Текст книги "Край без Короля или Могу копать, могу не копать"

Автор книги: Вадим Барановский

сообщить о нарушении

Текущая страница: 21 (всего у книги 24 страниц)

Так вот и шла война, пока не убили лесные онге наиглавнейшего вождя чариарского, а новый вождь умнее был, сам послов к Королю отправил. Король чариаров под руку взял, дочку вождя чариарского в жёны вождю лесных онге отдал и наказал с тех пор лесным онге и чариарам друзьями меж собой быть.

С тех пор много лет прошло. За эти годы не раз ещё нападали лесные онге на чариаров, а чариары – на них. Вот только каждый раз являлись из Карн Дума орки с джаравами, и обеим сторонам несладко приходилось. Двух онгийских вождей Король в Карн Думе за непослушание казнил да трёх чариарских. Порядок при Короле-то был.

Зажили наконец-то чариары с лесными онге если не в дружбе, то в мире. Друг друга не обижали, только разве когда вождь вождя перед королевским наместником оклевещет и под наказание подведёт, да уж это дело обычное, без того никак.

Всё это рассказал риворам Ильдерих Толстый, который все два года, пока отряд Ветера рыскал по Ангмару, разговаривал с ангмарцами да собирал книги, до которых не добрались эльфы. Думал Ильдерих в Шир вернуться и книгу «История Ангмара» написать, потомкам в назидание. А пока не написал, рассказывал товарищам у костра по вечерам. И занятно, и польза от таких рассказов – чем лучше знаешь нравы соседей, тем с ними рядом жить удобнее. И воевать с тем, кого знаешь, тоже проще.

Скудное северное солнце клонилось к закату да всё никак закатиться не хотело, когда дозорные на холмах загудели бычерёвками, предупреждая о том, что приближается войско большецов. Но когда хоббиты во всеоружии приготовились встретить врагов у Резного Камня, оказалось, что это вовсе не войско, а просто толпа.

– Беженцы, – сказал старый паромщик Хисарна, – уж я таких навидался.

Хоббитам сразу бросилось в глаза то, что толпа состояла из женщин и детей, усталых и испуганных. Совсем маленьких детей женщины несли за плечами, те, кто побольше, шли сами или по трое-четверо ехали на небольших лошадках: лошадок было с полдюжины. Наспех увязанные котомки дополняли картину и подтверждали слова Хисарны. Всего, по прикидке Фонси – или Ветера – нет, всё-таки Фонси, – их было дюжин пять или шесть, не считая маленьких детей.

Фонси достал свёрнутую из бересты трубу и, не выходя из-за камня, гулко сказал в неё:

– Кто вы, откуда и зачем сюда пришли? Здесь начинаются земли риворов, как вырезано в камне.

Беженки встрепенулись и заоглядывалисъ, но никого не увидели. После короткого спора вперёд вышла одна из них, невысокая – да они все были невысокие для большецких женщин, оценил Фонси; ростом примерно так с Фритигерна, иные чуть повыше – еще не старая, но с ранней сединой в лохматой косе, и заговорила.

– Мы лесные онге из Варса-Онге. Война и мор унесли наших мужчин, а нам грозит тягостный и постыдный плен у наших врагов чариаров. Мы ищем защиты и убежища у малого народа и уповаем на его милость.

Фонси выпрямился во весь рост и подал знак показаться остальным.

– Я, Ветерих Ток, – сказал он, – вождь риворов, даю вам разрешение войти в страну риворов. Защита и убежище будут вам предоставлены.

– Давайте-ка сюда, – Хисарна подошёл к женщине и указал ей на тропинку, идущую в обход Резного Камня. – Эй, Смолка, Шишка, кто там ещё – помогите малых нести!

Беспокойно смотря на хоббитов, про которых последние два года шла в Ангмаре дурная слава, онгийки проследовали за Камень.

– Дядька Чернозуб, – подозвал Фонси старого охотника Амала, – сходи посмотри, можно ли их следы замести, а то, как я понял, их искать придут.

– Такая куча, да ещё с лошадьми, – буркнул Амал, – навряд ли. Но я схожу гляну.

