Текст книги "Его самое темное желание (ЛП)"
Автор книги: Тиффани Робертс
сообщить о нарушении
Текущая страница: 12 (всего у книги 28 страниц)
Кинсли пробежала по нему глазами, остановив их на вырезе его расстегнутой туники.
– Очаровательный – это не то слово, которое я бы использовала.
Темный. Красивый. Потусторонний. Сексуальный. Подойдет любой из вариантов.
Векс усмехнулся.
– Ответ, который позволяет избежать ответа на все вопросы сразу.
– Маг был довольно серьезным ребенком, – сказала Вспышка, – и в этом отношении мало изменился.
– Я бы сказала, что изменения более чем незначительны, – сказала Тень, поворачивая голову к Кинсли. – По крайней мере, в последнее время.
Смысл слов Тени не ускользнул от Кинсли, и румянец вернулся на ее щеки.
– Значит, Тень, Эхо и Вспышка – не ваши настоящие имена?
Отвлекающий маневр! Получилось.
– Это так, – ответила Эхо, возвращаясь на уровень глаз Кинсли. – Настоящие имена следует держать при себе. Они обладают силой.
Когда она нахмурилась, Тень придвинулась ближе и тихо сказала:
– У смертных все по-другому. Сила уменьшилась.
Она посмотрела на Векса, нахмурившись еще сильнее.
– Но ты сказал, что во мне есть кровь фейри, верно? Так что это значит для меня? Какой силой на самом деле обладает мое истинное имя?
– Если ты ищешь правду, – Векс поднял ладони вверх. – Я не могу предложить ее. Я не знаю, Кинсли. С такой разбавленной кровью фейри, как твоя, твое истинное имя не должно иметь силы над тобой, но я не могу утверждать это с какой-либо уверенностью.
– И моя клятва той ночью?
– Она обязательна, потому что ты поклялась своим настоящим именем. Как и для любого другого, будь то смертный, фейри или кто-то еще.
Кинсли опустила ложку в миску с недоеденной кашей и взяла кусочек фрукта.
– А как насчет тебя? Векс – твое настоящее имя?
– Нет, – черты его лица потемнели, как будто грозовые тучи закрывают солнце и отбрасывают глубокие тени на землю. – Это имя, которое я взял давным-давно. Не мое настоящее имя, но, тем не менее, оно имеет значение.
Кинсли посмотрела ему в глаза. Как бы ей ни хотелось задать еще несколько вопросов, глубже погрузиться в его прошлое, она знала, что он не был готов рассказать ей. В любом случае, зачем ему делиться с ней такими тщательно охраняемыми секретами? Зачем ему показывать свою боль, свою уязвимость, когда Кинсли была просто…
Просто средством для достижения цели.
Она вернула недоеденный фрукт на тарелку и посмотрела в окно.
– Наконец-то гроза прошла. Можно сегодня выйти на улицу?
Векс выгнул бровь.
– Ты почти ничего не съела.
– Я не очень голодна сегодня утром.
Он нахмурился, задумчиво хмыкнув.
– Я понимаю.
Кинсли опустила взгляд на свою тарелку, взяла еще одну булочку и улыбнулась.
– Я возьму ее с собой на случай, если проголодаюсь.
– Если таково твое желание, – сказал он с легким колебанием. – Я должен попросить тебя не отходить слишком далеко от коттеджа. Как тебе известно, этот лес не лишен опасностей.
– Ты не пойдешь? – она не смогла полностью скрыть разочарования в своем голосе.
– Хотя ничто не доставило бы мне большего удовольствия, чем просто сопровождать тебя, мне нужно присутствовать в лаборатории, – схватившись за подлокотники кресла, он отодвинул его назад и встал одним плавным движением. Он протянул ей руку ладонью вверх, глядя в окно. – И гоблины не находят солнечный свет особенно… приятным.
Кинсли взяла его за руку, позволяя помочь ей встать. Юбка упала на место, облегая ноги.
– Что ты имеешь в виду?
Он обхватил ее руку и провел большим пальцем по костяшкам.
– Оно довольно неприятно. Но я не стану мешать тебе наслаждаться солнцем, Кинсли. Огоньки будут сопровождать тебя. Я не позволю тебе остаться там без охраны.
