Текст книги "Его самое темное желание (ЛП)"
Автор книги: Тиффани Робертс
сообщить о нарушении
Текущая страница: 17 (всего у книги 28 страниц)
ГЛАВА 29
Кулаки Векса дрожали, когда он вышел из спальни. В его груди кружился водоворот, огромный, катастрофический, неистовый. Он был переполнен эмоциями – горечью, отчаянием, печалью, безнадежностью. Но повсюду была ярость, ее обжигающие шипы глубоко вонзились, ее расплавленный жар разжигал огонь в его внутренностях.
Тени ползли по краям его поля зрения, извиваясь по стенам, полу и потолку вслед за ним.
Я – твоя тьма. Твой плащ, твоя защита.
Я не могу иметь детей!
Пламя внутри Векса взревело. Он стиснул зубы от давления. Его ярость жаждала насилия, разрушения.
Катарсиса.
И я… я подумала, что если я скажу тебе…
Что я убью тебя.
Его сердце бешено заколотилось, когти впились в ладони, а походка замедлилась.
Он чувствовал ее присутствие в спальне. Чувствовал ее разбитое сердце, ее горе, ее боль. Оно было неотделимо от его собственного, попавшего в ту же бурю. Но все внутри Векса было затронуто его негодованием, обожжено им, запятнано им, и он не мог отделить его от других эмоций.
Хотя гнев был направлен не на Кинсли, он не мог быть уверен, что сможет защитить ее от него.
Просто еще одна неудача в общем списке.
Векс заставил себя идти вперед, подняться по лестнице и войти в библиотеку. Гнев гудел в его костях, усиливаясь с каждым ударом сердца, и ползущие тени сгущались вместе с ним. Тело не могло вместить всю его магию, не с таким потоком эмоций внутри.
Рыча, он прошелся вдоль полок, обшаривая взглядом заполнявшие их книги. Это была лишь часть его старой коллекции, но в этих томах хранились знания и мудрость тысячелетий.
Жар разлился по его конечностям, и внутреннее давление возросло.
Из него вырвался хриплый рев. Векс взмахнул руками и смахнул книги с полки перед собой. Тома тяжело упали к его ногам.
Как только шлюзы были открыты, он уже не мог их закрыть.
Бессловесные крики ярости и разочарования вырвались у Векса, когда он сбросил еще книг в растущую стопку. Страницы хлопали и трепетали, толстые тома падали на пол, а пергамент рвался.
Сильным взмахом руки он обрушил магию на следующую секцию полок. Книги слетели со своих мест и свалились в кучу. Когти Векса царапали бумагу, кожу, лианы и дерево, но что-то внутри него жаждало разорвать плоть, пролить кровь.
Почему она мне ничего не сказала?
Почему она обрекла меня на… на надежду?
– Маг… – произнесла Вспышка из-за спины Векса.
Плечи вздымались от неровного дыхания, Векс остановился. Его крылья, неожиданно раскрывшиеся, обвисли и затряслись от той же дрожи, что пробегала по его рукам. Тени теперь были ближе, гуще, окутывая большую часть библиотеки тьмой.
– Пожалуйста, – прошептала Тень. – Это не ты.
Векс стиснул зубы, и он снова сжал кулаки.
– Но это так. Больше никаких фантазий, никаких иллюзий. Я вижу все, – он махнул рукой на полки, на упавшие книги, на все остальное, – таким, какое оно есть. Ничто.
– Ты не думаешь этого, – сказала Вспышка.
Векс схватил с места один из немногих оставшихся томов. Тонкая тайная энергия струилась под его пальцами: это была книга заклинаний, наполненная остаточной магией.
– Все эти знания, вся эта сила, и что они дали мне?
Он повернулся к огонькам. Вспышка и Тень были парой крошечных голубых искр на фоне непроницаемой черноты, оба нехарактерно тусклые.
Ярость, подобная виноградной лозе, еще сильнее сжалась в груди Векса, сжимая его легкие, его сердце, его душу. Он размахивал томом, шагая к огонькам.
– Все, ради чего я трудился, все, что я строил, о чем мечтал и к чему стремился, – все это превратилось в ничто.
Призрачный огонь Вспышки усилился.
– Ты не должен говорить такие вещи, маг.
