Текст книги "Науфрагум. Дилогия(СИ)"

Автор книги: Тимофей Костин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 30 (всего у книги 31 страниц)

  – Я закрыла... откуда дым...

  – Что?.. Что закрыли, ваше высочество?

  Серая завеса начал редеть, отступая внутрь боевого отделения – сквозняк гнал дым наружу через башню. Чуть отдышавшись и разгоняя дым ладонью, принцесса объяснила:

  – Я услышала, как что-то шипит. Там такое отверстие в стенке, и оттуда вылетела струя горячего дыма! Но сбоку нашлась овальная крышка, и когда я ее задвинула, дым перестал идти...

  – Овальная крышка? А-а-а, это же люк к прибору дымопуска! На полке снаружи стоит бронированная коробка, а внутри дымогенератор, чтобы ставить дымзавесу и прикрывать танк!

  – Но почему он задымил, да еще внутрь?

  – Наверное... наверное, снаряд пробил ящик и разбил прибор, вот и дымзавеса. Черт, я уж думал, нам конец!

  – Дымовая завеса – это ведь то, что нам нужно!

  Грегорика стремительно проскользнула в левую пулеметную башенку и выглянула наружу через люк.

  – Хорошо дымит, успеем проскочить? – крикнул я, изо всех сил давя на педаль акселератора. – Смотрите, кажется там за платформой новый пандус, ведет вниз! До стенки купола уже совсем близко, наверное, там выход!

  – Подождите... дым уносит в сторону!.. От ящика почти ничего не осталось, какие-то куски еще дымятся над гусеницей, но очень слабо!

  – К орудию! – вмешалась Брунгильда через танкофон, и почти сразу же громыхнул выстрел нашей пушки. Принцесса кинулась мимо замешкавшейся Весны в башню, лязгнул открываемый затвор.

  – Да! – с хищной радостью воскликнула Брунгильда.

  – Попала?.. – надежда заставила мой голос прозвучать хрипло, и я даже чуть-чуть сбросил скорость, стараясь расслышать ответ. – Правда попала?! Куда? И что он?..

  Телохранительница помедлила, и с досадой бросила:

  – Черт, все равно едет... но я же попала...

  – Я тоже вижу, вон она, пробоина в боку, – подтвердила Грегорика. – А, танк остановился!!! Пятится назад...

  – Нет, они целятся! Немирович, уклоняйся!!! – крикнула Брунгильда.

  – Мать мою за ногу!.. – я изо всех сил вдавил в пол педаль газа. Дизель взревел, выходя на закритические обороты и чуть не обрывая шатуны. Танк задрал нос и прыгнул вперед, разбрызгивая воду.

  Дымовой завесы из разбитого прибора не получилось, и мы остались как на ладони у вражеских наводчиков, которым больше не мешало движение собственной машины. Оставалось уповать только на то, что попасть в движущуюся мишень не так-то просто... и на то, что до следующей платформы осталось всего ярдов пятнадцать. Пригнувшись и инстинктивно сжав мускулы в ожидании нового удара в спину, я давил и давил на газ, пока танк не пролетел над решеткой, куда уходила вода. Справа оказалась группа высоких металлических баков, расположенных на дисковидной платформе, тоже повисшей над пустотой на уходящей куда-то в темные подкупольные глубины решетчатой ферме-подпорке. Впереди открылся следующий пандус, ведущий наискось и ниже, примерно туда, куда мы и собирались сбежать, но продолжать движение по открытому месту было бы самоубийством. Рванув назад рычаги фрикционов, я зажал правый тормоз, заставив танк резко повернуть на 90 градусов вправо, соскочить на платформу и пойти юзом. Гусеницы завизжали по дырчатому стальному настилу, рассыпая искры. Поперечник платформы составлял всего дюжину ярдов, и возникла реальная опасность не успеть затормозить и с разгона упасть в пропасть. Еще одна манипуляция тормозом, и занос продолжился, едва не кончившись кувырком через левый борт. Правая гусеница – не слетевшая поистине чудом! – приподнялась над настилом, но танк лишь качнулся, плюхнулся обратно обеими гусеницами и замер, раскачиваясь на рессорах и развернувшись на 180 градусов, обратно в ту сторону, откуда мы двигались. В следующую секунду вразнобой громыхнули вражеские орудия, и один из снарядов заставил застонать и завибрировать высокий бак, оказавшийся прямо у меня перед носом.

