Текст книги "Не только Холмс. Детектив времен Конан Дойла (Антология викторианской детективной новеллы)."

Автор книги: Уильям Ходжсон

Соавторы: Роберт Уильям Чамберс,Эрнест Уильям Хорнунг,Жак Фатрелл,Фергюс Хьюм,Грант Аллен,Ричард Остин Фримен,Эмма (Эммуска) Орци (Орчи),Эрнест Брама,Элизабет Мид-Смит,Гай Бутби
сообщить о нарушении

Текущая страница: 25 (всего у книги 42 страниц)

Когда они приблизились, человек вздрогнул:

– Что вам здесь надо? Вы не имеете права находиться здесь. – Говоря это он слегка заслонил собой времянку.

– Моя фамилия Миллс, я заместитель начальника железной дороги, – ответил чиновник, подходя ближе.

На противоположной стороне дороги стояла другая времянка семафорщика.

– Прошу прощения, сэр: откуда мне было знать?

– Не стоит извиняться, вы просто исполняли свой долг. Скажите, как долго вы уже на посту?

– С пяти часов. Я обычно дежурю по ночам, сэр.

– Ясно. Вы довольны условиями?

– Да, спасибо, сэр, – ответил семафорщик. Он явно решил, что заместитель начальника с командой инженеров приехали с инспекцией.

– Во времянке есть кто-нибудь?

– Нет, сэр.

Миллс направился к дверям. Семафорщик внезапно побледнел и преградил ему путь:

– Там… туда нельзя, сэр! Хазелл рассмеялся:

– Все ясно, – сказал он. – Я был прав. Не дайте ему уйти!

Семафорщик бросился бежать, но Хазелл с полицейским схватили его, и через несколько секунд на нем уже были наручники. Затем они распахнули дверь. В углу комнаты, связанный, с кляпом во рту, лежал Горацио Карр-Матерс. Уингрэйв радостно вскрикнул и, достав перочинный ножик, собрался было перерезать веревки, но Хазелл остановил его:

– Секундочку, я хочу посмотреть, как они его связали. Так. Оригинально: толстая веревка охватывает тело под мышками, другая связывает колени, и их соединяет еще одна слабо затянутая веревка. Руки связаны за спиной. Что ж, давайте выручать несчастного юношу из беды. Так-то лучше. Как ты себя чувствуешь?

– Все тело затекло ужасно, но ничего не болит, – ответил Горацио. – Сэр, – обратился он к Уингрэйву, – я так рад, что вы пришли! Как вы узнали, что я здесь?

– Вопрос в том, как ты сюда попал. Мистер Хазелл, кажется, знает, каким образом ты исчез из поезда, но для меня это до сих пор загадка.

– Приди вы на полчаса позже, вы бы не нашли его здесь, – пробурчал семафорщик, глядя на свои наручники, – это они виноваты, те, что меня наняли.

– Вот оно что, – протянул Хазелл. – Ты, мальчик, потом нам расскажешь, как все произошло. А пока, мистер Мил л с, нужно устроить западню.

Через пять минут все было готово. Троих землекопов сняли с работ и дали им указания: один остался снаружи заменять семафорщика, другой притаился во времянке, третий отправился в полицию за подкреплением.

– Как ваши сообщники будут добираться сюда? – спросил Хазелл у связанного семафорщика.

– Поездом Лондон-Рокхэмпстед на северо-восток, а дальше автомобилем миль десять.

– Хорошо. Значит, скоро они будут здесь, – заключил Хазелл, хрустя печеньем и запивая его молоком, после чего, к изумлению присутствующих, сосредоточенно проделал «упражнение для пищеварения».

Некоторое время спустя послышался скрип колес. Землекоп, поставленный снаружи, сказал хриплым голосом:

– Мальчишка внутри.

Но внутри оказался не только мальчишка, и через час все трое злоумышленников были надежно заперты в лонгмурской тюрьме.

– Мне было очень страшно, – рассказывал Горацио Карр-Матерс. – Я вышел в коридор и стал смотреть по сторонам, как вдруг кто-то схватил меня за воротник и зажал мне рот Я пытался брыкаться и кричать, но все без толку. Меня затащили в купе и вставили в рот кляп. Такие гады! По том мне связали руки и ноги и открыли окно. Я здорово струхнул – по думал, что меня выбросят в него. Но один из этих сказал, чтобы я не рас пускал сопли: мне ничего не сделают Затем меня спустили за окно на веревке, которую крепко привязали к ручке двери. Это было жутко! Я висел весь скрюченный, в спину упиралась ступенька, а поезд мчался как сумасшедший. Меня мутило, пришлось закрыть глаза. Кажется, я провисел так лет сто.

