Текст книги "Край без Короля или Могу копать, могу не копать"

Автор книги: Вадим Барановский

сообщить о нарушении

Текущая страница: 16 (всего у книги 24 страниц)

ОТСТУПЛЕНИЕ ВТОРОЕ
в котором продолжаются дела тысячелетней давности

Ширское ополчение

Ветер приподнялся на локте, всмотрелся в темноту. Что-то только что прошелестело совсем рядом и мелькнуло на чуть светлеющем восточном небе. Какой-то низкорослый для большеца соглядатай был на стоянке.

Два дня прошло с тех пор, как отряд риворов под предводительством Ветера вышел на запад присоединиться к войску большецов и эльфов, что собиралось воевать старика Зиму и мстить за разорение Артедайна. Ветер выбрал самых опытных, самых сильных, быстрых и метких хоббитов. Пусть знают большецы, что в Шире тоже живут отважные воины.

Любой большец, оказавшись посреди хоббитского привала, ровным счётом ничего бы не заподозрил, если бы только не наступил на кого-либо из спящих. Хоббиты умеют выбирать для сна самые незаметные нычки, ямки и кусты, и спать, не храпя и не ворочаясь, завернувшись в плащи из толстого серо-зелёного сукна, куда к тому же были у многих нашиты ветки и приделаны клочки мха. Даже если пойдут с собаками, никакого толка не будет —место ночлега со всех сторон окроплено струей росомахи, самого страшного в этих местах хищника.

Десяток пони просто так не спрячешь, но они щиплют первую весеннюю травку за пригорком, в стороне от дороги, под присмотром двух младших риворов.

Соглядатай снова шелестнул в ночи – хорошо двигается, тихо, почти как хоббит. Ветер выбрался из-под плаща, нашарил на поясе нож и скользнул на звук.

Соглядатай не то услышал его, не то почуял, но быстрыми лёгкими шагами направился к дороге, минуя спящих – значит, видел их. Ветер устремился за ним, всё так же бесшумно и молча. Снова мелькнула на густой синеве неба тёмная тень – что-то в ней было неправильное, но Ветер не разглядел, что, – и всё, больше ни шороха, ни движения – вероятно, лазутчик залёг. Ветер тоже залёг, но перед тем достал нож из ножен и взял в зубы, чтобы в случае чего был под рукой, но ползать не мешал.

В кустах по левую руку что-то громко зашуршало, но чуткий слух Ветера успел уловить еле слышимый шорох за мгновение до того – звук, с каким выковыривают из земли камень. Лазутчик нарочно кинул камнем в кусты, чтобы отвлечь преследователя.

Так и есть, тёмная тень вскочила на ноги и сделала ещё одну перебежку вдоль дороги – если бы Ветер отвлёкся на брошенный камень, он бы это как раз пропустил. Ветерих скользнул следом, как змея в густой траве. Поднимать тревогу ему не хотелось – лазутчика лучше брать живьём и допрашивать, а если разбудить риворов, то он побежит, и останется его только бить из лука.

Ветер, продолжая ползти и стараясь не шуметь, повернул к дороге. Лазутчик, по всему судя, пришёл именно по ней и уходить собирается по ней же, а на светлой дороге его будет видно куда лучше. На своё счастье вождь риворов помнил, где в придорожной канаве лежит здоровенный валун – по нему можно будет переползти бесшумно, только бы хитрый враг не заметил его в это время.

Вот и дорога. Быстро оглядевшись – не следит ли кто? – хоббит переполз через плотно пригнанные друг к другу каменные плиты Западной Дороги, надеясь, что враг не оглянется и не заметит его на светлом небе. Прокравшись вдоль противоположной стороны дороги десяток-другой шагов на запад, Ветер залёг в засаду на краю канавы за какой-то корягой. Едва различимый плеск поведал ему, что лазутчик переходит канаву вброд.

Ветер взял в руку нож и приготовился. Вот над краем дороги показалась голова соглядатая, вот и он сам выбрался – странно неуклюже для того, кто умеет так бесшумно двигаться

С ножом в руке Ветерих Ток бросился через дорогу, пока лазутчик не успел подняться на ноги и оглядеться.

– Стоять! – приказал хоббит, выставляя перед собой нож. – Стоять, не двигаться!