  К счастью, наша машина попала в мертвую зону – противники больше не могли нас видеть за массивными стальными баками. Мы чудом спаслись от участи быть расстрелянными на открытом со всех сторон желобе, и теперь можно было перевести дыхание – хотя на минуту.

  Сквозь тарахтение дизеля донесся рокот башенного погона – Брунгильда быстро развернула башню вперед.

  – Десять градусов влево, два метра вперед, – донесся ее холодный голос. Готовится встретить преследователей из-за укрытия? Что же, больше ничего не остается.

  Я послушно довернул танк и осторожно подал вперед. Вылезать из-за прикрытия баков совершенно не хотелось, тем более что первым на открытом месте оказался бы лобовой лист и водительская будка, и уж затем – артиллерийская башня. Правда, как выяснилось, повышающийся в сторону центра купола водяной желоб скрыл большую часть обзора, и, выдвигая нос танка из-за стального цилиндра, я даже не смог рассмотреть тот поперечный пандус, по которому за нами гнался пятибашенный танк. Но преследователи, судя по всему, были настороже. Едва край башни нашего танка показался из-за баков, по ним моментально пришелся новый залп, и они закачались и загудели. Сверху посыпались искры и окалина – один из бронебойных снарядов пробил обе металлические стенки цистерны всего в полутора метрах над моей головой и ушел вправо, рассекая трассером темноту, кувыркаясь и издавая угрожающий визг. Я рефлекторно зажал тормоза и врубил заднюю передачу, уводя машину обратно, в укрытие.

  – Перестань трусить, Немирович! – рявкнула Брунгильда.

  – Говорю же – у сорокапяток скорострельность в четыре раза больше, чем у нашей трехдюймовки! – яростно заорал я в ответ. – В прямой дуэли нам их не перестрелять!..

  – Я уже раз попала.

  – Но его броня выдержала, так? Иначе бы они так не лупили. Мы ведь просто чудом уцелели – если б не ящик дымопуска, снаряд бы влетел сюда и покрошил бы всех в капусту!

  – И что? Сесть и поплакать? – в голосе телохранительницы снова прорезалось презрение. Но, как ни странно, это помогло мне немного успокоиться.

  – Нет. Считай меня каким угодно трусом, но сейчас нельзя кидаться вслепую на выстрелы. Одна храбрость тут не поможет, нужно думать головой и действовать расчетливо.

  – Звучит привлекательно, – вмешалась Грегорика, которая вернулась из башни и снова устроилась за моим сидением, выглядывая наружу. – Но нам нужен план. А если включить второй дымовой прибор и под его прикрытием проехать по следующему пандусу? Вы его видели?

  – Да, заметил, но рассмотреть не успел. Куда он ведет?

  – На следующую платформу. Но от той идет второй, наклонный пандус к бетонному балкону, вроде того, с которого мы двинулись над пропастью. Посмотрите сами.

  Я высунулся из будки и прищурился, вглядываясь в темноту.

  – Действительно. Проклятье, мы не добрались всего ярдов пятьдесят. Если бы эти мерзавцы не выскочили так быстро!..

  – И там ворота, видите? Не похоже на спуск в круговую затопленную галерею, наверное, они ведут прямо наружу!

  – Но как бы быстро я ни гнал танк, мы не успеем проскочить по двум пандусам, обязательно получим несколько снарядов в корму. С неполных ста ярдов их наводчики не промахнутся. Боюсь, тут и дымзавеса не поможет – чувствуете, какой сквозняк? Ее просто снесет в сторону от пандуса.

  – Да, это рискованно... но другого варианта я не вижу, – нахмурилась Грегорика. – Надо отвлечь их внимание, чтобы выгадать минуту времени, но как?..

  – Госпожа, стыдно бежать, имея в руках такое мощное оружие, – вмешалась телохранительница. – Разрешите мне одной остаться в башне, вы спрячетесь под передними башенками, а Немирович по команде выскочит...

