Текст книги "Его самое темное желание (ЛП)"
Автор книги: Тиффани Робертс
сообщить о нарушении
Текущая страница: 16 (всего у книги 28 страниц)
ГЛАВА 27
Векс уставился на Кинсли. Он наслаждался ее порозовевшими щеками, приоткрытыми губами и прерывистым дыханием, полной, пышной грудью. Ее тело дрожало после оргазма. Она сияла. Его лунный свет, его богиня, потерянная в удовольствии, которое он дарил.
Он провел кончиками языка по губам. Ее аромат оставался там, приторный и манящий, гарантируя, что его голод никогда не будет утолен. Он проведет вечность, желая большего, большего, большего.
Но другая потребность была еще сильнее. Она растекалась по его венам, как огонь, разгоняемый пылающим сердцем в груди. Она отдавалась эхом во всем его существе, теле, разуме и душе, поглощая его, заставляя подчиняться.
Предъяви на нее права.
Сделай ее своей.
И в горячем блеске ее полуприкрытых глаз было то же желание. Она хотела его. Она хотела принадлежать ему.
Кинсли положила ладони ему на грудь, и Векс застонал, когда она провела ими вниз по животу к поясу брюк. Но на этом они не остановились. Она смело обхватила его член. Векс зашипел сквозь зубы и содрогнулся от переполняющего его удовольствия.
С застенчивой улыбкой она сказала:
– Знаешь, было бы гораздо лучше, если бы ты был без штанов.
Векс усмехнулся, и что-то разлилось в его груди – что-то теплое и всеобъемлющее, не имеющее ничего общего с пламенем его желания. Кинсли. Его дразнящая, игривая, храбрая, упрямая пара. Та, что принесла свет и смех в его мир.
Когда он в последний раз находил повод для смеха, для улыбки? Когда он в последний раз испытывал радость или беззаботность? Когда он жаждал чего-то, кроме мести и свободы? Огоньки нашли свое удовлетворение в этом темном царстве, и Векс убедил себя, что этого достаточно.
Он не заслуживал того же.
Но теперь, когда она была здесь, он получал всю возможную радость. И когда его проклятие, наконец, будет снято, когда они, наконец, выберутся из этого места, Кинсли ни в чем не будет нуждаться, и ее счастье будет принадлежать только ему.
– Ты права. Они только все излишне усложняют, – Векс повелел своим штанам исчезнуть. Таинственная энергия пронеслась по его коже, рассеивая ткань и оставляя его открытым для прохладного прикосновения воздуха.
Но он не обращал внимания на этот холод. Когда последний барьер был преодолен, мягкая, гладкая, теплая рука Кинсли оказалась прямо на его члене. Ее прикосновение было подобно раскаленному железу, обжигающее, но сладкое.
Глаза Кинсли удивленно вспыхнули и опустились.
– О… – она усилила хватку и провела большим пальцем по его выпуклостям. – Это… это будет очень приятно.
– Кинсли, – прорычал он. Его мышцы напряглись, и оба крыла и член дернулись. Это легкое изменение давления, это легкое поглаживание, и он уже был на грани взрыва.
Ее глаза встретились с его, и она улыбнулась.
– И, как я понимаю, это приятно?
Она полностью обхватила пальцами его член и начала двигать рукой. Векс стиснул зубы и сжал пальцы, протыкая постель когтями. Покалывание пробежало прямо под кожей, а боль в паху усилилась. Его крылья расправились шире, когда семя потекло из члена.
Кинсли провела большим пальцем по головке, собирая его семя, и еще одним движением руки размазывая его по стволу. Она слегка прижалась губами к его плечу.
– Это значит «да»?
Поддаться такому удовольствию, такому блаженству было бы легко. Это не потребовало бы никаких раздумий. Все, что Вексу нужно было бы делать, – это чувствовать.
Но он не хотел, чтобы все заканчивалось. Не сейчас, не так. Он дал клятву.
Когда я в следующий раз изолью свое семя, оно будет внутри тебя, моя Кинсли. Моя пара.
