Текст книги "Девственница (ЛП)"
Автор книги: Тиффани Райз
сообщить о нарушении
Текущая страница: 9 (всего у книги 21 страниц)
– Правильно, – ответила Элли, вспоминая все сеансы интимного массажа, которые она устраивала Сорену по его приказу.
– А дрочка как массаж ног, но не ступней. Это массаж.
– Очень интимный массаж, – напомнила ей Элли.
– Но все же не сексуальное соитие.
– Определенно не соитие. – С этим Элли не могла спорить.
– Вот. Лазейка. Теология спасает день. Я решила кризис в священстве. Священники не могут жениться. Они не могут заниматься сексом. Зато могут дрочить сколько душе угодно.
– Отлично. Пойду-ка помогу священнику, – ответила Элли, снова открывая книгу. – Опять.
– Я получаю очки? Мне нужны очки, – сказала Кайри. – Я застряла на четырех.
– За пауков можешь получить два. И два за дрочку.
– Да. Восемь очков. Все ближе.
– А если на самом деле подрочишь священнику, будут дополнительные очки.
– Фу. Нет, спасибо, – ответила Кайри и драматично поежилась. – Я представила Отца Антонио.
– Как? Ты не находишь старческие пятна сексуальными?
Кайри улыбнулась.
– Мужчины.
– Верно. Ты девочка по девочкам.
– Тебя это беспокоит? – Спросила Кайри.
– Что именно? Что ты лесбиянка?
– Ну.
Элли уставилась на Кайри. Затем рассмеялась. Она смеялась, смеялась, и смеялась.
Затем еще чуть посмеялась.
– Элли?
– Прости...
И снова рассмеялась.
– Элли, ты смеешься, как ненормальная.
Элли игриво смахнула слезу.
– Я закончила смеяться, – ответила она. Затем снова рассмеялась.
– Элли, серьезно. У тебя что, припадок? Это одержимость дьяволом? Святой смех?
– Нет, ничего такого. – Элли наконец сделала глубокий вдох и перестала смеяться. – Ирония в том, что кто-то, кто угодно, считает, что меня тревожит девушка, которой нравятся девушки.
– Значит, как я и догадывалась, ты...
– Я би, – ответила Элли. А еще она была самым известным сабмиссивом в Преисподней Манхэттена, но решила не говорить об этом Кайри. Пока. – Это или самые лучшие два слова в обоих мирах, или самые худшие.
– Я оптимистка, – сказала Кайри. – Будем считать их самыми лучшими.
– Мне бы не помешало немного оптимизма.
– Мне бы не помешало немного очков. Я все еще работаю над своими двадцатью пятью. Думаю, ты должна дать мне больше, чем четыре за пауков и дрочку.
– Получаешь одно дополнительное очко за использование их в одном предложении.
– Значит, мне нужно еще шестнадцать очков, чтобы ты сказала мне, что здесь делаешь? – спросила Кайри, радостно улыбаясь.
– Еще шестнадцать очков до того, как ты пожалеешь, что спросила.
– Не могу дождаться. – Кайри вытянула ноги и позволила своим босым ступням парить перед камином.
– Я могу.
– Так плохо? – Кайри опустила ноги и посмотрела на Элли. – Очень плохо?
– Это... понимаешь.
– Сложно. – Кивнула Кайри. – Верно, ты говорила это в начале недели.
– Все еще сложно. За последние три дня ситуация не стала менее сложной.
– Может, ты просто думаешь, что это сложно, потому что ты находишься внутри ситуации? И если бы была вне ситуации, как я, она бы не казалась такой сложной. Понимаешь, словно человек в лабиринте. Ты видишь только то, что перед тобой. Но если бы ты была над лабиринтом и смотрела на него сверху, ты бы точно понимала где находишься, что происходит и куда идти.
– Хорошая мысль, – ответила Элли, положив руки на разворот книги. – Но обещаю, из этого лабиринта нет выхода. Не важно, как ты на это смотришь.
– Я просто... – Кайри улыбнулась Элли. – Я хочу помочь.
– Ты не можешь. Но не расстраивайся. Никто не может.
– Даже Бог?
Элли снова рассмеялась.
– Бог втянул нас в эту историю, – ответила Элли с уставшей улыбкой. – И, похоже, он не торопится вытаскивать нас обратно.
– Кого это нас? – спросила Кайри.