  – ...И тебе мигом оторвет отважную голову, – съязвил я. – Мне бы тоже хотелось пострелять из пушки, но только, чтобы были хорошие шансы на успех. Что толку в стрельбе ради стрельбы?

  Брунгильда не удостоила ответом, зато принцесса настойчиво уперла мне в грудь указательный палец.

  – Вы лучше всех нас разбираетесь в артиллерии, Золтан. Сами сказали, что нужно подумать – вот и думайте скорее.

  – Да я и думаю, мозги кипят... попробовать поразить их, не выходя на прямую наводку? Если бы орудие было помощнее, можно было бы выбить крепления эстакады, на которой стоит их танк...

  – И она бы рухнула?.. – прищурилась принцесса.

  – Наверняка. Видите те ажурные подпорки? Не такие уж они и прочные. Но дульной энергии нашей короткой трехдюймовки мало – потребуется перебивать каждую консоль отдельно. И снарядов не хватит, и времени – разбойники поймут, что творится, и удерут.

  – Не годится. Думайте дальше, но скорее.

  – Как будто я не знаю, что мы в цейтноте, ваше высочество!.. Можно было бы еще уронить на них что-нибудь сверху... – торопливо предложил я, вглядываясь в подкупольное пространство, где под рельсовыми путями темнели массивные гидропонные корзины. – Эти воздушные грядки весят тонн десять, наверное. Если такая грохнется на крышу, даже тяжелому танку не поздоровится...

  – Над ним ни одной корзины, – безжалостно оборвала телохранительница. Показалось, или в ее голосе прозвучали садистские нотки? Нашла время!

  – Вот ведь черт, не повезло... – выругался я, яростно скребя в затылке, словно стараясь стимулировать мыслительный процесс. – Но ничего больше в голову не приходит. Наверное, придется прорываться... что?..

  Кто-то робко потянул меня за рукав. Всеми забытая Весна осмелилась выглянуть из левого пулеметного отсека, где пряталась все это время вместе с девочкой, и едва слышно пробормотала, глядя испуганными щенячьими глазами, увеличенными стеклышками круглых очков.

  – Цэ аш четыре...

  – Что?.. Извините, не до химии сейчас, – я попытался отмахнуться, но она отчаянно ухватилась за мой обшлаг двумя руками:

  – ... Газгольдер!..

  – Газгольдер? Который мы видели внизу? И что с ним?

  – Вокруг него... стояли биореакторы для выработки метана, – страдальчески изломив брови, прошептала Весна.

  – Метана? Так... погодите, метан бывает в угольных шахтах, и от него случаются взрывы... А!.. Я же сам поджигал болотный газ!

  – Метан легче воздуха...

  – Точно! И вы думаете, что этот самый газгольдер до сих пор заполнен метаном? Но откуда он здесь взялся?

  Внимательно прислушивавшаяся к разговору принцесса вдруг воскликнула:

  – Это же очевидно – замкнутый цикл! Биомасса, остатки растений и прочее, все служило сырьем для получения болотного газа, а теплая вода помогала смеси бродить – я читала об этом! Еще один способ получать энергию, совершенно естественно для сельскохозяйственного купола.

  – Подождите, сельское хозяйство меня сейчас совершенно не волнует. Зато вот горючий метан... если мы пробьем газгольдер снарядом, газ пойдет наружу и загорится! А газгольдер, между прочим, где-то там внизу, довольно близко от эстакады, где сейчас поджидают разбойники! Ага!

  – Метан взрывается. В шахтах, – судя по тону, эту возможность Брунгильда была готова обдумать.

  – Правда, ты ведь говорила, что твой дедушка погиб в руднике! – вспомнила принцесса. – А мы сами себя не взорвем вместе с разбойниками?

  – Взрыв может быть, но только в определенной концентрации, когда метан уже равномерно смешался с воздухом, – возразила Весна. – Если он загорится сразу же, получится пожар... преимущественно.

  – Пожар нам подойдет, – кивнул я. – Если разбойников припечет, мы как раз успеем выскочить по пандусам наружу, а им будет не до прицельной стрельбы. Но вот тут появляется проблема...

