Текст книги "Не только Холмс. Детектив времен Конан Дойла (Антология викторианской детективной новеллы)."

Автор книги: Уильям Ходжсон

Соавторы: Роберт Уильям Чамберс,Эрнест Уильям Хорнунг,Жак Фатрелл,Фергюс Хьюм,Грант Аллен,Ричард Остин Фримен,Эмма (Эммуска) Орци (Орчи),Эрнест Брама,Элизабет Мид-Смит,Гай Бутби
сообщить о нарушении

Текущая страница: 36 (всего у книги 42 страниц)

– Разве я не еду с вами, сэр? – В этом вопросе прозвучал недвусмысленный намек на то, что будет гораздо лучше, если хозяин отправится не один.

– На сей раз нет, Паркинсон.

– Как скажете, сэр. Может быть, вы оставите номер, по которому можно будет позвонить в случае необходимости?

– Я отдал все необходимые распоряжения мистеру Грейторигу.

Исчерпав все ресурсы, Паркинсон отступил. Идя с Каррадосом по подъездной аллее, мадам Феррайя захихикала с издевкой:

– Ваш слуга думает, что я могу вас кушать, синьор, – игриво заявила она.

Каррадос, прекрасно понимавший, почему Паркинсону изменила его обычная выдержка, – ведь сам он узнал в мадам Феррайя прелестную Нину Брен, участницу истории с сицилийской тетрадрахмой, лишь только та открыла рот, – по достоинству оценил дерзкую шутку. Но прошло целых полчаса, пока то же открытие совершил Паркинсон. Недавно приехавший инспектор Бидл как раз беседовал с Грейторигом, когда преданный камердинер ворвался к ним и, в состоянии глубочайшего отчаяния (каковым его до сих пор видеть никому не приходилось), выпалил в качестве предисловия:

– Ее уши, сэр! Я узнал ее по ушам! – А затем поведал, как, оставшись в одиночестве, он заставил свою память работать на полную мощность и как подозрения его сменились сначала уверенностью, а затем – страхом.

Тем временем объект его беспокойства вместе со своей спутницей как раз садились в такси.

– Херонсборн-плейс, семь, – сказал шоферу Каррадос.

– Нет-нет, – вмешалась дама, словно приняв какое-то решение, – пусть он останавливается в начало улица. Идти недалеко. Вдруг мой муж помутится в разум: темно, он будет думать, что это полиция пришла его арестовать, лучше не надо.

– Брекедж-роуд – на пересечении с Херонсборн-плейс, – назвал Каррадос новый адрес.

Среди знающих людей Херонсборн-плейс пользовалась репутацией самого заброшенного уголка в радиусе четырех миль. Стоит ли объяснять, что это был глухой тупик. Одной стороной улица граничила с Херонсборн-парком, однако же он ниоткуда не просматривался. По обеим сторонам – то поодиночке, то парами – выстроились неприметные домишки, зато таких обширных тенистых садов, как здесь, не встречалось в округе. Агенты по продаже недвижимости расхваливали их «очаровательную старомодность» или же «наличие современных удобств» – в зависимости от предпочтений своих клиентов.

Такси отпустили на углу, и мадам Феррайя повела своего спутника по тихой пустынной улочке. Ее болтовня стала еще более оживленной, она говорила без умолку, лишь укрепив подозрения Каррадоса, что ведут его не туда.

– Мадам Феррайя, боюсь, как бы, приглядывая за мной, вы не пропустили нужный дом. Номер семь, не так ли? – прервал он ее излияния.

– Не пропущу, – быстро ответила она. – Он немного дальше. Номера идут с другого конца. Но мы уже пришли. Ессо! [133]133
  Вот! (итал.)


[Закрыть]

Она остановилась у ворот и, отперев их, провела Каррадоса внутрь. Они вошли в сад, влажный и напоенный сладкими ароматами росистого вечера. Когда женщина повернулась, чтобы закрыть ворота на засов, благовоспитанный джентльмен попытался опередить ее, при этом с его головы слетела шляпа.

