Текст книги "Код Вавилона"

Автор книги: Уве Шомбург

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 29 страниц)

Глава 6

Тоскана

Ночь с четверга на пятницу

– Без медикаментов мне долго не продержаться. Мне нужны силы еще на одну поездку. Понти обо всем побеспокоится.

Форстер натужно кряхтел, поднимаясь. Подбежал слуга, хотел ему помочь, но Форстер грубо рыкнул и прошипел проклятие. Потом, казалось, вспомнил про свои слова и дал подхватить себя под руку, шатко удаляясь в дом.

Крис встал и потянулся. Вскоре после этого во внутренний двор вышел Понти, как всегда, в темном костюме. Крис видел, что под его пиджаком что-то есть.

– С оружием? – спросил Крис.

– Ты же знаешь. Ни шагу без него! – Темные глаза сверкнули, и по узкому лицу итальянца скользнула чуть ли не смущенная улыбка. Он провел пятерней по коротким волосам: – Я был изрядно удивлен, когда охрана у ворот доложила мне, кто приехал.

– Что ты хочешь этим сказать? – спросил Крис.

Понти криво улыбнулся, спокойным движением налил бокал красного вина и поднял его за здоровье Криса:

– Ты новый человек в игре. Я ничего не знал. Ты – шахматный ход большого мастера, и этот ход он состряпал совершенно самостоятельно.

Крис отрицательно покачал головой. Антонио Понти был телохранителем антиквара, тем человеком, которому Форстер доверял свою жизнь.

– Ты хочешь сказать, что Форстер тебе больше не доверяет?

Итальянец энергично помотал головой, отрицая этот домысел:

– Нет, я совершенно так не думаю. Однако в последние месяцы он проявляет склонность к своевольным поступкам, которые даже не обговаривает со мной.

– А он должен обговаривать?

– Должен бы. – Понти отпил глоток вина, мимикой изобразив высокую оценку напитка: – А вот вкус у Форстера пока не пострадал. Ты же сам понимаешь, каково в нашем деле. Чем больше знаешь, тем лучше можно подготовиться. Безопасность – дело не одностороннее.

– А он в опасности?

– Не больше, чем всегда. – Понти задумался: – Вообще-то, даже меньше. Он почти не выезжает: болезнь. Живет уединенно, больших дел больше не затевает. Сошел с дистанции. Он действительно готовится к своему концу. Кому он теперь нужен?

– Ты можешь хотя бы сказать мне, о чем именно идет речь?

– А я как раз хотел узнать это от тебя. Он не говорил мне о твоем приезде. Я и сейчас понятия не имею, в чем он собирается тебя задействовать.

– Я тоже до сих пор ничего не знаю. Кроме того, что он хочет совершить покаяние!

Понти заржал:

– Ну пройдоха! Никому не доверяет.

Крис перевел взгляд с задумчивого лица итальянца вниз, на кисти его рук. Они были тонкие, однако, несмотря на это, сильные и развитые. Крис заметил, как нервно они двигались, потирая ножку бокала.

– Для чего ты здесь, Зарентин?

– Для транспортировки, Понти.

– Но это уже организовано. Для этого ты нам не нужен.

Крис пожал плечами и повернулся, чтобы уйти:

– Таково задание.

* * *

Несмотря на недосыпание в предыдущие дни, Крис проснулся мгновенно. Он затаился с открытыми глазами, ожидая шороха, движения, чего-нибудь, что объяснило бы ему, почему он проснулся.

Потом он повернулся на другой бок и глянул на свой маленький дорожный будильник. Только что минуло три часа.

Он перевел взгляд на окно, створки которого были распахнуты настежь. Его комната располагалась в гостевых покоях у самого торца виллы на втором этаже.

Внезапно он услышал шорох. Будто чей-то быстрый и неосторожный шаг привел в движение гальку, и она зашуршала.

За окном кто-то двигался. Или что-то.

Ну и что с того? Есть охрана, и в пультовой днем и ночью дежурят, туда сведены мониторы со всех камер видеонаблюдения.

«Охранники двигаются иначе, – подумал Крис. – Равномерным уверенным шагом: мол, слышите, я здесь! – и никак не тайно, не крадучись».