  – Опять? – разочарованно нахмурилась принцесса. – Какая же?

  – Угол снижения танковой пушки слишком маленький. Вон он, газгольдер, далеко внизу, – я привстал и высунулся из люка, заглядывая через край платформы, – ...и навести орудие на него невозможно. Наехать бы задними катками на что-то, чтобы опустить нос... но ведь платформа пустая.

  – Значит, не получится?

  – Нет, подождите, – подняв голову, я смерил взглядом пространство купола выше платформ и пандусов. – А вот теперь нам на помощь придет та самая тяжелая стальная корзина. Она висит в стороне от танка, зато, смотрите, прямо над газгольдером. Брунгильда, попробуй прицелиться в ее кронштейн. Получается?

  Башня за моей спиной без промедления повернулась, и короткий хобот пушки плавно поднялся вверх, нащупав цель.

  – Он прочный, – раздался в наушниках мрачный голос Брунгильды. – Какой снаряд?

  "Ага, теперь Немирович должен все объяснить, – неожиданно проснулся внутренний голос. Его интонации на этот раз оказались до невозможности сварливыми. – Сначала обольем его презрением, и лишь потом уже вспомним, что умение махать шпагой не заменит знания баллистики, номенклатуры боеприпасов и их поражающего действия. А если бы Немирович вместо военной истории и запуска самодельных ракетных снарядов увлекался чем-нибудь более безобидным? Нумизматикой или коллекционированием почтовых марок? Из кого бы тогда самонадеянная валькирия вытряхивала бы жизненно-важные сведения? Поражает это женское нахальство и беспринципность".

  "Слушай, вот совершенно не время сейчас наезжать на Брунгильду. Дело свое знает великолепно, что же теперь пенять на то, что суровая девица. На самом деле, ей идет. Как нахмурится, как полоснет взглядом... но ты только посмотри, какие красивые глаза"!

  "Э-э-э-э, друг мой, я всегда говорил, что в тебе прячется латентный мазохист. Уже представил ее в кожаном корсете и с плеткой в руке?"

  "Да пошел ты!.."

  – Так какой снаряд, Немирович? – нетерпеливо рявкнула Брунгильда. – Прочисть уши!

  – Бронебойный! Которые в нише башни. Гранатой стальную конструкцию не взять. Но это не все – если корзина грохнется и пробьет газгольдер, следующим стреляй сегментным зажигательным снарядом – вон они там, три штуки под командирским сиденьем. Трубки стоят на минимальной задержке, как и надо. Целиться можно хоть в тот самый кронштейн, но только спустя пару-тройку секунд, чтобы газ распространился. Все понятно?

  Грегорика кивнула и стремительно нырнула в башенное отделение. Сзади донеслись щелчки расстегиваемых фиксаторов и звон досылаемого снаряда. Не закрывая водительскую дверцу, чтобы лучше видеть, но прикрыв ладонями уши, я приготовился, но все равно подпрыгнул, когда пушка оглушительно громыхнула.

  Огненная черта трассера ушла вверх, почти сразу разбившись жгучими искрами чуть выше корзины, с которой свисала бахрома корней. Корзина качнулась, перекосившись набок – снаряд ювелирно перебил один из четырех кронштейнов, сходившихся к массивному центральному подвесу с роликами.

  – Отлично! Еще три!

  Брунгильда выстрелила второй раз и, конечно, снова попала в цель. Корзина еще больше накренилась, и теперь бандиты, похоже, почувствовали неладное. Двигатель многобашенного танка зарычал тоном выше, но куда тот двинулся, из-за баков рассмотреть было невозможно.

  Ударил третий выстрел, и запас прочности последнего кронштейна оказался перейден – тяжелая металлическая корзина с металлическим хрустом отломилась и рухнула вниз, угодив точно на купол газгольдера. Стальной шар не выдержал и треснул, словно яйцо. Грохот разваливающейся корзины перекрыло резкое шипение, и газгольдер скрылся в белесом облаке. Колонны белесого, быстро испаряющегося пара всплыли вверх, точно танцующие на хвосте королевские кобры.