– О, простите мою неуклюжесть, – извинился он, нащупывая шляпу на ступеньках. – Мои прежние порывы и моя нынешняя беспомощность… Увы, мадам Феррайя.

– На ошибках учатся, – важно проговорила мадам. Вряд ли она подозревала, бедняжка, что как раз в тот момент, когда она изрекала эту избитую истину, Каррадос, под покровом темноты и шляпы, загубил золотой перстень с печаткой, нацарапав им семерку на ступеньке сада, чтобы можно было опознать это место, если понадобится. Очень уж подозрительна улица, нумерация домов которой начинается с глухого конца.

– Крайне редко, – заметил Каррадос. – Ошибившись раз, люди не перестают рисковать. Итак, мы на месте?

Мадам Феррайя открыла входную дверь и пропустила Каррадоса в узкую прихожую. Щелкнул замок. Комната, в которую его привели, находилась в задней части дома и, стало быть, окнами выходила в парк. И вновь в двери повернулся ключ.

– Прославленный мистер Каррадос! – объявила мадам Феррайя с ноткой триумфа в голосе. Она сделала жест рукой в направлении поджарого черноволосого мужчины, стоявшего возле двери, в которую они вошли. – Мой муж.

– В нашем скромном жилище, без всяких церемоний, – в том же духе откликнулся тот, – это прекрасно!

– Еще более прославленный месье Домпьер, если не ошибаюсь? – парировал Каррадос. – Рад личному знакомству.

– Так вы знали! – воскликнул собеседник (оказавшийся не кем иным, как Домпьером). – Стокер, вы были совершенно правы, я должен вам сотню лир. Кто же узнал тебя, Нина?

– Понятия не имею, – сердито отозвалась мадам Домпьер безо всякого акцента. – Может, наш слепой гость сам и догадался.

– Неужели вы считаете, что вашу несравненную супругу можно забыть так скоро? Эх вы, Домпьер, а еще француз!

– Вы все знали, месье Каррадос, – повторил Домпьер, – и все-таки отважились сюда прийти. Вы или дурак, или герой.

– Он энтузиаст – это еще хуже, – пояснила Нина. – Я ведь тебе говорила: совершенно не важно, узнает он меня или нет.

– Без сомнения, месье Домпьер, вы сгущаете краски, – проговорил Каррадос. – Однако не могу не отдать должного вашему усердию. И хотя обстоятельства нашей встречи достойны сожаления, я попробую извлечь из нее максимум пользы. Позвольте мне взглянуть на то, о чем вела речь мадам, и мы обсудим, сколько это может стоить. Я уполномочен вести переговоры.

Немедленного ответа не последовало. Со стороны Домпьера донеслось угрюмое фырканье, а со стороны мадам Домпьер – хихиканье (которое к тому же сопровождалось гримаской). Настал один из редчайших моментов в жизни Каррадоса: он совершенно потерял нить происходящего. Инстинктивно он обернулся к тому, кого Домпьер называл Стокером, – человек этот, должно быть, стоял где-то возле окна.

– Что ж, наше знакомство действительно состоялось благодаря этому прискорбному обстоятельству.

На одно ужасное мгновение Земля словно перестала вращаться. А затем в голове Каррадоса будто вспыхнул ослепительный свет: наконец-то он понял все. Со скрипом и скрежетом все части гигантской головоломки встали на место, и он увидел истинную картину преступления. Из Британского музея ничего не похищали! Эта столь правдоподобная история была такой же выдумкой, как и рассказ о драгоценном кладе, в который верилось с трудом. Теперь Каррадосу было ясно, что только в таком виде этот план мог сработать, две истории столь умело дополнили друг друга, что он просто не мог не ввязаться в это дело! Но даже страдая от осознания того, в каком глупом положении он сейчас находится, Каррадос восхищался гениальностью замысла: как они точно рассчитали каждый ход! По-настоящему опасную ловушку замаскировали до смешного неумело расставленными силками, и, хотя уловка была стара как мир, Каррадос попался.

