Текст книги "Брекен и Ребекка (ЛП)"

Автор книги: Уильям Хорвуд

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 25 страниц)

Глава седьмая

Собрав отряд из самцов и наиболее сильных самок, Меккинс повел их за собой в Луговую систему на выручку Броуму. Они ушли в надежде нанести сокрушительный удар Руну. А спустя два часа Ребекка почувствовала, что в Данктонском Лесу творится что-то неладное.

Она решила остаться с кротышами, но лишь потом поняла почему. Случилось что-то нехорошее. Ею овладел такой же страх, как накануне той ночи, когда Рун с Мандрейком убили ее кротят. Поднявшись на поверхность земли, на которой еще только-только начали появляться отблески просачивавшегося сквозь листву света луны, она замерла, устремив взгляд в сторону Бэрроу-Вэйла. Мрачные тени, острые когти, неясная угроза – вот образы, которые пронеслись при этом в ее мозгу. Она снова спустилась под землю. Из каждой норы слышались самые что ни на есть мирные звуки: одни кротята сосали мать, другие по прошествии трех недель июня уже успели набраться сил и теперь возились, задирая друг друга.

Матери отдыхали, оставаясь поблизости от малышей, а немолодые бездетные кротихи судачили между собой о том, как будет славно, когда Меккинс хорошенько всыплет Руну, чтобы тому было неповадно измываться над другими.

Здесь царило спокойствие, то там, то тут раздавался чей-то негромкий смех. Но встревоженной Ребекке не сиделось на месте, и она побрела по туннелю, сама не зная куда. Попадавшиеся ей на пути жители Болотного Края встречали ее улыбкой. Меккинс рассказал им, кто она такая, и они знали, что Ребекка – целительница, какой была в свое время Роза.

– Расскажи нам что-нибудь, Ребекка? – попросил ее кротыш, которого подтолкнули к ней его братья и сестры, не осмелившиеся обратиться к ней сами.

Она погладила его, покачала головой и отправилась дальше, взволнованно поводя из стороны в сторону хвостом. Что-то неладно. Она вновь поднялась на поверхность и вновь ощутила, что из ночной тьмы к занятым игрой малышам и беззащитным самкам подкрадывается опасность.

Ребеккой овладел страх, зрачки ее расширились, ей почему-то казалось, что лишь она одна может защитить обитателей Болотного Края… но от чего? Луна медленно поднималась все выше и выше, свет ее лучей постепенно набирал силу, а небо стало совсем черным. Обломившийся где-то сучок неспешно заскользил вниз по свежим листкам на дереве, цепляясь по пути за ветки, затем упал на землю, и вновь воцарилась тишина.

Нет, ей не померещилось, на них действительно надвигается опасность. Внезапно она осознала со всей беспощадной ясностью, что должна увести их отсюда в такое место, где никто не сможет причинить им вреда. Благополучие этих кротышей зависит от нее, как зависела когда-то судьба ее собственных, и на этот раз она не допустит ошибки.

Она с такой остротой ощущала угрозу, и слова ее прозвучали так убедительно, что никто не стал с ней спорить. Кротихи молча выслушали Ребекку, и ее тревога за малышей вскоре передалась им.

Настойчивый шепот, отзвуки торопливых шагов в туннелях, негромкие голоса, и вот сонные кротыши уже пробудились и готовы идти, куда велят старшие; пробная вылазка в дальние туннели, а затем все вместе на восток, в места, куда по доброй воле никто не ходит, где жила раньше та самая Келью. Малыши изо всех сил перебирали лапами, стараясь не отставать, их матери как могли сдерживали тревогу, понимая, что нельзя впадать в панику, и вот так они шли все дальше и дальше по темным туннелям, направляясь в места, где витают странные запахи, а почва сильно насыщена влагой.

Ребекка вела их за собой прочь от нависшей над ними пока непонятной беды. Они остановились, чтобы передохнуть, на восточной окраине Болотной системы, а затем устремились дальше, и в ночной тишине вновь послышались негромкие шорохи, сопровождавшие их продвижение вперед.