Векс вцепился в книгу, вонзив когти в обложку.
– Я не стану скрывать правду. Какая сила и знания помогли мне? Ни одна из этих книг не защитила это королевство и его жителей от королевы и ее золотого воинства. Ни одно из этих заклинаний не остановило резню. Ни один артефакт не защитил от ее проклятия, и никакая настойка не сможет его снять.
Он развел руками.
– Взгляни на мою силу, на мое королевство! Мою погибель.
– Твои слова слишком резки, маг, – сказала Тень, придвигаясь ближе к Вексу.
Библиотека содрогнулась, когда волна магии потекла от Векса.
– Все, чем я дорожил, столкнулось с роком и проклятием. На краткий миг я осмелился поверить, что это изменится. Как всегда, моя глупость сеет горе, которое пожинают самые близкие мне люди.
– Ты еще не побежден, – настаивала Вспышка. – Надежда не потеряна.
Я – твоя тьма. Твой плащ, твоя защита.
В крови Векса кипела ярость, смешанная с горьким привкусом беспомощности. От него исходила тайная энергия, грубая и необузданная. Дом застонал, когда магия сотрясла его балки и камни. Книги и безделушки задребезжали на полках, срываясь со своих мест и падая, как осыпь при обвале. Том в его руке загудел, выделяя собственное тепло.
– Моя пара не может иметь детей, – прорычал он. Иллюзорные тени сомкнулись вокруг него. Печаль и боль скрутили его грудь, добавляя пронизывающий холод к сокрушительной хватке ярости. – Это царство – моя могила, моя вечность. Ваша вечность, – его голос сорвался на грубый скрежет. – Вечность Кинсли. Королева прокляла мою пару за столетия до того, как она вообще появилась на свет.
Волны магии схлынули, когда огонь и лед внутри Векса столкнулись. У него перехватило горло, а сердце забилось быстрее. Тени вокруг закружились, изменяясь. Ясное, усыпанное звездами ночное небо застилало ему глаза, а долина Векса простиралась внизу, залитая сладким серебристым лунным светом. Он посмотрел на свое озеро, свой лес, свои холмы.
Кинсли никогда не увидит этого сама. Она никогда не сможет взглянуть на царство, которое он сделал своим домом, своим убежищем. Она увидит его только в пустых иллюзиях, извлеченных из его памяти.
Он никогда больше его не увидит. Ни в этом месте, ни где-либо еще. Он никогда не увидит мир, из которого родом его пара, никогда не увидит восход луны над океаном, никогда не побывает в землях, чуждых и ему, и его паре.
Пейзаж погрузился во тьму, но из нее появилась фигура, вылепленная из обжигающего сияния. Королева.
Векс уставился в ее холодные, манящие глаза. В них он увидел силу своего презрения, эхо своей ярости, отражение своей вины и горя. Он видел все, что могло быть. Все, что было отнято.
– Ей было недостаточно отнять все у меня и моего народа, – сказал он, подходя ближе к королеве. – Теперь ты отняла все у нее. У моей пары.
Королева фейри не ответила. Она просто сохраняла то выражение, которое он слишком часто видел на ее лице – как будто она смотрела на слегка интересное, но крайне назойливое насекомое.
С рычанием Векс швырнул в нее книгой. Он пролетел сквозь ее лицо, заставив дрогнуть загадочный лик, прежде чем исчезнуть в тени позади нее.
Его охватила древняя, бессильная ярость. Библиотека снова содрогнулась, и еще больше книг, теперь скрытых темнотой, с глухим стуком упали на пол.
Он взмахнул руками, вцепившись когтями в образ. Плоть королевы треснула, как фарфор, и разорвалась. Из расширяющихся ран хлынул свет. Прерывисто дыша сквозь стиснутые зубы, Векс наблюдал, как она медленно распадается на части, как искры пожирают ее кожу, превращая кусочки в пепел.
Но выражение ее лица не изменилось. Даже по прошествии стольких лет, несмотря на всю ярость, он не мог представить страх в ее глазах, не мог представить, что ее лицо исказится от боли. И он никогда не будет иметь удовольствия увидеть ни то, ни другое своими глазами.