– Стоп. – Элли подняла руку в предупреждении. – Сегодня ты больше ничего от меня не услышишь. Я пришла сюда не для того, чтобы излить душу. И определенно не в том настроении, чтобы исповедоваться кому-либо.
– Зачем ты пришла сюда? Сегодня вечером, я имею в виду. Это твой обычный девятичасовой досуг? – спросила Кайри.
– Я работала в книжном магазине. Мне нравится быть среди книг.
– Мне тоже. Знаешь, моя сестра была писателем.
– Та, которую…
– Которую убили? – спросила Кайри. – Да, она.
– Как ее звали? Я бы предпочла называть ее по имени, а не "твоя сестра, которую убили", – сказала Элли.
Кайри странно посмотрела на нее. Затем улыбнулась.
– Ты первый человек, кто спросил меня, как ее зовут, после того как я упомянула о ней.
– Она провела всего один день своей жизни, умирая. Кем она была все остальное время?
– Бетани. Хотя ее псевдоним был Мэриан Шервуд.
– Фанатка Робин Гуда?
– Это была ее любимая история, любимый фильм, любимое все.
– И что же она писала?
– Любовные романы. Те, что происходили в прошлом, когда все лучше одевались? Какие они? Мужчины в высоких сапогах?
– Эпоха регентства?
– Они. Они тоже были хороши. Мне нравилось читать ее книги. Одну она даже посвятила мне.
– У тебя есть с собой что-нибудь? – спросила Элли, отчаянно желая почитать что-нибудь еще, кроме книг о католической теологии или истории церкви.
– Мне не разрешили взять их с собой, – ответила Кайри. – Но они здесь. – Она указала на свою голову.
– Я действительно сожалею о том, что с ней случилось.
– Знаешь, это было в новостях. Национальных. Молодая мать и автор бестселлеров убита своим мужем. Ну, в новостях об этом говорили всего один день, а затем произошло что-то более важное. Какая-то знаменитость развелась или что-то в этом роде.
– Нет ничего важнее, чем потерять любимого человека.
– Я так думала. – Кайри вздохнула. – Это безумие, что писательницу любовных романов может убить собственный муж. Вряд ли кто-то мог предположить, что женщина, которая пишет о настоящей любви и зарабатывает на этом, будет состоять в таком плохом браке.
– Лицо, которое ты показываешь миру, не всегда твое настоящее лицо, – сказала Элли. – Ты можешь смотреть на кого-то и думать, что знаешь о нем все... но это не так. Мы все носим маски. Или вуали. – Она многозначительно посмотрела на Кайри. – Я знаю кое-кого, кто живет двойной жизнью. На самом деле... почти все, кого я знала дома, так жили. – Кингсли, Сорен... все они.
– А что ты читаешь? – спросила Кайри, явно готовая прекратить разговор о своей сестре. – Что-нибудь хорошее?
– Мифологию Булфинча. Я пытаюсь понять, что сделал Сизиф, чтобы заслужить свой камень и катание его вечность в наказание.
– Ничего, – ответила Кайри, беря книгу с колен Элли. – Ни один поступок не заслуживает вечных страданий.
– Ты в этом уверена? А как насчет изнасилования?
– Нет.
– Убийство?
– Нет.
– Растление малолетних?
– Даже это. Я имею в виду, подумай. Вечность, Элли. Во веки веков, без конца. Бесконечное время. Ни одно преступление не заслуживает бесконечных страданий. В какой-то момент жертва умирает, попадает на Небеса и живет в блаженстве. Если страдания жертвы не вечны, то как может быть вечным наказание за преступление?
– В Библии есть Ад.
– Как и говорящие ослы. Видишь где-нибудь говорящего осла? – спросила Кайри.
– Я знаю нескольких говорящих ослов.
Кайри сердито уставилась на нее.
– Ад – это место, куда мы отправляем людей, о которых не хотим думать. Как мой бывший шурин, который убил Бетани. Я имею в виду, он... – Кайри остановилась и сжала пальцы в кулак. – Он бил ее головой о стену, пока она не умерла, Элли. Но знаешь, что? Бетани в раю. Она с Богом, и она счастлива и вечность будет радоваться. А он, Джейк... в детстве отец так жестоко издевался над Джейком, что в тридцать пять лет он до сих пор мочится в постель, когда слышит по ночам громкие звуки, потому что думает, что это отец снова приходит к нему в спальню.