Отпустив ее руку, он указал на стол. Еда, которая была на нем, исчезла так быстро, что, когда Кинсли моргнула, ее остаточные изображения еще долго стояли перед глазами.
Она усмехнулась.
– Неудивительно, что здесь всегда так чисто. Ты даже убираешься щелчком пальцев.
– Уборка становится утомительной после десятилетий, когда почти нечего делать, – сказал он, мягко улыбаясь. – Хотя и отсутствие уборки со временем становится столь же скучным. Если тебе понадобится что-нибудь еще, Кинсли, не стесняйся обращаться ко мне. Я буду в своей лаборатории.
– Я думала, мне туда вход воспрещен.
– Это не так. Ты, конечно, знакома с практикой стука?
– А. Значит, о том, чтобы взломать замок, не может быть и речи, да? – ухмыльнувшись, она щелкнула пальцами. – Черт возьми. Как раз тогда, когда у меня начало получаться.
Взгляд Векса скользнул по Кинсли с головы до ног и обратно. Лукаво скривив губы, он наклонился к ней, взял ее за подбородок и провел большим пальцем по нижней губе, оттягивая ее вниз. У Кинсли перехватило дыхание, а сердце замерло.
– Я уверен, что в ближайшие дни мы откроем всевозможные неизвестные таланты, Кинсли, – сказал он, и его низкий голос был полон обещания.
– О… – Кинсли уставилась на его губы, когда ее мысли вернулись к их поцелую. Губы покалывало от воспоминаний, и она страстно желала ощутить это снова, быть поглощенной его огнем и страстью, быть поглощенной его желанием.
Он придвинулся ближе, его губы были в сантиметре от ее губ. Ее ресницы затрепетали.
– Наслаждайся солнечным светом, Кинсли, – прошептал Векс. – Я с нетерпением жду возможности попробовать его на твоей коже.
Затем его прикосновение исчезло.
Кинсли открыла глаза и, нахмурив брови, оглядела комнату.
Векс исчез.
– Черт возьми! – она застонала, откидывая голову назад и призывая свое тело успокоиться. – Почему он продолжает это делать?
– Он так серьезен, – тихо сказала Тень, – и часто чересчур драматичен.
ГЛАВА 21
Хотя после грозы большая часть леса оставалась влажной, он был полон жизни. Теплые, яркие солнечные лучи проникали сквозь просветы в кронах деревьев, создавая рассеянные столбы золотистого света. Капли росы блестели на густых зарослях папоротника, ветви деревьев скрипели, листья шелестели на легком ветерке, а птицы пели свои песни позднему утру. Кинсли даже видела нескольких кроликов, выглядывающих из ближайшего подлеска.
Она сидела, скрестив ноги, на одеяле, расстеленном на лесной подстилке, любуясь окрестностями и глубоко вдыхая лесной воздух. Он был сладок от ароматов земли, растительности и дождя.
Безмятежный пейзаж с лихвой стоил тупой боли в спине и легких судорог в области таза.
Повернувшись к стоявшей рядом сумке для рукоделия, она подняла крышку и достала свой дневник, положив его на замшелое бревно перед собой.
– Я скучала по этому, – сказала она, открывая дневник.
Эхо подлетела поближе к журналу.
– По чему скучала, Кинсли?
Она указала на лес.
– Всему этому. До того, как я приехала сюда, я жила в Лондоне с тетей Сиси. Лондон – огромный город, здания в нем выше деревьев в этом лесу, а улицы заполнены машинами и людьми. Но, несмотря на то, что там одни из самых красивых парков, которые я когда-либо видела, это просто не то же самое. Это не… то.
Кинсли улыбнулась огонькам, которые парили перед ней. Хотя они укрылись от прямых солнечных лучей, дневной свет ослабил их сияние, отчего они казались еще более призрачными, чем когда-либо. Но никого из них, казалось, это не беспокоило.
– Вернувшись домой, – продолжила она, – я исследовала так много лесов и национальных парков. Я люблю бывать на свежем воздухе, на природе, дышать свежим воздухом. Я люблю просто быть вдали от всего, – она повернулась лицом к деревьям. – А теперь я здесь. Странно, но, как бы сильно я ни скучала по своей семье, я… чувствую себя здесь как дома.