– Будь ты проклята, – прохрипел он. – Если бы тебе приходилось умирать тысячью смертей каждый день до скончания времен, это было бы милосердием по сравнению с теми страданиями, которых ты заслуживаешь. Если бы все видели сквозь эту каменную маску ядовитое чудовище, скрывающееся под ней.
Он зарычал и сжал кулаки. Королева разлетелась вдребезги, и каждый крошечный кусочек превратился в пепел, который по мере остывания тлеющих углей превращался в ничто.
Векс опустил руки и крепко зажмурил глаза. Темнота за его веками ничем не отличалась от той, что окутывала библиотеку.
Моя пара не может выносить моего ребенка.
Воспоминание – свежее, яркое и душераздирающее – прогнало тьму. Перед его мысленным взором Кинсли отпрянула от него. Страх и обида промелькнули в ее глазах.
Она никак не отреагировала на проклятие королевы или откровение о том, что заперта здесь навсегда. Она отреагировала на него. На его резкие манеры, его отвратительный характер.
Она боится меня.
Желчь и сера бурлили у него в животе.
Векс повернулся и пошатнулся, вслепую выбросив руку, чтобы ухватиться за пустую полку и устоять на ногах. Его крылья опустились по обе стороны.
Голос Кинсли эхом прозвучал в его голове.
И я… я подумала, что если я скажу тебе…
Он вцепился в полку, царапая дерево когтями.
– Забери меня солнечный свет, я дурак. Не королева обрекла Кинсли на смерть, – его горло сжалось, но он все равно выдавил из себя следующие слова. – Это был я.
Векс прижал свободную руку к груди, но это не помогло ослабить давление, всепроникающую боль, сокрушительную тяжесть. Его пальцы согнулись, и когти впились в кожу.
– И если бы не проклятие, нашел бы я ее когда-нибудь? Если бы я не втянул ее в свое проклятие, была бы она у меня когда-нибудь?
Легкое покалывание распространилось по его спине – намек на тепло, призрачное и знакомое. Он открыл глаза и обнаружил, что тени исчезли. Мягкий свет огоньков танцевал на книжных полках, подчеркивая их пустоту.
Его крылья затрепетали, но он крепко прижал их и стиснул челюсти.
– Мне жаль, друзья мои. Когда я привел вас сюда, я не думал, что это будет навсегда. Я стремился не заманить вас в ловушку, а защитить.
– Без мага наши огни давно бы погасли, – сказала Вспышка. – Мы все еще горим только благодаря тебе.
– И мы довольны тем что находимся здесь, – добавила Тень. – В этом лесу, с магом и Кинсли, мы дома.
Два огонька переместились к Вексу спереди. По сравнению со светом королевы, их свет был тусклым, слабым, не переполняющим. Но для Векса он всегда был чище, прекраснее. Он всегда был теплее и гостеприимнее. Он всегда был более реальным.
– Если бы мы могли блуждать вдалеке, могли парить среди облаков и звезд вместе с тобой, – продолжила Тень, ее ядро призрачного огня горело еще темнее. – И все же мы ни в чем не нуждаемся.
Струйка призрачного огня Вспышки коснулась костяшек пальцев Векса.
– У нас есть место. Цель. И друзья. Мы не одиноки, мы плывем по течению в ночи.
Тень наклонила голову в сторону Векса.
– Как и ты, маг.
– Я… – у Векса вырвался прерывистый смешок. Он уставился на огоньки, изучая их пламя. Как могли существа, такие маленькие, кажущиеся такими простыми, хранить в своих сердцах такую глубину и сложность? – Боюсь, я был эгоистом. Я многое упустил из виду. Все эти годы я никогда не спрашивал вашего мнения о нашей ситуации, никогда не обращался к вашим чувствам. Я просто предполагал, что мой гнев был вашим.
Векс вытащил свои когти из дерева и поднял руки, подставляя их под огоньки. Их призрачный огонь легко лег на его ладонь.
– Все это время я изолировался в своей тоске, – сказал он, поглаживая большим пальцем край пламени Тени. – Но я никогда по-настоящему не был одинок. Вы трое оставались стойкими, несмотря на мое мрачное настроение, мой гнев, мое отчаяние. Вы предлагали поддержку и сочувствие, даже когда я этого не заслуживал.
Он прикоснулся пальцами к Вспышке, добиваясь более яркого света от маленького огонька.
