Текст книги "Долг чести"

Автор книги: Том Клэнси

сообщить о нарушении

Текущая страница: 25 (всего у книги 81 страниц)

– Идём на риск, верно? – спросил Джон сквозь грохот музыки. Подошла официантка. Кларк заказал себе рюмку водки местного сорта, чтобы не тратить лишние деньги.

– Приказ из центра, – сказал ему Номури, и тут же встал, явно оскорблённый тем, что какой-то гайджин сел за его столик, не спросив разрешения, и направился к выходу даже без обычного вежливого поклона.

Ещё до того, как вернулась официантка с заказанной рюмкой, Кларк протянул руку под стол и нашёл там пакет, скочем прикреплённый к столешнице. В следующее мгновение пакет лежал у него на коленях и скоро окажется засунутым под широким пиджаком за пояс на спине. Кларк всегда покупал для работы костюмы большого размера, – а маскировка под русского облегчала дело, – так как под широкими плечами образовывалось пространство, где можно было спрятать самые разные предметы, что, считал он, являлось ещё и лишним стимулом для поддержания физической формы.

Принесли заказанную им рюмку, и он выпил её не спеша, поглядывая в зеркало над стойкой бара и пытаясь убедиться, что не видит в нём отражения лиц, которые встречались ему раньше и были занесены в его мысленную картотеку. Такая привычка стала у Кларка второй натурой, и, хотя была утомительной, он понял на горьком опыте, что игнорировать её не следует. Оперативник пару раз посмотрел на часы, оба раза стараясь не привлекать внимания, на третий раз – открыто, тут же встал и направился к выходу, оставив на столе достаточно денег, чтобы расплатиться за выпитую рюмку. Русские не славятся щедрыми чаевыми.

Даже в такое позднее время улицы были полны народа. Всю прошлую неделю Кларк взял за правило заходить в бар, чтобы выпить рюмку-другую на ночь, а также побродить по соседним магазинам. Этим вечером он сначала выбрал книжный магазин с длинными извивающимися проходами между полками. Японцы любили читать, и здесь всегда толпились люди. Кларк походил по магазину, выбрал журнал «Экономист», затем пошёл вглубь, где стояли люди перед полками с японскими комиксами манга. Он был выше остальных и потому смотрел на комиксы через головы покупателей, стараясь не подходить слишком близко и стоя спиной к выходу. Минут через пять Кларк вернулся обратно и расплатился, выслушав вежливую благодарность продавца, аккуратно завернувшего журнал. Далее он заглянул в магазин электронных товаров и посмотрел на продающиеся там проигрыватели компакт-дисков. На этот раз он столкнулся с двумя покупателями и попросил извинения по-японски – эту фразу он выучил после приезда в Монтерей самой первой. Затем Кларк вышел на улицу и направился обратно в отель, пытаясь понять, сколько времени из последних пятнадцати минут было им потрачено напрасно. Ни единой секунды, сказал себе Кларк. Именно так и следует поступать.

Вернувшись в отель, он бросил журнал Дингу, который с удивлением увидел английское издание.

– Разве у них нет ничего на русском языке? – недоуменно спросил Чавез.

– Здесь подробно описываются детали торговой войны между Японией и Америкой. Читай и учись. По крайней мере улучшишь свой английский.

Великолепно, чертовски ловко, подумал Чавез, понимая скрытый смысл слов Кларка. Мы начинаем действовать, теперь по-настоящему. Все, он никогда не сможет получить степень магистра, посетовал про себя Динг. По-видимому, ЦРУ просто не хочет повышать ему жалованье, как полагается для специалистов с учёной степенью.

Тем временем Кларк занимался другими делами. В пакете, переданном ему Номури, находилась дискета и приспособление, которое он тут же присоединил к своему портативному компьютеру. Оперативник включил компьютер и затем вложил дискету в прорезь. В открытом им файле содержалось всего три предложения, и Кларк, прочитав их, тут же стёр запись. Затем он принялся составлять то, что для постороннего человека выглядело как сообщение для своего телеграфного агентства.

