Текст книги "За Синь-хребтом, в медвежьем царстве, или Приключения Петьки Луковкина в Уссурийской тайге"

Автор книги: Валентин Башмаков

сообщить о нарушении

Текущая страница: 14 (всего у книги 26 страниц)

О расчетах вожатого, сомнении Матрены Ивановым и о создании лиги настоящих мужчин

– Это перед каким же Андреичем тебе оправдываться? – спросила Матрена Ивановна. – Перед школьным директором, что ли?

– А то перед кем же? – не глядя на старушку, буркнул Сережа. – Он же спит и видит, что под школьную ферму отдадут Филькину заимку. И близко, мол, и удобно. А совхозное начальство, как нарочно, упирается, отдает заимку другим. Я в спор не лез. Но потом как-то прикинул и говорю Кириллу Антоновичу: школьную ферму можно, мол, построить вот тут, на пасеке, в пустых сараях. Разговаривали, конечно, не всерьез, между прочим, а получается, слыхали, что? Если Митька не врет, Иван Андреевич меня с сапогами съест. Не успел, скажет, на работу взять, а он мне с ходу палки в колеса…

Матрена Ивановна вздохнула.

– Может, оно и так. Только сдается мне, что горевать, тебе, сынок, нечего. Андреич-то человек с головой. Ежели дело решится на пользу, коситься на тебя не станет… Скажи лучше другое – как вы с тутошней фермой управитесь? От Кедровки-то до нас десять верст. Разве детишкам такую даль каждый день набегаться?

– Да зачем каждый день? – удивился Сережа. – Если разделить учеников на бригады да посылать бригаду сюда на три дня, кто станет возражать? Пробежаться же в компании на лыжах или велосипедах – одно удовольствие.

– Вишь ты как! Ловко придумал. А кого заставишь строить ферму? Сараи ж – сам видал – дыра на дыре.

– Это верно, – согласился вожатый. – С рабочей силой получается неважно. Все кедровцы заняты на пасеках, а мартьяновцы на полях. Но я тут кое-что надумал…

– Сам будешь строить с Иваном Андреевичем, что ли?

– Зачем сам? Разве в Кедровке мало старшеклассников? Все комсомольцы. Найдутся такие же и в Березовке. Если собрать всех вместе, получится человек двадцать.

Тут же, забыв про давешнее огорчение, Сережа с жаром стал объяснять, как будет руководить бригадой, откуда возьмет строительные материалы, какие постройки отремонтирует раньше.

Ребята догадались, что парень уже давно обдумал каждый шаг и только ждет, чтобы начать работу.

Неожиданно пасечница спросила, чем он будет кормить строителей.

– А! Об этом позаботится Иван Андреевич, – беспечно махнул рукой Сережа. – Будут давать продукты из совхоза или соберут по родителям.

– Соберут? – усмехнулась Матрена Ивановна. – Ты ж, сынок, деревенский, сам знаешь, как получается. По домашнему делу, ежели семья вкупе, накормить детей не задача: плеснул щей, дал стакан молока – и гуляй себе. А послать парня со щами в тайгу разве можно? Надобны и мясо, и сало. И не на один небось день, не на два.

– Да-а, – насторожившись и подумав, вынужден был согласиться вожатый. – Понадобятся еще и хлеб, и сахар, и крупы… Может, собрать с родителей на прокорм деньгами?

– Нет, родимый, – возразила старушка. – Деньгами тоже не выйдет. В Кедровке-то народ не больно денежный. И зарплата у каждого наперед рассчитана: одному сапоги требуются, другому одежка, а третий, глядишь, путевку на курорт купил. На школьную стройку расходы не планировались.

Сережа растерялся.

– Что ж тогда делать? – спросил он.

Женщина ответила не сразу.

– Сказать точно не скажу. Только, на мою думку, надобно бы вам с Андреичем добыть деньжонок в районе. Будут деньги – купите продукты в сельпо. Подсобит небось и совхоз – выпишет молочка, яиц, меду…

Остаток дня Сережа думал над задачей, поставленной Матреной Ивановной, – не шутил, не посвистывал, как всегда, не рассказывал о жизни пчел. А Петьке с мальчишками тоже было не до него. Они с жаром обсуждали назревающие события, составляли всякие планы. Лишь вечером, когда кончили работу и Митька угнал корову на свою пасеку, Коля подстерег момент и спросил у вожатого, возьмет ли он его с Петькой в строительный отряд.