– И я не думаю, что когда-либо благодарил вас. Не должным образом.
– Мы не нуждаемся в благодарности, – ответила Вспышка.
– Может быть, и нет, но вы все равно заслуживаете моей вечной благодарности. Без вас троих я бы давно погиб от этого проклятия. Спасибо. И я обязательно скажу то же самое Эхо, когда увижу ее в следующий раз.
Вспышка обвила руками пальцы Векса.
– Мы хотим только, чтобы ты познал счастье, маг.
Тень ткнулась носом в большой палец Векса.
– И Кинсли пробудила в тебе радость, подобной которой мы не видели. От этого зрелища внутри разливается тепло. Это то, что королева не может украсть.
Напряжение покинуло мышцы Векса, и буря внутри утихла. Ответ на его гнев, его горечь, его горе был перед ним с того момента, как он впервые увидел Кинсли в ее экипаже, и что-то внутри него прорычало: «Моя».
Кинсли не могла заставить проклятье исчезнуть, не могла заставить Векса забыть, но она сделала все терпимым. Благодаря ей исцеление казалось возможным. Благодаря ей жизнь казалась возможной.
Векс тихо промурлыкал.
– Если бы больше людей осознали мудрость огоньков, мир вполне мог бы быть совсем другим.
– Если мир мага изменится, то для нас этого достаточно, – сказала Вспышка с глубоким поклоном.
Улыбаясь, Векс отступил назад. Его сознание расширилось, и ясными глазами он увидел хаос, который сотворил. Вид книг, разбросанных по полу, с помятыми и порванными страницами вызвал у него укол раскаяния в груди, но его внимание привлекли полки. Именно из-за полок его сердце ушло в пятки.
Без книг полки были опустошены, утратив свое предназначение. Только печаль и потеря витали в пустом пространстве – неприятное напоминание о богатстве и чудесах, которыми они обладали раньше.
Это было тревожное зрелище. Это было… неправильно.
Это был образ жизни без Кинсли.
Векс обвел взглядом комнату. Он построил это место. Он придваал ему форму своими руками и своей магией годами, десятилетиями, возводя его из обломков и руин. Он всегда думал о нем как о своем доме, но только недавно начал чувствовать его таковым.
Он провел пальцами по волосам, откидывая длинные пряди с лица. Легкое скольжение когтей по коже головы вернуло ему ощущение реальности.
Кинсли была тем, чего ему всегда не хватало. Она была ключом – не к его проклятию, а к его сердцу. Она была последним словом заклинания, которое он, сам того не ведая, повторял большую часть своей жизни.
– Мне не нужна свобода, – сказал он, – не нужно освобождаться от этого проклятия, – он обернулся, и перед его мысленным взором предстал коттедж, каждая деталь которого была создана с заботой и вдумчивостью. Но он остановил свой взгляд на огоньках, желая, чтобы и Эхо была рядом. – Все, что мне нужно, находится здесь.
И все, чего он желал, находилось внизу, в его спальне.
Кинсли была его парой. Ее сердцебиение было чувственным ритмом его желания. Ее смех был песней его души. Ее страсть была ветром, наполнявшим крылья, уносившим его высоко в ночное небо, где земные дела не имели значения.
Это место, на которое Кинсли смотрела с таким удивлением, могло бы стать их домом. Перед ними простиралась не вечность проклятия, а жизнь. Совместная жизнь.
Счастливая жизнь.
И не станет ли их единение, их удовлетворенность окончательным опровержением победы королевы? Несмотря на все страдания, которые она причинила, на всю власть, которой она безжалостно пользовалась, Векс нашел свою пару.
Здесь, в проклятом королевстве, он обрел радость, целостность и цель. То, что королева задумала как бесконечное наказание, стало чем-то совершенно непредвиденным, чем-то чистым. Это стало раем для Векса и его пары.
Рай, который он разрушил в своей ярости.
Нахмурившись, Векс наклонился и поднял упавшую книгу. Страницы были измяты, переплет ослаб, а обложка была испорчена царапинами от его когтей. Он повернул голову, чтобы снова взглянуть на пустые полки.
– Пустые, только если я сделаю их таковыми сам, – прошептал он сквозь стеснение в груди.
– Что ты имеешь в виду, маг? – поинтересовалась Вспышка.