Его компьютер был русским вариантом популярной японской модели с кириллицей на клавиатуре, и Кларку оказалось трудно справиться с расположением букв. Несмотря на то что он говорил и читал по-русски, как на родном языке, даже на английском он печатал одним пальцем, да и то со множеством опечаток. Клавиатура с русскими буквами буквально сводила его с ума, и ему не раз приходила в голову мысль о том, что когда-нибудь наступит момент и противник сумеет обнаружить этот маленький недостаток в его прикрытии. Потребовалось больше часа, чтобы напечатать статью, и ещё тридцать минут на зашифровку сообщения, ставшего её частью. Затем Кларк перевёл все это на жёсткий диск и выключил компьютер. Перевернув его, он извлёк модем и заменил его другим, принесённым Номури.

– Сколько сейчас времени в Москве? – просил он устало.

– Как всегда, на шесть часов раньше чем здесь. Ты что, забыл?

– Я пошлю эту статью и в Вашингтон.

– Отлично, – проворчал «Чеков». – Там она наверняка понравится, Иван Сергеевич.

Кларк подключил телефонную линию к своему компьютеру и набрал на нём московский номер. На передачу текста по световоду потребовалось меньше минуты. Затем он повторил операцию, передав на этот раз статью в отделение «Интерфакса» в столице США. Удивительно ловко придумано, подумал Джон. Мгновение – и модем на одном конце линии соединился с модемом на другом конце, послышался звук, похожий на атмосферные помехи. Сигнал передачи звучал просто как хриплое шипение, и прочитать его было невозможно без специального чипа, а Кларк поддерживал связь только с русским агентством новостей. Разумеется, на линии связи отделения «Интерфакса» в Вашингтоне ФБР могло установить подслушивающее устройство, но это уже совсем иное дело. Закончив передачу, он сохранил файл с текстом обычной статьи и стёр внесённые в неё дополнения, находившиеся на другом файле. Закончился ещё один день на службе родине, Кларк почистил зубы и устало рухнул в узкую кровать.

* * *

– Ты произнёс блестящую речь, Гото-сан. – Ямата налил сакэ в изящную фарфоровую чашку, наполнив её почти до краёв. – Твоим слушателям всё стало совершенно понятно.

– А ты видел, как они принимали меня? – Политический деятель прямо-таки кипел от восторга, и его маленькое тело словно раздувалось под взглядом промышленника.

– Завтра ты сформируешь своё правительство, а послезавтра займёшь кабинет премьер-министра, Хироши.

– Ты уверен?

Кивок и улыбка были знаком подлинного уважения.

– Да, конечно. Я вместе со своими коллегами говорил с нашими друзьями, и они признали, что ты – единственный человек, способный спасти нашу страну.

– Когда это начнётся? – спросил Гото, внезапно отрезвев и окончательно поняв, что означает его восхождение на высший государственный пост.

– Как только народ окончательно перейдёт на нашу сторону.

– Ты считаешь, что мы сможем…

– Да, ничуть не сомневаюсь. – Ямата на мгновение замолчал. – Впрочем, есть одно затруднение.

– Какое именно?

– Твоя подруга, Хироши. Если станет известно, что у нового главы правительства любовница – американка, это может скомпрометировать тебя. Мы не можем позволить себе этого, – терпеливо объяснил Ямата. – Надеюсь, ты понимаешь.

– Кимба доставляет мне огромное удовольствие, – вежливо возразил Гото.

– Ничуть не сомневаюсь, но премьер-министр имеет широкий выбор объектов для наслаждения, и к тому же весь будущий месяц мы будем заняты. – Ямате казалось забавным, что он может сначала возвысить этого человека, а затем тут же унизить его с такой же лёгкостью, словно манипулируя ребёнком. И всё-таки во всём этом было что-то, что беспокоило его. Например, что мог рассказать Гото своей любовнице? И как поступить с нею теперь?

