Текст книги "За Синь-хребтом, в медвежьем царстве, или Приключения Петьки Луковкина в Уссурийской тайге"

Автор книги: Валентин Башмаков

сообщить о нарушении

Текущая страница: 18 (всего у книги 26 страниц)

О хлопотах Ивана Андреевича, щедрости директора рудника и успешном решении вопроса о хлебе

Сначала гости осмотрели пасечное хозяйство – омшаник, навесы, точок. Долго стояли возле контрольного улья и у воскотопки, заглянули зачем-то даже в Андрюшкину поилку для пчел.

Разговаривали про подготовку пасек к зиме да про то, стоит ли выезжать на кочевку. Попутно Яков Маркович записывал, сколько откачано меду, вытоплено воску, выспрашивал пасечницу, в каких материалах и инвентаре нуждается пасека.

– Ну что ж? С этим, пожалуй, ясно, – положив на стол кусочек желтого, как топленое масло, воска, заключил Кирилл Антонович. – Пойдем смотреть хозяйство Андреича, что ли?

– Пора, – кивнул немногословный учитель.

За исключением шофера и Матрены Ивановны, все двинулись к заброшенному дому и сараям.

– Когда-то тут жили лесорубы, – поднимаясь на крылечко дома, объяснил Сережа. – В доме были красный утолок, столовая и библиотека. В малом сарае стояли движок, генератор, а в большом – тракторы и автомашины.

Гости осматривали помещения, как показалось Петьке, еще внимательнее, чем пасеку. Директор школы даже слазил на чердак и заглянул в устья печек.

Потом собрались на скамейке за домом. Положив шляпу рядом с собой и поглаживая колени ладонями, Кирилл Антонович повернулся к учителю.

– Ну и как? Устраивает тебя, Андреич, такое хозяйство?

Худенький и темноглазый Иван Андреевич оперся локтями о колени, вздохнул:

– О чем говорить? Разве оно по моим силенкам?

– Это ты правильно. Перестлать полы, навесить двери да вставить окна – не шутка. А с сараями мороки и того больше. Только другого выхода, сам знаешь, нету. В Кедровке земли не хватает и под огороды. А тут простор. Пять либо шесть гектаров уже распахано. А мало этого – паши соседние поляны.

– Оно-то так. Да, может, отдадите все-таки Филькину заимку? Там ведь под боком.

Кирилл Антонович покачал головой, усмехнулся:

– И далась тебе та заимка! Слыхал же, что ее просят мартьяновцы. А потом возьми в расчет и другое. На той заимке от дома остались одни стены да крыша. Сарай гнилой. С одними родителями что ты сделаешь? А на совхоз расчеты плохие. Если он и даст рабочих, так не больше как одного-двух. И не на месяц, а только на неделю. В уборочную каждая пара рук на счету.

Иван Андреевич осторожно кашлянул:

– А как же управятся с заимкой мартьяновцы? У них ведь тоже ни денег, ни рабочих.

Кирилл Антонович пожал плечами:

– Нашел о чем думать! Мартьяновка ж не Кедровка. Людей там больше, и все они в куче. А пчеловодов с пасек на Филькину заимку разве вытащишь? Попробуй вон вытащи Егора или Матрену Ивановну.

Директор школы вроде бы заколебался, но окончательно все-таки не сдался. Стал расспрашивать, как школьники будут добираться до пасеки, где можно взять материалы, рабочих.

– Вот это уже разговор деловой, – обрадовался Кирилл Антонович. – Насчет доставки детей можешь не беспокоиться. Один умный человек уверяет, что зимой они будут бегать на лыжах, а летом ездить на велосипедах. А если найдутся такие, у кого нету ни лыж, ни велосипедов, можно дать лошадей. Из-за машин да тракторов коням в совхозе теперь работы немного.

– Коней? С телегами? – насторожился Иван Андреевич.

– А как же? Можешь взять телеги на отделении хоть завтра, – опережая Кирилла Антоновича, вмешался в разговор Яков Маркович. – Нынче же накажу Панкрату, чтобы проверил хода. Он же поработает тут и плотником – перестелет полы, навесит двери.

