Текст книги "Его самое темное желание (ЛП)"
Автор книги: Тиффани Робертс
сообщить о нарушении
Текущая страница: 14 (всего у книги 28 страниц)
Он ждал темноты, небытия и освобождения, которое они принесут, но оно не пришло. Он не знал, как долго стоял у окна, наблюдая за воспоминанием. Не знал, как долго играли музыканты, как долго танцевали гоблины, или как долго дети бродили стаями, подшучивая друг над другом и над старшими. Он не знал, как долго лунный свет освещал деревню под его башней.
В какой-то момент он ощутил новое ощущение прохлады и влажности на губах, языке и в горле. Вода. По капле за раз, утоляя жажду, которую он был не в состоянии выносить. Он знал, что это было не в первый раз, но еще не ощущал так отчетливо.
– Мы все еще здесь, – сказала Кинсли. – Ты все еще здесь.
Еще несколько капель воды скатились ему в горло.
Если бы только он мог шевелить губами. Если бы только он мог выдавить из себя хоть звук, чтобы сказать ей, что он здесь, что он слышит ее, чувствует ее. Если бы только его тело отзывалось на его команды. Если бы только он мог вырваться из небытия и вернуться к ней.
Тепло потекло по его руке, сопровождаемое нежным пожатием; это была рука Кинсли на его руке. Это тепло медленно распространилось по его руке и всему телу, успокаивая затяжную боль. В тот момент он не чувствовал ничего, кроме нее.
Воспоминания давно померкли, окутав его спокойной тьмой, наполненной ее теплом, ее голосом, шепотом ее аромата.
– Кинсли? – спросила Эхо.
– Он начинает выглядеть лучше, не так ли? – в тоне Кинсли звучала душераздирающая смесь надежды и отчаяния.
– Так и есть, – сказала Тень.
– Позаботься о себе немного, Кинсли, – сказала Эхо. – Мы присмотрим за ним.
– Я не могу оставить его, – ответила она, крепче сжимая руку Векса.
Его грудь раздулась, а сердце забилось быстрее.
Моя пара. Моя Кинсли.
Тень говорила с мягкостью и терпением, с которой она вела себя столько, сколько Векс ее знал.
– Если ты не позаботишься о своих собственных нуждах, Кинсли, ты не сможешь заботиться о маге.
– Я в порядке, правда.
– Нам от этого стало бы легче, – сказала Эхо.
– Я… Я не знаю… Он еще не проснулся, и я…
Вексу было жаль ее. Резкость в ее голосе, беспокойство… было больше, чем он когда-либо ожидал.
– Он погружен в глубокий исцеляющий сон, – сказала Тень. – У тебя достаточно времени, чтобы принять горячую ванну, перекусить и немного поспать спокойно. Если веки мага хотя бы слегка дрогнут, я поспешу к тебе с вестью.
В последовавшей тишине Векс почти почувствовал ее нерешительность, почти почувствовал, как ее разум борется сам с собой – битва эхом отдавалась внутри него. Он не хотел, чтобы она уходила, но в то же время не мог вынести мысли о ее страданиях, и меньше всего из-за него.
– Хорошо, – наконец сказала она. – Я возьму что-нибудь поесть и быстренько приму ванну.
Векс смутно почувствовал, как что-то шевельнулось рядом с ним, а затем другая рука Кинсли погладила его по лицу.
– Я скоро вернусь, хорошо? – Кинсли отодвинулась от него. – Я обещаю.
На смену теплу ее тела пришел пронизывающий холод. Векс потянулся к ней, позвал ее, но его тело не двигалось, и голос не слушался. Снова была только чернота, и теперь здесь было невыносимо пусто.
Огоньки заговорили друг с другом, но было слишком поздно. Он был уже слишком потерян, чтобы слышать их, погружаясь все глубже и глубже.
Где-то в этом огромном ничто он что-то заметил. Это было далекое, крошечное, расплывчатое, но он чувствовал, что оно неуклонно приближается.
Булавочный укол света.
Страх проскользнул сквозь сознание и проник в его существо. Он не хотел идти к этому свету, не хотел иметь с ним ничего общего, хотел только быть как можно дальше от него. И все же вся его борьба не могла изменить его курса.