– Это ужасно. – Элли вздрогнула. – Я знаю человека, который подвергся сексуальному насилию со стороны собственной сестры, когда ему было одиннадцать. Но он никогда не использовал это как оправдание для причинения вреда другим людям. У всех нас есть свобода воли.
– Я не говорю, что Джейк не должен быть наказан. Но это похоже на лабиринт, о котором мы говорили, – сказала Кайри. – Сердце человека – это лабиринт. Когда ты находишься в лабиринте, ты не видишь свой путь к его центру. Только если ты над лабиринтом и смотришь вниз, и действительно понимаешь, что происходит. Я думаю, именно так Бог смотрит на нас. Таким образом, он может видеть весь лабиринт сразу, может видеть изгибы и повороты, и где центр. Джейк тоже был жертвой. Люблю ли я его? Нет. Ненавижу его? Да. Но я хочу простить его. Бог велит простить его. И если Бог ожидает, что я, несовершенный человек, прощу его, то почему бы мне не ожидать, что совершенный, непогрешимый Бог простит его?
– Хочешь повесить на врата Ада табличку с надписью: "Вышел из бизнеса".
– Хорошо, – ответила Кайри. – Ад – забавная концепция. Ад – место, куда ты отправляешь парня, который подрезает тебя в пробке, или девушку, которая разбивает тебе сердце, или даму за стойкой обслуживания клиентов в Сирсе, которая отказывается возвращать тебе деньги за нижнее белье, развалившееся после одной стирки, и конечно же, на нем нет бирок, потому что кто носит белье с бирками?
– Не то, чтобы ты говорила о собственном опыте или вроде того, – сказала Элли.
– Один раз. Однажды я надела эти трусики, и они рассыпались в стиральной машине.
– Ручная стирка в раковине, холодная вода, замочить на ночь, повесить сушиться.
– Где ты была прошлым летом, когда я так нуждалась в тебе?
– Здесь, – ответила Элли. – Толкала камень вверх по склону, давала ему скатиться вниз, а потом снова толкала наверх. Я все еще здесь.
– Я рада, что ты все еще здесь. Даже если это означает, что ты каждый день толкаешь камень в гору. Даже если значит...
– Значит, что?
– Даже если это означает, что у меня будут неприятности из-за разговора с тобой во время Великого Молчания.
Элли показалось, что Кайри хотела сказать что-то еще, определенно хотела. Но почему-то утратила свою храбрость.
– Ты ведь никому не скажешь, правда?
– Скажу, что?
– Что я не верю в существование Ада. Это вроде бы как ересь.
– Я ходячая ересь, – ответила Элли. – И нет, я никому не скажу.
Кайри посмотрела на Элли, но не улыбнулась. Но и не нахмурилась. Она просто смотрела на нее, словно пыталась запомнить лицо Элли. Элли позволила ей.
– Ну, мне пора в постель, – сказала Кайри, вставая. – Ты читаешь, а я должна спать. Вместо того, чтобы знаешь ли, трогать себя или что-то в этом роде, из-за чего окажусь в Чистилище.
– Ты не веришь в Ад, но веришь в Чистилище?
– Да. Это странно, правда? Мне нравится мысль о том, что есть процесс, через который нужно пройти, чтобы попасть в Рай. Я имею в виду, что мне пришлось заполнить документы, чтобы вернуть пару развалившихся трусов. У Рая должна быть некая система возврата, верно?
– Волокита. Этого не избежать.
– Я должна взять книгу с собой в постель. Что-то, что поможет мне держать руки подальше от себя. Есть предложения?
– Что ты любишь читать? – спросила Элли, стандартный вопрос книготорговца, когда покупатель просит рекомендации.
– Полагаю, здесь нет ни одного любовного романа? – Кайри взглянула на полки.
– Нет. Поверь мне, я искала, – ответила Элли. – Если хочешь почитать что-нибудь интересное, придется написать самой.
– В семье Бетани была писателем. Я чтец. Ни одного романа? – Кайри кивнула на ее книгу мифологии.
– Вроде того. Леда и лебедь. Хотя больше скотоложства, чем романтики. Психея и Купидон – неплохи. Дафна и Аполлон. Мои любимые. Оригинальные отношения любовь-ненависть.
– Кем они были?