– Бедняжка, если мы отправим её домой, она больше никогда не познает подлинного счастья.

– Да, мой друг, ты несомненно прав, но это необходимо. Позволь мне заняться этим? Лучше всего сделать это без лишнего шума, тихо и спокойно. Теперь тебе приходится ежедневно выступать по телевидению, и потому больше не следует появляться в этом районе, как ты мог делать это, являясь обычным гражданином. Опасность слишком велика.

Человек, которому вот-вот предстояло стать премьер-министром, склонил голову и сделал пару глотков из чашки, явно сравнивая преимущества личного наслаждения с долгом перед страной. Это в который раз удивило Ямату – впрочем нет не удивило. Гото – это Гото, и его выбрали для возведения на пост руководителя правительства скорее из-за присущих ему слабостей чем достоинств.

– Хай, – подумав, кивнул наконец Гото. – Прошу тебя заняться этим.

– Я знаю, как сделать это, – заверил Ямата.

15. Гнусный, глупый поступок

За столом Райана находился аппарат под названием ЗТЛ-6, что означало, по-видимому, «защищённая телефонная линия», но Джон так и не нашёл времени точно выяснить это. У аппарата был полированный дубовый корпус размером два на два фута, изготовленный искусными руками заключённых одной из федеральных тюрем, а внутри помещалось полдюжины зелёных монтажных плат с множеством микросхем, назначением которых было кодировать и затем раскодировать ведущиеся телефонные переговоры. Кабинеты, где были установлены подобные скремблеры, принадлежали высшим правительственным чиновникам.

– Слушаю, – произнёс Джек, протягивая руку за телефонной трубкой.

– Это МП. Только что поступила интересная информация по операции «Сандаловое дерево», – послышался отчётливый голос миссис Фоули, не прерываемый на цифровом канале связи никакими помехами. – Можешь включить свой факс?

– Посылай. – ЗТЛ-6 был способен и на то, чтобы передавать секретные документы на факсимильный принтер Райана. – Вы сообщили им…

– Да, сообщили.

– Одну минуту… – Джек взял первую страницу и начал читать. – Это от Кларка? – спросил он.

– Совершенно верно. Именно поэтому я сообщаю тебе первому. Ты знаешь его не хуже меня.

– Я видел происшедшее по каналу новостей Си-эн-эн. Они сообщили, что там избили их телевизионную съёмочную группу. – Райан закончил чтение первой страницы.

– Кто-то бросил банку с лимонадом в лоб ведущему. Ничего страшного, головная боль скоро пройдёт. Но такое случилось в Японии впервые – по крайней мере насколько это помним мы с Эдом.

– Проклятье! – воскликнул Райан, продолжая читать.

– Я так и думала, что тебе понравится эта часть.

– Спасибо за хорошие… за хорошие новости, Мэри-Пэт.

– Всегда рада помочь.

Связь отключилась. Райан заставил себя не спешить. Он знал, что его худший враг – вспыльчивость, поэтому встал и пошёл к бачку с холодной водой, стоящему в кабинете секретарши. Говорят, Туманное болото, где находился Госдепартамент, когда-то было настоящим болотом, пока какому-то идиоту не пришла в голову мысль осушить его. Жаль, что в тот момент поблизости не оказалось деятелей из «Сьерра-клаб» и они не воспрепятствовали такому нарушению экологического равновесия. Они очень успешно мешали многим мероприятиям, даже не задумываясь о разумности своих действий, и в результате иногда приносили пользу обществу. Но не в данном случае, подумал Райан, опускаясь в кресло. Затем он поднял телефонную трубку ЗТЛ-6 и нажал кнопку быстрого набора номера в Госдепе.

– Доброе утро, господин секретарь, – вежливо поздоровался советник по национальной безопасности. – Что там такое относительно вчерашней демонстрации у нашего посольства в Токио?

