Текст книги "Код Вавилона"

Автор книги: Уве Шомбург

сообщить о нарушении

Текущая страница: 24 (всего у книги 29 страниц)

Часть пятая
Крест

Служба папы означает крест, причем наитягчайший

Кардинал Регинальд Поль

Глава 38

Папа перекрестился и еще раз попробовал сосредоточиться.

Он был благодарен за строгие правила бенедиктинской общине Сен-Бенуа-сюр-Луар, которая возродилась на этом паломническом месте лишь в 1944 году, после того как прекратила свое существование во время Великой французской революции.

Современные здания общины бенедиктинцев располагались к югу от базилики и для посторонних были запретной зоной. Аббат, правда, предложил сделать исключение для гостя папы, но папа Бенедикт выбрал для разговора келью недалеко от входа, достаточно удаленную от средоточия богобоязненной монашеской жизни.

Всю вторую половину дня папа провел в раздумьях и молениях в крипте базилики у раки с мощами и спрашивал себя, надо ли ему вообще принимать этого гостя.

Кальви приоткрыл дверь кельи и вопросительно просунул голову. Папа кивнул, и телохранитель отстранился, пропуская Марвина внутрь. Тот опустился на колени и поцеловал кольцо рыбака.

– Вы и ваши Преторианцыввергают церковь в тяжелейшее положение, – начал разговор святой отец, как только они уселись на два простых стула. – По тому, что я сегодня услышал, вам вменяются в вину большие ошибки.

Марвин сполз со стула и упал на колени. Он смиренно опустил голову.

– Святой отец, Преторианцыв своей вере неукоснительно держатся церкви. Никто, ну никто не сможет утверждать, что мы предаем нашу веру. Преторианцев,должно быть, оболгали.

Марвин пел песню о зависти, предательстве и заблуждениях.

– Если вы помните, святой отец, именно я понял опасность этих языческих писаний и поспешил в Рим, когда вы были еще префектом Конгрегации веры. Признаюсь, на тот момент было ошибкой – выражать желание Преторианцево признании в качестве персональной прелатуры. Если у вас возникло впечатление, что я ставлю условия, то… – Марвин опустил голову еще ниже и тихо продолжил: – Брат Иероним мог тогда понять меня неправильно…

– Вот это вряд ли, – ответил папа.

– Да, но тем не менее ничто не может заменить личного разговора, поэтому я также благодарен Богу, что это все-таки свершилось.

Папа молчал, уставившись на темные волосы коленопреклоненного. Внезапно Марвин вскинул голову:

– Святой отец, Преторианцынуждаются в помощи. Мы предаемся под вашу защиту, дабы произвол мирской юрисдикции не растерзал нас, верующих, которые только и думают что о защите Священного Писания, Слова Божия. Лжи не удастся разрушить истину Священного Писания.

– А вам известно, в чем ложь, а в чем истина?

– Я видел таблички своими глазами, я с ужасом держал их в руках. В них прочно въелся запах дьявола. Каждое слово там – диффамация, поношение нашего Священного Писания. Это правильно, что Ваше Святейшество хочет навеки их похоронить.

– Кто это сказал?

Глаза Марвина сверкнули. Он поднялся и снова сел на стул.

– Я говорил с итальянским убийцей и вором, я читал текст двенадцати табличек. И я знаю: одной таблички не хватает – и она находится в распоряжении Вашего Святейшества.

Марвин упивался тишиной, возникшей после его слов, ибо она доказывала, что он попал в яблочко.

Папа крепко сплел пальцы на коленях.

– Я знаю даже больше. – Марвин довольно улыбнулся. Папа все еще не вышвырнул его. – Итальянский убийца и вор хотел продать таблички Вашему Святейшеству.

– Вы слишком далеко заходите, Генри Марвин.