– Дафна была лесной нимфой и невероятно красивой. Аполлон был Богом музыки, разума и исцеления. Однажды он наткнулся на Купидона, играющего со своими луком и стрелами...
– Мастурбировал?
– Нет, думаю, лук и стрелы были настоящими.
– Пожалуйста, продолжай. Я настрою свои мысленные образы, – сказала Кайри.
– Аполлон дразнил Купидона за его мастерство владения луком.
– Ты уверена, что они говорили не о своих пенисах?
– Может быть, в подтексте, – ответила Элли. – Аполлон дразнил Купидона из-за его маленького лука и стрел, или, возможно, из-за его члена. Не знаю. Поэтому Купидон, разолившись на Аполлона за его высокомерие, выбрал две стрелы. Одна со свинцовым наконечником. Вторая – с золотым. Он пускает стрелу со свинцовым наконечником в сердце прекрасной лесной нимфы Дафны. Стрелу с золотым наконечником он пускает в сердце Аполлона. И Аполлон сразу же воспылал отчаянной любовью к Дафне. А ее охватила ненависть к Аполлону. Он гонится за ней по лесу, а она бежит от него так быстро, как только может. Но Аполлон догнал ее, и она обратилась к отцу, Богу реки, чтобы тот обратил ее во что-то, что Аполлон не сможет заполучить. Отец превращает ее в лавровое дерево. С тех пор и навсегда лавр стал символом Аполлона.
– Подожди. Девушка предпочла стать деревом, чем отдаться Аполлону? – спросила Кайри. – Это безумие.
– Знаю. Но что можно ждать от патриархального общества, которое так высоко ценит девственность? Лучше женщина будет деревом, камнем, или чем-нибудь безмозглым, но чистым, чем будет запятнана сексом.
– Ужасный конец, – сказала Кайри. – Очень разочаровывающий.
– Не я это написала. А если бы я, в этой истории было бы гораздо больше секса.
– Тогда напиши.
– Что?
– Напиши ее, – ответила Кайри. – Исправь конец.
– Ты хочешь, чтобы я переписала историю Дафны и Аполлона? – Элли посмотрела на Кайри, как на чокнутую. После всех разговоров о пауках, дрочке, лабиринтах, Аде и пенисах, Элли начала думать, что Кайри таковой и была.
– Ты сказала, что если я хочу почитать что-нибудь интересное, то должна написать это сама. Я не могу писать, поэтому ты напишешь за меня.
– Я не собираюсь писать для тебя книгу.
– Моя сестра написала для меня книгу.
– Ты используешь свою мертвую сестру, чтобы вызвать чувство вины и написать тебе книгу.
– Она бы хотела этого. Ну же, Элли. Разве тебе не хочется почитать что-нибудь интересное?
– Сейчас я бы отдала свою левую руку на отсечение за экземпляр "Истории О". На французском или английском. Желательно с полной иллюстрацией.
– Напиши для меня историю, и я сделаю для тебя что-нибудь приятное, – сказал Кайри.
– Что?
– Все, что угодно. Назови.
Элли прищурилась, глядя на Кайри.
– Там, откуда я родом, сочетание «Все, что угодно» – слишком опасное, – ответила Элли.
Кайри не выглядела напуганной.
– Я доверяю тебе. Договорились?
– Не договорились. Определенно не договорились. Я ничего не писала со времен колледжа. И ты действительно не должна мне доверять. По многим причинам.
– Слишком поздно. Я уже доверяю.
Элли закатила глаза.
– Ладно, – наконец ответила она. – Но только если я услышу идеальный сюжет для истории. В противном случае, я не собираюсь тратить свое время на попытки исправить миф трехтысячелетней давности, который прекрасно обходится без меня.
– У него ужасная концовка. Он нуждается в тебе.
– Если, и только если, у меня будет идеальный сюжет. Тогда я напишу. А если напишу, тогда ты сделаешь для меня что-нибудь приятное. Может, украдешь лишний десерт или еще что-нибудь.
– Это я могу.
Кайри стояла в темном дверном проеме библиотеки. Эта девушка... эта сумасшедшая девчонка... с какой стати она впустила в свою жизнь эту сумасшедшую девчонку? Не просто девушку. Монахиню. Образованную, странную, чудесную, потрясающе красивую монахиню...
– Спокойной ночи, – сказала Кайри. – Я помолюсь, чтобы Бог подкинул тебе хорошую идею.
