Текст книги "Науфрагум. Дилогия(СИ)"

Автор книги: Тимофей Костин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 22 (всего у книги 31 страниц)

  Пару минут спустя я вытер измазанные солидолом руки и удовлетворенно кивнул. По обеим сторонам платформы тоннель перегородил частокол отсвечивающих латунью патронов. Ни мокрица, ни мечехвост не догадаются осторожненько перешагнуть их, а звонко громыхающие по бетонному полу патроны разбудят даже мертвого. Мы успеем попрятаться в танк и дать отпор – в каморе уже давно сидел готовый к выстрелу патрон с шрапнельным снарядом, поставленным на удар.

  Теперь, когда меры предосторожности приняты, можно было вернуться к моторно-техническим делам, прихватив найденную в фургоне целенькую и даже не заржавевшую керосиновую лампу.

  Притащив к танку десяток канистр с минеральным моторным маслом, я зажег лампу, раскрыл руководство и принялся разбираться в хитросплетениях системы смазки двигателя.

  – Та-а-акс, масляные баки – две штуки. Масляный насос, масляный фильтр "Кимаф", ручной маслоподкачивающий насос, манометр и аэротермометр, масляный радиатор, маслоперепускной кран. Отлично. Порядок заправки: "вывернуть два болта и снять броневые накладки"... так, понятно. Дальше... "вывернуть заливные пробки, прокладки и сетчатый фильтр... осмотреть и при необходимости промыть". Хм, промывать необходимости нет, фильтр чистенький. Потом: "собрать воронку с фильтром и залить авиамасло МК". Вот тут нужно аккуратно – на дне канистр наверняка налипло всякой дряни.

  Я еще не успел закончить с фильтрами и смазкой топливного насоса, как снаружи загудело и загрохотало. Выглянув, я полюбовался, как Алиса и Грегорика догоняют катящуюся на боку бочку с соляркой, которую разогнали, не подумав, как будут тормозить. В итоге бочка с размаху врезалась в стопку ящиков из-под снарядов, и, наконец, остановилась.

  – Уф, нелегкая это работа. Из болота тащить бегемота, – отерла трудовой пот Алиса.

  – Что же вы меня не подождали? – пожал я плечами. – Не надрывались бы сами.

  – Ничего, вы и так заняты, – ответила принцесса и осторожно понюхала измазанные соляркой ладони. – Странно. Топливо для автомобилей из дворцового гаража пахнет по-другому.

  – Наверное, то был бензин. Но для танка солярка лучше: хуже загорается, если баки пробьют, и запас хода намного больше. Правда, бензин с рук и одежды испаряется, а солярка нет. Так что не пачкайте в ней свои шелка.

  – От шелков и так почти ничего не осталось, – вздохнула принцесса, машинально разгладив неровно обрезанный подол бывшего бального платья.

  – Это верно, – уныло поддержала Алиса, с отвращением рассматривая маслянистые пятна на собственном платье. – Должно быть, мы тут удивительно глупо выглядим, все такие нарядные. Вот нашел бы ты нам что-нибудь надеть, Золтик. У тебя же так ловко получается. Хоть какую-нибудь одежду, а?

  – Поищу, но на многое не надейтесь. Все-таки, пятьдесят лет прошло, и это тебе не в бабушкином сундуке с нафталином. Здесь, конечно, неплохие условия – довольно сухо, надо думать, из-за сквозняка по тоннелю. Но в той части состава, что я видел, только техника, никаких интендантских грузов. Вон, чистая тряпочка – висела в кузове грузовика как занавеска, – кивнул я на кусочек ситца, лежащий на гусеничной полке. – Хотел на ветошь пустить, но, так и быть, отдам тебе. На косынку сойдет.

  – Вот жалость. Я бы даже на мундир согласилась. Что-то холодно становится, – обняв себя за плечи, шмыгнула носом Алиса, но тряпочку все же взяла.

  – Костер догорает. Без него будет неуютно, да и Брунгильда с Софией замерзнут, – заметила Грегорика.ќ – Пойдемте, принесем еще ящиков, госпожа Саффолк.