Марвин смиренно склонил голову, но голос его был вызывающим и резким:

– Ваше Святейшество – умелый стратег и тактик с ясным представлением о пределах возможного. Мое желание рассчитывать на ваше покровительство Преторианцамкажется мне соразмерным тому, что я имею вам предложить.

Папа Бенедикт XVI встал и повернулся к двери:

– Полагаю, я ничего не смогу для вас сделать. Вы – торговец, Марвин. Торговец без товара!

– Отец, не уходите… Ваша миссия…

Папа медленно повернулся.

– Что вы знаете, Генри Марвин, о моей миссии? – Папа чувствовал себя беспомощным, не выдержавшим испытания. Артефакты исчезли, и никто не знал куда. Неужто его миссия состояла в том, чтобы потерпеть в этом поражение? Это и было истинное испытание?

Он вспомнил своего предшественника, который жаловался: Самая большая трагедия – молчание Бога, который больше не являет себя в откровении, а как будто прячется на небесах, словно ему опротивели деяния человечества.

– Еще ничего не потеряно… – заискивающий голос Марвина вырвал папу из его скорбных мыслей. – Таблички… и кости…

– Какие кости?

– Святой отец, я не знаю текста тринадцатой таблички. Но он имеет отношение к костям – как и ваша миссия. И я догадываюсь, что это свыше сил человеческих.

Папа неотрывно смотрел на издателя. Что известно Марвину?

– Святой отец, эти кости!.. Ученые взяли из них пробу!

Лицо папы разом побледнело как мел, и Марвин про себя уже торжествовал.

– Скоро это невозможно будет удержать в тайне.

Папа устало поднял голову.

– Я прошу вашей защиты – для меня и Преторианцев.И статуса ордена. И обещания, что я останусь при нем…

– Почему я должен это сделать? – перебил его папа.

– Еще не поздно. Я знаю, где эта чертовщина. А вы – нет.

Глава 39

София-Антиполис близ Канн

Вечер вторника

– Возьмите себе что-нибудь в буфете. У вас голодный вид. – Хэнк Торнтен встал и наполнил себе тарелку салатом и рыбой.

– И ванна бы не помешала, – зло хихикнула Зоя Перселл. – Где вы провели последние ночи?

Крис повернулся к Джесмин, которая напряженно его разглядывала. У нее тоже были к нему вопросы, и она ждала ответа.

«Почему ты явился так поздно? Почему ты меня обманул, почему тебя не было, когда я так нуждалась в тебе? Ведь мы же договорились! Ты даже не позвонил…»

Крис опустил голову. По глазам Джесмин он видел, что от его ответов зависит многое. Но он не мог пускаться в объяснения. Не здесь и не сейчас.

«Поверь мне, – молил его взгляд. – Пожалуйста!»

В глазах Джесмин блеснули слезы. Взгляд ее смягчился.

– Вы не поверите, но задания логистика бывают иногда весьма своеобразны, – громко сказал Крис в сторону Зои Перселл и ждал, когда та повернется к нему. – В последние дни я сопровождал кой-кого в одной продолжительной экспедиции со спуском в пещеры. Транспортировал оснастку.

– А, то есть вьючный осел… И где это было?

– В Фонтенбло. Вам знакома эта лесистая местность под Парижем? Там есть причудливые горы из песчаника, просто рай для скалолазов. В нашем же случае это была экскурсия по пещерам. Когда сегодня утром мы снова выбрались наверх, я прослушал голосовую почту и немедля выехал сюда.

– Ах да, тот звонок, – Перселл задумчиво кивнула. – Мисс Пирссон так и не созналась нам, что она вам сказала. Вы тоже уклонялись до сих пор. Может, расскажете сейчас?

– Она сказала, что ее удерживают взаперти, как и ее сестру.

– Зачем бы нам понадобилось это делать?