– А как же? – насмешливо откликнулся Сережа. – Разве я могу отказать таким великим специалистам и богатырям? Тебя назначу архитектором, Петьку прорабом, а Людку – главным бухгалтером и по совместительству рассыльной.

Услышав такое, Коля от возмущения плюнул и даже отказался идти на речку. Искупавшись и прибежав с Людкой обратно, Петька нашел его на сеновале. Мальчишка лежал на полости и угрюмо смотрел в потолок.

– Ну чего ты надулся? – спросил Петька. – Стоит из-за пустяков переживать, травить себе душу?!

– Из-за пустяков? – еще больше нахмурился Коля. – Не понимаешь, да? Он же специально насмехается над нами: «великие специалисты», «голопузики»! Будто мы и вправду ничего не понимаем… Кабы не история с отцом да не жалко Андрюшку с бабкой, я б доказал…

Насмешки вожатого обижали и Петьку. Но, поразмыслив, он решил, что сердиться на парня все-таки нечего. Разве вожатый виноват, что дела так складываются?

– И правильно насмехается, – сказал он. – Размазни мы с тобой.

– Чего – размазни? Если сам размазня, так на других пальцем не показывай.

– И ладно. Не хочешь – не буду. Только ты от моего молчанья лучше не станешь. Сережа ведь не один над нами смеется. Помнишь, что говорил Лян, когда у него были?

Коля отвел взгляд в сторону.

– Вот видишь? – продолжал Петька. – Там разговор был про одно, а тут про другое.

– Про что другое?

– А про то. Умываться в холодной речке боимся? Боимся. Когда работы много, хнычем? Хнычем… Пчел кусачих не любим?

Он хотел продолжать, но приятель понял и так.

– Ладно. По-твоему, значит, пускай Сергей смеется и дальше?

Петьке такое в голову, конечно, но приходило. Кому, в самом деле, нравится быть шутом – терпеть насмешки?

– Нет, зачем же? – возразил он. – Надо, наверно, заставить, чтоб перестал.

– Заставить? – криво улыбнулся Коля. – Как же ты его заставишь?

Не зная, что ответить, Петька собрался уже перевести разговор на другое, но передумал и прищурился:

– Надо доказать, что мы не игрушечные, а настоящие мужчины… Да! Как те мушкетеры, помнишь?

Коля удивленно взглянул на товарища.

– Какие еще мушкетеры? Те, про которых говорил Вася-летчик?

– Да нет, другие – которые из книги «Три мушкетера», а потом «Десять лет спустя» и «Двадцать лет спустя». Рыцари без страха и упрека! Я ж тебе рассказывал про них, когда жили у Ляна. Помнишь: шпагой раз-раз – и десять врагов на тот свет. За железную решетку взялся – полетела, будто из хворостинок!..

Потом Петька объяснил, что им с Колей нужно внимательно следить за собой и делать так, чтобы ни у Сережи, ни у других не было причин для насмешек.

На какой-то миг у Коли загорелись глаза.

– Оно хорошо бы, – сказал он. – Да разве ж угадаешь, над чем будут смеяться?

– Хо! Это же пустяки! – мотнул чубом Петька. – Если все делать, как настоящие мужчины, небось не подкопается ни одна душа. Надо только стараться.

Коля согласился и с этим. Не сходя с места, они принялись выяснять, что значит быть мушкетером и что нужно сделать, чтобы заслужить гордое звание мужчины. Но каждый рассуждал, конечно, по-своему, и потому получилась путаница.

– Нет. Так ничего не выйдет, – сказал Коля. – Нужно бумагу. Запишем все по порядку, тогда разберемся.

Он сбегал в дом, принес тетрадный листок, карандаш и, пристроившись у бочки, приготовился вести запись. Каждую строчку будущего документа обсуждали долго, подробно, а когда совещание пришло к концу, на листке значилось следующее:

Быть мущиной:

(закон мушкитеров)

1. Ни кого и ничего не боятся

2. Закалятца, чтоб Стать здоровым и сильным

3. Не хныкать когда трудно

4. не трепаться

5. не задаватца

6. Не нюнить, если больно.

