Текст книги "Долг чести"
Автор книги: Том Клэнси
Жанр:
Политические детективы
сообщить о нарушении
Текущая страница: 26 (всего у книги 81 страниц)
– В то время я не понял, что он имел в виду. Короче говоря, – Дарлинг поднял руки над головой и потянулся, – когда тем летом случилась та катастрофа, мы с Бобом кое-что обсудили в Кемп-Дэвиде. Он рекомендовал тебя на эту должность. Ты удивлён? – спросил президент с лукавой улыбкой,
– Да, очень, – тихо признался Райан. Арни ван Дамм не обмолвился об этом ни словом. Интересно почему? – подумал Джек.
– Боб сказал, что на тебя можно положиться в критической обстановке, что ты хладнокровный сукин сын. Он также добавил, что в остальное время ты самодовольный и упрямый ублюдок. Да, Бобу Фаулеру в этом не откажешь, он превосходно разбирается в людях. – Дарлинг замолчал, давая Райану возможность оценить сказанное. – Ты способен найти выход даже в ситуации, которая кажется безвыходной, Джек. Сделай мне одолжение – себе тоже – и запомни, что сегодня ты зашёл без моего разрешения слишком далеко. Есть какие-то пределы для инициативы, понимаешь? У тебя ведь опять произошла стычка с Бретом?
– Да, сэр. – Джек кивнул подобно школьнику. – Совсем небольшая.
– Старайся не давить на него слишком уж сильно. Он мой государственный секретарь.
– Понимаю, сэр.
– Ты готов к поездке в Москву?
– Кэти ожидает её с таким удовольствием, – ответил Райан, довольный, что президент сменил тему, и с удовлетворением отмечая, как умело тот провёл такой непростой разговор.
– Буду рад новой встрече. Твоя жена очень нравится Энн. Что-нибудь ещё?
– Пока все.
– Ну что ж, Джек, спасибо за правильные действия, – произнёс Дарлинг, стремясь закончить разговор на примирительной ноте.
Райан вышел из Овального кабинета через восточную дверь, миновал комнату Рузвельта (Тедди Рузвельта) и направился к своему кабинету. По пути он заметил, что Эд Келти снова приехал и работает у себя за столом. Интересно, когда произойдёт вот это, подумал Райан и вспомнил, что президент, пусть и довольный событиями сегодняшнего дня, все ещё будет вынужден заняться этим скандалом. Ещё один дамоклов меч, сказал себе он. Райан понимал, что на этот раз подошёл к самой границе дозволенного, а его задача заключается в том, чтобы облегчать деятельность президента, но не затруднять её. Главе государства приходится заниматься не только международными проблемами, иногда внутренняя политика затрагивает столь чувствительные вопросы, что ему хочется отложить их решение на годы, какими бы насущными они ни являлись.
Неужели Фаулер говорил обо мне? Проклятье.
* * *
Они знали, что сейчас самое безопасное время для выполнения задания. Гото выступал по телевидению со своей первой речью в качестве премьер-министра, и, каким бы ни было её содержание, можно не сомневаться, что сегодня вечером он не приедет к своей юной любовнице. Может быть, успешно выполненное задание станет интересным и полезным контрапунктом по отношению к выступлению нового главы правительства, чем-то вроде ответа со стороны Америки. Такая мысль нравилась обоим оперативникам.
Джон Кларк и Динг Чавез в назначенный час обходили квартал, глядя через полную людей улицу на ничем не примечательное здание. Все они похожи одно на другое, подумал Джон. Может быть, кому-то и придёт в голову, что кричащий фасад или башня в деловом квартале явится более удобной маскировкой, а может, и нет. Скорее всего, это вызвано отсутствием интереса. Из подъезда вышел мужчина. Левой рукой он снял тёмные очки, и этой же рукой дважды провёл по затылку, приглаживая волосы, затем пошёл прочь. Номури знал, где находится здание, в котором живёт Ким Нортон, но до сих пор от него не требовалось выяснять расположение её комнаты. Выходить на неё так близко было рискованно, но поступил приказ пойти на риск, и теперь, подав условный сигнал, он направился к тому месту, где оставил свою машину. Через десять секунд Номури исчез в толпе, словно растворился в массе людей на тротуаре. Для него это просто – он ничем не отличается от окружающих. Дингу тоже несложно. С его худощавым телосложением, чёрными блестящими волосами и смуглым лицом он на расстоянии почти сливается с толпой. Да и стрижка, на которой настоял Кларк, тоже помогала. Сзади он казался просто ещё одним прохожим, идущим по тротуару. Это может оказаться полезным, подумал Кларк, чувствуя себя ещё более заметным, особенно в такой момент.