Она уводила их все дальше и дальше, следя за тем, чтобы никто не отбился от остальных, и кротыши, видя, как серьезны и сосредоточенны взрослые, старались не хныкать и не жаловаться на усталость.

Они добрались до территории, принадлежавшей Келью, но и она показалась Ребекке небезопасной. Куда же их отвести? Куда отправиться? После некоторых колебаний и раздумий она вспомнила о пути, который однажды проделала в Самую Долгую Ночь вместе с Меккинсом. Там, на далеком холме, их ждет Камень. Он ждал их всегда. А в небе почти полная луна, и завтра наступит Самая Короткая Ночь, время, когда Камень дарует благословение детенышам. Они смогут проделать этот путь за день, осторожно пробираясь по лесу. Она постарается держаться поближе к восточным окраинам, поднимется на поверхность и, уповая на Камень, выведет их к нему. Камень защитит их в Самую Короткую Ночь. Вперед, к Камню.

❦

На заре уставшие до предела Меккинс и его спутники вернулись в Луговую систему к Броуму.

– Они ушли, – без долгих предисловий сообщил Меккинс. – Я думаю, Ребекка увела кротышей на восточные окраины Болотного Края. Вероятно, она попытается добраться до Камня. Мы должны им помочь… —

Он так устал, что еле держался на ногах, глаза у него слипались.

– Попробуй немного поспать, – сказал ему Броум, – а потом мы решим, что предпринять. Мы поможем him так же, как вы помогли нам, и, если понадобится, любой из луговых кротов отдаст жизнь ради спасения наших кротышей.

Меккинс проснулся от тревоги. Уже давно наступило утро, в туннелях Луговой системы стало светлей, а в проникавшем в них с поверхности земли теплом воздухе витало нежное благоухание лета. Но стоило ему открыть глаза, как по туннелям пронесся странный гул. Ему никогда прежде не доводилось слышать подобных звуков, он подскочил как ужаленный и вылетел в проходной туннель. Очевидно, повстречавший его луговой крот догадался о том, что его напугало, и бросил на ходу одно-единственное слово:

– Коровы.

Доносившийся откуда-то сверху шум то затихал, то вновь набирал силу, и Меккинсу вспомнилось, как свет солнца ненадолго тускнеет, когда его закрывает летнее облачко, чтобы вскоре засиять с прежней яркостью.

– Коровы! – проворчал он и, отыскав ведущий на поверхность ход, выбрался наружу, чтобы посмотреть на них с близкого расстояния.

Еще находясь под землей, он почуял исходивший от коров характерный запах, а затем увидел, как над ним на фоне синего неба колышутся их черно-белые бока, услышал, как они с хрустом щиплют травку и громко пережевывают ее, а к этим звукам примешивается шарканье и глухое постукивание копыт, образуя тот самый гул, который разносился по туннелям. Во всем этом ощущалась легкая печаль, и ни малейшей угрозы. «Коровы, будь они неладны!»

Лес находился далеко, и Меккинсу не удалось разглядеть, что в нем творится, но солнце уже стояло довольно-таки высоко, и лучи его струились на западную кромку леса, тянувшуюся вдоль края лугов, словно волнистая кайма, а еще выше – светящаяся бледно-голубая дымка, из которой, лениво помахивая крыльями, выпархивали на яркий свет и устремлялись в луга птицы, в основном лесные голуби и сороки. У выхода из туннеля, возле которого стоял Меккинс, на земле лежала затейливая тень, отбрасываемая молодыми кустиками чертополоха, на которых еще не успели затвердеть колючки.

Он поведет их к Камню, ведь сегодня Летнее Солнцестояние. Дождавшись наступления сумерек, они начнут пробираться к лесу, где растут высокие буковые деревья, скрываясь в тени под шуршащей листвой, а когда свет ненадолго угаснет, выйдут к Камню. Он пребывал в волнении и тревоге, но его вера в Камень была велика как никогда прежде.

Броум подошел к Меккинсу, повел головой, принюхиваясь к воздуху, и сказал:

– Луговые кроты всегда радуются таким дням, как сегодняшний, когда малыши могут вдоволь порезвиться, а взрослым уже спозаранку удается найти еду и все остальное время можно просто поболтаться и побездельничать!

