Текст книги "Нулевой след (ЛП)"

Автор книги: Уильям Гибсон

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 28 страниц)

– Где вы его взяли? – спросила Холлис, глядя на Милгрима сквозь окно, где он по-видимому разговаривал с Олдо.

– В Ванкувере, – ответил Бигенд, – несколькими неделями после вашего отъезда оттуда.

– Чем он занимается?

– Переводами, – сказал Бигенд, – синхронными и письменными. С русского. Блестящие идиомы.

– С ним все в порядке? – Она не сообразила как поточнее определить свои наблюдения относительно Милгрима.

– Он выздоравливает, – сказал Бигенд.

– Восстанавливается, – сказала Памела. – Он занимается переводами для вас?

– Да. Хотя сейчас мы понимаем что в действительности он может быть весьма полезен и в других областях.

– Других областях?

– Он замечает тонкости и детали, – сказал Бигенд. – Теперь он просматривает образцы одежды.

– Он не похож на модного дизайнера.

– Это на самом деле преимущество, – заявил Бигенд.

– Он сказал что-нибудь о вашем костюме?

– Ничего не сказал, – ответил Бигенд, и посмотрел вниз на отворот лацкана цвета Международного Голубого Кляйна и фасона раннего Карнаби. Затем он поднял взгляд на ее Хаундс жакет.

– Удалось что-нибудь узнать? – он сворачивал кусок сухой, прозрачной испанской ветчины, ожидая ответа. Рука его осторожно поднесла ветчину ко рту, как будь-то ожидая укуса. Он начал жевать.

– Японцы называют это секретным брэндом, – ответила Холлис. – Очень секретным. Сделан он может быть в Японии, а может и нет. Нет постоянных розничных каналов сбыта, нет каталога, нет сайта, если не считать нескольких туманных упоминаний в модных блогах. Ну и еще иБэй. Китайские пираты уже подделывают это, но очень некачественно, с минимальным сходством. Как только на аукцион выставляется оригинальный экземпляр, кто-то делает такую ставку, что владелец сразу прекращает торги. – Она повернулась к Памеле. – Где вы взяли эту куртку?

– Это рекламный образец. Из тех, что мы получаем на модных тусовках. В конце концов мы нашли дилера в Амстердаме, узнали его цены. Обычно он продает не бывшие в употреблении образцы рабочей одежды неизвестных дизайнеров середины двадцатого века.

– Он изготовитель?

– Нет, не похоже. Марки редкие по-видимому, ну и исключительность в том, что их можно носить. Сегмент его клиентуры ценит Габриэль Хаундс, хотя они в меньшинстве среди тех, кого мы считаем брэндориентированной демографией. Это такая активная глобальная брэндосведомленная среда, люди, готовые столкнуться с массой проблем, лишь бы найти то, что и нужно, при самом оптимистичном раскладе их не более нескольких тысяч.

– Где Амстердамский дилер взял этот экземпляр?

– Говорит что он достался ему как часть лота новых винтажных вещей из старых запасов. Купил у какого-то сборщика, даже не зная что там. Сказал что предполагал что покупает некие Японские винтажные репродукции отаку класса. Считает что скорее всего распродаст их достаточно легко.

– У сборщика?

– Некто, кто ищет вещи, для перепродажи дилерам. Он сказал что сборщик был странноватый немец. Оплату взял наличными. Имя просил не разглашать.

– Это не может быть такой уж большой секрет, – сказала Холлис. – После завтрака я нашла по меньшей мере двух человек, знающих о марке то, что я вам рассказала.

– И кто они? – Бигенд наклонился вперед.

– Японка, продавец очень дорогого магазина, недалеко от офиса Голубого Муравья.

– А, – он был явно разочарован. – И кто еще?

– Юноша, который купил пару джинсов в Мельбурне.

– Что правда? – довольно сияя спросил Бигенд. – И он сказал вам у кого он купил их?

Холлис подцепила пергаментный ломтик ветчины, свернула его, обмакнула его в оливковое масло.

– Но я думаю он скажет.

