Текст книги "Не только Холмс. Детектив времен Конан Дойла (Антология викторианской детективной новеллы)."

Автор книги: Уильям Ходжсон

Соавторы: Роберт Уильям Чамберс,Эрнест Уильям Хорнунг,Жак Фатрелл,Фергюс Хьюм,Грант Аллен,Ричард Остин Фримен,Эмма (Эммуска) Орци (Орчи),Эрнест Брама,Элизабет Мид-Смит,Гай Бутби
сообщить о нарушении

Текущая страница: 37 (всего у книги 42 страниц)

АННА КЭТРИН ГРИН

1846–1935

ЛЕДИ, КОТОРАЯ ХОДИЛА ВО СНЕ

Перевод и вступление Анастасии Завозовой

Анна Кэтрин Грин родилась в Нью-Йорке в семье юриста. Через несколько лет ее мать умерла родами, поэтому будущую писательницу воспитывала ее шестнадцатилетняя сестра. Несмотря на то, что Анна Кэтрин Грин всю жизнь придерживалась строгой викторианской морали и осуждала суфражисток, типичным «ангелом в доме» ее назвать никак нельзя. Она получила очень неплохое образование, окончив один из немногих колледжей в Штатах, куда принимали девочек. Какое-то время Анна всерьез собиралась стать поэтом и позднее, уже достигнув известности, выпустила несколько сборников стихов.

К отцу часто приходили коллеги, и Анна Кэтрин Грин с самого детства была осведомлена обо всех тонкостях юридического дела. За 16 лет до появления Шерлока Холмса Анна Кэтрин Грин опубликовала свое первое и самое знаменитое произведение «Дело Ливенуорта», впервые в истории литературы употребив термин «детективный роман». Эту книгу она писала очень долго и, не решаясь признаться родным, прятала исписанные тетрадки у себя в комоде целых шесть лет. Однако роман «Дело Ливенуорта» имел колоссальный успех и разошелся тиражом в 750 000 экземпляров, а в Йельском университете его до сих пор используют на лекциях по истории юриспруденции – настолько точно в нем описаны все подробности судебного процесса.

Около 25 лет Анна Кэтрин Грин была одной из самых популярных писательниц в Европе и Америке. Сохранилась ее переписка с Артуром Конан Дойлом.

Путешествуя по Америке, Конан Дойл специально сделал крюк, чтобы встретиться с «матерью детектива».

Не только творческая, но и личная жизнь этой замечательной женщины похожа на увлекательный роман. В возрасте 37 лет почтенная старая дева Анна Кэтрин Грин, скандализировав общество, впервые вышла замуж за 28-летнего актера Чарльза Рольфса, немецкого иммигранта. По настоянию отца невесты Чарльз бросил сцену и занялся более приземленным ремеслом, став со временем одним из самых успешных в мире дизайнеров мебели. Однако это не помешало ему позднее сыграть главную роль в постановке «Дела Ливенуорта». Брак Анны Кэтрин Грин и Чарльза Рольфса оказался счастливым, у них родилась дочь и двое сыновей. Оба сына были среди первых летчиков-испытателей; один из них. Стерлинг, погиб, выполняя секретное задание правительства США.

В начале XX века популярность Анны Кэтрин Грин пошла на спад, ее несколько вычурный и излишне сентиментальный стиль перестал привлекать читателей, но мастерством создания безупречной интриги писательница владела по-прежнему. В 1914 году она выпускает сборник рассказов. Их главная героиня Вайолет Стрэндж – эксцентрическая девица с благородными помыслами, которая пытается обеспечить своей сестре театральную карьеру, зарабатывая для нее деньги расследованиями разных запутанных дел.

Рассказ «Леди, которая ходила во сне» впервые опубликован в 1915 году в сборнике «Золотая туфелька и другие дела Вайолет Стрэндж». Anna Katharine Green. The Dreaming Lady. – The Golden Slipper, 1915.

АННА КЭТРИН ГРИН
ЛЕДИ, КОТОРАЯ ХОДИЛА ВО СНЕ

– И это все, что вы желаете мне сообщить? – Думаю, вам этого будет вполне достаточно, мисс Стрэндж.