Послышался скрип, кто-то тихо чертыхнулся, что-то стукнуло.

Крис выскользнул из кровати, бесшумно прокрался к окну и осторожно выглянул наружу. Посыпные дорожки бледными лентами выделялись в свете звезд на фоне темных кустов и цветочных клумб. Никакого движения. Он выжидательно замер. Ничего.

Потом снова звук. Он исходил с торцевой стороны виллы, которая не была ему видна. Будто кто-то кашлянул. Один-единственный раз.

Это покашливание было ему знакомо.

Крис натянул брюки и майку, сунул ноги в туфли. Затем нащупал в своей дорожной сумке карманный фонарик, который вот уже три года сопровождал его во всех поездках.

Метнулся к двери и выскользнул в коридор, ночное освещение которого тонуло в размытом полумраке. Поспешно добравшись до лестницы, прислушался.

На вилле было так тихо, как может быть только в этот час суток. Ни звука.

Он нагнулся вперед, чтобы лучше разглядеть маленький холл внизу. Ничего. Затем тихо скрипнула входная дверь, которая располагалась прямо под ним и которую он не мог видеть. Каучуковые подошвы по каменным плиткам – торопливые, частые шаги.

Он инстинктивно отпрянул назад, поскольку луч света на секунду ланцетом прорезал фойе наискосок и снова исчез, как одиночный сигнал азбуки Морзе.

Крис прошмыгнул вниз по лестнице. Из-под двери охранной пультовой пробивалась полоска света. Он побежал к двери и распахнул ее.

Помещение имело размеры небольшой гостиной, и голые стены были выкрашены в белый цвет. В середине стоял стол с консолью управления. Еще на одном столе стояли несколько мониторов с мерцающими картинками видеонаблюдения.

За пультом управления сидел мужчина, пристально вглядываясь в мониторы. Он резко обернулся на звук раскрывшейся двери.

– Что ты здесь делаешь? – спросил Антонио Понти.

– А ты? – встречно спросил Крис, справившись со своим удивлением.

– Я? Я делаю свою работу. – Понти говорил приглушенным голосом, подчеркнуто по-деловому, без эмоциональной окраски. – Только что совершал обход. И что я обнаружил? Пустую пультовую, все системы тревоги отключены – и вот он вор!

Крис уставился на мониторы:

– Я не вижу вора.

– Проклятье! – Понти снова повернулся к мониторам. – Он только что был на позиции семь…

– Какой монитор?

Понти ткнул пальцем в экран. Крис увидел отчетливое изображение двери внутри дома.

– Где это?

– В полуподвальном этаже. Промежуточная дверь, дополнительно отделяет запретную зону Форстера от наружной двери в торцевой стене виллы.

Крис подумал о шорохе, который его разбудил.

– И наружная дверь не охраняется?

– Конечно, охраняется. Экран шесть.

Крис увидел низкую дверь, которую камера снимала сверху. Дверь, казалось, была заперта.

Крис глянул на остальные мониторы. У ворот виллы стояла темная тень, которая время от времени двигалась. То и дело вспыхивал тлеющий кончик сигареты в руке курящего.

– Человек на воротах на месте, – пробормотал Крис.

– Другие позиции тоже охраняются, – взгляд Понти метался от экрана к экрану.

– И все-таки что-то не так, – Крис помотал головой. – Парень-то должен бы знать, что вилла охраняется круглые сутки. Не полный же он глупец.

– Он не глупец. Это спланировано. Все системы тревоги и оповещения отключены, – Понти указал на переключатели, они горели красным.

Крис надул щеки:

– Значит, в доме сообщники?

– Заткнись, Зарентин! – сердито прошипел Понти. – Я делаю свою работу, ты делаешь свою, не знаю уж, в чем она состоит. Говорю тебе: в пультовой было пусто. Не знаю, куда подевался мой человек. Где шляется этот мерзавец?!

– Включай тревогу! – сказал Крис.

– Нет! – Понти помотал головой. – Здесь должен был сидеть Марчелло Гроссо. Если я сейчас включу тревогу, мы спугнем эту вошь. Поступим по-другому. – Он достал из кобуры свою пятнадцатизарядную «Беретту-Кугуар-G». – Сцапаю обоих своими руками.

