Текст книги "Долгая Земля"

Автор книги: Терри Дэвид Джон Пратчетт

Соавторы: Стивен М. Бакстер
сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 23 страниц)

3

День шага. Пятнадцать лет назад. Джошуа было тринадцать. Позже, все помнили, где они были в День Шага. Главным образом они были в дерьме. В то время, никто не знал, кто загрузил схему степпера в сеть. Но как-то вечером, подобно цепной реакции охватившей весь мир, дети повсюду начали мастерить степперы. И десятками Дома, только в одном только Мэдисоне. В магазинах электроники начался настоящий ажиотаж. Устройство казалось смехотворно простым. Картофель, который вам необходимо было устанавливать в основе, также казался нелепым, но он был важен, ибо это был блок питания. А еще был переключатель. И он был жизненно важен. Некоторые дети думали, что не нуждались в переключателе. Просто замкни провода вместе и все готово. И именно они были теми, кто заканчивал горькими слезами.

Джошуа тщательно подошел к сбору своего первого степпера. Он всегда делал вещи придирчиво, будучи одним из тех мальчиков, кто всегда красил детали перед сборкой, а затем собирал части в правильном порядке, с каждым отдельным компонентом, аккуратно выложенным перед началом работы. Джошуа всегда начинал с подготовки. Это казалось разумным подходом перед началом работы. Дома, когда он собирал одну из старых и неполных мозаик, он всегда сначала сортировал части, отделяя небо и море, и края, прежде чем приступить к их соединению. Иногда впоследствии, если мозаика была неполной, он шел в свою крохотную мастерскую и тщательно изготавливал недостающие части из остатков древесины, а затем соответствующе разрисовывал их. Если бы вы не знали, то никогда не догадались, что у мозаики были до этого недостающие части. А иногда он готовил под присмотром сестры Серендипити. Он собирал все ингредиенты, заранее их все придирчиво подготавливал, а затем следовал рецепту. Он даже наводил уборку, прежде чем приступать к делу. Он любил готовить, и любил похвалу за свою работу в Доме.

Это был Джошуа. Так он относился к вещам. И именно поэтому он не был первым ребенком, шагнувшим из этого мира, потому что он не только покрыл лаком свою коробку степпера, но еще и подождал пока лак высохнет. И, безусловно, именно поэтому он был первым ребенком, который вернулся не наделав в трусы, или еще что хуже.

День Шага. Дети исчезли. Родители обыскивали окрестности. Секунду назад дети были там, играя с этой последней сумасшедшей игрушкой, а в следующий момент они пропали. Когда один обезумивший от горя родитель встречает другого обезумевшего родителя, безумие начинает вселять ужас. Полицию, конечно же, вызвали, но для чего? Кого арестовывать? Где искать?

И сам Джошуа рискнул впервые ступить.

Мгновением ранее, он был в своей мастерской в Доме. И вот он уже стоял в густом лесу, в котором лунный свет едва мог достигнуть земли. Повсюду он слышал других детей, некоторых из них рвало, другие звали родителей, а были и те, что кричали так, будто их ранило. Ему стало интересно с чего у них такая реакция. Его не тошнило. Было жутко, да. Но вокруг была теплая ночь, и он слышал жужжание москитов.

Единственный вопрос состоял в том, где была эта теплая ночь?

Весь этот плач отвлекал его. Один ребенок был совсем близко, зовя мать. Голос напоминал Сару, еще одну жительницу Дома. Он окликнул ее по имени.

Она перестала рыдать, и он услышал ее голос, довольно близко:

–Джошуа?

Он задумался. Был поздний вечер. Сара жила в общежитии для девочек, которое было примерно в двадцати метрах от его мастерской. Он не двигался, но находился явно в другом месте. Это был явно не Мэдисон. Там было полно шума от машин, самолеты и яркие огни, в то время как теперь он стоял в каком-то сказочном лесу, без малейшего намека на уличные фонари в поле зрения. Но Сара также была где-то здесь. Мысли соединялись воедино, как части неполной мозаики. Подумай, не паникуй. По отношению к тому, где ты сейчас находишься, или находился, она будет там же, где она есть, или была. Тебе просто необходимо пройти по коридору в ее комнату. Даже при том, что, здесь и сейчас, нет никакого коридора или комнаты. Проблема решена.