– В этом мы от вас не отличаемся, – ответил Меккинс. – Что луговые кроты, что лесные – разницы, в сущности, нет никакой.

Он поделился с Броумом своими планами, тот кивнул, зная, что уговорить луговых кротов отправиться прямо сейчас вместе с Меккинсом в Данктонский Лес будет нелегко. Однако Броум решил, что не отступится, даже если ему всю дорогу придется подгонять их пинками. И вдобавок разве не к этому они стремились? Вот он, желанный доступ к Камню. Увидев его, они все поймут, так же как в свое время понял он сам.

❦

Когда теплый день едва заметно начал клониться к вечеру, предвещая наступление Самой Короткой Ночи, Ребекка потихоньку обошла всех самок и кротышей, гнавших в заброшенном туннеле, который она подыскала им в качестве временного укрытия.

Кротихи дремали, то и дело встревоженно поглядывая на приткнувшихся к ним детишек. Некоторые из кротышей улеглись спать отдельно, вытянув нос вперед и раскинув лапы, ведь они уже подросли и стали взрослыми, хоть и молодыми кротами. Проходя мимо них, Ребекка заметила, что они смотрят на нее с молчаливой озабоченностью, словно проверяя, уверена ли она в том, что ведет их куда надо, и может ли она ручаться за их безопасность. Она почувствовала, что, несмотря на все их напускное спокойствие, в любой момент может вспыхнуть паника, а тогда все они погибнут. Поэтому она старалась держаться как ни в чем не бывало, двигаясь с намеренной неспешностью. Хотя каждая секунда тянулась для нее больше часа, порой она останавливалась, чтобы перемолвиться с кем-нибудь несколькими словами или заставить кого-то из кротят перебраться в глубь туннеля, подальше от основного хода.

Ей не хотелось покидать этот туннель. Ну выберутся они к Камню, а дальше что? Ей представилось, будто она ведет их к краю пропасти, не зная иного пути, чтобы спасти их, но ведь крыльев-то у них нет.

А боевики все рыскали по округе. Немного раньше она столкнулась с одним из них – он явно спешил в Бэрроу-Вэйл. Самки и кротыши замерли, припав к земле, а боевик спросил Ребекку, как она тут оказалась. Она солгала, сказав, что живет в Истсайде.

– Ладно, возвращайся к себе, – скомандовал он, – правила тебе известны. Скажи спасибо, что мне некогда, а не то ты бы у меня сейчас получила!

Заслышав его громкий резкий голос, кротыши из Болотного Края задрожали, а их матери умоляюще посмотрели на них, боясь, как бы они себя не выдали.

Когда сгустились сумерки, Ребекка вывела их на склон. Массивные серые стволы буков уходили вверх, вздымаясь в небо, последние лучи солнца постепенно угасали, освещая листву на верхушках деревьев, и розовые и зеленые пятна таяли, сливаясь в шуршащую серую массу, которая вскоре станет черной. Ближе к поверхности земли большие ветви, отходившие от основного ствола, замерли неподвижно, клонясь к земле, и с наступлением темноты листья на них приобретали все более светло-зеленый цвет, в то время как листья на верхних ветвях делались все темней и темней.

Порой кто-нибудь из кротышей нет-нет да и останавливался, когда усталость или изумление, смешанное с восхищением, брали верх, и, задрав голову, принимался всматриваться в толщу листвы и ветвей, ведь подобное зрелище казалось поразительным тем, кто привык к чахлой растительности пропитанного влагой Болотного Края. Внезапно откуда-то с нижних склонов из ночной тьмы донесся глуховатый крик неясыти, и кроты застыли на месте. Вскоре с вершины холма, где находился Камень, эхом донесся ответный крик.

– Тсс, – мягко прошептала Ребекка. – Тсс. – Услышав этот знакомый звук, она, как ни странно, почувствовала прилив уверенности. Совиный крик был неотъемлемой частью жизни леса, и ей давно уже не доводилось его слышать. – Ничего страшного, вы ведь не пугаетесь, когда с болот доносятся странные крики птиц, и сейчас нам тоже не грозит опасность, – сказала она, подбадривая остальных, хоть и знала, что здесь все обстоит несколько иначе. Если вдруг появится сова – что ж, чему быть, того не миновать! Но она чувствовала, что Камень уже не очень далеко, и верила, что он защитит их.