– Так и есть. Вы обыскали поезд только изнутри, – сказал Торп Хазелл Уингрэйву. – Я догадывался что мальчик все это время был где-то снаружи, но никак не мог понять, где именно. А они хитро придумали!

– А потом, – продолжал Горацио, – я услышал, как окно открывается Взглянул вверх и увидел, как один из них отвязывает веревку от дверной ручки – поезд как раз замедлил ход. Потом он высунулся из окна, придерживая меня одной рукой. Кошмар! Теперь я висел ниже ступеньки. Тут поезд почти остановился, и кто-то обхватил меня за пояс. Я ненадолго потерял сознание, а после обнаружил, что лежу в этой будке.

– Да, мистер Хазелл, – сказал Миллс, вы были абсолютно правы, и мы все вам безмерно благодарны.

– Это была всего лишь догадка, – сказал Хазелл. – Я предположил, что мальчика просто-напросто похитили; вопрос состоял в том, как его забрали из поезда, не причинив особых повреждений. Было очевидно, что это случилось до прибытия в Лондон. Отсюда следовал только один вывод: семафорщик был заодно с преступниками, иначе его присутствие сорвало бы весь план. Я рад, что смог быть вам полезным. Очень интересное дело, расследование доставило мне истинное удовольствие.

Через несколько дней сам мистер Карр-Матерс явился поблагодарить Хазелла:

– Мне бы хотелось выразить свою благодарность чем-то существенным. Я понимаю, вы – не обычный детектив, но если бы я мог что-нибудь сделать для вас…

– Да, две вещи.

– Только скажите какие.

– Было бы очень жаль, если бы изза этого происшествия пострадали мистер Уингрэйв или доктор Спринг.

– Хорошо, мистер Хазелл. Оба они отчасти виноваты, но я прослежу, чтобы репутация доктора Спринга не пострадала и чтобы Уингрэйв не понес наказания.

– Спасибо.

– Вы говорили, что я могу сделать для вас что-то еще.

– Да. Месяц назад на распродаже у Данна [88]88
  Джордж Данн(1865–1912) – известный британский коллекционер книг. После его смерти его библиотека была продана на аукционе «Сотбис» за 32000 фунтов, большая часть собрания принадлежит Гарвардскому университету.


[Закрыть]вы купили два экземпляра «Нового путеводителя по Бату» [89]89
  Имеется в виду книжка Кристофера Энсти «Новый путеводитель по Бату, или Мемуары нелепого семейства в поэтических посланиях», в которой юмористически описывалась жизнь популярного курорта. Первое издание книги вышло в 1776 г. и во время действия рассказа Уайтчерча уже стало библиографической редкостью ( см. Глоссарий, 36).)


[Закрыть]первого издания. Если вы готовы расстаться с одним из них, то…

– Можете не продолжать, мистер Хазелл. Я с удовольствием подарю вам экземпляр для вашей коллекции.

Лицо Хазелла окаменело.

– Вы меня неправильно поняли, – возразил он ледяным тоном. – Я хотел сказать, что, если вы готовы расстаться с одним экземпляром, я выпишу вам чек.

– А, конечно, – улыбнулся Карр-Матерс. – Буду очень рад.

И сделка состоялась.

БАРОНЕССА ОРЦИ

1865–1947

ТАИНСТВЕННОЕ УБИЙСТВО В ЙОРКЕ

Перевод и вступление Валентины Сергеевой

Баронесса Эмма (или, как она сама часто себя называла, Эммушка) Магдалена Розалия Мария Жозефа Барбара Орци родилась в Венгрии, в семье композитора Феликса Орци, дружившего с Шарлем Гуно, Ференцем Листом и Рихардом Вагнером. Вместе с родителями девушка переезжает сначала в Брюссель, а затем в Лондон, и в возрасте пятнадцати лет ее вторым родным языком становится английский. В Лондоне Эмма поступает в школу живописи Хитерби, где знакомится с Монтегю Барстоу, за которого в 1894 году выходит замуж. Баронесса Орци начинает свою карьеру в качестве переводчика и иллюстратора; вместе с мужем они основывают небольшое издательство и даже выпускают сборник венгерских сказок. В 1899 году она пишет свой первый роман, «Подсвечник императора», не имевший, впрочем, большого успеха, и серию детективных рассказов.