– Талк, – сказал Фонси, – ты тут самый молодой, беги в смиал, скажи Терну Быккинсу, чтобы гостей встречать готовился. Их тут с полгроша будет, и всех кормить надо.

– Слушаюсь, воевода, – ответил Ситалк и устремился вперёд по тропинке так, что только пятки засверкали.

Сначала в Варса-Онге прибыл королевский воевода с отрядом копейщиков и лучников и забрал в отряд всех молодых мужчин, оставив лишь хилых да немощных. Из тех, кто ушёл с воеводой, вернулись трое, чудом уцелевшие в битве под Варнастераном и заболевшие странной болезнью, от которой лицо и всё тело шло красной сыпью. Многие заразились от них и многие умерли. Деревне ещё повезло – кое у кого из соседей красный мор забрал семерых из дюжины, а то и больше.

После войны и мора наступила смута. Земли на юге затопило, и те, кто уцелел в войне и не умер от болезни, скитались по разрушенной стране, ища прибежища, сбиваясь в отряды и грызясь между собой. Последних оставшихся в Варса-Онге мужчин старше двенадцати лет забрал джаравский вождь Вуохитайстелъ воевать с Одноруким. Потом было затишье – благо Варса-Онге и так стояла на болоте, и никто на эти места не зарился – все искали, где посуше. Пока несколько дней назад не явился в деревню отряд конных чариаров.

– Надо было убить их, – сверкнула глазами рано поседевшая Валдава и отхлебнула из кружки горячего чаю, то есть того, что хоббиты называли чаем; настоящий чай кончился у них ещё при Нарте, – но они не слезали с коней, один да успел бы ускакать.

– Сколько их было? – спросил Фонси.

День клонился к вечеру, и большинство беженок спали в освобождённом для них Восточном смиале, обогретые и накормленные, и уже не так боящиеся свирепого маленького народца.

– Шестеро, – ответила Валдава, – они ездили туда-сюда по деревне, и глумились, и выбирали себе женщин... и велели нам ждать и готовиться, потому что скоро придёт большой отряд чариаров, а им всем нужны онгиийские рабыни.

Она побледнела и опустила голову. За два года риворы успели навидаться в Ангмаре всякого и могли представить себе судьбу, уготованную женщинам.

– Они сказали, что за все мучения их народа они на нас отыграются, – Валдава подняла голову и взглянула на Фонси взглядом одновременно жёстким и беззащитным, – как будто это мы сами мучили их народ.

– Когда это было? – спросил Фонси.

– Три дня назад, – ответила женщина. – Когда они уехали, мы собрались и решили бежать, куда глаза глядят. Рузава вспомнила, что в этих холмах поселился недавно народ с юга... – она запнулась, не желая произносить имена, под какими хоббитов знали в Ангмаре.

– Убийцы-в-холмах, траволешие, хорькоэлъфы, мужички-с-ноготок, заморянские крысята, – закончил за неё Фритигерн и широко улыбнулся.

– Вы совсем не такие, – поспешила заверить его Валдава, – я теперь вижу, вы совсем не такие. У вас Король есть.

– Да, – усмехнулся Фонси, – у нас и вправду есть Король. Мы вас не бросим.

– Мы решили, что даже если вы убьёте нас или обратите в рабство, это всё равно будет лучше, чем к чариарам на поругание.

– Мы не обращаем в рабство других говорящих, – сказал Фонси, – и не убиваем женщин. Если чариары за вами погнались, мои дозорные заметят их с вершины холма. Если они посмеют последовать за вами сюда, они узнают, что нас не напрасно прозвали убийцами-в-холмах. А сейчас иди к своим, успокой их и сама ничего не бойся.

– А что, воевода, – Фритигерн положил тяжёлую руку Фонси на плечо, – хорошо снова быть защитниками, а?

– А и правда хорошо, старшина, – Фонси улыбнулся и хлопнул Герна по плечу, – а ты себе часом невесту не присмотрел сегодня? Эта Валдава так очень даже ничего, даром что коса с проседью, зато ростом как раз с тебя будет.