Скобление

Милгрим чистил зубы в ярко, но приятно освещенной ванной своего небольшого, но безусловно высококлассного номера в отеле. Он думал о Холлис Генри, женщине, с которой Бигенд пришел в ресторан. С одной стороны она не была похожа на сотрудницу Голубого Муравья, с другой стороны ему казалось что он ее где-то видел. Память Милгрима, последних десяти лет была пористой, ненадежной в части последовательностей, и в ней не отыскивался факт встречи с этой женщиной. Не смотря на это, почему то она казалась знакомой. Он заменил наконечник на мини-щетку конической формы, которой он чистил пространство между задними, верхними коренными зубами. Ему хотелось чтобы Холлис Генри нашлось место в этой головоломке. Утром он может быть вспомнит кто она такая. Если нет, то в лобби отеля есть бесплатный МакБук, на котором гуглить будет удобнее, чем на Нео. Холлис Генри весьма приятна в общении, если только ты не Бигенд. Она не была слишком любезной с Бигендом. Это до него дошло во время прогулки по Фрит Стрит.

Он снова заменил насадку на щетке, на более жесткую, с щетинками полудюймовой длины, между свободнодвигающимися пластинами пластика подковообразной формы. Зубы ему в Базеле тоже вылечили. Несколько раз он посещал врача парадонтолога. Ему все выскоблили и вычистили. Было неприятно, но теперь ощущение было таким будь то бы у него новые зубы. Главным, помимо приобретения нового рта, было то, что посещая парадонтолога он увидел чуть больше Базеля, чем если бы просто все время находился в клинике.

Закончив с этой насадкой, он почистил зубы щеткой с аккумулятором, затем прополоскал их водой из бутылки темно-голубого стекла, напомнившего ему костюм Бигенда. – Пантон 286, но не совсем, – сказал он Милгриму. Больше всего Бигенду в таких оттенках нравилось то, что их нельзя было точно воспроизвести на экране монитора, ну это если не считать того, что такие цвета раздражали окружающих.

Он выплюнул полоскание, которое оказалось похоже на воду из крана в туалете самолета. В самолет можно было взять с собой лишь немного жидкости, хотя багаж они не проверяли. Последний раз он покупал такое полоскание в Миртл Бич. Надо будет попросить кого-нибудь из Голубого Муравья. У них есть специалисты, работа которых состоит как раз в том, чтобы находить что-нибудь.

Он погасил свет в ванне и стоял возле кровати раздеваясь. Отельный номер был перегружен мебелью. Отдельно следовало отметить портновский манекен, который был обтянут загорело-коричневым материалом, таким же как кресло. Сначала он собирался поместить брюки в специальный пресс, затем передумал. Завтра следовало пойти в магазин. Марка называется Хакетт. Это Банана Репаблик, только классом повыше, и с претенциозностью, которую он не мог понять. Он уже устроился в кровати, когда зазвонил Нео, маскируясь под старинный механический телефонный звонок. Это был Слейт.

– Телефон завтра оставь в комнате, – сказал он, – Включи его и поставь на зарядку. – Слейт похоже был раздражен.

– Ты как там Оливер?

– Фирма, которая производила эти телефоны, накрылась медным тазом, – сказал Слейт. – Так что мне надо будет его завтра перепрограммировать. – Он отключился.

– И тебе спокойной ночи, – сказал Милгрим, глядя на Нео в своей руке. Он положил его на прикроватный столик, забрался в постель и натянул одеяло до самого подбородка. Свет был погашен. Зачем-то провел языком по внутренней поверхности зубов. В номере было слишком тепло, и в нем зачем-то стоял портновский манекен.

Милгрим слышал, или даже возможно чувтсвовал фоновую частоту, которую генерировал Лондон. Разнообразный белый шум.

Гребанный урод

Она открывала входную дверь кабинета самостоятельно. Утонченно-полосатый Роберт отсутствовал, поэтому на помощь ей не пришел.

