Текст книги "Приступ (СИ)"

Автор книги: В. Бирюк

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 21 страниц)

   Типа: фирма Юнкерс в 1942 году отправляет самолёты в Японию по Транссибирской магистрали. Вдруг патруль РККА в Ярославле снял с эшелона Паулюса, который ехал отдельно от своей армии.

   Что там было – чуть позже.

   «Дневник боевых действия части» – хоть какой-нибудь из тогдашних «частей», для истории не сохранился, поэтому восстановим картину логически.

   Январь 1169 г – съезд «просителей» во Владимире-на-Клязьме.

   В это же время – движение князя Михалко и торков к Смоленску. Коротким путём по Сожу.

   Забавно: торков-то там и не было. «Чёрные клобуки», но другие.

   «Клобуки» топают по землям Черниговского князя Гамзилы как по чистому полю. Будто Гамзилы и нет.

   Полагаю, что экономный князь сбежал в глушь и сказался больным.

  – Тама поданных твоих граблют. Княже! Влезь на коня! Сокруши ворогов!

  – Не можу! Ножка болит. Ни чё – государь явит милость, убытки покроет впятеро.

   Тонкость: компенсация за разорение населения выплачивается князю. А уж даст ли чего Гамзила смердам из попавшего в его казну... А зачем? Это ж смерды. Они себе ещё заработают.

   В последних числах января Михалко доходит до границ Смоленских земель и узнаёт две новости:

   1. В Успенском соборе Владимира-на-Клязьме Андрей Боголюбский принял выбор «Святой Руси» и принёс присягу Русской земле. Как Великий Князь.

   Владетельный князь на «Святой Руси» принимает присягу не только сюзерену, как на Западе, но и «земле». «Мятежниче земли» – про Судислава Галицкого – я уже...

   2. Новгородцы из тёплых изб не вылезли, в сугробы на Двину воевать не пошли.

   Второе требует объяснения.

   Жиздор послал Михалко с «чёрными клобуками» на Смоленск. Зачем?

   Понятно, воевать-грабить. И всё? Чисто торбы набить, девок попортить? У смоленских князей нет войска, чтобы достойно встретить всяких... находников? Или расчёт на то, что смоленские дружины будут заняты в другом месте?

   ***

   «Вторая армия не пришла».

   Аналогичный эпизод решил Войну за независимость Северо-Американских штатов.

   Саратога.

   К концу лета 1777 г. ситуация складывалась в пользу британцев. Их план состоял в том, чтобы захватить крупнейший порт колонистов Нью-Йорк, а затем отрезать колонию Новую Англию, зачинщицу мятежа, от остальных восставших территорий и разгромить колонистов. Для этого из Канады должна была выступить армия генерала Д.Бергойна, чтобы соединиться с идущей ей навстречу от Нью-Йорка армией генерала У.Хоу.

   План должен был переслать из Лондона военный министр Джермейн. Но достопочтенный лорд Джермейн торопился на охоту и забыл отдать приказ об отправке необходимых бумаг. Точнее: пакет в Канаду – отправил, пакет в Нью-Йорк... проохотил.

   Генерал Хоу ничего не узнал о том, куда и зачем ему следует двигаться. Его войска двинулись не на север, а на юг, преследуя неуловимого Вашингтона.

   Бергойн, толковый офицер во главе прекрасно обученной 7-тысячной армии, подкреплённой индейскими отрядами, выступил с территории Канады.

   В середине октября 1777 г. армия Бергойна совершенно неожиданно встретилась с превосходящими силами Континентальной армии генерала Гейнста. Бергойн сделал две попытки прорваться, но был отброшен.

   Генерал созвал военный совет, который должен был принять решение: допустима ли в сложившихся условиях капитуляция? Историческая традиция утверждает, что во время речи Бергойна над столом пролетел артиллерийский снаряд, послужив дополнительным аргументом в пользу капитуляции.

   ***

   Арт.снаряды здесь не летают. Да и капитуляции не было.

   Неизвестно также: был ли план встречного наступления забыт из-за чьих-то сборов на охоту.

   Но объяснить зачем легко-конную кав.дивизию среди зимы погнали на север – невозможно.