– Полагаю, что вы смотрели те же самые новости Си-эн-эн, что и я, – ответил Хансон, словно забыв о том, что одной из задач персонала любой американской миссии за рубежом являлось сообщать более подробные и точные сведения о происходящем в стране их пребывания, чем те, которые мог увидеть любой гражданин за утренней порцией овсянки.

– Да, конечно, но мне очень хотелось бы получить мнение дипломатов посольства, скажем, советника по политическим вопросам, может быть, даже самого советника-посланника, – произнёс Райан, и в его голосе проскользнула нотка раздражения. Посол США в Японии Чак Уайтинг был назначен по политическим соображениям. Сначала сенатор, затем глава юридической фирмы в Вашингтоне, он фактически представлял интересы некоторых японских корпораций, однако его заместитель, советник-посланник, являлся – опытным дипломатом, специалистом по Японии и прекрасно разбирался в проблемах этой страны.

– Уолт решил не привлекать внимания и приказал сотрудникам не покидать посольства, опасаясь провокаций. Я не виню его за это.

– Может быть, и так, но у меня в руках отчёт очевидца, присланный опытным оперативником, который…

– Я тоже уже получил этот отчёт, Райан. Это паникёрство. Как имя оперативника?

– Я уже сказал – это опытный специалист.

– Гм… Вижу, что он знаком с Ираном. – Райан слышал шорох бумаг. – Значит, сотрудник ЦРУ. Думаю, это повлияло на его восприятие происшедшего. Большой опыт работы в Японии?

– Нет, но…

– Тогда всё ясно. Паникёр, как я и подумал. Значит, вы хотите, чтобы я получил дополнительную информацию о случившемся?

– Да, господин секретарь.

– Хорошо, я свяжусь с Уолтом. Что-нибудь ещё? Я ведь тоже занят подготовкой поездки в Москву.

– Вы не могли бы как следует его поторопить?

– Ладно, Райан. Приму меры. Только не забывайте, что сейчас там уже ночь.

– Премного благодарен. – Райан положил трубку и выругался. Подумать только, он не хочет будить посла! Теперь Джеку предстояло решить, как действовать дальше. Типичным для него было выбрать самый прямой путь – он снял трубку телефонного аппарата на столе и нажал кнопку канала, соединяющего советника по национальной безопасности с личным секретарём президента.

– Мне необходимо недолго поговорить с боссом.

– Через тридцать минут устроит?

– Да, спасибо.

Задержка объяснялась церемонией, происходившей в Восточном зале, что упоминалось в ежедневном расписании президента, которое лежало на столе Райана, о чём он просто забыл. Число участников было слишком велико для Овального кабинета, и это вполне устраивало секретарей. Десять телевизионных камер и добрая сотня журналистов наблюдали за тем, как Роджер Дарлинг ставил свою подпись под законом о реформе торговли. В соответствии с важностью закона и существующими традициями требовалось, чтобы для этого использовалось несколько ручек – по одной для каждой буквы в фамилии президента, что превратило подписание закона в длительный и сложный процесс. Первую ручку передали, вполне естественно, Элу Тренту, инициатору законопроекта. Остальные получили председатели комитетов палаты представителей и сената, а также несколько избранных представителей партии меньшинства, без помощи которых законопроект не получил бы одобрения Конгресса так быстро. Последовали аплодисменты, традиционные рукопожатия, и новый закон стал частью федерального кодекса США (с поправками и дополнениями). Отныне закон о реформе торговли вступил в силу.

Одной из съёмочных групп были представители японской телевизионной компании Эн-эйч-кей. Они выглядели мрачными. Теперь им предстояло ехать в Министерство торговли, чтобы взять интервью у юристов, занимающихся анализом существующих японских законов и правил, регулирующих внешнюю торговлю, для немедленного дублирования их в Америке. Для японских журналистов это будет иметь небывалое воспитательное значение.