Она сразу поняла почему, как только увидела армейские сапоги Хайди Хайд, которая когда-то была барабанщиком Хэфью. Как раз в ее разнокалиберном багаже погибал Роберт. Обнаружился он возле лифтового грота, сразу за витриной, где проживал волшебный хорек Инчмэйла. Выглядел Роберт откровенно испуганным. Хайди рядом с ним. Причем роста она была такого же как и он, и в плечах ничуть не уже. Ее великолепный, жестко-хищный профиль нельзя было спутать ни с чьим, равно как и ее остервенелость.

– Вы что, ее ждали? – Холлис тихонько спросила юношу в черепаховых очках, за стойкой.

– Нет, – ответил он так же тихо, передавая ей ключ от ее комнаты. – Господин Инчмэйл позвонил нам за минуту до ее прихода, чтобы предупредить. – Глаза юноши за коричневой оправой были широко распахнуты. В выражении его обычно игрушечного лица, а – ля «человек-отель» в этот момент было что-то от выражения человека выжившего в торнадо.

– Все будет нормально, – заверила его Холлис.

– Что за долбанная херня? – громко провозгласила Хайди.

– Он тебя не понимает, – сказала Холлис направляясь к ним, кивнув Роберту и стараясь улыбнуться ему.

– Мисс Генри. – Роберт выглядел бледно.

– Не надо нажимать кнопку больше одного раза, – сказала Холлис Хайди. – Он все равно будет ехать долго, он так устроен.

– Бля, – голос Хайди раздался как будь-то из пропасти разочарования, заставив Роберта вздрогнуть. Волосы ее были окрашены в готский черный цвет, это означало что Хайди на тропе войны. Холлис догадалась что покрасила она их сама.

– Я не знала что ты приедешь, – сказал Холлис.

– Я тоже не знала, – ответила Хайди мрачно, и добавила, – Это все гребанный урод.

В этот момент Холлис поняла что неправдоподобный Голливудский брак Хайди развалился. Подопечные Хайди потеряли свои имена по завершении проекта, чтобы с этого момента стать просто людьми без определенного рода занятий.

– Не очень радостное известие, – сказала Холлис.

– Это пирамида, – ответила Хайди, когда приехал лифт. – Это что за хрень?

– Это лифт. – Холлис распахнула сочленения дверей, приглашая Хайди внутрь.

– Поезжайте пожалуйста, – это объявился Роберт. – Я принесу ваши сумки.

– Полезай в хренов лифт, – скомандовала Хайди. – Быстро.

Она с совершенно нескрываемой яростью задвинула его в лифт. Холлис кое-как затерлась вслед за ним, подняв латунные крепления скамьи из красного дерева, чтобы освободить место.

Верхняя одежда Хайди распространяла вокруг сладковатый запах суеты аэропорта и старой кожи. На ней была надета куртка, которую Холлис помнила ее по их гастрольным поездкам. Когда-то она была черной, а теперь напоминала цветом грязный пергамент.

Роберт нажал кнопку. Лифт поехал вверх с натужным гулом перегруженного механизма.

– Долбанная хрень собирается нас убить, – сообщила Хайди так, будь-то эта мысль не вполне ей нравилась.

– Где номер Хайди? – спросила Холлис Роберта.

– Следующий за вашим.

– Хорошо, – ответила Холлис с несколько большим, нежели она в этот момент ощущала, энтузиазмом. Это должен был быть номер с жезлонгом из желтого шелка. Она никогда такого не понимала. Тему своего собственного номера она тоже не вполне понимала, но хоть как-то ощущала. Номер же с желтым жезлонгом навевал что-то шпионское, печальное, некий чисто Британский стиль с нездоровым запахом политического скандала. И рефлексотерапии.

Холлис открыла ворота лифта, когда они в конце концов поднялись до нужного этажа. Затем она придерживала противопожарные двери для Хайди и тяжелонагруженного Роберта. Хайди похоже кипела все время, пока они шли через маленькие зеленые холлы без окон. Язык ее тела вещал о полной и безоговорочной неудовлетворенности. Ключ от комнаты Хайди Роберт всю дорогу неловко зажимал между пальцев, чтобы он не выпал. Холлис забрала у него ключ, вытянув его за зеленые пряди декоративной кисточки.

