Текст книги "Науфрагум. Дилогия(СИ)"

Автор книги: Тимофей Костин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 31 страниц)

  Вот это номер.

  У принцессы от неожиданности перехватило дыхание. Телохранительница, скрипнув зубами, уже начала поднимать пистолет, готовая пристрелить принца на месте, но он умело прикрылся Софией и быстро попятился в толпу зрителей. Оттуда уже понеслись возмущенные крики:

  – Ее высочество, кто бы мог подумать!

  – Какой ужас, какой скандал!

  – Неужели все это ради того, чтобы занять место первой наследницы?!

  Отшвырнув Софию, Яков стремительно скрылся среди гостей. Пришедшая в себя принцесса едва успела поймать за руку телохранительницу, дернувшуюся, было, вслед за ним.

  – Постой, Хильда, у нас есть более важные дела.

  Действительно, донесшийся сзади стон заставил нас всех обернулся. Капитан Фаррагут, хрипя и скользя в натекшей луже крови, из последних сил пытался приподняться. Забыв обо всем, я бросился на помощь.

  Расстегнув мундир и зажав две близко расположенные на груди раны импровизированным из шейного платка тампоном, я уложил седовласого летчика обратно на паркет.

  – Не двигайтесь, вам нельзя! Лежите спокойно. Корабельный врач, наверное, уже спешит сюда.

  Но он не слушал меня. Помутневшие глаза метались, словно что-то разыскивая. Капитан прохрипел, пуская кровавые пузыри – явный признак задетого легкого:

  – ...Пироболты... я понял... он убьет всех... надо помешать... скорее... в рубку...

  – Пироболты?..

  – ...Фиксаторы гондолы... вместо штатных... он установил... я думал, ошибка...

  – Подождите, но как такое возможно?..

  – ...Прислали транспорт... поняли... уже на борту...

  Мысленный щелчок сложившейся головоломки заставил меня похолодеть.

  – Боже мой, помощник собирается сбросить всю пассажирскую гондолу с высоты!

  – Что?! – не только принцесса, все остальные тоже уставились на меня с застывшими лицами. Грегорика быстро переспросила: – Неужели такое можно сделать? Ведь на борту почти тысяча человек! Разве те, кто строил "Олимпик", не понимали, как опасен подобный механизм?..

  – Не знаю. Но пироболты, о которых шла речь, действительно используют, чтобы синхронно расстыковывать крупные конструкции.

  Принцесса кивнула, и задумчиво взялась за подбородок.

  – Значит, фон Кёмниц угрожал убить всех людей на "Олимпике", не только Якова, Неужели он настолько обезумел? Но логика в этом есть – ему ведь не избежать обвинения в потворстве мятежу и убийстве. Избавившись от свидетелей, он сможет потом выдумать любую версию, чтобы оправдаться.

  Ого. Мне понравилась скорость, с которой ее высочество усваивает информацию. Девять людей из десяти, не говоря уж о великосветских дамах, еще полчаса ахали бы и закатывали в ужасе глаза, не в силах поверить в такое проявление человеческого коварства или безумия, а она уже спустя несколько мгновений проанализировала ситуацию и сделала выводы. Ей богу, наследники династии Тюдоров действительно неординарные личности. Правда, сейчас у меня было о чем подумать и помимо этого. Носовой платок пропитался кровью, а хуже всего было то, что с каждым вздохом капитана через одну из ран с жутким свистом выходил воздух из пробитого легкого. Платок нужно было чем-то заменить. Но чем? Беспомощно оглянувшись, я вдруг увидел перед носом стопку кружевных салфеток. Их с виноватым видом протягивал один из стюардов – кажется, Тодор – вытащив из валявшейся в стороне опрокинутой сервировочной тележки.

  Благодарно кивнув, я плотно свернул несколько салфеток в тампон и зажал самую опасную рану. Стюард принялся сноровисто рвать салфетки на ленты. В две руки мы смогли перевязать капитана так, чтобы он смог дышать. Хотя со внутренним кровотечением, конечно, что-то сделать сейчас было невозможно.

  – Как вы думаете, Фрумос, – принцесса тем временем обратилась ко второму стюарду, – много ли у старшего помощника людей, которым он может доверять? Вроде этих матросов, готовых по его приказу стрелять даже в капитана?

