Текст книги "Брекен и Ребекка (ЛП)"

Автор книги: Уильям Хорвуд

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 25 страниц)

Уильям Хорвуд
Брекен и Ребекка

Часть I. Брекен

Глава первая

Аффингтон! Услышав это слово, прозвучавшее столь неожиданно, Брекен воспрял духом. Крот из Аффингтона! В свое время Халвер всей душой надеялся дожить до такой вот встречи, и теперь по воле Камня пути Брекена и Босвелла пересеклись в этом крайне странном месте.

Впрочем, помимо радости Брекен ощутил легкое разочарование: внешность Босвелла отнюдь не соответствовала представлениям Брекена о легендарных кротах из Аффингтона. Перед ним стоял щуплый калека, который даже ходить нормально не мог, а ковылял, передвигаясь неровными бросками и сильно припадая на поврежденную лапу. Среди темно-серого ворса его шубки виднелись белые волоски. К тому же он был очень худ.

Говорил Босвелл торопливо и отрывисто, как будто речь его не поспевала за стремительным течением мысли. Вдобавок он то и дело прерывал Брекена, говоря «да-да», словно угадывая заранее, что тот хочет сказать, и зачастую ему и впрямь это удавалось.

Несмотря на свое тщедушие, он был не робкого десятка. Но порой на лице его возникало испуганное выражение, как, например, во время стычки с тем, другим кротом. Впоследствии Брекен понял, что это своего рода маска, уловка, к которой он прибегал, стремясь показаться предельно жалким, чтобы ни у одного крота не возникло желания отколотить его всерьез. «Возможно, благодаря этому ему и удалось остаться в живых», – подумал Брекен, знавший о кротах-калеках лишь одно: обычно они погибали, не дотянув до первой в их жизни осени, если не могли отстоять собственную территорию.

Пожалуй, больше всего поражало у Босвелла выражение его глаз, маленьких и блестящих, как крылышки жука-короеда. Взгляд его, направленный на Брекена, отличался такой прямотой и проницательностью, что поначалу Брекену становилось как-то не по себе.

– Так, значит, ты из Данктона? – сказал Босвелл, прежде чем Брекен успел вымолвить хоть слово. – Я как раз искал кого-нибудь оттуда.

– Мне хотелось бы побольше узнать о…

– Да-да, – прервал его Босвелл, – но всему свое время. Сейчас болтать некогда. Если хочешь остаться жив, выброси пока все это из головы. Нам необходимо как можно скорее выбраться отсюда.

– Нам необходимо… – только и успел сказать Брекен, который отнюдь не был склонен вот так запросто вступать в союз с другими кротами, будь они даже из самого Аффингтона, как его вновь перебили.

– Совершенно верно. Нам. Можешь попытаться в одиночку, но у тебя ничего не получится.

Босвеллу довольно скоро удалось убедить Брекена, что все они – в том числе и третий крот, топтавшийся неподалеку с сердитым и в то же время испуганным видом, – попали в отчаянное положение.

Место, куда свалился Брекен, представляло собой часть узкой отводной канавы с высокими неприступными стенками, выложенными каким-то неестественно гладким камнем. Внутри канавы стоял нехороший запах. По одну сторону от нее простирались болота, а по другую вздымался вал, гребень которого находился за пределами видимости. Что творится наверху, было недоступно зрению, но звуки и запахи указывали на присутствие каких-то существ, производивших ужасный, похожий на раскаты грома шум, таких огромных, что под ними содрогалась земля; существа эти вдобавок источали ядовитую вонь, от которой в ноздрях все немело.

– Ревущие совы, – сказал Босвелл.

Брекен недоуменно переспросил:

– Совы?

– Я видел их собственными глазами. Две ночи тому назад я спустился с этой насыпи. Там наверху находится плоская дорога, шириной не меньше, чем система кротовых норм, а ревущие совы проносятся прямо над ней. Погоди, наступит ночь, и ты поймешь, о чем я говорю.