– Затем, что вы собираетесь испытать действие хромосомы на Маттиасе! – воскликнула Джесмин, вскакивая со стула. – Я нахожу это безответственным! Еще слишком рано…

– Рано! – Хэнк Торнтен громко рассмеялся. – У Маттиаса нет другого шанса. Вернее даже так: это шанс, которого вообще не существует! А вы тут разглагольствуете, мол, слишком рано! Если не Маттиас, то найдется другой, кто ухватится за эту последнюю спасительную соломинку. А вы как думали! – Торнтен смотрел на Криса, неторопливо поглощая свой салат.

– Разумеется, на это нужно согласие пациента, – беспомощно сказал Крис.

– В случае Маттиаса – согласие матери как ответственного родителя, – скучно сказал Торнтен и кивнул. – Она, к сожалению, медлит.

– Я могу понять ее сомнения, – пробормотал Крис. Он чувствовал тянущую пустоту в животе, ползучее недомогание. Сомнения изгложут всякого, когда разрываешься между надеждой и страхом, а время уходит сквозь пальцы, и решающий момент неумолимо надвигается. Не хотел бы он оказаться перед таким выбором.

– Вы должны знать, Маттиас здесь потому, что должен был участвовать в других испытательных тестах генной терапии. Добровольно! К сожалению, на этом пути возникли трудности. Но сейчас у нас есть нечто лучшее!

Торнтен с внезапной яростью отодвинул тарелку в сторону.

– Сейчас ваш друг вернется сюда с живыми доказательствами. Тогда вы сможете помочь мне убедить дам. Да чего они там застряли? Посмотрите, что там происходит, – Торнтен кивнул Спэрроу, который все это время стоял у двери, скрестив на груди руки, и теперь покинул помещение.

В тот же момент зазвонил мобильник Салливана, и все повернулись в его сторону.

– Внизу, у бокового входа, патруль задержал монаха или священника, который ждет Жака Дюфура, – сказал Салливан, отнимая мобильник от уха.

– Дюфура? А разве он здесь? Ведь он же отпросился. Он хотел… – Фолсом недоверчиво смотрел на Салливана, но тот лишь пожал плечами.

– Священник? – Торнтен фыркнул: – Какие дела могут быть у моего исследователя со священником?

– Как зовут этого священника? – неожиданно спросил Эндрю Фолсом.

Салливан передал вопрос охранникам и получил ответ:

– Брат Иероним.

Фолсом мгновенно побледнел.

* * *

Сен-Бенуа-сюр-Луар

Рене Тротиньон устроил свой импровизированный штаб в бенедиктинском монастыре, в самом первом помещении у входа. Дальше они его не пустили. Он лежал на лавке и смотрел в беленый потолок. Тротиньон и его люди образовали лишь наружное кольцо оцепления. У папы были при себе и собственные личные охранники из Надзорного корпуса;его же команда была чем-то вроде французского фигового листка.

В дверь постучались.

Тротиньон поднял правую руку, давая Клоду Дориаку знак, чтобы тот открыл. Дориак был его заместителем и держал его в курсе всего происходящего, когда он ездил в Фонтенбло.

В скупо обставленную комнату вошел Эльджидио Кальви.

– Могли бы мы поговорить с глазу на глаз?

Тротиньон сел на лавке и кивнул Дориаку – тот бесшумно вышел.

– Мне нужна ваша помощь, – пробормотал Кальви, навалившись на дверь спиной. – Это связано с нашим беглецом из Фонтенбло.

Тротиньон поморщился. Их провели, как желторотых новичков. Он до сих пор не представлял себе, как ему все это изложить в своем отчете.

– Вы гость. Что я должен сделать?

– Нам нужен вертолет.

Тротиньон вопросительно поднял брови.

– Есть такой международный технопарк недалеко от Канн. София-Антиполис. Знаете его? – спросил Кальви.

Тротиньон отрицательно помотал головой.

– Там у одной фирмы под названием Тайсэбиесть исследовательский центр. Нам срочно надо туда. Там происходит нечто такое, что наносит ущерб церкви. Было бы хорошо, если бы жандармерия еще до нашего прибытия наведалась туда и осмотрелась. Это ваше внутригосударственное дело.