Ребекка велела кротихам и кротятам притаиться среди корней буковых деревьев, а сама бегом кинулась вперед, в темноту, чтобы проверить, нет ли у Камня кого-то из кротов. Когда она добралась до прогалины, луна уже начала всходить, заливая окрестности Камня неясным белесоватым светом. Поначалу ей не удалось разглядеть Камень, хотя он стоял на прежнем месте, вздымаюсь в темное небо, и листья росшего почти рядом с ним бука шелестели в ночной мгле.

Вот и наступила Самая Короткая Ночь, и за время, прошедшее с прошлого Летнего Солнцестояния, когда погиб Халвер, успел завершиться полный цикл сезонов. Мандрейк. Рун. Брекен. Келью. Их образы, сцепленные друг с другом, чередой пронеслись перед ней – сколько кротовьих лет уже прошло! Конечно, она уже совсем взрослая, и многие из матерей кротышей, которых она привела сюда, гораздо моложе нее.

Ребекке почудилось, будто все вокруг замерло в ожидании, предвкушая начало замечательных событий, точно так же замирали когда-то обитатели Бэрроу-Вэйла, дожидаясь, когда кто-нибудь из стариков начнет рассказывать пришедшую из глубины времен историю.

Она вернулась к своим подопечным, подвела их к самой прогалине и спрятала со стороны, наиболее удаленной от склона, которая казалась ей менее опасной. Возможность отдохнуть порадовала их, но они проголодались, и Ребекка разрешила им пошарить в темноте и чем-нибудь подкрепиться, но только по очереди, быстро и тихо. Уговаривать не пришлось: на них уже действовала особая атмосфера, царившая на прогалине. Многие из кротышей не стали никуда ходить, они застыли в ожидании, глядя из своего укрытия на Камень.

Ночной воздух становился все прохладнее, а полная луна поднималась все выше над деревьями, и ее свет струился на поляну, отчего все на ней казалось ярким по сравнению с тенистым лесом, погружавшимся в почти непроглядный мрак. Никто из них не знал, чего все дожидаются, и Ребекка, устремив взор к Камню, который при лунном свете казался серым и шероховатым, помолилась о том, чтобы он даровал защиту кротышам. У нее создалось впечатление, будто она несет ответственность за сохранение жизни всего выводка, она видела в них лишь детенышей, и главным для нее было сберечь заключенную в них жизненную силу.

По лесу и по лугам у его кромки пронесся ветер, покачивая ветви на верхушках деревьев. Все стихло, потом последовал еще один порыв, и снова тишина. Но вот опять над склонами задул ветер и унесся в темноту за лесом, устремившись к тихим долинам Истсайда. Кротеныш завозился в траве, но на него тут же шикнули. Другой кротеныш подобрался поближе к матери и уткнулся носом в теплый мех, глаза у него слипались от дремоты.

Наступила Самая Короткая Ночь, и лес начал понемногу оживать, тишину сменяли всплески шелеста и шорохов. Ветер? Кроты? Хищники? Наступило время, когда Камень дарует благословение малышам.

❦

Если кто-то среди кротов и знал лучше других, что означает наступление Самой Короткой Ночи, то это был Брекен, свидетель страшной гибели Халвера на этом самом месте двенадцать кротовьих лет назад. Тогда он произнес слова священного заклинания, и этот момент стал в его жизни вехой, отметившей вступление в зрелость. Теперь он находился на пути к Камню и продвигался с легким шорохом среди высоких трав и прошлогодней листвы, покрывавшей землю в Данктонском Лесу.