  – Да негусто должно быть, господарыня Грегорика. Говорил я с матросиками – все больше честный народ. И с чего бы им бунтовать-то? Капитан хоть и строг был, но справедлив, уважали его, хвалили между себя.

  – Но ведь вы, стюарды-трансильванцы, смогли наняться на "Олимпик". И сколько вас? Ведь кто-то из ваших был в рубке, откуда шла передача, верно?

  – Нас-то дюжина всего. Двое пошли в рубку, двое в машинные отделения правого и левого борта, двое заперли палубу, где кубрики, а шестеро здесь. Что нанялись... – трансильванец смущенно почесал в затылке, – ...мне-то господарь Яков сказал, что все устроил, уж и не знаю, как там чего, с кем договаривался.

  – Получается, всего шесть инсургентов сумели захватить управление дирижаблем?

  – А ходовая вахта и невелика. Пять человек в рубке всего, и в машинных отделениях не больше, ей-бо. Остальные в корме, да, может быть, еще коки пыхтят на камбузе.

  – И теперь старший помощник может это повторить, даже с немногими верными лично ему подручными? – нахмурилась принцесса.

  – Выходит, так, господарыня, – развел руками стюард. – Назавтра назначили общекорабельная приборка, а сегодня, пока бал, всем подвахтенным велено собраться в спортзале в корме, чтоб навроде как проинструктировать. Мы-то обрадовались, что так удачно подвернулось, но, сдается мне теперь, что то было неспроста. Наверняка это помощника хитрость, чтоб руки освободить, ей-бо. Так что на экипаж сейчас полагаться нельзя – сидят под замком.

  – Понимаю, – кивнула принцесса. – Благодарю за рассказ...

  Она внезапно прервалась и прислушалась. Да, действительно, привычный, едва слышный на пассажирских палубах гул машин повысился на тон. А нас едва заметно прижало к палубе.

  – Они набирают высоту. Проклятье. Нужно что-то делать... – я затравленно осмотрелся, и вдруг замер. – ...А ты тут откуда?!

  – Золтик!!!

  Перед глазами мелькнул сполох оранжевого платья и рыжих волос. Алиса выскочила из толпы гостей, бросилась ко мне и, задыхаясь от возбуждения, затараторила:

  – Погоди, ты уже вернулся? Видел, что творилось? Вампирша набросилась на принца... – она указала на певичку-инсургентку, неподвижно, с остановившимся взглядом сидевшую на полу, там, где ее оставил Яков. – Потом начали стрелять, как в кино! Что там принц говорил про принцессу, я не расслышала?

  – Э-э-э, говорил... – но Алиса не слушала, а продолжала сыпать вопросами.

  – Капитан ранен? Что, действительно его помощник – пират? Какой ужас! Кошмар!..

  – Кошмар только начинается, – досадливо ответил я. – Сейчас этот пират поднимет нас повыше, а потом шваркнет об землю.

  Глаза Алисы округлились еще больше. Она вскочила и схватила меня за руку:

  – Тогда... тогда надо же бежать!!!

  – Куда бежать, дурочка? Помолчи лучше, не мешай, – я вырвал руку и оглянулся.

  Брунгильда наклонилась к принцессе и негромко проговорила, расстегивая пряжку парашютной системы:

  – Госпожа, наденьте парашют.

  – Спасаться в одиночку? Ни за что. Мы обязаны спасти всех. Я тоже несу долю ответственности, если мой брат затеял эту мерзость, – Грегорика решительно выпрямилась, отстранила ее и шагнула ко мне и лежащему на полу капитану. – Господин Фаррагут, как мы сможем помешать старшему помощнику?

  – Нужно... попасть в рубку... – прохрипел капитан, брызгая кровавой пеной. – ...Сброс гондолы... только оттуда.

  Грегорика обвела взглядом всех, кто остался рядом.

  – Я иду. Кто со мной?

  Горничная-телохранительница молча шагнула в сторону оседающих сугробов огнетушащей пены, сохраняя на лице привычное непроницаемое выражение. Могучий трансильванец взглянул на товарища и несмело предложил:

  – Дозвольте и нам, господарыня – расплатиться за глупость, ей-бо.