– Вот и все! – перечитав написанное, хлопнул ладонью по листку Петька. – Повесим над постелью и за дело. Что забудем – можно заглянуть.

О расширении лиги, предложениях Митьки и о подарке, который был преподнесен Сереже

На следующий день, выбрав удобный момент, мальчишки зазвали Митьку на сеновал, рассказали о своей затее и предложили вступить в лигу. Любой серьезный мальчишка на его месте ухватился бы за такое обеими руками. Но белобрысый встретил предложение без воодушевления:

– Подумаешь – затея! – фыркнул он. – Я и без ваших выдумок стану настоящим мужчиной. Да!

Петьку такое бахвальство обозлило.

– Станешь? – прищурился он. – Как станешь?

– А вот так! Буду расти – и все. Как вырасту с отца или Сергея, так и стану.

– Думаешь, если большой, так уже и мужчина? Да?

Спорили горячо, долго. И кто знает, чем бы все кончилось, если бы Коля не рассердился и не заявил:

– У тебя, Митька, вечно всякие возражения. Не хочешь в нашей компании – катись тогда на все четыре стороны. Не держим.

Белобрысый такого оборота дела не ожидал и, как при встрече на таежной дороге, сразу стал шелковым.

– Да я ж, Коля, что? Я ж ничего. Если за компанию – пожалуйста. Только сам, чай, знаешь: Сергея такими штуками разве прошибешь? – Митька кивнул на листок с заповедями мушкетеров.

– Это почему же не прошибешь? – удивился Коля.

– Да потому. Сергей ведь сам никогда не нюнит, не задается. И если ты будешь делать так же, он твое геройство и не заметит. Подумаешь, скажет, достижение! Так и должно быть.

– А какой же штукой прошибить тогда Сергея? – спросил Петька.

Митька похлопал белыми ресницами, подумал.

– Вот кабы… Кабы сделать такое дело, с каким он не справится сам, хоть и взрослый. А?

Мысль понравилась. Разве плохо, в самом деле, щелкнуть насмешника по носу? Да не каким-нибудь пустяком, а настоящим делом!

– А каким делом? Каким делом? – придвинулись Петька с Колей к мальчишке.

Митька, почувствовав, что попал в точку, приосанился и расправил плечи.

– Ну каким?.. Взять и построить, например, школьную ферму. Да! Он вон вздыхает, не приложит ума, как с этим делом управиться, а мы раз – и построили!

– Втроем?

– Ну да. Скажешь, нельзя?

– А думаешь, можно? Дурак ты, Митька! Разве не видал, какие в сараях дыры? Сколько нужно поставить столбов, сделать дверей! А крыши, всякие кормушки да корыта? Сережа собирается месяц работать с двадцатью старшими ребятами, а ты вздумал обскакать его втроем. Так только больше опозоришься.

– Тогда надо придумать другое, – согласился Митька.

– А что другое?

– Ну хотя бы продукты… Во! Точно! Достать продуктов, чтобы кормить строителей. Слыхал, что говорила Матрена Ивановна?

Мальчишки ухватились за эту мысль, но опять ненадолго. Митька стал предлагать такие проекты, что умному человеку ничего не оставалось, как только развести руками. Сначала он заявил, например, что нужно убить кабана. Потом отказался от кабана и предложил поймать тигра: его, мол, можно продать в зоопарк и купить на деньги, что требуется. Еще позже придумал собирать в тайге птичьи яйца, мед диких пчел.

Петька, слушая бестолковые разглагольствования Митьки, на какое-то время отвлекся и начал перебирать в уме собственные соображения. В глубине души, на самом донышке, как муравей в песчаной ямке, копошилась какая-то мысль. Было ясно, что мысль эта очень удачная и ценная. А вот в руки она никак не давалась. И вдруг…

– Есть! Ура! Есть! – закричал он, хватая Колю за локоть.

Коля от неожиданности вздрогнул и уставился на друга, решив, что он спятил с ума.

– Да! Есть продукты для строителей! Правильно Митька придумал! Молодец!