– Всё бы тебе зубоскалить, Ветер, – проворчал здоровяк с укоризной, но в сторону Восточного смиала всё-таки глянул, – лучше скажи, как ты думаешь, сколько конников у этих самых чариаров?

– Шестеро, – не задумываясь, ответил Фонси, – лошади нынче в Ангмаре дороги. Не верю в отряд, где больше шести лошадей, и мы про него не слышали.

– Вот и я думаю, – согласился Фритигерн, – что они этих конников везде вперед себя посылают, разведать да разнюхать. Может, нам их постеречь возле Камня? Я бы с моими парнями живо обернулся.

– Не ты, – покачал головой Фонси, – Дикки пускай пойдёт. Это по его части.

Дикиней вернулся под утро – Фонси, пока его не было, успел вздремнуть.

– Двоих мы подстерегли, – сказал он, вытирая тряпкой свежевымытые руки, – одного я поставил в ста шагах от Камня, а второго ещё чуть подальше, возле кривого оврага. Пускай встречают гостей.

– Только эти были последние, Дикки, – сказал Фонси, – Надо нам отвыкать от ангмарских обычаев.

– Последние так последние, Ветер, – отозвался Дикиней, – ты что думаешь, я для удовольствия? Я для острастки. Вы же сами тогда с Терном и Сегером...

– Я знаю, Дикки, – Фонси похлопал старшину по плечу, – я просто на будущее. Давай поспи – тебе с дюжиной твоих ребят смиалы охранять, пока я остальных к Камню поведу.

– Ну что, – спросил Фонси у Амала Чернозуба, – что они там делают?

– Спорят между собой, – усмехнулся гнилым ртом старый охотник, – кто драться хочет, кто уходить.

– Сколько луков?

– С дюжину. Скверные луки и прочая снасть скверная.

– Ну что, – сказал Фонси, доставая берестяную трубу, – предложим им уйти. Без приказа не стрелять, но стрелы – на тетивы.

– Здесь начинаются земли риворов! – гулко произнёс он в трубу. – Уходите откуда пришли, и мы не тронем вас.

От толпы чариаров, собравшейся вокруг насаженной на кол в ста шагах от Камня головы их конного разведчика, отделились трое – среднего для большецов роста, светлокожие и черноволосые, как и большинство чариаров, – и приблизились к Камню.

– Мы воины великого народа чариарского, пришли забрать наших беглых невольниц, – сказал один из них, – выдайте их, и мы, так и быть, не станем мстить вам за наших товарищей, а только возьмём с вас выкуп.

Остальные чариары стали подтягиваться ближе, смотря, нельзя ли обойти Камень кругом. «Не воины», – подумал Фонси, – «разбойники. Ни строя, ни порядка, каждый делает, что хочет. Однорукий, Вуохитайстелъ или Пъен-Лийона эту шайку целиком бы схавали и не подавились».

– Подите прочь, – сказал он, – или вы не слыхали, кто такие риворы? Какие-то мелкие твари, вроде онге или черволюдов, – оскалился чариар, и его друзья захохотали. – Ты сам-то покажись во весь рост богатырский!

Фонси вышел вперёд и встал на Камень.

– Повернитесь и уходите, – приказал он. – Считаю до трёх.

На счёте два мимо него пролетел брошенный кем-то камень, и Фонси вскинул руку, приказывая стрелять.

Разбойники ломанулись вперёд, размахивая топорами и дубинами, и навстречу им скатились со склона Герн и его бойцы с копьями и тесаками.

Бои был недолгим. Лишившись предводителей, разбойники обратились в бегство, оставив дюжины полторы раненых и убитых. Фонси провожал глазами бегущих, один из которых вдруг остановился, развернулся и взмахнул рукой. Что-то блестящее завертелось в воздухе, Фонси вскинул руку, чтобы защититься, но в ушах раздался оглушительный звон, голова мотнулась назад, но неба он не увидел – какая-то деревяшка заслонила небо.

