Текст книги "Науфрагум. Дилогия(СИ)"

Автор книги: Тимофей Костин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 31 страниц)

  Грегорика с трудом удержалась от смешка. Постойте, но ведь надо этим воспользоваться! Ведь тогда, на балконе, ее ведь удивила еще одна вещь...

  – Чудесно. Значит, договорились – через час, в грузовом трюме номер один. И еще, господин Немирович, я не успела спросить в прошлый раз. Описанные в "Белой Птице" события на мосту – та самая пресловутая атака электрических змей – по вашим словам действительно имели место?

  – Да, я уже сумел разобрать запись в дневнике, где об этом рассказывалось. Метерлинк подал все в своем фирменном галюциногенно-грибном стиле, но нет сомнений, он использовал как основу реальные события.

  – Но вам не пришло в голову задаться вопросом – откуда он мог узнать о них? Не стану хвастаться, но я прочила абсолютно всю историческую литературу и все мемуары, где хоть намеком упоминался "Поход Слез". И там нигде, ни разу не упоминался ни мост, ни электроразряды – совершенно никакой конкретики. Историки понятия не имеют об этом. И вдруг об этом пишет Метерлинк. Разве не странно? Именно поэтому я усомнилась в ваших словах. Ответьте честно, что вы об это думаете. Неужели вас это не удивляет?

  Немирович вздохнул и пожал плечами – на удивление широкими и крепкими. Ей приходилось видеть спортсменов и военных – но их мускулы выглядели по-другому. Была какая-то неуловимая разница. Может быть, этот странный студент-механик больше похож на крестьянина или рабочего с фабрики?

  – Ничуть не удивляет, ваше высочество.

  – Вот как! Историки, академики, перерывшие все архивы, ничего не нашли, прошлое полвека надежно хранит свои тайны, и вдруг какой-то безответственный писака вываливает невероятные подробности в виде фривольного мюзикла?! Как это понимать? Вы, что понятия не имеете о том, как пишется история? Или вам все равно?!.. – она поняла, что снова выходит из себя, и оборвала фразу, лишь возмущенно фыркнув. Но Немирович лишь печально улыбнулся.

  – Не все равно, ваше высочество. Но ларчик открывается просто – мне не нужно гадать, откуда Метерлинк-младший взял свою историю. Я это знаю.

  – Знаете?..

  – Теперь я понял, зачем он в прошлом году обхаживал бабушку Виолетту. Вы, наверное, не помните, но я упоминал о том, что она вращалась в столичных артистических кругах. С Метерлинком-старшим ее связывало что-то вроде дружбы – он приглашал ее на премьеры, они переписывались. Я вспомнил, что бабушка упоминала его непутевого отпрыска. Видимо, они были представлены друг другу.

  – Так она его знала? Но что у них могло быть общего? Ведь Метерлинк-младший ненамного старше нас, а ей сейчас...

  – Семьдесят три. Так что он не ухаживал за бабушкой, будьте уверены, ваше высочество. Но у нас с ней как-то был разговор. Тогда речь шла не столько о нем, сколько... ну, неважно. Бабушка намекала, что попойки и неутонченные развлечения не доводят до добра...и Жерар зарыл талант в землю. Речь была о том, чтобы я не вздумал следовать дурному примеру – она меня немножко воспитывала в тот момент. И привела пример того, как молодые люди сами себя губят.

  – С этим нельзя не согласиться, – заметила принцесса. – То есть вы намекаете, что ваша бабушка все же общалась с ним? Получается, она что-то рассказала?

  – Не вижу иного способа, каким Метерлинк-младший мог бы узнать об электрических змеях. Бабушку не отнесешь к сплетницам, она всегда была крайне сдержана в разговорах. Уверен, что вряд ли она рассказала об этом кому-то еще, кто мог передать Жерару. По крайней мере, со мной они не заговаривала о деде Гойко ни разу, хотя мне, как раз, это было бы ужасно интересно. Даже обидно, если честно.