– Должна быть идеальной. Не хорошей. Идеальной. В противном случае я не буду писать это.
– Бог справится с идеальной. Это его конек.
Кайри одарила ее последней улыбкой, развернулась и босиком исчезла в темноте.
Элли выдохнула. И с этим выдохом она поняла, что была напряжена последние полчаса. Напряжена? Почему? Конечно, Кайри. Она ей нравилась. Слишком нравилась. И последнее, что Элли было нужно в этом месте – это друг. Особенно очень хорошенькая подруга, с очень серьезным обетом целомудрия. Она приехала сюда, чтобы держаться подальше от людей, подальше от мира, подальше от любви, секса, мужчин и сложностей.
У Кайри был потенциал стать серьезной сложностью.
Впервые за многие годы Элли начала чувствовать себя в полной безопасности. Она была в безопасности в аббатстве, вдали от своей прежней жизни, где каждый день таил в себе риск того, что Сорена вычислят, что ей причинят вред или Кингсли убьют. Здесь, в монастыре, ей нечего было бояться. У нее была крыша над головой, трехразовое питание, маленькая теплая кровать и библиотека, полная книг – скучных книг. И что еще хуже, она уже прочитала их все.
Но все же... это было то, в чем она сейчас нуждалась. Безопасность. Умиротворение. Тишина. Сложности были последним, что ей было нужно. В жизни у нее их было предостаточно. Она отдалится от Кайри. Как можно дальше. Она убежит от Кайри, даже если для этого ей придется превратиться в дерево. А сегодняшний вечер станет первым и последним из их поздних разговоров у камина. Больше таких не будет. Никогда... Нет, ни за что.
Элли вернула экземпляр «Мифологии Булфинча» на полку. Она отправилась в постель и заснула, а когда проснулась, то все еще думала о Кайри. О Кайри и ее сестре-писательнице, которая умерла, и о просьбе Кайри написать для нее любовный роман.
Милая девочка. Очень красивая. Абсолютно неадекватная.
За окном, в свете рассвета, она увидела расплывшуюся фигуру вдалеке. Элли натянула свитер и прищурилась, вглядываясь в новое утро. Это была женщина, вышедшая на пробежку в зимней спортивной одежде. Бег трусцой. Вот и все. У аббатства были соседи, обычные люди, которые жили за городом. Иногда Элли видела, как они катались или гуляли. Ничего необычного в том, что женщина бегает трусцой по утрам.
Или было?
На задворках сознания Элли что-то промелькнуло.
Не что-то... кто-то. Девушка.
Девушка бежала, спасая свою жизнь. Элли закрыла глаза, позволяя картинке сфокусироваться. Девушка была подростком. Длинные, тонкие, как палки, ноги, качающиеся руки, ступни, утопающие в свежей зеленой траве, и деревья, проносящиеся мимо нее с каждым шагом. Она бежала, потому что кто-то гнался за ней. Мужчина. Красивый мужчина, олицетворявший собой красоту, музыку и разум.
– Не убегай... – прошептала Элли девушке. – Он единственный, от кого тебе не следует убегать.
Глаза Элли открылись, но видение осталось.
– Черт… – Элли со стоном села на кровать.
На молитву Кайри ответили.
У Элли был самый идеальный сюжет.
Глава 16
Гаити
На рассвете следующего дня Кингсли вернулся в свое пляжное бунгало. Прошлой ночью он спал всего час или около того. С Джульеттой он не хотел терять на сон ни минуты. Когда она не ответила ему, он снова трахнул ее. И снова. Он провел большую часть ночи внутри той или иной части ее тела. Сегодня утром у них было столько секса, что он едва мог пошевелиться. И он не хотел двигаться, не хотел думать. Но когда он закрыл глаза, все, что он слышал, это идеальный французский Джульетты.
– Mort, – ответила она, когда он спросил, что он может ей дать.
Смерть.
Она хотела умереть. И она хотела, чтобы он убил ее. Но он быстрее покончит с собой, нежели убьет ее.
Безумие. Прошлой ночью она отказалась говорить ему что-либо еще. Просто целовала его, пока он не забыл обо всем. Но сегодня утром он вспомнил.
Выбираться из кровати было болезненно, но он смог. Он нашел свой сотовый и позвонил на домашний. Каллиопа ответила после третьего гудка.