– А это, – продолжал знакомый голос, – Макс Каррадос. Тот самый Каррадос, благодаря проницательности которого правительство – будем справедливы, только нынешнее правительство – надеется перехитрить этих ужасных иностранцев! О, бедная моя страна!

– Это и вправду месье Каррадос? – саркастически поинтересовался Домпьер. – Нина, ты уверена, что не привела вместо него человека из Скотленд-Ярда?

– Basta! [134]134
  Хватит! (итал.)


[Закрыть]Вот он, перед вами – чего вам еще надо? Перестаньте издеваться над бедным слепым джентльменом! – ответила мадам Домпьер с деланым сочувствием.

– Я как раз хотел поинтересоваться, – спокойно сказал Каррадос, – вот я, перед вами – и что теперь? Может, вы скажете, мистер Стокер?

– Прошу прощения, но Стокер [135]135
  Стокер (stoker) – кочегар (англ.).


[Закрыть]– всего лишь дружеское прозвище, которое я получил в результате одного пустячного случая, когда плыл на рейсовом пароходе, а в нем обнаружилась неисправность. Это наименование демонстрирует поистине младенческую беспомощность представителей криминального сообщества в искусстве давать клички вкупе с прискорбной скудостью фантазии. Мое настоящее имя Монморанси, мистер Каррадос. Юстас Монморанси.

– Благодарю вас, мистер Монморанси, – серьезно сказал Каррадос. – Сейчас мы по разные стороны баррикад, но я почел бы за честь оказаться с вами в кочегарке «Бенвенуто».

– Там было приключение, – проворчал англичанин, – а тут – дело.

– Именно так, – согласился Каррадос. – Поэтому я не то чтобы жалуюсь… Но, полагаю, сейчас самое время объяснить – вы ведь не откажете мне, верно? – с какой целью меня сюда заманили и зачем все это было затеяно?

Монморанси обратился к своему сообщнику:

– Домпьер, – голос его прозвучал резко, – какого черта мистеру Кар-

радосу до сих пор не предложили сесть?

– Ах, боже мой! – вздохнула мадам Домпьер с трагической обреченностью и откинулась на спинку дивана.

– Scusi [136]136
  Прошу прощения (итал.).


[Закрыть], – ухмыльнулся ее супруг и с преувеличенной любезностью пододвинул гостю стул.

– Ваше любопытство вполне естественно, – продолжал Монморанси, холодно взглянув на кривляющегося Домпьера. – Хотя мне кажется, что к этому времени вы должны были бы догадаться, в чем дело. Да я и не сомневаюсь, что вы уже все прекрасно поняли, мистер Каррадос, и пытаетесь выиграть время. Просто чтоб убедить вас, что нам нечего бояться, я не откажу вам в такой любезности.

– Давай поживее, – недовольно пробурчал Домпьер.

– Спасибо, Билл! – с дружеской фамильярностью воскликнул англичанин. – Не премину сообщить Бритве о вашем образцовом поведении. Да, мистер Каррадос, как вы уже догадались, ваше пребывание здесь связано с делом графини Икс. Уверен, вы сумеете оценить причину вашего временного заключения как комплимент в свой адрес. Когда обстоятельства наконец-то сложились удачно и мы поняли, что именно Лондон станет местом встречи, вы, и только вы, стояли у нас на пути. Мы догадывались, что у вас будут просить помощи, и, признаюсь, опасались, что вы смешаете нам карты. Так и случилось: нам известно, что инспектор Бидл приходил к вам, а он сейчас ведет только это дело. Потребовалось срочно вывести вас из игры хотя бы на три дня. И вот вы здесь.

– Понимаю, – кивнул Каррадос. – Завлечь меня сюда вам удалось, а как вы собираетесь меня удержать?