Но дело не только в этом месте, не так ли, Кинсли?
Это Векс.
Она хотела отрицать эти мысли, но не могла. Дело было не в деревьях или земле. Дело было в нем. Ее тянуло к Вексу. С той ночи, когда произошла авария, она чувствовала его, ощущала его. Его голос, его прикосновения вытащили ее из вечной поглощающей тьмы.
И она знала, несмотря на шрамы на своем сердце, несмотря на боль, которую она все еще носила, что ее чувства к нему были больше, чем похоть. Хотя поначалу он был холоден и резок, со временем он стал проявлять теплоту и сострадание, вдумчивость и удивительное терпение. В нем даже были проблески игривости – чего, как она не сомневалась, он никогда никому не показывал, учитывая то, как его описывали огоньки.
Но что из этого выйдет? Какое будущее их ждет? Зачем бессмертному существу, обладающему такой властью, тратить больше своего времени, чем это абсолютно необходимо, на кого-то вроде Кинсли?
Необходимо… Это ключ, не так ли? Он проводит это время со мной, потому что это необходимо ему для достижения его целей.
И все же она не могла до конца в это поверить. Если он действительно видел в ней только инструмент, средство заполучить ребенка, которого хотел, зачем ему показывать ей уязвимость? Зачем позволять ей видеть его настоящие, неприкрытые эмоции, зачем предлагать заглянуть в его болезненное прошлое? Зачем принимать ее поддразнивания и зачем дразнить в ответ?
Только одно в их отношениях была ясно – Векс мог взять то, что хотел, в любой момент.
Но он этого не сделал.
Если бы только она и Векс встретились при лучших обстоятельствах. Если бы только их свела вместе не смерть, не их сделка, не то… то, чего он хотел.
Вспышка коснулась ее руки, в ее прикосновении чувствовался намек на тепло.
– Мы рады делить с тобой дом.
– И я рада, что ты чувствуешь себя здесь дома, – сказала Эхо.
Дом.
Теперь это ее дом?
Ее грудь сдавило от тоски по месту, которое действительно было бы ее домом. Тоска по настоящей, безусловной любви.
По… Вексу.
– Спасибо, что поделились этим со мной, – сказала Кинсли.
Взявшись за кожаную обложку дневника, она пролистала страницы до того места, на котором остановилась. Она провела пальцами по краю, уставившись на чистый белый лист. Кинсли потратила так много часов, изливая эмоции в эту книгу, выплакала так много слез. Там были страницы боли, потерь и разбитых сердец, страницы отчаяния.
Страницы надежды.
И теперь Кинсли захотелось заполнить оставшиеся страницы удивлением.
Отодвинув в сторону вещи в своей коробке, она достала со дна стопку цветной бумаги и пролистала ее, пока не нашла пару листов черного цвета, которые вклеила в книгу в качестве основы. Затем она разорвала другой лист на полоски, обведя края коричневыми чернилами, и приклеила их на черный фон.
Успокоенная звуками природы, Кинсли погрузилась в творчество. Она добавила маленькие наклейки с грибами и плющом и даже приклеила на страницу немного мха с бревна.
А потом появились огоньки. С большой осторожностью и вниманием к деталям она нарисовала своих маленьких друзей, изобразив их формы так, как будто они летали по страницам. Затем она раскрасила их синей краской с белыми вкраплениями, добавив немного серого, чтобы сделать Тень темнее, чем два других. После минутного раздумья она добавила немного голубого голографического блеска к каждому огоньку, придав изображениям немного яркости.
Но чего-то не хватало. Черный цвет казался слишком объемным, но пустым. Ее рука уже потянулась за красной краской, когда она поняла, что там должно быть. Склонившись над дневником, она поместила красные глаза Векса в центре разворота, по одному на каждой странице, светящиеся в темноте.
Обычно красные глаза, светящиеся в темноте, выглядели бы устрашающе. Но ее они успокаивали. Они позволяли ей чувствовать себя в безопасности, дарили ощущение, что ее… видят.
Серебряным маркером она написала курсивом:
В темноте всегда можно найти волшебство.
Огоньки подплыли ближе, изучая дневник. Кинсли моргнула и подняла голову. Она была так сосредоточена на своей работе, что забыла, что она не одна.