  – Но почему так получилось? Я могу понять – Моммзен понятия не имел о том, что сведения о "Походе Слез" попали от моего деда, принца Максимилиана, к кому-то еще. Ему и в голову не пришло обратиться к Виолетте Спенсер за информацией. Но ведь она сама не могла не понимать, какой тайной владеет! И, если, по вашим словам, она хранила ее так долго и строго, не рассказав родному внуку о судьбе своего героически погибшего мужа, для этого должна быть веская причина. Кстати, почему? Не доверяла вам? – это заключение заставило ее окинуть его критическим взглядом. Немировичу, судя по всему, это не понравилось, и он моментально парировал:

  – Без труда назову причину, ваше высочество. Наверняка ее попросил об этом принц Максимилиан. Уж он-то обладал всей полнотой информации и прожил гораздо дольше императора Траяна, но – заметьте – тоже не пожелал поделиться. Ни с историками, ни с вами. Неужели он не доверял своей милой внучке?

  Наглец! Нахмурившись, она уже приготовилась срезать его, как вдруг...

  – Ой!..

  Наступив Грегорике на ногу, он в последний момент успел перенести вес на пятку. Но было уже поздно. Пытаясь восстановить равновесия, она качнулась и упала бы – но партнер вовремя поддержал ее, причем без видимого усилия. Она вдруг почувствовала, как напряглись мышцы на его сильной руке. Жесткая ладонь инстинктивно сжала пальцы и тут же виновато расслабилась. Но в это короткое мгновение она ощутила себя словно в тисках. Странное, новое и... ну да, если говорить честно, то – непонятно волнующее чувство. Она никогда не испытывала такого раньше, танцуя с другими мужчинами. Почему?

  Немирович тоже сбился с ритма, споткнулся и залился краской.

  – П-простите, ваше высочество! Я не нарочно, не сердитесь!..

  Он выглядел таким испуганным, что Грегорика не смогла удержаться от улыбки.

  – Господин Немирович, я вас прощу, если сдержите обещание насчет дневника.

  – Клянусь, ваше высочество! Надеюсь, не отдавил вам ногу?

  – Нет. Но вернемся к теме – почему же ваша бабушка, не проронив за пятьдесят лет ни слова, вдруг поведала истину какому-то беспутному юнцу?

  – Трудно судить. Возможно, устала, почувствовала, что ей осталось уже не так уж много, и захотела оставить людям... хоть что-то. Хоть какую-то память о дедушке Гойко.

  – В таком странном виде? Почему бы не поделиться с более близкими людьми или не написать мемуары?

  – Мне в последнее время нечасто удавалось с ней видеться. То колледж, то экспедиции. Даже стало стыдно, я зашел к ней как раз перед этим путешествием и... дальше вы знаете, ваше высочество. А мемуары...может быть, она не хотела говорить напрямую? Лишь в иносказательной форме, – пожал плечами Немирович.

  – Не хотите же вы сказать, что ее порадовали мерзкие намеки на... э-э-э... связь между покойным мужем и принцем Максимилианом?

  – Меня точно не порадовали. Но бабушка, как мне показалось, отнеслась к ним с юмором. Не исключено, что ей захотелось отвесить оплеуху общественному вкусу. В общем, я не стану гадать о том, что ей двигало. Но, думается, никак по-другому Жерар Метерлинк деталей "Похода Слез" узнать не мог. О, наконец-то!..

  За разговором она не заметила, как отзвучали последние такты вальса. Поклонившись друг другу, как полагается, они двинулись в сторону.

  Удивительное дело, но к концу мелодии я даже немного забыл пугаться. Скованные мышцы начали действовать свободнее, и я даже почувствовал определенное удовольствие, четко переступая и кружась вместе с принцессой. Она, конечно же, была бесподобна, не чета мне. Даже поглощенная разговором, Грегорика Тюдор танцевала легко, непринужденно и изящно. Ей не помешало даже то, что пришлось направлять неуклюжего партнера, норовящего наступить на ногу. Серебряные туфельки мелькали, словно неуловимые рыбки в прозрачном ручье, а взлетающие от движений стройных ног газовые половинки шлейфа ее платья кружились и взлетали, подобно стрекозиным крылышкам. Если бы я не портил картину, это можно было бы снимать на кинопленку.