– Какие еще продукты? Откуда они взялись? – недовольно проворчал Коля. – Вечно ты, Петька, с какими-то выдумками. И никогда не скажешь ничего по-человечески.

– Да что же тут не по-человечески? – удивился Петька. – Я ж говорю про наши с тобой камни! Непонятно, что ли?

Коля не спеша полез в угол под сено. С минуту возился там, чихая от пыли. Наконец, выбрался и, стряхивая с рубахи сенную труху, поставил на землю туго набитый вещевой мешок. Это был тот самый мешок, с которым он путешествовал в поселок удэге и обратно. По приходе на пасеку друзья ссыпали и него собранные самоцветы и спрятали подальше от Людки и Андрюшки, которые непременно бы их растащили.

– Вот. Про это говоришь, что ли? – спросил Коля.

– Конечно. Про какие же еще? Хватай мешок за уголок, потащили!

Сережа сидел на чурбаке возле крылечка и помогал Людке чистить картошку. На веранде возилась с крынками Матрена Ивановна.

Когда мальчишки поставили перед ним мешок и распустили завязку, Сережа отложил нож и с интересом запустил руку в камни (раньше мальчишки свое богатство ему не показывали).

– Хо! Красивая коллекция! Для школьного уголка собирали?

– Да нет же! – волнуясь, затряс головой Петька. – На пропитание комсомольцам, которые будут строить ферму.

Вожатый искоса взглянул на него и усмехнулся.

– Это как же прикажешь понимать? Будем кормить ребят камнями?

– Ага! – злорадно подхихикнул из-за спины парня Митька. – На первое – два камешка белых, на второе – три красных, на третье – один желтый.

Засмеялась и Людка.

В другое время Митька и языкастая Простокваша получили бы за издевку по шее. Но тут Петька с Колей их даже не заметили. Перебивая друг друга, принялись рассказывать о Константине Матвеевиче, о фабрике сувениров, о своем путешествии на батах и прочем. А под конец Петька выложил и самое главное.

– Константин Матвеевич дал нам записку и сказал, что сувенирная фабрика за камни заплатит целых двадцать, а то и тридцать рублей. Вот!.. На эти деньги можно купить и хлеб, и сахар, и все другое.

Надо думать, что это получилось у него очень здорово.

Примолкли не только Людка с Митькой, но и взрослые. Сережа какое-то время продолжал перебирать в мешке камни, потом отряхнул руки и покачал головой.

– Да-а, зюзики-карапузики… Хорошо бы вашими устами мед пить… Да только вся эта история с фабрикой – пустой звук. Журавль в небе. А нам нужна синица в руки.

Петька с Колей повесили головы. Эх! Так они и знали, что парень повернет все по-своему!

Коля шагнул уже к мешку, собираясь тащить его обратно на сеновал, как вдруг с веранды раздался голос Матрены Ивановны.

– Это чего же ты, сынок, такой разочарованный? – обращаясь к вожатому, спросила пасечница. Она разливала молоко по крынкам и хорошо слышала, о чем говорили на крылечке. – Сдается мне, что детишки говорят тебе дело. И камни ихние никакой не журавль, а самая, что ни на есть птица в руках.

– Ну! Какая же это синица. Матрена Ивановна? – не согласился парень. – Камни нужно упаковать в посылку, послать в Спасск. Сколько пройдет времени! Да и кто поручится, что геолог не подшутил над ребятами?

– А это уж и совсем зря! – укоризненно покачала головой старушка. – Геолог-то, чай, не мальчик. Какой ему резон такие шутки шутить? Да и записка на фабрику не выдумка. Живым людям написана. – Матрена Ивановна подумала и закончила: – А насчет посылки не сомневайся и вовсе. Мед-то совхозные шоферы с пасек куда возят? Разве не в Спасск? Кончится наводнение – и от нас повезут. Ежели отдать камни им, все дело в один день решится.

Уверенность пасечницы подействовала на Сережу. Парень покраснел, хотел сказать что-то еще, но потом крутнул головой и засмеялся.

– Ну, ладно, зюзики! Сдаюсь. Беру камни и обязуюсь превратить их в деньги. Тридцать рублей – это, знаете, что? На десять дней хлеба для всей бригады!..