Фонси проснулся ни от чего – сам по себе, просто потому, что выспался. Он лежал под одеялом из выделанной шкуры, на плотном, сплетённом из чего-то мягкого ковре. Сев, хоббит понял, что находится в одной из корзиноподобных хижин – дверь была завешена похожим ковром, и сквозь него пробивался тусклый утренний свет.

Фонси встал и потянулся, оглядываясь в поисках своей одежды. Она лежала тут же рядом с постелью.

Убранство в хижине было скромное – сложенный из камней очаг посередине, плетёные ковры по стенам, несколько круглых деревянных чурочек, чтобы сидеть. Вдоль завешенных плетёнками стен стояли корзины – такие же, как Фонси видел в старом смиале, только сплетены поизящней и украшены цветными узорами вдоль края. С потолка хижины свисали пучки каких-то растений, верно, съедобных или целебных.

Фонси оделся и подошёл к двери. Порог был примерно на уровне груди; чтобы выйти, надо было подняться по приступке, вырезанной из поставленного наискосок бревна.

– Что жильё надо копать в земле, они помнят, – усмехнулся Фонси, – а вот как это надо делать, позабыли. Ну да ничего.

Он взошёл по приступочке и отодвинул полог, выходя наружу. Его тут же встретили две весёлые собаки, прыгая вокруг него и поскуливая. Фонси присел на корточки и долго гладил их по рыжевато-бурым лобастым головам, а собаки взлаивали от восторга и лизали его в нос.

– Ты Хильдейфонс, – послышался рядом чей-то голос, и Фонси встрепенулся, поднимая голову, – не дух Ветайриха. Ветайрих псам жутковен.

Над Фонси стоял один из вчерашних старейшин-хоббитов, тот самый, что предположил, что здесь может быть западня. По-видимому, речь Ветера оказалась для лесовиков-риворов достаточно убедительной.

Фонси встал на ноги и поклонился хоббиту в пояс.

– Хильдифонс Тук, сын Геронтия Тука, тэна тирского, из Тукборо, что в Шире, к твоим услугам и к услугам твоих родичей, – представился он по всем правилам вежества.

– Химнай, сын Андавата из рода Кинея, хоббит порода риворов, раден тебе, – услуг лесовик не предложил, нарочно ли, или просто потому, что здесь так здороваться было не принято, Фонси не знал. – Пожалый ко нам, Хильдейфонс, сей ранью в сопирники.

«На завтрак приглашает», – понял Фонси; язык лесовиков казался ему теперь гораздо доступнее, особенно по сравнению с северным наречием.

– Я с удовольствием, только схожу умоюсь, – ответил Фонси старейшине и заметил, как тот облегчённо выдохнул. По всему было видно – неспокойно на душе у ривора, чего-то он не то ждёт, не то боится. Чего им только наговорил вчера Ветер?

Посёлок риворов жил своей жизнью: кто рубил дрова, кто носил из ручья воду, кто молол какое-то зерно – никогда Фонси не видел такого способа. В Кардуне мельниц тоже не было, но там женщины растирали зерна вручную, а здесь было устроено так: к ветке дерева или к вершине молодого деревца был привязан тяжёлый каменный пест – ухватиться и дёрнуть вниз, так, чтобы он стукнул по плоскому камню с выдолбленной ямкой, служащему ступой. А поднимался пест уже сам, когда разгибалось дерево.

По земле возле этих мукомолен сновали в надежде поживиться какие-то мелкие птички, а собаки бегали вокруг и лаяли на них, чтоб не смели воровать зерно.

Фонси встречался с риворами взглядом, махал рукой рыбакам на озере, улыбался в ответ улыбчивым круглолицым девушкам. Он совсем позабыл, как же это замечательно, когда любому встречному можно посмотреть в лицо, не задирая головы.

Фонси и Химнай подошли к невысокому холму, вплотную к которому стояла длинная хижина – Фонси сперва показалось, что это вход в нору, бывали в Шире хозяева, любящие построить перед входом дополнительную прихожую, – но потом он понял, что норы позади хижины нет.

Внутри горел очаг, и вдоль стен стояли скамьи из половинок бревен. Расщеплено клиньями, догадался Фонси, потрогав сиденье одной из них, а потом зачищено и заглажено, вероятно, шершавым камнем. Ни пил, ни рубанков здесь не знают.