Слава пришла к Эмме Орци в 1903 году, когда Монтегю Барстоу написал инсценировку ее исторической повести из цикла «Алый первоцвет», посвященного приключениям английского лорда Пирса Блэкни во времена Великой французской революции. На протяжении нескольких сезонов пьесы по повестям Орци («Трех Уильяма Джексона», «Парчовый кавалер») неизменно собирали полные залы как в Англии, так и в других странах. Последняя книга этого цикла – «Мадемуазель Гильотина» – вышла в 1940 году.

Но наибольшую известность баронессе Орци принесли произведения детективного жанра – «Леди Молли из Скотленд-Ярда» (здесь чуть ли не впервые главным действующим лицом стала женщина-детектив) и «Старик в углу». Первый цикл рассказов о Старике (в одной из ранних историй он получает имя Билл Оуэн) был опубликован в 1901 году. Главным героем цикла стал детектив-любитель, который разрешал сложнейшие загадки, не покидая своего кресла, точь-в-точь как в дальнейшем это будет делать Ниро Вульф. В последнем рассказе выясняется, что убийство совершил сам Старик, но Орци решила не следовать далее по этому пути. Действие второго цикла происходит в крупнейших английских городах, давших названия рассказам. Третий цикл «Дело мисс Эллиот» также вышел отдельной книгой в 1905 году; четыре года спустя все три цикла были объединены под общим названием «Старик в углу». Вероятно, издателю не понравился заглавный герой-убийца, поэтому, готовя свои произведения к публикации, баронесса Орци убрала «сомнительный» эпизод. Можно сказать, что от прежнего замысла сохранилось лишь то, что загадочный Старик неизменно симпатизирует ловкому и умному преступнику.

Баронесса Орци написала еще два цикла детективных рассказов – «Замки в облаках» (1921) и «На волоске» (1928).

В конце 1910-х годов она переехала в Монте-Карло, где прожила до конца Второй мировой войны, после чего вернулась в Англию. Эмма Орци была плодовитым автором и продолжала выпускать все новые и новые книги, вплоть до самой своей смерти в 1947 году. Посмертно был опубликован ее автобиографический роман «Цепь жизни». В 1970 году по рассказу «Смерть в тоннеле» был снят фильм.

Писательница создала по меньшей мере два привычных нам типа героев детективного жанра: «супергерой» – искатель приключений, ведущий двойную жизнь (сэр Пирс Блэкни, непосредственный предшественник Зорро, Джеймса Бонда и Бэтмена), и «кабинетный детектив» – загадочный Старик в углу, который предлагает остроумные версии разгадки самых запутанных преступлений, не выходя из дому.

Рассказ «Таинственное убийство в Йорке» был впервые опубликован в 1901 году в журнале «Роял».

Baroness Orczy. The York Mystery. – The Royal Magazine, 1901.

БАРОНЕССА ОРЦИ
ТАИНСТВЕННОЕ УБИЙСТВО В ЙОРКЕ

Старик в углу сегодня утром казался особенно бодрым – он выпил два стакана молока и даже позволил себе такую роскошь, как второй кусок сырного торта. Полли поняла, что ему явно не терпится поговорить о небезызвестных ей преступлениях, поскольку он время от времени исподтишка бросал на нее взгляд, доставал свой шнурок, завязывал и развязывал бесчисленные узелки и наконец, вынув из кармана бумажник, положил передо нею несколько фотографий.

– Вы знаете, кто это? – спросил он, указывая на одну из них.

Полли взглянула на снимок. На нем была женщина – не красавица, но очень миловидная, похожая на ребенка, с каким-то странным, грустным и необыкновенно притягательным выражением огромных глаз.

– Это леди Артур Скелмертон, – сказал Старик, и Полли мгновенно вспомнила странную трагическую историю, которая разбила сердце любящей женщины.

Леди Артур Скелмертон! Это имя напомнило девушке одну из самых запутанных и таинственных страниц в анналах нераскрытых преступлений.