   Предполагаю: Жиздор – лопух. В смысле: стратегический просчёт.

   Неурожай 1168 г., хлебная блокада Боголюбского, голод и мор разогнали население из городков. Новгород временно утратил моб.способность. Собирать дружины – не из кого. Это просчитывается с сентября, но в январе «чёрных клобуков» гонят на север.

   Михалко доходит до смоленских земель и видит перед собой не сборный заслон из гарнизонных инвалидов, а всю светлокняжескую рать. Хуже: подходят ещё полоцкие. Раз новгородцы «на печи», то и эти могут оставить свои границы и попытаться сковырнуть «киевского хищника», который папаша и главная «крыша» злобного «разорителя».

   Битва со смоленцами? – Верный разгром.

   Михалко не британский генерал, сдаваться не собирается. Пытается маневрировать: отходит к Мозырю. В эту эпоху уже Киевская земля.

   Сам манёвр достоин восхищения. Две армии – смоленская и полоцкая – окружают торков. Михалко не имеет возможности увести своих к основным силам, к Киеву, вниз по рекам. Ни по Сожу, ни по Днепру. И ему удаётся зимой, в занесённых снегом лесах, протащить свою конницу дальше на запад, на Припять. Гомель-Речица-Мозырь. Через века по этому маршруту будут действовать литовские, польские войска.

   По сути, победа. Боеспособность сохранена, отсюда можно действовать в тыл и фланг идущим по Днепру к Киеву отрядам союзных князей. И это катастрофа: на смену мечам приходит серебро.

   В составе отряда три части: собственная дружина Михалко, кои и «Бастиевая чадь».

   Кои (коуи) – вероятно, те самые ковуи, которые в «Слове о полку Игоревом» упомянуты рядом с торками. В «Слове...» они на Левобережье, «подручные» Новгород-Северского князя. Почему и когда племя с Роси перешло к Путивлю, Курску, Вырю... – не знаю. Политика. В эту эпоху часть берендеев, например, перебралась на Волынь.

   «Бастиевая чадь» – род, именуемый по своему хану Бастию, из берендеев «вероломных». Что Бастий и демонстрирует.

   «Верные присяге и государю» Стололаз и Попрыгунчик получают известие, что Благочестник и Боголюбский на подходе. Засовывают свою «верность» в... Да, вы правильно поняли. И отправляют своих людей к Бастию. Хан предаёт присягу своему «личному», Торческому, князю. Заманивает обманом Михалко, вяжет его и продаёт Ростиславичам.

   В летописи используется тот же термин – ?ста, что и в известном эпизоде «...зарезал Редедю перед полками касожскими». В современном русском уже и тех букв нету. Смысл: схватил, заломал... Силовой приём с плотным телесным контактом.

   Кажется, последствия «?ста» видны в последующих летописных эпизодах с участием Михалко, в известной конно-транспортной картинке из Радзивиловской летописи. «Залом» изменил историю Руси: Московские рюриковичи наследовали генетику и некоторые «культурные особенности» не от Михалко, а от Всеволода.

   Михалко единственный из присягавших Жиздору князей, кто его не предал. При том, что родной младший брат Всеволод, перебежал к Боголюбскому, стал одним из «11 князей».

   Причина верности? – В той «вечной неприязни», которая установилась между Андреем и «гречниками» с «ещё до рождения»? – Да, одна из причин. Другая – в свойствах конкретной личности.

   В последней декаде февраля войско приходит к «Северным воротам столицы», к Вышгороду. И брат Давид (Попрыгунчик) открывает брату Роману (Благочестнику) ворота крепости.

   Присяга? Кому?! Жиздору?! Так он же вор!

   В самые последние дни уходящего года (Новый год – 1 марта) в Вышгород приходит северо-восточное войско. Прошло сквозь черниговские земли, будто там и князя нет.

   Суздальцы, ростовцы, владимирцы, рязанцы, муромцы. Присоединившиеся на Десне новгород-северские. Подтянувшиеся из зимних становищ «родственники по матери» – половцы.

   Войско собралось в Вышгороде и двинулось к Киеву.

   ***

   А дальше? По шагам и минутам? Раскадровку мне! Пожалуйста!