– Что думаете? – спросила она.
Тень погладила рукой самый тусклый огонек из трех.
– Ты нарисовала меня.
Кинсли улыбнулась.
– Я нарисовала вас всех троих.
– Это большая честь для меня, – Тень склонила голову, жест повторили другие огоньки.
– Мы выражаем благодарность, – сказала Вспышка.
– Это чудесно, – сказала Эхо, кружась в воздухе над картиной.
Кинсли усмехнулась.
– Я так рада, что вам всем нравится.
Она протянула руку к солнечному свету, падавшему на одеяло рядом с ней. Тепло омыло кожу. Нахмурившись, она посмотрела в небо.
Солнце уже перевалило за полуденный зенит, оставив облака еще более блеклыми, чем раньше, и, несмотря на яркое солнце, в тенистых частях леса начал собираться тонкий туман.
– Мне очень жаль, – сказала она. – Я не осознавала, как долго работала.
– Тебе не нужно извиняться, – мягко сказала Тень. – Мы были в восторге, наблюдая за твоим творчеством.
– Думаете, что Векс не будет возражать, что нас так долго не было?
Призрачный огонь Вспышки усилился.
– Если маг желал скорейшего возвращения, он должен был сопровождать тебя сам.
– Он также мог сказать об этом заранее, – сказала Эхо.
– В любом случае, нам, наверное, пора возвращаться, – Кинсли улыбнулась, глядя в дневник. – Стоит ли мне показать ему это?
Эхо слегка сжалась.
– Маг может позавидовать.
– С чего бы ему завидовать?
– Ты изобразила нас с такой красотой. Он не сможет отрицать, что она превосходит его собственную.
– Не нам угадывать, как отреагирует маг, – сказала Тень, – но я верю, что он оценит твою работу.
Кинсли слегка прикоснулась к одному из нарисованных листов, чтобы убедиться, что все уже высохло, прежде чем закрыть дневник.
– Тогда пойдемте, покажем ему. Он, скорее всего, все еще сидит взаперти в душной лаборатории.
Вернув дневник в футляр, она закрыла крышку, защелкнула ее и встала, поправляя юбку. Затем наклонилась и подняла сумку.
– Кинсли, ты ранена! – встревоженно сказала Вспышка, ярко вспыхнув.
Тень и Эхо издавали мягкие, обеспокоенные звуки, и все три огонька порхали перед ней, мерцая призрачным огнем.
Она нахмурила брови.
– Что?
– Твоя жизненная сила, – Вспышка отчаянно указала на одеяло на земле.
– И сзади твоего платья, – добавила Тень.
Кинсли посмотрела вниз. Там, на синей ткани, виднелось пятно ярко-красной крови. Поставив сумку на землю, Кинсли схватилась за юбку и повернулась, чтобы посмотреть назад. На ее платье было еще больше пятен.
– О нет, – простонала она. Она задрала юбку и наклонилась. И действительно, алое было размазано по внутренней стороне бедер. – Черт возьми, я должна была догадаться.
Вздутие живота, спазмы, боль в пояснице – все признаки были налицо, но она не обращала на них внимания.
Слава богу, у меня в сумочке есть тампоны.
Но их хватит ненадолго. Кинсли ухмыльнулась, опуская юбку. Как отреагировал бы Векс, если бы она попросила его наколдовать какие-нибудь менструальные средства?
Вспышка заметалась в воздухе взад-вперед, ощетинившись призрачным огнем.
– Мы должны поспешить к магу, пока она не потеряла еще крови.
– Все в порядке, Вспышка, – сказала Кинсли.
Маленькое тельце Эхо задрожало.
– Плоть кровоточит при ранении. Раны – это плохо.
Хотя ее щеки покраснели от смущения, Кинсли рассмеялась. Звук получился немного громче, чем она ожидала. Только тогда она поняла, что птицы умолкли. Она стряхнула с себя охватившее ее беспокойство.
– Это не рана… – она осмотрела окрестности. Должно быть, это была игра солнечного света, но все казалось более тусклым. Она снова посмотрела на огоньки. – Это совершенно естественно, я обещаю. Часто это бывает… неудобно, как сейчас, но все нормально.
Огоньки обменялись явно скептическими взглядами, несмотря на отсутствие у них черт лица.