– Только адрес…

– И еще совет: отправляйтесь туда поскорее. Дело не терпит отлагательств.

Кокетливое личико Вайолет заметно помрачнело, и, перед тем как выйти из комнаты, она с сомнением поглядела на своего нанимателя. Впервые Вайолет просила его подыскать ей дело для расследования и, более того, даже обговорила детали. «Оно должно быть интересным, – подчеркнула Вайолет, – но не таким, совсем не таким, как предыдущее. Никаких убийств и прочих ужасов.

Это должна быть изящная загадка, а не преступление, что-то, что позволит мне применить мои способности и сохранить душевный покой. Если вам известно о чем-то подобном, умоляю, дайте мне это дело. Я… я сама не своя с тех пор, как вернулась из Массачусетса». Вместо ответа он загадочно улыбнулся и протянул ей клочок бумаги с адресом. И все же на душе у нее было неспокойно. Втянуть ее во что-то, совершенно противоположное ее ожиданиям, было вполне в духе ее нанимателя.

– Я бы хотела узнать побольше, – продолжала настаивать Вайолет.

Она попыталась развернуть записку с адресом, но он остановил ее.

– Прочитаете в лимузине, – сказал он. – Если вас это не устроит, дайте мне знать. Но думаю, это дело как раз для вас.

– А что сказал бы мой отец?..

– Ваш отец одобрил бы это, если бы вообще мог одобрить то, чем вы занимаетесь. Вашему брату даже не придется вас сопровождать.

– Так мне придется иметь дело только с дамами?

– Прочтите адрес, когда будете проезжать Пятую авеню.

Но сомнения не отпускали ее, и когда она наконец прочла записку с адресом, то не узнала ничего нового, кроме того, что место, куда она направляется, находится где-то неподалеку от Восьмидесятой улицы. Каково же было ее удивление, когда ее автомобиль остановился перед внушительным особняком известного финансиста, чья недавняя смерть так всколыхнула биржу. Вайолет не была лично знакома с хозяином, но, как и все в городе, знала этот дом. Один из самых роскошных домов в Нью-Йорке. К. Дадли Брукс знал, куда потратить свои миллионы, и весьма преуспел в этом. Отец Вайолет, тоже довольно известный финансист, однажды сказал, что Брукс – единственный человек в Америке, которому он завидует.

Едва открылась дверь, как Вайолет поняла, что ее ждали. Ее сразу же провели в дом, и она улыбнулась, завидев ангельское личико ребенка, смотревшего на нее из дальнего коридора. Видение это было мимолетным, но с той минуты великолепный холл с высокими колоннами уже не казался Вайолет столь неприветливым, а официальный прием – понадобилось трое слуг, чтобы препроводить ее в маленькую приемную рядом с входной дверью, – слишком официальным.

Оставшись в одиночестве, Вайолет с удивлением поняла, что совсем не знает, кто живет в этом доме, и задумалась: с кем же из членов семьи ей придется иметь дело? О семейной жизни мистера Брукса она знала только то, что он прожил остаток жизни вдовцом. Его сын… А был ли у него сын? Об этом Вайолет никогда не слышала, но ведь кто-то из родственников должен был все унаследовать. С ним-то ей и предстоит встретиться и сохранить должную выдержку: юная девушка вместо опытного детектива наверняка вызовет удивление.

Но когда дверь приемной открылась, удивляться пришлось Вайолет. Перед ней стояла женщина, довольно странная на вид. Однако в чем заключалась эта ее странность, Вайолет никак не могла понять. Быть может, все дело в том, как аккуратно были уложены ее седые локоны? Или в том, как резко ее живой и нетерпеливый взгляд контрастировал со слабыми, дрожащими губами? Она была в глухом траурном платье, очень дорогом, но что-то в ее манере держаться и в выражении лица говорило о том, что она вряд ли уделяла своему платью много внимания или вообще понимала, что на ней надето.

