Текст книги "Долгая Земля"

Автор книги: Терри Дэвид Джон Пратчетт

Соавторы: Стивен М. Бакстер
сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 23 страниц)

22

– Откуда ты это узнал, Лобсанг?

– О рядовом Перси? Главным образом из той хроники необъяснимого в «Фортеан Таймс». В номере от декабря 1970 года была история пожилого человека, носящего устаревшую британскую военную униформу, попавшего во французскую больницу за несколько лет до этого. Он пытался общаться с помощью свиста. Согласно британской армейской расчетной книжке находившейся при нем, он был рядовым Перси Блэкни из Кентского полка, числившийся пропавшим без вести после битвы на хребте Вими. Он объявился упитанным и вполне здоровым, если не считать оторопелость – хотя получил серьезные увечья, будучи перееханным трактором. Именно фермер, который управлял им и доставил его в больницу. Он заявил полиции, что человек просто стоял посреди поля, как будто никогда прежде не видел такого транспортного средства, и ему не удалось затормозить вовремя.

– Несмотря на усилия больничного персонала, Перси скончался от полученных ран. Иронический конец! Но не раньше, чем одна из медсестер говорившая по-английски, услышала что-то вроде: «В конце концов, я сказал русским, что хочу вернуться домой и узнать, как закончилась война. Они были хорошими парнями и отвели меня домой. Хорошие парни любящие петь. Очень добрые...» И так далее.

– Тот факт, что человек в британской армейской униформе упомянул слово «русские», наделало достаточно шума, чтобы в срочном порядке вызвали жандармерию для расследования. Что ж, согласно данным британского легиона, Перси Блэкни действительно принимал участие в битве на хребте Вими, и был объявлен пропавшим без вести после начала бомбардировки. Но официального объяснения того, почему его расчетная книжка обнаружилась несколько десятилетий спустя в руках таинственного странника, ныне похороненного на кладбище в центре Франции, так и не последовало.

–Но у тебя есть объяснение этому, как я понимаю.

– Я уверен, что ты и сам догадываешься, Джошуа.

– Он переместился туда? В лес к этим русским?

– Возможно, – сказал Лобсанг, – или может один из троллей случайно оказался в окопах и помог ему переместиться.

– Троллей?

– Это мифологический термин, который лучше всего описывает этих существ, произошел от легенд, которые вероятно произошли от еще более старых наблюдений: существа мимолетно появлялись в нашем мире только чтобы вновь исчезнуть, посеяв семена для абсолютно неправильно трактуемых легенд... Этот термин уже стал актуальным в некоторых частях долгой Земли, Джошуа. Перси не был единственным очевидцем.

– И ты собирался найти этих перемещающихся по мирам гуманоидов, так

ведь?

– Следуя логической экстраполяции. И я принял во внимание упоминание Перси о пении. Задумайся: люди могут перемещаться; шимпанзе не могут – были эксперименты, чтобы установить это. Но возможно наши родственники гоминиды из прошлого, или скорее их современные потомки, могли, или, способны перемещаться по мирам. Почему нет? Разумеется, это огромное достижение, что мы столкнулись с этими существами на столь раннем этапе нашего путешествия. И мы должны ожидать, или как минимум надеяться, встретить еще множество таких групп в ходе дальнейшего полета. Это вызывает такие острые интеллектуальные ощущения, Джошуа!

– Стало быть, они заботились о Перси все эти годы?

– Похоже на то. Эти «русские» нашли Перси блуждающего по Франции, в которой не было никаких следов французов, и были добры к нему в течение многих десятилетий. А возможно, и на протяжении нескольких поколений. Поразительно. Насколько мне известно, он так никогда и не понял правду о своих друзьях. Но Перси, вероятно, никогда не видел чужеземцев прежде, чем быть отправленным во Францию, и, конечно, будучи неграмотным англичанином, был наполовину готов поверить, что иностранец мог быть похожим на нечто подобное. Отчего бы русскому не походить на большую волосатую обезьяну?

– Большую часть остальной части жизни, рядовой Перси путешествовал со своими «русскими» друзьями по спокойному, лесистому, полному водоемов миру, где они обеспечивали его мясом и овощами, и были во всех отношениях внимательны к нему, вплоть до дня, когда он четко дал им понять – и должен заметить, что не знаю, как он сообщил это им, – что хотел вернуться домой.

– Песни могут быть очень выразительными, Лобсанг. Можно спеть свою тоску по родине.