* * *

У Криса Кука, как и у большинства высокопоставленных государственных служащих, в кабинете стоял телевизор, и он следил за процедурой подписания закона. Теперь возможность его ухода в «частный» сектор исчезала в туманной дали. Оставаясь на федеральной службе и принимая со стороны плату за свои услуги, Кук испытывал тревогу. Разумеется, деньги поступали на номерной банковский счёт, но разве это законно? Ему не хотелось нарушать закон. Он стремился к укреплению дружественных отношений между Америкой и Японией, а сейчас они быстро ухудшались, и, если ситуация быстро не изменится, его карьера закатится, несмотря на то что всего несколько лет назад она выглядела такой многообещающей. Кроме того, Кук нуждался в деньгах. Сегодня вечером ему предстоял ужин с Сейджи. Они обсудят меры, направленные на улучшение торговых отношений между их странами, подумал заместитель помощника государственного секретаря и вернулся к работе.

В здании посольства на Массачусетс-авеню Сейджи Нагумо смотрел ту же программу и испытывал такую же тревогу. Уже никогда все не будет так, как было раньше, думал он. Может быть, новое правительство… Нет, Гото демагог и дурак. Его рисовка и хвастовство только ухудшат ситуацию. Для решения возникшей проблемы требуется… что?

Впервые за свою карьеру Нагумо не мог найти выхода. Дипломатия потерпела неудачу. Лоббисты оказались бессильны. Даже шпионаж – если так можно назвать его действия – и тот не смог привести к желаемому результату. Шпионаж? Неужели это правильное слово, характеризующее его поведение в Америке? Формально, да, был вынужден признать Нагумо. Он платил за получаемую информацию, платил Куку и другим государственным служащим. По крайней мере они занимают достаточно высокие должности, и он смог своевременно предостеречь своё правительство. Министерство иностранных дел знает, что он сделал всё возможное, даже чуть больше. И он будет продолжать свою работу, будет через Кука воздействовать на то, как американцы станут истолковывать японские законы о внешней торговле. Однако у американцев есть хорошее выражение, характеризующее запоздалые усилия: переставлять шезлонги на палубе потонувшего «Титаника».

От подобных размышлений настроение Нагумо только ухудшилось, и очень скоро испытываемые им чувства можно было охарактеризовать одним словом: отчаяние. Теперь пострадают его соотечественники, пострадает Америка, пострадает весь мир. И все из-за одного несчастного случая на шоссе, в результате которого погибли шестеро каких-то там людей. Безумие.

Безумие это или нет, но такова жизнь. В кабинет вошёл курьер и вручил Нагумо под расписку запечатанный пакет. Дипломат подождал, пока курьер уйдёт, и лишь затем вскрыл конверт.

Уже сопроводительная записка говорила о многом. Депеша адресована лично Нагуме, даже посол никогда не узнает о содержании того, что лежало сейчас на столе. Прочитав инструкции на двух страницах, он почувствовал, что у него дрожат руки.

Нагумо вспомнил историю. Франц-Фердинанд, титулованное ничтожество, которому придавали так мало значения, что на его похороны даже не приехал никто из важных особ, погиб 28 июня 1914 года в проклятом городе Сараеве, но его убийство стало тем глупым событием, из-за которого началась первая мировая война, охватившая весь земной шар. В данном случае роль таких малозначащих людей сыграли несколько американских девушек и капитан полиции.

Из-за подобных мелочей начнётся вот такое? Лицо Нагумо покрылось смертельной бледностью, но у него не было выбора, поскольку его жизнь регулировалась теми же силами, которые заставляют вращаться мир.

* * *

Учения «Океанские партнёры» начались в назначенный срок. Подобно большинству таких военных игр, они представляли собой сочетание инициативы и строгих правил. Огромные размеры Тихого океана давали большие возможности для манёвров, которые должны были проходить между японским островом Маркус и атоллом Мидуэй. В соответствии с замыслом моделировалось столкновение Военно-морского флота США с небольшим, но очень подвижным соединением, состоящим из современных фрегатов и эсминцев.