– Не найдется у тебя такой и для меня?

Понти огляделся в поисках, стал выдвигать ящики стола.

– Вот, «Беретта-92». Оружие полицейских. По крайней мере, раньше было. В мое время.

Он бросил Крису оружие, которое тот ловко поймал и дозарядил.

– Ты не должен…

– Я знаю.

– Он в подвале. Он совершенно точно знает, что ему нужно и где это находится. – Понти бросился к выходу: – Просто жди здесь, пока не увидишь его. Потом мы возьмем его в клещи. Я выгоню его из подвала в фойе. Тебе придется его встретить. А пока оставайся у мониторов. Ты увидишь его на мониторе тринадцать, когда он будет выходить наверх.

Понти выбежал из пультовой.

Крис сел за консоль управления, положил рядом оружие и свой карманный фонарик. Каждую секунду ожидания его сознание отмеряло как удар гонга. Переизбыток гормона стресса потопил нормальное чувство времени, как оползень накрывает город.

Тишина мучительно затягивалась. Крис ждал выстрелов, криков, итальянских ругательств, когда Понти настигнет вора.

Но ничего не происходило. Просто было тихо – и все.

На мониторах тоже ничего не менялось. Понти собирался напасть на этого типа сзади и гнать его Крису в руки. Но почему ничего не происходит? Куда подевался взломщик, проникший сюда, и куда, черт возьми, запропастился человек Понти? Не могли же они раствориться в воздухе!

Куда, черт возьми, пропал сам Понти?

Он вытянул шею, поскольку на одном из мониторов отразилось нечто вроде тени. При наклоне его лоб наткнулся на темный тросик, который в это мгновение набрасывали на его голову сверху.

Тросик был холодный и ребристый. Он тотчас вновь исчез наверху, корябнув его лоб в двух местах.

Потом петля появилась снова. Размах броска на сей раз оказался шире.

Крис отпрянул назад и выбросил вверх левую руку. Он сжал ее в кулак и приставил к горлу, защищая его, когда стальная петля гарроты затягивалась у него на шее. Трос жестоко врезался в кожу его кулака, и Крис привстал и уперся, чтобы воспротивиться давлению. Петля прильнула к шее с боков. Вначале металл холодил кожу. Потом Криса пронзила жгучая боль, когда напавший сзади принялся вращать петлю из стороны в сторону, орудуя ею как пилой.

Крис захрипел и схватил правой рукой со стола свой карманный фонарик. Он глянул вверх. Лицо в маске нависло над ним как воздушный шар, видны были только рот, глаза и ноздри. Плечи и руки мужчины были напряжены.

Крис нажал на кнопку карманного фонарика и затем замахнулся правой рукой, пока спинка стула не остановила его движения.

Лезвие ножа, спрятанного в карманном фонарике, проникло в бедро душителя выше колена. Узкое лезвие было сверхострым и разрезало мясо, словно скальпель.

Нападавший дрогнул, и петля на шее Криса ослабла. Крис снова замахнулся и ударил. Но на сей раз тот ловко увернулся, сделав шаг в сторону. Зато петля ослабла еще больше, и Крис прыгнул вперед. Он резко двинул ногой назад, толкая стул.

Нападавший отпустил правую железную ручку гарроты. Крис ударился с размаху о консоль, бросил фонарик и схватил «беретту».

Он рывком развернулся. Удар пришелся сверху, и рукоять пистолета ударила его в левый висок. Он беззвучно осел на пол.

* * *

Крис ощутил прохладу и влагу и лишь через несколько секунд понял, что кто-то прижимает к его лицу мокрый платок.

Понти криво улыбнулся ему:

– Ну что, герой, снова среди живых?

– Не неженка, небось. Что ему сделается!

Крис медленно перевел взгляд на Форстера.

Антиквар стоял, опираясь на палку, и без выражения смотрел на Криса сверху вниз. Видимо, он в спешке успел продеть в рукав лишь правую руку, и теперь халат волочился за ним шлейфом по полу.

Крис застонал, от боли во лбу у него чуть не пресеклось дыхание. Он открыл глаза как можно шире, чтобы не поддаться головокружению. Какое-то время ему казалось, что у него болят зубы, поскольку тупая боль отдавалась в челюсти.