– Просто размышляю вслух, – призывая магию, Векс провел рукой по книге. Его ладонь покалывало, когда страницы расправлялись и складки исчезали, когда переплет снова стягивался, когда отметины на обложке заживали. Когда все было сделано, он осторожно закрыл книгу, отнес ее на полку и поставил на прежнее место.
Он взял еще один том и повторил процесс, а затем еще один. Одну за другой он поднимал книги, исправлял нанесенный ущерб и возвращал их на полки. С каждым новым предметом на своем месте у Векса становилось немного легче на душе. Давление в груди немного слабело. Мало-помалу библиотека восстановилась.
Тень и Вспышка следовали за ним, отбрасывая мягкий свет на все, к чему он прикасался. Хотя они не могли помочь ему физически, их присутствия было достаточно. Векс мог только пожелать, чтобы он достиг этого понимания много лет назад.
Когда последняя книга была, наконец, восстановлена и возвращена, Векс снова осмотрел библиотеку. Все выглядело так же, как и до того, как он разорвал все на части, но ничто не казалось прежним. Стало… теплее. Полнее. Каким-то образом теперь все становилось лучше, как будто все книги – те самые, что всегда были здесь, – таили в себе больше обещаний, больше чудес.
Ловушка сомкнулась вокруг его сердца и туго затянулась, натягивая его. Его ноги чесались от необходимости двигаться, а мышцы спины ныли от страстного желания полететь туда, где в этот момент ему нужно было быть больше, чем где-либо еще, – рядом со своей парой.
– Мне давно пора посетить Кинсли, – сказал он, направляясь к двери. Каждый шаг давался быстрее предыдущего, пока он почти не побежал к выходу.
По его венам пронесся огонь, сладкий и обжигающий, только подгоняя его еще больше.
Ему нужно было заявить права на Кинсли, чтобы она знала, что он принадлежит ей, независимо от того, свободен он или связан проклятием.
Но сначала… Я должен исправить то зло, которое причинил ей.
ГЛАВА 30
Кинсли сидела в столовой, подперев подбородок ладонью, и крутила донышко бутылки с вином, стоявшей на столе. Голова у нее была легкой и словно в тумане, кожа теплой и слегка покалывающей, а во влагалище все еще пульсировали отголоски удовольствия.
Но ничто не могло притупить боль в ее груди, в ее сердце. Ничто не могло отвлечь ее от этого.
Поэтому она решила совершить набег на погреб, где Векс хранил вино. Возможно, алкоголь спасет ее, обеспечив забвение, которого она так отчаянно искала.
Кинсли поднесла бутылку к губам и опрокинула ее, сделав еще один большой глоток сладкого вина. Когда она опустила ее, то икнула.
– Я все испортила, не так ли?
Эхо подплыла ближе, отбрасывая свое неземное голубое свечение на Кинсли, когда она коснулась завитком призрачного огня ее руки.
– Ты ничего не испортила.
Кинсли всхлипнула, когда ее зрение затуманилось от слез. Ее глаза были опухшими и уставшими, но, как бы ей ни хотелось просто свернуться калачиком в постели и забыть о боли, она не могла. Каждый раз, когда она закрывала глаза, ее преследовало выражение лица Векса, его гнев…
Боже, его гнев.
Это привело к ее нынешнему плану утолить свою боль выпивкой. Вот только он не сработал.
– Он возненавидит меня. Он отвергнет меня. Какая от меня польза?
Огонек потускнел, ее пламя напоминало гаснущую свечу.
– Не говори так, Кинсли. Маг не испытывает к тебе ненависти. Он не может ненавидеть тебя.
– Но он будет. Теперь я для него бесполезна, – Кинсли провела рукой по щеке, чтобы вытереть слезы.
Так долго она чувствовала себя… дефектной. О, как же она ненавидела это слово. Но она не могла видеть себя другой после того, как Лиам бросил ее.
Она отдала Лиаму все, что могла, но не смогла дать ему семью, о которой он мечтал.
Он заставил ее почувствовать себя недостаточной. Как будто она неполноценная личность. И хотя в глубине души она знала, что это неправда, этот яд проник в сердце Кинсли и гноился в нем.