– Безусловно, эту проблему можно решить по-разному. Знайте, что домик, в котором мы находимся, снят как раз с этой целью. Итак, перед нами три пути. Первый путь легок и приятен, он зиждется на мирном сотрудничестве. Второй путь более тернист, на него нам придется ступить в случае вашей несговорчивости. Есть и третий, но право же, мистер Каррадос, я надеюсь, что вы не вынудите меня даже упоминать эту возможность! Понимаете, мне противна сама мысль о том, что двоим сильным здоровым мужчинам придется причинить хоть какой-то физический ущерб беспомощному слепому человеку. Надеюсь, вы будете благоразумны и покоритесь неизбежному.

– Неизбежное – единственное, чему я покоряюсь без возражений, – ответил Каррадос. – И что же дальше?

– Вы напишете своему секретарю записку, в которой будет сказано, что в доме номер семь на Херонсборн-плейс вы узнали нечто такое, что потребовало вашего немедленного отъезда за границу на несколько дней. Между прочим, мистер Каррадос, хотя мы действительно находимся на Херонсборн-плейс, однако номер дома другой.

– Увы мне, увы! – вздохнул пленник. – Похоже, вы обошли меня на всех поворотах, мистер Монморанси!

– Разумная предосторожность. Однако мы не рискнули пойти дальше и неверно назвать вам улицу, так как вы могли бы заподозрить неладное. Продолжим: для большей убедительности вы велите своему слуге Паркинсону сесть завтра на первый же бот-трейн [137]137
  Бот-трейн – поезд, расписание которого согласовано с движением пароходов (см. Глоссарий, 40).


[Закрыть], пусть возьмет все необходимое и остановится, как обычно, у Маскота, где и будет дожидаться вашего прибытия.

– Весьма убедительно, – признал Каррадос. – А где я буду на самом деле?

– В одном милом, но весьма уединенном месте: бунгало на южном побережье. Мы постараемся учесть все ваши пожелания. Там будет лодка – вы сможете покататься или порыбачить. Туда вас отвезут на машине, а потом доставят обратно, прямо до ворот вашего дома. В этом местечке действительно приятно провести несколько дней. Я и сам там иногда отдыхаю.

– Ваши слова звучат веско. Ну а предположим – так, ради смеха, – что я буду несговорчив?

– Все равно окажетесь там же, но обращаться с вами будут сообразно вашему поведению. Машина за вами уже приехала и стоит в укромном уголке на той стороне парка. Мы выйдем в сад черным ходом, пройдем через парк и усадим вас в машину – в любом случае.

– А если я буду сопротивляться? Человек, которому было угодно назвать себя Юстасом Монморанси, пожал плечами.

– Не будьте глупцом, – невозмутимо сказал он, – вы прекрасно знаете, с кем имеете дело. Знаете, чем мы рискуем. Если вы попробуете позвать на помощь или иным образом подвергнете нас опасности, мы быстро вас обезвредим.

Слепой детектив знал, что это не пустая угроза. И хотя в происходящем можно было усмотреть нечто забавное и даже захватывающее, не следовало забывать, что он находился в руках людей хладнокровных и способных на все. Окна были занавешены и закрыты ставнями, так что не проникал ни шум, ни свет, все двери были заперты. Возможно, в этот момент на него был наставлен револьвер: наверняка злоумышленники не преминут пустить оружие в ход.

– Скажите мне, что нужно написать, – вздохнул Каррадос.

Домпьер одобрительно кивнул головой и подкрутил усы. Мадам с облегчением рассмеялась со своего места на диване, раскрыла какую-то книжку и принялась наблюдать поверх нее за Монморанси. Тот был весьма доволен, но постарался это скрыть, занявшись делом, и принялся раскладывать на столе перед Карра-досом письменные принадлежности.

– Я уже изложил вам суть письма, просто передайте то, что я говорил, своими словами.

– Возможно, будет лучше, если я напишу записку на листке из своего блокнота. Я всегда пишу только в нем – так будет гораздо естественнее.

– Вы так хотите, чтобы все выглядело естественно? – настороженно поинтересовался Монморанси.

– Если результат провала вашей аферы может выйти мне боком – да, хочу.