За исключением того, что добраться до нее, означало пройти по лесу перед ним. По очень огромному лесу.

Он двинулся через лес, прокладывал себе путь сквозь запутанный подлесок, колючие кустарники и валежник этого дикого леса.

–Продолжай говорить, – сказал on. – Не двигайся. Я иду.

– Джошуа?

– Послушай меня. Непрерывно пой. Так я смогу найти тебя в темноте. – Джошуа включил свой фонарик. Это был один из тех крошечных, что помещались в карман. Ночью он всегда носил его с собой. Разумеется. Он ведь был Джошуа.

Она не пела. Она начала молиться.

–Отче наш, сущий на небесах ...

Как же ему порой хотелось, чтобы люди хоть изредка слушались его.

Со всего леса, из темноты, присоединялись другие голоса.

–Да святится имя Твое ...

Он хлопнул в ладоши и закричал:

–Все замолчали! Я выведу вас отсюда. Поверьте мне. – Он не знал, почему они должны доверять ему, но властный тон сработал, и остальные голоса смолкли. Он вздохнул и крикнул: – Сара. Ты первая. Хорошо? Все остальные идите на ее голос. Ничего не говорите. Просто идите на голос.

Сара начала снова:

– Отче наш, сущий на небесах…

Когда он двинулся вперед, вытянув руки, проталкиваясь сквозь колючие кустарники и переступая корни, следя за каждым шагом, он услышал звуки людей, перемещающихся вокруг него, которые все чаще начинали поднимать голос. Некоторые жаловались на то, что потерялись. Другие причитали на отсутствие сигнала сотовой связи. Периодически он видел их телефоны, крохотные экраны, пылающие как светлячки. А еще был горький плач, и даже стоны боли.

Молитва закончилась аминь, эхом разнесшимся по лесу, и Сара сказала:

– Джошуа? Я закончила.

«А мне казалось, что она была умной», – подумал Джошуа.

– Тогда начни сначала. – Ему потребовалась минута, чтобы добраться до нее, даже при том, что она жила совсем недалеко от него в Доме. Но он совсем не знал этот лес. В лунном свете, он видел некое подобие прерии цветов, как в дендрарии. И никаких признаков Дома или Аллид-драйв.

Наконец Сара бросилась к нему и прижалась всем телом.

– Где мы?

– Где-то в другом месте, полагаю. Нечто вроде Нарнии.

Лунный свет показал ему слезы, текущие по ее лицу и сопли под носом, а заодно он почувствовал запах рвоты на ее ночной рубашке.

–Я не заходила ни в какой платяной шкаф.

Он рассмеялся, и она недоуменно посмотрела на него. Но поскольку он смеялся, она присоединилась к нему. И смех начал заполнять небольшую поляну, пока остальные дети подтягивались на свет фонарика, и на мгновение замирали в страхе. Но одно дело быть одному потерянному, и совсем другое, быть потерянным в толпе и окруженным смехом.

Кто-то еще схватил его руку.

– Джош?

– Фредди?

– Это было ужасно. Я был в темноте и упал на землю.

У Фредди было расстройство желудка, вспомнил Джош. Он был в изоляторе, на первом этаже Дома. Должно быть, он просто упал сквозь исчезнувшее здание.

–Ты ранен?

– Нет... Джош? Как мы вернемся домой?

Джошуа взял руку Сары.

– Сара, ты сделала степпер?

– Да.

Он взглянул на беспорядочный набор компонентов в ее руке. Они были даже не в коробке, даже не в обувной коробке или чем-то еще, не говоря уже о той коробке, которую он сам тщательно изготовил для этой цели.

– Что ты использовала в качестве переключателя?

– Какого переключателя? Я просто соединила провода вместе.