– Да. Грустная история, – сказал Старик, как бы отвечая ее мыслям. – Если бы не идиотские промахи полиции, это дело раскрыли бы в два счета и страсти бы улеглись. Вы не будете возражать, если я напомню, с чего все началось?

Она молчала, и он продолжил, не дожидаясь ответа:

– Это случилось во время Йоркской недели скачек, когда в тихий кафедральный город приезжают всякие подозрительные субъекты, которые выуживают деньги у законных владельцев. Лорд Артур Скелмертон, небезызвестная личность в лондонском обществе и среди букмекеров, снял один из красивых особняков неподалеку от ипподрома. Он выставил свою лошадь – Перчика – на Иборский гандикап [90]90
  Иборский гандикап (англ. Ebor Handicap; Ebor – сокращение от Eboracum, латинского названия г. Йорка) – соревнование в гладких скачках (без препятствий) лошадей-трехлеток с гандикапом, проводится в августе в рамках Иборского фестиваля скачек (ранее – Недели скачек); самое престижное соревнование в Европе в своем классе.


[Закрыть]. Перчик победил в Ньюмаркете, и его шансы никто не ставил под сомнение.

Если вы бывали в Йорке, то наверняка знаете особняки, выходящие на дорогу, которую горожане называют Подъемом; их сады тянутся до самого ипподрома, оттуда великолепно видны все беговые дорожки. Один из этих особняков – «Вязы» – и снял на лето лорд Артур Скелмертон.

Леди Артур приехала незадолго до начала скачек со своими слугами. Детей у нее не было, но зато имелось множество родных и друзей в Йорке; она была дочерью старого сэра Джона Этти, кофейного короля, сурового квакера, который, как говорили, никому не позволял запускать руку в свой кошелек и весьма неодобрительно относился к тому, что его зять-аристократ имел пристрастие к игорным столам и букмекерским конторам.

За красивого молодого лейтенанта, служившего в полку ***ских гусар, Мод Этти вышла против воли отца. Но она была единственным ребенком, так что, поворчав и посердившись, сэр Джон, боготворивший дочь, уступил ее прихоти и неохотно дал согласие на брак.

Но, как истинный йоркширец, он был достаточно проницателен и сразу понял, что не только любовь побудила молодого графа жениться на дочери торговца кофе. И старик решил: раз уж лорд Артур женился на Мод из-за ее богатства, то пусть богатство, по крайней мере, обеспечит ей семейное счастье. Отец отказался выделить леди Артур какой бы то ни было капитал, потому что деньги, несмотря на самый безукоризненно составленный брачный контракт, неизбежно, рано или поздно, перекочевали бы в карманы букмекеров. Вместо этого старик назначил дочери приличное содержание – свыше трех тысяч фунтов в год, что позволяло ей жить соответственно ее новому положению.

Многое, невзирая на личный характер этих сведений, стало достоянием сплетен в результате величайшего ажиотажа, который последовал за убийством Чарльза Лавендера, когда все взоры были обращены на лорда Артура Скелмертона и широкая публика в подробностях обсуждала его праздную, бессмысленную жизнь.

Тем временем в обществе стали судачить о том, что бедная молодая леди Артур боготворит своего красавца мужа, несмотря на его очевидное небрежение; не подарив ему до сих пор наследника, она как будто жила с постоянным чувством вины за свое плебейское происхождение; ее жизнь свелась к тому, что она смирялась с недостатками лорда Артура и прощала все его грехи, а порой даже скрывала проступки мужа от сэра Джона, пытаясь убедить старика, что его зять – воплощение всех семейных добродетелей и образцовый супруг.

Среди дорогостоящих увлечений лорда Артура Скелмертона, разумеется, были скачки и карты. Вскоре после женитьбы он несколько раз выиграл на бегах и приобрел собственную конюшню, которую все считали регулярным источником доходов лорда – ибо он был весьма удачлив.

Однако же Перчик после блистательной победы в Ньюмаркете не оправдал хозяйских надежд. Его провал в Йорке стал результатом целого ряда причин, в том числе трудной дорожки, но итог оказался таков, что лорд Артур Скелмертон оказался в незавидном положении – он поставил на эту лошадь все, что у него было, и за один день потерял более пяти тысяч фунтов.