Как могло быть иначе, когда предполагалось, что Лиам был любовью всей ее жизни? Он был ее лучшим другом, возлюбленным детства, мужем, единственным человеком, которому она могла доверять больше всех остальных, который должен был заставить ее чувствовать себя желанной, защищенной, важной.
Лиам утверждал, что любил ее, и, несмотря на это, – разбил ей сердце. Утверждал, что любил ее, пока смотрел, как она рассыпается на куски, пока уходил к новой жизни.
Лиам сказал, что любит меня, но меня ему просто было недостаточно.
Почему ее не могло быть достаточно?
И это происходило снова с Вексом. Она позволила своему сердцу вмешаться только для того, чтобы оно снова разбилось. Но на этот раз все было намного, намного хуже. Его свобода зависела от того, что она не могла ему дать. Из-за нее Векс и огоньки останутся здесь в ловушке. Они останутся проклятыми.
– Я обрекла вас всех, – сказала Кинсли, всхлипывая.
Эхо издала тихий, печальный звук и потерлась о руку Кинсли.
– Ты ни в чем не виновата. Королева наложила свое проклятие на мага задолго до того, как ты впервые вздохнула.
Кинсли снова икнула и сделала еще несколько глотков вина. Вытирая рот тыльной стороной ладони, она поставила бутылку на стол сильнее, чем намеревалась, чуть не опрокинув ее. Она поспешно поправила ее, крепко держа, как будто та могла опрокинуться в тот момент, когда она ее отпустит.
– Королева – стерва, – Кинсли нерешительно выпустила бутылку и сморщила нос. – Мега стерва, и я надеюсь, что она будет проклята с… Не знаю, самое худшее, что когда-либо было. Бесконечно зудящий анус или что-то в этом роде.
Огонек склонила свою маленькую головку.
– Это худшая участь, которая может постигнуть смертного?
– Наверное, нет, но все равно это отстой, – застонав, Кинсли прикрыла глаза, прежде чем у нее снова вырвалась икота. – Почему здесь так светло?
– Здесь не так ярко. Дерево заслоняет это место от утреннего солнца.
– Я знаю, – она вздохнула, прежде чем опустить руку и посмотреть на Эхо. – Я достойна этого, в любом случае. Я устала чувствовать себя неполноценной. Я устала чувствовать себя ничтожеством. Я… я не машина для создания детей. Я не определяюсь тем, чего люди хотят от меня. Я человек со своими собственными чувствами, собственными желаниями, собственными мечтами.
Откинувшись на спинку стула, Кинсли взяла бутылку вина за горлышко и сделала еще глоток.
– Я приехала сюда, чтобы сбежать от всего этого. Оставить все это позади, начать новую жизнь и… найти себя. А Лиам… он гребанный мудак. Я отказываюсь довольствоваться кем-то, кто не хочет меня ради меня. Я заслуживаю лучшего. Я заслуживаю того, чтобы меня любили.
– Ты заслуживаешь всего, – сказал Векс.
Кинсли вздрогнула, прижимая бутылку к груди, и широко раскрытыми глазами посмотрела в сторону откуда исходил его голос.
Векс стоял всего в нескольких футах от нее, а за его спиной парили Тень и Вспышка. Он был воплощением темной чувственности – длинные черные волосы, горящие красные глаза, соблазнительные, четко очерченные губы, пальцы с когтистыми кончиками, мощные крылья, как у летучей мыши… На нем были только темные брюки, обнажавшие его стройный, подтянутый торс. Кинсли поймала себя на том, что борется с диким, настойчивым желанием лизнуть его.
Но затем она вспомнила все снова. Вспомнила тишину, которая последовала за ее признанием, тишину настолько плотную, что она душила ее.
Она вспомнила, как он бросил ее.
Кинсли нахмурилась.
– Я не приглашала тебя на свою вечеринку жалости.
– Мне не нужно приглашение. Это мой дом.
Она оперлась рукой о стол, чтобы удержаться на ногах.
– Тогда, я ухожу.
С рычанием Векс сократил расстояние между ними, пока не навис над ней.
– Ты не сделаешь этого.
Надув губы, Кинсли плюхнулась обратно на свое место, все еще прижимая бутылку к груди.
Под взглядом Векса огоньки неохотно покинули комнату.
– Я велел тебе оставаться в спальне, и все же ты ушла. А теперь я прошу тебя остаться здесь, чтобы я мог поговорить с тобой.