  Чувствуя, как немного кружится голова, я с трудом сдерживал глупую и совершенно неуместную сейчас счастливую улыбку. Конечно, я не настолько напрягался, чтобы запыхаться, но ноздри непроизвольно раздувались, втягивая воздух, наполненный причудливой смесью запахов. Воск от начищенного паркета, корица из горячего пунша, и, конечно, сотни одорационных композиций, придирчиво подобранных направляющимися на бал светскими красавицами. Но ничто не в силах было забить аромат духов принцессы. Легкий, далеко не такой резкий, как у иных дам,– но необычный и странно-тревожный. Прекрасно понимая, что нужно поскорее восстановить трезвость мышления, я чувствовал, как в первом слое мыслей лихорадочно прокручиваются предположения и гипотезы, объясняющие, зачем принцессе потребовался старый дневник. Во втором же слое замедленно, словно в кино, ползли плавно сменяющие друг друга мысли:

  "...Не понимаю... этот запах... крутится в голове, но почему-то не могу вспомнить. Я же знаю, не могу не знать – ведь он так хорошо знаком... Нет, не получается".

  Стоило нам сделать несколько шагов в сторону и остановиться у покрытой драпировками стены зала, как рядом соткался стюард в корабельной ливрее. Он с угодливым поклоном протянул поднос, уставленный высокими бокалами, заполненными игристой золотистой влагой. Внезапно ощутив, как пересохло во рту, я уже протянул, было, руку, но понял, что пальцы хватают воздух. Резко отстраненный официант почему-то оказался в стороне, с недоуменной улыбкой на лице и чудом не расплескавшимися напитками, а на его месте словно по мановению волшебной палочки возникла стройная и высокая фигура горничной принцессы. На ее губах не было улыбки. Напротив, холодный взгляд, которым она смерила меня, не сулил ничего доброго. На подносе, который горничная протянула принцессе, умело убрав из зоны моей досягаемости, был лишь один бокал. Принцесса приняла его, поблагодарив рассеянным кивком.

  Что бы это значило? Осмотревшись по сторонам, я увидел еще несколько стюардов и стюардесс, ловко маневрирующих среди гостей и снабжающих их напитками. Естественно, все они были из экипажа дирижабля, как обычно – преимущественно смуглые нексиканцы. Мне всегда казалось, что личным слугам даже самых важных господ не место на таких мероприятиях... хотя, может быть, я просто отстал от жизни, и это теперь такая мода?

  Как бы то ни было, мне и в голову не пришло жалеть о том, что принцесса прихватила свою служанку – хотя бы потому, что от той трудно было оторвать глаза. Даже в окружении разодетых аристократок горничная нисколько не терялась, напротив, строгий темный наряд, подчеркивающий ее красоту и немаленький рост, смотрелся удивительно выгодно. Короткая пышная юбка из черного шифона с микроскопическим кружевным передничком, лиф, низко открывающий грудь, и чисто символическая наколка прекрасно соответствовали замкнутому и холодно-деловитому выражению лица.

  Впрочем, я очень быстро понял, что восхищение было полностью односторонним. Горничная вдруг опустилась на колено перед принцессой и несколькими стремительными движениями смахнула пыль с носка правой туфельки принцессы неизвестно откуда взявшейся бархоткой. Взгляда исподлобья, обращенного на меня, достало бы на то, чтобы заморозить доменную печь.

  Выдавив жалкую и неуверенную улыбку, я извиняющимся жестом приложил руку к груди. Своей, конечно же. Но едва ли сердце суровой горничной можно было смягчить таким способом. Выпрямившись и с поклоном отступив, она отвернулась, видимо, более не желая марать свой взор.

  Принцесса тем временем пригубила напиток, перевела дыхание и со слабой улыбкой произнесла:

  – Благодарю за танец – хотя по правилам это вы должны были так сказать, господин Немирович.

  – Виноват, ваше высочество. Просто... немного растерялся. Не каждый вечер доводится танцевать с принцессами.