  – Одними ящиками не обойтись, ваше высочество. Дерево пересохшее, а доски тонкие, кончаются слишком быстро. Нужно что-то долгогорящее, иначе мы весь день только и будем делать, что ящики ломать, – я почесал в затылке, размышляя. – ...Вообще-то в нише при входе в тоннель лежала пачка шпал, а неподалеку путейская тележка, на которой их можно подвезти сюда по рельсам. Три-четыре шпалы – и получится нодья на полдня. Сейчас организую.

  – Я помогу.

  – Не стоит, ваше высочество. Шпалы занозистые, а пятна креозота на вашем платье будут смотреться некрасиво.

  Грегорика прищурилась и заговорила холодно и отрывисто.

  – Господин Немирович, позвольте вам напомнить. Мне не два годика, и я давным-давно научилась самостоятельно вытирать нос. Потрудитесь не указывать, что мне стоит, а что не стоит делать.

  – Виноват! – я не успел даже опомниться, как обнаружил себя вытянувшимся по стойке смирно и покаянно склонившим голову.

  – Идемте, – принцесса подчеркнуто деловитыми шагами прошла мимо, направляясь к выходу из тоннеля. – И не забудьте объяснить, что такое "нодья".

  Четыре часа спустя я уже успел залить в двигатель масло и, провернув несколько раз ручкой, убедиться в том, что с системой смазки все в порядке. Кажется, из-за ссохшихся прокладок кое-где немного капало, но с этим сейчас ничего поделать было нельзя – перебирать дизель целиком не входило в мои планы. Теперь нужно было продуть и смазать топливный насос, проверить форсунки и тонкую топливную аппаратуру. Потребовалось немало повозиться с аккумуляторами – в одиночку мне бы не удалось вытащить из танка девяностокилограммовые эбонитовые коробки. Впрочем, я просто выковырнул спекшуюся внутри массу окислившегося свинца и перетаскал наружу в ведре. Просунуть на место старых пустые новые аккумуляторы оказалось вполне разрешимой задачей. Выпятившись из моторного отсека и выпрямив усталую спину, я надавил кулаком на крестец, и осмотрелся с высоты платформы.

  Весна уже подготовила электролит, и теперь, забравшись внутрь танка, заливала его в аккумуляторы, кропотливо проверяя уровень, чтобы не переборщить. Порученное задание она выполняла образцово, и я сразу понял, что за нее можно не переживать. А уж трудолюбия ей хватало с избытком, в отличие от Алисы, которая уже после второй бочки с соляркой пожаловалась, что устала и у нее все болит и пристроилась поближе к костру – восстановить силы. Принцесса, пожав плечами, справилась с третьей бочкой сама и даже успела перекачать топливо во внутренние баки танка. Не знаю, насколько для нее был привычен подобный физический труд, но, уже имея представление о ее характере, можно было не удивляться, что она упрямо довела дело до конца, закончив уже с полчаса назад. Алиса уже давно спала, угревшись у костра рядом с Софией. Так, а куда же подевалась принцесса?

  Не успев еще осмотреться, я услышал шорох за спиной. Оказывается, Грегорика уже успела что-то вскипятить в ведерке. Судя по запаху – чай был из листьев малины и мяты, набранных во время похода за водой. Теперь она забралась на корму танка, протягивая мне импровизированную из жестяной банки кружку.

  – Выпейте, господин Немирович. Вы же устали, наверное?

  – Да уж не больше, чем вы, ваше высочество... – слегка смутившись, ответил я. – О, премного благодарен...

  – Не хотелось бы, чтобы у вас создалось впечатление, что я любопытничаю и сую нос не в свое дело... – осторожно начала принцесса, – но меня очень удивило, что вы так хорошо разбираетесь в двигателях. Откуда? Ведь мы всего лишь на втором курсе, и у вас была лишь одна настоящая практика?..

  Я смущенно почесал в затылке – основанием ладони, потому что руки были все в смазке и масле.