– Слушай. В инструкции четко сказано вставить в центр переключатель. – Он очень осторожно взял ее степпер в руки. С Сарой всегда необходимо быть очень осторожным. Сама она не создавала проблем, но они следовали за ней по пятам.

По крайней мере, там было три провода. Он изучил схему на ощупь. В мастерской он потратил много часов на ее изучение и знал ее наизусть. Он разъединил провода и вернул путаницу обратно в ее руки.

– Слушай. Когда я скажу, давай, замкни эти два провода. Если ты снова окажешься в своей комнате, положи все это на пол и ложись спать. Хорошо?

Фыркнув, она спросила:

– А что, если это не сработает ?

– Ну, тогда ты останешься здесь, и я тоже. И это не так уж и плохо, верно? Ты готова? Давай сделаем обратный отсчет до десяти. Девять, восемь...

На ноле она исчезла, с хлопком похожим на лопание мыльного пузыря.

Другие дети посмотрели на то место, где она была, а затем на Джошуа. Даже в тусклом свете, некоторые из лиц, которые он разглядел были ему незнакомы. У него не было ни малейшей идеи, как далеко они ушли в темноте.

Но прямо сейчас он был королем мира. Эти беспомощные дети выполнят все, что он им скажет. Не то чтобы ему нравилось это чувство. Это была тяжелая ответственность.

Он повернулся к Фредди.

– Ладно, Фредди. Ты следующий. Ты знаешь Сару. Скажи ей не волноваться. Передай, что много детей вернутся домой через ее спальню. Передай, что Джошуа сказал, что это единственный способ вернуть их домой, и, пусть она не сердится. А теперь покажи мне свой степпер.

Один за другим, с хлопками, потерянные дети исчезали.

Когда последний из них отправился домой, он все еще слышал голоса в глубине леса, возможно даже за его пределами Джошуа ничего не мог сделать для них. Он даже не был уверен, что правильно поступает. Он стоял неподвижно в одиночестве, и прислушивался. Кроме отдаленных голосов не доносилось ни звука, кроме писклявого гула москитов. Говорят, что москиты способны убить лошадь.

Он поднял свой тщательно изготовленный степпер, и щелкнул переключатель.

И тут же он оказался Дома, у кровати Сары, в ее крошечной загроможденной комнате, как. раз вовремя, чтобы увидеть спину последней всхлипывающей девочки, которую он вернул, исчезающей в коридоре. И услышал пронзительный звук, голосов сестер, выкрикивающих его имя.

Он поспешно вновь щелкнул переключателем, чтобы остаться одному в лесу. Его лесу.

Теперь было больше голосов, уже ближе. Рыдание. Крик. Один ребенок очень вежливо сказал:

– Простите. Кто-нибудь может мне помочь?

И рвота. Много рвоты.

Все больше вновь прибывших. Он подумал, почему их всех тошнило? Это было запахом Дня Шага, когда он вспоминал его позднее. Всех тошнило. Но не его.

Он отправился в темноту на голос последнего ребенка.

И после этого ребенка, оказывался еще один. И еще один, который сломал руку, упав с какого-то верхнего этажа. А затем еще один. Всегда находился еще один ребенок.

Первый намек, рассвета наполнил лесную опушку пением птиц и светом. Был ли и дома рассвет в это время?

Не было абсолютно никаких звуков человечества, за исключением рыдания последнего потерянного мальчика, у которого нога застряла в расщелине дерева. У него не было ни единого шанса добраться до степпера, что было прискорбно, поскольку даже при тусклом свете Джошуа восхитился мастерством. Парень явно провел немало времени в магазине электроники. Смышленый ребенок, но не достаточно, чтобы захватить фонарик или средство против насекомых.

Джошуа осторожно нагнулся, подхватил ребенка на руки и поднял. Мальчик, застонал. Одной рукой, Джошуа нащупал переключатель на своем степпере, в очередной раз, радуясь тому, что в точности следовал инструкциям.

На этот раз, когда они переступили, ему в лицо ударил яркий свет, и спустя несколько секунд патрульная машина с визгом шин остановилась перед ним. Он потрясенно замер на месте.