– Это я просила о встрече с вами, – сказала она. – Ваше имя мне известно, но моего вы, вероятно, не знаете. Моя фамилия Квинтард, миссис Квинтард, и я в беде. Мне нужна помощь, но негласная. Я не знала, куда еще обратиться, кроме детективного агентства. Поэтому я позвонила по первому попавшемуся мне на глаза объявлению, и… и мне велели ожидать визита мисс Стрэндж. Не думала, что это будете вы, хотя, наверное, такое в порядке вещей. Вы ведь потому сюда и приехали, хоть это все и несколько необычно?

– Конечно, миссис Квинтард, и если вы расскажете мне…

– Видите ли, душечка… да, я, пожалуй, присяду. На прошлой неделе умер мой брат, вы ведь о нем слышали – К. Дадли Брукс?

– О да, мой отец знал его – мы все были о нем наслышаны. Но не торопитесь, миссис Квинтард, я отослала свой автомобиль. У нас много времени.

– Увы, но времени у меня как раз нет. Он… я продолжу по порядку. Мой брат был вдовцом, детей – прямых наследников – у него не было. Об этом всем известно. Он фактически усыновил ребенка своей жены от первого брака и в завещании, написанном еще при ее жизни, сделал его своим единственным наследником. Но вскоре он понял, что этот молодой человек вряд ли сможет достойно справиться со столь великой ответственностью, и написал новое завещание – к сожалению, втайне даже от своих родственников и самых близких друзей. По новому завещанию все состояние моего брата переходит к его племяннику Клементу: он переменился к лучшему со времен его юности, и у него, помимо всего прочего, есть прелестные дети, к которым мой брат очень привязался. И это самое завещание – этот злосчастный лист бумаги, который для нас так много значит, – пропал! Утерян! И… – тут ее голос, сорвавшийся было на крик, понизился до перепуганного шепота, – и потеряла его я.

– Но должна же быть копия, всегда снимают копию…

– О, но ведь это еще не все. Мой племянник очень болен, уже много лет, поэтому он не бывает в обществе. Он умирает от чахотки. Доктора говорят, что надежды на выздоровление нет, и теперь, когда его терзает страх оставить жену и детей в полной нищете, он угасает так быстро, что любой день может стать для него последним. И мне приходится глядеть ему в глаза – в эти страдальческие глаза, – и их взгляд убивает меня. И все же я не виновата. Я не могла… О, мисс Стрэндж! – с чувством воскликнула она, оборвав себя на полуслове. – Завещание где-то в доме! Я никуда не уносила его с того этажа, на котором находится моя спальня! Отыщите его, отыщите, умоляю вас, или…

Вайолет поняла, что настало время для слов ободрения.

– Я постараюсь, – ответила она. Миссис Квинтард немного успокоилась.

– Но для начала, – продолжила девушка, – мне хотелось бы узнать побольше. Где находится ваш больной племянник?

– Вот уже восемь месяцев он здесь, в этом доме.

– Это его ребенка я видела в холле?

– Да, и…

– Я буду бороться ради этого ребенка! – порывисто вскричала Вайолет. – Уверена, что правда на стороне его отца! Но где же другой претендент на наследство, Карлос, кажется?

– В этом-то вся беда! Карлос плывет сюда на «Мавритании» и прибудет уже через несколько дней. Они с женой возвращаются из путешествия по Востоку. Мисс Стрэндж, пропавший документ необходимо найти до его возвращения, иначе огласят другое завещание и Карлос сделается хозяином дома, а это будет означать наш скорый отъезд и неминуемую смерть Клемента.

– Выставить за дверь больного? Родственника в столь тяжелом состоянии? О нет, миссис Квинтард, никто бы не осмелился на такое, даже если бы этот дом был хижиной, а его владельцы нищими из нищих.

– Вы не знаете Карлоса, вы не знаете его жены. Нам и недели на сборы не дадут. У них нет детей, и поэтому они завидуют Клементу. Наша единственная надежда – отыскать завещание и остаться здесь на законных правах. Либо это, либо – разорение. Теперь вы знаете, что нам грозит.