– Долго я был без памяти? – пролепетал он, с трудом поднимаясь на ватные ноги и цепляясь за край консоли с мониторами.

– Не знаю, когда он на тебя напал, – сказал Понти, – но я ушел отсюда с час назад.

– И когда вы меня нашли?

– Пару минут назад.

– А что было между?

Понти пожал плечами и указал на свою голову, где над левым глазом надувалась шишка:

– Меня они тоже вывели из строя. Сразу же, как только я выскочил за дверь.

Крис отрицательно помотал головой:

– Вот видишь, какая мы легкая добыча!

– Это была классическая ловушка. Сперва дождались меня снаружи, а потом вырубили тебя.

– Ты их видел?

– Одного. Да. Только тень. Потом – бац! – и я вырубился. – Понти виновато скривился: – Надо было мне тебя послушать. Лучше бы я включил тревогу. Тогда бы они, возможно, были сейчас у нас в руках.

– А что с твоим человеком?

– Марчелло Гроссо? – Антонио Понти покачал головой: – Скрылся. Исчез. Действовал, должно быть, заодно со взломщиком. Мы нашли на стене веревочную лестницу. Из этого бы ничего не вышло, если б не была отключена сигнализация.

– Ну, и что они взяли?

Форстер смотрел на Криса совершенно пустыми глазами. «Как он может быть таким равнодушным», – подумал Крис, но тут антиквар все-таки заговорил:

– Ничего. Абсолютно ничего. Они рассчитывали на мои ценности в сейфовом отсеке. Должно быть, они знали код! В противном случае они бы даже не пытались – разве что бомбу взорвали бы!

– Я не понимаю, – Крис стиснул лоб правой рукой, чтобы усмирить боль.

– Им не удалось войти! – злорадно захихикал Форстер и постучал своей палкой по полу, словно желая размозжить голову змее. – Два дня назад я собственноручно изменил код. Кто бы он ни был, он просчитался во времени! – Форстер довольно рассмеялся и махнул Крису рукой.

Крис поддерживал Форстера, когда они выходили, и наблюдал за Понти, тот потирал рукой бедро. Глаза его были подернуты странной пеленой.

«Ненависть», – подумал Крис.

Глава 7

Тоскана

Вечер пятницы

Все было так же, как и накануне вечером. Форстер и Крис сидели во внутреннем дворе после того, как день уполз, как будто ничего и не случилось. Крис находил поведение Форстера странным: антиквар решил не звонить в полицию.

– Ничего не украдено, а лишние неприятности нам как раз сейчас нужны меньше всего. Скоро вы поймете! – сказал антиквар, уклоняясь от любых попыток еще раз обсудить ночное нападение.

Понти весь день был занят тем, что выискивал возможные следы и перепроверял систему безопасности. Крис трижды сталкивался с итальянцем, но Понти был скуп на слова и угрюм. Крис объяснил себе это тем, что Марчелло Гроссо – подчиненный Понти – оказался в сговоре с вором и исчез.

– Как вы знаете, я антиквар.

Карл Форстер степенно пережевывал кусок холодного мяса дикого кабана и с любопытством оглядывал Криса, словно выжидал момент, когда тот раскусит спрятанную в пище капсулу с мышьяком.

– Да.

– И что?

– Не знаю, что из этого следует. – Крис чувствовал на себе испытующий взгляд своего заказчика, который, должно быть, весь был напичкан медикаментами. Ничем иным Крис не мог объяснить хорошее физическое состояние Форстера. Ночью он был явно дряхлее. – Вы, насколько я могу судить, очень успешный антиквар. Вы богаты, живете на Женевском озере и в Тоскане.

Крис осекся. Он рассеянно жевал и спрашивал себя, к чему клонит Форстер.

– Все так и есть, как вы сказали, – Форстер засмеялся и довольно причмокнул. – Но я еще и гангстер, последний из трех поколений рода гангстеров. И внук убийцы.

Крис перестал жевать и посмотрел в смеющееся лицо своего работодателя.

– Кроме того, моя семья уже давно живет под чужой фамилией.