   Восстановить полною картину событий под Киевом невозможно.

   Понятна концовка: Жиздор с братом – на Волыни, Киев – у союзников, семейство великокняжеское – в плену.

   На иллюстрации к эпизоду из Радзивилловской летописи две толпы конных русских воинов (судя по шишакам) машут одна – саблей, другая – мечом, а на переднем плане какой-то хмырь без штанов, радостно ухмыляясь, лапает ойкающую бабу. Вторая стоит рядом на коленях, дожидаясь своей очереди.

   Для историка – достаточно. Я такое помнил со школы и глубже не лез. А на фига? Для меня здесь – то рано, то далеко. Не актуально.

   Такой уровень детализации был вполне приемлем, пока в октябре 1168 г. из своего «брачного похода» по Северному Кавказу не вернулся «родненький батюшка» Аким Янович Рябина. С новостью о пребывании Катерины Вержавской в Вышгородском женском монастыре.

   Я ей обещал, я ей должен. Придётся принять участие в этом «походе 11 князей».

   Некоторое время я ещё крутился в рамках своего школьного представления: эти – пришли, те – сбежали. Но попытка как-то спланировать непосредственное участие...

   Свою личную голову дуриком подставлять...? – А для участника событий нет ответов на важные для оперативного планирования вопросы.

   Конечно, интересно узнать: это и вправду Великой Княгине так радостно сиськи мнут, а она ойкает, как изобразил художник? И кто там вторая в очереди стоит? – Но – некритично.

   Пришлось залезть глубоко на «свалку», запустить на полную мощь «молотилку». Поднять «на глаза», к осознаваемому – не только школьный учебник, но и Карамзина. И даже редко вспоминаемые «первоисточники» – древнерусские летописи.

   Процесс небыстрый и не вполне управляемый.

   Пытаешься вспомнить... не вспоминается. Слово, имя... Потом вдруг – раз!, вот оно! Срочно записать, а то снова забудешь. Всё – на фоне напряжённой повседневной суетни. Двойной: обычной и предпоходной. А решения надо принимать уже. А инфы нет. Не только нет полной инфы из «отсюда» – нет и комплектной инфы со «свалки».

   Даже собирая Агафью в Киев, я ещё следовал общей канве: Жиздор убежал, войско пришло, город взяло. Отсюда и мои инструкции насчёт «цап-царап петушка».

   Потом суета подготовки похода, поучений остающимся, советов Боголюбскому. Который их не просил. Так что каждую фразу приходилось продумывать троекратно.

   Только в седле, уже уйдя из Тулы, смог задуматься: а куда это я бегу?

   Огромное монотонно белое степное пространство, прерываемое чёрно-пегими рощицами, ровный, убаюкивающий скок коня, мороз, вгоняющий в сонливость. Впереди – ритмично однообразно качающаяся спина охранника, сбоку – постоянно напряжённый и постоянно засыпающий от этого напряжения Охрим. Нужно «пасть» с коня, подцепить ком снега, протереть лицо. Вялость, оцепенение отступают. Нельзя кемарить – надо понять. Бойцы могут дремать в сёдлах: их работа начнётся потом. Моя – уже. Уже – поздно, уже – вчера. Думай, голова!

   Я не следую совету Мономаха: едучи на коне, не думать безделицу, а повторять «Господи, помилуй!». Я – думаю. Вспоминаю.

   Отвратительно: очередной отрывок, намёк, свидетельство, вдруг всплывающее в мозгу, выглядит неминуемой катастрофой, гибелью моим планам.

   «Всё погибло! Гипс снимают! Клиент уезжает!...».

   Судорожно пытаешься найти иное свидетельство. Чтобы поставить первое под сомнение. Сравниваешь, анализируешь. И вдруг понимаешь, что они – вообще про другое. Маленькая деталька, которая вылезла из сравнения. Которая чуть меняет ситуацию. И это «чуть» – мелочь для историка, но узкая тропка, по которой я, живущий здесь, могу проскочить.

   Например, фраза Карамзина о пленении Михалко, задаёт совершенно нереальный темп движения феодальных армий.