– Твой номер прямо рядом с моим, – сказала она Хайди, открывая дверь. Она пропустила Хайди внутрь думая о быках в китайской посудной лавке и тихо сказала Роберту – Просто поставь все здесь. Остальное я сама. – Она сняла с не го две невероятно тяжелых картонных футляра, размер любого из них был достаточен чтобы положить внутрь человеческую голову. Роберт немедленно начал снимать с себя разнообразный багаж Хайди. Холлис вручила ему пятифунтовую банкноту.

– Спасибо Мисс Генри.

– Спасибо тебе Роберт. – Она закрыла дверь перед его просветлевшим лицом.

– Что это за херня? – четко отделяя слова в фразе вопросила Хайди.

– Твоя комната, – ответила Холлис, пытаясь расставить сумки и коробки вдоль стены. – Это частный клуб. Инчмэйл является его членом.

– Что это за клуб? Вот это что такое? – Хайди показывала на большую раму шелкового экрана, которую сама Холлис сочла чрезвычайно экстравагантной деталью декора.

– Я думаю это Уорхол. – Интересно, Уорхол рисовал когда-нибудь скандал Профумо подумала Холлис.

– Твою мать! Я должна была предположить нечто такое. Это в его стиле. Где он сам?

– Не здесь, – произнесла Холлис. – Он арендует дом в Хэмпстеде, для Анджелины и ребенка, они должны приехать из Аргентины.

Хайди взвесила в руке широкий хрустальный графин, извлекла из него пробку и принюхалась.

– Виски.

– Чистый джин, – сообщила Холлис, – без воды.

Хайди плеснула в стакан для хайболла на три пальца Кабинетного Скотча, выпила залпом, передернулась, поставила графин на место и хлопнула хрустальную пробку обратно в горлышко с угрожающе хрустящим щелчком. У нее был жуткий талант в таких вот вещах. Она к примеру никогда в жизни не проигрывала в дартс, но и никогда не играла в дартс просто бросая их как делали все остальные.

– Ты хочешь обо всем этом поговорить? – спросила Холлис.

Хайди выбралась из своей кожаной куртки, бросив ее рядом, затем стянула с себя черную футболку, оставшись в оливкового цвета лифчике, которые был похож на элемент военной формы больше, чем любой другой лифчик, из всех, что Холлис доводилось когда-либо видеть.

– Симпатичный лифчик.

– Израильский, – сказала Хайди. Она посмотрела вокруг, на содержимое комнаты.

– Господи Боже, – сказала она. – Обои как штаны Хендрикса.

– Я думаю это атлас. – На обоях были вертикальные зеленые полосы, бордовые, бежевые и черные.

– Я так и сказала, мать его, – произнесла Хайди. Затем поправила на себе Израильский армейский лифчик и села в жезлонг из желтого шелка.

– Зачем мы бросили курить?

– Потому что нам нелья было курить.

Хайди кромко вздохнула.

– Он в тюрьме. Гребанный урод. Залог вносить нельзя. Он сделал что-то с чужими деньгами.

– Я думала что продюсеры именно этим и занимаются.

– Они же не так этим занимаются.

– У тебя самой тоже проблемы?

– Ты шутишь? Мой брачный контракт толще чем гребанный урод в полный рост. Это его проблема. Мне просто надо было убраться нахер из Доджа.

– Я никогда не понимала зачем ты за него вышла.

– Это был эксперимент. А что насчет тебя? Чем ты здесь занимаешься?

– Работаю на Хюберта Бигенда, – сказала Холлис, давая понять насколько ей не нравится произносить это.

Глаза Хайди широко раскрылись. – Твою мать! На эту задницу? Ты же терпеть его не могла. Он же противен тебе до изнеможения. Почему?

– Похоже мне нужны деньги.

– Сколько ты потеряла?

– Около половины.

Хайди кивнула.