  – Есть! – я радостно стукнул кулаком по броне. – Отличная работа, Брунгильда!

  – Действительно сжиженный газ! – воскликнула Грегорика, снова выглянув из-за моего плеча. – А я-то боялась, что это вода – и все надежды пойдут прахом.

   – Самый натуральный газ. М-м-м... на самом деле, его там много... просто до чертовой матери... э, простите за народный язык, ваше высочество.

  – Золтан, оставьте эти реверансы, прошу вас. Но почему это вас беспокоит? Бандитам, конечно, придется плохо, но они ведь заслужили!

  – Да вот не оказалось бы газа слишком много... Ну, все равно назад дороги нет. Заряжайте сегментный снаряд, а я поворачиваю и готовлюсь удирать по пандусу. Держитесь крепче, чтобы не наставить синяков. Весна, вы слышали?..

  Корпус танка снова задрожал от набирающего обороты дизеля, и через пару секунд пушка рявкнула в четвертый раз.

  Этот снаряд не был похож на выстреленные только что бронебойные болванки, больше напоминая шрапнель, с помощью которой мы расправились с панцирным гадом. Тот же самый пустотелый стакан и дистанционная трубка, но вместо свинцово-сурьмяных пуль внутри стакана были плотно уложены жестяные сегменты, наполненные белым фосфором. Картина выстрела оказалась самой впечатляющей из использованных доселе типов снарядов – вышибной заряд сработал ярдах в пятидесяти от дульного среза, выбросив вперед сноп ослепительных ярко-белых шаров, волочащих пышные дымные хвосты.

  Это так напоминало привычный глазу праздничный фейерверк, что никто из нас не оказался готов к тому, что произошло в следующую секунду.

  Белесые струи выкипающего газа, кольцами завивающиеся над треснувшим куполом газгольдера, поднимались до уровня эстакады, на которой находился вражеский танк. Но испарившийся и невидимый метан, оказывается, уже успел вознестись к самой вершине купола. Когда траектории снопа фосфорных сегментов пересеклись с границей облака... каждый сегмент вдруг превратился в стремительно расширяющийся шар темного, чуть синеватого пламени. Дюжина огненных бутонов расцвела, точно призрачные розы из преисподней, в следующий миг слившись в занавес дрожащего огня, так и не утратившего мертвенные зеленоватые тона.

  Может быть, именно так выглядело смертоносное зарево северного сияния в день Науфрагума? Мысль мелькнула в голове и пропала, когда по фронту огненного шторма пронеслись стремительные алые волны. Получив достаточно кислорода из окружающего воздуха, горение мгновенно перешло в новую фазу, близкую к детонации. Бурно кипящие потоки огня выстрелили во все стороны – вверх, к самому куполу, зажигая свисающую с корзин бахрому корней, вбок и вниз – в нашу сторону. За ними накатывался уже целый фронт пламени.

  Мы определенно перестарались. Объем сжиженного метана в старом баке оказался столь велик, что горение грозило охватить все пространство купола – исключая, разве что, самую нижнюю его часть. Легкий метан поднимался вверх, и сейчас пламя полыхало ближе к куполу, но прямо на глазах опускалось все ниже и ниже.

   Разинув рот, я не мог оторвать глаз от накатывающейся стены огня, под которой мгновенно склубилась полоса пара над водяным желобом. Не знаю, как мне все же удалось сбросить оцепенение, но руки, словно сами собой, врубили скорость, а нога нажала на газ.

  – Быстрее вниз!.. – сквозь уханье колотящегося сердца в ушах донесся крик Брунгильды, но подгонять меня уже не требовалось.

  Танк рванул с места так резко, что ударился о площадку кормой. Из-под гусениц полетели искры, когда мне пришлось притормозить правую, чтобы попасть в створ нисходящей эстакады. Многотонную машину занесло так, что она сбила правым бортом ржавые перила, завиляла, рванулась влево и удержалась на узком мостике лишь чудом. Закусив губы, я отчаянно орудовал рычагами, одновременно втыкая повышенные передачи. Дизель ревел, набирая обороты, а стрелки тахометра и прочих приборов дрожали и прыгали за стеклышками циферблатов, как сумасшедшие.