   Если бы Попрыгунчик пленил Михалко в Вышгороде, то Вышгород стал бы полем боя задолго до подхода союзных ополчений. Только определённая последовательность событий, со свойственным им пространством и темпом, делает этот маленький фрагмент «похода 11» возможным.

   Наступление, контакт, получение информации, осознание «стратегического просчёта», уход от окружения, отступление на свою территорию ввиду приближающегося противника, пленение командующего подчинённым посреди собственной армии, передача пленного заказчику.

   Мелочь. Которая заставила меня изменить прежнее отношение к Михалко, присмотреться, найти ему место в моих планах.

   Один из «золотой нашлёпки». С каждым из них предстоит работать индивидуально. С самым «золочёным», с Великим Князем – я уже. Поработал возле Вишенок. Больше – не надо.

   Почему? – Потому что каждый из них – «затычка». На своей «трубе», по которой рвётся вверх, к титулам, «столам», славе, богатству, власти, рабам, табунам, городам, «чести»... выпирающее дерьмо средневековой элиты. Сорвите заглушку на канализации под давлением – и умоетесь, и нахлебаетесь.

   Тщательнее надо, тщательнее.

   ***

   Вот союзные князья пришли к Вышгороду и...

   1. Была ли полевая битва? – Да.

   Встали на Дорожичах, возле храма св.Кирилла. Жиздор «едва успел призвать Берендеев и Торков...». Призвать – успел. Бой – был.

   Берендеи и торки «коварно льстили». Слово «льстя» в эту эпоху имеет значение именно обмана, а не – «угодливое восхваление».

   После трёх дней противостояния на Дорожичах «дружины нападающих князей спустилась Серховицей и бросилась вниз на неприятеля». Жиздору стали «стрелять в зад».

   Волынцы ушли в город и затворились. «Клобуки»... куда-то рассосались. На Рось? – Да, но не все. Бастий держится где-то вблизи Василёва.

   Местность очистилась. Это хорошо: после битвы можно безопасно подойти к городу, не опасаясь нарваться на превосходящего противника.

   На следующей неделе союзники обступили Киев.

   2. Когда Жиздор ушёл из Киева?

   – До начала блокады, после полевой битвы?

   На это я ориентировался, инструктируя Агафью. Моё вторжение в ткань истории казалось минимальным: «до окружения города, но не вообще, а в последние день-три».

   – Во время блокады? Есть мнение, что войско город обложило, но Жиздор, посидев пару дней, попросился погулять, и его выпустили. А уж потом жестокий штурм, резали всех, кого не попадя.

   – Во время штурма? Жестоко «бился из города». Потом понял, что бестолку и ушёл.

   Первая Новгородская и учебник говорят так, что кажется верным первый вариант, но в РИ был последний – прорыв из-под штурма.

   Жиздор – псих, дурак, но не трус. «Бился крепко». Пока дружина не завопила:

  – Что ты, князь стоишь? Ступай из города, нам не совладать с врагами.

   Жиздор бежит из Киева на Василёв. Бастиева чадь встречает его, ранит стрелами в плечи, около него побили и побрали много дружины. За Уновью Жиздор увиделся с братом Ярославом и они побежали во Владимир Волынский.

   Дальше они там будут воевать. Нападут на Добренького, сожгут несколько городков, весной Жиздор вернётся на Рось...

   Сходно, по совету дружины, уходит Ростик из Киева перед Изей Давайдовичем. Похоже, хоть и в другой ситуации, уходит Ропак из Новгорода. Русская дружина – не только «войско», но и «совет». Не Чапаевского типа: «Поговорили? Всё забыть, слушай сюда». Русские князья не идут против мнения дружины.

   «Прорыв» – катастрофа. Для моего плана «цап-царап». Я-то, по школьному недодуманному, был уверен, что Жиздор выскочит из города до начала блокады.

   Моя ошибка. Можно было не так гнать сюда. Не втягивать в мои планы Агафью и Катерину. Просто придти, дождаться конца штурма, прорыва... Похоже, что Бастиева чадь и пыталась реализовать этот план: убить «при отходе», на дороге.