Лазутчик отшатнулся, поскользнулся на краю канавы, нелепо взмахнул руками – правая его рука была неестественно искривлена, поэтому очертания его тени и показались Ветеру неправильными, – вскрикнул очень знакомым голосом и шлёпнулся бы обратно в канаву, полную талой воды, если бы Ветерих не ухватил его за руку, как когда-то давно его самого хватал за руку...

– Химни!

– Ветер? Ветер, что ты тут делаешь?

– Химни, что у тебя с рукой? и с лицом...

Даже в предрассветной мгле было видно, что лицо Химнерита пересекают крест-накрест два шрама, левое ухо хоббита разорвано в клочки, как у драчливого кота, рот навечно искривился в ухмылке.

– Орки, – сказал Химни, – а потом чариары и эремтаги. Война. Неважно, всё неважно. Ты-то здесь какими судьбами?

– Военными, – невесело усмехнулся Ветер,– ополченцы мы нынче, в Гавани идём. Полгроша отборных широких лучников.

– Так это все там наши? – удивился Химнерит, показывая рукой назад, в сторону стоянки, – то-то я смотрю...

– Наши, – подтвердил Ветер, – наши. Да иди же ты сюда, росомаха ты старая!

И он сгрёб друга в объятия, так, что чуть кости не затрещали. Химнерит хлопал Ветера по спине уцелевшей рукой, пытался что-то рассказывать – Ветер не слушал.

– А что с Андагисом случилось, я так и не узнал, – сказал Химни, когда Ветер разжал объятия, и они вместе пошли на стоянку,– он так, верно, из Северска и не выбрался.

– Погиб Андагис в Северске, – кивнул Ветер, – мне про него один ангмарец рассказывал. Похоронили его с почестями.

– Андагиса или ангмарца? – спросил Химни.

– Андагиса. Ангмарца Оральд забрал, не знаю уж, что он с ним сделал.

– Оральд? Оральд забрал?! Нет, приятель, сейчас мы разложим костерок, поставим чай – есть у вас чай? – и ты мне расскажешь всё по порядку.

– Только пойдём за пригорок, где пони пасутся, – сказал Ветер,– там с дороги огня не видно будет.

– Слушай, и когда ты таким ратником успел заделаться? – покачал головой Химии. – Я-то думал, вернусь в Шир, а ты всё такой же...

– А я, видишь, другой, – пожал плечами Ветер. – Так хуже?

– Да нет, наверное, – Химни задумался,– с тобой прежним я бы не знал нынче, о чём разговаривать.

– Ты и когда уезжал, не знал, о чём со мной прежним разговаривать, – улыбнулся Ветер, – а скажи мне, Химни, тебя-то как сюда занесло? А то ты мне так ничего и не ответил.

Химии снова задумался.

– Я тебе всё расскажу, Ветер, – пообещал он, – только не прямо сейчас. Мне сначала с тобой поговорить надо, узнать, как дела в Шире. И куда именно ваше ополчение идти собралось.

– Ну что ж, – сказал Ветер, – так и быть. Давай вот сюда, тут валун удобный в канаве лежит, как раз перейти можно.

– Значит, ты говоришь, что в Шир приезжал линдонец? Это точно? – спросил Химни, прихлёбывая чай из кружки.

– Совершенно точно, – кивнул Ветер, – сам посуди, зачем бы гондорцам созывать местное ополчение, когда у них тысяча кораблей и на каждом тысяча всадников?

– А как выглядел этот линдонец, ты не помнишь?

– Обыкновенно выглядел. Молодой вроде как, волосы светлые, усы, бороды нет. Сапоги хорошие, знаешь, такие с пряжками.

– Сапоги с пряжками, молодой, с усами, говоришь... По-моему, я знаю, кто это. Знаешь что, Ветер, а пошли со мной, я тебя кое с кем познакомлю. Здесь недалеко – поприща два-три на запад, не больше.

– Может, сначала с ребятами повидаешься? – укоризненно спросил Ветер. – Они тебя будут очень рады видеть. Герн Быккинс здесь, и Дикиней, и Тарвар Лопоухий.

– И Тарвар Лопоухий с вами? Вот от кого не ожидал.

– Зимой ещё пришёл к нам, когда услышал, что Северск взяли.

– Да, Северск... – Химни покачал головой, – что Северск, весь Артедайн разорили.

– Ну сейчас-то всё будет по-старому? – спросил Ветер. – Гондорцы старика Зиму загонят назад на север, а то и вовсе убьют, и всё станет, как раньше. Как в Ши... – тут он замолк на полуслове.