– Вот и отлично! – радостно закудахтал Домпьер и, пытаясь укрыться от ледяного взгляда Монморанси, подошел к слепому сыщику и включил ему настольную лампу. Мадам Домпьер залилась пронзительным смехом.

– Благодарю вас, месье, – сказал Каррадос, – вы все сделали правильно. То, что для вас свет, для меня – тепло: оно придает мне сил. А теперь – за дело. – Он достал блокнот, о котором говорил, и не торопясь раскрыл его на столе перед собой. Каррадос так спокойно и уверенно обежал взглядом комнату, что было невозможно представить, будто он отгорожен от мира пеленой непроницаемой тьмы. На пару секунд его взор задержался на мужчинах, стоящих по ту сторону стола, затем обратился на мадам Домпьер, лениво раскинувшуюся на диване справа от него, потом смерил длинную узкую комнату. Казалось, он заметил и окно, и дверь напротив него, не обошел вниманием и одинокую висячую лампу, которая до сих пор была единственным источником света.

– Предпочитаете карандаш? – спросил Монморанси.

– Обычно я пишу им. Однако, – добавил Каррадос, с сомнением потрогав кончик карандаша, – этот никуда не годится.

Злоумышленники напряженно следили за каждым движением своего пленника: вот он достал из кармана крошечный ножик и принялся очинять карандаш. Неужели в его голове родилась мысль использовать эту игрушку как оружие? Домпьер придал лицу свирепое выражение и потрогал рукоять своего собственного ножа. Монморанси немного понаблюдал за Каррадосом, а затем повернулся спиной к столу и двинулся к окну, тихонько насвистывая себе под нос и стараясь не замечать пристального взгляда мадам Нины.

А затем случилось то, чего никто не ожидал, и произошло это ошеломительно быстро. Каррадос уже заканчивал очинять карандаш, он оттачивал грифель, низко склонившись над столом. Он не сделал ни одного резкого движения, действия его оставались плавными и размеренными, так что никто даже не насторожился. Просто мало-помалу крошечное лезвие придвигалось к лежащему на столе электрическому шнуру… и вдруг комната разом погрузилась во мрак.

– К двери, Дом! – закричал Монморанси в ярости. – Я у окна! Не дай ему уйти!

– Я уже тут, – ответил Домпьер от двери.

– А он и не собирается уходить, – послышался спокойный голос Каррадоса из противоположного угла комнаты. – Вы все сейчас находитесь как раз там, где мне нужно. И вы у меня под прицелом. Если кто сдвинется хоть на дюйм – выстрелю. Имейте в виду, что стреляю я на звук.

– Ч-черт, да что это з-значит? – выдавил Монморанси под горестные причитания мадам Домпьер.

– А значит это, что мы теперь в равных условиях – трое слепцов в темной комнате. Ваше численное превосходство уравновешивается тем фактом, что я сейчас нахожусь в своей стихии, а вы – нет.

– Дом, – прошептал Монморанси во тьму, – зажги спичку, у меня кончились.

– На вашем месте, Домпьер, я бы не стал, – посоветовал Каррадос с коротким смешком. – Это может быть опасно. – Внезапно в его голосе зазвучал гнев: – Бросьте коробок! Вы стоите на краю собственной могилы, глупец! Бросьте, говорю, и так, чтоб я услышал, как он упадет.

На раздумья потребовалось не больше секунды, затем послышался звук падающего предмета – Домпьер сдался. Оба преступника затаили дыхание.

– Вот так, – спокойно сказал Каррадос, и стало окончательно ясно, кто хозяин положения. – Всегда можно договориться по-хорошему. Ненавижу, когда меня вынуждают стрелять, но вы, по-моему, до сих пор не понимаете, что происходит. Не забывайте: я-то ничем не рискую. А еще не забывайте, мистер Монморанси, что даже самый отлаженный курок при взведении слегка щелкает. Я напоминаю вам об этом для вашей же пользы, потому что если вы опрометчиво попытаетесь перехитрить меня под покровом темноты, производимый вами шум даст мне фору в пятую долю секунды. Не знаете ли вы, случайно, заведение Дзинги на Мерсер-стрит?