  – Конечно, Фрумос, – кивнула принцесса, и снова обратилась к капитану. – Что там нужно сделать?

  – ...Без меня... не справитесь...

  Что же, это было понятно и без слов. Осмотревшись, я быстро поднялся на ноги. Расчет был несложен. Телохранительница и двое стюардов, вооруженных "томпсонами", составят штурмовой отряд, и заставлять кого-то из них отвлекаться было бы неразумно.

  – Разрешите побеспокоить, капитан?

  Дождавшись слабого кивка, и осторожно подняв раненого, я с помощью Тодора взгромоздил его себе на спину. Фаррагут был намного выше и тяжелее меня, и ноги подрагивали под тройным весом, но возможность перемещаться по ровной поверхности я все же сохранил.

  Стоять на месте был трудно, поэтому я сразу сделал шаг... и едва не врезался в загородившую мне дорогу Алису. Схватив меня за лацканы сюртука, она с истерикой в голосе спросила:

  – Куда ты собрался?

  – На подвиги, – лаконично ответил я.

  – С ума сошел?! Тебе больше всех надо? Смерти ищешь?

  – Глупая, хочу жить долго и счастливо, а потом умереть в окружении двух десятков отпрысков и полусотни внуков. Но если сейчас сидеть на заднице и ничего не делать, наплодить отпрысков времени не хватит. Поэтому – кыш, не мешайся под ногами.

  – Я... я... я тебя не отпущу!

  – Вообще-то, твое разрешение не требуется. Прости, конечно.

  – Тогда... тогда... – из глаз Алисы брызнули слезы, – ...тогда я тоже с тобой!

  – О, боже, – вздохнул я. – Делай, что хочешь, только не лезь вперед. Иди за мной и не шуми. Тогда все будет хорошо.

  Принцесса, слушавшая наш разговор, одарила меня бледной улыбкой и скомандовала нашему небольшому отряду:

  – Итак, вперед. Времени у нас очень мало.

  Сделав пару шагов, она вдруг остановилась, с недовольной гримасой приподняла волочащийся по полу газовый шлейф платья, собрала его в один пучок и взглянула на телохранительницу.

  – Хильда, ты не могла бы...

  Та без слов кивнула и одним взмахом трофейной шпаги перерубила шлейф. Теперь юбка кончалась чуть выше колен, и принцесса сразу ускорила шаг.

  Глава третья

  Штурмовики-дилетанты

  Пару минут спустя я привалился к стене тамбура, хватая воздух открытым ртом. Дело было не только в пробежке и физической нагрузке, хотя капитан казался тяжелее с каждой следующей минутой. Начала сказываться высота и разреженный воздух.

  Дирижабль уверенно набирал высоту, палуба подрагивала от вибрации, передающейся от работающих полным ходом машин, и даже сюда доносился торжествующий гул переключенных в форсированный режим газовых горелок, нагревающих воздух в балластной цистерне. "Олимпик" уже наверняка вдвое превысил свой крейсерский километровый эшелон, приближаясь к максимальному динамическому потолку, используя и разгон, и относительно небольшую подъемную силу стабилизаторов и управляющих поверхностей.

  – Старпом компромиссов не признает, – пропыхтел я, обращаясь к Алисе. – Уронить нас с километра ему мало. Хочет, чтобы надежно, в тоненькую лепешку, вдрызг.

  В ответ на реплику Алиса лишь передернула плечами, показывая, что все слышит и недовольна. Но отвечать не стала, поскольку была занята, помогая принцессе затягивать импровизированные бинты из простыней на изрешеченной ноге Тодора.

  Стюард, закусив посиневшие губы и постанывая, лежал в луже крови среди густо рассыпанных стреляных гильз. В коридоре, куда выходили двери офицерских кают, еще плавали слои порохового дыма, а из-за опрокинутой кушетки торчали ноги в форменных брюках – это был еще один из подручных фон Кёмница, которого старпом оставил прикрывать проход к рубке.