Векс поймал ее за запястье, отводя руку от члена. Последнее прикосновение ее кожи к его почти лишило его сил. Он сжал челюсти и сдержал порыв, отказываясь сдаваться.
Он завел ее руку ей за голову, прижал к кровати и переплел свои пальцы с ее.
– Приятно – слишком неподходящее слово. И все же я желаю большего.
Векс двигался до тех пор, пока головка члена не оказалась на одном уровне с соблазнительным жаром ее лона.
– Я желаю всю тебя.
Изогнув бедра, он медленно вошел в нее. Она сжала его руку и вцепилась в бок, прерывисто дыша.
Он чувствовал каждый дюйм ее гладких внутренних стенок, когда они скользили вокруг его члена. Это трение посылало по нему волны удовольствия, и все они туго сжимались внизу живота.
Вексу потребовалась вся его сила воли, чтобы удержаться и не войти в нее слишком быстро. Он хотел насладиться этим – ощущением того, как ее тело принимает его, изгиб за изгибом, как ее влагалище растягивается вокруг него, такое влажное, такое тугое и, во имя серебра и звездного света, такое горячее. Он хотел насладиться выражением удовольствия на лице Кинсли, хотел наслаждаться каждой ее реакцией. Легкие подергивания ее тела, чувственные всхлипы, вырывающиеся из горла, трепетание ресниц, приоткрытыващиеся при поверхностном дыхании губы.
Она была совершенством.
И она принадлежала ему.
Напряжение сковало его конечности, когда наслаждение достигло новой, невозможной высоты. Его самоконтроль держался лишь на тонких нитях, и эти ощущения обрывали каждую, одну за другой, пока, наконец, путы не лопнули.
С рычанием он подался бедрами вперед, полностью погружаясь в нее.
Кинсли ахнула и выгнула спину, прижимаясь твердыми сосками к его груди.
Векс с трудом восстановил контроль над собой и остановился. Ее влагалище пульсировало вокруг него. Он чувствовал каждую дрожь, какой бы незначительной она ни была, каждое подрагивание, чувствовал даже биение ее пульса. Она идеально подходила ему. Ее тело приветствовало его, манило, молило о большем и предлагало все взамен.
Никогда ни с кем он не был так связан. Никогда ни с кем он не был так близок.
Все это желание, ревущее в его душе, словно ненасытный зверь, вся эта жажда – ничто не могло помешать ему ценить этот момент, эту близость. Ничто не мешало ему восхищаться своей Кинсли.
– Мы одно целое, моя пара, – прохрипел он, наклоняя голову, чтобы коснуться губами ее лба. Даже это небольшое движение вызвало достаточно трения, чтобы потрясти его до глубины души и заставить учащенно забиться сердце.
Приподняв колени, Кинсли запрокинула голову и проложила дорожку поцелуев вдоль его подбородка к уху, где прошептала.
– Пожалуйста, не останавливайся.
Векс отвел бедра и поднял голову. Глядя ей в глаза, он толкнулся снова. На этот раз дрожь охватила их обоих.
– О Боже, я чувствую эти выступы, – Кинсли поднесла руку к его лицу и погладила шрамы у глаз, прежде чем запустить пальцы в его волосы.
Несмотря на ошеломляющие ощущения, переполнявшие его, Векс был преисполнен гордости. Уголок его рта приподнялся, когда он снова вошел в нее.
– Мой член доставляет тебе удовольствие?
– Очень сильное, – сказала она со стоном. Ее лоно сжалось вокруг его члена, когда он снова вышел.
Этот стон подстегнул его, и он продолжил входить в свою пару медленными, размеренными толчками, каждый из которых был глубже предыдущего. Она двигалась с ним, текла с ним в полном единении. Их пальцы оставались плотно переплетенными, ни один не желал разрывать связь.
В его венах полыхал ад, жестокий и мучительный, блаженный и волнующий, ни с чем не сравнимый. Пламя разгоралось все сильнее с каждым движением, которое они с Кинсли разделяли. Векс приветствовал этот жар, принимал его, жаждал его.