– Тир? – хмуро поинтересовался Монморанси.

– Именно. Если вам доведется выбраться отсюда живыми, не откажите себе в удовольствии, попросите Дзинги показать вам мишень, сделанную специально для меня. Она оснащена четырьмя часами, которые тикают не так громко, как ваши; так вот, с двадцати ярдов я попадаю в нее семь раз из семи. Он сохранил ее для забавы.

– Но у меня нет часов, – вслух подумал Домпьер.

– Нет, месье Домпьер, зато есть сердце, и, пока оно не ушло в пятки, я слышу его стук так же хорошо, как тиканье часов месье Монморанси. И к тому же оно в центре – в такую мишень гораздо легче попасть. Все хорошо, дышите, не стесняйтесь, – бедняга Домпьер от ужаса не мог вздохнуть, – мне совершенно все равно, а вам так и задохнуться недолго.

– Месье, – горячо заявил Домпьер, – клянусь, вам не собирались причинить никакого вреда. Этот англичанин просто пытался запугать вас. В крайнем случае вас бы связали и заткнули рот. Будьте осторожны: убийство – игра опасная.

– Для вас, но не для меня, – ласково возразил Каррадос. – Если вы меня убьете – вас повесят. Если же я вас убью – меня не просто оправдают, а еще и героем объявят. Представьте себе сцену: суд настроен сочувственно, зачитывают историю ваших злодейств, рассказывают, как вы меня мучили. А затем, спотыкаясь, нащупывая руками опору, появляется беспомощный слепой человек, его просят дать показания… Сенсация! Ну успокойтесь, я просто представил, как это может быть. Видите, я совершенно спокойно могу убить вас обоих и сослаться на волю Провидения. Пожалуйста, не вертитесь, месье Домпьер. Хоть я и знаю, что вы не собираетесь трогаться с места, но всякое может случиться…

– Прежде чем умереть, – сказал Монморанси с деланым смехом, – я хотел бы узнать, месье Каррадос, что случилось со светом. Не уверен, что это работа Провидения.

– Буду великодушен – не стану подозревать вас в том, что вы просто пытаетесь выиграть время. Вам бы, конечно, уже следовало догадаться, как все произошло. Но в подтверждение того, что мне бояться нечего, я не прочь занять вас разговором. У меня в руке был острый нож – вы справедливо заключили, что как оружие он бесполезен, – а прямо под носом – электрический шнур от лампы. Устроить короткое замыкание было проще простого. Перегорели все предохранители – загляните в распределительный щит, что в прихожей, и вы в этом убедитесь. Но лучше обратитесь к месье Домпьеру, у него большой опыт работы с металлами, и наверняка он сможет в доступной форме изложить вам законы электричества.

– Как вы могли понять, что это распределительный щит в прихожей? – негодующе поинтересовался Домпьер.

– Мой дорогой Домпьер, к чему бесплодно сотрясать воздух? – ответил Макс Каррадос. – Какая разница? С таким же успехом могли бы установить его в подвале.

– Действительно, – подал голос Монморанси, – единственное, что нам сейчас нужно…

– Но он находится в прихожей! На высоте девяти футов! – злобно ворчал Домпьер. – Как этот слепой крот ухитрился…

– Единственное, что должно нас сейчас волновать, – продолжил англичанин, подчеркнуто игнорируя сообщника, – так это то, как мистер Каррадос собирается поступить в конечном итоге.

– Конец предсказать не так легко. Однако же я всецело за поддержание статус-кво. Застанет ли первый проблеск наступающего утра нас в том же тягостном положении? Вряд ли, потому что совместными усилиями мы погрузили эту комнату в вечный мрак. Возможно, ближе к утру Домпьера сразит сон, а когда во сне он перекатится к двери, я, ошибочно приняв его движение за попытку к бегству, пошлю ему пулю прямо в… Пардон, мадам, я не подумал – но, заклинаю вас, не двигайтесь!