  Минуту назад пришлось бы щуриться, вглядываясь в сумрак, чтобы найти дорогу, но теперь в бесчисленных стеклянных панелях купола зловеще вспыхнули кровавые отражения бушующего за спиной пламени, полностью сожрав мрак, безраздельно царствовавший здесь десятилетиями. На танке не было зеркал заднего вида – а если бы и имелись, то не пережили бы тарана ворот – но я прекрасно представлял, что увижу, бросив взгляд назад. Огонь уже поглотил наших неудачливых противников и теперь настигал нас с огромной скоростью. Надежды обогнать его попросту не было, а даже до начала наклонного пандуса, ведущего к внешним воротам, оставалось еще более пятидесяти ярдов. Оставалось лишь молиться.

  В следующую секунду справа, слева и сверху от водительского люка полыхнуло. Это выглядело так, словно с танком поравнялись адские скакуны, сверкая налитыми кровавым пламенем безумными глазами, встряхивая струящимися огненными гривами и пыша испепеляющим дыханием. Один из языков огня бросился в лицо, точно кобра. Щеки и лоб обожгло, волосы на голове затрещали, а воздух исчез, сменившись каленым жаром, грозящим со следующим же вздохом сжечь легкие. Зажмурившись, я на ощупь поймал и рванул на себя ручку водительской дверцы. Броневая дверца громыхнула, отсекая огонь, словно печная заслонка. Со всхлипом втянув воздух и сбив рукавом огоньки с волос и бровей, я припал к триплексу. Как ни странно, это картина оказалась до боли знакомой – сколько раз в мастерской мне доводилось пристально всматриваться сквозь закопченное стекло на дверце муфельной печи во вьющееся за ним пламя! Только теперь в горне оказались заперты не металлические кузнечные заготовки, а я сам.

  Даже сквозь узкое окошко триплекса картина выглядела совершенно апокалипсической. Над черным стальным пандусом сошлись бурлящие и клокочущие пылающие своды, переливающиеся всей начальной частью спектра – от алого и оранжевого до соломенного – опирающиеся на толстые колонны пламени, рвущиеся откуда-то снизу. Острые языки прорывались сквозь перфорацию настила, извиваясь под гусеницами. Наверняка, именно таким предстает глазам грешников транспортер, везущий их в библейский ад.

  "Как здорово, что Алиска с нами не поехала, правда? – прозвучал в ушах некстати проснувшийся внутренний голос. В нем отчетливо звучало садистское удовольствие. – Иначе сейчас от ее визга полопались бы броневые швы".

  "Еще лучше, что она не печется, как утка в яблоках... и заткнись, не до тебя!.."

  Обиваясь потом, я припал к триплексу, пытаясь провести танк по узкой ниточке между стенами адского пламени, не сорвавшись в зияющую по сторонам пропасть. Протянувшийся вперед горизонтальный участок пандуса казался бесконечным. Корпус танка защищал от открытого огня, оставляя пока возможность дышать, но броня стремительно раскалялась, и кроме запаха горячего металла уже начала чувствоваться вонь горящей краски... и резины. От поддерживающих роликов?..

  – Мы горим? – раздался над ухом напряженный голос принцессы. Она явно старалась держать себя в руках, но уверен – обернись я сейчас, увидел бы, как дрожат ее губы.

  – Снаружи. Пока это не смертельно, но гораздо хуже будет, если...

  Не успел я озвучить жуткую мысль, пришедшую в голову, как корпус танка пробила неровная дрожь, и мощный рев дизеля упал тоном ниже.

  – Проклятье!..

  – Что это? – не выдержав, Грегорика просунула голову к наблюдательному прибору, щека к щеке со мной. – Что происходит?!

  – Кислород выгорел, и дизелю не хватает...

  – ...Воздуха?!

  – Если заглохнем – нам конец. Изжаримся за пару минут... хотя нет, погодите...

  – ...Пандус! – воскликнула принцесса, рассмотрев то же, что и я. – Следующий пандус наклонный, и...

  – Мы покатимся к воротам! Ну, еще немножко! Давай, давай!..