– Для людей нормально истекать кровью без раны? – спросила Вспышка.
– Да. Это, э-э… – глубокий вдох, Кинсли. – Это часть репродуктивного цикла. Это происходит каждый месяц, когда… когда не произошло никакого зачатия.
– Неудивительно, что ваш вид так недолговечен, – сказала Тень.
Кинсли улыбнулась, несмотря на напоминание о том, чего у нее никогда не могло быть.
– Обычно мы не теряем так много крови, чтобы умереть.
Что-то двигалось среди деревьев на периферии зрения.
Сердце забилось быстрее, она обратила внимание в том направлении, ища источник движения. Туман, несомненно, сгустился, собравшись в каждой впадине. Холодок пробежал по ее спине.
Никаких животных видно не было.
Вероятно, это просто олень или кролик.
Пожалуйста, пусть это будет просто кролик.
Почему она вдруг стала таким параноиком? Почему ее охватило чувство страха? Она провела так много времени в одиночестве в знакомых и незнакомых лесах, и ни разу не испытывала такого необъяснимого страха.
– Я не понимаю, – сказала Эхо. – Почему люди должны истекать кровью, если…
– Тише, – прохрипела Тень.
Ветерок пронесся по лесу, шелестя листьями и донося до Кинсли запах, слабый, но тревожащий – запах гнили. Смерти.
– Этот туман… – сказала Вспышка.
Впереди в тумане шевельнулась большая темная фигура. Существо постепенно становилось все отчетливее, по мере того как кралось между сучковатыми стволами. Удлиненная голова, длинное худощавое тело и конечности, сгорбленные плечи.
Не олень и не кролик – собака. Очень большая, приводящая в замешательство собака.
– Эхо, немедленно сообщи магу, – поспешно сказала Тень. – Ты должна отправиться в коттедж, Кинсли.
Но она не могла отвести взгляд от приближающегося зверя. Он повернул к ней голову, и пара серебристых, зеркальных глаз встретилась с ее взглядом.
Холод внутри усилился и распространился, замораживая ее конечности и обволакивая сердце. Крошечные волоски на теле встали дыбом от беспокойства.
Клочья тумана клубились вокруг существа, пока оно шло неторопливой, беззаботной, уверенной походкой.
Это была необычная собака. Это было нечто неправильное, невозможное, и ее мозг распознавал это как собаку только потому, что она не могла понять, что это было на самом деле.
Огоньки что-то быстро говорили ей, их голоса накладывались друг на друга, превращаясь в неразборчивую мешанину.
Но эти хищные глаза держали Кинсли в плену. Существо встало на задние лапы.
Нет, встало – неподходящее слово. Оно раскрылось, как волк, сбрасывающий овечью шкуру. Существо было выше Векса, с тонкими конечностями, длинными когтями и поразительно гуманоидной формой.
Хотя оно было пугающе близко, она не могла разглядеть никаких примечательных черт, кроме жутких глаз и челюстей, усеянных устрашающими острыми зубами. Зверь был тьмой, проявленной в физической форме, но это не была комфортная, успокаивающая тьма, которую представлял Векс. Это была тьма пустоты, ничто и вечного голода.
И оно придвинулось еще ближе.
Только тогда Кинсли нашла в себе силу воли отступить на шаг.
Хриплый, нечеловеческий голос ворвался в ее сознание.
– Твой страх пахнет восхитительно, человек.
Вспышка пронеслась перед ее лицом, вспыхнув ослепительно ярким призрачным огнем.
– Кинсли, беги!
Какая бы ужасающая, сверхъестественная власть над Кинсли ни была у монстра, она рассеялась. Громоподобный стук ее собственного сердца ворвался в пространство, почти заглушив злобный смешок, раздавшийся в голове.
И снова зверь заговорил в ее сознании.
– Мясо кроликов и птиц не сравнится со сладостью твоей плоти.
Нет. Не здесь, не так, не сейчас.
Кинсли, спотыкаясь, отступила на несколько шагов, прежде чем развернуться, избежав падения только благодаря тому, что ухватилась рукой за дерево. Тень проплыла на свое место слева от нее, Вспышка – справа, их сияние дало ей единственные крупицы стабильности и нормальности, которые она могла обрести в тот момент.