– Вот то-то и оно, – невесело покачал головой Химнерит. – Даже в Шире из-за войны многое поменялось, ты сам рассказывал, а ведь Ангмар там в полную силу и не проходил. И гондорцы... да ладно, дождёмся утра и пойдём со мной. Да и вожаков надо позвать. Кто тут у вас в начальниках?

– Герн, Дикки, Хисарна, Сегерих – у каждого отряд в полторы дюжины бойцов. Они поедут.

– А ведёт-то вас кто? – спросил Химни.

– Я веду, – ответил Ветерих.

– Нет, ну кто, действительно? – отмахнулся Химни и увидел, как помрачнел Ветер, – Да ну, правда, что ли?

– Правда, – резко сказал Ветер. – Я собрал добровольцев со всего Шира, я сделал из них риворов. Я убивал большецов, стрелял их из засады, рыл для них ловушки и потом насаживал на колья головы убитых. Я завёл в Старый лес ангмарского вельможу с боевым отрядом и предал их гневу Оральда. Я не дал Быкке из Мокрети подмять под себя Совет старейшин и сделаться ширским князем. И знаешь, Химни, для чего я это всё сделал? Чтобы ты вернулся с войны и увидел всё, что я сделал, и сказал бы, что гордишься мной. А ты даже не поверил, что я могу оказаться старшим в отряде!

Ветер сам не заметил, что кричит, стоя во весь рост и размахивая пустой кружкой из-под чая.

Химнерит встал.

– Сейчас ты ведёшь себя не как вождь боевого отряда, а как плохо воспитанный юнец, – прорычал старший хоббит. – Неудивительно, что я тебе не сразу поверил.

– Химни, Химни вернулся! – Дикиней Долгогрив, общий приятель Ветера и Химии, бежал со стороны стоянки, приветственно маша рукой, а за ним – Тарвар Лопоухий, и Балт, и Гундерих, и вскоре старые друзья и приятели окружили Химнерита, обнимая его, и хлопая по спине, и расспрашивая, и рассказывая... а у Ветера хватало и своих дел. Отряд просыпался, и за всем нужно было приглядеть.

Стоянка большецов раскинулась за холмом, в стороне от дороги. Ветер, Хисарна, Химни, Сегерих, Герн и Дикиней обогнули холм и спешились. Сегерих подхватил поводья всех шести пони и повёл лошадок к коновязи.

Четыре высоких шатра из богатой разноцветной ткани стояли правильным четырёхугольником. Над одним из них развевался вымпел. Чего-чего, а прятаться эти люди явно не умели – их и за холм-то отойти точно научил Химни.

Хотя, может, им и не надо было особо прятаться. Все большецы здесь были высокие, в два роста хоббита воины в сверкающих доспехах и ярких налатниках, с мечами и кинжалами на поясах. От таких от самих нужно прятаться.

– Кого это ты привёл, Химнерит? – спросил встретивший их высокий большец в кольчуге и шлеме.

– Мои сородичи, – ответил Химни, – нам надо поговорить с ним.

– Оставьте здесь оружие, – велел большец, – и ступайте за мной.

Чтобы войти в шатёр с вымпелом наверху, хоббитам даже голов не пришлось наклонять. Внутренность шатра украшали богатые ковры гондорской выделки и пушистые шкуры незнакомых Ветеру животных. Среди всей этой роскоши на походном раскладном стуле сидел молодой большец, как и остальные, в латах и налатнике с серебряной звездой на чёрном поле. В руках большец держал свиток и внимательно читал его.

– Какие вести ты принёс, мой добрый Химнерит? – оторвался он от свитка.

– Государь, гондорский разъезд проследовал на восток по Западной дороге, – Химни отдал честь, стукнув себя кулаком по груди, – три дюжины всадников с запасными лошадьми. Но возвращаясь обратно, я встретил...

– Значит, дорога на Ривенделл отрезана! – большец, зажмурился, как будто старался не вскрикнуть от боли. – Всё пропало!

– Государь, – сказал Химни, – не всё пропало. Я принёс тебе и хорошие новости.

– Какие новости? – вздохнул молодой большец, открывая глаза. – Неужели к моему венценосному брату вернулось понятие чести?

– Нет, государь, – ответил хоббит, – чудеса в наше смутное время редки. Но в паре поприщ отсюда я обнаружил стоянку моих сородичей.

Слегка поклонившись, Химнерит широко указал большецу на Ветера и остальных риворов.