  – Тут нет никакого секрета, ваше высочество. Кажется, я поминал экспедиции, в которые меня таскал отец? А каждая экспедиция это, прежде всего, громадная гора груза, всяческих припасов и походного скарба, который нужно перетащить с места на место, и чаще всего по совершеннейшему бездорожью. Какой только транспорт не приходилось использовать! И плоты, и телеги, и канатные дороги... даже дирижабль, однажды. Но большей частью наш груз ехал на спинах безответных мулов. Я ведь не зря вспомнил про подковы – и сейчас смогу перековать коня за десять минут с закрытыми глазами. Если бы не эти лошадки, никаких походов и экспедиций не было бы. Особой сентиментальностью я не страдаю, но вы не представляете, как тяжело приходилось несчастным животным, сколько их переломало себе ноги, утонуло, сорвалось с обрывов, надорвалось. Сколько нам пришлось пристрелить... в благодарность за верную службу. Ей богу, я готов не вылезать из-под капота месяцами, но иметь дело с машиной, которой не больно, даже если она сломалась, и которая не смотрит на тебя непонимающими глазами, в которых стоят слезы... – заговорившись, я не заметил, что принцесса как-то странно притихла. – ...Э-э-э, простите, ваше высочество, не хотел вываливать на вас свои застарелые комплексы.

  – Ничего, – Грегорика вдруг прикоснулась к моей руке – всего на секунду, но не выбирая более-менее чистое место на обшлаге мундира. Я не смог понять, что значила печальная улыбка, почему-то скользнувшая по ее губам. – ...Напротив, так я начинаю лучше понимать вас.

  – Да что там понимать? – я смущенно пожал плечами. – Прекрасно знаю, что не могу считаться приличным студентом высшего учебного заведения. Алиса права, когда обзывается грубым мужланом.

  – Уверена, она не всерьез, – утешила принцесса. – Кроме того, это не так уж и плохо. Мне, наоборот, в последнее время казалось, что джентльмены несколько... м-м-м... как бы это сказать – размягчились? Хорошие манеры это далеко не все, что хотелось бы видеть в мужчине, поверьте.

  – Может быть, вы и правы, – согласился я. – По сравнению с суровыми воинственными дедушками мы просто лопоухие гимназисты.

  – Не все, я бы сказала, – покачала головой принцесса, – Да, кстати! Я ведь как раз хотела спросить о судьбе дневника вашего деда...

  – Не волнуйтесь, ваше высочество, вот он, – похлопав по карману, я поднял торжественно руку. – Клянусь, что не расстанусь с ним ни за что на свете, буду беречь, как счастливый талисман! Представляете, он спас мне жизнь и позволил продержаться до того момента, как появилась ваша прекрасная валькирия. Не прихвати я его с собой в трюм, во мне торчало бы добрых шесть дюймов стали.

  – Правда?.. Рада... рада это слышать, – она подняла брови, словно в легком замешательстве. – Наверное, это действительно добрый знак. Но вы не думали, что теперь дневник может стать для нас еще важнее?

  – Действительно, совсем забыл. Мы же свалились примерно в тех местах, где проходила экспедиция императора Траяна. А!.. Ведь дедушка Гойко описывал дорогу от побережья к столице. Вдруг у нас получится найти его маршрут, чтобы выбраться?

  – Вот видите! Мне тоже что-то подобное пришло в голову, – принцесса чуть смущенно наклонила голову. – Тогда, может быть... вы позволите мне посмотреть?..

  – Конечно! Простите, что не подумал сразу!.. – хлопнув себя по лбу, я вынул теплый алюминиевый корпус из-за пазухи, открутил винты и протянул ей. – Вот, прошу.

  Принцесса провела пальцем по вмятине и осторожно раскрыла крышку.

  – Какой прочный...

  – Дед специально заказал, чтобы выдержал огонь, воду и медные трубы. С водой ведь и в самом деле получилось – бумага не промокла, даже когда мы полоскались под плотиной.

  – Почерк действительно уникальный, как вы и говорили... – с досадой проговорила принцесса, пробежав глазами первую страницу. – Но ваш дед, по крайней мере, не прибегал к сокращениям. Хоть это обнадеживает...

  Грегорика спрыгнула вниз, присела у костра и погрузилась в чтение, морща лоб и шевеля губами в попытке разгадать каракули моего предка, а я вернулся к своим делам, подтягивая ослабшие ремни генератора.