Двое полицейских вышли из машины. Один из них, молодой человек во флуоресцентной куртке, аккуратно взял травмированного мальчика у Джошуа, и положил на траву. Другой офицер остановился перед ним. Женщина, улыбающаяся ему с протянутой рукой. Это раздражало его. Так улыбались сестры, когда ему светили крупные неприятности. Руки, протянутые в приветствии, могли быстро стать руками, которые хватают за шкирку. Повсюду за офицерами были огни, как на съемочной площадке.

– Привет, Джошуа, – сказала женщина. – Меня зовут Моника Янссон.

4

Для офицера Янссон все началось еще раньше, накануне днем: в третий раз за прошлые несколько месяцев она выехала к сгоревшему дому Линсея, неподалеку от Миффлин-стрит. Она не была уверена, зачем опять вернулась сюда. На сей раз не поступало вызова. И все же она снова была здесь, в очередной раз переступая через кучи пепла и углей, которые некогда были мебелью. Приседая над осколками телевизора с плоским экраном. Осторожно шагая по ковру, обгоревшему и запятнанному пеной, со следами ног пожарных и полицейских. Вновь перелистывая обугленные страницы того что некогда было набором тетрадок, исписанных математическими уравнениями и неразборчивыми каракулями.

Она подумала о своем партнере, Клэнси, выпивающим по пять стаканов кофе, ожидая ее в патрульной машине, и считающим ее идиоткой. Что можно было еще найти, после того, как детективы досконально изучили здесь все, и судебно-медицинская экспертиза сделала свое дело? Даже дочь, эта чудная студентка колледжа по имени Салли, приняла все это без удивления или беспокойства, спокойно кивнув, когда ей сообщили, что хотели допросить ее отца по подозрению в поджоге, подстрекательству к терроризму, и жестокому обращению с животными, не обязательно в таком порядке. Просто кивок, как будто все это было обычным явлением в семье Линсея.

Всем было наплевать. Вскоре эта квартира перестанет носить статус места преступления, и владелец сможет начать уборку и тяжбу со страховой компанией. Не было ни одного пострадавшего, даже самого Уиллиса Линсея, ибо не было никаких признаков, что он погиб в довольно слабом пожаре. Это была всего лишь головоломка, которая скорей всего никогда не будет решена, и с которыми опытные полицейские сталкивались все время, как сказал Клэнси, и просто необходимо понять, когда оставить нерешаемое дело в покое. Возможно, в свои двадцать девять Янссон была все еще неопытной.

Или может, это было из-за того, что она присутствовала на первом выезде сюда пару месяцев назад. Потому что первый вызов поступил от соседа, который сообщил, что видел человека, ведущего козу в этот одноэтажный дом в центре Мэдисона.

Козу? Стопроцентный источник подшучивания между Клэнси и диспетчером. Может коза наставила этому парню рога – и так далее, и так далее, ха-ха. Но тот же самый сосед, легковозбудимая женщина, сказала, что в других случаях видела, как этот человек затаскивает телят через парадную дверь, и даже жеребенка. Не говоря уже о клетке кур. И все же не было никаких жалоб о шуме или вони от скотного двора. Никаких доказательств, что животные жили там. Что же парень делал, потрошил и готовил их?

Как выяснилось, Уиллис Линсей жил один после смерти жены в автокатастрофе за несколько лет до этого. У него была дочь, Салли, восемнадцатилетняя студентка университета Мэдисона, живущая с тетей. Линсей был каким-то ученым, и даже преподавал однажды на кафедре теоретический физики в Принстоне. Теперь он зарабатывал на жизнь в качестве внештатного преподавателя в университете Мэдисона, а остальную часть своего времени – хорошо, никто точно не знал как он распоряжался остальной частью своего времени. Хотя Янссон нашла упоминания в записях, что он выполнял какую-то работу для Дугласа Блэка, одного известного бизнесмена. Что было не таким уж сюрпризом. Теперь почти все заканчивали тем, что работали на Блэка, тем или иным образом.