Свет расширился и усилился. Это было солнце, ослепляющее своим сиянием.
Не солнце, не солнце, это не солнце.
Векс закрыл глаза, но свет оставался видимым. Его нельзя было отрицать. Он вцепился в темноту, отчаянно пытаясь остаться в ее объятиях. Она не сулила ни спасения, ни бегства. Он падал. Кувыркаясь, направлялся к этому ужасному, злобному свету.
Затем все движение прекратилось. Векс открыл глаза, и его сердце заколотилось.
Он знал это место. Он знал мраморные полы и колонны с золотыми прожилками, изящную филигрань и инкрустацию драгоценными камнями. Он знал замысловатые витражи, изображающие великолепную женщину-фейри. Он знал резьбу по алебастру, шелковые гобелены с деталями и цветы, сделанные из драгоценных камней, которые переливались всеми мыслимыми оттенками.
Он знал свет. Не только тот, что отбрасывали хрустальные люстры, свисающие с высокого сводчатого потолка, но и ее свет.
Нет. Он не хотел никогда снова возвращаться в это место, даже в воспоминаниях. Он так сильно не хотел никогда даже думать об этом снова.
В дальнем конце зала возвышался помост перед центральным, самым высоким, витражным окном. На возвышении стоял трон из мрамора с золотыми прожилками и подушками из шафранового бархата. А на троне восседала королева фейри, излучавшая свет, сравнимый с солнечным, – так много света, что черты ее лица были неразличимы, если не считать холодных, завораживающих глаз.
Фигура мага в мантии приблизилась к трону, его лицо было окутано иллюзорной тенью. За этой иллюзией его глаза были прищурены от от свечения.
Королева заговорила. Ее голос был высоким, мелодичным и красивым, и Вексу стало совсем не по себе.
– Принято преклонять колени перед своей королевой.
Это место… Он не должен был быть здесь, вообще не должен был приходить. Ни сейчас, ни тогда, ни когда-либо еще.
– А потому я остаюсь стоять, – ответил маг.
Королева медленно поднялась. Когда она шагнула вперед, ее свет, отражаясь от хрустальных люстр, заставил разноцветные блики танцевать по залу. По мере того как она спускалась по ступенькам, свечение уменьшалось, открывая ее черты.
Векс попытался отвернуться, скрыться в темноте, но не мог отвести взгляд. И как бы сильно он ни желал иного, маг стоял на месте.
Высокая и элегантная, королева фейри была созданием несравненной красоты. Ее лицо было совершенством – изящный, слегка вздернутый носик, полные, изогнутые губы, большие, сияющие, отливающие опалом глаза, высокие скулы и тонкие, выразительные брови. Темные ресницы контрастировали с ее золотистыми волосами, которые, в свою очередь, дополнял золотой обруч на шее.
На ней было белое платье из прозрачного материала с едва заметными голубыми и золотыми переливами, когда оно двигалось, подчеркивая гибкое, соблазнительное тело под ним.
Но ее совершенство было холодным. Ее свет не излучал ни тепла, ни уюта. Долгое время маг – Векс – жил в темных местах, среди неблагих, сталкиваясь с великими и ужасными существами. Никто не внушал ему такого страха, как королева.
Но маг считал себя достойным соперником ей… Потому что подчинение никогда не было для него вариантом.
Королева остановилась всего в нескольких шагах от мага, наклонив голову и рассматривая его. Ее переливающиеся глаза были подобны двум бездонным пропастям, лишенным сострадания и жадно поглощающим все, на что падал их взор.
Нет! Тебе не следовало приходить, не следовало оставаться. Не следовало говорить ей ни единого слова.
Но крики Векса не могли сделать ничего, кроме как эхом отдаваться в его сознании. Никто не мог их услышать, и меньше всего он сам в прошлом.
Королева взмахнула запястьем.
Иллюзии, окутывавшие мага, рассеялись, открыв его таким, каким он был – зеленокожим гоблином с длинными черными волосами и красными глазами. Серебряные серьги украшали его длинные, заостренные уши. Он был одет в короткую тунику, перетянутую широким поясом, также украшенным серебром, и черные брюки с высокими сапогами. Темно-синий плащ, накинутый на его плечи, был застегнут серебряной брошью в форме полумесяца.