К этому времени третий крот, которого Брекен прогнал прочь, тихонько вернулся и теперь стоял чуть поодаль, слушая их. Ему явно хотелось принять участие в разговоре, и, когда Босвелл принялся описывать сов, он закивал головой.

– У них настолько пронзительный взгляд, что ночью его можно заметить даже отсюда. Он похож на огонь, – сказал он и подошел еще ближе.

– На огонь? – переспросил Брекен, впервые в жизни услышавший это слово.

– На лучи яркого солнца, – пояснил крот, – только в отличие от них он убивает на своем пути все живое.

Мало того, затем они рассказали Брекену о том, что канаву, в которую они угодили, постоянно осаждают черные вороны и пустельги, которые слетаются к ней, чтобы покормиться мясом свалившихся в нее зверьков, как мертвых, так и живых. Всего за несколько часов до появления Брекена они расправились с кротом, а после того не раз возвращались и заводили ссоры над трупом зайца, лежавшим в канаве неподалеку от того места, где сейчас стояли они сами.

– Скрыться некуда, выкопать нору нет возможности, и от одной только вони, которую распространяют вокруг ревущие совы, можно умереть! – воскликнул Босвелл.

– И еды тут нет, поэтому… – Третий крот умолк посреди фразы, не желая напоминать Брекену об обстоятельствах, при которых они впервые встретились.

– Как тебя зовут? – спросил Брекен, решив наконец проявить инициативу.

– Я – Маллион из Луговой системы. Она расположена близ Данктонского Холма.

– Мне это отлично известно, – раздраженно бросил Брекен.

– А ему нет, – возразил Маллион, указав на Босвелла.

Они провели еще некоторое время за разговорами – Брекен так устал, что не мог заниматься ничем другим, – стараясь держаться поближе к стенке канавы и прячась над какими-то неизвестно откуда взявшимися ветками. Выяснилось, что Маллион пробрался через топь неделю назад, пока она была скована льдом, в поисках крота, покинувшего луга. Друга, как он сказал. А Босвелл пересек дорогу, по которой проносились ревущие совы, испытав на себе гипнотическое воздействие их взгляда, а позднее, убегая однажды ночью от ворон, поскользнулся и скатился вниз по откосу. Брекену хотелось узнать о нем побольше, откуда он пришел и почему, но момент был явно неподходящий. Из-за недостатка пищи силы кротов оказались подорваны, а Маллиону удалось продержаться целую неделю лишь благодаря крепкому здоровью.

Брекен заметил, что его появление вселило в них некоторую надежду, но не мог понять почему.

– Мы уже все испробовали, – объяснил Босвелл.

– Ты сказал, что одному кроту не выбраться, но, возможно, мы сумеем сделать это вместе. Почему ты так думаешь? – спросил Брекен.

– Видишь ли, у меня большой опыт, ведь таким, как я, в одиночку не выжить. – Он взглянул на свою искалеченную лапу и пожал плечами. – Почти всем кротам невдомек, что два крота лучше, чем один.

– А три крота лучше, чем два, – сказал Маллион.

– Вот именно, – подтвердил Босвелл.

Они посмотрели на Брекена, ожидая от него ответа, и Брекен впервые в жизни понял, что теперь ему придется повести за собой других кротов. Они правы, времени терять нельзя. С каждым часом силы его будут неуклонно убывать, как уже случилось с Маллионом. Лучше взяться за дело сразу.

В это мгновение, словно напоминание о подстерегавших их опасностях, на фоне постоянного шума, который производили ревущие совы, послышалось карканье вороны. Она маячила прежде будто тень в небе и вдруг кинулась вниз, к тому месту, где прятались кроты. Ворона пролетела над канавой, выискивая взглядом что-нибудь съедобное, расставив свои страшные когти. Заслышав ее хриплое карканье, кроты прижались к стене. Затем она вновь взмыла в небо.