– Перианы? – оживился юноша. – Уж не те ли это самые перианы, про которых Рохонгель рассказывал, что они умеют вылезать из мышиных нор посреди чистого поля?

– Если Рохонгель – это такой линдонец с усами, то мы с ним действительно встречались, – сказал Ветер и, подумав, добавил, – государь.

На «государя» молодой большец криво усмехнулся.

– И что же вы, – обратился он к Ветеру, – идёте влиться в войско славного гондорского королевича? Получить свою долю славы?

– Нам, твоё высокородие, – разжаловал юношу из «государей» Ветер, – гондорский королевич не брат, не сват и не троюродная прабабушка. Мы артедайнскому королю послужить идём, потому как почтенный его пращур нам три гроша лет[29]29
  На самом деле прошло не три гроша (432) а всего 374 года. Действие второй вставки происходит в 1975 году Третьей эпохи.


[Закрыть] тому назад земли дал, и лишнего не спросил, и все эти годы был нам добрым соседом.

Глаза молодого больщеца широко раскрылись, словно огнём изнутри вспыхнули.

– Без клятвы послужить идёте? Из доброго соседства?

– Выходит, твоё высокородие, что так, – кивнул Ветер.

– Они не только добрые соседи, государь, – заговорил Химни, и на его обращение юноша не поморщился,– они храбрые бойцы и искусные лучники. Вторгшихся на наши земли ангмарцев они разбили, а головы их выставили на кольях в устрашение прочим. А ещё, государь, мои сородичи умеют прятаться и скрываться, как никто из вас, высокорослых людей. Они умеют рыть подземные жилища и убежища, они могут пройти сквозь куст терновника, не потревожив росы на листьях.

– Я верю тебе, Химнерит, это твой народ и твои друзья, кому и знать их, как не тебе. Но к чему ты ведёшь эти речи?

– К тому, государь, что, если бы кто собрался путешествовать тайно и скрытно, и при этом не опасаясь сгинуть в пути, лучших спутников, чем отряд моих сородичей под началом Ветериха Тока, я не пожелал бы ему.

Молодой большец, пристально посмотрел на хоббитов, и те невольно приосанились под его взглядом, даже старый Хисарна. Было в этом большеце что-то, что вызывало желание ему понравиться, сделать так, чтобы он подумал о тебе хорошо. Ветер же встретился взглядом с Химни и молча кивнул ему. Химии кивнул в ответ.

– Ты подал интересную мысль, мой добрый Химнерит, – наконец сказал большец, – я сейчас же обсужу её с Лендбетом и Саэрхандом. А вас, доблестные перианы, я прошу быть сегодня моими гостями, – обратился он к Ветеру и его товарищам. – Я пришлю к вам человека, он о вас позаботится. Пойдём, Химнерит.

Химни и большец вышли из шатра, оставив риворов.

– Слышал, что он сказал? – восхищённо промолвил Сегерих. – «Мой венценосный брат». Это брат короля!

– И похоже, ему позарез надо куда-то добраться, – задумчиво покивал Хисарна. – Вид у него был, как у хуторян заводянских, когда они с жёнами да ребятишками к моей переправе добирались.

– Что же, и это неплохая служба, – сказал Ветер, – уж всяко по лесам да оврагам шастать привычней и приятней, чем под стрелами стоять. Доставим этого брата, куда ему надо, – и службу королевскую сослужим, и целы будем.

– Если осторожны будем, – пробасил Фритигерн.

Полог шатра распахнулся, и вошёл бородатый большец, без доспехов.

– Почтенные гости, – поклонился он хоббитам,– для вас приготовлено угощение. Кашевар наш заранее очень извиняется и просит его строго не судить – поварня походная.

– Строго судить не станем, – милостиво согласился Фритигерн, – главное, чтобы побольше.

Кашевар, впрочем, извинялся напрасно – мясо жарить он умел не хуже всякого хоббита. Перекусив, риворы отправились осматривать стоянку.

Большецы в артедайнских, линдонских, синегорских[30]30
  Вопреки распространённому мнению, распавшийся Арнор разделился не на три государства, а по меньшей мере на одиннадцать, вот только королевствами именовались только три из них – отсюда и мнение.