   – Впереди земля!

  Раздавшийся из динамика голос наблюдателя, сидевшего в "вороньем гнезде" наверху сигары дирижабля, заставил меня подняться с койки и выглянуть в коридор. Поскольку офицерская каюта, в которую упихали моих разведчиков, находилась в передней части гондолы, в двух шагах от ходовой рубки, я счел уместным пройти эти шаги до двери и заглянуть туда.

  На усталых лицах вахтенного офицера, рулевого и радиста играли зеленоватые отблески переливающихся во всю ширину небосвода полотнищ северного сияния. Погасив звезды, странные и жуткие огни двигались в замедленно-гипнотическом ритме, заставляя жмуриться и моргать. Наверное, было бы еще страшнее, если бы не гул моторов – я мог бы поклясться, что этот ритм вызвал бы и слуховые галлюцинации сродни тем, что с которыми мне доводилось сталкиваться в Арктике.

  Ровные ряды катящихся внизу черных океанских валов не давали зацепиться взгляду, отчаянно ищущему хоть какой-то неподвижный и прочный визуальный ориентир. Поэтому неровная зубчатая полоска берега, на глазах вырастающая из-за горизонта и отделившая переливающийся призрачными цветами небосклон от океанских вод, вызвала облегченные вздохи. Это было атлантическое побережье материка, хотя до Гардарики оставалось преодолеть еще более пятисот миль – впереди лежали берега Галлии. Силуэт возглавляющего кильватерную колонну "Инвинсибла" темным пятном маячил примерно в миле прямо по курсу.

  Переведя взгляд с обзорных окон во внутреннюю часть рубки, я не сразу разглядел в полутьме массивную фигуру, осевшую в командирском кресле у задней стенки. Тусклые блики временами высвечивали высокий квадратный лоб с залысинами, тяжелую волевую челюсть, мрачно сведенные брови. Император медленно, словно нехотя, поднял глаза.

  Во все времена этот клич впередсмотрящего – Терра! – сулил новую надежду. Но не сейчас. Во взгляде Траяна тьма соперничала с беспросветными океанскими водами – император, судя по всему, не ждал ничего хорошего.

  Я оглянулся и вытянулся, отдавая честь. По коридору, не обращая на меня внимания, прошагал командир "Инфлексибла" с обведенными тенями недосыпа глазами. За ним спешили флагманский штурман и связист.

  – Место? – козырнув императору, отрывисто спросил командир.

  – В виду маяк Уэссан, господин капитан. Триста кабельтовых на ноль-один-пять. Огней нет.

  Капитан Шерман молча поднял бинокль, всмотрелся и неохотно кивнул.

  За спиной раздались шаги – последним появился Максимилиан. Застегивая на ходу мундир, он кивнул мне и прошел в рубку, остановившись рядом с отцом.

  Побережье на глазах расползалось, скоро стали видны светлые полоски пляжей под обрывистыми скалами, бесконечные квадратики полей, разделенных живыми изгородями, узкие ниточки дорог, смутно белеющие во мраке кубики зданий. Но ни единого живого огонька не встречало нас. Галлию затопила мертвая тьма и тишина.

  – Неужели здесь все погибли? – едва слышно спросил флагманский штурман. Никто еще не успел ответить, когда снова проснулся динамик.

  – Тридцать справа – свет.

  Все головы синхронно повернулись влево. Мигающий во мраке крохотный оранжевый огонек не выглядел ярким на фоне перекатывающихся по небу мертвенных сполохов, но вселил в сердца робкую надежду.

  – Что там, что? Люди?.. – прищурился штурман, но обладавший отличным зрением принц разочарованно ответил:

  – Нет, лейтенант. Это пожар. Просто догорает сельский дом...

  Капитан Шерман удивленно поднял брови.

  – Но с момента катаклизма прошло более двух суток. Все должно было уже давно прогореть, если очаг остался без присмотра...

  – Возможно, была еще какая-то причина... – начал, было, император, когда ночь разорвала ослепительная вспышка.