Крис неторопливо отложил ломтик колбасы и наблюдал за этим старым человеком, шумно слизывающим с кончиков пальцев оливковое масло холодного отжима.

– Мое богатство выстроено на убийстве.

– Убивали – вы?

– Я? Нет. У меня уже не было необходимости в этом. Я давал взятки, делал заказы, а другие добывали для меня шедевры, для этого, возможно, мародерствовали и убивали – но самому мне пачкать руки уже не пришлось.

Крис вытер пальцы о брюки.

– Я думаю, мне лучше уйти. – Он поднялся со скамьи. Все его тело вдруг закаменело, а затылочные мускулы заныли. Не настолько уж плохи его дела, чтобы впутываться во что попало. – Боюсь, я в вас ошибся.

– Что, совесть взыграла? – В глазах антиквара заплясали веселые молнии: – Сказывается бывший полицейский? Но ведь это у вас уже давно в прошлом.

– Мое прошлое тут ни при чем. И вы это знаете. – Крис досадовал, что слишком много рассказал о себе антиквару. Он повернулся, чтобы уйти. – И сегодняшнее нападение ночью и ваше поведение при этом мне тоже не понравились. Дело здесь нечисто!

– Сядьте! – Форстер каркнул, как ворон, делающий мрачное предсказание. – Вы слишком чувствительны. Вам надо жить… и вам тоже приходится кое-что делать и кое-что терпеть для того, чтобы получить заказ. А ведь вы того и гляди потеряете все.

– Всему есть границы. Я не буду заниматься темными делами. – Крис сжал губы и мрачно посмотрел на Форстера сверху вниз.

– А, принципы. Мораль, – антиквар понимающе кивнул. – Похвально. А знаете, я вам в этом завидую. Вашим принципам! – Форстер широко улыбнулся. – Но вы опережаете события. Я не стану требовать от вас никаких темных дел!

Крис помедлил. Не разыгрывает ли его Форстер? Уже бывали случаи, когда он развлекался тем, что провоцировал Криса. Крис этого терпеть не мог, но если сейчас все рухнет, он лишится еще одного хорошего клиента. В настоящий момент это было бы катастрофой. Крис снова сел. Уйти всегда успеется.

– Я с юности знал лишь одну мораль. Деньги. Как и мой отец до меня, как и мой дед. Поверьте мне: тяжело менять иерархию ценностей и принимать чужие принципы, когда всю жизнь так ошибочно мыслил, как я. И когда происходишь оттуда, откуда я.

– А откуда вы?

– Из грязи, из отстоя. Вы можете себе это представить?

– Нет.

– Но это так. С точки зрения морали. По крайней мере, в настоящий момент я вижу это так.

И этот богатый старик надеется на отпущение грехов? Быть того не может. Крис был здесь для того, чтобы что-то перевезти. Но, кажется, одно связано с другим. Разве Форстер не говорил ему, что хочет принести покаяние?

– Ну, хорошо. Если вы хотите поговорить об этом, рассказывайте. Но знайте, что я не люблю, когда вы устраиваете мне мелкие провокации. Тогда уж мне лучше уйти. – Крис откинулся на спинку, больно стукнувшись о жесткое дерево.

– Как вы думаете, откуда у меня деньги? С чего это начиналось?

Крис равнодушно пожал плечами. Ему не нравилось направление разговора в целом. Поэтому и не было охоты рассуждать об отдельных моментах жизни Форстера.

– Я хоть и торгую предметами искусства всех видов, но есть у меня одна исключительно специальная область. Идемте. И вы поймете, почему я не хочу впутывать сюда полицию.

Они вошли из внутреннего двора в фойе виллы и потом спустились по мраморной лестнице в полуподвал. Крис следовал за Форстером, который продвигался вперед мелкими шажками, подволакивая ноги, левой рукой держась за перила, а правой сжимая свою палку.

В полуподвале вспыхнули лампы, управляемые датчиками движения. Крис тотчас узнал, где они находились. Этот широкий коридор он видел минувшей ночью на картинке монитора. Понти назвал эту часть полуподвала «запретной зоной» Форстера. Впереди была дверь, которую и собирался взломать грабитель. Стены и потолок были обшиты темным деревом, и Крису вдруг представился гигантский гроб, несмотря на освещение.