– Да, Мистер Кинг?
– Отчет?
– Здесь слишком тихо, – ответила она. – Собаки спят. Дом закрыт, как вы и просили. Вы скоро возвращаетесь?
– Пока нет. Послушай, мне нужно, чтобы ты выяснила для меня кое-какую информацию.
– Конечно, – ответила она, и он услышал улыбку в ее голосе. Его помощников всегда выбирали за их интерес и способность узнавать вещи, которые они не должны знать, и попадать в неприятности. Каллиопа, хотя и болезненно юная, не была исключением.
– У меня есть адрес, – сказал он. – Дом неподалеку от Петионвилля. Мне нужно, чтобы ты посмотрела, кому он принадлежит. – Он назвал ей адрес. – Кроме того, проверь имя. Джульетта Туссен.
– Она хорошенькая?
– Потрясающая. Никогда не видел женщин красивее нее.
– Хорошо. Вы привезете ее с собой?
– Да или умру пытаясь.
Каллиопа рассмеялась.
– Вот теперь вы действительно похожи на себя, – сказала она, и он услышал, как она печатает на заднем фоне. – Я скучаю по вам. Все очень скучают по вам.
– Это неправда.
– Ладно, ваши бывшие подружки не скучают, но все остальные скучают. Люди думают, что вы что-то задумали, поэтому вас так долго нет. Они говорят, что вы и Элли уехали.
– Что все говорят? – спросил он, не в силах сдержать любопытство.
– Эм... ну, я слышала, что вы с Элли влюбились друг в друга. Вы выкрали ее у священника и сбежали с ней. Вы двое, предположительно, находитесь в кругосветном путешествии, отмечая медовый месяц.
– Она лучше бы совершила ритуальное самоубийство на Таймс-сквер, чем вышла за меня замуж. Что-нибудь еще?
– Некоторые думают, что вы путешествуете в поисках талантов, и ищете новых сабмиссивов и Доминантов для клуба.
– Неправда, но гораздо более вероятно, чем первый слух.
– Слышала, некоторые говорят, что у вас закончились деньги, и поэтому вы продали «Манжеты» и «Le Cirque».
– У меня так много денег, что мне не потратить их все за десять жизней. Особенно теперь, когда я продал клубы.
– Возможно, вам неприятно будет слышать это... но, есть один Дом, который говорит про вас всякое дерьмо.
– Кто? – спросил Кинсли.
– Он работает в новом БДСМ-клубе. Его зовут Брэд Вульф.
– Отказываюсь верить, что это его настоящее имя.
– Он был на вечеринке, на которой были мы с Тессой. Вульф сказал, что у вас, вероятно, проблемы с законом, и вы скрываетесь от полиции.
– Если увидишь его снова, скажи, что я в отпуске. С его мамашей.
– Сегодня же передам ему это сообщение. С удовольствием. Вы собираетесь возвращаться?
– Вернусь, как только смогу. У меня здесь есть незаконченное дело.
– Ну, вам ведь нужно разобраться с самой красивой женщиной в мире, верно?
– Absolument.
– Теперь, когда Элли ушла, нам нужна новая белая королева.
– Джульетта темнокожая.
– Хорошо, тогда новая черная королева, – ответила Каллиопа. – Мне все равно, какого она цвета. Но здесь очень скучно без вас и Элли. Будто...
– Что?
– Словно с ее уходом погас свет. – Каллиопа замолчала. – В Буквальном смысле. Никогда не видела особняк таким темным. Никто больше не заходит. Такое ощущение, что вся Преисподняя погрузилась во тьму.
– Знаю, – ответил Кингсли. Именно так оно и было. И теперь, когда она ушла, все вокруг погрузилось во тьму.
– Элли должна была обучить меня быть сабой. Она говорила, что я прирожденный сабмиссив.
– Я найду тебе учителя, когда вернусь.
– Мне не нужен другой учитель. Она мне нравилась.
– Кто-нибудь что-нибудь слышал о ней? Она вообще с кем-нибудь связывалась? Гриффин? Тесса? Ирина? – спросил Кингсли, уже зная ответ. Он знал, что Каллиопа сразу же позвонила бы, как только узнала новости.
– Нет. Прости, Кинг. Ни от нее, ни от вашего священника никаких вестей. Хотите, чтобы я отправила кого-нибудь проверить его?