Поражение фаворита и громкий непредвиденный триумф Короля Коля стали золотым дном для букмекеров – во всех отелях Йорка завсегдатаи бегов давали обеды и ужины, чтобы отпраздновать столь знаменательное событие. На следующий день, в пятницу, предстоял один из наиболее важных заездов, после чего толпа пройдох, на неделю захватившая почтенный город, должна была отправиться по своим темным делам, оставив Йорк с его красивым старым собором и древними стенами таким же сонным и тихим, каким он был прежде.

Лорд Артур Скелмертон также собирался уехать из Йорка в субботу, и в пятницу вечером он устроил в «Вязах» прощальную холостяцкую вечеринку, на которой леди Артур не присутствовала. После ужина джентльмены уселись играть в бридж, и по-крупному, уж будьте уверены. Часы на колокольне пробили одиннадцать, когда констебли Макнот и Мерфи, которые несли службу на ипподроме, услышали громкие крики: «Убийство! Полиция!»

Быстро определив, откуда доносятся крики, они немедленно поскакали туда – а это было почти на самой границе владений лорда Артура Скелмертона – и увидели троих мужчин, двое из которых отчаянно боролись, а третий лежал ничком на земле. Когда полицейские приблизились, один из мужчин громко закричал (и в его голосе слышались властные нотки): «Сюда, ребята, живей! Держите негодяя!» Но негодяй, казалось, и не думал бежать, хотя, конечно, отчаянно вырывался из рук нападавшего. Констебли спешились, а тот, кто звал на помощь, сказал уже тише: «Я лорд Артур Скелмертон. Здесь начинаются мои владения. Мы с моим другом курили в беседке, когда услышали громкие голоса, а потом – крик и стон.

Двое отчаянно боролись, а третий лежал ничком на земле.

Я поспешил на шум и увидел, что этот бедолага лежит на земле с ножом между лопаток, а убийца, – он указал на мужчину, который спокойно стоял рядом, в то время как констебль Макнот крепко держал его за плечо, – а убийца наклонился над телом жертвы. Я опоздал и не сумел спасти несчастного, но зато успел схватить преступника». – «Это ложь! – хрипло воскликнул тот. – Констебль, я этого не делал. Клянусь, я этого не делал. Я увидел, как он упал, – я проходил в паре сотен ярдов отсюда – и всего лишь захотел посмотреть, жив ли этот человек. Клянусь, я его не убивал!» – «Придется тебе объяснить все это инспектору, дружок», – ответил Макнот; арестованный, по-прежнему громко заявлявший о своей невиновности, был уведен, а тело отправлено в участок до опознания.

На следующее утро газеты пестрели подробностями трагедии; полторы колонки в «Йорк геральд» были посвящены смелому поступку лорда Артура Скелмертона, который поймал преступника. Предполагаемый убийца по-прежнему твердил, что невиновен, но прибавлял с какой-то мрачной иронией, что он, видимо, крепко завяз, но легко выберется. Он сообщил полиции, что убитый – всем известный букмекер по имени Чарльз Лавендер (этот факт вскоре подтвердился, поскольку в городе было много дружков покойного).

Даже самые настойчивые репортеры оказались не в состоянии добиться от полиции каких-либо сведений, но никто тем не менее не сомневался, что арестованный, назвавшийся Джорджем Хиггинсом, убил букмекера с целью ограбления. Следствие было назначено на следующий четверг.

Лорду Артуру пришлось провести в Йорке еще несколько дней, поскольку требовались его показания. Это дело представляло интерес для многих, так как затрагивало как Йоркское, так и лондонское общество. Чарльз Лавен-дер был хорошо известен на бегах. Даже бомба, взорвавшаяся в древнем кафедральном соборе, не удивила бы нашу публику сильнее, чем известие, которое, начиная с пяти часов дня в четверг, распространилось по городу со скоростью пожара. В результате следствие вынесло вердикт: «убийство совершено неизвестным лицом или лицами» – но спустя два часа полиция арестовала лорда Скелмертона в его доме, предъявив ему обвинение в убийстве Чарльза Лавендера, букмекера.