   3. Как вообще можно взять Киев? Его стены произвели на меня потрясающее впечатление девять лет назад. От дна рва до верха стен – 25 метров. Вдвое хуже, чем при штурме Измаила. Пушек – нет. «Пороков», как у Батыя – нет. Через 35 лет Рюрик Стололаз с половцами возьмёт и разграбит город. Но там город будет пустой, без гарнизона. Половцы пошли, как во время штурма Изей Давайдовичем: взяли и выжгли Подол. Но не остановились, как при Ростике, а полезли на Гору.

   Сейчас в Городе – «густо золотопогонно». В смысле: меченосно. Переть верхом по лестницам на верхотуру, на неразрушенные стены... без прикрытия пушечным огнём... Чёт мне сомнительно.

   Говорят о двух-трёх-четырёх днях яростного штурма. Чёт мне... снова.

   Пехоту после рукопашного боя надо отводить на отдых на несколько дней. «Три дня на разграбление города» в средневековье – отсюда. «Победители» становятся неуправляемыми уже после одного дня штурма.

   ***

   Долгая дорога по заснеженной степи позволяла сосредоточиться, вдумчиво покопаться на свалке. Первым всплыл ответ: как Киев взяли.

   Никоновская летопись:

   «Пришедши и ставши около града Киева, и снимахуся полки, и бияхуся зело крепко. Окаянные же бояре Киевские Пётр Бориславич, и Нестор Жирославич, и Яков Дигеневич начаша крамолити, и тайно ссылаться с Мстиславом Андреевичем и со иными князями, како предати им град Киев».

   Перечень «иных князей» – контрагентов изменников показателен: Благочестник, Попрыгунчик, Перепёлка. Два последних – местные, близкие, вышгородский и переяславльский. А вот почему Благочестник? Смоленские потьмушники в деле?

   «... глаголюще:... вси приступайте к крепким местам града, сице и наши все гражане у крепких мест станут на бой противу вас, некрепки ж места нашим небрегом будут... И сице начаша ратницы от некрепких мест града отходити, и мало и худо ту воинства оствавиша. и все устремишася к крепким местам града. И тако и гражане на крепких местах града сташа противу их, некрепкие места града вси небрегоми были. Сицеже обезпечалившимся гражанам, ратнику кознь творяху, и тако внезапну насуну вси на некрепкое место, а князь великий Мстислав Изяславович избежа из града с братом своим ко граду Влодимиру вмале дружине, а княгиню его и сына его изымаша...».

   Новгородцы изменили присяге, киевляне «изменой» призвали Жиздора. Странно ли, что предательство в Киеве и дальше распускается пышным цветом? «Град обречённый».

   Становится понятным и «трёхдневный штурм». Осаждающие изображали приступ. Бегали туда-сюда с лестницами, валили во рвы мусор. Густо кидали стрелы с той и с другой стороны. Были и потери. Но собственно приступа, мечного боя, «пошла резня», «грудь в грудь» – не было. Только в конце, когда реально полезли на «некрепкие места»... Там-то малочисленную худую стражу посекли. Князья сбежали, организовать оборону в городе было некому. Уличные бои без общего руководства.

   Ошибка насчёт побега Жиздора из Киева сперва привела в панику. После, уже подъезжая к Курску, сообразил, что принятый мною план покрывает все три варианта: до начала осады, во время неё, прорыв при штурме. Я там уже буду и при любом варианте попытаюсь «петушка цап-царап». Только важно знать через какие ворота, по какой дороге он драпанёт.

   Вспоминая летописи, я всё больше склонялся к мысли, что в РИ Жиздор, увидев штурмующих в городе, просто собрал всех, кто рядом был и «рванул на выход». Конкретно – в Василёв. Ну и будем его там ловить вместе с «Бастиевой чадью». Подопру «чадь» стрелками да латниками, глядишь – и уделаем «призывного узурпатора».

   Я не учёл «фактора попандопулы».

   Попаданец одним своим присутствием меняет ход событий. Просто место в пространстве занимает. А уж если он ещё и разговаривает...

   Жиздор в РИ следовал логике «Разгрома»: На прорыв!

   Героически. Неумно. Гоже от безысходности. Но зачем себя туда загонять?

   По уму: деблокирование.

   Чуток «умности» привнеслось в этот эпизод от моей неграмотности.