– Итак, слухи подтвердились. Гоблин, – уголок идеальных губ королевы приподнялся. Она сократила расстояние между собой и магом. Ее длинные изящные пальцы с заостренными ногтями слегка коснулись нижней части его подбородка, приподнимая лицо. – Я и не представляла, что такие, как ты, могут быть такими привлекательными. Эти глаза, эти брови, эти губы… Ты пристыдил некоторых из моих придворных.
Вексу очень хотелось отбросить эту руку, но маг не сделал такого движения.
– Я принял ваше приглашение по доброй воле, – сказал маг, слегка отклоняясь назад, чтобы избежать этих пальцев. – Изложите мне свое дело, чтобы я мог удалиться со всей возможной поспешностью.
Она усмехнулась, звук был легким, но резким, и обошла его, кружа, как хищник, оценивающий свою жертву.
– Любопытно, что такой, как ты, обладает такой огромной силой, не так ли? Гоблины довольно редко владеют высшей магией.
– Я пришел не для того, чтобы на меня глазели из любопытства, – ответил маг.
Стоя позади него, королева приподняла несколько прядей длинных волос мага, пропуская их между пальцами.
– Ты пришел, потому что я позвала тебя. Твой визит сюда продиктован моим указом. Моей прихотью.
Векс почувствовал свою грудь, почувствовал, как его легкие изо всех сил пытаются наполниться воздухом. Он почувствовал, как дыхание застряло у него в горле. Но он не мог втянуть больше, не мог утолить эту потребность.
Маг шагнул вперед, снова отпрянув от касаний королевы, и повернулся к ней лицом.
– Ты принимаешь меня за одного из своих подданных. Я хозяин своего королевства, не связанный ни с королем, ни с королевой.
Королева снова сократила дистанцию, ее губы раздвинулись в улыбке, обнажив идеальные белые зубы.
– Такое странное понимание власти. Как тебе удается быть таким серьезным и в то же время таким наивным?
– Как вам удается быть такой искушенной и в то же время такой самонадеянной?
– Острый язычок. Мы найдем ему хорошее применение.
– Мы не будем этого делать, поскольку я ухожу.
Королева остановила мага, положив руку ему на плечо. Не опуская этой руки, она обошла его со спины, позволяя своим полуприкрытым глазам внимательно рассмотреть его.
– Как всегда, мои инстинкты оказались верными. Ты, маг, послужишь самым интересным развлечением.
Беги, черт бы тебя побрал! Беги! Не дай себе утонуть в ее когтях.
Но мольбы Векса ничего не могли изменить. Мир вокруг него исказился и изменился, протащив его сквозь время и пространство.
Спальня королевы, в отличие от тронного зала, была тускло освещена. Мраморные столбы ее огромной кровати возвышались от пола до потолка, а над ней был стеклянный купол, сквозь который в ясном ночном небе мерцали луна и звезды. Чистое серебро лунного света было испорчено мягким желтым и оранжевым сиянием драгоценных камней, вделанных в колонны.
На кровати, среди шелковых и бархатных подушек, валиков и одеял, полулежала королева. Она была обнажена, ее кожа цвета слоновой кости была полностью выставлена напоказ – дерзкая грудь, узкая талия, широкие бедра и длинные стройные ноги. Маг стоял в изножье кровати, одетый в набедренную повязку. На кольце, висевшем у него на шее, были выгравированы плавные золотые письмена Благих, металл был обманчиво нежным.
Векс бушевал, но его гневу не было выхода. Он мог лишь служить щитом между его сознанием и болью в его нутре.
Королева подняла руку и согнула палец, подзывая мага. Когда он не двинулся с места, ее брови поползли вниз. Эта едва заметная перемена сделала ее лицо еще более угрожающим.
– Я устала от этого.
Маг уставился на нее, его алые глаза пылали презрением.
– Я мог бы посочувствовать тебе, если бы ты сама не навлекла это на себя.
– Если бы этот язычок не был таким ловким в других отношениях, я бы давно его отрезала.