[Закрыть] и каких-то ещё налатниках – не силён был Ветер в большецких княжествах – приняли их дружелюбно. Сокрушённо качали головами, узнав, что и Шира не миновала война. Расспрашивали о знакомых хоббитах, считая, видимо, что все хоббиты обязательно знают друг друга. Чьё-то любопытство Хисарна и Дикки даже смогли удовлетворить – Хисарна переправлял Одо Красноглаза, когда тот бежал из Заводья, а Ведук Каравай приходился Дикки троюродным дядей. А многих имён риворы даже не слышали и долго недоумевали, откуда взялись такие хоббиты, но Сегер припомнил, что иногда те, кто уходил на заработки, назывались артедайнскими именами, чтобы звучало, по их мнению, красивше. И поди тут вспомни Овора Мавариона, когда на самом деле он Одо Пастушонок из неизвестно какой семьи.

Когда же Ветер пробовал расспрашивать большецов о том, откуда они сейчас и куда направляются, большецы либо находили срочные и важные дела в другой стороне стоянки, либо заговаривали о чём-то совсем постороннем.

Солнце стояло высоко над шатрами, когда к риворам подошёл Химнерит.

– Вы слышали, о чём я говорил в шатре, – сказал он,– советники решили просить воеводу широкого ополчения – это ты, Ветер, – и его подручных – это вы, джентльхоббиты, – провести его... артедайнского посланника Нарта к королю эльфов Элронду Ривенделлскому. Этим вы послужите королю вернее и лучше, чем на поле битвы.

– Мы обсудили это, – степенно ответил воевода широкого ополчения, – и мы согласны. А ты, Химни, – с надеждой в голосе спросил Ветер Ток,– ты тоже пойдёшь с нами?

– Я не пойду, – Химнерит пошевелил искалеченной рукой, – от меня нынче на войне да в походе проку мало. Я в Шир. Я покоя хочу. Моих-то, ты говорил, войной не тронуло?

– Твои все в целости, – сказал Сегерих, – и смиал ваш невредим. Счастливо тебе, Химни! Вернёмся, поболтаем ещё, и пива обязательно надо...

– Будет пиво, – убеждённо проговорил Химни. – Вы только возвращайтесь.

Друзья обнялись на прощанье, не держа друг на друга ни зла, ни досады. А на следующее утро отряд риворов снял стоянку и отправился на северо-запад. Угрюмый большец в неприметном плаще, которого Химни назвал сначала государем, а потом – посланником Нартом, шёл с ними, не разговаривая и сутуля плечи.

На королевской службе

Сверкающий меч в руках Нарта свистел, рассекая воздух, мелькал так, что не уследить взглядом. Большец не стоял на месте – он подпрыгивал, становился на одну ногу, падал на колено, прокатывался по земле и снова вскакивал на ноги – и ни на мгновение не переставал размахивать длинным своим мечом. Фритигерн стоял чуть поодаль и не сводил с Нарта глаз. Ветер подошёл с другой стороны и тоже стал наблюдать – он никогда не видел, чтобы кто-то так двигался.

Уже четвёртый день отряд хоббитов шёл на северо-восток, так, чтобы далеко обойти Северск и не попасться на глаза никому из диких воинов Глухомани, стекающихся туда по призыву Старика Зимы. Так наказал идти Химни. Ветер приблизительно знал, где находится Ривенделл, и полагал, что когда они подойдут поближе, Нарт соблаговолит всё-таки заговорить и выдать какие-нибудь более точные указания.

Пока что единственным словом, что Ветерих слыхал от Нарта, было «спасибо» после еды. Ел он мало, запуская ложку в котёл не больше трёх-четырёх раз за время обеда или завтрака. В остальное время Нарт либо шёл вперёд вместе со всеми, смотря перед собой исподлобья невидящим взглядом, либо сидел где-нибудь на земле и думал какие-то тяжкие и невесёлые думы. Ветер не хотел его ни о чём расспрашивать, не хочет разговаривать, и пусть его. Главное, чтобы слушался, припадал к земле, когда велят, и спал, где укажут.

Фритигерн Быккинс, насмотревшись на большецкое мечемашество, принёс свой любимый чёрный топор и сам стал примериваться, как бы им удобнее стукнуть воображаемого врага. Топор был на вид ещё потяжелее меча, но в руках силача Герна и он посвистывал, взлетая и опускаясь.

Ветер смотрел на них, смотрел, а потом и он вытащил из ножен кинжал Найнаса и несколько раз взмахнул им в воздухе. Этот кинжал уже пробовал кровь – во время очистки Заводья Ветер всадил его в бок бородатому ангмарцу.