– Ну ладно, – сказал Брекен, – попробуем выбраться отсюда. Должен же быть хоть какой-то выход. Мне надо хорошенько осмотреть все вокруг. Оставайтесь здесь и не деритесь. Я скоро вернусь, и мы что-нибудь предпримем.

Он начал продвигаться вдоль стены. Маллион с надеждой смотрел ему вслед, Босвелл же всем своим видом излучал полнейшую уверенность в благополучном исходе дела.

❦

Канава, протянувшаяся в длину примерно на двести кротовьих ярдов, имела гладкие стены, по которым невозможно вскарабкаться наверх, и мокрое скользкое дно, кое-где покрытое песком, занесенным туда некогда потоками воды. Обеими концами канава упиралась в другие, более глубокие, бравшие начало где-то среди болот и уходившие под насыпь. Выбраться куда-либо по этим отводным канавам было невозможно из-за стремительного течения заполнявшей их воды. К счастью, канава, где очутились кроты, пролегала немного выше. Пять дренажных труб, таких же, как та, в которую он свалился, были подведены к ней со стороны болота. Выпускные отверстия располагались на высоте десяти-двенадцати кротовьих футов над дном канавы, спускавшимся под уклон от наивысшей точки посередине к двум боковым отводным канавам. Из этих пяти труб постоянно сочилась вода.

В стене, расположенной со стороны откоса, тоже имелись две трубы. Их выпускные отверстия находились невысоко, и оттуда на Брекена пахнуло ядовитой вонью и смрадом. Заметив на стене под ними черные потеки, он понял, что внутри полно грязи и всякой мерзости.

Ощущение полной незащищенности пугало Брекена: невыносимо сознавать, что невозможно выкопать нору. Брекен все раздумывал над тем, как бы выбраться, но тут за спиной у него послышался крик. К нему подбежал Маллион.

– Вода поднимается, – сказал он. – Она затекает сюда из поперечной канавы и скоро доберется до нас.

Он не преувеличивал. Из-за таяния снегов и льда на болоте уровень воды в боковых канавах повысился, и с каждой минутой она подступала к ним с обеих сторон все ближе и ближе.

– Ну, поскольку летать мы не можем, – проворчал Брекен, – придется попробовать что-нибудь иное.

Осмотрев еще раз другой конец канавы, Брекен заметил, что, с тех пор как он там побывал, воды прибавилось. Мертвый заяц, лежавший прежде в нелепой позе у самой стенки, распространяя вокруг запах смерти, теперь слегка покачивался на небольших волнах. Дно канавы становилось все более мокрым и скользким: приток воды из труб, подведенных со стороны болота, постоянно увеличивался.

– Может, поднимемся по трубам, проложенным сквозь насыпь? – спросил в конце концов Брекен, обращаясь к Маллиону и Босвеллу.

– Я же предлагал, – ответил Босвелл, – но Маллион уверяет, что это невозможно.

– Наклон чересчур крут, там скользко, а вдобавок еще этот невыносимый смрад, – сказал Маллион. – Туда даже не подступиться.

Вода подбиралась все ближе, им пришлось отступить к середине канавы. Стены ее, которые, казалось, становились с каждой минутой все неприступней и выше, угрожающе нависли над ними.

– А что, если выбраться вплавь? – предложил Маллион.

– Я не умею плавать, – сказал Брекен.

– Ты мигом научишься, – ответил Босвелл. – Даже у меня это получается. Вот только течение в боковых канавах слишком бурное.

Над дальним концом канавы появилась большая серо-белая чайка. Разразившись пронзительными криками, она спикировала к трупу зайца, уже наполовину скрывшемуся в воде. Чайка попыталась схватить и унести зайца, но ей это не удалось, и она вновь взмыла в пасмурное небо и растворилась в нем. Внезапно среди песка показался черный жук, который торопливо полз к середине канавы, словно понимая, что вода прибывает. Маллион поймал его и принялся нервно жевать. Все трое продолжали ломать голову над тем, как выбраться из канавы.