– За дело, – выдохнул Динг, и оба оперативника перешли на другую сторону улицы, стараясь не привлекать к себе внимания.
Кларк был одет как бизнесмен, но он редко чувствовал себя таким голым. Ни у него, ни у Динга не было с собой никакого оружия, даже перочинного ножа. И хотя они отлично владели приёмами рукопашного боя, оба были слишком опытными, чтобы не предпочитать оружие в случае столкновения – всегда лучше удерживать противника на расстоянии.
Им повезло.. В крошечном вестибюле здания не было никого, так что их появление оказалось незамеченным. Оперативники поднялись по лестнице на второй этаж, затем прошли по коридору до самого конца, дверь, ведущая в комнату Нортон, должна оказаться слева. Номури хорошо справился со своим заданием. В тускло освещённом коридоре было пусто. Кларк быстро шёл впереди. Замок оказался простым. Динг стоял настороже. Кларк достал отмычку, сумел сразу открыть замок и распахнул дверь. Они вошли в комнату и лишь затем поняли, что операция провалилась.
Кимберли Нортон была мертва. Она лежала на коврике – футоне, – её шёлковое дорогое кимоно собралось складками чуть ниже колен, обнажая ноги. Тело уже окрашивала трупная бледность. Кровь под воздействием силы тяжести скапливалась внизу. Скоро верхняя часть тела станет пепельно-серой, а нижняя – темно-бордовой. Какая жестокая штука смерть, подумал Кларк. Мало того что она похитила у девушки жизнь, она похитила у неё и красоту. Кимберли Нортон прежде была красива – но разве не в этом и заключается причина её смерти? Джон сравнил лицо трупа с фотографией, и у него мелькнула мысль, что девушка чем-то напоминает его младшую дочь Пэтси. Он передал фотографию Дингу. Интересно, заметит ли молодой парень это мимолётное сходство?
– Это она.
– Да, Джон, – хрипло прошептал Чавез. – Она. – Короткое молчание. – Проклятье, – тихо выругался он, закончив осмотр трупа. Его лицо исказила гримаса ярости. Значит, Динг тоже обратил на это внимание, понял Кларк.
– Фотоаппарат у тебя с собой?
– Да. – Динг достал из кармана брюк миниатюрную камеру.
– Собираешься исполнять обязанности полицейского?
– Конечно.
Кларк наклонился, начал осматривать мёртвое тело и сразу понял, что вряд ли сумеет сделать это достаточно квалифицированно. Он не обладал опытом патологоанатома, хотя был давно знаком со смертью. Чтобы сделать правильные выводы, нужны профессиональные медицинские знания. Вот… едва заметная маленькая впадина у вены в верхней части ступни. Значит, увлекалась наркотиками? Если это так, то девушка относилась к наркотикам с большой осторожностью, подумал Джон, всегда стерилизовала иглу шприца и… он осмотрел комнату. Вот. Бутылка алкоголя, пластмассовый пакет с ватными тампонами и одноразовыми пластиковыми шприцами.
– Что-то я больше не вижу следов от уколов.
– Они не всегда бросаются в глаза, – заметил Чавез. Кларк вздохнул, развязал пояс кимоно и распахнул полы. Тело девушки под кимоно было обнажённым.
– Проклятье! – прошипел Чавез, заметив светлую жидкость на внутренней поверхности бёдер.
– В данном случае ты выбрал удивительно неподходящее слово, – прошептал в ответ Кларк. Он почувствовал, что впервые за много лет едва не теряет самообладание. – Начинай фотографировать.
Динг не ответил. Раз за разом сверкала вспышка и жужжала автоматическая перемотка плёнки. Он запечатлел все так, как это мог бы сделать профессиональный судебный фотограф. Кларк стал закрывать полами кимоно мертвенно-бледное тело, словно стараясь вернуть девушке достоинство, отнятое у неё смертью и людьми, лишившими её жизни.
– Минуту… посмотри на левую руку.
Кларк наклонился к левой руке. Один ноготь был сломан. Все остальные были аккуратно подстрижены и покрыты бесцветным лаком. Он осмотрел их. Под ногтями виднелось что-то.
– Может быть, она кого-нибудь поцарапала? – спросил Кларк.
– Посмотри, мистер К, нет ли на теле мест, где она могла поцарапать себя?
– Нет.
– Значит, когда это случилось, кто-то с ней был. Осмотри ещё раз её лодыжки, – настойчиво посоветовал Чавез.