  – Оставьте. Династия Тюдоров давно отказалась от престола. Конечно, сложить с себя ответственность за своих людей – сложнее... но это уже не важно. Да, очень признательна за дневник. Сначала я думала, что придется вас упрашивать, но вы с такой готовностью пошли навстречу...

  – Как бы сказать... просто в память о наших предках, которые когда-то действовали сообща, пусть и по необходимости...– тут я замялся.

  – ...И без особого желания, да? – вздохнула принцесса. – Что же, этого достаточно. Неплохо, что мы смогли найти хоть что-то общее...

  – Ваше высочество, я вас настиг!.. – прервал ее высокий, хорошо поставленный тенор. Принцесса оглянулась через плечо и поморщилась. Это был тот самый щеголь, мимо которого мы проскочили в начале.

  – А, это вы, Себастьян.

  – Именно я! И я не намерен вас просто так отпустить этим вечером – два тура, не меньше!

  – Вы ненасытны, герцог, – устало вздохнула она. – Но у меня сегодня нет настроения, извините, конечно...

   – Ни за что! – патетически воскликнул он, притопнув лакированной туфлей. – Отговорки не принимаются, ваше высочество! Вы не можете быть настолько жестоки, чтобы нарушить обещание и лишить меня счастья пройти с вами в польке! Подумайте хотя бы о публике!

  – При чем тут публика? – удивленно спросила принцесса. Щеголь просиял и поднял палец:

  – О-о-о, не притворяйтесь, ваше высочество! Та зажигательная полька Im Krapfenwald'l на прошлогоднем Весеннем балу не только превратила вас в майскую королеву, но и стала своеобразной традицией. Моя тетушка, графиня Де Артуа, говорит, что у нее до сих пор наворачиваются слезы, когда она вспоминает вас в тот день – прекрасную, свежую, энергичную! Знали бы вы, какая жестокая конкуренция идет среди ценителей за право станцевать с вами эту польку! – герцог в страстном порыве упал на колено и схватил руку принцессы, которая вздрогнула и даже чуть отшатнулась от неожиданности.

  Краем глаза я заметил, как вдруг синхронно качнулась вперед ее горничная. Это было лишь самое начало, зародыш движения, практически сразу же остановленного, но я удивленно моргнул – мне показалось, что высокая красавица пыталась инстинктивно прикрыть собой госпожу, и лишь с большим трудом, в последний миг успела остановиться. Почти так же, как тогда, на балконе. Это выглядело... да, это выглядело опасно. Не слишком разбираюсь в горничных, но, кажется, бросаться на собеседников хозяйки, даже таких настырных, обычно не входит в их обязанности. Необычно, если не сказать большего. Правда, создавалось впечатление, что никто ничего не заметил. Что же, это не мое дело, в общем-то.

  Щеголь, тем временем, продолжал громко упрашивать принцессу, явно работая на публику. Все окружающие действительно повернули головы к нам, с интересом следя за развитием событий.

  – Ну же, не отказывайтесь, умоляю! Господа студенты ждут, без вашей польки теперь и бал – не бал!..

  Поморщившись, принцесса сдалась. Но перед тем, как уйти, обернулась и, пристально глядя мне в глаза, негромко напомнила:

  – Прошу вас, не забудьте о своем обещании. И жаль, что мы не смогли поговорить подольше.

  – Не забуду, ваше высочество, – кивнул я, глядя, как гордый победой щеголь уводит ее в сторону танцевального круга. Почему-то стало немного грустно. Вздохнув, я встряхнулся.

  Хорошо. Даже было чем гордиться – удалось не опозориться, хотя черт меня возьми, если я ждал такой внезапной атаки. Теперь надо было найти Алису, выполнить долг вежливости – к счастью, она никогда не была так настойчива, чтобы заставить меня танцевать – а потом незаметно улизнуть. Не хотелось бы отвечать на вопросы, ответов на которые я все равно не знаю... погодите, надеюсь, она не успела заметить...

  – Золтик!..

  А-а-а, черт! Зря надеялся. Смирившись с неизбежным, я повернулся к замершей на месте Алисе, глаза которой в этот момент напоминали плошки.