– Возможно. И, как мы испытали на тебе, они узнали те песни и хорошо помнили их. Должно быть, они передались между поколениями троллей, возможно даже от группы к группе... Интригующе. Мы должны узнать что-то о социальной жизни этих существ. Ну, в конце концов, тролли отвели его домой, как добрые феи, назад во Францию, но к счастью не в эру, когда человек уничтожал человека взрывчатыми веществами. – Воплощение Лобсанга прогулялось через синюю дверь в задней части палубы, и легко, и довольно устрашающе, продолжало диалог устами бездушного дубликата. – У тебя есть еще вопросы, Джошуа?

– Я читал о той войне. Она была совсем не долгой. Почему он не вернулся раньше?

Репликант положил холодную руку на плечо Джошуа.

– А ты стал бы? Это был ужасный, жестокий конфликт – война, которая стала машиной для убийства молодых людей, эффективной и беспощадной. Кто захочет вернуться обратно в этот ад? И не забывай, что он действительно не знал, что был степпером. Он думал, что оказался после взрыва в другой части Франции. Кроме того, его «русские» были счастливы с ним познакомиться. Я подозреваю, что именно песни помогли ему в этом. Он упоминал, что им нравилось слушать его пение. Он научил их всем песням, которые знал, и ты сегодня у слышал исполнение одной из них.

– Итак, это наша первая экспедиция. Возможно, нам стоит устраивать совещания в процессе. Ты серьезно решил, что я подверг тебя опасности? Пожалуйста, поверь мне, я бы не поступил так. Это противоречит моим личным интересам, не так ли?

– Тебе известно гораздо больше о том, с чем мы сталкиваемся, даже прежде, чем это произойдет. Ты мог бы предупредить меня о предстоящем.

– Да. Я учту это. Мы должны работать над нашей коммуникацией. Слушай – мы ведь только начали наше эпическое путешествие; мы только начинаем узнавать друг друга. Как насчет оторваться вместе?

Иногда, единственное, что вы можете сделать, это безучастно смотреть. Искусственный человек предложил оторваться! Разумеется, Джошуа знал этот термин, хотя бы потому, что сестра Агнес приходила в ярость каждый раз, когда слышала его. А когда гнев шел на убыль, произносились ругательства – кроме «республиканца», что являлось крайне оскорбительным словом для сестры А2нес – и конечно в воздухе не летали предметы, по крайней мере, не очень тяжелые, и никогда те, что могли причинить боль. Но такие термины как «мое личное время» и «оторваться» выводили ее из себя.

– Некоторые термины имеют расплывчатое значение! Вводя в заблуждение и вкладывая совсем не тот смысл, который ты подразумеваешь, когда ничего не имеет ясного и точного значения! – Он вспомнил тот день, когда кто-то по телевидению использовал фатальный термин «Думайте нестандартно». Некоторые из детей убежали из дома прятаться от взрыва.

Оторваться с Лобсангом.

Джошуа посмотрел на моделируемое лицо репликанта. Оно выглядело странно утомленным, или напряженным, ровно настолько, насколько его выражение вообще можно было интерпретировать.

–Ты хоть когда-нибудь спишь, Лобсанг?

Теперь лицо приняло оскорбленное выражение.

– У всех моих компонентов есть цикл простоя, когда дополнительные системы принимают на себя нагрузку по мере необходимости. Я полагаю, это можно считать сном. Вижу, ты нахмурился. Этого ответа не достаточно?

Джошуа знал обо всех едва слышных звуках дирижабля, его органическом скрипе и стоне, жужжание подсистем – Лобсанг постоянно работал. На что похоже такое чувство непрерывного сознания? Это должно быть схоже с тем, чтобы управлять каждым вздохом или биением сердца. Лобсанг должен был контролировать перемещение в качестве артефакта сознания.

– Тебя что-то беспокоит, Лобсанг?

Лицо расплылось в улыбке.

– Конечно. Меня все беспокоит, особенно то, чего я не знаю, и не могу контролировать. Познание – смысл моей работы, задача, и причина моего существования. Однако, мое психическое состояние в норме. Я думаю, что об этом стоит упомянуть. Я не знаю, возможно ли сейчас достать велосипед на двоих, но уверен, что способен ехать тандемом в течение нескольких часов... Ты ведь не понимаешь, о чем я говорю? Сегодня вечером мы устроим киносеанс, и начнем с «Космической одиссеи 2001 года». Мы должны завершить твое образование, Джошуа.