  Из арьергарда я не видел, что тут творилось, но, судя по изрешеченным стенам и побитым пулями открытым дверям кают, двое трансильванцев и телохранительница, тоже вооружившаяся трофейным "томпсоном", просто подавили обороняющихся быстротой и натиском: приблизились, перебегая от двери к двери, и взяли штурмом хлипкую баррикаду из мебели, пока матросы меняли опустошенные магазины. Одного из них застрелили, второй успел убежать. За выигранные минуты и взятую позицию пришлось дорого заплатить – Тодор был тяжело ранен, а патронов почти не осталось.

  Но теперь от цели нс отделяли каких-нибудь пятнадцать ярдов. Из тамбура, расположенного на верхней палубе передней оконечности гондолы, хорошо просматривалась ходовая рубка – приплюснутая полусфера из дюралюминиевого каркаса и толстых плексигласовых листов, повисшая впереди в темной воздушной пустоте.

  Конструкторы обеспечили отличный обзор пилотам, вынеся рубку в отдельную конструкцию диаметром около десяти ярдов, закрепленную под брюхом дирижабля отдельно и несколько впереди от массивной гондолы, и придав ей возможность опускаться ниже уровня днища гондолы на телескопической решетчатой ферме – это было необходимо при тонких причально-посадочных операциях, чтобы иметь обзор на корму. От передней стенки гондолы к рубке тянулась гибкая прозрачная галерея из тонких обручей и колец плексигласа, способная растягиваться и сжиматься и весьма изящная с конструктивной точки зрения – но, увы, она отлично просматривалась со стороны рубки в свете включенного на рубке прожектора.

  Теперь телохранительница и Фрумос, на рукаве и штанине которого запеклась кровь от касательных ранений, напряженно всматривались вдоль галереи в сторону рубки. Принцесса, вытерев окровавленные руки, утешающе похлопала бледного до синевы Тодора, встала и выглянула из-за спину телохранительницы.

  – Дальше так идти нельзя, нас просто перестреляют в открытой галерее. Вы слышите меня? Времени мало, но безрассудно рваться вперед бессмысленно. Если мы погибнем, остановить помощника будет некому.

  – Но он же вон куда залез, господарыня, – прогудел Фрумос. – Еще минутка-другая, сбросит корзинку и нам конец, ей-бо.

  – Вы правы, но все равно нужен какой-то план, – принцесса обернулась к нам. – Капитан Фаррагут, в рубку ведь наверняка можно попасть и сверху?

  – Да... есть подъемник... от килевой фермы вниз...

  – А кстати, капитан, – вспомнил я, – что это за пироболты? Зачем они?

  – Конструкция... модульная... – с трудом, задыхаясь, ответил Фаррагут. – Можно менять... гондолы...

  – Скажем, пассажирскую на грузовую? Логично. И при необходимости можно быстро сбросить одну и прицепить другую. Но, если эти пироболты не кустарные, значит, есть какая-то система управления? Ведь не бегают же с факелом от одного к другому? В них ведь есть смысл, только когда все срабатывают одновременно. И управление, наверняка, из рубки.

  – Неплохо... соображаешь... сынок... – окровавленные губы Фаррагута изогнула слабая улыбка.

  – В галерее не видно проводов, а ведь там должны быть толстые пучки – ведь управлять нужно и рулями, и машинный телеграф где-то должен быть. Получается, провода идут наверх, по телескопической ферме в корпус...

  – ...И их можно перерезать, тогда помощник не сможет сбросить гондолу! – воскликнула принцесса. – Отлично! Капитан, вы покажете, как подняться наверх и где провода? Господин Немирович, мы с вами и с госпожой э-э-э...

  – Саффолк, – недовольно буркнула Алиса.

  – ...Да, с госпожой Саффолк – как можно быстрее поднимемся наверх и обрежем провода. Здесь, чтобы отвлечь внимание фон Кёмница, нужно сделать вид, словно мы хотим напасть через галерею – ты понимаешь, Хильда? Действуй. Только не рискуйте напрасно. И учти, когда они поймут, что провода перерезаны, могут попытаться подняться наверх, чтобы соединить. Не дай им этого сделать.

  Телохранительница молча кивнула.

  – Да, еще. Пока мы добираемся до рубки, устройте Тодора в одной из кают.