Ребята, рассевшись кольцом вокруг взрослых, прислушивались к беседе.

Еще больше обрадовался Иван Андреевич, когда узнал о предложении Сережи мобилизовать на строительство старшеклассников, а потом выслушал Константина Матвеевича.

Пока обсуждали пасечные дела да выбирали место для школьной фермы, геолог в беседу не вступал – рассматривал бочки с медом и ульи, любовался окрестностями. Но как только зашел разговор про материалы для стройки, сразу ожил и придвинулся к собеседникам.

– Вот вы, Иван Андреевич, – сказал он, – смотрите на меня и, наверное, досадуете: принесло, мол, его на мою голову! Расширяй для рудника школу, ищи деньги, рабочую силу! Так, что ли?.. Ну-ну, не сердитесь. Я ж это в шутку… Просто не приходилось нам посидеть рядком да потолковать ладком. А посидели бы, потолковали – глядишь, и стало бы ясно, что рудник никакой не нахлебник. Да!.. Плотников и каменщиков мы, конечно, дать вам пока не можем: сами без рабочих. Плоховато и с транспортом. А вот материалы для строительства можете брать у нас какие угодно.

– Как – какие угодно? – удивился Иван Андреевич. – И кирпич, и тес, и строевой лес?

– Вот именно, – улыбнулся Константин Матвеевич. – Даже краски, цемент, олифу и шифер. И все бесплатно.

– Без единой копейки? – не веря собственным ушам, переспросил директор школы.

– Без единой. Только сами возите со станции. А когда кончите строительство, пришлите отчет, сколько и чего израсходовали.

Иван Андреевич не выдержал, вскочил со скамейки и взволнованно затоптался на месте.

– Да что ж?.. Да тут… Да что же вы уговариваете меня?.. Если районо возражать не будет, я согласен.

– Ты это про какое районо? – улыбнулся Кирилл Антонович. – Про заведующего, что ли?

– Ну да. У меня ж другого начальства нету.

– Тогда считай, что дело в шляпе. В районо и в райкоме партии мы уже были…

Едва машина Кирилла Антоновича скрылась за поворотом, как мальчишки и девчонки окружили Сережу.

– А правда, что папаня поправился? – с надеждой и сомнением допытывался Коля.

– А куда мы с Нюркой и Колькой будем ходить в пятый класс? В Мартьяновку или в Кедровку? – кричал через головы Митька.

– А почему Константин Матвеевич стал директором рудника? – теребил парня Петька.

Сережа заткнул уши пальцами и завертел головой. А потом взобрался на бревна и рассказал все по порядку.

Секретарь совхозного парткома Кирилл Антонович, объяснил он, в сопровождении Сережи и Константина Матвеевича, которого назначили директором рудника, с утра побывал в больнице. Потом беседовал в райкоме комсомола и в райисполкоме. А когда все дела были сделаны, заехал в Кедровку, захватил Ивана Андреевича с Яковом Марковичем и привез всех на пасеку. По постановлению райкома комсомола кедровские и березовские комсомольцы со следующего воскресенья объявлялись мобилизованными на строительство школьной фермы, а в селе начиналось строительство учебных классов и интерната. Ни в какую Мартьяновку Митьке с Нюркой и другим ребятам ходить зимой теперь было не нужно и морозить носы тоже.

– Значит, воскресенье комсомольцы придут сюда? – выслушав вожатого, спросил Лян.

– Ну да. Я уже объявил всем.

– А продуктами вопрос решен тоже?

Сережа как-то странно взглянул на мальчишку и вдруг хлопнул себя по голове.

– Эх! А про это-то я и забыл!

Торопливо взбежал на веранду, выхватил из пиджака записную книжку и с торжеством выложил из нее четыре бумажки.

– Понятно? – спросил вожатый. – Две красненьких и две синеньких!

– Ну да… А всего тридцать рублей, – подвел итог Коля. – Откуда они?

– Да откуда же? Ваши это! – радостно объяснил Сергей. – За камни, которые отослали на сувенирную фабрику. Ясно? И не тридцать, а сорок один рубль. Да! Одиннадцать рублей я отдал Митькиной сестре Варе, чтобы она, когда будет идти сюда с ребятами, купила крупы и хлеба.