– Я понимаю, – ответил Тротиньон. – На французской же земле.

– Это просьба святого отца, – тихо сказал Кальви.

Тротиньон пожал плечами:

– Я поставлю в известность моего шефа. Что мне сказать, если он захочет знать больше?

– Пусть обратится к президенту и спросит, надо ли идти навстречу желанию государственного гостя, – Кальви криво усмехнулся.

– Он не станет переспрашивать.

– Вот именно.

* * *

София-Антиполис близ Канн

– Что вы здесь делаете?

Дюфур резко обернулся.

Нед Бейкер и Уэйн Снайдер стояли в дверях лаборатории.

– Я работаю!

– В такое время? Один? – Нед Бейкер сделал два шага вперед. – Но по инструкции никто не имеет права находиться в лаборатории один.

– Мне пришла в голову одна идея…

– Что за идея?

Нед Бейкер увидел на столе дорожную сумку. Он шагнул к ней и раскрыл. На дне сумки валялись чашки Петри с растущими культурами из инкубатора вперемешку с пробирками из холодильника. Глубоко замороженные пробы уже оттаивали. Некоторые пробирки побились, и розовая жидкость вытекла в мешанину из стекла и клеточных культур.

Нед Бейкер задохнулся:

– Скотина! Что ты наделал! – Голос Бейкера сорвался.

– Что случилось? – воскликнул Уэйн Снайдер.

– Он все разрушил! Побросал в сумку пробы из морозилки и из инкубатора. Он все уничтожил!

Уэйн Снайдер пробежал мимо Неда Бейкера и подскочил к Дюфуру. Лицо его исказилось от ярости:

– Ах ты, сволочь! Ты не можешь простить мне мой успех, да? – Снайдер ударил Дюфура кулаком в лицо. Дюфур вскрикнул и упал со стула. Его палец машинально успел нажать на клавишу.

– Проклятье, он стер файлы! – крикнул Снайдер. На экране ярко-красными буквами светилось «Cancel».

Снайдер снова занес кулак. Его удар пришелся Дюфуру по черепу; от боли он отдернул руку. Дюфур вскочил и двинул Снайдера плечом в корпус.

– Вы меня не остановите! – крикнул Дюфур и с неожиданной силой ударил Снайдера кулаком в грудь. Снайдера отшвырнуло назад.

Он вскинул руки, потерял равновесие и упал навзничь. В падении он повернулся, и его затылок со всего размаху ударился об угол мраморной столешницы. Раздался хруст костей.

– Я… не хотел! – истерично завопил Дюфур, в ужасе глядя на Уэйна Снайдера, тело которого на долю секунды зависло в воздухе одеревенелой куклой. И только потом ударилось о плитки пола.

– Предатель!

Нед Бейкер подскочил к Дюфуру и сдавил тщедушного француза руками. Они упали на пол и катались по каменным плиткам. Дюфура забросило на безжизненное тело Снайдера и правой щекой прижало ко рту мертвого.

Бейкер надавил сверху на голову Дюфура. Тот ощутил своей щекой еще теплые губы Снайдера.

«Как поцелуй», – в ужасе подумал Дюфур, чувствуя кожей чужую слюну.

Он отчаянно отбивался, попал Бейкеру по носу, и тот ослабил хватку. Потом Дюфур с силой отпихнул Бейкера, и того отбросило назад.

На ноги они вскочили одновременно.

– Ты за это заплатишь!

– Я нечаянно, я не хотел! – кричал Дюфур.

Бейкер оглянулся и стал отступать назад, пока не наткнулся спиной на рабочую столешницу на другой стороне лаборатории. Он стал выдвигать ящики в поисках лотка со скальпелями и ножами.

– Зарежу! – крикнул он, сжав скальпель в кулаке. Потом топнул ногой и принялся сокрушенно бить себя кулаками по голове. Скальпель торчал из его кулака, как сверкающий рог единорога. – У меня в голове не укладывается! Я не могу понять!