  Не тратя больше ни секунды, принцесса принялась подталкивать меня к расположенному неподалеку лифту.

  Если бы не служебный лифт, я бы умер под весом обмякшего капитана, и неизвестно, смог ли поднять его живым – Фаррагут все чаще заходился в страшном мокром кашле, брызгая кровавой пеной, терял сознание и вновь открывал мутные глаза. Но узкая кабинка вознесла нас на ажурный силовой кильсон дирижабля всего за полминуты. Знакомое гулкое пространство под газовыми мешками дышало механическими запахами. Мы пробежали по центральному проходу с дырчатым настилом примерно пятнадцать ярдов в сторону носа и оказались на небольшой площадке. С облегчением опустив капитана на настил, я спрыгнул на нижний уровень. В свете плафона появился короткий трап, ведущий к внешнему люку с кремальерами, а через прозрачные плексигласовые панели по бокам люка в свете направленного на галерею-гармошку прожектора была смутно различима находящаяся десятью ярдами ниже крыша ходовой рубки и ведущее к ней переплетение дюралюминиевых ферм.

  Как раз в этот момент снизу донесся едва различимый в гуле винтов выстрел, и прожектор погас. Судя по всему, телохранительница и трансильванец начали свой отвлекающий маневр. Мне тоже нельзя было терять ни мгновения.

  Сбоку от люка сквозь обшивку внутрь проходили два толстых пучка разноцветных электрических кабелей, толстая, в руку, серебристая труба и какие-то шланги. Те, что потолще, очевидно, пневматические, а более тонкие – гидравлика. Новая мысль заставила меня высунуться обратно из-под настила и прокричать:

  – Капитан, а мы не оставим весь дирижабль без управления? Это ведь тоже опасно!

  – Опаснее всего сейчас сброс гондолы, с остальным разберемся потом, – резко ответила принцесса. – Не медлите!

  Капитан, с волнением следивший за моими действиями, прохрипел:

  – Электроприводы дублированы... еще две системы... гидравлическая и пневматическая... еще пневмопочта... руби тонкие кабели... сынок...

  Вот же я идиот! Они правы, конечно. Но кусачек моих карманных плоскогубцев не хватило бы, чтобы перекусить толстые алюминиевые кабели в гуттаперчевой оплетке. Нужно было найти другой инструмент.

  Выпрыгнув обратно на настил, я торопливо осмотрелся. Ага! Ближайший пожарный щит с огнетушителем краснел ярдах в двадцати в сторону носа. Галопом пролетев это расстояние, я сорвал со щита большой топор с занозистой ручкой и вдруг отпрянул от неожиданности, нос к носу столкнувшись со спрятавшейся в тени девушкой. Знакомые круглые очки, толстая растрепанная коса... госпожа Госпич, собственной персоной. Как она попала сюда из трюма?

  – Вы что тут делаете?! – завопил я так, что отличница в ужасе выронила прижатый к груди предмет. Бумажная бобинка запрыгала, раскатывая по настилу узкую ленточку, на которой проступала пара разноцветных синусоид. Какой-то самописец?

  – Я... я... хотела... – чуть не плача, промямлила она, – ...там у меня... еще один прибор... просто хотела забрать...

  – А-а-а, ну конечно! Дирижабль сейчас грохнется, нужно спасать самое ценное!..

  Она испуганно кивнула. Махнув рукой, я бросился с топором наперевес обратно и, прыгая вниз, к люку, крикнул:

  – Ваше высочество, там бродит привидением одна моя полоумная знакомая, не удивляйтесь!

  К счастью, над люком оказалось достаточно места, чтобы размахнуться, стоя на коленях. Мне потребовалось два удара, чтобы расправиться с первым пучком проводов, на второй хватило одного молодецкого замаха. Брызнули искры, запахло горелой изоляцией.

  – Готово! Дело сделано!.. – радостный крик, вырвавшийся из груди, неожиданно прервался. Упав на колени, я уставился в плексигласовый смотровой люк.

  Дирижабль пробил нижний слой облаков, оказавшись в громадном, подсвеченном лунным светом пространстве, и все еще по крупицам набирал высоту. Теперь на светлом фоне облаков отчетливо обрисовались все расположенные ниже конструкции.