  Если не считать эту деталь, то она выглядела весьма привлекательно. Не отличаясь выдающимися формами, Алиса частенько вздыхала по этому поводу, провожая ревнивыми взглядами более одаренных природой конкуренток, но обладала достаточным здравомыслием, чтобы не пытаться состязаться на чужом поле, обкладываясь подушечками и валиками, как иные светские модницы. Короткое платье приглушенно-оранжевого оттенка подчеркивало ее стройную и гибкую, пусть и несколько мальчишескую фигурку. Бордовые туфельки с пряжками на средневысотном каблучке – вполовину от туфель принцессы и ее статной горничной – свидетельствовали о том, что подруга детства не желает жертвовать удобством в пользу попытки казаться выше. Вот это мне нравилось в Алисе – она всегда оставалась сама собой. Единственное, что я не узнал из ее туалета, так это небольшую брошку из сердолика, скалывающую платье на левом плече. На мрачновато-темном камне был вырезан какой-то рисунок, пересеченный стилизованной молнией. Но, конечно, спросить, что это такое, я не успел.

  – Т-т-ты с кем это там танцевал?! – схватив меня за лацканы мундира, страшным шепотом закричала Алиса.

  – А чего ты так возбудилась? Принцесса очень просила, не мог же я отказать! – как можно небрежнее сказал я. Да, такой редкий момент стоило просмаковать до дна. Нечасто мне удавалось так полно и безоговорочно восторжествовать над ехидной оппоненткой. Великолепная картина.

  Утратив дар речи, она лишь раскрывала и закрывала рот, как карасик. Выглядывающие из-за ее спины подружки синхронно переводили взгляды с меня на Алису, тоже ничего не понимая.

  – П-п-просила?.. Тебя принцесса просила с ней потанцевать? – видимо, этот факт никак не мог улечься у нее в голове.

  – Что же тут такого? – пожал я плечами. – Слушай, даже обидно немного видеть, как ты поражена. Чего тут необыкновенного? Неужто я – шестиногий хичкоковский мутант, что не могу привлечь к себе внимание девушки? Пусть даже и принцессы. Всего-то раза три на ногу наступил, не думаю, что она осталась мной недовольна.

  Алиса закатила глаза с видом, будто собиралась упасть в обморок.

  – Вы видимо, не в курсе, Золтан? – покачав головой, сочувственно сказала Маркетта. – Ее высочество Грегорика не ровня нам, простым смертным...

  – Я догадался. Но что тут такого невероятного? Пришла ей в голову блажь, разглядела в пыли у своих ног первого попавшегося плебея...

  – На вашем месте я бы ценила оказанную честь, – назидательно подняла палец Маркетта. – Ее мать, принцесса Офелия – поистине легендарная личность. Происхождением из фамилии Уилмингтон, железнодорожных магнатов, она оказалась необыкновенно талантливой балериной, писала стихи, дружила со многими писателями и поэтами. Уже в 17 лет танцевала на столичных сценах, похищая сердца направо и налево. Когда ее выдали за принца Ричарда, естественно, пришлось оставить сцену, но она не отказалась от своей страсти – открыла свою школу балета, устраивала камерные представления. В ее столичном доме собирался весь цвет артистического общества, и все лучшие танцоры Либерии считали за честь открыть бал вместе с ней – на обычных приемах никогда не видели столь профессиональных танцев.

  – Поистине святая была женщина – ее обожали, – дополнила Цирцея.

  – Еще бы, – кивнула Маркетта. – Но, как вы могли слышать, случилось несчастье.

  – Нет, не слышал, – покачал я головой. – Честно говоря, не слежу за светской хроникой.

  – О, это было десять лет назад. Принцесса Офелия погибла в автокатастрофе – а принц Ричард выжил поистине чудом. Это был большой удар и для Грегорики, и для всех, кто преклонялся перед ее матерью. Был даже создан благотворительный фонд памяти, для поддержки школы ее имени. Маленькая принцесса не последовала по стопам матери – да ей бы никто и не позволил – но у многих танцовщиков, которые уже стали великими, до сих пор на глаза наворачиваются слезы при виде Грегорики. Она так похожа на мать. Поэтому на любом балу у нее нет отбоя от кавалеров – да каких! С ней танцевали Нуриефф, Нижински, Бежар – и все нашли ее необычайно милой девочкой. Конечно, она не профессиональная балерина, но явно унаследовала талант матери.