  Флагманский "Инвинсибл", поравнявшийся с тянущимися поперек возделанной равнины цепочкой мачт линии электропередач, внезапно пронзила молния. Но ломаная ветвистая линия разряда не сорвалась с неба, где в этот момент и не было грозовых туч, нет – она выпрыгнула из земли, точнее, выстрелила с верхушки одной из стальных мачт.

  Белые искры электрического разряда через пару мгновений сменились оранжевым пламенем. Гондола величественного дирижабля, ощетинившегося башенками зенитных орудий, вспыхнула, как спичка – видимо, взорвались цистерны с авиационным бензином, смонтированные в центральной части вдоль кильсона. Вырвавшиеся через иллюминаторы и люки фонтаны пламени, стремительно пожирающие внешнюю оболочку, устремились вверх, в стороны и вниз, подобно огненным щупальцам, прогорая и завиваясь клубами черного дыма. Перегоревшие ажурные алюминиевые детали набора подались, и "Инвинсибл" начал переламываться посередине, быстро теряя высоту.

  – Право руля, поворот на десять румбов! Семафор на "Индефатигебл" – "Следуй за мной", – прокричал Шерман, и рулевой отчаянно завертел штурвал. Наш дирижабль резко накренился, описывая циркуляцию и ложась на обратный курс.

  – Святая дева, что это?!.. – поперхнулся штурман. – ...Молния бьет снизу вверх? Как?!

  Бросив быстрый взгляд на императора застывшего в кресле неподвижной гранитной глыбой, принц Максимилиан предположил:

  – Это не молния. Больше похоже на электрический разряд. Вы заметили – высоковольтные мачты?..

  – Но по проводам не может идти ток такой силы!

  – Конечно, нет. Остается лишь предположить, что это тоже связано с сияниями и гибелью людей. Возможно, заряд образовался в почве или разность потенциалов возникла еще каким-то неизвестным науке способом...

  В этот момент горящая развалина, всего полминуты назад представлявшая собой огромный линейный крейсерский дирижабль с экипажем в двести пятьдесят человек, врезалась в землю. Густое облако дыма и пыли милосердно скрыло картину внезапной катастрофы.

  – Тысяча морских чертей!.. – Шерман яростно стукнул кулаком по штурманскому столику. – Бедняга Хорас! А я еще завидовал, что его назначили флагманом.

  Обернувшись к Максимилиану, он спросил:

  – Так что же, получается, мы можем столкнуться с этими дьявольскими электрическими минами в любом месте над сушей?

  Тот лишь пожал плечами.

  – Могу лишь строить гипотезы, капитан. Патрульная субмарина "Турбулент" радировала десять часов назад, что обнаружила в прибрежной зоне несколько сейнеров с мертвыми экипажами. Высадившаяся на побережье провинции Нормандия разведгруппа доложила, что в двух рыбацких поселениях не осталось ни единой живой души – все население погибло, но ни о каких разрядах речи не шло. Мало того, домашний скот не пострадал: по улицам бродят коровы, гуси, куры. На телах никаких отметин – ни ран, ни ожогов, ни следов отравления газом или иных повреждений.

  – Просто попадали замертво? – пробормотал капитан, утирая выступивший на лбу холодный пот. – Но какими же гипотезами это можно объяснить, ваше высочество? Дьявол меня забери, если это не Апокалипсис. Может быть, небо уже начинает сворачиваться, как свиток?

  – Едва ли. Сияния и молнии указывают на электромагнитную природу катаклизма, но сомневаюсь, что он имеет сверхъестественную природу... по крайней мере, пока этому нет подтверждений, – мрачно, но твердо ответил принц.

  – Но не может же это быть природным явлением... или делом рук человеческих?.. – ошеломленно выдохнул командир дирижабля.

  – Капитан Шерман, – его вдруг прервал низкий, властный голос. – Двигайтесь на север вдоль берега и высадите нас в районе Бреста. Дальше придется двигаться по земле.

  – Итак, пора и попробовать, – пробормотал я, устало плюхнувшись на сиденье механика водителя и пытаясь вытереть измазанное копотью и маслом лицо еще более грязным рукавом. – Кажется, ничего не забыли? А-а-а, ладно, конец – делу венец. Может быть, зря здесь возились...