Она чувствовала взгляд зверя на своей спине, чувствовала его приближение.
Не оглядываясь, Кинсли побежала.
Смех монстра звучал в идеальном ритме, отдаваясь эхом в черепе.
ГЛАВА 22
Лес вокруг Кинсли казался размытым пятном. В поле зрения оставался только путь вперед, коридор между сучковатыми деревьями и густым подлеском, ведущий обратно к коттеджу, обратно в безопасное место.
Обратно к Вексу.
Несмотря на то, что ее легкие горели, а мышцы болели, несмотря на то, что ступни ныли от бесчисленных корней и камней, проникавших сквозь тонкую подошву, она продолжала двигаться.
Она должна была быть где-то рядом. Она ведь не зашла так далеко, не так ли?
Мурашки пробежали по ее спине. Кинсли чувствовала монстра позади себя на первобытном, инстинктивном уровне. Она не знала, насколько далеко он был, но знала, что он там, и что он приближается с каждым ударом ее сердца.
Не оглядывайся. Продолжай бежать.
Вспышка летела чуть впереди, призрачный огонь тянулся за ней, когда она прокладывала путь. Тень оставалась рядом с Кинсли, мелькая на периферии.
А позади нее шумела листва и ломались ветки. Завитки тумана, извиваясь, заволакивали все с обеих сторон. Он обтекал ее голые ноги, вызывая мурашки на коже от холодного прикосновения, и расстилался перед ней.
Сердце Кинсли замерло. Она споткнулась и вскрикнула, но каким-то образом ей удалось удержаться на ногах и избежать падения.
Монстр усмехнулся.
– Твой страх пропитает твою плоть и проникнет в костный мозг, делая тебя еще слаще.
Это горячее, тревожное ощущение переместилось со спины на правую сторону тела.
Нет. Нет, нет, нет, пожалуйста, нет.
Темная фигура монстра появилась на краю зрения. Он передвигался вприпрыжку на двух ногах, сгорбленый в плечах, неестественно длинные руки хватались за стволы деревьев, помогая двигать гротескную форму.
Серебристые глаза вспыхнули, когда зверь повернул голову к Кинсли.
Она неосознанно свернула влево, движимая только инстинктивным желанием спастись бегством.
– Кинсли! – прохрипел один из огоньков.
Ее глаза расширились. Изменившийся курс привел ее к насыпи, которая резко спускалась к тому, что, должно быть, было высохшим руслом ручья.
У нее даже не было времени придумать подходящее ругательство, прежде чем нога сорвалась с обрыва. Она ступила гораздо ниже, чем Кинсли ожидала, удар пришелся по пятке и прошел вверх по ноге, сотрясая кости. Секундой позже ее вторая нога приземлилась с такой же силой, но земля под ней оказалась гораздо менее податливой и осыпалась.
Кинсли упала. Ее задница приняла на себя основной удар, послав еще один толчок от копчика вверх по позвоночнику. Она рефлекторно опустила руки, поцарапав ладони, пытаясь удержаться. Но падение в сочетании с движением по инерции сделало невозможным торможение.
Она скользила, пока неровная земля не отбросила ее в сторону. Волосы застилали лицо, и она упала на дно, где ее укрыли мягкий мох, трава и другие растения.
– Кинсли, с тобой все в порядке? – прошептала Тень дрожащим голосом.
Приподнявшись на четвереньки, она откинула волосы с лица. Новая боль пронзила ее с головы до ног, и она чувствовала себя опустошенной и вялой, но ничто из этих ощущений не превосходило страха. Это ведь должно что-то значить, верно?
Она застонала и подняла голову.
– Я в порядке.
Русло ручья было широким и глубоким, создавая щель в ветвях над головой, которая позволяла солнечному свету беспрепятственно проникать внутрь. Пышные растения и полевые цветы устилали землю, купаясь в золотом сиянии. Остальная часть леса была темной и зловещей, если смотреть с этого места.
– Подходящее место для пиршества, – сказало чудовище в голове Кинсли. – Здесь, на той самой лей-линии, которая породила меня.
Взгляд Кинсли метнулся к вершине насыпи.