Он отряхнул это видение и присмотрелся к картинам, висевшим на стенах. Все они были посвящены одной и той же теме: мифологическим сценам сотворения мира.

Крис остановился перед одной картиной, изображающей наводнение.

– Всемирный потоп, – сказал запыхавшийся Форстер. – После него все началось заново. Почти во всех культурах сообщается о нем, тем не менее мало кто по-настоящему верит, что он был.

– Впечатляюще, – сказал Крис несколько растерянно: он не был сведущ ни в мифологии, ни в живописи. Всемирный потоп – он знал это по Ветхому Завету – был послан в наказание человеку. Но кроме того, что Ной спас по одной паре каждого вида животных, он ничего не мог припомнить. – Вы верующий человек? – спросил он антиквара.

– Я? Нет. Вы спрашиваете из-за картин? – Форстер даже не взглянул на них. – Моя семья в нескольких последних поколениях уже не верит в Бога и в то, что вещает церковь. Мой дед потерял Бога в Первую мировую войну. Меня пьянит сама мысль, что эти картины принадлежат мне, хоть я и держу их здесь взаперти.

Они дошли до стены, обшитой деревянными панелями. Лишь золотая дверная ручка выдавала, что они стоят перед дверью.

Справа висела картина, на которой мужчина, оседлав орла, пикировал с небес на землю, в правой руке он держал зеленую веточку, а внизу по песку ползла змея.

Крис пристально всматривался в картину, но задыхающийся голос Форстера снова его отвлек.

– Вам придется открыть ее. Мне с этим уже не справиться.

Крис взялся за золотую ручку и открыл дверь. За нею оказалась запертая сейфовая дверца из блестящей стали. Крис отступил в сторону, а Форстер сделал два шага вперед, очутившись вплотную перед кнопочным блоком, вделанным в стальную дверь на уровне груди. Дыхание Форстера успокоилось, и тишину нарушал только писк кнопок, когда он набирал шестизначную комбинацию. Он захихикал:

– Я как знал. Изменил набор всего два дня назад.

– Кому он был известен?

– Только мне. Хотя – как знать…

Сейфовая дверь бесшумно распахнулась внутрь, и в темном помещении вспыхнул свет.

Форстер пошел вперед, тяжело опираясь на палку. Помещение было довольно просторным и поразило Криса своей абсолютной тишиной. Стены были обиты кроваво-красной тканью, а с потолка падали световые конусы излучателей, точно направленные на несколько витрин. Освещение было таким, что витрины сияли, словно под ярким солнцем, тогда как остальное пространство было погружено в полутьму.

– Осмотритесь не торопясь. – Форстер захромал к одной из витрин и погрузился в созерцание: – Здесь все бесценно. Мое завещанное имущество и предметы моего покаяния.

Крис не решался войти. На какой-то миг ему подумалось, что он тем самым пересекает реку без возврата. Устыдившись этой мысли, он тряхнул головой и направился к ярко освещенным витринам.

В двух витринах лежали глиняные таблички, рядом с ними – несколько каменных цилиндрических печатей. Еще одна витрина содержала три крошечных рельефа. Один изображал сцену жертвоприношения, два других – сцены битвы полководца в его военных походах. В следующей витрине хранились несколько статуэток и нечто вроде глиняного колышка. Дно последней витрины было покрыто песком. Крис опешил, увидев в песке три кости.

– Идите сюда! – в голосе Форстера звучало нетерпение. Он стоял, опираясь на свою палку, у другой витрины.

Крис подошел к антиквару, и тот открыл витрину и осторожно достал оттуда глиняную плитку. Лицо его расплылось в самодовольной улыбке.

«Таблички с клинописью», – подумал Крис.

Маленькие плашки из глины, на которых выцарапаны знаки. Эти знаки были такие древние, что уже снова казались современными. Крису пришло в голову сравнение с пиктограммами и смайликами, которые в наши дни снова вошли в обиход, передавая через графическое изображение некое содержание. Конечно, это сравнение было сильно упрощенным, поскольку он знал, что эти значки на глине таят в себе совершенно конкретную письменность.