Перевес, пусть и не решающий, был по замыслу на стороне американского флота. Остров Маркус – на картах он носил название Минамитори – считался по условиям учений берегом континента. На самом деле это был даже не остров, а скорее атолл площадью всего в 740 акров, едва достаточный для размещения на нём метеорологической станции, крохотного рыбачьего посёлка и единственной взлётно-посадочной полосы, на которой будут базироваться три патрульных самолёта Р-ЗС «Орион». Американские истребители условно «собьют» их, но самолёты снова оживут на следующий день. Рыбаки, находящиеся на острове и собирающие морской урожай в виде осьминогов, бурых водорослей и редко попадающихся меч-рыб для продажи на японских рынках, с радостью восприняли возросшую активность, развеявшую скуку однообразной жизни. Лётчики привезли с собой множество ящиков пива и будут обменивать его на свежую рыбу, что давно превратилось в дружескую традицию.

Два из трех «орионов» взлетели незадолго до рассвета, направляясь на север и на юг в поисках американского авианосного флота. Экипажи самолётов, знакомые с возникшими трудностями в торговле между Японией и Америкой, отнеслись к заданию с особым вниманием. В конце концов, подобные вылеты не были чем-то новым для японской авиации. Их предки делали то же самое двумя поколениями раньше на гидросамолётах Н8К2 «кавасаки» – между прочим, их строила та же фирма, что и современные «орионы», – вылетавших на поиски американских авианосных соединений, которыми командовали по очереди адмиралы Халси и Спруенс. Сегодня будет использовано немало тактических приёмов, основывающихся на уроках того времени. Сами «орионы» Р-ЗС представляли собой японские самолёты, разработанные на основе базисной модели, созданной американскими инженерами. Первоначально они использовались как турбовинтовые авиалайнеры, но затем превратились в надёжные и мощные, хотя и несколько медлительные самолёты морского дозора. Как и почти все военные самолёты, состоящие на вооружении ВВС Японии, «орионы» были усовершенствованы и модернизированы на японских заводах. С тех пор разработали и построили новые мощные двигатели, увеличивающие крейсерскую скорость патрульных самолётов до трехсот пятидесяти узлов. Однако особенно высокого качества на них было бортовое электронное оборудование, в частности датчики, позволяющие обнаруживать излучения, исходящие от других самолётов и кораблей. Именно в этом и заключалась поставленная сегодня перед ними задача: совершать полет, описывая огромные восьмёрки и прислушиваясь к радиолокационным импульсам и радиосигналам, которые выдадут появление американских боевых кораблей и самолётов. Задача была простой – вести разведку и обнаружить врага. Исходя из сообщений в прессе и разговоров с родственниками, работающими на японских промышленных предприятиях, думать об американцах как о враге было не так уж трудно.

На борту авианосца «Джон Стеннис» капитан первого ранга Санчес наблюдал за тем, как самолёты утреннего патруля – этот термин нравился всем лётчикам-истребителям, – выброшенные катапультами, взвивались в небо и занимали позиции внешнего воздушного прикрытия. После взлёта «томкэтов» наступит очередь противолодочных самолётов S-3 «викинг», обладающих большим радиусом действия. Они будут прочёсывать район, по которому сегодня пройдут корабли авианосного соединения. Последними в небо поднимутся «праулеры», «птички» электронного слежения и оповещения, предназначенные для обнаружения и подавления радиолокаторов противника. Санчес всегда испытывал волнение, наблюдая с мостика авианосца за подготовкой и взлётом палубной авиации. Это было почти так же приятно, как взлетать самому, но теперь он командовал авиакрылом и ему полагалось не вести за собой свои самолёты, а руководить их действиями. Штурмовая эскадрилья «хорнетов» стояла на палубе с подвешенными под крыльями синими учебными ракетами, готовая нанести удар по вражескому соединению, как только оно будет обнаружено. Лётчики сидели в помещении боевой готовности, читали журналы или рассказывали анекдоты, потому что уже прошли предполётный инструктаж и были знакомы с предстоящим заданием.