На левой ступне, там, где остались следы укола, виднелись синяки, почти скрытые распространяющейся трупной бледностью.
Чавез сделал последний снимок. – Я так и думал, – заметил он.
– Объяснишь потом. А сейчас уходим. – Джон встал. Меньше чем через минуту они вышли через чёрный ход, миновали извилистый переулок и оказались на широкой улице. Здесь им предстояло ждать машину.
– Как раз вовремя, – произнёс Чавез, когда полицейский автомобиль остановился у дома номер восемнадцать. Прошло ещё несколько секунд, и подъехала машина со съёмочной телевизионной группой.
– Ты только посмотри, как здорово, а? Они произведут осмотр места происшествия и придут к логическому выводу… Так что ты хотел сказать, Динг?
– Все не так просто, мистер К. Это должно выглядеть как смерть от слишком большой дозы наркотиков, правда?
– Конечно. У тебя есть сомнения в этом?
– Когда вводишь себе слишком большую дозу героина, смерть наступает мгновенно. Раз – и до свиданья. Однажды мне довелось видеть, как парень сделал такое – давно, ещё в молодости, – так он даже не успел выдернуть иглу из вены, понимаешь? Сердце останавливается, лёгкие перестают дышать, наступает конец. И уж никак нельзя встать, положить на столик шприц и снова лечь, верно? Синяки на ноге. Кто-то всадил в неё иглу. Её убили, Джон. И, похоже, изнасиловали.
– Я осмотрел принадлежности. Все изготовлено в США. Они здорово подготовились. Полиция прекратит расследование, закроет дело, обвинит в смерти саму девушку и её семью. Одновременно это будет хорошим уроком для собственных граждан. – Кларк поднял голову и посмотрел на выезжающий из-за угла автомобиль. – А у тебя острый глаз, Динг.
– Спасибо, босс. – Чавез снова замолчал, чувствуя, что теперь, когда он бессилен что-то предпринять и может только думать о происшедшем, в нём опять начинает подниматься волна гнева. – Знаешь, мне очень хотелось бы встретиться лицом к лицу с тем, кто виновен в её смерти.
– Такой возможности у нас не будет. Почему бы не помечтать, а?
– Я знаю, но в своё время мне довелось быть ниндзей, помнишь? Можно было бы позабавиться, особенно если действовать голыми руками.
– Рискуешь переломать кости, причём очень часто собственные.
– Было бы приятно посмотреть ему в глаза, когда это произойдёт.
– Тогда поставь на винтовку хороший оптический прицел, – посоветовал Кларк.
– Да, пожалуй, – согласился Чавез. – Слушай, мистер К., что это за человек, который может получить наслаждение от такого?
– Психически ненормальный ублюдок, Доминго. Когда-то мне доводилось встречаться с подобными мерзавцами.
Машина остановилась перед ними. Прежде чем сесть в неё, чёрные глаза Чавеза глянули прямо в глаза Кларка.
– Может быть, мне всё-таки удастся встретиться с ним лицом к лицу, Джон. Иногда судьба – рок – выкидывает любопытные штуки. Очень забавные.
– Где она? – спросил Номури, сидевший за рулём.
– Поехали, – сказал ему Кларк.
– Вы бы только послушали. Гото, – заметил Чёт, отъезжая от тротуара и пытаясь понять, что же случилось.
* * *
– Девушка мертва, – сообщил Райан президенту меньше чем через два часа, ровно в час дня по вашингтонскому времени.
– Она умерла своей смертью? – спросил Дарлинг.
– Чрезмерная доза наркотика, введённая, по-видимому, кем-то. Сделаны фотографии. Должны прибыть сюда через тридцать шесть часов. Наши парни едва успели уехать с места происшествия, как появилась японская полиция.
– Одну минуту, Джек, не так быстро. Ты утверждаешь, что её убили?
– Таково мнение наших оперативников, господин президент.
– Они достаточно подготовлены, чтобы сделать такой вывод?
Райан опустился в кресло и решил объяснить чуть подробнее.
– Да, сэр, старший из наших агентов кое-что понимает в этом деле.
– Весьма обтекаемая формулировка, – сухо заметил президент. – Мне не следует знать какие-то детали, как ты считаешь?
– В данный момент не вижу причин для этого, сэр.
– Дело рук Гото?