Тот же огонь горел и в ее сине-фиалковых глазах, не просто отражение, а точная копия, родственное пламя, такое же яростное, такое же всепоглощающее.
Как долго он, сам того не ведая, ждал ее? Сколько веков он терпел пустоту, которую не осознавал, потому что она была единственным, кого ему не хватало, в ком он нуждался, кому был предназначен судьбой?
Он не знал, как его жизнь, полная трагедий и боли, дошла до этого момента, но он знал, что этот момент всегда был предопределен. И он ни на что бы не променял его.
Это было не просто слияние их тел, движимых одиночеством и отчаянием. Он чувствовал ее душу, ее жизненную силу, уже приправленную его собственной, танцующую с его душой, безвозвратно сплетающуюся воедино. Он чувствовал, как эта связь – связь, которая превосходила любую данную ими клятву, любую перенесенную ими боль, любое проклятие, которое их преследовало, – соединяется во что-то нерушимое.
– Моя Кинсли, – прохрипел он, его ритм становился все более настойчивым. – Моя пара, мой лунный свет.
Она шире раздвинула бедра и встречала его, толчок за толчком, приглашая его все глубже. Нахмурив брови, она крепче сжала его руку. Ее голос был напряженным, болезненным и грубым, когда она сказала:
– Векс, ты мне нужен.
– Я здесь.
Он опустил голову и накрыл ее рот своим, когда Кинсли напряглась вокруг него. Она вскрикнула, и он жадно вобрал этот крик в себя. Ее ногти царапнули кожу его головы, а лоно сжалось вокруг члена, засасывая и втягивая, опаляя исходящим от нее жар.
Удовольствие Кинсли стало его погибелью.
Мышцы напряглись, из-за чего ритм сбился, а дыхание застряло в горле. Давление внутри него усилилось, внезапно став слишком сильным, чтобы он мог его выдержать, и каждое крошечное движение тела Кинсли только усиливало это ощущение.
Мысли Векса путались. Все, чего он хотел, все, что он видел и делал, все, что он испытал и выстрадал, все это разбилось на бессмысленные осколки, за исключением одного – его пары.
Рычание вырвалось из его горла, а крылья раскрылись, когда из него изверглось семя. Свободная рука метнулась к ее бедру, удерживая Кинсли на месте. Он продолжал энергично и беспорядочно двигать бедрами, сопротивляясь обещанному оргазмом забвению как можно дольше.
Обняв Векса за шею, Кинсли крепко прижала его к себе, пока ее тело дрожало. Она зажмурилась и прижалась лбом к его лбу. Их дыхание прерывалось, смешиваясь с его низкими и ее тихими стонами.
Нависнув над ней всем телом, укрывая ее, защищая, Векс вонзился в Кинсли в последний раз, глубоко погрузив член, и удерживая внутри, пока приятная пульсация эхом отдавались в них.
Наслаждаясь последствиями своего единения, они медленно расслабились. Крылья Векса опустились вокруг, как саван, отгораживая от остального мира. Остались только он и Кинсли – их мягкое дыхание, их жар, ароматы их совокупления. Их сердца, бьющиеся в унисон.
Векс поднял голову, чтобы посмотреть на нее сверху вниз. Даже когда ничто, кроме багрового сияния его глаз, не освещало ее лицо, Кинсли сияла.
Он провел тыльной стороной пальцев по ее щеке, и она посмотрела на него с довольной улыбкой. Его сердце сжалось.
– Я был затерян в тени, одинокий и осиротевший, пока ты не принесла свет в мой мир, Кинсли.
Ее глаза заблестели от слез, когда она посмотрела на его лицо. Кинсли убрала руку с его шеи, чтобы заправить волосы за ухо, задержавшись там пальцами.
– Я больше не оставлю тебя одного в этой темноте.
Обхватив ладонью ее щеку, он большим пальцем вытер одну из ее бежавших слез, а затем нежно прижался губами к ее лбу, позволяя своим векам закрыться, позволяя себе наслаждаться их близостью, их теплом, их связью.