  – Я слышала, что сложилась целая традиция, – снова вставила Цирцея, – гвоздь каждого значительного бала это танец с ее высочеством. И желающих столько, что ей приходится отказывать претендентам.

  – Боюсь, она уже жалеет, что стала своеобразной достопримечательностью, – продолжала Маркетта. – Хотя, говоря по совести, танцует ее высочество чудесно, и если партнер ее достоин, это запоминающееся зрелище.

  – Не в этот раз. Виноват, – я развел руками. – Меня к достойным танцорам не отнесешь.

  – Но как же получилось, что принцесса тебя пригласила? – встряла несколько успокоившаяся Алиса. – Когда вы успели познакомиться?

  – Совсем недавно.

  – Погоди... – она вдруг хлопнула себя по лбу, – ...так это про нее ты говорил тогда, на лекции старика Флобера!..

  – А ты мне не поверила, между прочим.

  – Но кто же мог представить! Грегорика Тюдор – и Золтан Немирович. Абсурд какой-то!

  – Да ладно, чего тут такого. Она всего лишь хотела кое-что узнать. Про моих предков, про генеалогию...

  – Зачем?!

  – Пойди и спроси ее. Откуда мне-то знать? – соврал я, не моргнув глазом, решив, что не стоит втягивать в эти дела Алису.

  Она лишь покачала головой, и повернулась, чтобы проводить глазами принцессу.

  – Но чтобы ее высочество Грегорика вместо какого-нибудь высокородного аристократа пригласила на танец тебя... постойте, но разве это не...

  Проследив ее взгляд, я увидел, что принцесса и ее кавалер вдруг резко остановились, точно наткнувшись на что-то. Перед ними стоял, не собираясь освобождать дорогу, тот самый красавец в белом с золотом мундире, которого я видел в Хрустальном атриуме. Только сейчас его брови были угрожающе нахмурены, а взгляд холоден. Он что-то негромко проговорил, и я с удивлением заметил, что завладевший рукой принцессы щеголь испуганно попятился.

  – Простите, герцог. Но не могли бы вы уступить мне этот танец? – не глядя на Себастьяна, сквозь зубы проговорил Яков. Грегорика бестрепетно встретила его взгляд, и сжала губы – видимо, понимая, что слова здесь тратить бессмысленно. Кудрявый красавчик побледнел, сглотнул, и ответил, пытаясь сохранить лицо:

  – Вы злоупотребляете своим положением, ваше высочество. Но я не могу спорить с братом принцессы, чтобы... чтобы не расстроить ее.

  Горько искривленный уголок губ Грегорики показал, что она и не рассчитывала на что-то иное: пусть у нее не было сейчас никакого желания общаться с братом, но рассчитывать на помощь со стороны было бы бессмысленно – салонный аристократ совершенно не годился на роль защитника. Она шагнула навстречу принцу, мимо Себастьяна, и резко протянула руку.

  – Не будем тратить время.

  – Куда-то спешишь? – Яков подчеркнуто-официально поклонился, приняв руку сестры. Два шага – и они оказались на отведенном для танца овале блестящего паркета.

  Там было практически пусто – те из гостей, кто танцевал, уже несколько израсходовали первоначальный энтузиазм и утомились. Тем более, что со стороны оркестровых подмостков зазвучали первые такты чувственного танго. Эта горячая южная мелодия уже давно прижилась в Либерии, но все же танго до сих пор танцевали в более непринужденной курортной или ресторанной атмосфере, на солидных официальных приемах до сих пор считая слишком смелым. Вот и сейчас две пары, ожидавшие следующего тура, лишь неловко поулыбались и поспешили очистить площадку. Все взоры обратились к оставшейся там паре.