Чем бы ни занимался Линсей, коз он не держал в своей гостиной. Возможно, что это был просто наговор назойливой соседки, пытающейся доставить неприятности чудному парню. Такое не редко случалось.

Но следующий вызов отличался.

Кто-то разместил в сети схему устройства, который он или она назвал «степпером». Вы могли самостоятельно выбрать дизайн, но все равно это будет портативное устройство с большим трехпозиционным переключателем сверху, различными электронными компонентами внутри, и кабелем питания подключенному к... картофелю?

Власти обратили на него внимания, и встревожились. Это было похоже на штуку, которую террорист-смертник привязывал к груди, перед прогулкой по Стейт-стрит. Это также напоминало тот вид игрушек, которая понравится каждому ребенку в мире, ибо ее можно сконструировать из запасных частей в своей спальне. Все также подумали, что слово «картофель» больше подходит для наклейки на пластиковой взрывчатке.

Но к тому времени, как машины выедали к Линсею, поступил третий звонок, не имеющий ничего общего с предыдущим: дом был в огне. Янссон была одной из тех, кто выехал на место. И Уиллиса Линсея нигде не обнаружили.

Это был поджог. Судебная экспертиза нашла масляную тряпку, дешевую зажигалку, кучу бумаг и разломанную мебель, с которых и начался пожар. Казалось, что поджег был устроен с целью уничтожить записи и другие материалы Линсея. Преступником мог быть как сам Линсей так и кто-то другой, пытающийся убить его.

У Янссон было предчувствие, что это был сам Линсей. Она никогда не встречала этого человека, и даже ни разу не видела его фотографию. Но ее тангенциальный контакт с ним оставил впечатление в ее голове. Он явно был чертовски умен. Иначе просто невозможно преподавать физику в Принстоне. Но что-то не вписывалось в общую картину. Его дом был в полном беспорядке. Никакой пожар не мог скрыть этого.

Но что она не понимала так это, для чего все это было. Что он задумал?

А теперь Янссон нашла степпер Линсея, по-видимому, прототип. Он лежал в гостиной, на каминной полке, которым явно не пользовались десятилетиями. Возможно он намеренно оставил его на виду. Парни из судебной экспертизы видели его и оставили на месте, сочтя слишком пыльным для взятия отпечатков пальцев. Его наверняка кто-нибудь присвоит себе, как только дом перестанет быть местом преступления.

Янссон наклонилась осмотреть его. Это была обычная прозрачная пластмассовая коробка, куб, приблизительно в десять сантиметров шириной. Судебные эксперты, похоже, решили, что коробка некогда использовалась для хранения старинных дискет три с половиной дюйма. Линсей очевидно был из тех людей, кто держал подобный хлам. Через прозрачные стены были видны электрические компоненты, конденсаторы и резисторы, реле и катушки, связанные между собой медными проводами. На крышке был большой трехпозиционный переключатель, все позиции были помечены вручную черным маркером:

ЗАПАД-ВЫКЛ-ВОСТОК

Сейчас переключатель был установлен в положение ВЫКЛ.

Остальная часть коробки была занята... картофелем. Обычным картофелем, ни «семтексом» или пузырем кислоты, или гвоздями или любым другим компонентом современного террористического арсенала. Один парень из суд-экспертов предположил, что он мог использоваться в качестве источника энергии, как классические часы работающие от картофелины. Большинство людей решили, что это был просто признак невменяемости, или возможно некий причудливый розыгрыш. Независимо от того, что это было, все детишки на планете уже вовсю бросились собирать его.

Степпер был найден с клочком бумаги, на котором было небрежно написано тем же маркером, той же рукой: «ПОПРОБУЙ МЕНЯ». Очень в духе «Алисы в стране чудес». Последнее слово на прощанье от Линсея. Янссон пришло в голову, что ни один из ее коллег, скорей всего, не додумался последовать инструкции на клочке бумаги.

Она взяла коробку и взвесила на руке; она почти ничего не весила. Она открыла крышку. Внутри был еще один клочок бумаги, озаглавленный «ЗАКОНЧИ МЕНЯ». Там maкже были простые инструкции, наподобие той схемы, что были выложены в сети. Вы не должны использовать железные части, прочитала она – это было подчеркнуто. Она должна была закончить обмотку нескольких катушек медным проводом, а затем как-то соединить контакты.