– Я приложу все силы к тому, чтобы помочь вам в этом действительно неприятном деле. Но позвольте спросить, не напрасно ли вы волнуетесь по поводу пропавшего документа? Ведь если это завещание составил поверенный мистера Брукса, то…

– Но это не так! – воскликнула миссис Квинтард. – Его поверенный – близкий родственник Карлоса, поэтому брат и не сообщил ему о своих намерениях. Клемент, я имею в виду моего брата, а не племянника, был великолепным финансистом, но в делах домашних он был робок, как дитя. Его жена помыкала им, пока была жива, а после ее смерти это стали делать ее не менее властные родственники. Когда брат наконец решил вычеркнуть из завещания Карлоса и переписать документ в нашу пользу, то он уехал из города – хотела бы я вспомнить, куда именно, – и попросил составить новое завещание какого-то совершенно постороннего человека, чьего имени я не могу припомнить.

Ее дрожащий голос и беспокойное поведение выдавали в ней ту же слабость характера, которая заставила ее брата втайне делать то, что он страшился сделать в открытую. Вайолет пришлось собраться с духом, чтобы начать задавать вопросы о том, как произошла роковая утрата документа. Она боялась услышать какой-нибудь банальный рассказ о непростительной беспечности. Требовалось что-то более необычное – присутствие некой стороны, противодействующей интересам Клемента-младшего, какого-то союзника Карлоса, некой враждебной силы в доме, полном слуг и домочадцев, – чего-то, что превратило бы заурядное дело в случай, достойный ее дарования.

– Что же, теперь мне понятно ваше положение в доме и ценность того документа, который, по вашим словам, вы потеряли. Теперь я желала бы знать, как завещание попало к вам в руки и при каких обстоятельствах оно было вами утрачено. Может быть, вы расскажете мне об этом?

– Это… это необходимо? – запинаясь, пробормотала миссис Квинтард.

– Решительно необходимо, – ответила Вайолет, с любопытством глядя на нее.

– Я не думала… то есть я надеялась, что вы обладаете неким необъяснимым даром, который позволит вам просто указать то место, где находится документ, и мне не придется ничего рассказывать. Ведь такое бывает!

– А, понимаю. Вы сочли, что у меня нет никаких практических навыков, и посему наделили меня сверхъестественными способностями. Но вы заблуждаетесь, миссис Квинтард, я действую исключительно с помощью рациональных методов и храню в строгом секрете все, что мне сообщают мои клиенты. Если вы хотите, чтобы я помогла вам, мне нужно во всех подробностях знать, как был потерян этот ценный документ. Поведайте мне все или откажитесь от моих услуг. Вы ведь не совершили ничего ужасного или бездумного, как все, кто…

– О, не говорите так! – возмущенно прервала ее несчастная женщина. – Я не сделала ничего такого, что можно было бы назвать дурным или бездумным поступком. Просто мне всюду сопутствует невезение, и поскольку я очень чувствительна… Но нет, так я никогда не расскажу вам всей истории. Сейчас я попробую все разъяснить, но если у меня не получится, если я запутаюсь, задавайте мне вопросы. Я… я… О, с чего же мне начать?!

– С того момента, как вы узнали о существовании второго завещания.

– Да, благодарю вас, теперь я могу продолжать. Как-то вечером, вскоре после того, как все врачи подтвердили, что жить моему брату осталось недолго, он вызвал меня к себе в покои – для конфиденциальной беседы. В тот день он получил из банка крупную сумму денег, поэтому я решила, что он хочет через меня передать их Клементу, но причина оказалась гораздо серьезнее. Когда он полностью убедился, что мы с ним остались наедине и нас никто не подслушивает, то сообщил мне, что решил по-другому распорядиться своей собственностью и завещать дом и все свое состояние Клементу и его детям, а вовсе не Кар-лосу. Он также сказал, что написал новое завещание, и показал его мне…

– Показал?

– Да, он велел мне достать его из сейфа, где оно хранилось, и, несмотря на свое плохое самочувствие, с таким пылом разъяснял мне некоторые пункты завещания, что оживился и даже сел в кровати. Я тогда подумала, что он идет на поправку. Но это было обманчивое впечатление – на следующий день он скончался.

– Вы сказали, что достали завещание из сейфа. Где находится этот сейф?

– В стене, над изголовьем кровати. Ключ от него брат вытащил из-под подушки и дал мне. Замок я открыла с легкостью.