– Так же как и все остальные. Если только ты не доверил какому-нибудь долбанному уроду инвестировать от твоего имени.

– Ты не доверила?

– Ты шутишь? Церковь отдельно, государство, мать его отдельно. Всегда. Мне никогда не казалось что у него есть какие-то такие финансовые таланты. Не знаю с какого бодуна другие люди так думали. Знаешь что?

– Что?

– Тот, кого ты искал всю жизнь, никогда при встрече не скажет тебе что он именно тот, кого ты искал всю свою жизнь мать его! Те, кого кинул какой-нибудь мудак, почему-то этого не знают.

– У меня есть виски.

– Побудь моим гостем, – сказала Хайди. Потом улыбнулась. – Охренеть как я рада встрече с тобой! А потом она заплакала.

Eigenblich

Милгрим проснулся, помедитировал, принял душ, побрился, почистил зубы, оделся, подключил Нео к зарядному устройству убедившись что он включен. Вилка-адаптер для подключения электроприборов в Британскую сеть размером была больше, чем собственно зарядное устройство. Милгрим вышел из номера стараясь не смотреть на портновский манекен.

Спускаясь в бесшумном японском лифте на три этажа вниз он думал что поищет Холлис Генри в Гугле на макбуке, стоящем в лобби, но тот был уже занят.

В лобби, он чувствовал себя не вполне уютно. Ему казалось что он может выглядеть так, будь то собирается украсть что-нибудь, хотя не смотря на его помятую в полете одежду, он был уверен что не собирается. И на самом деле и не может, думал он, ступая на освещенную утренним солнцем Монмут Стрит. Нет необходимости. Во внутреннем кармане его куртки лежал конверт для документов, с тремястами британскими фунтами и он совершенно не представлял себе что мог бы их сегодня на что-нибудь потратить. Абсолютно новая ситуация для человека с его прошлым.

Наркотические зависимости вначале похожи на магических животных, карманных монстров, думал он поворачивая направо, по направлению к Севен Дайалс, на которой стоял обелиск с таким же именем. Они демонстрируют тебе экстраординарные трюки, показывают забавные вещи, которых ты больше нигде и никогда не увидишь. А потом включается какая-то тяжелая алхимия, которая уже принимает за тебя решения. А заканчивается все тем, что все, даже жизненно-важные решения за тебя принимают эти карманные монстры. И как говорил его лечащий врач в Базеле, интеллект их не дотягивает даже до интеллекта золотоых рыбок.

Он пошел в Каффе Неро, похожее на Старбакс, только вкуснее, которое сейчас было переполнено. Он заказал латте и круассан, которые привозили замороженными из Франции, а здесь выпекали. Его это не напрягало. Он увидел что женщина в костюме в тонкую полоску покинула маленький круглый столик и тут же занял его. Сквозь маленькую карусель снаружи было видно молодых парикмахеров, приступающих к работе в салоне Видал Сассун.

Поедая круассан он размышлял отчего Бигенд так заинтересовался дизайнерскими военными штанами. Он считал что хорошо умеет слушать, так чтобы люди не поняли этого, но мотивы и побуждения Бигенда ускользали от его внимания. Они могли быть просто агрессивно несовпадающими.

Армейские контракты, согласно теории Бигенда, служили доказательством упадка, по меньшей мере для Америки. Они были ее частью, и возможно даже ее ядром. Свидетельствующим об упадке. Бигенд похоже сконцентрировался на одной области военных поставок, той, в которой как казалось Милгриму, стратегические навыки Голубого Муравья были наиболее применимы. Голубой Муравей вообще изучал все, до чего мог дотянуться. И делал это очень быстро, в том числе быстро разобрался он и в том, что касалось разработки, производства и поставок военной одежды. Как свидетельствовал последний опыт Милгрима, бизнес этот был весьма оживленным.

По этой причине Милгрим сейчас и совершал свое путешествие. Для этого он и побывал в Миртл Бич.