  – Всего десяток ярдов!..

  Но я уже чувствовал, как скорость упала. Мотор заклекотал, закашлялся, раскачивая танк лихорадочной вибрацией... и захлебнулся. Лязгая гусеницами, тяжелая машина продолжала катиться по инерции, все замедляясь. Инстинктивное нажатие на педаль газа ни к чему не привело – упала непривычная, жуткая тишина, нарушаемая лишь приглушенным гулом пламени снаружи. Наше время истекло.

  – Вот ведь невезение... – пробормотал я, чувствуя, как страх подкатывает к горлу, и голова становится предобморочно гулкой и пустой. – ...Пары секунд... всего пары секунд не хватило...

  – Золтан!..

  Повернув голову, я встретил взгляд Грегорики – глаза в глаза. Ее лицо было смертельно бледным, но сдвинутые брови и неукротимый свет в глаза говорил, что она не собирается сдаваться, даже балансируя над пропастью отчаяния.

  – Держитесь! Пока мы дышим, нельзя останавливаться!..

  Удивительно, но именно этот окрик помог на мгновение задержать подступающую панику – и это мгновение решило все. Спасительная мысль взорвалась перед глазами, словно ослепительная сигнальная ракета в глухой темноте. Не медля ни секунды, пока танк еще не остановился окончательно, я изо всех сил вдавил пусковую кнопку стартера, остановив инстинктивное движение ноги, попытавшейся выжать сцепление. Электрический мотор пронзительно зажужжал где-то позади, жалуясь на нештатную нагрузку. Еще бы – сейчас ему пришлось вращать не только коленвал дизеля, но двигатель, трансмиссию и ведущие звездочки вместе с гусеницами. Конечно, стартер не сумел бы стронуть с места многотонную массу неподвижно стоящего танка, но сейчас, когда танк еще катился, не растратив окончательно набранную раньше скорость, это незначительное усилие ощутимо подтолкнуло его вперед. Торможение прекратилось, и танк замедленно, нехотя преодолел последние ярды до перегиба пандуса. Перевалился вперед – наклон, к счастью, оказался довольно крутым – и, погромыхивая и лязгая траками, покатился вниз.

  Многотонная тяжесть брони, которая несколько секунд назад повисла на ногах мертвым грузом, едва не погубив нас, теперь превратилась в единственный шанс. Затаив дыхание и молитвенно благословляя про себя формулу потенциальной энергии, я впился глазами в тоненькую стрелочку спидометра. Карабканье в темноте по узким ржавым эстакадам, все вверх и вверх над захватывающими дух пропастями не прошло даром – танк начал разменивать высоту на спасительную скорость, прокладывая себе дорогу в бушующем пламени. Я снова припал к триплексу, чувствуя на щеке дыхание принцессы.

  Сумасшедшая картина, которую наверняка не довелось лицезреть никому из живущих, притягивала взгляд, буквально завораживала. В грозном и плавном движении громадных языков огня мне вдруг померещилось пение. Строфы грегорианского хорала звучали в ритме величественного танца пламени, заставляя их подчиняться себе.

  – Benedicite ignis et aestus Domino: benedicite frigus et aestus Domino.

   Benedicite rores et pruina Domino: benedicite gelu et frigus Domino.

  Мне потребовалось помотать головой и уже усомниться в собственном здравом рассудке, пока, наконец, в глаза не бросились губы принцессы, движущиеся в такт молитве.

  "Благослови Господь пламя и жар; хлад и стужу благослови..."

  Безмятежность и божественное спокойствие этих слов, так резко контрастирующее с пляшущими в ее глазах отблесками адского пламени, заставили меня забыть про следующий вдох.

  "Постойте... да живая ли она девушка из плоти и крови, в самом-то деле?! Не моргнуть глазом в огненной пещи, подобно трем библейским отрокам... у меня все поджилки трясутся, а ей – все равно?! Кем нужно быть, чтобы не сойти с ума от страха?"