– И что было после того, как вы ознакомились с завещанием?

– Я положила его на место. Он так велел. Но ключ брат отдал мне. Он сказал, что ключ должен быть при мне неотлучно, до тех пор, пока не придет время предъявить всем новое завещание.

– И когда это должно было произойти?

– Сразу же после похорон, если бы Карлос успел на них приехать. В противном случае за три дня до приезда Карлоса нужно было бы вынуть документ из сейфа в присутствии мистера Делаханта, которому и следовало передать завещание. Все это я прекрасно помню. Я и впрямь искренне хотела точно выполнить его распоряжения, но…

– Продолжайте, миссис Квинтард, прошу вас! Что произошло? Почему вы не исполнили его просьбу?

– Потому что, когда я хотела вынуть завещание из сейфа, там его не оказалось! Мне нечего было показать мистеру Делаханту, кроме пустых полок.

– Кража! Обыкновенная кража… Кто-то подслушал ваш разговор с братом. Но как же ключ? Он был у вас?

– Да, ключ был у меня.

– Значит, его у вас взяли, а потом вернули. Вы, должно быть, хранили его в легкодоступном месте…

– Нет, я носила его на цепочке, на шее. Хоть у меня и не было причин подозревать кого-то из домашних, нелишним было принять все меры предосторожности. Я не снимала цепочку даже ночью. Ключ по-прежнему был при мне, когда я вошла в спальню брата вместе с мистером Делахантом. И, несмотря на все это, кому-то удалось открыть сейф.

– Значит, был второй ключ?

– Нет, отдавая мне ключ, брат строго наказал мне не терять его, потому что дубликатов не существует.

– Миссис Квинтард, есть ли у вас компаньонка или горничная?

– Да, моя Хетти.

– Знала ли она что-то об этом ключе?

– Ничего, кроме того, что цепочка не очень-то подходила к моему туалету. Хетти уже много лет служит мне. Во всем Нью-Йорке не найдется человека более верного, чем она, и более достойного доверия. Она так честна и прямодушна, что я готова поверить ей, даже когда она утверждает, что…

– Что же?

– Что это я сама вынула завещание из сейфа прошлой ночью. Она видела, как я вышла из комнаты брата со сложенным листом бумаги в руках, прошла с ним в библиотеку и вышла оттуда уже без него. Если это так, то завещание находится где-то в этой огромной комнате. Но мы искали его во всех возможных местах, кроме книжных полок, где искать что-то вообще бесполезно. Понадобится много дней, чтобы просмотреть их все, в то время как Карлос…

– Мы не будем дожидаться Карлоса и сразу приступим к работе. Позвольте еще один вопрос: как Хетти удалось заметить, что вы были в этих комнатах? Она следила за вами?

– Да. Я… я не в первый раз хожу во сне. Прошлой ночью… но она сама вам все расскажет. Это очень болезненная тема для меня. Я велю Хетти присоединиться к нам в библиотеке.

– Там, где, как вы думаете, спрятан документ?

– Да.

– Покажите мне скорее эту комнату. Полагаю, она наверху?

– Да.

Миссис Квинтард поднялась и быстро пошла к двери. Вайолет с нетерпением последовала за ней.

Так давайте же пройдем за ней по великолепной лестнице и представим себе, что испытывала Вайолет, глядя на всю эту роскошь и понимая, что, быть может, от нее одной зависит то, кому все это будет принадлежать.

То была холодная роскошь. В этих просторных залах недоставало веселых детских голосов. Воспоминания о мертвых и предчувствие смерти наполняли воздух торжественностью, не давали забыть о бренности всего сущего, словно глумились над пышностью обстановки.

Впрочем, никакой роскошью Вайолет было не удивить, поэтому здесь ее интересовало только то, что могло хоть как-то помочь в этом загадочном деле. На мгновение остановившись на лестнице, она осведомилась у миссис Квинтард о том, знали ли слуги об утерянном документе, и с облегчением услышала, что та ни с кем не говорила об этом, кроме мистера Делаханта и Клемента.

– А он и словом никому не обмолвится, – утверждала она, – даже своей жене. У нее и без того забот полно, не хватало еще узнать, как близка она была к богатству.