Брекен снова подошел к трубам, проложенным сквозь насыпь, заглянул внутрь, а затем попробовал забраться вверх по одной из них. Его задние лапы скрылись из виду, но через несколько секунд он кубарем скатился вниз и рухнул на дно канавы.

– Ну, теперь ты согласен со мной? – спросил Маллион. В его голосе прозвучало отчаяние.

– Нет, – ответил Брекен. – Если хорошенько постараться, зацепиться можно. Я нащупал выступ внутри трубы, она не совсем гладкая в отличие от той, в которую я свалился. – Он предпринял еще одну попытку, причем Маллион слегка подталкивал его снизу. На этот раз Брекен полностью скрылся в трубе и исчез из виду.

– Что он там делает? – спросил Маллион, с тревогой глядя на поднимающуюся все выше и выше воду.

– Ищет выход, надо полагать, – невозмутимо ответил Босвелл и, сжалившись над Маллионом, добавил: – Знаешь, не так уж все и страшно. В крайнем случае придется плыть, хотя шансов на успех маловато. Но в ближайшие пять минут мы никак не утонем.

Из трубы донесся крик, и измазанный в грязи Брекен на мгновение завис на краю, заскреб задними лапами по гладкой стенке в поисках опоры, а затем шлепнулся на дно канавы.

– В принципе это возможно, – сказал он, тяжело дыша. – Похоже, эта труба никуда нас не выведет, во всяком случае, сквозняка в ней нет. Но по крайней мере мы не утонем. Не исключено, что нам попадется по дороге что-нибудь съедобное, хотя и не представляю, какое живое существо способно выносить вонь, распространяемую ревущими совами.

Они уже стояли по брюхо в воде. Казалось, стремительное течение вот-вот собьет их с ног. Брекен торопливо обрисовал свой план. Труба состояла из секций, каждая из которых, увы, превосходила по длине тело крота. Однако в местах соединений имелись щели, в которые все же можно просунуть когти и удержаться.

– Сложней всего, – сказал Брекен, – добраться от одной щели до другой – на этом я и споткнулся в первый раз.

– Мы возьмем его с собой? – внезапно спросил Маллион, глянув на Босвелла.

– Да, – холодно бросил Брекен с категоричностью, исключавшей возможность дебатов.

Согласно его плану Маллион должен был залезть в трубу первым, поскольку он крупней остальных, и уцепиться за выступ, до которого удалось добраться Брекену. За ним последует Босвелл, он взберется вверх по Маллиону, чтобы затем опереться на выступ. Подобная идея вызвала раздражение у Маллиона и позабавила Босвелла, которого в отличие от остальных явно не пугала стоящая перед ними задача. Потом Маллион вскарабкается на следующий уступ, а Брекен присоединится к Босвеллу, который сможет тогда перелезть по нему к Маллиону.

– Такова идея. Попробуем ее осуществить, – торопливо проговорил Брекен, видя, что вода скоро накроет Босвелла с головой. – И учтите: одно неверное движение, и все мы свалимся вниз.

Покрытая грязью и слизью труба оказалась гораздо более скользкой, чем ожидал Маллион. Ему удалось забраться внутрь лишь после нескольких попыток, да и то только с помощью Брекена. Вода продолжала подниматься, и Босвелл изо всех сил цеплялся за Брекена.

– Ну, давай! – крикнул Брекен и еще раз подтолкнул Маллиона, чтобы тот смог подтянуться, нащупать в кромешной тьме первый выступ и уцепиться за него. Ему это удалось, но задние его лапы соскользнули, и на какое-то время Маллион повис, держась за выступ одной лапой и тяжело дыша. Затем он просунул в щель вторую лапу и закрепился на выступе. Щель между секциями трубы была довольно широкой, что позволило ему занять достаточно надежное положение, отыскав опору для задних лап, и немного передохнуть, равномерно распределив вес тела. По дну трубы тонкой струйкой текла грязная вода, попадавшая ему на рыльце. В трубе стояла такая вонь, что голова у него слегка кружилась, а к горлу подступала тошнота. Но Маллион упорно держался: ему не хотелось, чтобы крот из Данктона решил, будто луговые кроты слабаки. Достаточно и того, что он проявил некоторую нерешительность раньше. Маллион почувствовал, как Босвелл осторожно подергал его за заднюю лапу, а затем принялся карабкаться по нему вверх, прерывисто и тяжело дыша.