Французская девушка в клетчатой юбке, на вчерашней встрече показывала презентацию, которую Милгрим счел весьма интересной. В ней в частности она отметила то, что армии, формируемые из добровольцев, по большей части состоят из молодых мужчин. Которые в противном случае могли бы к примеру увлекаться катанием на скейтах. Ну или как вариант одеваться в одежду, разработанную для катания на скейте. И в последние пятнадцать лет или около того, в деталях мужской верхней одежды по большей части, можно было наблюдать серьезное влияние подходов, используемых при разработке военной одежды, нежели каких-либо других. В основе всей современной мужской уличной одежды сейчас использовались решения, разработанные для военной одежды в середине прошлого века, по большей части Американские решения. Рабочая одежда, большая часть которой так же была разработана в Америке, так же эволюционировала на основе идей, заложенных в производстве военной одежды. Кроме того, и в военной и в рабочей одежде сейчас можно было найти элементы изделий для занятий спортом.

Хотя, как сказала французская девушка, в настоящий момент происходит обратная трансформация. Военным нужна форма, которая будет привлекать тех, кого они хотят рекрутировать. Каждое американское армейское формирование, показала девушка на одном из слайдов, обзавелось собственным камуфляжным рисунком. А корпус морской пехоты, сказала она, даже оформил патенты на свои (Милгрим кстати посчитал их слишком уж пестрыми).

В Штатах кстати существовал закон, запрещающий производить форму для Американской армии за границей.

И это как раз была та точка входа, на которую расчитывал Бигенд, насколько удалось понять Милгриму. Производить в Америке можно было и то, что не было разработано в Америке. Производители одежды, спортивных товаров и производители, специализирующиеся на униформе, конкурировали за контракты на поставку одежды для армии США, но одежда эта была разработана как раз армией США. Сейчас, продолжала рассказывать девушка, которой временами не хватало дыхания, и она становилась похожей на маленькое запыхавшееся животное на лесной поляне, армейским специалистам уже явно не хватает ни инструментов ни навыков чтобы разрабатывать модели, соответствующие современным требованиям. К тому же они обнаружили что разработав в середине века огромное количество мужественных вещей, в настоящий момент уже конкурируют с ними же, только переизданными уже как уличная одежда. Им нужна помощь и они даже знают об этом, сказала французская девушка, а ее завершающие щелчки мыши вызвали на экран шквал соответствующих изображений.

Он отхлебнул свой латтэ глядя наружу, рассматривая проходящих мимо людей, пытаясь обнаружить в деталях одежды утренних пешеходов, доказательства тезисов, озвученных французской девушкой. Если предполагать это неким всеобъемлющим подтекстом, то можно рассмотреть все, что угодно.

– Извините. Вы не против, если я присяду за ваш столик?

Милгрим поднял взгляд на улыбающуюся американку китайского происхождения. Она была в черном спортивном свитере, поверх которого висел золотой крестик на золотой же цепочке. В волосах он заметил одну белую пластиковую заколку. Недремлющий модуль, наркоманской, уличной настороженности, вшитой в самую сердцевину Милгрима громко оповестил что перед ним полиция.

Милгрим моргнул. – Конечно, пожалуйста. – Он почувствовал что бедренные мышцы задергались напрягаясь на изготовке к стремительному броску на выход. Неисправность в модуле, подумал он. Синдром внезапной отмены. Воспоминание: Со временем, в лимбическом мозге образуются каналы, как колесная колея от повозок Канестога, которая набивалась в песчаннике глубиной по щиколотку.

Она положила свою белую похожую на сак из искусственной кожи сумочку на стол. Рядом поставила голубой, закрытый сверху пластиковой крышкой стаканчик Каффе Неро. Выдвинула стул, стоящий напротив Милгрима и села. Улыбнулась.

На черном свитере, белая вышивка, изображающая полумесяц и пальмовую ветвь с флага штата Южная Каролина выглядела крупнее чем любой поло пони Ральфа Лорена. Придавленный Милгримом мозговой модуль немедленно извлек на поверхность аппарат упреждающего дистанционного обнаружения полицейских.