– Если ты хочешь освободиться от своих нынешних разочарований, тебе нужно только отпустить меня, – выражение лица мага оставалось жестким, неизменным и вызывающим, несмотря на ситуацию, но Векс знал, что оно скрывало – страх, неуверенность. Скачущие мысли и затаенные страхи.
Королева сжала кулак. В нем материализовался расплавленный металл, образуя тонкую цепочку, звено за звеном, которая вытянулась и зацепилась за ошейник мага. Металл остыл, превратившись в полированное, сверкающее золото. Она потянула за цепочку, и маг, спотыкаясь, направился к ней, едва удерживаясь на кровати.
Она наклонилась к нему, ее лицо оказалось на волосок от его лица.
– Ты дашь мне то, чего я желаю, мой питомец.
А Векс мог только наблюдать, не в силах предотвратить свое собственное проклятие и страдания и смерть, которые последуют за этим. Беспомощный исправить любую из ошибок прошлого.
Оскалив зубы, маг прорычал:
– Мне нет дела до твоих желаний.
– Как и до твоей жизни, – прошипела королева, туже наматывая золотую цепочку на кулак. Ярость, написанная на ее лице, которое обычно выражало только безразличие или жестокое веселье, была редким зрелищем. – А как обстоят дела с жизнями мерзких обитателей твоего жалкого королевства?
В маске мага появилась трещина, и укол боли и вины острее любого лезвия пронзил грудь Векса.
Накрашенные красным губы королевы растянулись в знойной, угрожающей усмешке.
– Ах. Значит, тебя волнует не твоя собственная жизнь, а их… – свободной рукой она погладила лицо мага, задев его кожу длинными ногтями. – Ты достаточно красивое создание, чтобы я проявила милосердие, мой питомец. Договорились.
Маг замер, когда она повернула голову, почти прижавшись губами к его уху.
– Стань отцом для моего ребенка, и я освобожу тебя. Твое королевство и все, кто в нем обитает, будут оставлены в покое.
Напряжение сковало мышцы мага, и его когти впились в постельное белье, когда он сжимал его в кулаках. Векс чувствовал это напряжение в себе, давление настолько сильное, что его сердце перестало биться, что его легкие угрожали разорваться, что все его существо было готово рухнуть внутрь себя.
Нет. Он так отчаянно хотел, чтобы ответом было «нет», чтобы маг отклонил предложение, отверг королеву. Так отчаянно хотел предотвратить то, что могло стать – то, что стало – величайшей глупостью в его жизни. И все же в глубине души он знал, что это ничего бы не изменило.
Но он также знал, какие мысли крутились в голове мага. Он знал, насколько мучительным было это решение. Знал, что маг взвешивает чаши весов, замышляет, планирует, надеется. Надеется, что все же остался выход, что он достаточно умен, чтобы сбежать.
Что больше всего ранило Векса, так это то, что маг был прав – он нашел способ сбежать из тюрьмы, в которую она его заточила. Но у него никогда не было шанса сбежать от королевы.
После долгого молчания маг кивнул.
Улыбка королевы стала шире.
– Поклянись в этом своим настоящим именем. Дай мне свою клятву.
Едва шевеля губами, обнажившими клыки, маг прошептал королеве свою клятву, сообщив ей свое истинное имя.
Холодный ужас обвился вокруг Векса, медленно сокрушая его сердце и душу. Однажды данное истинное имя никогда не может быть отменено. И нарушенная клятва…
Королева рассмеялась. Ее кожа засияла, пока от нее не заструился золотистый свет – свет дня, свет солнца, ослепляющий, иссушающий, обжигающий.
По правде говоря, королева не поглотила его светом, но все равно осветила.
Этот свет съел его, образовав сверкающую золотую пустоту вокруг Векса. Все, к чему он стремился, за что боролся, чем дорожил… Все это было уничтожено этим светом. И теперь, наконец, он уничтожит и его тоже. Он даст ему освобождение, в котором ему так долго отказывали…
Нет. Это не конец. Я еще не закончил.
Он долго верил, что у него отняли все, кроме жизни, но это никогда не было правдой. У него был лес, проклятый, но все же принадлежащий ему. У него были огоньки, верные, непоколебимые товарищи, чья забота поддерживала его. А теперь у него была Кинсли.