– Мы успели вовремя, – сказал Босвелл, закрепившись на первом уступе. – Течение стало до того сильным, что Брекен чуть ли не зашвырнул меня в трубу.

Снизу донесся шум – это начал подниматься Брекен, – затем послышался его голос: «Двигай дальше, Маллион, освободи для меня место».

И Маллион пополз дальше, дюйм за дюймом вверх, сознавая, что в любой момент может сделать неудачное движение и рухнуть вниз. Затем Босвелл одолел второй отрезок пути и даже успел заметить вслух:

– Неприятно было бы жить в таком месте!

В трубе было влажно, холодно и темно. Снизу до них донесся голос Брекена, приговаривавшего:

– Значит, так, если я поставлю эту лапу сюда, а эту туда, мне удастся зацепиться понадежней, и тогда…

Такая привычка появилась у него в те долгие месяцы, которые он провел в одиночестве, живя в Древней Системе, и в трудную минуту он всякий раз вспоминал о ней.

Чем дальше они продвигались, тем круче становился подъем. Они беспокоились все сильней, понимая, чем грозит падение с такой высоты: оглушенный ударом крот скорей всего захлебнется в водах, бурлящих возле основания трубы.

В некоторых местах щели между секциями были шире прочих, что позволяло им время от времени отдохнуть, ведь подъем на отрезках, где им приходилось висеть, цепляясь за поверхность лишь одними когтями, отнимал очень много сил.

Когда они добрались до пятнадцатой секции трубы, Маллион внезапно соскользнул вниз и упал на Босвелла, который не успел даже пискнуть и свалился на Брекена. На мгновенье Брекену показалось, что он не выдержит. Он отчаянно цеплялся за стены вонючего склизкого туннеля, понимая, что от этого зависит его жизнь. Но вот Маллиону удалось снова кое-как закрепиться. Босвелл заскреб задними лапами по морде Брекена и тоже занял устойчивое положение.

– Ну, спасибо, – язвительно бросил Брекен.

– Извини, – виновато отозвался Маллион. Впрочем, он на редкость успешно справлялся до сих пор со своей задачей, если учесть, как долго ему пришлось голодать.

Дальше подъем стал менее крутым, и всем им удалось отдохнуть. Однако по трубе текла очень холодная вода, и Босвелла начала бить непроизвольная дрожь.

– Так-так! – сказал Брекен, пытаясь поддержать боевой дух в команде. – Интересно, куда мы в конце концов попадем.

Откуда-то издалека сквозь темноту до них доносился рев и плеск воды. Судя по всему, канаву, в которой они недавно находились, затопило, как и прочие. На фоне отдаленного гула потока время от времени где-то поближе слышался глухой звук падающих капель, отдававшийся в трубе звонким эхом.

– Навряд ли этот туннель куда-нибудь нас выведет, но попытаться не мешает, – сказал Брекен.

Они достаточно легко одолели еще несколько отрезков трубы, но Брекен из осторожности старался держаться подальше, наблюдая за их продвижением: он понимал, как сильно они истощены. Вскоре послышался отчаянный крик Маллиона:

– Дальше мне не пройти, там почти вертикальный подъем.

И действительно труба уходила резко вверх и зацепиться в ней было не за что.

– Нам придется прокопать отсюда ход, только и всего, – сказал Босвелл, ощупывая здоровой лапой землю, смешанную с песком, в щели между секциями трубы, у которой они остановились.