ОСОБО ТЯЖКОЕ ПРЕСТУПЛЕНИЕ

Полиция, видимо, почуяла, что в смерти букмекера есть нечто загадочное, – недаром же подозреваемый столь уверенно заявлял о собственной невиновности – и предприняла значительные усилия, дабы собрать и предъявить следствию все возможные улики, которые могли пролить свет на жизнь Чарльза Лавендера незадолго до его трагической гибели. Перед коронером предстала длинная череда свидетелей, главным среди которых был, конечно, лорд Артур Скелмертон.

Сначала коронер вызвал двух констеблей, которые заявили, что, когда часы на соседней церкви пробили одиннадцать, они услышали крики о помощи и, прискакав на шум, обнаружили подозреваемого в крепкой хватке лорда Артура, который обвинил этого человека в убийстве и передал в руки полиции. Оба констебля сошлись в своих показаниях.

Врачи подтвердили, что погибшему нанесли удар в спину, между лопаток; рана была нанесена большим охотничьим ножом, который убийца оставил на месте и который теперь был предъявлен следствию.

Лорд Артур Скелмертон, вызванный вслед за тем, повторил то, что говорил констеблям. А именно, он заявил, что тем самым вечером пригласил друзей на ужин, а потом все сели играть в бридж. Сам он играл мало и незадолго до того, как пробило одиннадцать, отправился выкурить сигару в беседке, находящейся в дальнем углу сада. Он услышал голоса, крик и стон (как уже раньше было сказано), и ему посчастливилось задержать преступника до прибытия полиции.

Тогда было предложено вызвать свидетеля Джеймса Терри, букмекера, который оказал полиции неоценимую помощь, опознав в убитом своего приятеля. Он и сделал то сенсационное заявление, которое привело к столь невероятному итогу – аресту молодого графа по обвинению в особо тяжком преступлении.

Выяснилось, что вечером, после печально известного гандикапа, Терри и Лавендер вместе выпивали в отеле «Черный лебедь». «Я-то неплохо заработал на проигрыше Перчика, – сказал Терри суду, – но бедняга Лавендер совсем вылетел в трубу: он сделал всего лишь несколько маленьких ставок против фаворита, и потом до конца дня ему не везло. Я спросил, держал ли он пари с хозяином Перчика, и Лавендер сказал, что держал – но меньше чем на пятьсот фунтов. Я засмеялся и сказал, что будь это не пятьсот, а пять тысяч фунтов, все равно никакой разницы нет, потому что, говорят, лорд Артур Скелмертон совсем разорился. Лавендер здорово вспылил и поклялся, что получит с лорда свои пятьсот фунтов, даже если никому другому не удастся выжать из него ни пенса. „Это мой единственный выигрыш за сегодня, – сказал он. – И я его получу“. – „Не получишь“, – ответил я. „Посмотрим“, – сказал Лавендер. „Тогда держи ухо востро, – посоветовал, я, – потому что все будут не прочь урвать кусок, кто смел – тот и съел“. – „Не беспокойся, я свое возьму, – сказал Лавендер со смехом. – Если он не заплатит по своей воле, есть у меня кое-что в запасе – я открою его женушке и сэру Джону Этти глаза на их драгоценного лорда“. Потом он понял, что зашел слишком далеко, и больше не стал со мной говорить об этом деле. На следующий день мы увиделись на бегах. Я спросил, получил ли он уже свои пятьсот фунтов. Лавендер ответил: „Получу сегодня“».

Лорд Артур Скелмертон после дачи показаний покинул зал суда; следовательно, необходимо было узнать, как он отнесется к этому заявлению, проливающему столь серьезный свет на его отношения с убитым – отношения, о которых сам он не обмолвился ни словом.

Ничто не опровергло тех фактов, которые изложил суду Джеймс Терри, и, когда полиция объявила коронеру, что собирается вызвать в качестве свидетеля Джорджа Хиггинса собственной персоной (поскольку его показания, разумеется, подтвердят и дополнят историю Терри), присяжные охотно согласились.

Если букмекер Джеймс Терри, громогласный, напыщенный, вульгарный, был весьма непривлекательной личностью, то Джордж Хиггинс, по-прежнему находящийся под подозрением в убийстве, оказался и того хуже.