– Скорее одного из его людей. Вообще-то все станет ясно после того, как мы получим заключение японской полиции. Если в нём будет что-то, расходящееся с нашей информацией, тогда станет ясно, что дело сфабриковано. Не так уж много людей, обладающих достаточным влиянием, чтобы отдать приказ о подтасовке данных полицейского расследования. – Райан помолчал, потом заговорил снова: – Сэр, у меня есть информация, полученная от ещё одного независимого источника относительно репутации этого человека. – Он повторил все, что узнал от Крис Хантер.
– Ты говоришь, что, по твоему мнению, он приказал убить молодую девушку и заставил свою полицию закрыть дело? И знаешь, что ему нравятся подобные извращения? – Лицо Дарлинга покрылось краской гнева. – И настаиваешь, чтобы я протянул ему оливковую ветвь? Что случилось с тобой, черт побери?
Джек сделал глубокий вдох.
– Согласен, господин президент, я заслужил ваш упрёк. Но вопрос стоит сейчас так: как нам поступить?
Выражение на лице Дарлинга смягчилось.
– Извини, Джек, ты не заслужил этого.
– По правде говоря, заслужил, господин президент. Я мог бы отдать приказ Мэри-Пэт вывезти её домой гораздо раньше, но не сделал этого… – с грустью заметил Райан. – Я не ожидал, что события будут разворачиваться с такой быстротой.
– Такое случается со всеми, Джек. Итак, что делать сейчас?
– Мы не можем обратиться к советнику по юридическим вопросам в нашем посольстве, потому что ещё «не знаем» о случившемся. Думаю, однако, что следует предупредить ФБР о необходимости проверки обстоятельств её смерти, после того как получим официальное уведомление. Я могу позвонить Дэну Мюррею.
– Это правая рука Шоу, занимающийся решением особо важных проблем?
Райан кивнул.
– Да, мы с Дэном давно знаем друг друга. А вот что касается политических аспектов, то я не уверен. Только что прибыла телевизионная запись первого выступления Гото в качестве премьер-министра. Мне хотелось, чтобы вы знали, с кем имеете дело, прежде чем начнёте её читать.
– Скажи мне, Джек, сколько, по твоему мнению, таких подонков стоит во главе разных государств?
– Вы знаете это лучше меня, сэр. – Райан на мгновение задумался. – Вообще-то нельзя считать, что это так уж плохо. Они слабые, господин президент. И трусливые. Если уж у вас есть враги, пусть у этих врагов будет побольше уязвимых мест.
Но ведь Гото может приехать к нам с государственным визитом, подумал Дарлинг. Нам придётся разместить его в Блэйр-хаус, напротив Белого дома, дать банкет в его честь, мы выйдем в Восточный зал, будем произносить трогательные речи, .поднимать бокалы за здоровье друг друга и пожимать руки, словно близкие друзья. Черт бы его побрал! Дарлинг открыл папку с речью Гото и пробежал глазами первую страницу.
– Ну и сукин же сын! «Америка должна понять», представляешь?
– Гнев, господин президент, не лучший советчик в решении проблем.
– Да, ты прав, – согласился Дарлинг. Он помолчал, и затем на его лице появилась лукавая улыбка. – Насколько я помню, горячность относится и к числу твоих недостатков, верно?
Райан кивнул.
– Да, сэр, меня не раз упрекали в этом.
– Ну что ж, после возвращения из Москвы нам придётся заняться двумя крупными вопросами.
– Тремя, сэр. Нужно будет принять решение относительно Индии и Шри-Ланки. – По выражению лица Дарлинга Джек понял, что президент позволил себе забыть об этом.
Впрочем, Дарлинг задвинул в дальний угол своей памяти ещё одну проблему.
* * *
– Сколько времени мне придётся ждать? – бросила мисс Линдерс.