Это было больше, чем он когда-либо смел надеяться. Она была больше, чем он когда-либо смел мечтать.
Когда он снова поднял голову, то сказал единственное слово, которые смог произнести его надтреснутый голос.
– Спасибо.
Не желая отстраняться от нее и терять упоительное тепло ее тела, не желая разрывать их связь, Векс просунул руку ей за плечи и перекатился на спину, притягивая Кинсли к себе. Он обхватил ее руками и крыльями, заключая в кокон своих объятий.
Я никогда не отпущу тебя, мой лунный свет.
Я не смогу этого вынести.
ГЛАВА 28
Кинсли не смела пошевелиться, не смела даже вздохнуть, чтобы не разбудить Векса. Они лежали на боку, переплетя ноги, лицом друг к другу. Одно из его крыльев было подоткнуто под нее, в то время как другое, вместе с его рукой, было накинуто на нее в теплом, свободном объятии.
Мягкий дневной свет проникал через окно над ними, разгоняя тени. Он упал на кожу Векса, не причинив ему никаких видимых повреждений или дискомфорта, в отличие от того случая, когда он попал под прямые солнечные лучи во время битвы с баргестом.
Его тихий покой был так далек от прерывистого сна, свидетелем которого она была во время его исцеления. Кинсли никогда не видела его таким расслабленным и безмятежным. Она знала, что он еще не полностью выздоровел. Даже маг-гоблин не смог бы восемь дней бороться с лихорадкой после того, как его чуть не выпотрошили, а затем вскочить с постели, как ни в чем не бывало.
Но когда он пришел к ней прошлой ночью, он был таким энергичным, страстным и живым. Таким настоящим.
Кинсли улыбнулась. Ее тело все еще трепетало, а лоно болело от их занятий любовью. Но это была такая приятная боль.
Прошло так много времени с тех пор, как у нее с кем-то была близость, так много времени с тех пор, как к ней прикасались, с тех пор, как она чувствовала себя любимой… И ее связь с Вексом превзошла все, что она когда-либо испытывала. То, что они разделили, было намного больше, чем физическое влечение. Это было похоже на то, что их души слились в чувственном, завораживающем танце и теперь были блаженно, навеки соединены.
Подобные мысли, подобные чувства случаются только в любовных романах. Только фантазии.
Но посмотри на меня. Посмотри, где я, посмотри, кто спит рядом со мной.
Ее собственный задумчивый, красивый маг-король гоблинов.
В этом мире есть магия.
Не в силах больше сопротивляться, Кинсли протянула руку и легко провела пальцем по извилистым шрамам рядом с глазом Векса.
Из его груди вырвался низкий стон, и он притянул ее немного ближе.
Она задрожала, когда нежные соски коснулись его груди, а твердый член прижался к ее животу. Кинсли вспомнила ощущение каждого из его бугорков, когда они стимулировали ее изнутри. В лоне расцвело возбуждение, такое сильное, что она чуть не застонала, сжав бедра вместе.
Жар его тела все еще оставался внутри нее, и ей захотелось большего.
Она хотела почувствовать его вес, его силу, его твердость, хотела ощутить крепкую хватку его рук, уколы его когтей, толчки его члена.
И я могу сказать ему все это одним простым жестом.
Кинсли просунула руку между их телами, обхватила пальцами член и погладила его. Эти бугорки отчетливо ощущались на ее ладони.
Он втянул в себя воздух, открыл глаза и схватил ее за бедро, прижав кончики когтей к коже. Дьявольская усмешка растянулась на его губах, когда он встретился с ней взглядом.
– Какой восхитительный способ проснуться.
От звука его глубокого, грубого голоса у нее подогнулись пальцы на ногах.
Кинсли улыбнулась.
– Я могу сделать его еще лучше.
В его глазах вспыхнул огонь.
– Да?
Выпустив его член, она прижала руку к его груди и мягко надавила.
– Ляг на спину.
– Как прикажешь, – он убрал крыло и руку, позволив прохладному воздуху ласкать обнаженную кожу Кинсли, и перекатился на спину.