– Предположив на секунду, что ты действительно человек, с человеческими слабостями, может у тебя стресс? Если это так, то тебе явно не помешает периодически давать выход эмоциям. Конечно, давай немного «оторвемся» вместе. Только не говори сестре Агнес, что я произнес это. – Причудливая мысль пришла ему в голову. – Как насчет небольшого боя?

– Джошуа, я могу уничтожить целые ландшафты.

– Нет, нет. Я имел в виду рукопашного.

– Поясни.

– Немного спарринга время от времени приободряет. Дома, некоторые парни занимаются спаррингом на улице, чтобы просто размять руки. Даже тренировка с грушей может поддерживать тонус. К тому же это довольно весело. Что скажешь? Это очень по-человечески. И это позволит тебе изучить реакцию своего тела.

Ответа не последовало.

–Ну, так что?

Лобсанг улыбнулся.

– Прости. Я смотрел «Грохот в джунглях».

– Ты что?

– Да, между Джорджем Форманом и Мохаммедом Али. Я всегда провожу исследование, Джошуа. Я вижу, что Али победил за счет хитрости, будучи старше и опытнее. Чудесно!

– Хочешь сказать, что у тебя есть записи каждого показанного по телевидению матча по боксу в портативной памяти?

– Конечно. Почему бы и нет? В предвкушении, я уже начал производство двух пар перчаток и боксерских бинтов, двух пар шорт, двух кап, и одной пластиковой защиты для твоих гениталий.

Джошуа услышал звуки активного производства на палубах, и с мыслями о защите своих гениталий, сказал:

– Понимаешь ли, Лобсанг, «Грохот в джунглях» не совсем являлся спаррингом. Это больше походило на небольшую войну. Я видел его пару раз. Сестра Симплисити периодически смотрит лучшие поединки. Мы все думаем, что ей просто нравится наблюдать за здоровыми потными мужиками...

– Я уже некоторое время изучаю правила спарринга, – сказал Лобсанг, вставая. – Две миллионные доли секунды, если быть точным. Прости, это звучит самодовольно?

Джошуа вздохнул.

– Это было явным перебором для юмористического эффекта.

– Отлично! – сказал Лобсанг. – На это я и рассчитывал.

– А вот это кажется самодовольным.

– Ну, должен сказать, что у меня есть все основания, чтобы быть самодовольным, разве ты не согласен? А теперь прошу простить меня...

Лобсанг ушел. Когда Джошуа впервые увидел репликанта, движения были довольно отрывистыми, явно искусственными, и он не мог не заметить, что сейчас он двигался как спортсмен. Лобсанг четко верил в самосовершенствование. Он появился через несколько минут, одетый в белый халат, и передал ему второй комплект. Джошуа повернулся к нему спиной и начал переодеваться.

– Спарринг это хорошая тренировка для тела и в то же время он позволяет оттачивать те части мозга, что ответственны за наблюдение, дедукцию и предугадывание, и, что немаловажно, он развивает дух честной игры, – сказал Лобсанг. – Я предлагаю, чтобы мы использовали правила, разработанные для тренировки, а не полноценной борьбы, который сформировал в 1891 году бригадный генерал Хаусман. Которого, к слову, вскоре после этого случайно застрелил в голову один из его людей в Судане, инцидент, от которого никакой уровень тренировки не мог спасти его. Иронично! После этого я изучил несколько тысяч других статей о спорте. Джошуа, я заметил твою скромность в поворачивании ко мне спиной для надевания шорт, но это излишне.

Джошуа повернулся – и увидел нового Лобсанга. Когда он скинул халат, под боксерской майкой и шортами было тело способное испугать Арнольда Шварценеггера.

– А ты серьезно подходишь к делу, верно, Лобсанг?

– Что ты имеешь в виду?

– Не важно. Ладно, – сказал он. – Идея состоит в том, чтобы коснуться перчатками, отстраниться, и приступить к спаррингу... – Он поглядел из окна на миры мелькающие мимо. – Тебе ведь не нужно заодно следить за дирижаблем? Я не уверен, что мне по душе мысль, что пока мы деремся, судно летит вслепую.

– Не волнуйтесь об этом. У меня есть автономные подблоки, которые позаботятся о корабле на время. И, между прочим, сам Марк Твен счел бы эту ситуацию удивительно подходящей! Я расскажу тебе почему, после того, как одолею тебя. Потанцуем, Джошуа?

Джошуа не удивился, обнаружив, что все еще хорош в спарринге. В конце концов, в Долгой Земле, вы либо поддерживали свои рефлексы и выносливость на высоком уровне, либо погибали. Так что теперь он, казалось, чаще наносил удары Лобсангу, чем тот ему. Заблокировав очередной удар, он сказал:

– И это все на что ты способен, Лобсанг?