Туман клубился вдоль хребта, волнами стекая с него. Черная, возвышающаяся фигура зверя стояла в центре, буравя ее серебристыми глазами.
– Ты должна встать, Кинсли, – сказала Тень, призрачное прикосновение коснулось ее плеча с приглушенной настойчивостью.
Неестественный туман медленно заполнял русло ручья, но там, где непосредственно встречался с солнечным светом, он рассеивался или отступал. И все же чудовище оставалось наверху, уставившись на нее.
Векс сказал, что гоблинам неуютно на солнце. Было ли это верно и для этого существа? Будет ли она в безопасности на свету?
Стиснув зубы, Кинсли поднялась на ноги. В копчике распространялась тупая боль, но ноги, несмотря ни на что, держались твердо.
– Беги, – сказала Вспышка.
Но она знала, что не сможет. Она не могла убежать от этого существа, и она зашла так далеко только потому, что оно играло с ней. Сжав руки в кулаки, она встретила злобный взгляд монстра.
Где-то в глубине души Кинсли обрела голос.
– Тебе здесь не рады.
Монстр опустил голову и медленно наклонился, чтобы опереться когтистыми лапами о землю. Он понюхал воздух.
Пожалуйста, Векс… поторопись.
– Уходи, – сказала Кинсли громче. Если бы ее сердце билось еще быстрее, то вырвалось бы прямо из груди.
Вспышка и Тень двигались перед ней, их призрачный огонь горел ярче, чем она когда-либо видела.
– Ты должна идти, Кинсли, – сказала Вспышка.
Чудовище фыркнуло.
– Запах смерти витает над тобой, смертная. Смерть коснулась тебя, и она зовет. Ты моя, чтобы я тебя поглотил.
Туман вокруг залитой солнцем поляны сгустился настолько, что казался плотным, но до сих пор ни один его клочок не попадал на прямой свет. Он делал очертания монстра более расплывчатыми, более пугающими.
Кинсли сглотнула. Она не знала, что это за существо, на что оно способно и как с ним справиться. Но она знала, что ее следующие слова либо разоблачат блеф монстра, либо решат ее судьбу. И она знала, что в любом случае у нее почти не осталось времени.
– Ты… у тебя нет власти на свету.
Низкое, раскатистое рычание исходило от монстра, заставляя туман вокруг него рябить и вздыматься. Длинные ноги согнулись, и зверь прыгнул вперед, приземлившись всего в нескольких футах от Кинсли, выставив переднюю половину своего тела на солнечный свет. Его кожа была темно-черной, а волчье лицо – почти скелетообразным.
– О, черт, – выдохнула она, пятясь назад.
Огоньки метнулись к голове зверя, пара крошечных голубых огненных смерчей. Существо заскрежетало на них зубами.
Сердце Кинсли подпрыгнуло, и она потянулась к своим друзьям.
– Нет!
Зубастые челюсти почти сомкнулись на Тени, заставив огоньков поспешно ретироваться. Они встали между Кинсли и существом, которое продвигалось вперед, все больше выступая на свет. Мускулы напряглись под темной шкурой.
– Тень, Вспышка, улетайте, – Кинсли продолжала отступать, пока ее каблук не наткнулся на что-то большое, твердое и неподатливое. Она оглянулась через плечо и увидела у себя за спиной огромный валун.
Огоньки отступили, повиснув над ее плечами.
– Мы тебя не оставим, – сказали они в унисон.
Голос монстра был подобен скрежету когтей внутри ее черепа.
– Теперь ты понимаешь, человек…
Она прижалась к валуну.
Второй раз менее чем за две недели Кинсли смотрела смерти в лицо. Она все еще не хотела умирать, но это было по-другому. Так сильно по-другому. Впервые за столь долгое время она почувствовала, что ей есть что терять, кроме собственной жизни.
Чудовище подошло достаточно близко, чтобы Кинсли почувствовала его дыхание, горячее и прогорклое, на своем лице. К горлу подступила желчь. Существо уставилось на нее глазами, которые пожрали бы сами небеса, если бы это было возможно.
– Солнце не может защитить тебя.
– И оно не сможет защитить тебя! – взревел кто-то низким, яростным голосом, что эхом разнесся по руслу ручья.