Она принялась за работу. Обмотка катушек на удивление было приятным занятием, хотя она и не могла объяснить почему. Только она и части комплекта, как ребенок, собирающий простейший детекторный приемник. Обнаружить способ соединения также не составило проблем; отчасти она действовала интуитивно, когда разбиралась в контактах – хотя опять же, она не могла объяснить этого, и не собиралась писать об этом в рапорте.

Закончив, она закрыла крышку и взялась за переключатель, мысленно подбросила монету в голове, и повернула его на запад.

Дом исчез в порыве свежего воздуха.

Ее по талию окружали цветы прерий, как в заповеднике.

И возникло такое ощущение, словно ее ударили в живот. Она согнулась, хмыкнула и выпустила коробку из рук. Под ногами была земля и ее туфли стояли на траве. Воздух был свежуй и резкий, без намека на вонь пепла и пены.

А что если преступник прыгнул с ней? Она схватилась за пистолет. Он был в кобуре, но было нечто странное; поверхность пистолета и обойма были в порядке, но что-то изменилось.

Она осторожно выпрямилась. Ее живот все еще болел, но она ощущала тошноту, а не ушиб. Оглядевшись, она не заметила ничего представляющего угрозу поблизости.

И при этом не было ни четырех стен вокруг нее, ни дома рядом с Миффлин-стрит. Только цветы, высоченные деревья, и голубое небо, без малейшего намека на следы самолетов и смога. Это походило на дендрарий, реконструкцию исполинских прерий в пределах города Мэдисон. Дендрарий, который поглотил сам город. И совершенно внезапно она оказалась здесь, посреди него.

Она произнесла: «О». Этот ответ казался несоответствующим сам по себе. После некоторых размышлений она добавила: «Мой». И, несмотря на долгий процесс жизненных убеждений, который привел ее от агностицизма к атеизму, она закончила словом: «Бог».

Она убрала оружие и попыталась думать как полицейский. Видеть как полицейский. Она заметила мусор на земле в ногах рядом с оброненным ею степпером. Сигаретные окурки. И что-то похожее на коровьи лепешки. Так вот, куда Уиллис Линсей ушел? Если так, то не было никаких признаков его или животных... Здесь сам воздух отличался. Богатый. Пьянящий. Она почувствовала легкую эйфорию и расслабление. Это было великолепно. Это было невозможно. Где она была? Она засмеялась в смятении.

А затем ее осенило, что каждый ребенок в Мэдисоне вскоре получит одну из этих коробок. Каждый ребенок из каждого города соберет себе такую. И все они вскоре начнут щелкать переключателями. Все дети по всему миру.

И затем ей пришло в голову, что пора возвращаться домой.

Она схватила коробку с земли, по-прежнему покрытую пыльными отпечатками пальцами. Переключатель стоял в положении ВЫКЛ. С трепетом она взялась за него, закрыла глаза, сосчитала в обратном порядке до трех, и переключила на ВОСТОК.

И тут же она вернулась в дом Линсея, с чем-то похожим на металлические компоненты ее пистолета на ковре в ногах. Там же лежал ее значок, бейдж, и даже зажим для галстука. Различные куски металла, отсутствие которых она не заметила.

Клэнси ждал в машине. Она судорожно начала соображать, как все это объяснить ему.

Когда она вернулась в участок, диспетчер Дод сообщил, что звонки о пропавших без вести поступили из нескольких районов сразу. Постепенно количество звонков увеличивалось, и спустя несколько минут тревожные звонки поступали уже со всех концов страны.

– И так по всему миру, – сказал потрясенно Дод, после того, как включил Си-Эн-Эн. – Чума без вести пропавших. Даже в Китае. Ты только взгляни на это.

А затем вечер стал еще более сложным, для всех из них. Была серия краж, одна из которых даже в хранилище здания Капитолия. Все полицейские офицеры выехали по вызовам. И это было еще прежде, чем начали поступать директивы от национальной безопасности и ФБР.