– Седый, – пригласил старейшина, и Фонси послушно сел на скамью. Ривор уселся рядом и трижды громко хлопнул в ладоши.

Спустя короткое время из-за плетёной занавески, разгораживающей хижину, показались три женщины с двумя большими глиняными горшками, и запахло чем– то вкусным.

Фонси дали деревянную миску, полную какой-то каши, сваренной с сушёными грибами и ягодами, и рыбы. Столов здесь не водилось, и миску полагалось держать на ладони левой руки, а в правой руке – деревянную же ложку. Ну, хорошо хоть, не как в Гундабаде, пальцами в миску лазить.

Дождавшись, пока поднесёт ложку ко рту хоббит-ривор, Фонси тоже попробовал еду. Было очень вкусно, такой замечательной рыбы Фонси никогда раньше не пробовал – в Шире рыбу готовили мало, в основном в Бэкланде, да и там всё больше варили из неё похлёбку. А здесь рыбу не то пекли, не то коптили, а может, и то и другое сразу. Да и кашу тоже варили отменно вкусную – Фонси узнал в ней те самые коренья, что показал ему в горах медведь, только здесь они были приготовлены и размяты.

Занавес у входа в хижину всколыхнулся, и внутрь один за другим вошли остальные четверо хоббитов во главе с самым старым. Фонси встал со скамейки и приветствовал вошедших поклоном.

– Доброго утра вам, почтенные, – сказал он, садясь обратно. – Мне почтенный Химнай сказал, вы меня видеть хотели. Только вот имён я ваших не знаю, не обессудьте.

Хоббиты смотрели на Фонси настороженно и недоверчиво, но на поклон ответили и доброго утра пожелали. Старого хоббита звали Ойдо, а остальных троих – Вультушем, Амаем и Тарваем.

– То Хильдейфонс, не Ветайрих, – сказал Химнай, и старейшины успокоились: кое-кто так откровенно вздохнул с облегчением.

– Вы мне скажите, почтенные, – сказал Фонси, – до чего вы там вчера с Ветерихом договорились, а то я ничего и не помню. Только я вам прежде скажу, что в Шир я вас прямо сейчас не могу повести, у меня прежде дело есть на юге, аж в самом Ривенделле.

Вультуш, хоббит-ривор с длинными волосами, подвязанными кожаным налобником, сидящий напротив Фонси, усмехнулся и облизал ложку.

– Не каждый день к нам приходит родня из далёких краёв, – сказал он на риворском наречии, которое Фонси уже так хорошо наловчился понимать, что особой разницы между ним и родным языком больше не находил, – и не каждый день приходят к нам великие богатыри из сказки и зовут возвращаться в далёкие сказочные земли.

– Про Ветайриха Тока у нас все знают, – подтвердил старший хоббит-ривор, – все радовались, что он вернулся. И про Шир мы слыхали много хорошего, но ведь он далеко за горами и реками, да и не звал нас туда никто. А Ветайрих говорил, что мы непременно должны туда вернуться, ибо он нарочно явился сюда в твоём, Хильдейфонс, теле, чтобы отвести нас в Шир. Вот мы и хотим спросить тебя, что нам делать.

– Любопытно получается, – сказал Фонси, – что вы у меня на Ветера управы ищете. Я-то думал, наоборот, я вам никто, а он великий богатырь из сказки.

– Ты живой и вроде как действительно нам родич, – ответил широкоплечий Тарвай, – а Ветайрих из страны мёртвых вернулся. Вот и выходит, что ты, Хильдейфонс, к нам ближе.

– Не был он никогда в стране мёртвых, – поправил ривора Фонси.

– Да это и неважно, – ответил ривор, – ты скажи мне, Хильдейфонс, а ты действительно на нашу долину случайно наткнулся? Поклянись нам своим родом, и своим Широм, и всем, что любишь, что не за тем ты к нам пришёл, чтобы смутить наш народ и захватить нашу землю!