– Отставь его. С ним все будет в порядке.
– Вы в этом уверены?
Кингсли подумал, не соврать ли. И передумал.
– Нет. Если она не вернется к нему, сомневаюсь, что он когда-нибудь снова будет в порядке.
– Кинг, прошло уже восемь месяцев. Не думаю, что она вернется.
– Значит, это ее выбор. – Он старался говорить ровным голосом, но внутри у него все переворачивалось от мысли, что он, возможно, никогда больше не увидит Элли. Что, возможно, никто никогда больше ее не увидит. – Ты нашла что-нибудь для меня?
– Да, вот. Тот адрес? Он принадлежит Жерару Гийруа.
– Откуда мне известно это имя?
– Возможно, вам нужно было встретиться с ним по поводу вашего паспорта?
– А зачем мне с ним встречаться по поводу паспорта?
– Потому что он посол Франции на Гаити.
У Кингсли застыла кровь в жилах.
– Человек, которому принадлежит этот дом... адрес, который я тебе да, он посол Франции на Гаити?
– Да. Уже больше пятнадцати лет. Сорок восемь лет. Двое детей, обоим под тридцать. Один внук. Богатая жена живет в Париже. Они все еще женаты, но, по-видимому, разошлись. Она остается во Франции. Он проводит большую часть времени на Гаити. А в чем дело?
– Говоришь, ему сорок восемь?
– Но невероятно привлекательный. Серебристая лиса.
– Что?
– Я имею в виду, что у него седые волосы. Но он действительно красив. Французский Джордж Клуни.
– И богатый?
– Очень богатый. У него состояние Опры. Отправить вам все, что у меня есть на него?
– Нет. И притворись, что у нас никогда не было этого разговора.
– Я так делаю со всеми нашими беседами.
– Что насчет Джульетты? Нашла что-нибудь на нее?
– Ничего, кроме основного. Возраст и дата рождения. Родилась в больнице Петионвилля. Родители не женаты. Указаны имена отца и матери. Это все.
– Должно быть больше.
– Это Гаити, а не Манхэттен, – напомнила ему Каллиопа. – Не в каждой стране ведут цифровые записи обо всем.
– Должны быть. Это облегчило бы мне жизнь.
– И вам, и мне, босс. Но если вы хотите узнать больше об этой девушке, почему бы не спросить лично у нее?
– Я уже спрашивал, и ничего не смог из нее вытянуть.
– Почему нет? Вы ее разозлили?
– Прошлой ночью я трахал ее восемь часов подряд.
– Восемь часов? Скажите мне еще раз, почему мы не спим вместе – вздохнула Каллиопа.
– Потому что тебе восемнадцать, и я не сплю со своими помощницами.
– С вами скучно.
– Я больше подхожу тебе на роль отца, и тебе стоит помнить об этом.
– Джульетта на тринадцать лет младше вас.
– Делай, как я говорю, а не как я делаю.
– Не понимаю, почему я терплю вас, – сказала Каллиопа. – За исключением того, что вы великолепны и очень хорошо платите мне, чтобы я терпела вас.
– Я дам тебе прибавку, если ты узнаешь что-нибудь о Джульетте. Все, что угодно. Родители. Братья и сестры. Больничные записи. А я посмотрю, что можно сделать здесь.
– Поняла. Я позвоню, когда найду что-нибудь, – ответила Каллиопа. Кингсли услышал, как на заднем плане лает одна из его собак.
– Это кто? Брут? – спросил он.
– Макс. Они скучают по вам.
– Я тоже скучаю по ним, – ответил Кингсли, – До связи.
– Эй, Кинг? – спросила Каллиопа, прежде чем он успел повесить трубку.
– Oui?
– Она ведь никогда не вернется?
– Я не знаю. Но на твоем месте я бы не слишком на это надеялся.
– Черт.
Кингсли рассмеялся.
– Простите, босс, – ответила Каллиопа.
– Не извиняйся, chérie. Я чувствую то же самое. Если... – Он остановился и сделал вдох. – Кэл, если она позвонит по какой-нибудь причине, передай ей сообщение от меня.
– Какое сообщение?
– Передай ей, что я сожалею.
– Сожалеете? За что?
– Она поймет.
– Хорошо, – ответила Каллиопа мягким голосом. – Я передам ей сообщение. У вас есть предположения, когда вернетесь?