Нечего и говорить, что Петька с Колей в тот день чувствовали себя героями. К ним, как к настоящим, серьезным людям, отнеслась сама Матрена Ивановна – старший человек на пасеке!

Испортила настроение только Людка. Подкараулив момент, когда рядом не было взрослых, она не то с завистью, не то с уважением спросила:

– Петька! А Петька! И не жалко тебе было отдавать камни?

– А чего жалеть? – пожал плечами Петька.

– Да как же? Ты же хотел купить велосипед.

Это была правда. Как-то, показывая девчонке самоцветы, Луковкин проговорился, что собирается израсходовать свою долю денег на покупку подросткового велосипеда. Для его приобретения дома было уже собрано двадцать рублей. И Петька, не говоря о том приятелям, уже не раз представлял себе, как выведет железного коня во двор, усядется на него и начнет гонять по кругу: новое седельце поскрипывает, спицы сеют радугу, а мальчишки столпились у подъездов и с завистью говорят о том, что вещичка-де куплена не на мамкины деньги, а на свои, кровные…

При воспоминании об этом на душе стало как-то холодно и пусто. Но вспомнив, что нужно быть мужчиной, Петька взял себя в руки и ответил девчонке, как следовало:

– А что велосипед? Жил же я без него? Поживу и еще. Тут дело поважнее. Школу выручать нужно!

– Ха! Школу! Она ж разве твоя? Ты ведь в город уедешь.

– Ну и пусть. Зато останетесь вы – Коля, Митька, ты!

На это у Людки возражений не нашлось, и она только скривилась. Молчали и другие. Митька, кажется, вообще не понимал, что происходит. А когда понял, вскочил и, будто оглашенный, хлестнул по земле кепкой.

– Правильно, Петька! Где наша не пропадала! У меня дома в копилке три рубля есть. Скажу, чтоб привезли сюда. Пускай привозят и комсомольцы. Если каждый по рублю даст, сколько получится?!

О Людкином прозвище, стриженой Нюрке и вздорных претензиях девчонок

Передача самоцветов Сереже перевернула все вверх дном. Теперь у мальчишек была цель. Они чуть не каждую минуту сходились, чтобы подумать, как добыть еще денег на продукты для строительной бригады, посоветоваться, поспорить. И чего-чего только не было в их планах – и поиски золота, и сбор коры бархатного дерева, и охота на лосей! Кто-то предложил даже отправиться в лес за дикорастущим женьшенем. Только золото почему-то не попадалось ни в лесу, ни на речках. Снимать кору с деревьев мальчишки не умели (Петька пожалел, что не научился этому, когда жил в гостях у удэге), а искать женьшень и охотиться на лосей было, оказывается, рано.

Надо сказать, что очень мешали серьезным занятиям и девчонки – Людка Простокваша и ее подружка Нюрка, зачастившая на пасеку.

Людка, как известно, весь день вертелась у печки, во дворе и беспристанно шумела. Не зная, как приготовить борщ или кашу, чуть не каждую минуту кричала:

– Бабушка! А бабушка! Картошку я уже положила. Теперь что? Класть капусту, да?.. А крупу для каши мыть надо?

Рассовав по кастрюлям продукты, стряпуха начинала распевать песни. Потом бежала в омшаник и принималась задирать мальчишек. Если же Петька или Коля в отместку запускали в нее помидором или огурцом, оглушительно визжала и звала на помощь старших.

Надо сказать, что задирать мальчишек да устраивать им разные каверзы Людке правилось больше всего.

Одному она вместо яйца подкладывала на тарелку наполненную водой и замазанную воском скорлупу, другому незаметно привязывала сзади мочальный хвост, третьего заставляла пробежаться к Сереже, говоря, что тот звал его.

Чаще всего обманутым оказывался легковерный Коля. Обнаружив, что девчонки опять надула его, он грозился:

– Ах ты, Простоквашина несчастная! Постой вот, доберусь до тебя. Будешь знать!

Как-то Петька поинтересовался, кем доводится Людка приятелю.

– Да кем же? – хмурясь, ответил Коля. – Матери у нас – сестры. А мы, значит, двоюродные. Только Людка живет с родителями в городе, а мы тут.