Его пара.
Тогда он почувствовал Кинсли. Почувствовал ее присутствие, почувствовал ее руку на своей, ее большой палец коснулся костяшек его пальцев. Почувствовал, как она приглаживает его волосы и обводит шрамы у глаз.
Она вернулась. Вернулась к нему.
– Тебя там нет, Векс, – сказала Кинсли. – Ты здесь, с нами. Со… со мной.
Аура королевы была зловещей, ослабляющей, угнетающей. Она внушала благоговение и страх и ставила людей на колени. Кинсли, напротив, излучала безмятежность. В ней, несомненно, был огонь, но это был огонь страсти, теплый и нежный. Не то холодное, суровое пламя, которое горело в сердце королевы.
Если королева была солнечным светом, уничтожающим все на своем пути, то Кинсли был лунным светом – мягким, ласкающим, неземным.
Казалось, прошла целая вечность с тех пор, как он в последний раз смотрел на лицо своей пары, с тех пор, как в последний раз прикасался к ней. Все это время было потеряно. Когда он вернется к реальности, к Кинсли, ему придется многое наверстывать.
Постепенно чистая белая пустота уступила место объятиям черноты. Векс охотно погрузился в нее.
С Кинсли снова рядом она не была пуста. Новый огонек, слабый, но узнаваемый, засиял в темноте.
Мягкий серебристый свет.
Моя Кинсли. Моя пара.
Мой лунный свет.
ГЛАВА 24
Чувство тяжести навалилось на Векса, и вместе с ним пришло осознание. Осознание своего тела и его веса. Осознание своих налитых свинцом конечностей и тупой боли, с которой они пульсировали. Ощущение натянутой кожи на животе, постели под ним, одеяла, накинутого на него. Ощущение жажды и опустошающего, грызущего голода.
Ощущение… тепла.
Его веки затрепетали, когда он попытался их открыть, но они были такими же тяжелыми, как и все его тело, если не больше.
Он вдохнул. Воздух подействовал на его пересохшее горло, как обжигающий ветер пустыни. Он выдохнул со слабым, прерывистым звуком, чем-то средним между вздохом и хрипом.
Сознание Векса расширилось. Он лежал на спине, опираясь на подушки, чтобы оставить немного места для крыльев. Одно из этих крыльев было прислонено к стене ниши, в то время как другое было вытянуто и свисало с тюфяка.
Кто-то прижимался к нему сбоку, положив голову на его руку, расположившись так, чтобы вес не приходился на его крыло, а мягкие волосы разметались по его обнаженной коже. Это тело было источником восхитительного тепла.
У Векса не было желания двигаться. Это было именно то место, где он должен был быть. Зачем портить, зачем менять?
Это было правильно.
Это было воспоминание, над которым стоило задуматься.
Когда он сделал еще один вдох, в нем чувствовался сладкий, манящий запах – цветы апельсина, такие экзотические, сладкий мед, свежий весенний дождь.
Нахмурив брови, он заставил себя открыть глаза. Его зрение затуманилось и заколебалось от яркого света, а сердце учащенно забилось, ударяясь о ребра. Солнечный свет, ошеломляющий, обжигающий…
Нет. Не солнечный свет. Он узнал мягкое, многоцветное сияние, отбрасываемое потолком. Это было его место. Его лаборатория, его дом.
Векс вздохнул, желая успокоиться. Все, что он видел, все, что он пережил заново, существовало только в его памяти. В далеком прошлом.
Едва сдержав стон, когда его затекшие мышцы запротестовали против этого движения, он повернул голову.
Кинсли лежала рядом с ним, прижавшись щекой к его руке. Кинсли, чьи медово-каштановые волосы касались его кожи, чье мягкое тело прижималось к нему, чье тепло грело его.
Жар вспыхнул у него в груди и растекся по венам, покалывая до кончиков пальцев рук и ног. Кинсли лежала рядом с ним, спала с ним, а он до сих пор не знал об этом. Как он мог не знать?
Баргест.
Его глаза закрылись, а горло сжалось, когда воспоминания вырвались на передний план.