Янссон удалось схватить за рукав ответственного сержанта.

– Что происходит, сержант?

Харрис повернул к ней свое бледное лицо.

– Вы меня спрашиваете? Я не знаю. Террористы? Министерство национальной безопасности не исключает такой возможности. Пришельцы из космоса? Какой-то парень в шляпе из фольги в лобби, настаивает именно на этом варианте.

– Так, что мне делать, сержант?

– Выполнять свою работу. – И он поспешно удалился.

Она обдумала это. Будь она обычным гражданским, чтобы ее больше всего беспокоило? Пропавшие дети, вот что. Она покинула участок и принялась за работу.

И она нашла детей, и поговорила с ними, некоторые из них оказались в больнице, и все они упоминали об одном особом ребенке, который был спокоен, и вел себя как настоящий герой, вернув их в безопасность, как Моисей – только его назвали Джошуа, а не Моисей.

Джошуа отступил от полицейского.

– Ты Джошуа, верно? Не сомневаюсь в этом. Ты единственный ребенок без следов рвоты на одежде.

Он ничего не сказал.

– Все дети сказали, что Джошуа спас их. Они сказали мне, что он собрал их и отвел назад домой. Ты словно кетчер во ржи. Ты когда-либо читал книгу «Над пропастью во ржи»? Тебе стоит почитать. Хотя возможно она запрещена в Доме. Дa, я знаю о нем. Но как ты сделал это, Джошуа?

– Я не сделал ничего плохого. Я не создавал эту проблему, – сказал он, отступая еще дальше.

– Я знаю, что не ты источник проблемы. Но ты сделал нечто другое. Я просто хочу знать, что ты сделал. Расскажи мне, Джошуа.

Джошуа ненавидел, когда люди продолжали повторять его имя. Они всегда так поступали, пытаясь успокоить тебя, когда считали, что ты создаешь неприятности.

– Я следовал инструкциям. Вот и все. Люди не понимают. Нужно просто следовать инструкциям.

– Я хочу понять, – сказала она. – Просто расскажи мне. Ты не должен бояться меня.

– Смотрите, – сказал Джошуа, – даже если вы делаете простую деревянную коробку, необходимо покрыть ее лаком, иначе она станет влажной, набухнет, и может разделить компоненты внутри. Независимо от того, что вы делаете, необходимо делать это правильно. Нужно следовать инструкциям. Вот для чего они созданы. – Он говорил слишком много и слишком быстро. Поэтому он смущенно замолчал. Молчание почти всегда срабатывало. К тому же, что еще он мог сказать?

Джошуа сбивал с толку Янссон. Все были напуганы в темноте. Детей тошнило, они кричали и гадили в штаны, бродили, спотыкаясь по лесу, и были покусаны москитами. Но не Джошуа. Этот ребенок был абсолютно спокоен. Она внимательно изучила его. Он был худым, высоким для своего возраста, с бледным лицом, но черными как смоль волосами. Он был полной загадкой.

Вслух она сказала:

– Знаешь, Джошуа, учитывая истории, которые рассказывают дети, я бы предположила, что некоторые из них баловались наркотиками. Если бы не тот факт, что они все покрыты листьями и царапинами. Как будто они действительно гуляли по лесу прямо в центре города. – Она сделала еще один небольшой шаг вперед, и он отступил еще на шаг.

Она остановилась и опустила руки.

– Слушай, Джошуа, я знаю, что ты говоришь правду. Поскольку я сама там побывала. Хватит игр. Поговори со мной. Твоя коробка выглядит очень аккуратной по сравнению с другими. Я могу взглянуть? Просто положи ее на землю и отойди, я не пытаюсь обмануть тебя. Я просто хочу разобраться, почему дети по всему городу застревают в некоем таинственном лесу, в страхе быть съеденными орками! – Это произвело довольно странное впечатление на Джошуа. Он действительно опустил на землю коробку и отошел от нее.