Петька с Колей вытаращили глаза и не знали, что и сказать. Не зря, значит, трудились!

Молчали и другие. Слышно было только, как вздыхают от зависти девчонки. А Сережа между тем продолжал рассуждать:

– Этих денег хватит нам на целую неделю. А там вытащим из сараев и сдадим в утиль железо, прополем совхозную свеклу. Самое главное, что теперь есть мясо и Лянов заездок…

Упомянув о заездке, вожатый вдруг осекся и посмотрел на мальчишек.

– Кстати, а вы его проверяли? А?

Мальчишки виновато развели руками:

– Да где там! Разве ж до того было?

Сережа укоризненно хмыкнул:

– А вот это, дружки, напрасно. Какая бы беда ни приключилась, а раз решили быть мужчинами, дело делать надо… Берите-ка ведро, айда к заездку!

О дарах заездка, Нюркином меде и о том, как друзья одолели вожатого

У знакомой протоки все было так же, как в тот день, когда мальчишки с Сережей строили плетень и кладку. Так же стояли вокруг в задумчивости деревья, так же звенела вода и шелестел тальник. Так же гудели и кусались проклятые комары. Шагая по тропе, Петька прикидывал, сколько может пойматься рыбы: «Хорошо, если бы в заездке было шесть или семь ленков… А если десять? Пятнадцать?»…

Расчеты спутал Лян. Он неожиданно остановился и поднял руку:

– Слышите?

Коля и Петька прислушались.

– А что? Журчит вода и все.

– Все? – улыбнулся маленький удэге. – А это тоже журчит? Вот: шлеп… шлеп… шлеп. А?

Коля испугался и отступил назад.

– Кто там? Медведь, как тогда на ручье? Да?

Лян усмехнулся и скомандовал:

– Пошли!

Эх! Видели бы городские мальчишки, какая замечательная картина открылась ребятам возле берега! Выскочив к кладке, Петька разинул рот и, что называется, задохнулся от восторга. Корзина заездка, как ему показалось, была доверху набита рыбой! Белые брюшки, красные плавнички, темные спинки и головы беспрерывно мелькали за зелеными прутьями, перемешивались и никак не позволяли пересчитать добычу. Некоторые еще не выбившиеся из сил рыбины подпрыгивали и пытались выбраться на свободу.

Лян разулся, прошел по бревнам и, усевшись на кладке, протянул руку к самой крупной рыбине. Она лежала в корзине, должно быть, уже давно, не билась, а только хватала воду ртом и жабрами. Маленький удэге схватил ее за голову, и, размахнувшись, шнырнул на берег.

– Толстолобик… Кладите ведро.

Таким же путем вытащил из корзины вторую, третью и всех остальных рыб. И каждый раз пояснял:

– Верхогляд… Видали, какие у него глаза?.. Ленок… Поняли, какой красивый? Амур… Это самая вкусная рыба наших речках…

Всего рыб набралось не сто и не двести, как ожидал Петька, а двадцать семь или двадцать восемь. Но в общем они весили, как прикинул потом вожатый, больше пуда и еле-еле вместились в ведро. Прикрыв добычу травой, Коля и Лян надели ведро на палку и двинулись по тропинке.

Так они и явились на пасеку: впереди Коля и Лян с ведром, а сзади Петька с толстолобиком на кукане.

Добычу сбежались смотреть все обитатели пасеки.

– У-ю-ю, какие крыкадилы! – пробуя пальцем зубы ленков, сказал Андрюшки.

– Ты гляди-кось, – удивилась и Матрена Ивановна. – Мой дед, кажись, рыбак не из последних, а таких вот не лавливал и он.

Даже Сережа не ожидал от заездка такого щедрого подарка. А Простокваша выхватила из ведра самую большую рыбину, заскакала на одной ножке и запела:

– Ух и ужин нынче будет! Ух и ужин!

Разговоров про заездок хватило бы, наверное, на целые сутки. Но кое-кто в это время занимался, оказывается, и делами поважнее.