Мюррей видел на её лице отпечаток страданий ещё более отчётливо, чем они слышались в словах женщины. Но как ему объяснить это? Уже став жертвой преступления, ей пришлось покинуть убежище, в котором она скрывалась столько времени, и открыть душу множеству незнакомцев. Подобная процедура болезненна для всякого, но для неё в особенности. Мюррей был искусным и опытным следователем, умел допрашивать людей. Он знал, как утешить человека, как ободрить его, как выудить нужную информацию. Он был первым сотрудником ФБР, который выслушал её рассказ, полный кричащей боли, и в результате превратился в одного из знатоков морального состояния пострадавшей в не меньшей степени, чем доктор Гоулден. Затем мисс Линдерс допрашивала ещё пара агентов ФБР, мужчина и женщина, специализирующиеся на расследовании подобных преступлений. После этого ею занялись два разных психиатра, беседы которых по необходимости были не слишком дружескими, поскольку от них требовалось, во-первых, установить окончательную правду и, во-вторых, дать понять мисс Линдерс, с какой враждебностью ей придётся столкнуться в дальнейшем. В процессе всего этого, понял Мюррей, Барбара Линдерс перенесла ещё более мучительные страдания, чем раньше. Ей пришлось заставить себя рассказать всю правду сначала доктору Гоулден, затем сделать то же самое для Мюррея, далее ещё и ещё. А теперь ей предстояло столкнуться с самым трудным испытанием, поскольку некоторые члены юридического комитета Конгресса были союзниками Эда Келти и потому пожелают отнестись к свидетелю с максимальной жёсткостью, чтобы завоевать расположение вице-президента или продемонстрировать свой профессионализм и беспристрастие как юристов. Барбара знала это. Мюррей сам провёл её через предстоящее испытание, сам задавал ей вопросы, иногда жестокие и неожиданные, причём всегда им предшествовало мягкое объяснение вроде такого: «Вас могут спросит также вот о чём…».
Все это оказало воздействие на неё, и тяжёлое воздействие. Барбара – теперь они стали слишком близкими знакомыми, чтобы он продолжал думать о ней как о мисс Линдерс, – продемонстрировала незаурядное мужество, какое только можно ожидать от жертвы подобного преступления, и даже больше. Однако мужество не появляется само по себе. Оно похоже на счёт в банке. С него можно снять всего лишь определённое количество денег, а затем придётся остановиться, до тех пор пока на депозит не поступят новые средства. Однако лишь ожидание того неизвестного ей дня, когда её вызовут в Конгресс, когда ей придётся занять место в зале заседаний и сделать вступительное заявление перед телевизионными камерами, ощущение, что ей придётся обнажить свою душу перед всем миром, – все это походило на то, что ночь за ночью в банк приходит грабитель и похищает часть запаса её внутренней решимости, накопленной с таким трудом.
Но и для Мюррея всё это было непросто. Он провёл следствие, собрал материалы для судебного дела, подготовил прокурора, но среди тех, кто принимали участие во всём этом, он был ближе всех к Барбаре. Это ему предстояло убедить её, продемонстрировать этой женщине, что мужчины не похожи на Эда Келти, что и для мужчин подобный поступок является столь же отталкивающим, как и для женщин. Он был для Барбары защитником справедливости. Разоблачение и последующее наказание преступника стало теперь целью его жизни в ещё большей степени, чем для неё.
– Барбара, ты должна держаться, крошка. Мы накроем этого мерзавца, но не сможем добиться желаемого результата, если только не… – Он продолжал говорить, произнося правильные слова, стараясь вкладывать в них убеждение, которого не испытывал. С каких это пор политика начала влиять на уголовное право? Закон нарушен. У них подготовлены свидетели, есть вещественные доказательства, но теперь их заставляют ждать, а это причиняет не меньший вред истцу, чем жёсткий допрос любого адвоката, защищающего ответчика.
– Но время уходит!
– Ещё две недели, может быть, три, и мы возьмёмся за дело, Барбара.
– Послушай, Дэн, я ведь понимаю, что-то происходит, верно? Ты не считаешь меня такой уж дурой, а? Теперь он перестал выступать с речами, открывать новые мосты и тому подобное. Кто-то предупредил его, и сейчас он готовится к защите, правда?
– Мне кажется, Барбара, что президент намеренно держит его рядом с собой, для того чтобы, когда дело начнётся, он не смог опереться на свою популярность в качестве средства защиты. Президент на нашей стороне, Барбара. Я лично проинформировал его о ходе расследования, и он сказал: «Преступник есть преступник, кем бы он ни был» – и я передаю тебе его точные слова.
Она посмотрела на него влажными глазами. В них отражалось отчаяние.
– Я не выдержу, Дэн.
– Нет, Барбара, выдержишь, – солгал он. – Ты сильная, умная и смелая женщина. Ты просто обязана пройти через это испытание. Это он не выдержит, а не ты. – Дэниел Е. Мюррей, заместитель помощника директора ФБР, протянул руку через стол. Барбара Линдерс сжала её своими пальцами, словно ребёнок руку отца, заставляя себя верить ему, полагаться на него, и Дэна охватило чувство стыда, потому что ей приходится платить такую цену из-за того, что президент Соединённых Штатов вынужден подчинить уголовное расследование политическим требованиям. Возможно, это имеет смысл в глобальном масштабе, однако для полицейского глобальные масштабы ограничиваются обычно одним преступлением и одной жертвой.