Они разошлись и Лобсанг усмехнулся.

– Я могу убить тебя одним ударом. В случае необходимости, эти руки могут работать как отбойный молоток. – Он уклонился от предварительной атаки Джошуа. – Именно поэтому я позволяю тебе наносить удары по мне первому, чтобы я мог откалибровать подходящий ответ. Я борюсь с тобой на твоем уровне силе, но, к сожалению, не с твоей скоростью, которая я подозреваю, врожденно лучше моей из-за явления мышечной памяти – воплощенное познание, мускулы как часть общего интеллекта, поразительно! Я обязательно отражу это в собственной анатомии при следующей модернизации этого тела. И, Джошуа, ты также довольно хорош в уловках, даже с твоим ограниченным языком тела. Отдаю тебе должное за это.

Что было правдой, потому что в тот момент Джошуа нанес удар в центр его огромной груди.

– Я не уверен, что она тибетская, но есть старинная поговорка: Если дерешься, не говори, драка!

– Безусловно, ты прав. Нужно бороться с предельным вниманием. – И внезапно кулак оказался прямо между глаз Джошуа. При этом он не коснулся; Лобсанг нанес удар с удивительной точностью, и Джошуа почувствовал только небольшое давление на крошечные волоски носа.

– Есть одно уместное тибетское высказывание: Не стой слишком близко к тибетскому дровосеку. Ты слишком медлительный во всех отношениях, Джошуа. Тем не менее, ты еще можешь сопротивляться мне какое-то время благодаря хитрости, пока я детально изучаю твой уровень компетентности. Я нахожу это занятие терапевтическим, бодрящим и образовательным. Так мы продолжим?

Джошуа вернулся к бою, тяжело дыша.

– Похоже, ты наслаждаешься этим? Хотя признаюсь, учитывая твою историю, я больше ожидал от тебя что-то в стиле кунг-фу.

– Ты смотрел не те фильмы, друг мой. Я был механиком, и лучше обращался с техникой и электричеством, чем с кулаками или ногами. Однажды я подключил генератор к двери сарая, так, чтобы джентльмен по соседству, который регулярно обкрадывал меня, получил довольно сильный удар током. Немного кармического воздействия, и это было единственным разом, когда я вырубил кого-либо. И никакой кикбоксинг не потребовался.

Они снова сошлись в схватке.

– А теперь, друг мой, ты играешь важную роль, помогая мне подражать оригинальному Марку Твену, который, если верить его автобиографической «Жизни на Миссисипи», боролся с другим лоцманом парохода на полном ходу, человеком, который издевался над юнгой. Время от времени он вынужден был прекратить борьбу и удостовериться, что судно по-прежнему шло своим курсом – равно как и мне, поскольку я веду наше судно через миры, как раз когда мы деремся. Учитывая склонность Твена все сводить к юмору, я не уверен в правде этого, но восхищаюсь этим человеком, и именно поэтому назвал дирижабль в его честь... На самом деле, он хотел назвать свою книгу «Шаг на запад», но увы, это название уже использовал Уильям Вордсворт. Старый представитель Озерного края: прекрасный поэт, но довольно своеобразный, согласен?

– У Вордсворта есть сильные вещи, согласно сестре Джорджине. К примеру: «Какой прекрасный вечер, час тайны наступил...»

– Разумеется, я знаю его. «Святое время тихо как монахиня, затаившая дыхание от обожания». Очень метко! Теперь мы соревнуемся еще и в поэзии, Джошуа?

– Заткнись и дерись, Лобсанг.

23

Когда они закончили, солнце уже садилось во всех мирах. Джошуа принял душ, размышляя обо всех смыслах и значениях слова «необычно». Бокс на дирижабле девятнадцатого века, с капитаном в виде искусственного человека на фоне проносящихся мимо миров? Могла ли его жизнь стать более необычной? Вероятно ему пора уйти на покой. Он начинал симпатизировать Лобсангу, хотя и не был до конца уверен почему. И при этом он также не был уверен даже теперь, что именно представлял собой Лобсанг. Чудак это уж точно. Но с другой стороны, много людей называло и его чудаком, а то и похуже.

Он вытерся, надел новую пару шорт и футболку с надписью «Не волнуйся! На другой Земле это уже произошло», и пошел на пассажирскую палубу. Пустые каюты напрягали его; они заставляли Марка Твена походить на корабль-призрак, во всех смыслах.