– Она будет богата! – убежденно сказала Вайолет. – В свое время непременно отыщется поверенный, который составлял завещание. Но вы, как я понимаю, жаждете немедленного триумфа над бессердечным Карлосом и, надеюсь, этого добьетесь. О! – воскликнула она с неподдельным восторгом.

Миссис Квинтард отперла дверь библиотеки, и перед взором Вайолет впервые предстала одна из самых прекрасных комнат в Нью-Йорке. Именно так, по ее воспоминаниям, многие отзывались об этом месте, и в самом деле, даже если бы эта комната была перенесена сюда прямиком из какого-нибудь древнего аббатства в Старом Свете, то и тогда ее обстановка и украшения не смогли бы полнее выразить саму суть готики. И пусть библиотека не могла похвастать подлинной древностью, ее с лихвой восполняли продуманная сдержанность тонов и резные украшения под старину.

И все же сама комната была лишь ларцом, в котором хранились величайшие сокровища – на полках стояло множество ценнейших книг. Пока взгляд Вайолет поднимался все выше и выше – от рядов книг к пяти искусно сработанным витражным окнам в южной стене, миссис Квинтард с презрением воскликнула:

– А Карлос хочет устроить тут бильярдную!

– Этот ваш Карлос решительно мне не нравится! – пылко воскликнула Вайолет, но, вовремя опомнившись, поспешила спросить миссис Квинтард, совершенно ли она уверена, что именно здесь спрятала драгоценный документ.

– Вам бы лучше переговорить с Хетти.

Как раз в это время в комнату вошла дородная женщина располагающей наружности и почтительно остановилась в дверях.

– Хетти, ты должна отвечать на все вопросы, которые тебе задаст эта юная леди. Она одна может нам помочь. Но сначала скажи мне, что наш больной?

– Не очень хорошо. Доктор нынче вот уже в третий раз приходит. Миссис Брукс плачет, и даже дети притихли от страха.

– Я пойду, мне нужно увидеться с доктором и просить его любыми средствами продлить Клементу жизнь до тех пор, пока…

Она не договорила, но Вайолет поняла, что та имела в виду, и на сердце у нее стало тяжело. Неужели ее наниматель и впрямь полагал, что это именно та легкая и изящная загадка, о которой она просила?

Но уже через минуту у нее готов был первый вопрос:

– Хетти, почему вы решили, что миссис Квинтард прошлой ночью оставила пропавший документ именно в этой комнате?

Хетти, которая до этого почтительно глядела на Вайолет, просияла от облегчения и сразу сделалась разговорчивой. С непринужденностью, присущей очень искренним натурам, она осведомилась:

– Хозяйка сказала вам о своем недуге?

– Да, все без утайки.

– Она ходит во сне.

– Именно так она и сказала.

– А иногда она даже не спит, но все равно ходит.

– Этого она не говорила.

– Хозяйка – женщина нервная и не всегда может спокойно лежать в постели, если просыпается по ночам. Стоит мне услышать, что она встала с кровати, я тоже поднимаюсь, но поскольку никогда не знаешь, спит она или нет, я стараюсь следовать за ней на некотором расстоянии. Прошлой ночью я так отстала, что она успела зайти в комнату брата и выйти оттуда – только тогда я ее и увидела.

– Где находится ее комната и где – комната брата?

– Ее спальня на этом этаже, в самом начале коридора, а комната мистера Брукса – в самом его конце. Туда можно попасть, пройдя через холл или через библиотеку – отсюда можно пройти в маленький кабинет, который мы называли его берлогой.

– Расскажите подробнее, как это было. Где именно вы стояли, когда впервые заметили миссис Квинтард?