– Осталось совсем немного, Босвелл, – прошептал он. – Скоро ты увидишь Камень. – Следом за ними по лесу пробирались Маллион и Стоункроп, сожалея о том, что они не смогут сразу податься в родные места в Луговой системе, но твердо вознамерившись дойти вместе с Брекеном до самого подножия Камня, тем более что им очень хотелось посмотреть на него. – На подходе к Камню спешить не будем: неизвестно, на кого мы там натолкнемся. Если Мандрейк покинул Данктон и власть перешла к Руну, не исключено, что он отправился на прогалину. Рун ненавидит Камень и связанные с ним ритуалы. Он постарается сделать так, чтобы никто не смог произнести слова благословения.

Они двигались до того бесшумно, что Ребекка догадалась об их присутствии, лишь заметив, как тень крота, выскользнувшая из тьмы на дальней стороне опушки, замерла, глядя на Камень, и ее очертания приобрели четкость. Затем на прогалину вышел второй крот, по меньше первого, и даже при лунном свете Ребекка заметила, что он хромает, вскидывая вверх голову на каждом шагу. Затем появились еще два крота, и один из них, более крупный, вначале тревожно огляделся вокруг, а затем тоже остановился, устремив взгляд на Камень.

– Ну и ну! Ты и впрямь привел нас к нему, Брекен! – сказал большой крот.

Когда Ребекка услышала имя Брекена, ей вдруг показалось, что время обратилось вспять. Она не дыша смотрела на четверых кротов, пытаясь различить фигуру Брекена среди едва видневшихся во мгле очертаний.

Затем маленький крот подошел почти вплотную к Камню. Послышался его ровный звонкий голос, исполненный благоговейного изумления:

– Вот я и добрался до Данктонской системы, – сказал он. – Я столько долгих лет провел в пути и остался в живых лишь по милости Камня.

Ребекка пристально наблюдала за ним, а сердце ее учащенно билось в приливе надежды на встречу с Брекеном. Приподняв лапу, маленький крот прикоснулся к Камню и негромко проговорил:

– Знаете, на свете нет ничего, кроме Камня. В конечном счете все сущее – это Камень.

В этот момент он развернулся в ту сторону, где среди лесных теней пряталась Ребекка, и она впервые смогла разглядеть его. Мех при свете луны казался серым, глаза лучились мягким светом, и Ребекка подумала, что никто никогда не сказал о Камне лучше, чем он. Трое других кротов, стоявших на прогалине, застыли в неподвижности, и Ребекке не удавалось различить, куда они смотрят – на маленького крота или на возвышающийся перед ними Камень.

– До чего же приятно снова очутиться здесь! – сказал один из них и вышел на ярко освещенное место. – Я и не думал, что обрадуюсь так сильно!

И тут Ребекка поняла, что это и вправду Брекен, ее Брекен, он цел и невредим, он вернулся в столь дорогой им обоим лес. Следуя наитию, она пришла к Камню и встретила его, а ведь если бы она хорошенько подумала, то непременно бы догадалась, что он окажется здесь в Самую Короткую Ночь.

Тараща глаза, из темноты на нее смотрели кротыши, пытаясь угадать, что она собирается делать и кто эти кроты, друзья или враги, от которых придется спасаться бегством. Повернувшись к ним, Ребекка улыбнулась и погладила кротеныша, стоявшего поблизости от нее, а когда они успокоились, устремилась вперед на залитую лунным светом прогалину, словно пытаясь догнать скользившую по земле собственную тень.

Брекену да и всем остальным показалось, что внезапно возникшая из тьмы рядом с Камнем Ребекка является частью таинства, в котором все вокруг – и лунный свет, и очертания деревьев, и лес, и Камень, и ее присутствие, и темнота, из которой она вышла, – сливается в единое целое.

– Ребекка, – сказал он, не найдя иных слов.

– Любовь моя, – откликнулась она, повторив то, что шептало ей сердце.

– Ребекка? – повторил он и двинулся навстречу ей, не видя и не слыша ничего вокруг.

– Да, – ответила Ребекка, и они осторожно притронулись друг к другу.

Брекену все это до сих пор казалось сном, но Ребекка твердо знала, что перед ней ее любимый и прикосновение к нему драгоценно, как сама жизнь. Они стояли, гладя друг друга, и она заулыбалась, а он хранил серьезность. Ребекка заметила, каким большим и сильным он стал, совсем непохожим на беглеца, повстречавшегося ей однажды.