– Не так! – голос Нарта был хрипловат, словно заржавел от долгого молчания. – Не так! Зачем ты так бьёшь? Разве ты сражаешься с половинцем?

Он подошёл к Герну, так и не успевшему опустить занесённый над головой топор.

– Если враг одного с тобой роста, то таким ударом можно попасть ему по голове, – сказал Нарт, – но если руки его в два раза длиннее твоих, то он достанет тебя мечом, а ты его топором не достанешь. И по голове ты его тоже не ударишь, только в грудину, а это толстая и крепкая кость. Тебе надо бить наискосок, от плеча, по колену и ниже. Отрубишь ногу – и всё, это уже не боец, он валяется на земле и одна у него забота – не истечь кровью. Твои друзья послабее дорежут его, а ты нужен впереди отряда, рубить ноги тем, кто ещё стоит.

Фритигерн слушал и кивал, глаза его горели жадным огнём.

– Вы, половинцы, малы ростом и кажетесь поначалу слабыми, – говорил артедайнец, широкими шагами прохаживаясь между двумя рядами выстроившихся хоббитов, – но сила мышц не в длине – он выбросил вперёд длинную руку, – а в толщине – он согнул руку в локте, так, что мышцы на ней вздулись, – так что вас легко недооценить.

Он выхватил из ножен свой длинный меч и взмахнул им перед собой.

– Вы не годитесь ни для честного поединка, ни для сражений строем! – объявил Нарт. – В поединке высокий человек легко удержит половинца на безопасном расстоянии. Вам нужно биться не по-воински, а по-охотничьи, убивать врагов, как убивают зверей!

– А мы так и делаем! – выкрикнул Сегерих. – Из луков бьём, копьями тычем, ловушки роем.

В Туманных горах живут медведи, – сказал Нарт и вытянул над головой руку, – вот такого роста и весом, как семь человек. Храбрецы ходят на такого медведя с ножом, один на один. Проскользнуть вперёд, пропустить над собой удар лапы – и ткнуть ножом под сердце, и сразу в сторону, и вперёд, чтобы он не обнял тебя, из таких объятий не выходят, а только выпадают.

– А человек мягче, слабей, уязвимее медведя! Вот здесь, – Нарт хлопнул себя по внутренней стороне ляжки, – проходит жила. Перерезать её  – и всё, кровь ничем не остановишь. Сзади, под коленом – сухожилие, перерезать его, и противник – калека. Между ног – сами знаете, что. Удар по ядрам – и враг согнулся от боли и сам подставил голову под топор.

– Я тут единственный, как вы говорите, большец, так что отрабатывать приёмы будем на мне. Я буду учить ваших старшин, а они уже будут учить вас.

Хоббиты в знак одобрения застучали копьями по щитам. Нарт в первый раз за всё время, что Ветер знал его, улыбнулся.

Ветер кувырнулся вперёд, прокатился по земле и оказался-таки сзади Нарта, не почувствовав удара прутом. Не вставая, хоббит пнул большеца по щиколотке, и, пока тот падал, успел вскочить и приставить к горлу артедайнца палку, заменяющую меч.

– Хорошо! – выдохнул Нарт. – Очень хорошо.

Это был первый раз, когда кому-либо из хоббитов удалось свалить Нарта, упражняясь один на один. В паре с Терном или Дикки Ветер успевал достать артедайнца так же часто, как он одного из хоббитов.

– Ты, Нарт, поди, без собак и не охотился ни разу? – спросил Ветер, – Знаю я, как вы, артедайнцы, охотитесь – на конях, с ку-шетами выше меня ростом, рога трубят, рядом бард на лютне бренчит, а на стоянке полдюжины поваров ждут, когда им свежего оленя привезут. Спросишь, откуда я знаю? Да от этих самых поваров и знаю.

Криво усмехнувшись, Нарт признал, что именно так артедайнские рыцари и охотятся.

– Мы не так охотимся, – поведал артедайнцу Ветер, – зверя нужно выследить, перехитрить, застать врасплох. Хорошо, если собака есть обученная, а если нет – надо самому уметь. Вот смотри, тут прошёл кабан. Не особенно крупный, судя по следам. Он по весне будет жестковат, но нам не до жиру, быть бы живу.

Нарт слушал, запоминал, усваивал науку настолько же жадно, насколько щедро сам делился с риворами боевой сноровкой.