– В той самой «берлоге». В холле позади меня горел яркий свет, так что я отчетливо видела ее фигуру. Она прижимала к груди сложенный лист бумаги и двигалась как-то странно – я сразу поняла, что она спит. Хозяйка направлялась именно сюда и вскоре вошла в библиотеку. Дверь так и осталась открытой, и поскольку я очень беспокоилась за нее, то осторожно прокралась следом. Час был поздний, было темно, но лунный свет проникал через витражи и освещал библиотеку разноцветными лучами. Мне бы пойти вслед за ней, а я… Я просто стояла и смотрела. Сначала она прошла через голубой луч, затем через зеленый и затем прошла, вернее, вошла в луч красного света. Я подумала, что сейчас она выйдет из комнаты, и испугалась, что на лестнице в холле с ней может что-нибудь приключиться. Поэтому я сразу заторопилась к той двери, что находится позади вас, чтобы ее опередить. Но она так и не вышла из комнаты. Я ждала, ждала, но она все не появлялась. Боясь, что с ней что-то случилось, я наконец подошла к двери и подергала за ручку. Дверь была заперта. Я встревожилась не на шутку. Раньше хозяйка никогда не запиралась, и я не знала, как мне поступить. Другой на моем месте окликнул бы ее, но меня предупреждали, что этого делать нельзя. Поэтому я просто стояла и ждала, пока в замке наконец не повернулся ключ и она не вышла. Двигалась она по-прежнему как-то скованно, и теперь в руках у нее ничего не было.

– А потом?

– Она пошла прямиком в свою комнату, я – за ней. За все это время она так ни разу и не проснулась.

– В самом деле?

– Именно так, мисс, только при этом не переставала думать о том, что ее так тревожило. Я видела, как, остановившись возле постели, она начала ощупывать лиф своего пеньюара.

Она искала ключ, наконец нашла его и спрятала у себя на груди.

– Вы точно это видели?

– Так же ясно, как сейчас вижу вас. В ее комнате горел яркий свет.

– А после этого?

– Она легла в постель. Свет я погасила.

– В этом ее пеньюаре есть карманы?

– Нет, мисс.

– А в ночной сорочке?

– Нет, мисс.

– То есть она никак не могла пронести эту бумагу с собой обратно?

– Нет, мисс, она оставила ее там. Документ не покидал библиотеки.

– Но разве не могла она вернуться и спрятать бумагу где-то в спальне брата?

Женщина немного изменилась в лице, легкий румянец окрасил ее смуглые щеки.

– Нет, – твердо заявила она, – этого хозяйка никак не могла сделать. Перед тем как побежать в холл, я заперла за ней дверь библиотеки.

– В таком случае, – решительно заключила Вайолет, – завещание здесь и именно здесь мы будем его искать!

Прояснив таким образом первую часть своего задания, мисс Стрэндж принялась за дело.

Высокая – в два этажа – комната имела форму огромного овала. Вдоль стен этого овала по всему периметру располагались ряды книжных полок, разделенные на узкие секции, оставляя место только величественному камину в готическом стиле и пяти чудесным окнам, выходящим на южную сторону. Наверху стены переходили в свод и сливались с лепниной потолка, выполненной в том же изысканном и радующем глаз стиле, что и часовня Генриха Восьмого в Вестминстерском аббатстве. Полки достигали высоты примерно тридцати футов и прерывались только двумя дверями, о которых уже было сказано ранее, и двумя узкими простенками по обе стороны окон. У этой стены стояла только пара скамей для певчих [139]139
  См. Глоссарий, 39


[Закрыть], взятых, видимо, в какой-то старинной церкви.

Однако в комнате имелась еще кое-какая мебель, и Вайолет, понимая, что тут-то легко спрятать такой маленький предмет, как сложенный листок бумаги, решила подойти к поискам методически и мысленно поделила пространство перед собой на четыре части.

В первую часть попала и дверь, ведущая в кабинет мистера Брукса, через который можно было пройти в его покои. Единственным предметом мебели, оказавшимся в этой части комнаты, была витрина.

С нее-то мисс Стрэндж и начала свои поиски.

– Тут вы хорошо искали? – спросила она, склонившись над стеклом, чтобы получше рассмотреть ряд средневековых молитвенников, разложенных так, чтобы были видны чудесные миниатюры.

– В самой витрине – нет, – ответила Хетти, – она заперта, а ключ от нее давно потерян. Но все ящики под ней мы осмотрели самым тщательным образом, только что через сито не просеяли.

Вайолет перешла к следующей части комнаты.