– А Простокваша – ее фамилия?

– Какая фамилия! Дразнят так, – объяснил мальчишка. – За то, что наряжается да выламывается. Сам, чай, видишь: в день по три платья меняет.

О платьях Петька, разумеется, знал. Людка постоянно выдумывала все новые и новые наряды, вертелась перед зеркалом, а то и красилась. Из-за этого с ней происходили даже смешные истории. Как-то раз, наводя порядок в комоде, девчонка наткнулась на забытый одеколон и губную помаду. Недолго думая, тут же нагримировалась, обрызгала себя одеколоном и явилась на точок. Чего задаваке хотелось, известно – поломаться перед мальчишками, показать, какая она красивая. А вышло совсем не то. Едва она, надушенная, показалась возле ульев, как над ней закружились пчелы. Сердито жужжа, они выписывали в воздухе петли, сновали туда и сюда и вдруг с размаху, как пули, стали бить девчонку в лицо и в грудь. Людка запрыгала, заверещала и под веселое улюлюканье мальчишек пустилась к дому. До самого вечера ее больше не видели. А потом ломака еще сутки или двое потешала всех своим видом. Глядя на ее заплывший глаз и распухший, как картошка, нос, добродушно похохатывала даже Матрена Ивановна.

– Покрасовалась, модница? – спрашивала она. – Наперед будешь знать, что пчела – насекомая чистоплотная. С одеколонами да пудрами к ней, как с чесноком да водкой, не суйся. И с крашеными губами тоже. Кабы таких-то вот, как ты, в улей на выучку, добро бы было.

Кроме этой истории с одеколоном, Петьке припомнилось еще несколько. Только понять, почему девчонку дразнят Простоквашей, ни одна история не помогла. Пришлось спросить Колю опять.

– Ну это ж просто, – объяснил тот. – Видал, какая Людка черномазая? Таким, как она, всегда хочется стать белее. А как станешь? Подружки сказали, что нужно, мол, умываться кислым молоком. И Людка послушалась. Пришла раз из школы домой, налила в кружку простокваши и давай размазывать по щекам до по шее. Отец увидел – расхохотался и рассказал всем родным. После того и прозвали Людку Простоквашей…

Подружка Простокваши – Нюрка Барыбина – по характеру и ухваткам была совсем другая.

На пасеке Матрены Ивановны она появилась через день или два после того, как туда стал ходить Митька. Однажды утром Людка проснулась ни свет, ни заря, пошепталась о чем-то с бабкой и тут же исчезла. Коля с Петькой думали, что она по обыкновению стирает на речке. Но девчонка, оказывается, о том и не думала. Когда друзья поели и вместе с подошедшим Митькой собрались идти в омшаник, на тропинке, ведущей к заброшенным сараям, показались две девчонки. В одной из них все сразу узнали Людку, а другая была совсем незнакомая – невысокая, коренастая и, как солдат, стриженная под машинку.

– Вот! Это Нюра Барыбина. С пасеки по Серебряному ключу, – поставив гостью перед карапузиками и задрав нос, объявила Людка. – Она недавно приехала туда с родителями и будет дружить со мной. Поняли? Теперь не хвастайтесь, что вас больше.

Что можно было сказать на это? Мальчишки сделали вид, что им наплевать и на Людку и на ее приятельницу. Но Петька исподтишка все-таки присматривался к новой знакомой.

Надо сказать, что эта толстая, в заношенном ситцевом платье, девчонка была не такой уж растяпой, как казалась сначала. Несмотря на медлительность и кажущуюся неловкость, она делала все на редкость основательно и прочно. Если бралась полоть грядку с луком, так уж не оставляла ни одной травинки, а если чистила картошку или готовила корм для свиньи, то управлялась за двоих. К тому же стриженая отличалась завидной покладистостью и добродушием. Стоило по-хорошему попросить ее о чем-нибудь, как она, не тратя лишних слов, откладывала свои занятия и принималось выполнять просьбу. В ответ на шутки и сюрпризы ребят только улыбалась да приговаривала: «Вот еще привязались!» Лишь изредка, когда шутники переходили положенные границы, она хмурилась, показывала обидчику крепкий кулак и предупреждала: «Во! Видал?»