Но копать пришлось одному Брекену, и у него ушло на это очень много времени, не только потому, что в крайне плотной почве местами попадались камни, которые приходилось огибать, но и потому, что он очень устал. Пожалуй, ему еще ни разу не довелось толком отдохнуть за четыре дня, прошедшие с тех пор, как он покинул Древнюю Систему в Данктоне. Но он старался вообще не думать об этом, понимая, что едва ли сможет когда-нибудь вернуться в Данктон, даже если захочет.

Брекен провел в трудах два часа, и вот наконец ему удалось добраться до поверхности земли. Он с опаской выглянул наружу. Босвелл предупредил его о том, что склоны насыпи довольно круты, да и о ревущих совах забывать не следовало.

Наступила ночь, и первое, что Брекен увидел – и тут же подался назад в туннель, – был горящий взгляд ревущей совы, пронзивший тьму и упавший на него. До Брекена донесся грохот, который сопутствовал ее полету. Шум нарастал, становясь все более и более оглушительным, а распространяемая совами вонь оказалась куда более едкой, чем смрад в трубе. У Брекена заслезились глаза. А снизу доносилось клокотание бурлящей воды.

Он вернулся обратно по туннелю к Босвеллу и Маллиону.

– Ну, теперь мы можем выбраться наружу, но там очень опасно. Давайте решим заранее, как станем действовать, – сказал он.

– Единственное, что можно сделать, – это двигаться как можно быстрее – сказал Босвелл. – Судя по тому, что я видел, нам придется пересечь дорогу ревущих сов, а затем двинуться по ее краю на запад. Опасность будет угрожать нам со всех сторон, помимо ревущих сов в любой момент на нас могут наброситься вороны или другие хищники.

– Посреди ночи и в таком-то месте? – усомнился Маллион.

– Опасность постоянно витает в воздухе, – ответил Босвелл. – Если нам повезет, мы сможем спуститься с насыпи тем путем, по которому я пришел сюда, а там, где мы окажемся, будет предостаточно еды. Но только ни в коем случае не смотрите прямо в глаза ревущей сове, иначе она тут же загипнотизирует вас взглядом.

Подъем по прокопанному Брекеном туннелю прошел благополучно: он был узким, и они могли передвигаться, упираясь лапами в стенки. Но стоило им выбраться на мокрую насыпь, как начался сущий кошмар. Проносившиеся мимо совы производили умопомрачительный шум, а облака жуткой вони, которую они оставляли за собой, были насыщены ядами. У кротов кружилась голова, когда они с большим трудом кое-как карабкались вверх по склону, то и дело рискуя соскользнуть в канаву. В какой-то момент Брекен, привыкший к свежему воздуху, которым славились окрестности Данктонского Холма, начал терять сознание, и, если бы Босвелл с риском для собственной жизни не поддержал его, упершись лапой ему в спину, Брекен наверняка свалился бы в бурливший внизу поток.

Вот так, медленно, постоянно подвергаясь опасности, они взбирались по склону насыпи, со страхом думая о том, что откроется их взглядам на вершине. Реальность превзошла самые мрачные предчувствия Брекена и Маллиона. Грохот, вонь, горящие глаза сов! Кроты замерли, припав к земле, стараясь не смотреть на дорогу, чтобы совы не смогли загипнотизировать их взглядом, но что толку-то: по мокрой, покрытой грязью траве, росшей на верху насыпи, то и дело пробегали пятна света, излучаемого глазами сов, а земля содрогалась всякий раз, когда они пролетали мимо.

– Что бы вы ни делали, что бы ни случилось, не смотрите в глаза ревущим совам, – еще раз предупредил их Босвелл. – Иначе вы застынете на месте, и они раздавят вас своими мощными когтями.