Этот субъект, неопрятный, сутулый, одновременно подобострастный и наглый, был явным прохиндеем – одним из тех, что околачиваются на ипподромах и наживаются не столько за счет собственного ума, сколько за счет его нехватки у других. Он назвал себя «беговым комиссионером», что бы это ни значило, и заявил, что примерно в шесть часов вечера в пятницу, когда на ипподроме было по-прежнему полно суетливой и возбужденной публики, он случайно оказался поблизости от изгороди, отделяющей владения лорда Артура Скелмертона. В конце сада, на небольшой искусственной насыпи, как он объяснил, была беседка, и Хиггинс увидел, как несколько человек пьют в ней чай. Ступеньки вели налево, по направлению к ипподрому, и у подножия лестницы он заметил лорда Артура Скел-мертона и Чарльза Лавенде-ра. Он узнал обоих джентльменов, но не мог как следует их разглядеть, поскольку оба были частично скрыты от него изгородью. Он был абсолютно уверен, что говорившие его не заметили, и не смог удержаться от соблазна подслушать их беседу.

«Это мое последнее слово, Лавендер, – негромко сказал лорд Артур. – У меня нет денег, и я не могу заплатить вам сейчас. Придется подождать». – «Подождать? Я не могу ждать, – ответил старина Лавендер. – У меня свои обязательства, так же как у вас. С какой стати я должен ждать, пока меня объявят банкротом, когда у вас в кармане пятьсот фунтов моих денег. Лучше заплатите, или… Но лорд Артур прервал его и сказал: „Или – что, приятель?“ – „Или я покажу сэру Джону вексель, который вы мне выписали пару лет назад. Если помните, милорд, на нем стоит подпись сэра Джона, выполненная вашей рукой. Возможно, сэр Джон или леди Артур не откажутся заплатить по этому векселю – если только им не заинтересуется полиция. Я долго молчал, но теперь…“ – „Слушайте, Лавендер, – сказал лорд Артур, – вы знаете, как эти ваши штучки называются с точки зрения закона?“ – „Мне терять нечего, – ответил Лавендер. – Без этих пятисот фунтов мне крышка. Если вы разорите меня, то и вам не поздоровится, и мы будем квиты. Вот мое последнее слово“. Он говорил очень громко, и я подумал, что друзья лорда Артура, которые сидели в беседке, могут его услышать. Должно быть, лорд Артур подумал то же самое, потому что поспешно сказал: „Если вы немедленно не закроете рот, я сию же минуту отправлю вас в тюрьму за шантаж“. – „Не посмеете“, – отозвался Лавендер и засмеялся, но в ту же секунду с верхней ступеньки раздался женский голос: „Ваш чай стынет!“ Лорд Артур собрался уходить, но Лавендер сказал ему вдогонку: „Я вернусь вечером. Прихватите мои денежки“.

Джордж Хиггинс, подслушав столь любопытный разговор, задумался, не сможет ли он извлечь из этого какой-либо выгоды. Поскольку мистер Хиггинс – человек, который живет исключительно за счет хитроумных махинаций, подобные сведения составляют для него основной источник доходов. И для начала он решил не терять Лавендера из виду до конца дня.

„Лавендер отправился обедать в „Черный лебедь“, – сказал Хиггинс, – а я, слегка перекусив, ждал снаружи. Наконец в десять часов я увидел, как он выходит. Он нанял кэб, сел в него и поехал. Я не расслышал адреса, который он назвал кучеру, но кэб, несомненно, направлялся в сторону ипподрома. Я не хотел его упустить, – продолжал свидетель, – но кэб – для меня это слишком дорого. Тогда я побежал. Конечно, я не мог угнаться за Лавендером, но догадался, куда он едет. Я отправился прямиком к ипподрому и спрятался за изгородью на границе владений лорда Артура Скелмертона. Уже почти стемнело, и начался мелкий дождь. Я ничего не видел в ста шагах перед собой. Мне как будто послышался громкий голос Лавендера где-то в отдалении. Я поспешил туда и вдруг увидел двоих – во мраке они казались просто смутными тенями – примерно в пятидесяти ярдах от себя. В следующую секунду один из них упал, а второй исчез.

Я побежал туда и обнаружил убитого, который лежал на земле. Я наклонился, чтобы посмотреть, нельзя ли ему чем-нибудь помочь, и тут лорд Артур схватил меня за шиворот“.