Здесь возвышался огромный камин. Перед камином лежал коврик. Вайолет указала на него.

Хетти быстро ответила:

– Мы его не только подняли, но даже перевернули.

– А вот этот ящик справа?

– Там только дрова.

– Вы их вытаскивали?

– Каждое поленце.

– А что это за пепел? Тут что-то жгли!

– Да, но довольно давно. И к тому же этот пепел – древесный. Найдись тут хоть кусочек обугленной бумаги, мы сочли бы дело решенным. Но поглядите – здесь нет ничего такого. – Она передала Вайолет кочергу. – Убедитесь сами, мисс.

Вайолет поворошила пепел, а затем, отложив кочергу, опустилась на колени и заглянула в дымоход.

– Если бы она засунула его туда, – поспешила заметить Хетти, – у нее остались бы следы сажи на рукавах. Они белые и очень длинные, вечно ей мешаются.

Вайолет отошла от камина, бросив взгляд на каминную полку, на которой стояла открытая резная шкатулка и две раскрашенные фотографии на рамках в виде мольберта [140]140
  См. Глоссарий, 35


[Закрыть]. В шкатулке ничего не оказалось, а фотографии стояли слишком высоко над полкой, чтобы за ними можно было спрятать даже самый маленький документ.

План библиотеки.

Вайолет прошла мимо стоявших рядом стульев, лишь бросив на них внимательный взгляд. Крепкий дуб, никакой обивки, резьба в пару к скамьям для певчих – и никакого пространства для поиска.

В третьей части комнаты она оставалась недолго. Здесь была только дверь, через которую она вошла, и книги. Пока Вайолет медленно продвигалась вдоль овальной комнаты, на ее гладком лбу появилась небольшая морщинка. Она ощутила гнет книг – бесчисленного множества книг. Неужто и впрямь придется просмотреть их все?! Перспектива незавидная!

Но ей оставалось обыскать еще одну часть комнаты, а после этого внимательно осмотреть огромный письменный стол со множеством ящиков, стоявший в самом центре библиотеки, – именно тут, по мнению Вайолет, вероятнее всего, и крылась разгадка.

Сейчас она находилась в самой красивой и, возможно, самой уникальной части библиотеки. Тут блистали своим великолепием пять величественных окон – главная гордость комнаты. Впрочем, здесь нельзя было ничего спрятать, поэтому, насладившись яркостью витражей, Вайолет более не тратила на них своего времени. Гораздо больше надежд она возлагала на высокие сиденья для певчих, под которыми могли находиться ящики для книг.

Но едва она попыталась поднять крышку одной скамьи, как Хетти остановила ее.

– Там тоже ничего нет, – сказала она, и Вайолет, вздохнув, направилась к столу.

Невероятных размеров стол, как и комната, имел форму овала; в его столешнице, с той стороны, что была ближе к окну, имелась выемка для стула – чтобы удобнее было писать. На столе было разложено множество самых разных предметов, в том числе журналы и брошюры, бювар с принадлежностями для письма, лампа и кое-какие безделушки и, кроме всего прочего, большая открытая шкатулка, богато украшенная жемчугом и слоновой костью.

– Не трогайте ничего, – сказала Вайолет Хетти, когда та попыталась сдвинуть какую-то вещицу. – Вы уже и так все переворошили, когда утром искали завещание.

– Да, мы все тут просмотрели.

– А вот эти брошюрки?

– Перетряхнули каждую. Здесь мы искали особенно тщательно, так как я видела, что миссис Квинтард останавливалась у стола.

– Голова у нее при этом была поднята или опущена?

– Опущена.

– То есть она глядела вниз, а не по сторонам?

– Да. Ее рукав окрашивал красный свет. Мне показалось, будто рукав двигался – как если бы она вытягивала руку вперед.

– Вы не могли бы встать в том же месте и повторить ее позу?

Хетти поглядела на край стола, нашла место, где красный цвет сменял синий и зеленый, двинулась туда и остановилась, низко склонив голову на грудь.

– Отлично! – воскликнула Вайолет. – Но луна тогда, вероятно, находилась в другом месте, нежели сейчас солнце.