Адмирал Сато следил за отходом своего флагманского корабля от танкера «Хомана», одного из четырех тендеров, обеспечивающих снабжение эскадры. Капитан танкера снял фуражку и помахал ею над головой в знак ободрения. Сато ответил на приветственный жест. Корабль обеспечения прибавил ход и начал удаляться от эскадры. Теперь у адмирала было достаточно топлива для того, чтобы его корабли могли маневрировать на высокой скорости. Предстоящее соперничество обещало стать интересным, чем-то вроде соревнования между хитростью и грубой силой, что не являлось столь уж необычным для Военно-морского флота его страны, и потому адмирал решил прибегнуть к традиционной японской тактике. Шестнадцать надводных кораблей его эскадры были разбиты на три группы – одна состояла из восьми судов и две имели в своём составе по четыре, причём все три группы находились на большом расстоянии друг от друга. Внешне похожая на план адмирала Ямамото при сражении у Мидуэя, оперативная концепция Сато являлась теперь намного более практичной, потому что при использовании спутниковой навигации он всегда точно знал расположение своих кораблей, а прибегая к методам космической связи, японские корабли могли обмениваться информацией по относительно защищённым каналам. Американцы рассчитывают, по-видимому, что адмирал расположит свой флот в непосредственной близости от «дома», но Сато избрал другой план. Он постарается перехватить инициативу, поскольку пассивная оборона всегда противоречила основам японской стратегии, что было известно американцам/ однако затем они забыли про это, не так ли? Адмирал улыбнулся при этой забавной мысли.

* * *

– Слушаю тебя, Джек, – произнёс президент. Он был в хорошем настроении после подписания нового закона, который, как надеялся Дарлинг, решит одну из главных проблем его страны и сделает очень многообещающей вероятность переизбрания на новый срок. Жаль, что мне придётся расстроить его, подумал Райан, но должность советника по национальной безопасности имела мало общего с политикой, по крайней мере с такой.

– Вам это может показаться интересным, – произнёс Райан и, продолжая стоять, передал президенту страницы факса.

– Снова от нашего друга Кларка? – спросил Дарлинг, откидываясь на спинку кресла и протягивая руку за очками. Ему приходилось пользоваться ими при чтении обычной корреспонденции, в то время как текст его выступлений и фразы на экране телевизионного «суфлёра», стоящего на трибуне, печатались крупным шрифтом, что позволяло обходиться без очков, поддерживая президентское тщеславие.

– Полагаю, что Госдеп уже ознакомился с этим, – заметил Дарлинг, прочитав текст. – Что они думают о происшедшем?

– Хансон назвал это паникёрством, – сообщил Райан. – Однако посол приказал всем сотрудникам миссии оставаться в здании, потому что ему не хотелось «спровоцировать инцидент». Таким образом, если не считать телевизионной передачи, это отчёт единственного очевидца случившегося.

– Я ещё не успел прочитать текст речи, с которой Гото обратился к участникам демонстрации. Он где-то здесь. – Дарлинг показал на стол.

– Было бы неплохо сделать это. Я уже прочитал.

Президент кивнул.

– Что ещё? Я ведь знаю, ты не придёшь ко мне только с этим.

– Я дал разрешение Мэри-Пэт возобновить деятельность агентурной сети «Чертополох». – Райан вкратце объяснил, что представляет собой эта сеть.

– Тебе следовало бы обратиться ко мне за разрешением, Джек.

– За этим я и пришёл, сэр. Вы знаете кое-что о Кларке. Его трудно напугать. В состав «Чертополоха» входит пара сотрудников министерств иностранных дел и внешней торговли. Думаю, будет полезно знать, о чём они думают.