Совы то и дело пролетали мимо; скользившие над ближней полосой дороги двигались в одном направлении, а мчавшиеся над дальней – летели им навстречу. Затем наступило затишье, и кроты попытались было осмотреться, но мглистая тьма скрывала все вокруг. Из-за непрестанной тряски и от ядовитых испарений чутье их притупилось, и на него нельзя было положиться. Брекен почувствовал, как его охватила полнейшая апатия. У него начисто пропало желание двигаться. Ему захотелось свернуться клубочком и заснуть. Ему хотелось… но тут Босвелл растолкал его.

– Ну же, не стой на месте. Им дано многое, они способны повергнуть тебя в оцепенение и в сон, даже не прикасаясь к тебе. Очнись!

Вот так, совершенно неожиданно, роль командира перешла к Босвеллу, сумевшему совладать со смятением, охватившим кротов в этом ужасном месте.

– Слушайте! – решительно объявил Босвелл. – Сначала мы добежим до полосы, разделяющей дорогу надвое…

– А вдруг они заметят нас? – сказал Маллион, искоса поглядывая на вновь заскользившие по земле отблески совиных взглядов.

– Этого не должно случиться, такого допускать нельзя. Я начну пересекать дорогу первым, а вы следуйте за мной, но только не смотрите в их сторону, даже если вам покажется, что они совсем близко.

Босвелл подождал, пока не наступило очередное затишье, и ринулся к широкой твердой полосе дороги, от которой пахло смертью. Отсветы совиного взгляда озарили небо вдалеке, скользнули по оставшимся позади болотам, упали на дорогу, и на нее легли три кротовьих тени.

– Бежим! – крикнул Босвелл и заковылял поперек дороги, стараясь двигаться как можно быстрей.

Как далеко еще бежать, как велика опасность…

– Скорей!

Перед ними раскинулась черная поверхность дороги, жесткая и гладкая, а ревущая сова неуклонно приближалась. От ее рева сотрясался воздух, яркий свет ее страшных глаз упал на фигурки кротов.

Они мчались изо всех сил, а сова все приближалась, скользя в стремительном полете и становясь все огромней, а край полосы посреди дороги, который они могли теперь разглядеть, как будто отступал все дальше и дальше. Казалось, на каждый шаг уходило бесконечно долгое время, и с каждой секундой сова оказывалась все ближе к ним, все ярче горели ее глаза, все чудовищней становилась громада ее тела. Брекен и Маллион уже почти достигли заветного края полосы, а Босвелл слегка приотстал.

– Скорей! – послышался голос Брекена, пытавшегося перекричать ревущую сову, подгоняя Босвелла на пути к спасительному островку посередине дороги.

И Босвелл уже почти добрался до него, лапы его уже касались чахлых ростков, каким-то чудом пробившихся там сквозь почву, но тут ревущая сова нависла над ним на мгновенье и тут же промчалась мимоза Босвелла отшвырнуло на несколько кротовьих футов в сторону мощным ветром, поднятым ее крыльями.

Наступила тишина. Брекен и Маллион замерли в ужасе, а Босвелл как ни в чем не бывало поднялся, отряхнулся и подбежал к ним.

– Бегун из меня никудышный, – сказал он.

Брекен изумленно покачал головой: этот Босвелл не так прост, как кажется, – едва избежал гибели, а уже шутит.

Центральная полоса на дороге при всей ее относительной безопасности могла бы свести с ума любого – совы то и дело пролетали мимо в обоих направлениях, и окружавший кротов мир превращался в преисподнюю.

И снова Босвелл кинулся вперед, в темноту, когда вокруг ненадолго затих шум, зовя остальных за собой. Брекен и Маллион последовали за ним.

Ни один из них так до конца и не понял, что же случилось затем. Где-то посреди пути Маллион по оплошности повернул голову, встретился взглядом с приближавшейся совой и остолбенел от ужаса, а затем развернулся и встал к ней лицом. Брекен с Босвеллом бежали не оглядываясь и увидели, что происходит, лишь когда пересекли дорогу. Маллион стоял неподвижно, глядя в глаза летящей к нему сове и покорно ожидая смерти. Брекен только ахнул, но Босвелл тут же кинулся на подмогу. Он снова выбежал на дорогу, доковылял до Маллиона и встал между ним и ревущей совой. Он что-то прокричал – Брекен не расслышал его слов, – затем ударил Маллиона, и тот замотал головой, словно пробуждаясь ото сна, а затем повернулся и бросился бежать к краю дороги.