– Я случайно! – снова крикнул Дюфур.

– Случайно?

– Он сам упал, вы же видели!

Глаза Неда Бейкера метались, потом его взгляд остановился на трупе Уэйна Снайдера:

– Я не об этом! Я о пробах! – Бейкер дышал тяжело и учащенно. – Ведь вы же уничтожили научную сенсацию!

На рабочей столешнице, о которую Снайдер сломал себе шею, стояла батарея пробирок и стеклянных колб. Дюфур лихорадочно схватил большую колбу.

Нед Бейкер, замахнувшись, бросился вперед и нанес удар скальпелем. Дюфур выставил вверх согнутую руку, защищаясь.

Скальпель прошел по его предплечью, разрывая одежду. Он почувствовал страшную боль. Острие задело нервные окончания.

Закричав, он тоже нанес удар. Утолщенное дно стеклянной колбы попало Бейкеру в висок, в то время как колено Бейкера ударило Дюфура в живот.

Дюфур выронил колбу и схватил Бейкера за правую руку. При этом ноги у него подкосились, и он упал на колени, увлекая за собой Бейкера, который после удара в висок был наполовину в беспамятстве.

Они стояли на коленях друг перед другом с перекошенными лицами. Дюфур обеими руками вцепился в правое запястье Бейкера. Острие скальпеля так и плясало перед глазами Дюфура. Он изо всех сил потянул его руку вниз и удивился, как легко она поддалась.

Бейкер хрипел, не контролируя себя. Глаза его остекленели. Дюфур продолжал налегать на его руку, и скальпель уже почти коснулся пола.

Пелена на глазах Бейкера становилась все плотнее. Внезапно он прекратил всякое сопротивление. Беспамятство поглотило в его голове все нервные сигналы. Силы оставили его.

Дюфур смотрел в наполовину закатившиеся глаза Бейкера и продолжал налегать изо всех сил. Прекратить? Ну уж нет, или он – или ты! Страх быть побежденным отключил все остальные чувства, а стремление выжить придало Дюфуру сил.

Рука Бейкера согнулась к его собственному животу. Скальпель проткнул одежду и вонзился в живот, перерезал артерию и затем прочно застрял в брюшной полости.

Бейкер без сознания стоял на коленях, потом его тело повалилось набок. Прямо из обморока он соскользнул в смерть.

* * *

Торнтен свирепо сверлил монаха глазами.

– Ни один поп не может подойти к моим ученым ближе, чем на пять метров. Тем более ко мне. Что вам здесь нужно?

Иероним многотерпимо улыбнулся:

– Вы неверующий человек!

– Я верю в науку, а не в тот маскарад, который вы и подобные вам устраивают вот уже две тысячи лет. Что вам здесь нужно?

– Вы не достигли и первой ступени смирения. Знаете, что говорит нам святой Бенедикт? Человек, постоянно помни о страхе Божием и берегись когда-либо забыть о Боге. – Иероним смотрел в пол, потом энергичным движением поднял голову: – Еще несколько дней назад мне здесь предложили чек на реставрацию Божьего храма.

Иероним направился к Фолсому и вцепился ему в руку выше локтя:

– Вот этот человек хотел купить себе спасение души, собирался подкупить меня и Бога. Он тоже не ведает смирения. Ни перед Богом, ни перед жизнью. Он хотел выкупить себя у собственных грехов.

– Бессмысленные речи, – Торнтен отмахнулся: – Что вам нужно от Жака Дюфура?

– На Жака возложено большое испытание. Господь выбрал его, чтобы осуществить свою волю и покончить с пагубным экспериментом.

– Вы говорите загадками, – Фолсом засмеялся. – После несчастного случая мы остановили все тесты впредь до выяснения причин. Так что наш славный Дюфур не может взять на себя никаких «испытаний».