  – Правда?.. – спросила Весна, устроившаяся на месте пулеметчика и наблюдавшая за моими действиями, прижав к груди вольтметр с проводками, уходящими в моторное отделение. Наивное разочарование, которое слышалось в ее голосе, могло заставить прослезиться кого угодно.

  – Надеюсь, что нет, – постаравшись придать голосу должную уверенность, я включил массу и положил руку на кран воздушного запуска. Изобразить достаточно решительное лицо было непросто. – В крайнем случае, если не выйдет, попробуем реанимировать какой-нибудь из грузовиков. Там, правда, нет пневмозапуска... ладно, с богом.

  Повернув кран редуктора, запускающего сжатый воздух в цилиндры, я одновременно нажал на акселератор, хотя этого можно было и не делать – топливо было подкачано заранее, вручную. Протяжно зашипело, сзади донесся металлический рокот, и корпус танка закачался на рессорах. Все затаили дыхание в напряженном ожидании.

  – Ну, давай же!.. – буквально чувствуя, как стремительно падает давление в баллонах, взмолился я. Еще несколько оборотов, и напор воздуха ослабнет и больше не сможет прокрутить тяжелую поршневую группу мощного дизеля с силой, достаточной, чтобы компрессия заставила топливо в цилиндрах воспламениться. Снова забить баллоны возможности не будет, поэтому пришлось все поставить на этот единственный шанс.

  За спиной завизжало, натужно зафыркало. Потом донесся раскатистый грохот и яростный рев. Неравномерная судорожная тряска сменилась частой ритмичной дрожью – точно больное, захлебывающееся сердце, подстегнутое электрическим разрядом, выплюнуло тромб и снова забилось быстро и сильно, здоровым наполненным пульсом. Короткое нажатие педали газа отозвалось бурным рокотом и новой раскачкой – дизель с готовностью прибавил обороты, выхлопнув наружу густое облако сизого дыма.

  – Ура! Запыхтел!.. – завопил я, торжествующе подняв черный от масла и солидола сжатый кулак. Принцесса и Алиса, которые устроились на лобовом листе, заглядывая в люк, поддержали радостными возгласами.

  – Молодчина, Золтик!.. Дай, я тебя два раза поцелую! – рыжая от избытка чувств запустила вверх косынку, а Грегорика захлопала в ладоши.

  – Браво, господин Немирович! Завести мотор спустя полвека – просто невероятно!..

  – Да бросьте, мы же все вместе старались, – смущенно почесав нос и чувствуя, как расплываюсь в неудержимо хвастливой улыбке, я повернулся к Весне. – ...Заряд?

  Она радостно кивнула, показав прыгающую стрелку прибора.

  – Идет, двенадцать с половиной вольт!

  – Отлично! Это самое главное. Полчаса потарахтит на холостом ходу, и зарядим аккумуляторы. Стартер вроде бы новый, щетки не стерты, должен работать нормально.

  – Только дымище из труб валит – вонючий! – сморщилась Алиса, вытянув шею и заглядывая в сторону кормы танка. – Неужели так и должно быть?

  – Это тебе не лимузин, знаешь ли. Двенадцать горшков, объем черт знает сколько литров, а прокладки высохли и покоробились. Масло будет свистеть в трубу – только держись. Надо будет запастись, кстати.

  – Н-но... мы не задохнемся... здесь... все-таки тоннель?.. – опасливо спросила Весна, сдерживая кашель.

  – Вот это вопрос.

  Выбравшись из люка, я помахал ладонью, разгоняя сизые облака, и прищурился.

  – Нет, какой-то сквознячок все же тянет. Что интересно, с той стороны тоннеля, насквозь. Выхлопные газы в целом легче воздуха, по потолку пойдут наружу. Только девушек, наверное, лучше передвинуть на другую сторону от костра, поглубже в тоннель – для страховки. Сейчас займусь.

  Дремавшая на брезенте Брунгильда проснулась, конечно, от грохота двигателя и сейчас сидела, потирая лоб и моргая покрасневшими глазами. Судя по всему, ее мучила головная боль – последствия сотрясения. София, которой явно полегчало от кислородной терапии, тоже приподнялась на локте, слушая, о чем мы говорим.