Сдерживаться, лишь поддразнивая Кинсли, было невыносимо трудно, но каким-то образом он смог обуздать себя и позволил ей выйти на улицу. Он позволил ей находить радость в том, что для него всегда оставалось недоступным, – в солнечном свете.
И он чувствовал себя таким… легким. Возбужденным, но таким легким, таким свободным. Таким полным надежды и голодным. Потому что, когда она вернулась, он проявил бы эту страсть, это желание. Сделал бы больше, чем просто поддразнивание.
Но затем пришла Эхо. Эхо, обезумевшая, говорила слишком быстро, чтобы Векс мог ее понять.
Баргест. Охотится на Кинсли.
В этот момент Векс едва не застыл от ужаса. Не имело значения, что она несла в себе часть его бессмертной жизненной силы. Кинсли не могла бы выстоять против баргеста. Ничто в его распоряжении – ни его магия, ни его знания, ни его травы и зелья, ни его сила воли, ни его ярость – не смогли бы спасти Кинсли, если бы ее укусили.
Он вспомнил проносящиеся мимо деревья. Вспомнил, как солнечный свет обжигал его кожу, и скрежет веток, когда он прорывался сквозь крону деревьев.
Яснее всего он вспомнил тот момент, когда его взгляд упал на Кинсли, его пару, а баргест скалил свои острозубые голодные глаза всего в нескольких шагах от нее. Хищник, такой же холодный, прожорливый и расчетливый, как королева.
Его сердце перестало биться.
Векс вспомнил туман, борьбу, боль. Его живот запульсировал при воспоминании о когтях, раздирающих плоть, и он переместил свободную руку, чтобы провести ладонью по животу. Кончики пальцев коснулись неповрежденной кожи.
Но после короткой, жестокой битвы, после того, как баргест неподвижно лежал в луже собственной черной, отвратительной крови, а Кинсли помогла ему вернуться домой, он вспомнил…
Тьма. Вселенная тьмы.
Нет, это было неправильно. В темноте были воспоминания. Кошмары. И все же, несмотря на все это, оставалась одна константа, один клочок надежды, одна вещь, за которую можно было ухватиться, пока он плыл по волнам забвения.
Там была Кинсли.
Ее присутствие, ее прикосновения, ее голос. Ее сострадание, внимание и воля. Там была она. Его лунный свет.
Векс открыл глаза.
Черты ее лица были расслаблены во сне, но даже безмятежность дремы не могла скрыть темные круги под глазами или усталую бледность кожи.
Ты здесь, с нами. Со… со мной.
Тяжело сглотнув, Векс пошевелился, подняв голову и приподнявшись на локте. На ней была простая белая ночная рубашка, а волосы были влажные и распущенные.
– Маг, – прошептала Эхо, ее призрачный огонь сиял на краю его поля зрения.
Векс поднес палец к губам и покачал головой. Огонек уменьшился, но не потускнел.
Векс осторожно наклонился, зацепил прядь волос Кинсли и убрал с ее лица, заправляя за ухо. Она не пошевелилась.
На протяжении всего его испытания, его страданий, его… бреда, этот человек оставался с ним. Ухаживала за ним.
Она заслуживала лучшего, чем спать на тюфяке в этой темной комнате, где воздух был пропитан ароматами бесчисленных трав и древней магии. Она заслуживала лучшего, чем он ей дал.
Она заслуживала всего.
И он… Он больше не будет спать один.
Двигаясь с преувеличенной осторожностью, чтобы побороть скованность и усталость, пронизывающие его тело, он распустил крылья, убрал руку из-под ее головы и сел. Когда он соскользнул с тюфяка и поднялся, его ноги дрожали, он не был уверен, что они выдержат его. Он встал на цыпочки и поднял руки над головой, с тихим стоном потягиваясь в спине.
Поблизости возбужденно танцевала Эхо, отбрасывая тени, которые вторили движениям огонька. Она прошептала:
– Я расскажу остальным.
Векс кивнул, помахав ей рукой, и повернулся лицом к Кинсли, когда огонек улетел. Опустившись на колени, он просунул руки под нее и поднял с тюфяка.
Она застонала и повернулась к нему, ее пальцы сомкнулись на его груди, словно пытаясь схватить его.