   Обсуждая с Гапой варианты событий, относясь с уважением к противнику, я предполагал действия его разумными и обоснованными.

   Переуважал, переценил. Но Гапа, не сильно задумываясь о тактике, запомнила. Пересказала как возможный и желательный, для Воеводы, вариант Катерине. Та поделилась с Агнешкой Болеславовной, которой прислуживала в порядке зарабатывания «княжеской милости» монастырю.

   Государыня уловила главное: идёт большое войско, будет штурм. Город удержать не удастся. Оставаться – можно потерять сына, мужа и себя. Бойцы, в забрызганных чужими мозгами доспехах, с выпученными, налитыми кровью глазами, временами даже своих от чужих не отличают. А уж просто бабу от Великой Княгини... какие-нибудь поганые кыпчаки, дикие жмудяне или озверевшие простые парни с Мурома...

   Картинку из Радзивилловской летописи я не рисовал, но вскользь Гапе упомянул. «Будут лапать». Расцвеченный женскими страхами, типичными для военных действий этой эпохи, сюжет дошёл до Государыни.

   Она поделилась идеей «деблокирования» с ближними. А они и сами уже...

   С приходом северо-восточного войска в Вышгород уровень опасности становился очевиден для всех. Верхушка дружины, разумные «мужи вятшие» решили играть обычную эффективную тактическую игру:

   – город хорошо укреплён, провиант и войска есть.

   – март, т.е. на дворе жрать нечего.

  – Мы будем сидеть да смотреть, как они там, под стенами, падаль жрут, голодают и дохнут. А ты, княже, иди на Рось, иди в Белгород, зови полки с Волыни, с Галича, с Турова. Ты ж Государь! Тебя послушают. Как дороги просохнут – явишься в сиянии силы и славы. Вороги к тому времени ослабеют да числом поуменьшатся. Тут мы их всех и порубаем. И будет снова кощей суздальский по ногате.

   Крепость сковывает и изматывает противника. Потом приходит деблокирующая армия и... Второй поход Боголюбского на Киев именно так и закончился. Катастрофой под Вышгородом.

   Идея деблокирования стала особенно привлекательной после поражения в полевой битве.

   Делать-то чего?! Чего делать-то?! Просто сидеть да со стен смотреть? А так... маячит «светлое будущее» с подходящими на выручку со всех сторон новыми полками.

   По науке: перехватить стратегическую инициативу.

   Глава 550

   Оставив брата в городе «на хозяйстве», прихватив семейство, казну, символы власти и малую дружину, Жиздор в последние дни перед блокированием Киева решил из него сбежать.

   Это не РИ. Это моя АИ. Результат моих действий. Но не целенаправленных, а следствие моего пренебрежения трудом вспоминания. Недопонял-болтанул-передали. Выглядит разумно? – Сделали.

   А если бы – «не»? – А без разницы. Я выходил в нужную точку в нужное время достаточными силами. Подробности были бы другими. Может, Жиздора снял бы мой лучник ещё в городе, в начале прорыва. Или поднял на копьё мой копейщик где-то на дороге на Василёв.

   «Дорога – это направление, по которому русские собираются проехать». И какая разница – хрустнет ли конкретная ветка под левым колесом или под правым? – Лишь бы хрустнула.

   Братец Жиздора Ярослав, оставшийся командовать в городе... не талантлив. Во время похода на половцев командовал обозом, перед вокняжением брата участвовал в неудачном «заговоре о разделе имущества». Позже, после смерти Жиздора устроит уже свой поход на Киев. Тоже без толку. Летопись отмечает нелюбовь киевлян к нему, в отличие от отношения к его брату.

   Но – князь. Должен быть. Что бояре на «Святой Руси» без князя воевать не могут – я уже...

   Если с «побегом Жиздора» я и сам не понял, что сделал, то по другой теме пришлось потрудиться.

   Тема: «11 князей». А их точно 11? А поимённо?

   Тема – «жаркая». Куда «жарче» самого похода.

   Логика простая: я попандопуло-прогрессор.

   Был бы я просто попаданцем – забился бы на островок необитаемый, ловил бы рыбку, завёл бы себе Пятницу, как Робинзон... Или сел бы очередным «золочёным крысюком» на большой куче местного дерьма.