– Я вернусь, когда смогу убедить Джульетту поехать со мной. Я не покину этот остров без нее.
– Тогда перестаньте тратить время на разговоры со мной. Идите и заберите ее, босс.
Кингсли улыбнулся.
– Да, мэм.
Он повесил трубку и натянул чистую одежду. Вот уже несколько месяцев он вел жизнь пляжного бездельника. Ничего не делал, никуда не ходил, кроме как с одного пляжа на другой. Прошли недели, и он ни разу даже не потрудился надеть туфли.
Но он никогда не желал ни одну женщину так, как желал Джульетту. И он не преувеличивал. Он не уедет с Гаити без нее. Хватит убивать время. Хватит прятаться. Хватит скорбеть.
Пришло время вернуться к работе.
Он позвонил своему бухгалтеру и перевел деньги на гаитянский банковский счет.
Затем Кингсли оделся и отправился на шоппинг.
Сначала он взял напрокат машину, воспользовавшись поддельным удостоверением личности, которое возил с собой в чемодане. В любом случае, в пункте проката было все равно, кто он, лишь бы деньги были настоящими. Он выбрал черный «Ягуар». Нечто гладкое и блестящее, но не показное.
Второе, что он купил, это пять костюмов в цветах пригодных для пляжа. Он уже чувствовал себя самим собой.
Третья покупка – пистолет и амуниция. Переспав с Джульеттой, он ненароком заплыл вглубь океана. Он должен быть готов.
За два дня он превратил свое бунгало в дом, достойный такой женщины, как Джульетта. И дополнил его гораздо большей кроватью.
Не дожидаясь приглашения, которое, как знал Кингсли, не последует, он поехал по длинной извилистой дороге к дому Гиллроя, куда отвезла его Джульетта. В свете полуденного солнца дорога казалась куда менее опасной, чем тогда, когда Джульетта везла его двумя ночами ранее.
Он внимательно следил за всем, что она делала, за каждым ее поворотом. Он даже знал код безопасности, который она набрала на воротах. Однако он не стал его вводить. Он припарковал машину подальше от ворот дома и пошел между деревьями по обочине дороги, пока не достиг границ собственности. Перелезть через стену и спрыгнуть на лужайку оказалось довольно легко. Он держался подальше от подъездной дорожки, от единственной камеры наблюдения, которую заметил, и выбрал самый окольный, самый скрытый маршрут, чтобы добраться до дома.
Он не мог попасться. Он знал это. Если его поймают за проникновением в дом Гиллроя, его могут арестовать и депортировать.
Но он должен был снова увидеть ее. Она сказала, что у них может быть только одна ночь вместе, но он отказывался в это верить. Ему нужны были все ее ночи, а не только эта. И он хотел отдать ей все свои.
Кингсли наконец добрался до дома и осторожно обошел его по периметру, всюду высматривая Джульетту. Дом был открыт на всех уровнях – открытые двери, открытые окна. Все, что угодно, лишь бы дать проникнуть воздуху в каждый уголок, и почувствовать облегчение от жары. Наконец он увидел ее. Она вышла из открытых двойных дверей в задней части дома и остановилась на балконе, выходящем в сад. От одного ее вида у него перехватило дыхание. На ней было белое платье без бретелек, длиной до лодыжек, подол которого развевался на ветру. Каждый поцелуй ветра обнажал ее длинные красивые ноги до колен. Он стал твердым от одного взгляда на нее. Кингсли пошутил с Каллиопой, когда сказал, что заполучит эту женщину или он умрет, пытаясь. Теперь он поклялся себе. Чего бы это ни стоило, она будет принадлежать ему.
Он начал было выходить из тени деревьев, но тут позади нее появился мужчина. Высокий, седовласый, красивый, как и говорила Каллиопа. Он наклонил голову и поцеловал Джульетту в шею.
Это был всего лишь поцелуй, нежный поцелуй между влюбленными. Но вид пассивного, безропотного принятия поцелуя Джульетты вызвал у Кингсли приступ собственнической ярости. Ему потребовалось все его душевное равновесие, вся сила воли, чтобы не выхватить пистолет и не выстрелить Жерару между глаз.
Жерар взял ее под руку, они вместе прошли по балкону и скрылись за другой дверью.
Не зная, зачем он это сделал, Кингсли поднялся по ступенькам. Он снял ботинки и как можно тише последовал за ними.