– Спи, – мягко сказал он, вложив в это слово то немногое волшебство, на которое был способен.
Кинсли устроилась поудобнее, прижимаясь к нему.
Обняв ее чуть крепче, он понес ее к лестнице. Было невозможно игнорировать его ослабленное состояние, но каждый шаг придавал ему немного сил, чему, несомненно, способствовало присутствие Кинсли в его объятиях.
Все три огонька ждали его у входа в спальню. Они были полны возбуждения, подпрыгивая в воздухе, их призрачный огонь кружился, но они остались безмолвными, когда Векс вошел с Кинсли внутрь.
Он подошел к своей кровати, легким движением пальца откинул одеяло и осторожно – неохотно – уложил Кинсли. Подложив ей под голову подушку, он провел пальцами по ее распущенным влажным локонам и укрыл ее одеялом. К счастью, чары сохранили ее сон ненарушенным.
Векс обхватил ладонью ее щеку, поглаживая большим пальцем мягкую кожу.
– Ах, Кинсли…
Он не был уверен, что должен был чувствовать, когда впервые привел ее сюда, когда впервые уложил в свою постель. Присутствие незнакомки, человека, в его спальне было… тревожным. Но значение ее присутствия было слишком важным, чтобы отрицать. Пожертвовать своим одиночеством было мелочью по сравнению с его стремлением к свободе.
Теперь он не мог представить свою постель иначе. Он не мог представить свой дом иначе. Она уже стала такой неотъемлемой частью его жизни, что даже он, бессмертный, наблюдавший, как проходят столетия, подобно листьям, падающим на осеннем ветру, не мог представить себе существования без нее.
Склонившись над ней, Векс прижался губами к ее лбу. Он позволил нежному поцелую затянуться. Он подарил ему малый намек на ее вкус и позволил еще несколько мгновений упиваться ее ароматом, смаковать ее ощущения.
Когда он, наконец, оторвался от ее лба, то прошептал:
– Будь спокойна, моя пара. Я скоро вернусь к тебе.
Векс заставил себя встать с кровати и взял свежую тунику, штаны и пару сапог. Он быстро оделся и вышел из комнаты. Как только дверь закрылась, огоньки, терпеливо ожидавшие его появления, заговорили все одновременно, их возбужденные голоса слились в неразборчивую болтовню.
Хотя слова были сбивчивыми, их беспокойство, благодарность и облегчение были очевидны.
Он усмехнулся, успокаивая их мягким жестом.
– Успокойтесь, друзья мои. Хотя я еще не полностью пришел в себя, я достаточно здоров, чтобы больше не тревожиться. Я должен попросить вас успокоиться. Я бы не хотел, чтобы Кинсли проснулась, пока она не отдохнет как следует.
– Она все это время была рядом с тобой, маг, – сказала Вспышка.
– Сколько времени прошло?
– Восемь дней, – ответила Тень.
Восемь дней? Действительно ли Векс потерял столько времени из-за болезни, причиненной ему когтями баргеста? Ярость, горячая и острая, закипела у него в животе, но он подавил ее.
– Она почти не заботилась о своих собственных потребностях, – добавила Эхо.
– Я знаю, – грудь Векса сжалась от странной смеси печали, гордости, счастья и вины. – Таким образом, мы должны позволить ей поспать. Что с нашими нежеланными гостями?
Вспышка погасла.
– Никаких следов, маг.
Тень подплыла немного ближе, ее сердцевина была темнее, чем обычно.
– Мы непрерывно вели разведку во время твоего выздоровления, маг. Если и можно найти что-то еще, то оно находится за пределами нашего восприятия.
– Мы извиняемся, – сказала Эхо, ее призрачный огонь тоже угасал. – Если бы мы были достаточно бдительны, ничего бы не было упущено. Ты был бы избавлен от ран, от страданий.
Векс нахмурился, изучая огоньки.
– Ни в чем из этого нет вашей вины. Действительно, ваши действия избавили меня от значительных страданий. Кинсли в безопасности. Все остальное не имеет значения. Вы сделали больше, чем я мог от вас требовать, и все же… Я должен попросить еще кое о чем.