– Клянусь вам, почтенные, и родом, и Широм, и братьями, и сёстрами, и Лилией Чистолап, что до вчерашнего дня я и знать не знал про вашу долину и про ваш народ, и только слышал от Ветера, что потомки его лучников куда-то пропали, – честно ответил Фонси, и тогда все пятеро старейшин выдохнули окончательно. «Видать, боялись, что сказочный богатырь у них тут за старшего сядет», – подумал хоббит.

– Я заметил, что вы больше в смиалах не живёте, – сказал Фонси, уводя разговор в другое русло, – как так получилось?

И они заговорили о смиалах и норах, а после – о кузницах и мельницах и о том, как делать кирпичи и строить дома, и под конец этого разговора хоббиты торжественно пригласили Фонси оставаться в Кинейсмиле жить навсегда – только чтобы рассказал и показал, как делаются все эти чудесные вещи. Завтрак плавно перерос во второй завтрак, и Фонси почувствовал себя совсем дома.

И когда дело близилось к сладкому – тоже каша, но с сушёными плодами и орехами – Фонси вдруг кое-что сообразил.

– Знаете что, джентльхоббиты, – сказал он, – я у вас дольше завтрашнего дня остаться не могу. Мне в Ривенделл надо, а то здесь скоро будет гундабадское войско проходить, а мне бы опередить его.

– Где это «здесь»? – насторожился Тарвай. – Они не за тобой гонятся?

– Нет, – успокоил его Фонси, – не такая я важная птица, чтобы за мной целым войском рыскать. По тропе они пойдут, мимо водопада. И я бы на вашем месте сразу за водопадом дозорных поставил, на случай, если орки решат разведать, что это за долина.

– Мы пошлём дозорных, – объявил Амай, важно кивая головой, – они проводят тебя до тропы и засядут сторожить. Предупреди об опасности эльфов Ривенделла и возвращайся обратно, Хильдейфонс Тук, наш далёкий родич из давно оставленного Шира!

Тут как раз две девушки принесли большой кувшин, поставили его посреди хижины и удалились, стрельнув на Фонси озорными тёмными глазами. Вультуш взял берестяную кружку и зачерпнул из кувшина какого-то пахучего зеленоватого напитка.

– Выпьем! – провозгласил Химнай, тоже зачерпывая из кувшина и протягивая кружку Фонси. – Выпьем за дружбу, и за далёких родных, и за давно оставленные земли! За Шир и за Варса-Онге, и за те земли, что ныне покрыты болотами!

Фонси осторожно попробовал напиток, по вкусу напоминающий пиво, куда щедро настригли сосновой хвои. Ничего, пить можно, тем более что пива у Фонси во рту не бывало с самой Северной заставы.

Очень мне у вас, джентльхоббиты, приятно гостить, – заявил Фонси ещё после пары кружек – одной за всех хоббитов и всех риворов, где бы они сейчас ни были, а другой – за пилы, и молотки, и кросна, и другие полезные вещицы, известные в Шире и совсем неведомые в Долине, – но пора бы мне и в дорогу. Не хотелось бы светлое время упускать.

– Верно говоришь, Хильдейфонс, – согласился Тарвай, – пойду велю тебе еды на дорогу собрать. И провожатых.

В провожатые Фонси определили его старых знакомых – Хунрая, Андавата, Хизмая и Торизмуша – как выяснилось, лучших охотников селения. На этот раз они были не в пример дружелюбнее.

– А ты сейчас Хильдейфонс или Ветайрих? – спросил Андават, самый молодой из четверых.

– Хильдифонс, – ответил Фонси. – Я обычно Хильдифонс, а Ветерих только иногда. И вообще, зовите-ка вы меня лучше Фонси. Меня так все друзья зовут.

– Фонси так Фонси. А когда нас поколотил, тогда, ясно, был Ветайрихом, – кивнул ривор, – ясное дело, простому ривору с нами четырьмя нипочём не справиться.

– Ясное дело, – согласился Фонси, – Ветерих славный боец. Он ещё вас пожалел тогда, калечить не стал. А мог бы руки-ноги переломать.