Врач Милгрима как-то сказал что паранойя – это избыток информации. Он ощутил это сейчас в полной мере, когда женщина углубившись на какое-то время в свою сумочку, извлекла из нее матово-серебристый телефон, открыла его и нахмурилась.

– Сообщения, – сказала она.

Милгрим смотрел прямо в бесконечно глубокий черный зрачок камеры ее телефона.

– Ого, – сказала она, – Мне нужно срочно идти. Но все равно спасибо!

Она взяла сумочку подмышку и вышла на Север Диалс.

Ее кофе остался стоять на столе.

Милгрим взял ее стаканчик в руку. Пусто. На белой крышке нечеткий след темной помады, которой совершенно точно не было у нее на губах.

В окно он видел как она прошла мимо переполненного мусорного контейнера из которого скорее всего и взяла этот стаканчик. Быстро пересекла перекресток по направлению к Сассун и скрылась за углом.

Он встал, расправил свою куртку и вышел наружу не оглядываясь. Вернулся на Монмут Стрит, двигаясь по направлению к своему отелю. Дойдя до него он пересек по диагонали Монмут Стрит, двигаясь в нарочито прогулочном темпе и нырнул в кирпичный туннель, который вел на Нилс Ярд, который представлял собой современный мини Диснейленд. Он пробрался через него очень быстро, так, что люди оглядывались на него, и вышел на следующую улицу Шортс Гарден.

Двигался он теперь целенаправленно, но не привлекая внимания.

Удар биохимии стресса разбудил зависимость, которую он и без того все время осознавал. И теперь идея принять что-нибудь сдвигающее границы казалась ему вполне своевременной. Это была какая-то новая часть его сущности и он был удивлен так, будь-то обнаружил фашистский танк, в окопе, на своем заднем дворе. Он вроде бы уже порос травкой и одуванчиками и вдруг ты слышишь что двигатель его работает на холостом ходу.

Не сегодня, сказал он нацистам, окопавшимся в его танке, направляясь к станции метро Ковент Гарден через энциклопедическую антологию обувных магазинов для молодежи, в витринах которых красовались весенние гроздья кроссовок, разноцветных как конфетное драже.

Жаль, сказала другая его часть, жаль.

Ощущая все большее желание расслабиться, он заметил что обычная толпа нищих и попрошаек, тусующихся на тротуаре перед станцией, при его приближении рассосалась. Они что-то увидели. Он вновь почувствовал себя таким же как они.

Он видел Ковент Гарден как будь-то бы с большой высоты, толпа на Лонг Акре разбегалась от него в стороны, напоминая частички железных опилок отталкиваемые магнитом.

Следуя рекомендации своего автопилота, ступил на лестницу. Он спустился вниз ни разу не оглянувшись назад, представляя себя звеном в спиральной человеческой цепочке.

Затем он сел в первый же поезд до Лейчестер Сквер, самый короткий переезд во всей системе. Затем вернулся назад, не поднимаясь на поверхность, уже будучи уверенным что его никто не преследует. Он умел определять слежку, но здесь везде были камеры, заключенные в туманные акриловые сферы, похожие на поддельные флаконы для духов Кураж. Камеры в Лондоне были буквально повсюду. Поэтому он постарался не думать о них вовсе. Он вспомнил как Бигенд назвал их симптомом автоимунного заболевания механизма защиты государственности, как прием стероидов перерастает в нечто хроническое и активно-деструктивное, так недремлющие глаза подрывают здоровое функционирование того, что они якобы защищают.

Кто-нибудь сможет защитить его теперь?

Он еще раз выполнил действия, направленные на выявление слежки. Проделывая это, он в любой момент был готов вернуться на станцию. Представляя как он поднимается в мертвом воздухе лифта, где мертвый голос повторяет свои рекомендации держать на готове билет или проездной.

Затем он успокоился.

И решил начать день сначала, как и планировал. Пойти в Хакетт на Кинг Стрит и купить брюки и рубашку.

Нехорошо, сказал другой голос внутри его, заставив его плечи сузиться, а кости и сухожилия напрячся с почти слышимым звуком.

Нехорошо.