После этого произошли такие страшные события, что они навсегда запечатлелись в памяти Брекена.

Освещенный лучами, струившимися из глаз совы, Босвелл приготовился последовать за Маллионом, но тут в небе возникла призрачная белесоватая тень неясыти. Расставив когти, она метнулась вниз, прямо к Босвеллу, и яркий свет упал на ее взъерошенные перья. Ревущая сова мчалась к ним со страшным грохотом. Неясыть на мгновение зависла над Босвеллом, раскинув в воздухе испещренные полосами тени и света крылья, а затем спикировала вниз. Громкий писк, трепет крыльев – и она вновь взмыла над дорогой, держа в когтях безвольно поникшего Босвелла. Но в это время по дальней полосе дороги пронеслась очередная ревущая сова, и поднятым ее крыльями ветром неясыть отшвырнуло обратно к земле, и она оказалась прямо на пути той ревущей совы, которой удалось парализовать взглядом Маллиона. Громкий шум, глухой удар, писк, в стороны разлетелись перья, и сова умчалась прочь, унося с собой и неясыть, и Босвелла. Тишина. Пустота. Брекен посмотрел на дорогу, на Маллиона – тот ответил ему полным отчаяния взглядом – и снова уставился на дорогу.

– Они пожирают даже себе подобных, – прошептал Маллион.

– Но… – пробормотал потрясенный случившимся Брекен.

Мимо пролетела еще одна ревущая сова. И снова тишина. Босвелл исчез.

Они спрятались среди травы, росшей на краю дороги.

– Надо убираться отсюда, – произнес наконец Маллион. – В какую сторону, он говорил, надо идти?

– На запад, – ответил раздавшийся у них за спиной голос. Это был Босвелл, весь измазанный в крови! – Или вы решили оставить меня тут?

Брекен кинулся к нему, боясь, что ослабевший от ран Босвелл вот-вот рухнет.

– Это кровь неясыти, а не моя, – сказал Босвелл. – Она погибла, когда ревущая сова набросилась на нее, а я уцелел. Сова пролетела и надо мной, но по милости Камня мне удалось избежать ее когтей. Ну что, идем? – Он говорил вполне спокойно, правда, голос у него все же чуть дрожал.

Они пошли следом за Босвеллом, используя траву как прикрытие. Шок, вызванный недавними событиями, был слишком велик, и теперь близость проносящихся мимо ревущих сов уже не казалась им такой пугающей. Когда желтый свет заливал край дороги, они прятались, а затем снова пускались в путь. Вскоре настала глубокая ночь, и совы стали появляться гораздо реже.

И вот наконец траву сменила полоса гравия, затем кроты долго шли вдоль какой-то стены, а когда стена кончилась, они с радостью обнаружили склон насыпи, причем гораздо менее крутой и мокрый, чем противоположный. Кроты спускались вниз, с наслаждением погружаясь в темноту. Завывание ревущих сов все отдалялось, и Брекен впервые в жизни по-настоящему оценил покой и тишину Данктонского Леса.

Босвелл не дал им остановиться сразу и повел их за собой по краю поля, чтобы поскорей уйти подальше от дороги с ревущими совами. Через некоторое время они оказались среди привычных шорохов, запахов, источаемых землей, и тишины, которую лишь изредка нарушали отголоски оставшегося далеко позади шума. Устало загребая лапами, они выкопали себе по норке-времянке, проглотили по паре червячков, а затем улеглись. Закрыв глаза, каждый из них мгновенно погрузился в сон, убаюканный ощущением желанной безопасности.