– Любовь моя, – заговорили они оба разом. – Где же ты был? Где ты была?

Потом все услышали, как она сказала: «Босвелл? Из Аффингтона? Из Аффингтона!» и «Стоункроп, дорогой мой!», а затем обратилась к Маллиону, а тот застеснялся, и она легонько шлепнула его лапой, давая понять, что смущаться не надо. Потом она снова подошла к Брекену, который стоял, глядя на Камень. Ребекка притронулась к Камню так же, как это сделал Босвелл, и поняла, что нет в мире любви, кроме той, что дарована Камнем. И тут же подумала, что никто и ничто не в силах омрачить столь сильную любовь.

Никто? Внезапно по лесу со стороны лугов пронесся треск, шорохи и шум, послышались шаги бегущих кротов, и все на мгновенье встревоженно замерли, словно вновь очутившись в одиночестве, с тем чтобы тут же развернуться лицом навстречу опасности, а могучий Стоункроп вышел вперед, прикрыв собой остальных. Недруги были уже на подходе, шум шагов раздавался все ближе и ближе, но Стоункропу уже удалось овладеть собой и сбросить напряжение, как учил его Медлар. Босвелл проделал то же самое и стоял, всматриваясь в темноту и прислушиваясь к шорохам, а Брекен вздохнул, сделал шаг вперед и застыл рядом со Стоункропом. Эти трое прекрасно усвоили учение Медлара. Оставшийся позади них Маллион все еще пребывал в нерешительности, а Ребекка молча подошла к краю опушки, где прятались кротыши. Она стояла на свету и не могла их разглядеть, но ее улыбка ясно говорила о том, что пугаться нечего и следует спокойно оставаться на месте.

Первые из кротов вскоре выскочили из леса и появились на прогалине. Лишь затем они остановились, чтобы взглянуть на Камень и на Брекена и его спутников. И те и другие замерли в молчании, присматриваясь друг к другу.

Оказалось, что это Броум и Меккинс, которые явились к Камню из Луговой системы и привели с собой болотных и луговых кротов, но первой нарушила тишину одна из обитательниц Болотного Края, прятавшаяся среди теней за спиной у Ребекки.

– И где же тебя так долго носило, доблестный Меккинс? – насмешливо проговорила она и вышла на прогалину.

Меккинс улыбнулся, но ничего ей не ответил, а лишь сказал, повернувшись к Броуму:

– Вот видишь, дорогой Броум? Я говорил, что мы найдем их здесь, и не ошибся. А где Ребекка? Что такое? Вроде она никогда не отличалась застенчивостью!

Ребекка рассмеялась, выйдя вперед, и у всех сразу стало легче на душе. Увидев Брекена, Меккинс остолбенел от изумления, а Броум пришел в восторг, признав в его спутниках Стоункропа и Маллиона.

Радость встречи, чувство облегчения, шутки, смех – тревога отступила, но ненадолго. Меккинс, обратившись шепотом к Брекену, Стоункропу, Броуму и Ребекке, поведал о том, чего в глубине души так опасался Брекен.

– Сюда движется свора этих проклятых боевиков, и вы сами понимаете, кто у них вожак. Когда наступили сумерки, Броум послал кое-кого из своих бойцов в разведку к кромке леса в надежде что-нибудь выяснить и выяснил. Поскольку боевики на редкость болтливы, разведчики без труда узнали, что Рун намерен явиться сюда с боевиками и помешать кому бы то ни было совершить ритуал Середины Лета. – Меккинс обвел взглядом всех по очереди и с улыбкой продолжил: – Разумеется, я вовсе не собираюсь уходить отсюда, а поскольку по воле Камня свершилось чудо и среди нас оказался Брекен, явившийся сюда как нельзя более кстати, – ведь в Данктоне никто, кроме него, не знает слов молитвы, – я предлагаю остаться здесь, разделаться с Руном, когда он сунет сюда нос, и совершить Летний ритуал, чтобы кротыши из Болотного Края наконец узнали, что должно происходить в Самую Короткую Ночь.