  Две фигурки прыгнули в прозрачную гармошку галереи и побежали к рубке. Но едва они достигли середины, как в прилегающем к полусферической конструкции конце галереи что-то блеснуло. Взрыв оторвал крепления прозрачной трубы, заставив ту провалиться вниз. Второй конец галереи не оторвался от гондолы, но все, что находилось в гармошке, превратившейся в вертикальный раскачивающийся колодец, мгновенно высыпалось в пустоту. Фигурка в белой рубашке, вращаясь и размахивая руками, исчезла в облачной пучине.

  Фрумос! Похоже, они не послушали принцессу и все же попытались прорваться в рубку напрямую... постойте, но ведь и горничная-валькирия была с ним! Она тоже погибла? Но почему я тогда не видел... а!

  Прищурившись, я рассмотрел внутри болтающейся трубы вторую фигурку. Цепляясь за обручи, та ловко взбиралась наверх. Несколько секунд – и она исчезла в тамбуре.

  – Что это был за взрыв? – требовательно спросила принцесса, спустившись по трапу.

  – Они взорвали галерею, когда Фрумос с вашей горничной попытались пробежать. Он погиб, она выбралась обратно. Чудом, как мне показалось.

  Пальцы принцессы, сжавшиеся на моем плече, были единственным, что выдало ее переживания. Переведя дыхание, она уточнила:

  – Провода обрублены надежно?

  – Да. Смотрите, подсветка рубки потухла. Теперь им остались только механические приводы рулей и машин, но замкнуть из рубки взрыватели пироболтов больше нельзя. Фрумос погиб не зря – старпом так до последнего мгновения и не понял, как мы его сделали.

  – Это единственное утешение, – печально сказала принцесса. – Но, по крайней мере, теперь люди на борту в безопасности, и можно перевести дух. Штурмовать рубку, где засели вооруженные мятежники, нет смысла. Сейчас нужно выпустить запертых членов экипажа, и уже после решить, что делать с фон Кёмницем. Наверное, он сдастся, когда поймет, что его план избежать ответственности провалился.

  – Если он так предусмотрителен и коварен, то наверняка спрятал там парашют. Это был бы самый лучший выход. Что?.. Вы что-то сказали? – переспросил я, глядя на принцессу. Она удивленно покачала головой.

  – Нет, ничего. Постойте, это не... – мы одновременно подняли головы. В проеме трапа виднелись три головы – капитан Фаррагут, которого поддерживали две девушки – а, отличница присоединилась к Алисе! – из последних сил силился что-то сказать.

  – ... Нельзя... он не... успокоится...

  – Что вы говорите? Кто не успокоится? – переспросила принцесса, поднявшись на ступеньку, чтобы оказаться ближе. – Что нельзя?

  – Старший помощник? – предположил я. – Но электричества в рубке нет, сбросить гондолу теперь невозможно. Что еще он может сделать?

  Ответ пришел быстрее, чем нам бы хотелось.

  Палуба под ногами вдруг словно немного провалилась, а наши тела стали заметно легче. Трубный рев нагревательных горелок отрезало, и он сменился каким-то тонким свистом.

  – Что случилось? – испуганно вертя головой, пискнула Алиса.

  На губах капитана надувались кровавые пузыри.

  – ...Перекладывает рули... травит газ...

  Я тут же приложил руку к черной алюминиевой трубке гидравлической системы. Да, она ощутимо гудела, гоня под давлением масло.

  – Выходит, помощник решил снизиться? Но зачем?

  – ... Пике... скорость...

  Мне в затылок словно ударило.

  – Пикирует... он хочет на максимальной скорости разбить "Олимпик" о землю.

  – Боже мой! – в ужасе схватилась за голову Алиса. – Из огня да в полымя! Золтик, что же делать?! Мы погибли!

  Госпожа Госпич лишь зажала себе рот ладонью, но в глазах тоже плескался страх. Слава богу, хоть она не склонна к причитаниям. Посмотрев вниз, я встретил прямой взгляд принцессы. На ее бледном лице не было паники, скорее, напряженное раздумье.