– Можете себе представить, – сказал Старик, – что творилось в зале суда. Коронер и присяжные затаив дыхание ловили каждое слово, которое произносил этот потрепанный невежа. Вы понимаете, что само по себе его показание немногого стоило, но после того, что рассказал Джеймс Терри, важность и, более того, правдивость истории Хиггинса стала всем очевидна. При перекрестном допросе он твердил то же самое; закончив давать показания, Джордж Хиггинс вновь перешел под опеку констеблей, после чего был вызван следующий свидетель.

Им оказался мистер Чиппс, дворецкий лорда Артура Скелмертона. Он сказал, что примерно в половине одиннадцатого вечера, в пятницу, „этот человек“ приехал в „Вязы“ и попросил о встрече с лордом Артуром. Когда ему сказали, что у хозяина гости, он начал шуметь. „Я попросил у него карточку, – свидетельствовал мистер Чиппс, – поскольку не знал, захочет ли его светлость видеть этого человека, но не пропустил посетителя дальше порога, потому что мне совсем не нравился его вид. Я понес карточку его светлости. Джентльмены играли в карты в курительной, и я, улучив момент, когда можно было это сделать, не отвлекая его светлость, передал ему карточку“. – „Что за имя стояло на карточке?“ – вмешался коронер. „Не знаю, сэр, – ответил мистер Чиппс. – Честное слово, не помню. Я этого имени никогда раньше не слышал. В доме его светлости через мои руки проходит столько визитных карточек, что трудно упомнить все имена“. – „Значит, подождав несколько минут, вы отдали карточку его светлости? Что было потом?“ – „Его светлость, кажется, был недоволен, – произнес мистер Чиппс с чувством собственного достоинства, – но все-таки сказал: проводите гостя в библиотеку, Чиппс, я его приму“. Лорд Артур встал из-за карточного стола и сказал: „Играйте без меня, джентльмены, я вернусь через минуту“. Я уже собирался открыть перед ним дверь, когда в комнату вошла леди, и внезапно его светлость передумал и сказал: „Передай этому человеку, что я занят и не могу его принять“, а потом снова сел за карты. Я вышел и сказал, как мне было велено, а он ответил: „Ну ладно“ – и спокойно ушел». – «А вы не помните, в котором часу это было?» – спросил один из присяжных. «Помню, сэр. Пока я ждал, чтобы отдать карточку его светлости, то взглянул на часы, сэр, – было двадцать минут одиннадцатого».

Был и другой немаловажный факт, который еще сильнее подогрел любопытство публики и еще больше запутал полицию – об этом факте мистер Чиппс упомянул, давая показания. А именно – дело касалось ножа, которым был заколот Чарльз Лавендер и который был извлечен из раны и предъявлен суду. После минутного раздумья Чиппс сказал, что этот нож принадлежит его хозяину, лорду Артуру Скелмертону.

Неудивительно, что присяжные отказались выносить приговор Джорджу Хиггинсу. Ведь, кроме показаний лорда Артура, против него не было совершенно никаких улик, в то время как присутствующие, выслушивая одного свидетеля за другим, все более укреплялись во мнении, что убийца – не кто иной, как лорд Артур Скелмертон собственной персоной.

Нож был, разумеется, самой веской уликой, и полиция, несомненно, надеялась на скорое разрешение тайны – сейчас, когда ключ к разгадке оказался у нее в руках. Сразу после вынесения вердикта, впрочем очень сдержанного, в котором речь шла о «неизвестном лице или лицах», лорд Артур Скелмертон был арестован в собственном доме.

Сенсация, конечно, была невероятная. За несколько часов до того, как лорд Артур оказался на скамье подсудимых, на улице перед зданием суда собралась толпа. Знакомые лорда, в основном женщины, сгорали от нетерпения – так им хотелось увидеть блистательного джентльмена в столь ужасном положении. Все сочувствовали леди Артур, здоровье которой сильно пошатнулось. В последнем бюллетене, полученном сразу после ареста лорда Артура, сообщалось, что ее светлость, видимо, не выживет. Она находилась без сознания, и всякую надежду следовало оставить. Ее преклонение перед никчемным супругом было общеизвестно; неудивительно, что его последнее и самое страшное злодеяние разбило ей сердце.

Наконец привезли арестованного. Он был очень бледен, но тем не менее держался как подобает настоящему джентльмену. С ним прибыл его адвокат, сэр Мармадьюк Ингерсолл, который что-то негромко внушал ему доверительным тоном.