– Там, сзади, – прорычал антиквар.

Крис оглянулся и заметил кресло и столик в дальнем углу. Он подхватил и то и другое и поставил туда, куда указал Форстер.

Следующим своим кивком Форстер перевел его внимание на полочку, где лежала лупа.

Когда Крис принес ему лупу, Форстер ткнул пальцем вверх и руководил Крисом до тех пор, пока тот не нашел рядом с дверью выключатель. Еще один излучатель озарил своим ярким светом стол.

В конце концов Форстер указал на деревянный поднос, выстланный мягким текстилем. Крис снял его с полки и поставил перед стариком.

Форстер положил на поднос глиняную плитку и извлек из витрины следующую, которую тоже оставил на подносе. После чего с облегчением опустился в кресло.

Он взял первую глиняную табличку, повертел ее в руках, отложил назад, взял вторую, долго и задумчиво разглядывал ее.

Вторая табличка показалась Крису более пористой по структуре поверхности, она выглядела более захватанной, чем первая.

Форстер взял лупу и обследовал сначала края артефакта, затем отдельные знаки.

– Месопотамские таблички с письменами. Для меня эти таблички – нечто совершенно особенное. Свидетельство самой значительной общественной революции в истории человечества. Изобретение письменности. – Он цокнул языком.

– Вполне возможно, – сказал Крис. – Но я бы мог представить себе пару-тройку других событий, не менее значительных. Например, укрощение огня.

– Ну-ну… – Дальше антиквар не реагировал.

Крис наблюдал мимику этого человека. Он то поднимал брови, то приоткрывал рот, то вытягивал губы трубочкой и мурлыкал какую-то мелодию.

В конце концов, он положил лупу на стол и с тяжелым вздохом погрузился в кресло.

– Для этого я здесь?

– Да, – спокойно сказал Форстер. – По вашим жестам я вижу некое безразличие к предмету.

– В общем, да… – Крис помедлил и вспомнил, что когда-то читал: этих табличек существуют тысячи, а еще больше поддельных, – чтобы выманивать деньги из карманов туристов.

– Можете спокойно сказать это вслух, – забавлялся Форстер. – Месопотамские плашки с письменами – так себе, ничего особенного, если исходить из количества этого добра. Их найдено в разных раскопках до десятка тысяч. И сотни тысяч, наверное, еще лежат в песках пустыни. Как только была изобретена письменность, все начали записывать и документировать. Есть там интересное, но много и банального. Я антиквар. Не думаете же вы, что я податлив на дешевые пустяки, а?

– Не думаю.

– То-то. – Форстер осторожно отложил глиняную табличку на поднос и взял другую. – Видите здесь внизу знак? – Форстер поднял табличку и указал на одно место с чередой значков, которые Крис не мог как следует разглядеть. – Это клеймо Навуходоносора II. Табличку можно датировать, таким образом, от 604 до 562 года до нашей эры.

– То есть она очень старая. Ну хорошо. – Крис сказал это равнодушно. Он по-прежнему не находил ничего особенного в глиняных табличках с нацарапанными значками.

Форстер грозно глянул на Криса:

– Благоговение перед историей – вот то, чему и вам придется рано или поздно научиться, – проворчал Форстер. – Этот правитель разрушил целые царства, Иудейское тоже. Он угнал иудеев в плен, в Вавилон. Это оказало сильное влияние на их веру, поскольку они усмотрели в этом Божье наказание. Знаете ли вы пророка Иеремию?

– Имя – да. Но с самой юности я никогда больше не занимался этим. Кое во что… высшее я, правда, верю, но церковь и все, что с ней связано, для меня весьма сомнительно.

Форстер кивнул:

– Ну и ладно. Так вот, у Иеремии написано: Ибо Бог есть Творец всего, и Израиль есть жезл наследия Его, имя Его – Господь Саваоф. Ты у Меня – молот, оружие воинское; тобою Я поражал народы и тобою разорял царства; тобою поражал коня и всадника его и тобою поражал колесницу и возницу ее; тобою поражал мужа и жену, тобою поражал и старого и молодого, тобою поражал и юношу и девицу; и тобою поражал пастуха и стадо его, тобою поражал и земледельца и рабочий скот его, тобою поражал и областеначальников и градоправителей.И это сделал Навуходоносор II. Он создал новую вавилонскую империю, объединил раздробленные силы, пошел войной на Киш и другие самостоятельные княжества, привел империю к величию и был строителем нового Вавилона. – Форстер глянул на витрину, в которой лежал глиняный колышек. – Взгляните на тот штырь… Это краеугольный штырь храма Нинурты, который Навуходоносор велел построить после того, как победил Киш. Вы ухватываете?