– Но ведь Япония – не враждебная для нас страна, – заметил Дарлинг.

– Нет, пожалуй, – согласился Джек и впервые заметил, что его ответ не прозвучал «нет, конечно». Президент вопросительно посмотрел на него, услышав это. – И всё-таки нам нужно получать оттуда точную информацию. Такова моя рекомендация.

– Хорошо, я согласен. Что ещё?

– Я также распорядился, чтобы Кимберли Нортон вывезли из Японии в Штаты как можно быстрее. Это должно произойти в течение ближайших двадцати четырех часов.

– Посылаем предостережение Гото, верно?

– Только отчасти. Самое простое объяснение заключается в том, что нам известно о её пребывании в Японии, она американская гражданка и потому…

– У меня тоже есть дети. Согласен. Сбереги благочестие для церкви, Джек, – распорядился Дарлинг с улыбкой. – Как это произойдёт?

– Если она согласится уехать, её отвезут в аэропорт и отправят в Сеул. Там для девушки будет приготовлена одежда, новый паспорт, билеты в первом классе для неё самой и сопровождающего, который её встретит. Оттуда после пересадки Кимберли Нортон вылетит самолётом корейской авиакомпании «КАЛ» в Нью-Йорк. Мы поместим её в отель, дадим прийти в себя и постараемся получить всю возможную информацию. Её родители прилетят из Сиэтла, мы объясним им, что нужно хранить молчание. Девушке понадобится, по-видимому, помощь психиатра – нет, скорее, обязательно понадобится. Это поможет и в сохранении молчания. ФБР готово на помощь. Её отец – полицейский, так что он окажет нам содействие. – Звучит хорошо, подумал Райан.

Президент кивнул.

– И что тогда мы скажем Гото?

– Вы сами должны принять решение, господин президент. Я бы порекомендовал пока воздержаться. Давайте сначала подробно побеседуем с девушкой. Скажем, в течение недели, и затем наш посол нанесёт обычный визит вежливости и передаст ваши пожелания успеха новому главе японского правительства…

– И при этом вежливо поинтересуется, как отреагируют его соотечественники, если узнают, что такой отъявленный националист долгое время спал с белокурой американской девушкой. А после этого протянем ему маленькую оливковую ветвь примирения, правда? – Дарлинг понял все удивительно быстро, с одобрением подумал Райан.

– Да, сэр, такова моя рекомендация.

– Очень небольшая, – сухо заметил президент.

– В данный момент это всего одна оливка, – улыбнулся Райан.

– Согласен, – снова кивнул Дарлинг и тут же добавил, уже более резко: – А теперь ты, наверное, скажешь, какую оливковую ветвь предложить?

– Нет, сэр. Может быть, я проявил излишнюю настойчивость? – спросил Джек, понимая, что зашёл слишком далеко.

Дарлинг с трудом удержался от того, чтобы извиниться перед своим советником по национальной безопасности за резкий тон.

– Знаешь, Джек, а ведь Боб был прав, когда говорил о тебе.

– Извините?

– Боб Фаулер, – пояснил Дарлинг и сделал жест в сторону кресла, приглашая Райана сесть. – Когда я тогда разговаривал с тобой, ты здорово меня достал.

– Тогда у меня просто не оставалось сил, сэр, помните? – Сам Джек не мог забыть случившегося. До сих пор его преследовали кошмары. Он вспоминал, как сидел в Национальном центре боевых операций, отдавая команды и говоря, что нужно предпринять, но, когда начинались кошмары, ему казалось, что никто не видит и не слышит его, а по «горячий линии» поступают все новые и новые сообщения, приближающие его страну к грани войны, которую он по сути дела сумел предотвратить. Подлинные события того памятного времени так никогда и не стали достоянием средств массовой информации. Может быть, к лучшему. Все, кто принимали в этом участие, знали о происшедшем,