Прошло четыре дня с переправы через Бренди-да-вин и десять дней с тех пор, как Ветер встретился с Химни. Отряд стоял в небольшой лощине между двумя холмами, где-то к северо-востоку от Бри, и ждал возвращения разведчиков, посланных на все четыре стороны, коротая время в боевых упражнениях и охоте. Ветер приставил к артедайнцу Амала Чернозуба, угрюмого охотника из глубокой Мокрети, самого старого ривора после Хисарны, и велел обучить большеца всему, что потребно знать, чтобы бродить в глуши. Амал был немногословен, как и сам Нарт, но по скупой его похвале было понятно, что учеником он доволен.

Первым вернулся Гадарих Смолка, посланный на юг. Он принёс письмо, спрятанное, по уговору Нарта с остальными артедайнцами, под Бренди-да-винским мостом.

– Гондорское войско выступило в поход четыре дня назад, – сказал Нарт, прочитав послание, – одновременно с войском Кирдана. Дружины Линдона и Синегории и прочие северные дунаданы присоединились к Кирдану, их знамёна вьются бок о бок с Серебряной Ладьёй. Вот как хорошо.

– А как же Артедайн? – с любопытством спросил Ветер. – Про Артедайн ничего не написано?

– Про Артедайн – ничего, – сухо сказал Нарт и более на вопросы не отвечал.

Вторым пришёл с запада Ведук Водохлёб. Ни слежки, ни погони за отрядом риворов не было, хотя кто и зачем стал бы их выслеживать, Ветер не понимал. Но Нарт попросил его послать разведчика разузнать именно насчёт погони, и Ветер согласился.

Филимер Тихоня, разведчик с севера, сообщил, что не обнаружил ничего, кроме разорённых и сожжённых ещё прошлой осенью поселений. Никаких ангмарцев он не видал, но его дважды чуть не сожрали артедайнские собаки, одичавшие и оголодавшие за зиму. После этих вестей Нарт почернел лицом и снова перестал разговаривать – до тех пор, пока не вернулся с востока Гундерих Рыжий и не сообщил, что отряд в две с половиной дюжины большецов пробирается вдоль болота в направлении Северска.

– Как они одеты? – спросил Нарт.

– Кожаные доспехи, как у нас, длинные узорно вышитые плащи с бахромой, – ответил Рыжий, – у вождя их на голове высокая шапка с волчьим хвостом.

– Рудаурские холмачи,[31]31
  Так назывался материковый народ, в отличие от «кремнеглазых» Артедайна не связанный общим происхождением с нуменорцами. За одиннадцать веков до описанных событий холмачи сыграли ключевую роль в распаде Арнора.


[Закрыть] – кивнул артедайнец, – старые союзники Ангмара.

– На сколько ты их опередил? – спросил Ветер.

– Не на много, – Гундерих глянул на солнце, – к ночи они как раз будут поприщах в трёх к северу отсюда, если не свернут никуда. И клянусь Оральдом, я знаю, где они устроят привал!

– Две с половиной дюжины большецов... – задумчиво сказал Ветер, – а как они вооружены?

– Десяток, не больше, с луками, – доложил Гундерих, – у вождя длинный меч, у остальных – копья и длинные ножи.

– Вооружены, короче, так же, как и мы, – заключил воевода, – только у нас лучников больше. Молодец, Гундер. Иди к костру, тебя там накормят, и передай, чтобы сюда старшины подошли.

– Так вот, – Ветер закончил излагать обстановку, – что скажете, старшины?

– Я скажу – бить, – пробасил Фритигерн, поглаживая рукоять топора, – нас больше, чем их, и мы можем устроить засаду.

– У нас другая служба, – сказал Сегерих, – нам нужно Нарта сопроводить к главному эльфу. Неразумно будет отвлекаться на каждый большецкий отряд, тем более что это даже не ангмарцы.

– Это рудаурцы, – ответил Ветер, – и они идут на помощь Старику Зиме.

– Но они нам ничего не сделали, – Сегерих поскрёб в затылке, – и мы здесь не за этим.

– Но мы на службе короля, так? – возразил Дикиней. – Значит, враги короля наши враги тоже. Это когда мы защищали Шир, можно было рассуждать, кто нам сделал дурное, а кто нет.

– Если мы их не перебьём сегодня, – заговорил Хисарна, – кто поручится, что они не нападут на нас завтра? Они с нами не стали бы нянчиться, перерезали бы всех. Я не знаю, кто такие эти рудауры, но не думаю, что они от джаравов сильно отличаются.