– Она нужна мне назад, поскольку у меня нет денег на покупку новых запчастей. – Он заколебался на мгновение. – Вы действительно думаете, что там есть орки?

– Нет. Я не думаю о них. Но я не знаю, что делать. Слушай, Джошуа, ты дал мне свою коробку, поэтому в ответ я положу в нее визитку, которую ты впоследствии сможешь забрать, хорошо? На ней мой личный номер. У меня такое чувство, что нам стоит поддерживать связь. – Она отступила на пару шагов назад, держа коробку. – Отличная работа! – Внезапно появились яркие фары другой полицейской машины. Офицер Янссон оглянулась. – Это просто еще одни патрульные полицейские, – сказала она, – не волнуйся...

Раздался слабый хлопок. Она посмотрела на коробку в руке, а затем на пустой тротуар.

– Джошуа?

Джошуа немедленно понял, что оставил свою коробку. Он переместился без коробки! И, что хуже, та полицейская видела, что он это сделал. Вот теперь он был в беде.

Итак, он переместился. Он продолжал ступать, шаг за шагом, независимо от того, куда шел. Он не останавливался и не замедлялся. Он просто продолжал перемещаться, и каждый шаг отдавался легким толчком в животе. Один мир за другим, как будто это была серия комнат. Шаг за шагом, лишь бы оказаться подальше от офицера Янссон. Все глубже в этот коридор леса.

На пути не было ни города, ни зданий, ни огней, ни людей. Только лес, который изменялся с каждым шагом. Деревья появлялись откуда ни возьмись с каждым шагом, и исчезали со следующим, как части декораций в спектаклях, в которых дети играли в Доме, только вот деревья казались реальными, твердыми и глубоко посаженными в земле. Иногда было теплее, иногда немного холоднее. Но всегда его окружал лес. И всегда был рассвет. Некоторые вещи не менялись: твердая почва под ногами и рассвет в небе. Ему было по душе обнаружить порядок в этом новом мире.

В инструкциях в Интернете ничего не говорилось о перемещении без коробки, но ему все же удалось это. Мысль пошатнула его, как будто он стоял над обрывом. Но это были также острые ощущения от нарушения правил. Как в тот раз, когда он и Билли Чемберс стянули бутылку пива у строителей, которые приехали починить окно, и выпили его в углу котельной, а затем разбили бутылку и положили осколки в мусорную корзину. Он усмехнулся при этом воспоминании.

Он продолжал перемещаться, обходя деревья, когда приходилось. Но они постепенно изменялись. Теперь он был окружен более грубой корой и низкими ветками с узкими колючими листьями. Сосновый лес. И более холодный воздух Но это все еще был лес, и он продолжал ступать.

И он пришел к Стене. Месту, которое он не мог обойти, как бы ни пытался обнаружить край. Он даже отошел на несколько шагов и побежал на нее, пытаясь пробиться вперед. Боли не было, это скорее походило на столкновение с огромной поднятой ладонью. Но он не мог двигаться дальше.

Если он не мог пройти через этот густой лес, возможно, он мог обойти его поверху. Он нашел самое высокое дерево, дотянулся до нижней ветки, и взобрался выше. Сосновые иглы кололи руки. Каждые шесть метров он пытался ступить боком, чтобы убедиться, была ли Стена все еще там.

И затем это внезапно сработало.

Он упал на плоскую поверхность, похожую на бетон – твердую, сухую и серую. Вокруг не было ни растительности, ни леса. Только воздух, небо, и эта поверхность. И она была холодна, он ощущал холод коленями через тонкую ткань джинсов и голыми руками. Лед!

Он встал. Его дыхание окутывало паром лицо. Холод точно кинжалы проникал сквозь одежду к плоти. Весь мир был покрыт льдом. Он был в каком-то широком овраге, вырезанном во льду, который возвышался твердыми серыми насыпями вокруг него. Старый и грязный лед. Небо было ясным, окрашенным в сине-серый оттенок раннего рассвета. Ничего не перемещалось, ни птицы, ни самолеты, и на земле не видно было ни зданий, ни живых существ, ни даже травинки.