  Без ложной скромности можно было сказать – она выглядела великолепно. Стройная и гибкая принцесса, и принц ей под стать – высокий, с прямой и гордой осанкой – мгновенно притянули взгляды присутствующей публики. Белое с золотом платье Грегорики и такой же мундир принца прекрасно сочетались – да и немудрено, поскольку вышли из рук одного и того же талантливого кутюрье. Еще лучше гармонировал водопад золотых волос принцессы и точно такие же кудри принца.

  По первым же па стало понятно – это не обычный танец. Если иногда случается так, что между партнерами словно проскакивают искры замыкающихся электрических полюсов, то принц и принцесса явно несли одноименный заряд. Между ними – словно между двумя минусовыми полюсами магнитов – безошибочно чувствовалось поле отталкивания. Принц с самого начала попытался привлечь партнершу в близкую позицию, но Грегорика решительно уперла ему руку в грудь, отстранив на максимальную дистанцию. Танго позволяло ей не смотреть в глаза кавалера, и резкий поворот ее головы свидетельствовал, что она собирается использовать это преимущество по максимуму.

  Яков почувствовал это и, недобро усмехаясь, повел танец. Оба они двигались безупречно, но буквально через несколько секунд стало заметно нечто необычное – у принца не получалось, как того требовало танго, вертеть безвольную партнершу вокруг себя, привлекая и отстраняя по единоличному желанию, полностью подавляя ее волю и подчиняя себе. Грегорика двигалась с грацией профессиональной танцовщицы, но лишь так, как считала нужным, не собираясь подчиняться. Танго превратилось в противостояние, нет – в поединок. Зрители невольно затаили дыхание, такого им еще не доводилось видеть. Но, конечно, они не слышали, о чем говорили принц и принцесса.

  Стоя рядом с Алисой, я тоже не мог оторвать глаз от танцующей пары. Ее высочество Грегорика полностью оправдала восхищение, которое сквозило в рассказе Маркетты. Судя по восторженному шепоту и вздохам вокруг, многие девушки из хороших фамилий восхищались принцессой, более того – боготворили ее. Что же, я прекрасно их понимал. Можно было без труда сказать, что в этом зале не нашлось бы другой молодой леди, способной танцевать так грациозно и уверенно. Это действительно было уже на грани профессионального мастерства балерин из солидных столичных трупп. Тем более, сейчас даже я безошибочно чувствовал бьющие через край эмоции принцессы и ее партнера... нет, скорее оппонента. Дерзко выпрямившись, Грегорика бросала ему вызов, совершенно не похожая на томных и покорных воле мужчины танцовщиц, исполняющих классическое танго.

  Случайно бросив взгляд правее, я вдруг увидел рядом горничную принцессы, вытянувшуюся в струнку и не отрывающую глаз от хозяйки. Или нет, постойте... от ее партнера? Что за странное выражение? Откуда этот ледяной блеск в прищуренных глазах? Вздрогнув, я потряс головой – заряд концентрированной ненависти чувствовался настолько отчетливо, что я испуганно осмотрелся, ожидая, что окружающие нас гости в ужасе шарахнутся прочь, очищая вокруг горничной безопасное пространство.

  Чем же этот импозантный молодой человек в белом мундире мог вызвать такие сильные эмоции? Впрочем, стоит ли ломать голову? Какое отношение ко мне имеет странная горничная или сама принцесса? Что мне до того, с кем она танцует? В любом случае этот блестящий аристократ смотрится рядом с ней неизмеримо выгоднее меня. Легкие, отточенные, артистичные движения – немногим уступающие технике ее высочества. Туфельки принцессы ни разу не подверглись опасности... внезапно поймав его взгляд, я непроизвольно качнулся назад.

  Что это было? Зеркальное отражение враждебности горничной принцессы? Нет, золотоволосый красавец смотрел не на нее, а именно на меня, сомнений быть не могло. И это была не холодная застарелая ненависть, которая сквозила в ее пристальном взгляде, а резкая вспышка раздражения и ярости исподлобья – тут же подавленная и скрытая. Но чем я-то мог его-то обидеть? И кто, вообще, это такой? Может быть, просто показалось?