   Увы, меня воротит от средневековья. Здесь – святорусского. Поскольку я именно сюда вляпнулся.

   Раз «воротит» – нужно менять. Прогрессировать. Терпеть дерьмо всю жизнь перед носом – мне не интересно. Прямо скажу – противно.

   Менять – как?

   Понятно: просвещение, просвещение, просвещение...

   Как это организовать? Чтобы «просветителей» не забивали в колодки и не продавали на торгу.

   Общество можно менять сверху, снизу и сбоку.

   Реформы Александра II – сверху, Октябрьская революция – снизу, Батыево нашествие – сбоку.

   Два последних варианта... уж больно кровавые. Я, конечно, «неукротимое попандопуло». Но людей жалко. Гумнонизьм выпирает. Извините.

   Поэтому пытаюсь «сверху».

   Не ново.

   К.Маркс и Ф.Энгельс, после поражения революций 1848-1849 гг., подметили, что объективные задачи этих революций были в последующие два-три десятилетия решены теми правителями, которые подавили революции. Назвали такое явление: «революция сверху». К ним ещё относят «Революцию Мэйдзи» в Японии в 1867-1868 годах и реформы Александра II. Царь прямо говорил: «Если мы не отменим крепостное право сверху, то крестьяне, вскоре, отменят его снизу».

   Классический пример: реформы Бисмарка. Он использовал радикальные, по сути революционные, средства для реформистского, в целом, решения задач. Энгельс назвал его «королевски-прусским революционером».

   Я надеюсь устроить кое-что похожее. С точностью до наоборот. Ванька-Лысый = Бисмарк-наизнанку. Использовать реформистские, по форме, методы, для решения революционных, по сути, задач.

   Революция – коренное изменение чего-то. Что может быть более революционным в обществе, чем изменение способа производства? Преобразование основы основ – «производительных сил». Трансформация потребует изменения и «производственных отношений». Замена «натурального» хозяйства «товарно-денежным». И пошло-поехало: право, структура общества, собственность, государство, идеология, политика, культура... и прочие надстроечные кружавчики и рюшечки.

   Конечно, всё это с «русской спецификой»: ну, там, борщ-блины, балалайка-ушанка.

   Втянуть в преобразования, по началу, минимальное количество людей. Что позволяет заменить «оружие массового поражения» типа «классовая борьба», на более точечное типа «запудривание мозгов».

   Чьих, конкретно?

   Наверху «пирамидки», которая у нас «Святая Русь» зовётся, «нашлёпка»: два десятка «золочёных крысюков». Разной степени золоченности и крысюковатости. Половина «11 князей» – из них. Есть ещё десяток князей и архиереев, обладающих влиянием сходного масштаба.

   Что мне нужно сделать/сказать такого, чтобы эти люди сказали/сделали своим «подручным» то, что мне нужно?

   Цепочка: я – воздействую на «нашлёпку». Воздействие передаётся на следующий уровень «элиты»: две-три тысячи взрослых бородатых мужчин, отцов семейств. Бояр, авторитетных игуменов и пресвитеров, купеческих старшин.

   Эти «мужи добрые» передадут воздействие на 700-800 тыс. тоже бородатых «мужей не добрых»: меньших людей, смердов, посадских и пр. Которые и вобьют мои истины 6-7 миллионам своих жён и детей. Т.е. – «всему народу русскому».

   Князья-бояре-народ. Все должны чистить зубы перед сном и мыть руки перед едой. Вчера.

   «Вчера» – прошло. Они не начали. Нужно воздействовать. На эту «золочёную нашлёпку общества».

   Они, конечно, «часть эксплуататорского класса». Со своими классовыми интересами. Точнее: с их пониманием их интересов. При этом – живые люди. С оригинальными «мозговыми тараканами» в каждой отдельной мозге.

   Пойми их. Заставь их «тараканов» плясать под свою дудку. Тогда элита следующего уровня должна будет измениться.

   Или сломать традиции, плюнуть и растоптать «святое» – привычку к подчинению «нашлёпке». И, тем самым, стать восприимчивее к другим нарушениям традиции. В моём ключе, например.