– Ты не приказал мне, а накричал на меня, – она сделала еще глоток и покраснела, когда последовала непроизвольная икота. – И вообще, с каких это пор я тебя слушаю?
Уголок губ Векса дернулся.
– Ты не слушаешь.
– Я не хочу с тобой разговаривать.
Его улыбка погасла. Кинсли ненавидела, как больно видеть, как исчезает это выражение.
– Тебе нужно только прислушаться к моим словам, – сказал он.
– Разве мы только что не установили, что я не слушаю?
Он взглянул на бутылку вина, нахмурив брови.
– Ты пьяна.
– Я не пьяна. Я просто немного навеселе. Но я планирую очень, очень сильно напиться.
Векс вздохнул, протянул руку и взял бутылку. По его мягкому настоянию Кинсли отпустила ее. Когда он поставил бутылку на стол, Кинсли уставилась на нее, не в силах смотреть на него, и слезы вновь наполнили ее глаза.
– Ты делаешь мне больно, – сказала она тихим и надломленным голосом, сложив руки на коленях.
– Я знаю, – он взял ее за подбородок и повернул ее лицо к себе. Сожаление смягчило пыл в его взгляде, углубило складку между бровями и опустило губы. – И я сожалею.
– Сожалеешь, – Кинсли с горьким смешком вздернула подбородок и опустила взгляд в пол. – Жаль. Это именно то, что сказал мой бывший муж. Ему было жаль, что у нас ничего не получилось. Жаль, что мы развелись. Он сожалел, что причинил мне боль, – она сердито вытерла пролившиеся слезы. – Он снова и снова говорил мне, что сожалеет, так же часто, как говорил, что любит меня. И ни одно из этих слов ничего не значило. Они потеряли свой смысл и просто стали… пустыми.
– Кинсли…
– Нет. Ты… Ты мне ничего не должен. Это был просто секс. Между нами ничего нет, верно? Ничего, кроме договора, который мы заключили, – она сжала в кулаках ткань своей ночной рубашки. Каждое слово было произносить больнее предыдущего, но она продолжала. – Ты ясно дал понять, что это я у тебя в долгу, и теперь ты знаешь, что я не могу заплатить твою цену. Ты застрял здесь. Так что тебе… тебе просто придется ждать, когда следующая женщина ворвется в твой лес, и надеяться, что она сможет родить тебе ребенка, в котором ты нуждаешься.
– Нет, – проскрежетал он.
Кинсли перевела заплаканные глаза на Векса.
– Что?
Удерживая ее взгляд, он опустился на колени и расправил крылья, обвивая ими ее. Его большие руки легли поверх ее рук.
– Я не хочу никого другого. Ты – все, чего я желаю, Кинсли Уинтер Делани.
Сердце Кинсли забилось быстрее.
– Я… я не понимаю. Ты… ты выбираешь меня?
Он сжал ее руки.
– Да. Всем сердцем и душой.
– А как же проклятие? Ты и огоньки окажетесь здесь в ловушке, потому что я не могу… – она сжала губы и поджала их, прикусив.
Потому что я не могу дать тебе ребенка, который тебе нужен для твоей свободы.
Векс поднял руку к ее лицу, взял за подбородок и нежно прижал большой палец к ее рту, пока она не разжала губы.
– Лучше один день здесь, с тобой, чем вечность там, в свободном блуждании без тебя.
У Кинсли закружилась голова, а действие вина размыло границы между противоречивыми эмоциями. Ее нижняя губа задрожала.
– Векс, пожалуйста, не поступай так со мной. Не лги мне. Не говори ласковых слов, которых ты не имеешь в виду. Я ничего не могу тебе дать.
– Ты можешь дать мне все, что я пожелаю. Тебя, – он нежно погладил ее губы большим пальцем. – Люби меня, бойся меня, приказывай мне, повинуйся мне. Я буду твоим господином и твоим рабом, твоим поклонником, равным тебе. Я буду для тебя всем, так же как ты будешь всем для меня.
Кинсли хотела верить его словам, всем своим существом хотела, чтобы они были правдой. Она поискала в его глазах обман, иллюзию, но вместо этого нашла искренность, страстное желание и что-то гораздо более обширное и глубокое. Что-то, что заставляло ее сердце биться все быстрее и сильнее, даже когда ее окутывало восхитительное тепло.