Голова монстра дернулась в сторону как раз перед тем, как что-то большое врезалось в него с той же стороны. Кинсли мельком увидела зеленую кожу, кожистые крылья и длинные черные волосы, которые переливались на солнце, как шелк.
Векс!
Произнесла ли она это вслух или только подумала, но его имя пронеслось в ее душе, наполняя теплом, облегчением, надеждой.
Векс и монстр рухнули на землю в суматохе молотящих конечностей и режущих когтей. Грязь, листья и обрывки цветочных лепестков взлетели в воздух вокруг них.
Эти двое внезапно разошлись, оба в мгновение ока поднялись на ноги.
– Пойдем, Кинсли, – сказала Эхо, потянув ее за руку. – Ты должна вернуться в коттедж.
Но ее взгляд был прикован к Вексу. Его туника была порвана, и кровь еще больше пропитала черную ткань. Зеленые перепонки крыльев покрылись волдырями и почернели.
Солнце.
Это было куда больше, чем просто дискомфорт. Оно сжигало его заживо!
Ее грудь сдавило, воздух отказывался проходить через сжавшееся горло.
Прежде чем она успела что-либо сказать, прежде чем она смогла закончить еще одну мысль, Векс обнажил клыки и бросился на монстра. Воздух вокруг него треснул, как бьющееся стекло. Из каждого осколка появлялся Векс – дюжина таких, неотличимых друг от друга, каждый держал сверкающий золотой кинжал. Клоны сошлись на монстре, нанося дикие, безжалостные атаки. Земля под зверем сдвинулась и прогнулась, как будто ее разрывало на части разрушительное землетрясение.
Каким-то образом земля под ногами Кинсли оставалась неподвижной, хотя мир все еще вращался вокруг нее.
Монстр попытался защититься от нападения, отступая с солнечного света.
Собравшись с духом, Кинсли оттолкнулась от валуна. Огоньки что-то неистово говорили, умоляя ее уйти.
Она покачала головой.
– Я не могу. Я не могу бросить Векса.
Только не тогда, когда он рисковал собой ради нее. Только не тогда, когда он боролся за нее.
И что-то внутри Кинсли, что-то могущественное, что-то похороненное в глубине ее души, не позволяло ей повернуться к нему спиной.
Туман клубился, в нем сражались темные, расплывчатые формы. Рычание, фырканье и рев эхом отдавались из тумана, дикие и звериные, но не все принадлежали этому существу.
Фигуры удалялись все дальше, пока она не перестала их различать.
Внезапно все стихло, и туман рассеялся. Огоньки тоже замолчали, окружив Кинсли тусклым призрачным светом.
Колотящееся сердце Кинсли отмечало уходящие секунды, пока она вглядывалась в туман, выискивая любой признак движения, любой признак Векса.
В тумане появилась тень, вскоре принявшая гуманоидные очертания и двигавшаяся к ней неровной походкой.
Кинсли присела, подняла с земли камень размером с кулак и встала, сжимая импровизированное оружие. Если бы это было чудовище, камень не помог бы. Но, черт возьми, она не бросит его здесь. И она не умрет без борьбы.
Высоко подняв камень, она позвала:
– Векс?
Фигура взмахнула рукой, словно отмахиваясь от жужжащего насекомого. Туман расступился, поплыл к краям русла ручья и над насыпью. Кинсли прерывисто, облегченно вздохнула.
Это был Векс.
Одна его рука была прижата к животу, волосы были растрепаны, походка замедлена, а крыльев не было, но все равно это был Векс.
Камень выпал из ее внезапно обмякших пальцев. Она бросилась к нему, огоньки разлетелись по обе стороны от нее.
– Ты в порядке? – Кинсли остановилась перед ним, разглядывая потемневшую, мокрую ткань его одежды. – О Боже мой, ты…
Векс схватил ее за подбородок свободной рукой, поворачивая голову из стороны в сторону, пока быстро осматривал ее.
– Баргест причинил тебе вред? Малейшую царапину или укус?
Она нахмурила брови.
– Нет.
– Я чувствую, Кинсли. Твою кровь, – он опустил руку, схватив ее за запястье, чтобы поднять руку и осмотреть поцарапанную ладонь. Его глаза, широко раскрытые и безумные, встретились с ее.
– Больше, чем здесь. Где ты ранена?