И тут все повернулись к Брекену, который уже не в первый раз с удивлением обнаружил, что окружающие опять отводят ему главную роль. Видимо, из-за того, что он так долго прожил рядом с Древней Системой, они стали принимать его за хранителя Камня. Брекен полагал, что подобная миссия ему не по плечу, ведь он слишком мало знает о Камне: те скудные познания, которыми он обладает, были переданы ему Халвером, который знал неизмеримо больше.

Босвелл почувствовал, что он колеблется, и, чтобы подбодрить его, спросил:

– Как ты думаешь, Брекен, что нам следует предпринять?

Подняв голову, Брекен посмотрел на Камень, а затем ответил:

– Мы должны произнести слова молитвы. Халвер сделал это двенадцать кротовьих лет тому назад, а тогда ему помогали лишь Биндль да я, хотя я в то время был слишком молод и не смог защитить его. Точно так же болотные кротыши не смогут сейчас послужить нам опорой, но когда-нибудь они возмужают и настанет их черед решать, как надлежит поступить, и они сделают все необходимое. Надеюсь, Камень поможет им так же, как он помогал каждому из нас.

Брекен медленно обвел взглядом всех по очереди и наконец посмотрел на Ребекку. Он постоял некоторое время, не в силах отвести от нее глаз, а когда заговорил снова, голос его, звучавший все уверенней, набрал полную мощь, и все кроты собрались вокруг него и слушали не перебивая.

– Примерно через час, когда луна достигнет наивысшей точки, настанет время произнести слова молитвы, обращенной к Камню. Сила, исходящая от него, сообщается с другими камнями, воздвигнутыми Бэллаганом, первым из святых кротов, в каждой из избранных систем. Такая ночь, как сегодняшняя, предназначена не для сражений, а для творимой в покое молитвы. Но мы живем в странные, смутные времена. – Он повернулся и указал на Камень. – Посмотрите на наш замечательный Камень, – сказал он, чувствуя, как исходящая от Камня сила передается ему, и понимая, что слова, которые он произносит, исходят не от него самого, а откуда-то извне, как уже случилось однажды, когда он говорил с Кеаном о Ребекке. – Посмотрите внимательно на Данктонский Камень! Казалось бы, он должен стоять прямо, устремляясь в небо, подобно окружающим его деревьям. Но он наклонился, указывая на запад, туда, где находится Аффингтон. Система, неотъемлемой частью которой он является, переживает период упадка, и он наклонился, ощущая нехватку знания и надеясь, что из Аффингтона поступит подкрепление. Я твердо верю, что настанет день, когда наш Камень вновь сможет стоять прямо, гордясь обитателями Данктонской системы, усилиями которых он вновь вознесется ввысь и которых никто уже не собьет с пути истинного. Наш Камень выпрямится и будет стоять как во времена Бэллагана, и, когда это произойдет, каждому кроту станет понятно, что система вновь вернулась к полноценной жизни.

Самая Короткая Ночь не предназначена для кровопролитий, – продолжил Брекен, – но поверьте, до тех пор пока Камень не станет вновь подлинным центром нашей системы, каждому, кто понимает, что все сущее заключено в Камне и в то же время есть не что иное, как его проявление, придется отстаивать свои убеждения в борьбе. Мне не раз случалось в страхе спасаться от опасности бегством, но с этим покончено, и я готов взглянуть ей в лицо и вступить в сражение. Источник данной мне силы скрыт в глубинах безмолвия Камня, и каждый из вас может соприкоснуться с ним. В спасении бегством нет ничего постыдного, и если кто-то из вас захочет покинуть прогалину, пусть себе уходит с миром. Но сейчас наступил момент, когда каждому из кротов, верящих в Камень, будь то крот из Данктона, из Луговой системы или из самого Аффингтона, необходимо встать на защиту своей веры. Посмотрите на Камень и решите, как вам быть.

Брекен снова указал на Камень, и каждый из кротов, включая малышей, устремил взгляд на Камень, думая о словах Брекена. Какое-то время все они стояли неподвижно, храня молчание, а затем снова повернулись к Брекену. Посреди ночи внезапно пробудился ветер, а из окружавшего их леса сначала с одной стороны, а потом и с другой стали доноситься звуки, говорившие о приближении неприятеля. Боевики окружили прогалину, бежать было поздно.