  Теперь уже невооруженным глазом было заметно, что дирижабль все больше опускает нос. Дырчатый настил вдруг превратился в странное наклонное шоссе. Сверху с бряканьем прикатилась пустая бутылка.

  Зажмурившись, я защемил пальцами переносицу и попытался выдавить хоть что-то из усталых мозгов. Впрочем, решение лежало на поверхности.

  Схватив топор, я выпрямился и гаркнул:

  – Посторонитесь, ваше высочество, попробую перебить трубки гидросистемы!

  – Стойте!

  Капитан что неразборчиво забормотал, отрицательно тряся головой. Отличница наклонилась поближе к его губам, прислушалась, и повторила громче:

  – Он говорит... э-э-э... "рули уже переложены".

  – Это я понимаю! – рявкнул я в ответ. – Но, может быть, их вернет в нейтральное положение скоростным напором? Как лодочный руль?

  Фаррагут все тряс головой, а Госпич торопливо переводила дрожащим голоском:

  – "Обратный золотник"... "блокирует"...

  – Черт! – я раздраженно грохнул концом топорища по ступеньке. – Тогда портить гидравлику нельзя. Но мне больше ничего в голову не приходит! А вам, принцесса?

  Я с надеждой обернулся к Грегорике. Она же приникла к люку, внимательно рассматривая то, что находилось под нами. Потом подняла голову и прислушалась. В самом деле, в гулкой пустоте межбалонного пространства простучала дробь стремительно приближающихся каблуков.

   Почти не запыхавшаяся телохранительница подбежала, одной рукой придерживая шпагу. "Томпсона" при ней уже не было – видимо, выронила в галерее, но плоский ранец парашюта с плечевыми и ножными обхватами был на месте. Найдя глазами принцессу, она виновато склонила голову:

  – Простите, госпожа.

  – Нельзя было так рисковать, – принцесса заговорила строго, но почти сразу смягчилась. – Хотя понимаю, ты хотела как лучше. Что же, теперь нам все равно не осталось другого выхода, кроме штурма. Старпом ведет дирижабль вниз, и есть всего несколько минут, чтобы остановить его.

  – Но где же экипаж, матросы, офицеры? – простонала Алиса. – Почему они свалили все на нас?!

  – Что толку с таких вопросов? – с досадой бросил я. – Если они и освободились, то все равно не успеют сюда добраться. Мы слишком быстро снижаемся. Чувствуете, давит на уши?

  – Так, давайте подумаем все вместе, – решительно проговорила принцесса и поднялась на ноги. – Какое оружие у нас есть, и что мы можем сделать?

  Горничная-телохранительница положила одну руку на кобуру с пистолетом, вторую на рукоять шпаги.

  – Там трое, причем у двоих – автоматы. Правда, сам фон Кёмниц ранен в руку, – вспомнил я. – Самое простое для нас, это слезть по ферме. Но не пройдет – они не дураки и наверняка следят с оружием наготове. Справиться с двумя бандитами на взводе, которые мигом начнут палить по всему, что движется? С одним пистолетом, одной шпагой и одним топором? Черт, это верный путь стать героем.

  – На переговоры они не пойдут, – принцесса снова задумчиво приложила руку к подбородку. – Хотя я не понимаю, как помощник уговорил матросов покончить самоубийством вместе с ним? Будь у нас время, мы бы могли сыграть на этом, но в таком цейтноте... нет, придется полагаться на оружие.

  Робко подала голос госпожа Госпич:

  – Там... в проходе, на перилах... я видела ящичек. В нем сигнальные ракеты и фальшфейеры. И моток веревки. Я принесу?

  – Да, пожалуйста, – попросила принцесса. – Веревку тоже.

  Я раздраженно стукнул кулаком по ступени.

   – Какой толк с ракет? Если бы мы не потеряли автоматы, то могли бы расстрелять рубку отсюда...

  – Нет, не получилось бы. Посмотрите получше, – принцесса кивнула на смотровой люк. – Центральная секция крыши из металла, стекло лишь по периметру. Посередине люк для кабинки лифта.

  – Опускать лифт нельзя, они услышат, как он гудит. Что ни придумывай, остается только лезть вниз по фермам и молиться, чтобы они не разглядели нас сразу. Да, мы будем на темном фоне корпуса, хоть один плюс в нашу пользу. Но за одну секунду тут не спуститься...