Помня о крыле под собой, Кинсли встала на четвереньки и посмотрела на него. У нее перехватило дыхание. Он был прекрасен, он был… великолепен. Его длинные, густые волосы, растрепавшиеся после сна, разметались вокруг, а темно-красные глаза завораживали ее. Он был длинноногим и худощаво-мускулистым, но все равно излучал силу и доминантность. Кожистые крылья простирались за края кровати, отчего он казался крупнее, чем был на самом деле.
Она скользнула взглядом вниз по его телу. Кожа на его руках, ногах и мошонке была черной. Этот цвет поднимался вверх и переходил в насыщенный оливково-зеленый на плечах, бедрах и вдоль ствола, где остановился ее взгляд.
Его эрекция стояла торчком, а на кончике в утреннем свете блестела капелька зеленой спермы.
Брови Кинсли удивленно приподнялись.
– Она зеленая?
Векс усмехнулся.
– Боюсь, я должен попросить тебя прояснить предмет твоего исследования, Кинсли.
Она промурлыкала.
– Я думала, что в тебе много зеленого, но…
Перебравшись через одну из его ног, Кинсли устроилась между его бедер, которые он раздвинул для нее шире. Она провела пальцем вверх от основания его члена, по каждому бугорку, наблюдая, как ухмылка исчезает с его губ, как дрожь пробегает по нему. Добравшись до кончика, она собрала капельку спермы.
– Я говорила об этом, – она поднесла палец поближе к своему лицу, чтобы рассмотреть. Его семя было светлым, полупрозрачно-зеленым, и в свете поймав солнечного луча в нем действительно как будто переливались крошечные блестящие частички.
Мышцы Векса напряглись, как будто он собирался сесть, но Кинсли остановила его, положив другую руку ему на живот.
– Кинсли, – прохрипел он.
Она провела этой рукой вниз, пока не обхватила пальцами основание его члена. Он хмыкнул, и член дернулся, выпустив еще одну каплю на кончике.
– Интересно, какова она на вкус? – спросила она.
Дыхание стало прерывистым, и Векс обнажил клыки. Он уставился на Кинсли с диким блеском в глазах – как зверь, готовый наброситься, прижать ее к земле и загнать в угол.
– Не стоит задаваться вопросами. Попробуй меня.
Не отрывая от него взгляда, она сунула палец в рот. Его вкус сразу поразил ее. Он был сладким и крепким, с легкой терпкостью, напоминающей ягоды. Он был… восхитителен.
Медленно она высвободила палец и наклонилась ближе к нему, положив руку ему на бедро.
Его багровые глаза потемнели.
– Кинсли…
Она накрыла ртом головку его члена и пососала.
Таз Векса дернулся вверх, толкая член глубже.
– Боги!
Крепче прижавшись к нему, Кинсли снова скользнула губами к головке члена, где провела языком по его щелочке, чтобы собрать побольше его спермы.
Дрожь пробежала по телу Векса. Он сжал одеяло в кулаках и приподнял колени по обе стороны от нее.
Пока она двигала губами вверх и вниз по его длине, он извивался, тяжело дышал и содрогался, повторяя ее имя в отрывистых, отчаянных мольбах. Затем одна из его рук переместилась к ее голове, схватив за волосы и направляя ее движения с трепещущей потребностью.
Его дикая реакция усилила желание Кинсли. Ее груди отяжелели, твердые соски заныли, а влагалище сжалось, пустое и жаждущее наполнения. Она была так возбуждена, что ее влага стекала по внутренней стороне бедер. Кинсли жаждала ощутить его член внутри себя, но в то же время не желала отказываться от этого. Не желала останавливаться.
Кинсли провела языком вверх по члену, обвела им головку и пососала, вытягивая из него еще больше этого сладкого ягодного вкуса. Его аромат был наркотиком, перед которым она не могла устоять, афродизиаком, и ей хотелось большего.
Векс зарычал, сжимая пальцы в ее волосах, прежде чем прижаться к ее рту, заставляя принять его всего. Ослабив хватку на его члене, она оперлась рукой о кровать и позволила ему использовать себя.