   Или следовать традиции, исполнять «нашлёпочные» указивки и, снова, меняться в желаемую мне сторону.

   Это не «перехват управления» в классическом виде, это – «управление управляющими».

   Дальше, «куды бедному хрестьянину податься?» – если элиты будут плясать под мою музыку, то и народ примется делать те же антраша. Ну, или побежит в леса. Откуда будем его спокойно выковыривать и неторопливо ставить клизму во избежание желудочно-кишечных.

   Уточняю: в дерьмократически-либерастическом обществе, где постоянно «кто был ничем – тот станет всем», или, хотя бы, может о себе так подумать, такое не проходит. Нужна иерархически-сословно-наследственная общность. Где позиция в иерархии задаётся задолго до рождения индивидуума.

   «Матрёшка»: производительные силы – производственные отношения – народ – классы – элита – нашлёпка – персона. Проходя по этой цепочке, я оказывался вынужденным, с целью минимизации разрушений с кровопролитиями и повышения собственной эффективности в части «белоизбанутости», поступать оптимально.

   Я ж оптимизатор! Итить меня дефрагментировать! Эксперт по сложным системам!

   Конкретно: надо заставить два десятка ансамблей «разноцветных мозговых тараканов» водить хороводы в правильную, по моему мнению, сторону.

   Не со всеми это возможно. Один такой «тараканий ансамбль» уже остывает у меня в мешке. С остальными надо попытаться. Для этого – понимать.

   Ну и кто тут нынче в кандидатах на «тараканьи хороводы»?

   Первая новгородская летопись:

   «Въ то же вр?мя ходиша Ростиславици съ Андреевицьмь и съ смолняны и съ полочяны и съ муромьци и съ рязаньци на Мьстислава Кыеву; онъ же не бияся с ними, отступи волею Кыева».

   Ростиславичи, без имён. Андреевиц – Мстислав Андреевич, главнокомандующий. Остальные не поименованы.

   Отмечу: «онъ же не бияся с ними, отступи волею Кыева». Отсюда моя ошибка.

   ***

   О Мстиславе Андреевиче.

   Второй сын Боголюбского, в этот момент – 18 лет. В РИ командовал минимум четырьмя походами: на Киев, Луцк, Новгород, на Стрелку. Только один – первый – удачный. Из последнего, из ловушки, которую устроили ему суздальские и рязанские бояре, не придя на место сбора, сумел вырваться из кольца мордовских и булгарских отрядов. Вскоре после этого умер.

   По сути – ни одной победы. Даже первая – изменой у противника. Причём готовое решение ему принесли. Полководец-непобедитель. Но очень хочет.

   Я с ним познакомился в первый свой приезд в Боголюбово, на «полуофициальном завтраке». Я там подарки дарил, наручники демонстрировал. Демонстративно пристёгнутый к лавке боярин перепугался и принялся разносить княжескую трапезную. Ничего существенного, все живы. Младшенький Глебушка отсиделся у меня на руках, а Мстислав отлежался под столом.

   Мстислав являл отношение высокомерное. Не ко мне одному. Сдержанный, молчаливый, «холодный», он не был дружен ни с кем. Кроме младшего брата, которому покровительствовал. Интересы его, как часто бывает у подростков, концентрировались вокруг дел военных.

  – А этот тому – раз!

  – А тот этому – тык!

  – А этот тому: ты тоже не жилец...

   С каменным, малоподвижным, неулыбчивым лицом, он оживлялся, хоть бы взглядом, только при рассказах о схватках и при разглядывании боевых клинков.

   Важность доброго отношения княжичей была мне вполне понятна изначально. Потому сразу попытался расположить их к себе. Увы, Мстислав на контакт не шёл, становился «ежиком», замыкался, цедил слова через губу.

   Факеншит! Полководец хренов! Что я, подростковых комплексов не видал?! Да я сам через это прошёл! Я ж помню как корёжит в эту пору человека! И по первой жизни, и по здешней. Когда на «воровской заимке» в Пердуновке блуждающие гормоны уже этого тельца, носителя, довели меня до слёз, неизбывного отвращения к себе, к ближникам, к миру вообще.