  В общем, все свидетельствовало в пользу этой версии – за следующие пару минут партнер принцессы, без напряжения выполнявший чувственные танцевальные па, больше ни разу не удостоил меня вниманием.

  Наверное, эти странные события немного натянули нервы – начинает чудиться. Ладно, не стоит беспокоиться из-за того, что ко мне не имеет вообще никакого отношения. Тем более, кажется, что никто них окружающих не заметил ничего подозрительного. Я потряс головой и осмотрелся.

  Публика вокруг замерла, словно завороженная. Разодетые барышни, студенты в парадных мундирах, даже два высоких офицера в темно-синих кителях с золотыми крылышками на груди, остановившиеся поодаль. В одном из них, кряжистом пожилом человеке лет шестидесяти с окладистой бородой, я узнал капитана "Олимпика". Второй, несколько моложе и выше него, если не я не ошибался, был старшим помощником. Оба с интересом смотрели в сторону глаз от танцевальной площадки, любуясь экспрессивным танго.

  В общем, отличный момент, чтобы потихоньку улизнуть – нельзя забывать о времени. Но не успел я осторожно попятиться, как меня за рукав поймала Алиса.

  – И представить себе не могла, что ты так неплохо танцуешь, Золтик. Хотя до принца тебе далеко, конечно.

  – Я тут ни при чем, это все она... погоди, какого принца?

  – Как какого? Он тут всего один. А-а-а, я забыла, ты принцами не интересуешься! – ехидно усмехнулась она.

  Оглянувшись на танцующую пару, я озадаченно почесал в затылке.

  – Так это что, принц Яков Тюдор?

  – В точку. Восхищена твоей эрудицией.

  – Сочиняй. Но зачем это он танцует с сестрой?

  – А почему бы им не пройтись вдвоем? Он великолепен, и она красавица, как ни больно мне это признать, – пожала плечами Алиса. – Восхитительная пара. И танцуют чудесно.

  – М-м-м, принц?.. – задумался я. – Знаешь, мне показалось...

  – Что, опять? – она в притворном ужасе закатила глаза. – За тобой снова кто-то ухаживает? Надеюсь, это не он?!..

  – Да ну тебя. Ничего не "опять", – обиженно пробурчал я – Хотя... на этот раз, наверное, действительно показалось.

  – Что же показалось-то?

  – Ага, теперь тебе вдруг стало интересно.

  – Не особенно. Но ты же хотел душу излить, так? Поплачь мне в жилетку.

  – Шелк промокнет и обтянет... хммм... если бы было что обтягивать.

  Алиса недобро прищурилась.

  – Увиливаем, значит? А еще хотим выкопать томагавк войны?

  – Да нет, не хочу, – я примирительно помахал в воздухе ладонью. – Это так, по привычке. А показалось, будто принц мной недоволен. Так, понимаешь, пронзил взглядом... неужели ревнует, что я с его сестрицей станцевал?

  Алиса выразительно покрутила пальцем у виска.

  – Если б он пронзал каждого партнера ее высочества, на месте Франклина дымилась бы гора трупов. Ты же слышал, что Маркетта рассказывала? Уж, если на то пошло, это принцесса могла бы его ревновать – хоть есть за что. Принц слывет изрядным сердцеедом. Впрочем, его трудно обвинять. Разве найдется девушка, что устояла бы? Я бы растаяла от одного его взгляда.

  – Хм, пойди, потрись поближе. Вдруг и он тебя пригласит.

  – Смеешься? Хотя ведь действительно, принцесса вдруг что-то в тебе нашла... – Алиса задумалась на секунду, потом легкомысленно тряхнула головой. – А, ерунда! Не моя лига, я прекрасно знаю. Давай лучше... – она запнулась.

  – Что?

  – ...Раз ты так здорово умеешь, лучше станцуй со мной.

  – Ни за что.

  – Это почему? – она обиженно надула губы. – Зазнался, что ли? Я уже не гожусь, подавай одних принцесс?

  – Нет. Просто я тебя слишком люблю, чтобы оттоптать твои ножки, – усмехнулся я. – Ее высочество спаслась лишь чудом – и теперь ясно, почему. Но твоя судьба будет незавидна.