Перед заходом солнца на тропинке, ведущей к дороге, показалась Нюрка. И не с Витюнькой за плечами, как всегда, а с большим коромыслом, на котором болталось два ведра. Завидев подружку, Людка со всех ног бросилась к ней:

– Удалось, Нюра? Да? Удалось?

Нюрка, не отвечая, поставила ношу на землю и стала переливать содержимое одного ведра в другое. Потом приблизилась к вожатому и коротко доложила:

– Вот. Маманя прислала комсомольцам за бочонки.

– Мед? – заглянул Сережа в ведро. – За какие бочонки?

– Которые отняли у бандитов, – все так же коротко объяснила Нюрка и, вытирая тыльной стороной ладони лицо, отошла в сторону.

Не успел вожатый разобраться что к чему, как от дороги раздался голос Митьки.

– Колька! Петька! Да чего ж вы, несчастные, сидите, как баре? Человек упарился, а им хоть бы хны! Помогите!

Мальчишки выбежали навстречу и увидели, что белобрысый морочится с тачкой. Колесо тележки, нагруженной картошкой, застряло между камнями, и Митька никак не мог его вытащить.

Когда тачку прикатили к дому, мальчишка передохнул и не в пример Нюрке с ходу накинулся на вожатого:

– Ты тут днем говорил про хлеб да крупу. А про сахар и овощи для строителей говорил? А мы, думаешь, с Нюркой да с Людкой дураки? Как же! Когда Петька с Ляном да Колькой ушли на заездок, мы сразу решили: пускай не хвастают, у нас найдется кой-что тоже. Нюрка пошла домой за медом, а я за картошкой. Да! Дядя Кузьма не сказал ни словечка. Только, говорит, копай сам. Ну я и накопал. Вот! Видал?

Вожатый хотел возразить, что об овощах он думал тоже и что их привезут, мол, из совхоза. Но Митька не стал слушать:

– То когда еще привезут! А тут уже готовенькое: бери да ешь. Правда, ребята? – сказал он и с места в карьер перешел в атаку снова. – Только не думай, что мы доставали все за так – и деньги, и мед, и картошку. Дудки! За это самое ты возьмешь нас на стройку и сделаешь в бригаде пионерское звено! Вот! Правильно я говорю, девчонки?.. А ты что скажешь, Петька?

Ни Петьке, ни Коле с Ляном и в голову не могло прийти, что лопоухий повернет дело вот так. Бестолковый, бестолковый, а догадался, с какой стороны подкатиться к вожатому! Добрую затею надо было, конечно, поддержать. Но мальчишки почему-то растерялись и молчали, как рыбы. Зато на высоте положения оказались девчонки. Они подскочили к вожатому и наперебой стали доказывать, что без пионерского звена ни ему самому, ни комсомольцам не управиться.

Сережа отбивался. Матрена Ивановна уже давно прислушивалась к спору и про себя тихонько посмеивалась. Когда все вдоволь накричались и поохрипли, пасечница, наконец, не вытерпела и поддержала ребят:

– Да чего уж там! Ежели они тут, так все одно под ногами путаться будут. Сделай им это звено, и вся недолга. Заделье, чай, найдется.

Сережа продолжал упираться, но потом все же махнул рукой и сдался.

– Так и быть, зюзики! В бригаду беру. Но, чур, уговор: занятие для звена выбираю я. И чтоб кодекс юных строителей коммунизма выполнять безоговорочно. Согласны?

Кто умный стал бы возражать против такого уговора? Мальчишки радостно кинулись качать Митьку, стали хвалить девчонок. Потом все дружно отправились ужинать, с аппетитом уплетали жареную рыбу и говорили о том, что будут делать в строительной бригаде…

А ночью Петьке чуть не до утра снилась жар-птица, о которой рассказал мальчишкам Сережа. Огромная, сверкающая зеленым, желтым и синим, она кружила над дикими горами, над морем, островами и выискивала место для гнезда. Вот как будто нашла, присела, да не остереглась и поранила крыло об острые скалы. Вскрикнув, снялась и опять полетела над пустынной землей. Летит, стонет, а из крыла по одному, по два, а то и целым пучком падают перья, капает кровь. Где упадет золотое перышко, там вырастает желтый халцедон или цитрон, где зеленое – изумруд либо малахит, а где капнет кровь – там рубин помнится. Тысячи пушинок роняет жар-птица. Тысячи драгоценных камней сверкают в земле…