  – Значит, теперь удастся выбраться отсюда? – спросила принцесса. – И панцирные клопы нам будут не страшны?

  – Конечно. С такой пушкой отобьемся от кого угодно, – уверенно кивнул я. – Горючего прихватим, сколько сможем увезти. В баках почти семьсот литров, и сзади можно привязать пару-тройку бочек. Даже в самом худшем случае хватит миль на четыреста. Осталось решить, в каком направлении двигаться.

  – И что вы думаете?

  – Понятно, что нам нужно на запад, к побережью, к постам Карантинной комиссии. Но напрямую, естественно, не получится – Альпы мешают. Выходит, остается общее направление на северо-запад, в обход горного массива Шварцвальда.

  – То есть, примерно в сторону столицы?

  – Берлин, по идее, несколько севернее. Хотя кто знает, где именно мы сейчас, и как получится проехать. Здесь, как я понимаю, всегда была относительно малонаселенная часть страны – горы, долины, леса и рудники. Пробираться не так-то просто – дорог мало...

  – Я за то, чтобы на танке! – быстро вставила Алиса. – Лучше плохо ехать, чем хорошо идти.

  – Не поручусь, что танка хватит добраться до побережья – на путешествия в две тысячи миль боевые машины никогда не рассчитывали. И подвеска не выдержит, и моточасы выйдут раньше. Но хотя бы часть он нас провезет, а дальше... дальше посмотрим. Как такой вариант?

  Девушки, которых я обвел взглядом, не торопились отвечать. Принцесса загадочно молчала, устремив глаза на огонь, Брунгильда, не отрываясь, смотрела на нее. На лице Весны тоже почему-то наблюдалось странная неуверенность. Неужели она не хочет выбраться отсюда?

   – А вы что думаете, ваше высочество? Есть, конечно, еще вариант разыскать упавшую гондолу и ожидать помощи вместе с остальными.

   – Можно было бы подумать и об этом... – неопределенно заметила она, а я продолжил:

  – Правда, меня несколько... как бы это сказать, беспокоит принц. Предпочел бы держаться подальше от него, даже если вы сочтете это трусостью. После того, как он вдруг отправил за мной убийцу...

  – Убийцу?! – вскинулась Алиса. – Какого убийцу? Принц что, хотел тебя убить?!.. За что?

  – Не отказался бы узнать, – поморщившись, я кратко описал события в трюме.

  – Погоди, так он приревновал тебя к сестре?! – Алиса изумленно оглянулась на принцессу, которая слегка покраснела и смущенно опустила глаза. Мне осталось лишь пожать плечами.

  – Так утверждал его клеврет.

  На память вдруг пришла еще одна сценка, последовавшая за драматичной дуэлью в трюме.

  – И кстати... – задумчиво проговорил я, переведя взгляд на телохранительницу. – А что это было? Тогда совершенно некогда было раздумывать, но теперь я вспоминаю, что встретил в трюме Брунгильду с двумя парашютами и транспортным мешком...

  Грегорика и телохранительница тревожно переглянулись.

  – Невольно закрадывается подозрение... уж не собирались ли вы спрыгнуть с парашютами? Но потом началась эта катавасия в зале... а! – новая мысль заставила меня стукнуть кулаком по ладони. – ...Так, может быть, и дневник для вас представлял не чисто исторический интерес?

  Глядя на Брунгильду, принцесса вопросительно приподняла бровь. Та недовольно пожала плечами, словно смиряясь с неизбежным. Грегорика повернулась к нам и с серьезным выражением заговорила.

   – Отдаю должное вашей проницательности, господин Немирович. Я не хотела говорить об этом раньше потому, что секрет принадлежит не только мне. Сейчас обстоятельства изменились, и думаю, что дальше таиться от вас нет смысла. Но я попрошу хранить тайну и не обсуждать ее с посторонними. То же самое относится и к госпоже Саффолк и госпоже Госпич. Вы согласны?

  Алиса подозрительно нахмурилась, но все же кивнула. Весна последовала ее примеру. София лишь презрительно поморщилась в ответ на сделанное для нее исключение. Видимо, принцесса сочла, что спрашивать инсургентку бессмысленно – у нее, как у пленницы, все равно не было права голоса.