– Я догадываюсь, насколько это ценно, но я не эксперт, как вы, поэтому…

– Ну, ладно. – Форстер махнул рукой. – Еще интереснее другая табличка. – Форстер отложил табличку с клеймом Навуходоносора на поднос, снова взял в руки другую и осторожно повертел ее: – Знаете, как развивалась письменность?

– Ну, приблизительно, – осторожно ответил Крис. – Символы, потом картинки, потом черточки, потом запоминающиеся значки.

– Правильно. – Форстер насмешливо посмотрел на Криса: – Вы то и дело огорошиваете меня, Зарентин. То вы невежественный обыватель, а то вдруг – остров знаний. – Он злобно хихикнул: – Эта табличка происходит из совсем раннего периода развития письменности. Вернее, из раннего периода иероглифического письма. Приблизительно третья тысяча лет до Рождества Христова.

– Как вы это узнали?

– Взгляните на этот иероглиф. Вот, – антиквар показал ему на треугольник вершиной вниз, от вершины вверх шла вертикальная черточка, не доходя до основания. – Вам это ничего не напоминает?

Крис немного подумал, прежде чем высказать свое спонтанное впечатление:

– Это похоже на лоно женщины – в самом упрощенном виде.

– Очень хорошо, – Форстер засмеялся. – Значок «лу».

– Что это значит?

– Это иероглиф «человек». В раннем иероглифическом письме. – Форстер довольно ухмыльнулся и откинулся на спинку кресла. – А теперь вы спросите, откуда у меня такая уверенность, так?

– Вам виднее…

– На следующих ступенях развития письменности вплоть до окончательного образования клинописи «лу» больше никогда не писалось, вернее, не изображалось в таком виде.

– И сколько же было этих ступеней?

– Восемь до конечной формы клинописи, какой она применялась ассирийцами в первом тысячелетии до Рождества Христова. На второй ступени картинка сама по себе оставалась той же, правда, повернулась на девяносто градусов налево, так что вершина треугольника показывает вправо. Со временем значки все дальше отдалялись от первоначальных.

– Почему?

Форстер снова показал на полку, и Крис достал оттуда блокнот и ручку. Антиквар взял то и другое и стал выводить на бумаге разные значки. И при этом чертыхался, потому что трясущиеся руки не слушались его. Лишь после третьей попытки он отложил ручку и показал листок Крису. Отдельные части значков все больше походили на стрелы с отчетливыми треугольниками на конце.

– В принципе первые значки стояли вертикально. Предположительно их положили на бок, чтобы легче было вдавливать в глину. Но еще оставались скругления, которые с течением времени потерялись, потому что и их было трудно вдавить в глину достаточно точно. Значки претерпевали изменения из чисто практических соображений.

Крис смотрел в витрину с глиняными табличками:

– О’кей. Если я не просчитался, здесь шесть табличек этого вида.

– Да. Шесть из времен Навуходоносора II и шесть из третьего тысячелетия до Рождества Христова. Абсолютные сокровища. Не имеющие аналогов. Ни один музей мира не располагает чем-либо подобным.

Форстер заметно ожил. Глаза его блестели, а старческие руки с нежностью поглаживали таблички, ощупывая желобки клинописи так, как любящий впервые исследует округлости своей возлюбленной. Он подносил таблички к глазам, разглядывал в лупу отдельные значки, постанывая от радости.

Крис чувствовал себя лишним.

– Вы можете их прочитать? – спросил он в конце концов.

– По-настоящему – нет. Тут слишком много значков. Но то, что здесь написано, уже давно переведено. Есть целая наука, занятая расшифровкой этой письменности. Как-никак число значков, символов и иероглифов, которые в ней применяются, достигает двух тысяч…