О ремонте старого дома, пополнении звена и о пилюле, которую преподнесли Петьке

– Вот что, ребята, – объявил утром вожатый. – Я пойду в лес, подкошу травы для постелей. А вы берите веники – и на ремонт дома. Что и как сделать, толковать нечего, решайте сами. Главное – убрать комнату, в которой поселятся комсомольцы. Ясно?

– Ясно! – хором ответили мальчишки. – Сделаем – не подкопаешься.

И вот новая стройка уже загудела от голосов и смеха. Петька с Колей, чихая от пыли, выгребали отвалившуюся штукатурку и мусор, Людка с Нюркой, размахивая метлами, снимали с потолков паутину, а Митька и Лян, кряхтя и пыжась, вытаскивали из помещения ненужные доски.

Когда навели первый порядок, девчонки решили помыть полы и убежали за тряпками. Остальные собрались в дальней угловой комнате.

– Тут жить лучше всего, – сказал Петька. – Крыша не течет, пол крепкий, окна на солнышко.

Коля его поддержал, но заметил:

– Только пусто уж очень. Ни стола тебе, ни тумбочки. Даже вешалки вон и той нету.

Услышав про стол, Митька подмигнул Ляну и, выбежав на улицу, загромыхал чем-то тяжелым. Лян поспешил на помощь. Через минуту друзья втащили в комнату старый топчан.

– Вот! – похвастался белобрысый. – Чем не стол?

– Какой стол! – фыркнул Коля. – У него ж одна нога.

– И вовсе не одна. Есть и другая.

Он сбегал на улицу и приволок отломанную крестовину. Приставляя ее к топчану, объяснил:

– Мы с Ляном выбросили его на дрова. Думали – не надо. А теперь небось пригодится. Крышку можно подколотить, ноги связать жердочками. Если все по-хорошему сделать, будет стоять как вкопанный.

Мальчишки согласились. Стол мог получиться хоть куда! Коля уже повернулся, чтобы бежать за молотком и гвоздями, но Митька остановил его, наказал:

– Не забудь еще ножик и плоскогубцы.

– Хо! Это зачем тебе?

– Там увидишь, – пообещал лопоухий. Но, когда приятель принес ножик и плоскогубцы, раздобрился и объяснил, что инструмент нужен ему для того, чтобы вставить в окна шибки.

– Да где же ты возьмешь стекло? – удивились ребята. – На пасеке ведь ни листа, а до Кедровки десять километров.

– Найду, – многозначительно прищурился Митька.

Очистив ножом рамы от старой замазки, он отправился по комнатам, собрал из окон и с полу крупные осколки стекол, а потом вернулся к ребятам и, приставляя осколок к осколку, стал проворно стеклить.

Петька с удивлением наблюдал за работой приятеля. Наконец не выдержал:

– Вот здорово, Митька! Молодец! Стекла хоть и не целые, а ветер гулять по углам не будет… Тебя кто научил?

– А никто. Видал, как отец работал, вот и вспомнил, – притворяясь равнодушным, пожал плечами Митька. Впрочем, не выдержав, он тут же засмеялся и расхвастался: – Кабы алмаз, разве б я такое сделал? Обрезал бы краюшки. Кр-р-расота!..

Кроме стола ребята сколотили еще скамейку, раскопали среди хлама деревянную вешалку с проволочными крючьями, прибили в углу полочку. Некрашеные полы в комнате были выскоблены, а стол закрыт газетами.

– Вот это да! – проверив работу карапузиков и потирая руки от удовольствия, воскликнул Сережа. – Видно, что трудились на совесть… Ишь ты! Даже стекла вставили! Шик!