– Дядя Хисарна дело говорит, – согласился Фритигерн, – а мои парни поговаривают, что пора бы и подраться с кем-нибудь. Зря нас Нарт учил, как большецов бить, что-ли?

– Так,– резко прервал его Ветер, – никакого «подраться». Нападаем в сумерках перед рассветом, перед нападением снова высылаем разведчиков, а потом работаем, как в Шире – копья и стрелы, а тесаки в ход пускаем, только если по-другому никак. Ясно?

– Ясно, – ответил Герн, с сожалением убирая руку с топора.

– О том, что ты говорил, Сегер, – обратился Ветер к Сегериху, – я спрошу у Нарта. Если он против того, чтобы нападать на этот отряд, мы не будем этого делать. Согласен?

– Согласен, – отозвался Сегер, – так будет лучше.

– Значит, выступаем? – оскалился Фритигерн.

– Как только я получу добро от Нарта, – сказал Ветер, – но что-то подсказывает мне, что я его получу.

Холмачей взяли тёплыми. Их привал оказался ровно там, где предсказал Гундерих, и они, похоже, не боялись нападения: дозорных выставили всего двоих. Большецы, они и есть большецы – вокруг этих дозорных можно было хороводы водить и в догонялки играть, и ни один ничего бы не заметил. Того из них, что сидел, убрали Ветер с Фритигерном – здоровяк обхватил большеца сзади, зажимая рот, а Ветер полоснул ножом по горлу, – а второго заколол Хисарна, бесшумно поднявшись прямо перед ним и ударив копьём под нижнюю челюсть. По знаку Ветера подошли остальные риворы и при свете догорающего костра и приближающегося рассвета принялись за работу.

Риворы перерезали уже больше половины холмачей, когда те, кто оставался в живых, начали просыпаться. И вот тут пригодились уроки Нарта.

Холмач вскакивал, разбуженный тревогой, рыскал по стоянке взглядом в поисках врагов и не сразу замечал маленьких человечков ростом ему по пояс. А они успевали подойти вплотную – и били по ногам, кололи под бороду, валили наземь.

Трое попытались убежать – но на этот случай Ветер расставил вокруг стоянки стрелков. Только два холмача оставались на ногах. Один из них был вождь; шапки с волчьим хвостом он надеть не успел, но длинный меч был при нём и свистел в воздухе, обрубая наконечники копий и отшибая летящие стрелы. Спина к спине с вождём стоял второй большец, с чем-то наподобие лёгкого топора на длинной рукояти, вращая оружием с такой скоростью, что за ним невозможно было уследить.

Удар этого топора, попав, к счастью, плашмя, сбил с ног Ведука Водохлёба. Вождь подхватил его одной рукой и швырнул прямо на Сегериха с его ребятами, те едва успели убрать копья. Воспользовавшись этим, холмачи прорвали окружение и побежали к ручью. А там, выскочив из-за валуна, наперерез им бросился Нарт.

Младшего холмача он убил сразу, разрубив древко оружия, доспех и плоть с одинаковой лёгкостью, а потом сцепился со старшим. Тот был пониже Нарта, но шире в плечах, и меч его сверкал, со свистом рассекая воздух, не хуже, чем у артедайнца.

Риворы застыли, не в силах оторвать глаз от зрелища. Слышен был только звон мечей да тяжёлое дыхание поединщиков, когда те на время расходились. Ветер положил стрелу на тетиву, но Нарт снова зашёл так, что холмач оказался за его спиной.

Холмач устал. Свирепо зарычав, он схватил меч обеими руками и бросился вперёд, рубя направо и налево. Нарт не отбивал этих ударов – он поймал мгновение, когда закончился один удар и ещё не начался второй, длинно протянулся и ткнул вождя мечом чуть повыше локтя, а потом с разворота рубанул его по шее, так что поднять меча холмач не успел. Обезглавленное тело рухнуло на берег ручья.

– Он был хороший воин, – сказал артедайнец, отдышавшись и глотнув воды из поднесённой Фритигерном баклаги, – и меч... я узнаю этот меч!

Опустившись на колено, он поднял меч холмача и повернул его к свету. Вдоль лезвия по обеим сторонам бежали извилистые ломаные полоски, словно ряды зубов, а вдоль этих полосок – округлые эльфийские резы.