– Пусть кротыши соберутся у подножия Камня, он защитит их, а остальным пора занять оборону, ибо Рун уже совсем скоро окажется здесь. Сегодня данктонцы и жители Луговой системы будут сражаться вместе, плечом к плечу.

Во тьме, лежавшей за пределами прогалины, то и дело слышались то шорох, то шепот – в глубинах мрака недруги подбирались все ближе, готовясь пустить в ход острые когти. И где-то притаился Рун, прислушиваясь к звукам, нарушавшим тишину, дожидаясь, когда боевики займут свои места на подступах к опушке. Рун улыбнулся. Им следовало напасть на него раньше, когда он вел боевиков, поднимаясь по склонам, опасаясь засады, но теперь уже поздно. Эти глупцы собрались у Камня, где их так легко учуять и разглядеть при лунном свете. И там же, возле Камня, сопливые кротыши из Болотного Края сидят и дожидаются, когда боевики их прикончат. Боевики с радостью разделаются с теми, кто ускользнул от их когтей, внезапно покинув Болотный Край. Боевики не любят оставаться в дураках.

Рядом с Руном среди теней, залегших между изогнутыми, крючковатыми отростками корней березы, сливавшимися с уродливыми очертаниями ее тела, примостилась Найтшейд. Взгляд ее был устремлен в ту сторону, где находился Камень, а когти все время шевелились, словно сплетая струи ночного воздуха в жуткие образы. Она бормотала заклятия, пытаясь наколдовать им победу.

– Когда луна достигнет наивысшей точки, Рун, я хочу оказаться возле Камня, да… ммм… хочу залить его кровью кротенышей, чтобы она проникла в каждую из трещин и впадин, а затем я прокляну всех жителей Болотного Края, которые на свою беду останутся в живых. Будет жаль, если к тому времени все они погибнут. Да… ммм…

Голос ее чем-то напоминал склизкое тело умирающего червя, но он глубоко западал в душу каждого, кто его слышал, уничтожая все мысли о любви, о свете, ярких красках и разъедая почву, на которой они еще могли бы возникнуть. Но Рун наслаждался, слушая ее; Найтшейд давно уже дожидалась наступления этой ночи, как дожидались и ее коварные и злобные предшественники, чьи грязные замыслы и привели к появлению на свет ее самой и ей подобных. Такие кроты долгое время жили на отшибе, а затем, почуяв мощь сгустившегося вокруг Руна мрака, начали стекаться в Бэрроу-Вэйл, подбираясь к самому сердцу системы.

Первая атака была стремительной и беспощадной. Пятеро боевиков выскочили из укрытия на прогалину, подбежали к группе болотных кротов, державших оборону, и несколькими быстрыми и точными ударами прикончили четверых. Не успели первые капли крови упасть на землю, как они уже скрылись, а когда защитники Камня устремились к теням следом за ними, боевики совершили вылазку с другой стороны, бросившись на этот раз туда, где плечом к плечу стояли Брекен и Стоункроп. Очевидно, боевики почуяли, насколько опасны эти двое, и обошли их стороной. Еще двоих из защитников Камня постигла смерть, а затем Брекен легким ударом свалил одного из боевиков на месте и сильно покалечил второго. Стоункроп тут же добил его.

Поначалу боевики вели борьбу, ограничиваясь отдельными стремительными атаками, следуя заранее разработанному Руном плану. Он оказался эффективным, поскольку в ходе каждого из коротких боев ряды защитников Камня редели, а потери их противников были не столь велики. К тому же они находились на пятачке, освещенном луной, а бойцы Руна до последнего момента оставались в темноте, что давало им преимущество.

Надо отдать Руну должное, ему удалось хорошо вымуштровать своих бойцов, которые придерживались этой тактики довольно долго, и, лишь ослабив осажденных защитников Камня, они повели наступление с двух различных направлений. На одном фланге оборону возглавили Стоункроп, Брекен, Ребекка и Броум, на другом подступы к Камню отстаивали кроты во главе с Меккинсом и Маллионом. Все они действовали по-разному.