Так же усердно, а может, и еще усерднее мальчишки с девчонками таскали дрова и жерди, мастерили у самого дома скамейки, выкладывали из камней очаг…

В день приезда старшеклассников первым прикатил на пасеку Кирилл Антонович:

– Ну как дела, герои? – еще не выбравшись из машины, спросил он. – Готовы принимать комсомольцев?

Его тут же повели осматривать оборудованную комнату и столовую.

– Да вы и впрямь герои, – разведя руками, сказал Кирилл Антонович. – Гляди-ка! Даже занавески повесили и сена для постели настелили… А как вы будете кормить народ? Думали?

Ребята начали наперебой рассказывать про Митькину картошку, про Нюркин мед, про заездок.

– А это и совсем хорошо, – переходя уже на серьезный тон, кивнул секретарь парткома. Особенно по душе ему пришлась работа маленького удэге.

– А кто же из вас этот Лян? Ты, да? – погладил он мальчугана по голове. – Умница! Настоящим человеком растешь.

Сережа заговорил про вывозку металлолома, прополку свеклы, пошел с гостем к сараям. Ребята повертелись вокруг, послушали, а потом им это надоело, и Петька предложил:

– Айда встречать старшеклассников.

Однако этому помешало непредвиденное обстоятельство.

С дороги напротив дома Матрены Ивановны глазастый Митька рассмотрел у пасечного точка каких-то мальчишек – один, оседлав чемодан, толковал о чем-то с Андрюшкой, а другой, неуклюже размахивая сачком и спотыкаясь, гонялся за бабочкой.

Петьке показалось, что мальчишки ему знакомы.

– Постойте, постойте! Да это ж, знаете, кто?

Не договорив, он сорвался с места и понесся к дому. Приезжие, оставив свои занятия, тоже пошли навстречу. Надо же?! Это были Юрка и Алешка – два неразлучных дружка из пионерлагеря!

– Вот чудеса! – уставился на гостей Петька. – Откуда вы взялись? Ветром принесло, что ли?

Юрка скромно улыбнулся, а Алешка, как всегда спокойный и серьезный, протянул руку.

– Ты сначала поздоровайся.

Пришлось пожать руки и познакомить приятелей с Ляном и девчонками. («Это Нюра… Это Юра…» Будто на каком-нибудь благородном балу. Тьфу!). Но как только церемония представления закончилась, Петька спросил опять:

– Откуда вы?

– Да откуда же? – поправляя очки и глядя на пролетающего мимо кузнечика, отозвался Юрка. – Приехали с дедушкой на автомашине.

– С каким дедушкой?

– С моим. С Кириллом Антоновичем.

– Ну-у? Разве он тебе родня?

– Конечно. Мамин отец.

– А где же вы были, что вас никто не видал? В машине-то, кроме Кирилла Антоновича, шофера да вон того дядьки, что на террасе, никого не было.

– Как же! Так уж и не было, – насмешливо тряхнул головой Алешка. – Пока мы вылазили со своими чемоданами, вас уже и след простыл.

– А вам кто не давал бежать следом? Посмотрели бы речку, дом, который мы ремонтируем.

Алешка скривился.

– Подумаешь, невидаль! Еще насмотримся.

– Да как же насмотритесь? Ведь Кирилл Антонович посмотрит сейчас свеклу и уедет!

– И пусть едет. Мы без него не можем, что ли?

– Как без него? – уже догадываясь и не веря самому себе, уставился на товарища Петька. – Неужто останетесь тут?

Юрка с Алешкой переглянулись и засмеялись.

– А что? Может, не разрешите?

– Да что вы! Что вы! – затряс руками Петька. – Это ж… Это ж, знаете, как замечательно! Коля, Митька! Слыхали!

Митька, обрадовавшись пополнению, схватил за лапы Валета и затанцевал с ним по двору.

Из всей компании выразили недовольство только девчонки.

– Вам хорошо, – фыркнула Людка. – Мальчишек теперь шестеро, а нас с Нюркой как было две, так и осталось.

– И что ж такого? – пробовал успокоить Простоквашу Митька. – Не все равно тебе, что ли, – девчонки или мальчишки? Мальчишки, если хочешь знать, даже лучше. Вам же больше внимания.

Но такие рассуждения ни Людку, ни Нюрку, как потом оказалось, не утешили.