С каждым толчком в ее рот он стонал, рычал и скалился. Обычно он был таким утонченным и сдержанным, но это была другая его сторона. Захватывающая сторона.
Кинсли наслаждалась этим.
Его пальцы впились в постельное белье, кончики крыльев изогнулись вверх, и тело напряглось за мгновение до того, как его член набух и семя выплеснулось на ее язык, заливая рот. Векс зарычал.
Кинсли закрыла глаза и выпила из него столько, сколько смогла. То, что она пробовала раньше, не подготовило ее к его истинному вкусу – приторному и опьяняющему, амброзийному, неотразимому. Она хотела каждую каплю. С каждым глотком она вытягивала из него все больше.
Он рычал, и его бедра дергались с каждым рывком.
Эти звериные звуки в сочетании с его безудержным освобождением только возбудили ее еще больше.
Наконец, хватка Векса ослабла, и его тело расслабилось. Он погладил ее волосы своими сильными руками.
– Ах, Кинсли…
Кинсли открыла глаза и встретилась с ним взглядом, в последний раз проведя языком по его стволу.
Смешок Векса был глубоким и страстным. Он погладил ее по лицу и провел большим пальцем по нижней губе, стирая каплю своего семени с уголка ее рта.
– Надеюсь, мое семя пришлось тебе по вкусу, мой лунный свет.
– Ммм, так и есть, – с усмешкой Кинсли забралась на Векса и оседлала его талию, прижимая член к своему влагалищу. Наслаждение пронзило ее, когда она потерлась о него.
Он сжал руками ее задницу, крепко притягивая к себе, и застонал. Она чувствовала, как пульсирует его член, чувствовала, как он содрогается от желания, как будто освобождение, которое она только что даровала ему, никак не могло утолить его голод.
И в этом не было ничего удивительного, не так ли? Ее собственный аппетит только разгорелся.
Она дразняще облизала его губы, прежде чем потереться кончиком своего носа о его.
– Но есть кое-что еще, чего я жажду больше.
Его хватка усилилась, и он приподнял ее бедра. Его член поднялся и прижался к ее входу, твердый, горячий, ненасытный.
– Твое желание – мое собственное.
Векс вонзился в ее лоно, одновременно притягивая ее к себе. Его член погрузился глубоко, лишив ее дыхания. Кинсли ухватилась за простыни и застонала, когда ее киска сжалась вокруг него.
Это. Это было то, что ей было нужно.
Закусив губу, она откинулась назад и раздвинула ноги, впуская его глубже.
Векс провел руками по ее бедрам, пока они не достигли киски, которую он раздвинул большими пальцами. Его взгляд сосредоточился на том месте, где соединялись их тела. У него вырвалось рычание, и он погладил ее клитор, заставив Кинсли ахнуть и дернуться.
– Как идеально мы подходим друг другу, – сказал он, снова поглаживая клитор, чтобы вырвать у нее всхлип, прежде чем его руки накрыли ее груди. – Какая ты красивая.
Кинсли поймала его запястья, когда он массировал ее плоть. Не в силах больше оставаться неподвижной, она раскачивалась на нем, чувствуя каждый его бугорок, когда они скользили взад-вперед внутри нее.
– Векс, – прошептала она.
Он оскалил зубы, и его крылья дернулись, веки затрепетали, но глаза остались открытыми и встретились с ее взглядом.
– Мы были созданы друг для друга.
Пока Векс массировал ее грудь, она приподнималась и опускалась на нем, задыхаясь от нахлынувшего удовольствия. Она оседлала его, и Векс согнул ноги позади нее, жесткими толчками встречая ее движения.
Но этот устойчивый темп не мог длиться долго. С каждым толчком жар в ее лоне разрастался, огонь разливался по венам и обжигал кожу. Он сгустился у нее в животе, набухая, как звезда, готовая вот-вот взорваться.