– Все, что угодно, маг, – ответила Эхо. – Мы просто рады, что ты проснулся.
Векс улыбнулся, но это выражение быстро исчезло.
– Одна из вас останется с Кинсли. Присмотри за ней в мое отсутствие. Если она встанет до моего возвращения, немедленно сообщи мне. Остальные – со мной.
Тень наклонила свою огненную голову.
– Куда мы идем?
– Сначала на кухню. Потом в лес, чтобы убедиться, что у нас нет других неожиданных гостей.
Призрачный огонь Эхо вспыхнул.
– В твоем состоянии, маг, это…
– Это больше нельзя откладывать, – твердо сказал Векс. – Уверяю вас, что буду соблюдать все меры предосторожности, но я должен знать, что мы в безопасности.
Что она в безопасности.
– Да, маг, – ответила Эхо.
Тень подплыла к Эхо, коснувшись спутницы щупальцем призрачного огня.
– Пойдем, Эхо. Мы вдвоем будем сопровождать мага.
Вспышка изобразила легкий салют.
– А я останусь наблюдать.
– Спасибо, – Векс склонил голову, прежде чем пойти на кухню, где он сделал большой глоток прохладной, свежей воды и съел первую попавшуюся еду – несколько кусочков фруктов и ломоть хлеба, который только начал черстветь.
Когда он вышел наружу, лес был спокоен под покровом ночи. Он окутал себя и огоньки иллюзией невидимости и взлетел. Воздух пронесся мимо, когда он полетел вдоль лей-линий, выискивая любые признаки присутствия других баргестов. Когда он убедился, что их нет, он установил элементарные чары вдоль лей-линий, которые предупредили бы его, если бы они были пересечены.
Небо было затянуто облаками, но время от времени проглядывала луна, бросая на землю серебряные лучи. Ему было приятно ощущать его прикосновение к крыльям, которые слишком хорошо помнили, как жгло солнце. И все же лунная ласка, какой бы успокаивающей она ни была, – не то, чего он жаждал. Он хотел получить свой лунный свет.
Он хотел свою пару.
Векс приземлился, когда что-то необычное привлекло его внимание. Одеяло, скомканное на лесной подстилке, и прозрачная коробка с разноцветными припасами неподалеку. Именно здесь Кинсли была в тот день. Где на нее напал баргест.
Он сжал кулак, вонзив когти в ладони, и присел на корточки. Он расправил одеяло, и выражение его лица исказилось. Одеяло было влажным и грязным, но темное пятно на нем было безошибочно узнаваемо. Он узнал бы это по запаху, даже если бы его еще больше разбавили стихии.
Человеческая кровь. Кровь Кинсли.
Образы угрожали вторгнуться в его разум – металлическая карета, битое стекло, багровые отблески на слишком бледной коже Кинсли.
– Ей причинили вред, – прорычал Векс, сжимая одеяло достаточно сильно, чтобы разорвать ткань когтями.
– Нет, – поспешно ответила Эхо.
Векс уставился на огонек и поднес окровавленное одеяло к их свету.
– Это естественно для людей, – сказала Тень. – Кинсли сказала, что это часть репродуктивного цикла.
– Репродуктивный цикл… – Векс моргнул и уставился на испачканную ткань. Значит, это был знак? Знак того, что она готова принять его семя?
Что она готова принять его?
Пламя снова всколыхнулось в его крови, и он стиснул зубы, сдерживая волну желания, которая поднялась из его глубины. Он опустил одеяло, сделал глубокий вдох, чтобы успокоиться, и взял ее коробку.
Материал – пластик, как она его назвала, – был забрызган грязью и мусором после недели, проведенной в лесу. Он втянул воздух через ноздри, когда его желание сменилось гневом. Если бы ее вещи были уничтожены, он бы…
Что бы я сделал? Нашел бы способ восстановить жизнь баргеста, чтобы убить его снова?
Он расстегнул защелки и открыл крышку. К счастью, она была запечатана достаточно плотно, чтобы влага не проникла внутрь.
Эхо запрыгала в воздухе перед Вексом.
– Маг должен увидеть!
– Что должен увидеть?
– То, что создала Кинсли, – огонек указал на книгу внутри коробки.