  – По веревке быстрее, – внезапно нарушила свое обычное молчание телохранительница. – Я пойду первой.

  Конец фразы повис в воздухе. Если она – первой, то кто тогда вторым? Черт, хочешь, не хочешь, а с дороги на геройский пьедестал не свернуть. Подавив тяжелый вздох, я кивнул.

  – Постараюсь не отстать. Но вот мы на крыше, даже и незамеченные – что дальше? А, вот и веревка, отлично...

  Очкастая отличница протянула моток капронового троса и четыре серебристых пенала, каждый длиной примерно в фут.

   – Ракета зеленого дыма, ракета красного дыма, сигнальная ракета со звездками... не знаю, чем они могут помочь. Разве что, запустить ими по крыше рубки? Но вряд ли старпома удастся напугать... стоп.

  Пытаясь поймать мелькнувшую мысль, я поднял один из пеналов перед лицом, затем медленно перевел взгляд на самую толстую из трубок, которые тянулись снизу из рубки. Она шла вместе с гидравлическими шлангами, но, в отличие от них, изгибалась плавной дугой и уходила куда-то в сторону миделя дирижабля под настилом.

  – Пневмопочта – так кажется, сказал капитан?..

  Перед глазами, как живой, встал зал выдачи заказов старинной библиотеки Йеля. Запах старых книг, девушки-библиотекарши, подвозящие на тележках высокие стопки разноцветных томов, потертая стойка со стершимся лаком, а за ней – ряд выходящих из стены серебристых трубок, завершающихся крючковидными загибами-уловителями. Из трубы доносится протяжное нарастающее шипение и в загибе со щелчком финиширует прилетевшая из другого конца здания капсула со свернутым внутри нее формуляром заказа...

  Не говоря худого слова, я вскочил, и изо всех сил рубанул пожарным топором по вертикальному колену трубы. Девушки от неожиданности отшатнулись в разные стороны, но, не обращая на них внимания, я ударил еще раз. Алюминий подался, и глазам предстало черное отверстие диаметром примерно в полтора дюйма. Пенал сигнальной ракеты вошел в него так, словно изначально и был для этого предназначен.

  Принцесса, заглянувшая мне через плечо, с легким хлопком соединила ладони.

  – Да. Именно так.

  Когда я выскользнул из люка по веревке, спущенной во внутреннем колодце телескопической фермы, холодный ветер мгновенно прохватил до костей. Дирижабль не мог похвастаться большой скоростью, но в пикировании набрал, наверное, не менее ста узлов – намного больше, чем при ленивом крейсерском ходе, под который мы с принцессой разговаривали на балконе. Теперь воздух неистово трепал одежду и волосы, раздувал рукава, завывал на тысячу голосов в металлических балках. Клочья мокрого облачного тумана поносились и исчезали в слабом свете, падающем из окон гондолы. Нависший над головой громадный корпус "Олимпика" был уже едва различим, рисуясь округлой циклопической тенью. Пусть и некстати, но по спине в очередной раз пробежали мурашки от благоговейного осознания: эта теряющаяся в облаках гора – плод человеческого гения. Именно люди своими слабыми руками построили воздушного исполина, размерами способного поспорить с творениями матери-природы. Если бы еще людям хватило разума не пытаться уничтожать друг друга с его помощью...

  Вращаясь и стукаясь о балки, я съехал на десять ярдов и притормозил, чтобы не громыхнуть ногами по крыше рубки. Телохранительница уже ждала внизу, настороженно замерев над люком с пистолетом в руке. Поплевав на обожженные о веревку ладони, я вытащил топор, заткнутый за брючный ремень, словно у заправского пирата, и встал рядом. Кажется, мятежники пока ничего не заметили.

  Подняв лицо, телохранительница махнула рукой. Вспышка четко высветила квадратный люк в брюхе дирижабля, и сверху донеслось приглушенное шипение, перешедшее в короткий свист. Звук мгновенно миновал нас, пролетев по трубе пневмопочты, и под ногами, внутри полусферического прозрачного пузыря рубки, ослепительно вспыхнуло и затрещало.