Тяжело дыша, Кинсли царапнула его грудь ногтями. Ее лоно напряглось, бедра задрожали, движения стали неуверенными. Давление внутри было таким огромным, таким мощным.
Ей хотелось большего, но это было слишком. Слишком оглушительно. Прямо здесь, она была так близко. Но не могла продвинуться хоть немного дальше, не могла заставить свое тело принять то, в чем оно так остро нуждалось, не могла…
– Векс, трахни меня, – умоляла она. – Пожалуйста. Трахни меня жестко.
Зарычав, Векс опустил руки на ее бедра. Его когти впились в ее плоть, когда он захватил контроль. Он насаживал ее на себя, не сводя глаз с этой точки соприкосновения. Не сводя глаз со своего члена, который блестел от ее соков, входя и выходя из нее. Каждый удар был сильнее предыдущего, быстрее. Яростнее.
– О Боже! – воскликнула Кинсли, сжимая грудь.
– Здесь нет бога, – прорычал он. – Моли меня.
Из нее вырвались резкие, жаждущие стоны, и огненная буря внутри наконец разразилась. Впившись ногтями в кожу, Кинсли откинула голову назад и крепко зажмурилась. Его имя вырвалось из ее горла в порыве экстаза.
Ее смазка вытекала из лона, покрывая бедра, в то время как влагалище сжималось и пульсировало вокруг члена.
– Кинсли, – простонал Векс, входя в нее еще раз и погружаясь глубже. Его член стал еще толще, прежде чем наполнить ее потоком своего жара.
Кинсли хмыкнула. Казалось, словно его магия влилась в нее, кружась и вибрируя, и она прижалась к нему киской, желая продлить эти ощущения как можно дольше.
После того, как все, наконец, сменилось затяжным чувством эйфории, она высвободила грудь и, тяжело дыша, опустила руки на его бедра.
Векс погладил ее, успокаивая небольшие порезы, нанесенные его когтями. Кинсли даже не почувствовала боли. Его ладони прошлись по ней благоговейно, с обожанием, прежде чем опуститься ниже, на ее живот.
– Дважды ты принимала мое семя, – сказал он нехарактерно мягким голосом. – Достаточно скоро оно пустит корни, и ты родишь нашего ребенка. Тогда мы будем свободны от этого царства. Свободны от этого проклятия.
В это мгновение все остановилось. Сердце Кинсли, ее дыхание, ее мысли, мир вокруг нее – все застыло во времени. Когда вселенная снова пришла в движение, ее охватил тошнотворный ужас, который прогнал весь жар, пробрав холодом до костей.
Открыв глаза, Кинсли выпрямилась и посмотрела на Векса сверху вниз.
– Что ты сказал?
Он улыбнулся ей. Его глаза были полны многослойных, сложных эмоций – обожания, похоти, радости и надежды, под которыми скрывалась старая, поблекшая печаль.
– Чтобы разрушить проклятие, привязывающее меня к этому месту, я должен зачать ребенка. Нашего ребенка, – он провел большим пальцем по ее животу. – Тогда мы будем свободны идти, куда нам заблагорассудится, строить дом везде, где захотим.
Сердце Кинсли бешено заколотилось, когда паника и неверие охватили ее. Разве это было правильно? Разве это было справедливо? После всего, что произошло… После всего.
Вот почему Векс хотел ребенка, вот почему он нуждался в ребенке. Почему он хотел ее.
Нет. Нет, он хочет меня. Он просто не знает.
А когда он узнает? Что тогда, Кинсли? Ты уже проходила по этому пути раньше.
Неполноценная, незначительная, недостойная.
Дефектная.
Она покачала головой, слезы жгли ей глаза, когда она пыталась дышать.
– Нет. Этого… Этого не может быть.
Векс оперся рукой о кровать и приподнялся, нахмурив брови и поджав губы. Он обхватил ладонями ее затылок, заставляя посмотреть на него, и заглянул ей в глаза.
– Что с тобой, Кинсли? Что случилось?
Но Кинсли не могла вымолвить ни слова, и все, что она могла видеть, – это надежда в его глазах. Надежда на то, что он, наконец, освободится из тюрьмы, в которой был заперт так долго.