  Как бы то ни было, в присутствии несгибаемой принцессы праздновать труса было бы невыносимо стыдно. Я вдруг почувствовал, как дыхание становится ровнее, словно мне передалась часть этого загадочного спокойствия. С трудом отведя глаза от профиля Грегорики, я торопливо перехватил рычаги мокрыми от пота ладонями и выжал сцепление, чтобы танк катился легче и быстрее. Пляшущие вокруг языки огня не стали реже, но в них уже четко обрисовались створки ворот, прорезанных в мощном цоколе, на который опирался купол. Еще несколько мгновений, и разогнавшийся танк с маху врезался в них лобовым бронелистом. Металлический удар перекрыл рев пламени, и мы вылетели в ночь. Огненная корона по краям триплекса ослепительно вспыхнула, жадно глотая кислород, и опала, оставшись за спиной.

  Я отпустил педаль сцепления, одновременно нажав на газ. Танк дернулся и чуть притормозил – хотя далеко не так сильно, как сделал бы в такой ситуации автомобиль – и дизель с готовностью отозвался торжествующим ревом. Корпус привычно завибрировал, лязгнули гусеницы, снова натянутые ведущими колесами, и я, смаргивая то ли пот, то ли счастливые слезы, завопил что-то неразборчиво-победное.

  В триплексе плескалась чернильная мгла, поэтому первым делом я откинул люк механика-водителя вперед и замахал рукой, дуя на обожженные о защелку пальцы. В лицо ударил, растрепав волосы, восхитительно свежий и упоительно-холодный ветер. Танк прокатился еще с полсотни ярдов по ровной бетонной площадке и остановился между каких-то развалин, едва не свалившись в канаву, за которой темнела стена кустарника.

  Машинально включив фары – которые зажглись, как ни в чем не бывало – я плюнул на раскаленный лобовой лист и, слушая протяжное шипение, ошеломленно пробормотал:

  – Упаси боже еще раз поучаствовать в таком фестивале фейерверков...

  – С-спасены... – облегченно прошептала Весна, и я только сейчас заметил, что ее побелевшие от напряжения руки изо всех сил вцепились в полу моего сюртука. Увеличенные очками глаза смаргивали счастливые слезы.

  – Вот уж верно. Необычайно радостно это сознавать, уже выпрыгнув из топки. Пусть даже и подпаленным, словно Гретель.

  – Лучше порадуйтесь, что мы победили! – решительно встряхнула меня за плечо Грегорика, вторую руку положив на плечо Весны. – Это был отличный и четкий план!

  – Четкий?.. Ну, ваше высочество, нельзя же так преувеличивать! Мы просто в панике схватились за последнюю соломинку – всего лишь дурацкое везение.

  – Неужели? Так-таки и везение? – Грегорика иронически подняла брови. – Мне казалось, что и вы, Золтан, и вы, Весна, вполне способны самостоятельно проанализировать статистику последних двух суток. Впрочем, сейчас есть вещи важнее. Хильда, что там, позади?

  – Пожар.

  – Ты имеешь в виду купол?

  – Нет, танк, – флегматично ответила телохранительница.

  – Ах, ты ж, черт возьми!.. – спохватился я. Первая попытка выбраться наружу не удалсь, но потом я сообразил натянуть на ладони обшлага мундира и все-таки протиснулся через раскаленные дверцы люка и спрыгнул с лобового листа на замшелый бетон.

  Горящий геодезик представлял собой феерическое зрелище. Движение огненных потоков внутри, за стеклом, едва угадывалось, зато из пары пробитых выстрелами отверстий извивались длинные языки пламени, хотя даже и они терялись на фоне невероятно масштабного сооружения. Купол сиял в темноте ярким оранжевым светом, словно половинка чудовищной тыквы.

  – Снаружи выглядит вовсе не страшно. Если не знать, что там творится, выглядит... да, пожалуй, выглядит празднично, – проговорила последовавшая за мной принцесса. – Даже похоже на Хеллоуин.

  В самом деле, расположение пробоин от картечи на куполе слегка напоминало глаза, а выбитые нашим танком ворота теперь казались огненной пастью,

  – Победа в конкурсе на самый большой в истории "фонарик Джека" у нас в кармане, – мрачная шутка заставила принцессу прищуриться на огонь и передернуть плечами.

  – Как вы думаете, разбойники сгорели?