  – Мы с вами уже говорили об оскорбительных попытках бросить тень на память императора Траяна, верно? Могу поклясться – за ними стоят известные фигуры из Сената. Отвратительные политиканы – самый мягкий термин, которым их можно назвать. Они наверняка пытаются отвлечь внимание от своих ошибок и злоупотреблений или прикрыть некие неприглядные дела. Судя по тому, как плевался ядом госсекретарь МакКлинток на последнем праздновании Дня Свободы, он, как минимум, один из вдохновителей кампании.

  – Кстати, да! – заметил я. – Потом еще иронизировали: "Куда пропали средства, выделенные на строительство социального жилья? Не иначе, дотянулся, проклятый Траян".

  – Вот именно, – кивнула принцесса. – Прадеда привычно обвиняют во множестве грехов, но недавно появилась новая нота. Пока это мелькнуло лишь в желтой прессе, но вы ведь знаете, кампании по дискредитации всегда начинаются с мелких шавок. Какой-то писака имел наглость доказывать, что император, опасаясь подступающей революции, якобы припрятал то чудовищное гардариканское оружие, чтобы угрожать им либеральным силам.

  – Ого! Фантазия бурлит, – хмыкнула Алиса. Я поддержал ее.

  – Не то, что бы я поверил, но смутно припоминается, что незадолго до Науфрагума действительно случились какие-то волнения среди фабричных рабочих в Детройте? И даже, вроде бы, пришлось вызвать войска, чтобы их подавить.

  – Император был строг и спуску никому не давал, разве нет? – кивнула Алиса. – В общем... ммм, не сказать, что его в образ такое не вписывается.

  Грегорика нахмурилась.

  – Но вы же видите разницу между усмирением бунтовщиков и уничтожением целых континентов, госпожа Саффолк? И потом, помните, что я рассказывала? Кратер в Оппау – не выдумка, его видело множество людей, есть фотографии с воздуха. И хотя обстоятельства, при которых он возник, не совсем ясны, очевидно – установка была уничтожена.

  – Взорвалась сама... или ее взорвал император? – задумался я. – В любом случае, трудновато представить, чтобы Траян, стоя посреди руин Гардарики, задумал обречь Либерию на ту же участь лишь затем, чтобы приструнить бунтовщиков. Паровым молотом не колют орехи, и даже дураку понятно, что это неподходящий для такой задачи инструмент. Как эти болтуны себе представляют подавление бунта глобальным оружием – выжечь Детройт целиком? Или только рабочие кварталы? А если получится промах? Чушь какая-то.

  – Пожалуй, действительно чушь, – согласилась Алиса. – В глупости Траяна никто не еще обвинял, а это был бы просто идиотизм.

  – Безграмотное обвинение, но, если вспомнишь, не новость в политической борьбе в Конгрессе. Там всплывали и не такие абсурдные вещи.

  Принцесса, немного успокоившись, кивнула и продолжила.

  – Вот именно. Но я боюсь, что все обстоит еще хуже. Обвинение могло появиться в качестве дымовой завесы, чтобы прикрыть гораздо более неприятные секреты. Мой двоюродный дед, адмирал Магнус Болейн, поделился со мной некоторыми подозрениями...

  – Постойте, лорд Болейн – это брат Анны Болейн, супруги принца Максимилиана, то есть вашей бабушки? – уточнила Алиса. Всегда подозревал, что в генеалогии она разбирается куда лучше, чем в истории. И вот – пожалуйста – подтверждение.

  – Именно так. Сколько себя помню, дядюшка – я всегда звала его так – командовал Первой оперативной эскадрой Воздушного флота Либерии. Он один из немногих оставшихся ныне высокопоставленных сановников, которых не интересуют парламентские интриги. Но последнее время он был очень встревожен – настолько, что поделился подозрениями со мной. Все выглядит так, словно некие группировки из Сената начали проявлять к Гардарике совершенно необычный интерес. До дядюшки дошли слухи, что они тайно отправили сюда своих эмиссаров, причем вовсе не по линии Карантинной Комиссии – это еще хоть как-то можно было бы объяснить.