Кирилл Антонович пробыл на пасеке не меньше, чем в первый приезд. Вместе с Сережей он обошел будущее школьное хозяйство, осмотрел свеклу и кукурузу. Попивая чай, долго беседовал с Матреной Ивановной и дядькой, сидевшим на веранде, учил Юрку, как вести себя на пасеке. Все это время ребята толклись у порога. Про старшеклассников вспомнили лишь тогда, когда машина гостей, развернувшись, ушла в Березовку. Мальчишки с девчонками сразу же высыпали на дорогу. Но пробежали недалеко. У первого поворота им встретился дед Панкрат. Держа в руках вожжи и помахивая хворостиной, он шел рядом с возом и посматривал, не свалилось ли что-нибудь с телеги. А в телеге вперемешку громоздились доски, хомуты, ящик со стеклом, связки железных скоб, котлы. Тут же были два-три тюка с одеялами, рулон черного толя и множество другого добра. За телегой на привязи шагали два гнедых мерина.

– Ого-го, внучки́! – обрадовался дед, увидев ребят. – Сколько же вас тут? Никак, целый батальон будет. А?.. Куда путь держите?

– Да тебя встречать, дедушка, – сообщил Коля. – И ребят тоже. Они уже, наверное, близко?

– Какое близко! – махнул хворостиной дед. – Почитай, у просеки обогнал их. Да и чего о них беспокоиться? Все одно тут будут… Полезайте лучше на воз. Ежели кто не боится, можно и на меринов. Глядите только, чтоб ничего не потерялось…

На разгрузку телеги и обед ушло часа полтора. А потом начали подходить и старшеклассники. Первыми на дороге у пасеки появились девятиклассники. За ними, перебрасывая с плеча на плечо котомки и громко споря, прошагала компания восьмиклассников. Последними, подгоняя ленивых коров и грязно-белых длинноухих овец, гурьбой подошли девчонки.

Присматриваясь к пришельцам, Петька заметил несколько знакомых кедровцев. Впереди девчонок, как заправский пастух, с бичом в руках маршировала в красном платье Тамарка. Чуть сзади, уклоняясь от пыли, шагали тоненькая Варя и Любка.

– Народ подходящий, – решил Петька и хотел уже сказать об этом товарищам, как вдруг в толпе мелькнуло еще одно лицо – черные глаза, высокий, чистый лоб, длинная коса.

– Ой, смотрите, кто это! – испуганно попятился он и наступил на ногу Алешке.

– А кто? – равнодушно буркнул тот. – Вера, конечно. Не узнаешь, что ли? Она ж с нами ехала в машине, а потом слезла. Пойду, говорит, с ребятами.

– Ну-у! Что же теперь будет? Опять ловить клещей? – Петька вспомнил придирки вожатой и, не удержавшись, передразнил: – Луковкин, не бегай в кусты! Луковкин, не лезь на глубокое место!

– Ну на этот счет можешь не переживать, – успокоил друга Алешка. – Теперь она не вожатая. Просто так, рядовая.

– Как рядовая?

– А вот так. Будет работать, как все комсомольцы. Только, если выйдет какая заминка, поедет в райком комсомола и организует помощь.

– Помощь? Знаем мы эту помощь, – не сдавался Петька. – День или два поработает, а потом начнет выкомаривать.

– Да нет, Петя, ты зря злишься, – вмешался в разговор Юрка. – Вера, конечно, палку перегибала, придиралась. Грозила тебе письмами. Но ведь это не со зла. Видал бы ты, как она плакала, когда вы убежали! Хотела даже все бросить и ехать домой. Только Сережа с тетей Полей отговорили.

– Факт, – поддакнул Алешка. – И письмо твоему отцу посылать она вовсе не думала – мы потом его видели. На конверте адрес, а внутри ничего – чистая бумажка.

Вот новость: Вера может из-за него расплакаться и бросить все дела.

На душе стало как-то неловко и пусто. Но признаться в этом друзьям не хотелось.

– Ага, бумажка, – недовольно буркнул он. – Кабы не сбежал, была бы мне бумажка!