– А ты сам, Фонси, драться умеешь? – полюбопытствовал Торизмуш.

– Если с батогом, – Фонси крутанул в воздухе рукояткой гномьего топора, – тогда да. Я в Шире на батогах второй, а брат мой первый.

– О, да у вас в Шире тоже состязаются! А в чём ещё?

– Дротики кидаем, из лука стреляем, – охотно ответил Фонси, – рюхи опять же, накинь-колечко. Норы наперегонки роем, – добавил он, рассудив, что таких соревнований здесь точно не устраивают.

– Не врут сказки-то, – засмеялся Хизмай, – так ты, Фонси, и норы рыть умеешь?

– Третий год как первое место на ярмарке в Хоббитоне, – скромно признался Фонси.

– У нас рядом с селением большая старая нора есть, в холме вырыта, – сообщил Торизмуш, – только там не живёт уже никто и не ходит туда. Хоббиты не разрешают.

– А вот если б вы с Ветайрихом подрались, кто бы победил? – Андават всё не мог успокоиться.

– А мы с Ветерихом никак подраться не можем, – объяснил Фонси, – он же сам умер давно, и тело его давно в земле истлело. Если ему подраться надо, я его в своё тело пускаю.Я не понял, а ты в это время где?

Так за разговорами Фонси и пятеро риворов добрались до каменного сыра и перешли по нему через поток. Хизмай знаком велел остальным стоять на месте, а сам осторожно ступил на тропу и осмотрелся.

– Вроде никого, – позвал он, – можно идти.

Фонси поправил за плечами мешок с припасами, проверил привязанные к нему топорик и лопату, вздохнул и решительно ударил оземь батогом.

– Ну что, прощайте, родичи, – сказал он, кланяясь четверым риворам, – я ещё вернусь, может быть.

– Орки тут прошли совсем недавно, – Хунрай вдруг наклонился к земле, – следы плохо заметны, тут земля твёрдая, но это точно орки. Пятеро или шестеро.

Торизмуш лёг на тропу и припал ухом к земле.

– Идут! – воскликнул он, вскакивая на ноги. – Идут с севера, топочут ножищами! Много!

– Значит, то разведчиков следы, – кивнул Хунрай и обернулся к Фонси. – Тебе нельзя этой дорогой идти, Фонси.

– Здесь ещё какие-то следы... – бормотал в это время Хизмай, изучая тропу, – какие-то звери с копытами, и ещё волк или большая собака. Но они дальше не идут, сворачивают на камень. И они вроде как вчерашние...Между двумя орчьими отрядами я и сам не хочу идти, – сказал Фонси.

– Опоздал! Зачем только ему понадобилось сворачивать в этот лес! Опоздал! Что теперь будет с Широм?

– Есть другая дорога, – сказал Хунрай, снимая с плеча тул с луком и стрелами и вручая Фонси. – Эта тропа обходит нашу долину по долгой дуге. Если идти через холмы, можно выйти на Хлыдную пустошь и оттуда снова попасть на тропу.

– Я помню, – закивал Фонси, принимая у ривора лук и ступая обратно на каменный сыр, – я видел в шаре. Если я пойду быстро, то обгоню разведчиков.

Они вернулись в лес и зашагали той же тропой, по какой пришли. Все пятеро молчали. Если бы Фонси шёл один, то ему захотелось бы пожаловаться на судьбу какому-нибудь молчаливому собеседнику вроде ножа или батога, спросить, почему именно от него теперь столько зависит, неужели не найдётся никого другого предупредить эльфов? Но с риворами об этом Фонси говорить не мог и поэтому сетовал на судьбу молча, и не сразу заметил, как изменилась его осанка и ускорилась походка, как стали более плавными движения.

– Андават самый быстрый из нас, – сказал Хизмай, – он побежит вперёд и покажет тебе дорогу. А мы останемся следить за входом в долину. И возьми верёвку, тебе понадобится верёвка. На Хлыдной пустоши высокие крутые склоны, по ним на тропу без верёвки не спуститься.

– Ничего, – сверкнул глазами Ветер, – в Рудауре лазили и не по таким.