У нее вырвался всхлип, и она вырвалась из его объятий, прочь от его тела. Его семя, то самое семя, которое должно было дать жизнь, потекло по ее бедрам, когда она поднялась с кровати. Она схватила скомканное одеяло и завернулась в него, нуждаясь в этом барьере, в этой защите, хотя оно никак не уменьшило ее чувства уязвимости.
Постель зашуршала позади нее, когда Векс пошевелился, и Кинсли крепче вцепилась в одеяло, слезы потекли из ее глаз.
Почему? Почему все должно быть именно так?
– После того, что между нами было, ты отстраняешься от меня, как будто испытываешь отвращение? – спросил он. – Я не забыл твои возражения против нашего договора, Кинсли, но это… Это естественный результат того, что мы сделали, того, кем мы стали. И снятие проклятия не будет концом. Для нас не может быть конца.
Грудь Кинсли сдавило, дыхание стало коротким, неглубоким. Чувство вины и боль захлестнули ее.
– Я не могу.
Он взял ее за плечо и заставил повернуться к нему. Он поднялся с кровати, крылья исчезли, глаза сверкали, черты лица напряглись.
– Что «не могу», Кинсли? – его взгляд смягчился, прежде чем он поднял руку, чтобы смахнуть слезы с ее щек.
Но Кинсли отступила от него, качая головой.
– Я не могу дать то, что тебе нужно.
Векс двинулся, как будто собираясь последовать за ней, только чтобы резко остановиться и опустить руку. Мышцы его челюсти вздулись.
– Я не понимаю.
По щекам Кинсли полились слезы, и ее следующие слова были похожи на осколки стекла, разрывающие горло.
– Я солгала. В ту ночь, когда ты спас меня.
– Что ты имеешь в виду?
Ее нижняя губа задрожала.
– Я не понимала, о чем ты просишь. Я… я была при смерти, в отчаянии, и я просто согласилась. И я…
Его брови опустились.
– Ты что?
Ответ Кинсли прозвучал прерывистым криком.
– У меня не может быть детей!
Он уставился на нее, его лицо превратилось в непроницаемую маску, глаза были лишены эмоций.
– Я не могу, – она сделала глубокий, прерывистый вдох. – Я пыталась, пыталась и пыталась, и это чуть не убило меня. Поэтому я… я решила не допустить повторных беременностей.
Когда Векс не издал ни звука, боль в сердце Кинсли развернулась, распространяясь колючими лозами по груди. Почему он не кричит на нее? Не злится на нее? Почему он ничего не делает? С этим было бы легче смириться, чем с его молчанием.
– Я не знала, Векс. Клянусь, я не знала, что именно так ты бы снял проклятие. И я… я подумала, что если скажу тебе…
– Что я убью тебя, – его голос был таким низким, что она едва расслышала его.
– Да, – прошептала Кинсли.
Что-то промелькнуло в чертах его лица. Тень – тьма, боль, предательство? Она не могла сказать, и это только усилило ее агонию.
Он отвернулся от нее и направился к двери.
– Оставайся здесь.
Кинсли сделала шаг, чтобы последовать за ним.
– Векс…
– Я сказал, оставайся здесь! – взревел он, поворачиваясь к ней.
Кинсли вздрогнула. Зеленая магия вспыхнула вокруг его рук и распространилась по предплечьям, а пальцы скрючились, выставив когти. В его глазах вспыхнул яростный огонек.
Они смотрели друг на друга. С каждым мгновением в сердце Кинсли появлялась новая трещина.
Затем он оторвал от нее взгляд и направился к двери. Волоча за собой струи магии, он распахнул дверь, стремительно переступил порог и захлопнул ее за собой. Весь коттедж содрогнулся от оглушительного удара.
Ноги Кинсли подкосились, и она рухнула на пол. Она дрожала в оглушительной тишине спальни, пока ее не нарушил новый звук – мучительный вопль, который вырвался из груди, когда ее сердце разбилось вдребезги.