– О чем он говорит? – Торнтен требовательно смотрел на Фолсома.

Фолсом поморщился и нехотя, сквозь зубы, ответил:

– О серии тестов с теломеразой, когда умер этот Гилфорт. А это – священник, которого Дюфур вызывал, чтобы принять у Гилфорта исповедь. Это произошло без моего ведома! – добавил он, опережая гневную реакцию Торнтена.

Глаза монаха сверкнули.

Джесмин молчала, не выдав ни одним движением, что знает все обстоятельства из подслушанного разговора.

Крис внимательно следил за перепалкой и не сразу смог подобрать точное слово для выражения лица монаха: триумф.

– Я думаю, он говорит не об этом, – вырвалось У Торнтена.

– Тогда он может только… – Фолсом осекся, поскольку снова зазвонил мобильник Салливана.

Шеф службы безопасности ответил. И при первых же услышанных словах смертельно побледнел.

– Скорее… в лабораторию, это звонил Спэрроу… Дюфур уничтожил… все пробы!

* * *

Крис бежал вместе со всеми. Он держался рядом с Джесмин, которая вцепилась в его руку и бросала на него отчаянные взгляды.

В лаборатории пол был усеян блестящими осколками стекла и в неестественных позах лежали тела Неда Бейкера и Уэйна Снайдера. Спэрроу с пистолетом в руках стоял посреди помещения, нацелившись на Дюфура, а тот с пластиковыми чашками в руках дрожал у холодильника.

Торнтен тотчас понял, что произошло, и взревел. Его дикие ругательства посыпались на Спэрроу и Дюфура. К его крикам примешивался голос Зои Перселл.

– Что у него в руках? И кто он вообще такой? – шепнул Крис на ухо Джесмин, которая в ужасе прикрыла рот рукой. Иероним стоял неподалеку и улыбался.

– Это доктор Дюфур. Они вскрыли мышь, чтобы исследовать действие хромосомы. У него в руках – пробы тканей той мыши.

Крис кивнул, пристально глядя на Дюфура, потом на Иеронима.

– Какая между ними связь?

– Этого я не знаю.

Непрерывно оравший Торнтен ударил кулаком по лабораторному столу и в ярости двинулся вперед. Он остановился перед Дюфуром, держа в руках скальпель. Перекошенное лицо председателя было в пятнах гнева.

Ученый стоял, оцепенев, предавшись своей участи. Острие скальпеля плясало у него под подбородком.

– Так и перерезал бы тебе глотку… – голос Торнтена вибрировал, рука тряслась.

Как в замедленной съемке, острие скальпеля пошло вверх, коснулось кожи Дюфура и снова отпрянуло, словно язык змеи. Глаза Торнтена расширились. Крис уже видел, как рука рванется вверх.

–  Он был послушен до самой смерти. – Голос Иеронима прогремел на всю лабораторию. Спина Торнтена замерла, потом рука бессильно упала вниз. Торнтен выронил скальпель.

– Вот к чему это привело! Все эти ваши рассусоливания! – Голос Зои Перселл пресекался. – Эта скотина все порушила! Хэнк, и ты это потерпишь? Я нет!

Зоя Перселл бросилась к Дюфуру и с размаху ударила его коленом в пах. Дюфур взвыл от боли и выронил чашки. Скорчившись, он упал на колени, сжав ладонями ушибленное место.

– Заткни пасть, Зоя! – Торнтен сухо глянул на Салливана: – Приготовьте все для отъезда. Сваливаем отсюда. Все!

Салливан посмотрел на Спэрроу, прежде чем перевести взгляд на Криса. Спэрроу перенацелил свой пистолет с Дюфура на Криса.

– Идиоты! Вы же все дураки в мелкую клеточку! – Зоя Перселл гневно повернулась к Торнтену: – Хэнк, дай сюда ампулу! Отдай ее мне! Я сама поставлю мальчику укол! И прямо сейчас!