Сразу же после появления на пасеке Нюрка удивила всех тем, что выбрала для себя занятие, которое другому и в голову не пришло бы.

– Знаете, что? – кашлянув в кулак и обведя взглядом собравшихся, сказала она. – Давайте, я буду глядеть за коровами? Ага! За своей, за Митькиной и бабушкиматрениной. Доить стану тоже. А вы за это, когда нам с Людкой захочется, будете пускать нас гулять.

Митька, которому до смерти не хотелось гонять корову на обеденную дойку (после этого его часто уже не пускали к друзьям), подпрыгнул от радости…

– Правда, Нюрка? Не врешь? Это ж… Это ж, знаешь, какое дело! Хочешь?.. Хочешь, подарю свисток? А то сделаю прыскалку – брызгаться водой.

Нюркина затея понравилась и Коле с Петькой. Им ведь тоже приходилось присматривать за коровами. А разве интересно каждую минуту выглядывать, где они бродят и что делают?

Только Матрена Ивановна усомнилась.

– А ты доить-то умеешь? – спросила она. – Коров не испортишь?

– Ну, бабушка! Скажете тоже! – обиделась девчонка. – Мы ж с мамой, когда жили в другом совхозе, вместе на ферму ходили. Она была дояркой, а я помогала. За один раз по пять коров выдаивала. И свою дою тоже.

– Ишь ты! Совсем, значит, опытная?

– Может, и не опытная, а доить умею.

Матрена Ивановна улыбнулась.

– Ну ладно. Ежели мастерица, подои тогда Маркизу. Она вон уже мычит.

Нюрка посмотрела на пасечницу и, прикрыв рот ладонью, засмеялась.

– Маркизу? Так зовут вашу корову?

– Ну да. Нешто плохо?

– Да нет. Смешно только. Знаете, как в одном романе написано? «…Маркиза взглянула на графа, высоко подняла голову и прошла мимо…» Ваша Маркиза, выходят, вроде дворянки.

– А что ж, – засмеялась песенница. – Дворянка и есть. Почитай весь год на дворе живет.

Услужливые мальчишки тут же пригнали корову, накинули на рога веревку и привязали к пряслу. Нюрка в это время приготовила подойник и скамеечку, налила в кружку воды, взяла полотенце. Когда Маркиза успокоились и, помахивая хвостом, принялась пережевывать жвачку, девчонка подошла к ней и, ласково поглаживая бока и живот коровы, запела:

– Марки-и-и-изушка… Хорошая. Ишь, какая красивая, какая гла-а-адкая!.. И совсем молодая, а-а?

Корова нехотя обернулась, равнодушно глянула на девчонку блестящими глазами.

– Гордая, значит? Не хочешь разговаривать, да-а? – Нюрка притворно надулась, вытащила из кармана посоленную корку хлеба и протянула Маркизе. – А это ешь? Ого! Еще хочешь? Нет уж, голубушка! Хорошенького понемножку… А нюхать можешь, сколько угодно. Ага! И руку, и платье. Вот… Теперь познакомились, да?

Она потрепала корову по шее, поставила перед ней ведро с пойлом и теперь уже совсем по-хозяйски присела у вымени. Дойка прошла нормально. За все время Маркиза дернула ногой только раз, да и то из-за оводов, которые норовили впиться в брюхо.

– Вот так внученька! Вот так доярка! – принимая чуть не полное ведро молока, похвалила девчонку Матрена Ивановна. – Видать, и вправду есть в тебе искорка божия. Знаешь, как к скотинке подладиться. Маркиза-то у нас не из покладистых.

– Хо, бабушка! Да я ж разве таких обламывала! – похвастала Нюрка. – Бодливых и то доила.

– Ну уж и бодливых! – погладив маленькую доярку по голове, засмеялась песочница. – Не они ли тебе косы отжевали?

– Да нет! Это мне доктора состригли. Я на ферме играла с телятами, а у них оказался стригущий лишай. Чуть не полысела. Теперь уже все прошло, волосы отрастут…

Девчонки мешали серьезным занятиям мальчишек, конечно, не потому, что доили коров или возились с кастрюлями. За это, если разобраться, им даже можно было сказать спасибо. По-серьезному никто не обижался и на мочальные хвосты, которые подружки привязывали товарищам.