Чего бы он добился, солгав?
Ничего.
Векс переместил руку, чтобы погладить ее сзади по шее, его твердое, но нежное прикосновение удерживало ее лицо от отворачивания.
– Что-то толкнуло меня в лес той ночью, прежде чем огоньки рассказали мне, что они нашли. Это притяжение усилилось, когда я приблизился к странному экипажу, и в тот момент, когда мой взгляд упал на смертную внутри, я понял. Я знал, что она моя. Женщина, которая сидела там, напуганная, умирающая, отчаявшаяся, чей свет погаснет прежде, чем у меня появится шанс узнать ее, принадлежала мне.
– Ты согласилась быть связанной со мной. Быть моей парой. И все же ты была моей парой до этого момента, и будешь всегда после. – Выражение его лица потемнело, в глазах появились тени. – И я бы сделал все, что в моих силах, чтобы спасти тебя, даже если бы ты отказалась.
Глаза Кинсли вспыхнули.
– Что?
– Ты моя пара, Кинсли. Моя избранница.
Она попыталась отрицательно покачать головой, попыталась отстраниться, но его хватка оставалась надежной.
– Т-ты говоришь о… о родственных душах. Это не…
Реально.
Но почему это не должно было быть реальным, когда вокруг нее были доказательства магии? Она жила в другом царстве, где существовали блуждающие огоньки, гоблины и фейри, где иллюзии искажали реальность, где магический туман действовал как непреодолимый барьер. Если все это было реально – если Векс был настоящим – почему родственные души тоже не могли быть реальными?
Потому что твое сердце уже однажды было разбито, и ты в ужасе от того, что это случится снова.
Кинсли сморгнула еще больше слез.
– То, как ты обращался со мной… Ты был жесток. Ты почти изнасиловал меня, Векс!
Его губы приоткрылись не от гнева, а от муки, и он прижался своим лбом к ее, сводя мир к своему сияющему взгляду.
– Ни слова, ни действия не сотрут страданий, которые я причинил. Из всех сожалений, которые я должен унести в вечность, – это самое тяжелое. Я был в отчаянии, в состоянии войны со своим инстинктом требовать тебя и своим стремлением к свободе. Весь гнев, который я так долго сдерживал, вся боль и горе, все это вырвалось на поверхность, потому что ты была ключом, тем, что она никогда не хотела, чтобы я получил.
– И все же ничто из этого не оправдывает моего поведения. Ничто из этого не оправдывает того, что я сделал с тобой. Ты моя пара. Ты Кинсли Уинтер Делани, ты мой лунный свет. Все остальное не имеет значения. И я проведу нашу вечность, искупая зло, которое причинил тебе.
Его голос был хриплым и грубым, таким полным эмоций. Он пронзил душу Кинсли. Она прижала руку к его груди, к сильному, колотящемуся сердцу.
– Я прощаю тебя, Векс.
– Я… – Векс посмотрел ей в глаза. – Я по-прежнему не заслуживаю твоего прощения, но я принимаю его с большей благодарностью, чем могу выразить. Спасибо, – он ненадолго задержался, словно потерялся в ее глазах, прежде чем, наконец, поднять голову. – Есть еще кое-что, что ты должна знать. Кое-что, о чем я должен был сказать тебе давным-давно.
Кинсли нахмурил брови.
– В чем дело?
– Ты не смертная, Кинсли. С той ночи, когда я нашел тебя.
Ее сердце никогда не билось так громко, как в тишине, последовавшей за его словами.
Не смертная? Не… смертная.
Одурманенный вином или нет, ее разум просто не мог переварить то, что Векс сказал. Она не чувствовала никакой разницы… не так ли?
– Я не понимаю, – сказала она. – Я человек. Как я могу не быть смертной?
Мышцы его челюсти напряглись, и он тяжело выдохнул через нос.
– У меня был только один способ спасти тебя. Одно средство избавить тебя от порога смерти, – он ослабил хватку на ее шее и переместил свою руку к ее, сильнее прижимая ее к своей груди. – Я использовал свою жизненную силу, свою душу, свое бессмертие и вплел их в твою. Мы связаны. Пока бьется мое сердце, будет биться и твое.