– Я протестую, месье!

– Не надо протестовать, просто сидите тихо. В конце концов, вполне вероятно, что первым заснет мистер Монморанси.

– Думаю, мы преувеличиваем трудности, – отозвался тот, видимо осененный какой-то идеей. – Сыграем последнюю партию в открытую, если угодно. Нина, мистер Каррадос не причинит тебе никакого вреда, что бы ни случилось, уж будь уверена. Когда я скажу, ты встанешь…

– Есть одно «но», – решительно прервал его речь Каррадос. – Моя позиция весьма ненадежна, и рисковать мне неохота. Вы верно заметили, что я не смогу причинить вреда мадам Домпьер, так что вы двое – залог ее хорошего поведения. Если она встанет с дивана, вы, Домпьер, упадете. Если сделает шаг – мистер Монморанси последует за вами.

– Умоляю, carissima [138]138
  Превосх. степень от итал. сага —любимая.


[Закрыть], не делай этого! – с пылкой заботой убеждал Нину муж. – Ведь вместо меня он по ошибке может попасть в тебя. Мы придумаем что-нибудь получше.

– Вы не осмелитесь, мистер Каррадос! – взорвался Монморанси, впервые проявив признаки слабости в этом поединке характеров. – Он не осмелится, Домпьер. Хладнокровно, без всякого повода – да никакой суд присяжных вас не оправдает!

– И этот отказывается отдать должное вашей красоте, мадам Нина, – с шутливой галантностью сказал слепой детектив. – Мой поступок, должно быть, признают несколько своевольным, но когда вы, изящно одетая, в своем настоящем облике, займете свидетельское место и я скажу: «Господа присяжные! В чем моя вина? В том, что я сделал мадам Домпьер вдовой?» – меня оправдают из одной лишь признательности. Мадам, отнюдь не все мои соотечественники слепцы или монахи.

Домпьер дышал спокойно до тех пор, пока с дивана не донеслись приглушенные звуки, однако трудно было с уверенностью сказать, какова их природа: захлебывается ли мадам Нина рыданиями или заходится от смеха.

Прошло, должно быть, около часа с того момента, как мадам Домпьер с торжествующим видом представила своим сообщникам Каррадоса и захлопнула дверь ловушки за слепым детективом. Минута шла за минутой, но положение оставалось неизменным, хотя как минимум двое находящихся в комнате уже пришли в отчаяние, пытаясь найти выход. Их сковывал ужас перед слепым противником, всеведущим в темноте и стреляющим без промаха. Но у мошенников в рукаве был припрятан туз, и вот настал наконец тот момент, когда они вновь воспряли духом. В прихожей послышался звук шагов, впрочем, этому обстоятельству Каррадос, казалось, не придал значения; хотя Монморанси старался говорить погромче, чтоб отсрочить решающий момент. И вот наконец шаги стали явственно слышны, и для сообщников это могло означать только одно. Монморанси отреагировал мгновенно:

– Ложись, Дом! – крикнул он. – На пол! Давай, Гвидо! Ломай дверь! Мы под прицелом!

В ответ послышались глухие удары, и дверь с треском распахнулась. Но на пороге вновь прибывшие – их было человек пять – резко затормозили и на какое-то время замерли в изумлении, разглядывая невероятную сцену, освещенную светом из прихожей и их собственными фонарями. Домпьер и Монморанси распластались – один под окном, другой под дверью, – чтоб представлять наименее удобную мишень для Каррадоса. А на диване мадам Домпьер в ужасе зарылась головой в подушки. Каррадос… Каррадос оставался неподвижен, его руки покоились на столе, пальцы сплелись в замок, он кротко взирал на ворвавшихся в комнату людей и улыбался. И, глядя на эту картину, можно было подумать, что тут происходила какая-то языческая церемония: служители некоего нового культа поклонялись своему доброму божеству. Голос Каррадоса нарушил молчание:

– Вижу, инспектор, вы меня все-таки не дождались.