Война разгорелась совсем из-за другого.

Когда Простокваша узнала, что приятели добывают продукты для строительной бригады, говорить с ней стало сущим наказанием. Девчонка требовала, чтобы мальчишки приняли ее в свою компанию. А за подругой, как водится, ту же песню тянула и Нюрка.

Поначалу Коля и Петька урезонивали девчонок, говорили, что добыча продуктов и денег дело не женское. Потом обозлились и стали прятаться от нахалок. Но это тоже не помогло.

Однажды, явившись на обед, Петька с удивлением отметил, что ни его, ни Колиной, ни Митькиной тарелки на столе нет.

– Можете варить себе сами! – с торжеством объявила Простокваша. – Я вам готовить не нанималась.

Петька было растерялся. Но на его счастье девчонку услышала Матрена Ивановна.

– Это ты что там вытворяешь? – спросила она от плиты. – Мальцы с утра спины не разгибают, а ты их на зеленые огурцы да морковку сажаешь? Вот ужо возьму хворостину да нажигаю по мягкому месту – небось не станешь выкомаривать.

Тогда Людка придумала новую каверзу: в одну тарелку набухала перцу, в другую соли, а в третью налила одного бульону. Рассчитывала она как будто правильно: Колька, мол, во вкусах не разбирается, а Петька с Митькой, хоть и разбираются, да промолчат – за чужим столом привередничать не полагается. Только эта уловка не удалась. Митька деликатному поведению в гостях не обучался и церемониться не стал. Придвинув тарелку с бульоном, он поболтал в ней ложкой, хмыкнул и возмутился:

– Одна вода! А где же картошка и макароны?

– А у меня один перец, – поддержал приятеля Коля.

Матрена Ивановна насторожилась и, конечно, поняла, в чем дело.

– Ах ты ж, паршивка! Опять над товарищами изгаляться! Добро переводить? Вот я тебе!

Простокваше ничего не оставалось, как поскорее убраться с веранды и спрятаться в огороде. Но своего в войне с мальчишками она все-таки добилась. Хотя и не сама, не своими силами.

На следующий день после истории с бульоном Нюрка ни с того, ни с сего заявила, что не будет доить коров.

– Свою подою, – объявила она, – а других не хочу.

– Да ты что? – изумился Митька. – Тогда же мне топать с Зорькой домой. И тетка больше сюда не пустит.

– Вот и хорошо, – хихикнула Людка. – Погуляешь возле своей пасеки.

Нечего и говорить, что такой поворот дела не устраивал не только Митьку, но и Колю с Петькой. Надо было приступать к серьезной работе, а много ли сделаешь, если лопоухий будет являться на пасеку на три-четыре часа в день?

Приятели обступили Нюрку и принялись на все лады уговаривать ее, но девчонка стояла на своем.

Удрученные и расстроенные мальчишки отошли в сторону и долго не знали, что делать. Наконец, Петька решил слукавить. Не говоря ни слова, приблизился к девчонкам, засунул руки в карманы и как бы с сожалением покачал головой.

– Эх, девчонки, девчонки! Глупые же вы, глупые!

– Это почему же? – исподлобья глянула на него Нюрка. – Может, ты умнее?

– А потому, – не обращая внимания на вопрос, ответил Петька. – Мы смеемся, а вы думаете, что не принимаем вас в компанию. Если хотите знать, так вы уже давно в нашей компании.

– Ну-у! – в один голос удивились подружки. – Как же это?

– Да так. Разве не вы готовите нам обед? А кто доит коров и поит нас молоком? Раз вы работаете на нас – значит, половина наших заработков ваша. Да! Если мы намоем золота – значит, половину намыли вы. Убьем лося – половина ваша. Понятно?

Девчонки переглянулись и захихикали.

– И не нужно ходить ни в какой лес? – спросила Людка.

– Конечно.

– И незачем думать, как достать продукты?

– Факт!..

Коровы были выдоены тут же, мир восстановлен, и мальчишки потом не раз восхищались дипломатическими способностями Петьки. Кто бы мог подумать, что, схитрив и слегка польстив девчонкам, можно добиться таких успехов?!