Он вошел в камбуз, и обнаружил там Лобсанга, одетого в комбинезон и стоявшего неподвижно как статуя.

– Обеденное время, Джошуа? Согласно предварительному анализу твоя рыба вовсе не лосось, строго говоря, но вполне пригодна для приготовления. У нас есть все соответствующие приправы, а также различные вкусняшки, хотя не сомневаюсь, что ты никогда не слышал о них прежде.

– Вкусняшками называются дополнительные ингредиенты к основному блюду и, традиционно растут в местах потребления вышеупомянутого блюда – например, хрен популярен в страна, где предпочитают говядину. Я впечатлен, Лобсанг.

Лобсанг выглядел приятно потрясенным.

– Ну, если уж на то пошло, я тоже, учитывая, что я признанный гений с доступом ко всем когда-либо опубликованным словарям. Могу я узнать, откуда тебе знакомо это архаичное слово?

– Сестра Скрендипити является мировым экспертом по кулинарии. В частности у нее есть книга, написанная некой Дороти Хартли, под названием «Еда в Англии». Она знает ее назубок, и может приготовить хорошее блюдо из чего угодно. Ее стряпня во истину изумительна. Она научила меня как питаться за счет земли.

– Замечательно для женщины с такими навыками посвятить свое время неудачливым молодым людям. Такая самоотверженность.

Джошуа кивнул

– Ну, да. А может еще повлияло то, что она разыскивается ФБР, почти не выходит из дома и спит в подвале. Сестра Агнес сказала, что все это было большим недоразумением, и в любом случае пуля просвистела в миле от сенатора. Хотя они не очень любят об этом упоминать.

Лобсанг стал ходить по палубе, резко разворачиваясь, достигнув стенки, и вновь шагая обратно точно часовой.

Джошуа приступил к украшению лосося, но бесконечная ходьба и скрип половиц начинали действовать ему на нервы. Когда Лобсанг прошел мимо в двенадцатый раз, он сказал:

– Помнишь, что капитан Ахаб делал так? И что с ним стало? О чем ты думаешь, Лобсанг?

– Думаю! Практически обо всем. Хотя должен заметить, что такие легкие физические упражнения, как наш спарринг, действительно творят чудеса для познавательных процессов. Очень человеческое наблюдение, не наудишь? – Ходьба продолжалась.

Наконец, псевдо-лосось был готов, хотя Джошуа все еще приходилось следить за ним, и Лобсанг остановился.

– А ты неплохо концентрируешься, верно, Джошуа? Умение игнорировать отвлечения очень полезно, и позволяет поддерживать порядок в голове.

Джошуа не ответил. За окном вспыхнул свет: далекий вулкан озарил бесконечные просторы евразийского континента, и исчез в мгновение ока, поскольку они непрерывно перемещались по мирам.

– Слушай, Джошуа. Давай поговорим о естественных степперах. Вроде тебя.

– И рядового Перси?

– Ты спрашивал о моих исследованиях. Со Дня Шага я пытался исследовать все аспекты этого замечательного нового явления. В качестве примера я послал исследователей по всему миру, чтобы изучить системы пещер, используемые древними людьми. Им было поручено осмотреть подобные пещеры в смежных мирах, исследовать параллельные места жительства, если таковые имелись. Это дорого стоило, но усилия не пропали даром, ибо мои исследователи быстро обнаружили пещеру Шаве в пошаговой Франции, между прочим, с рисунками. А точнее с изображениями символики определенного Кентского полка во время Первой мировой войны, и нарисованные с большой точностью.

– Рядовой Перси?

– Без сомнения. К тому времени я уже знал о нем и его деяниях. Но потом, в пошаговой версии Чеддерского ущелья в Сомерсете, мои неутомимые исследователи нашли целый скелет мужчины средних лет с закупоренной пробкой бутылкой сидра, несколькими монетами, и золотыми часами середины восемнадцатого столетия, сохранившими только золотые и медные детали. Пещера была влажной, но его ботинки уцелели, немного поблескивая, как и сам бедняга, за счет карбоната кальция содержащегося в каплях, падающих с крыши. Любопытно, что сапожные гвозди и сережки на его шнурках отсутствовали.

– Сережки?

– Маленькие стальные застежки на конце шнурка... Я пытаюсь представить тебе общую картину, Джошуа.

– Слишком унылую картину, Лобсанг.

– Терпение. Интригующая вещь в данной находке состоит в том, что труп был обнаружен только потому, что лежал с пальцами одной руки, зажатой в очень небольшом пространстве у основания пещеры. Мои сотрудники нашли этого джентльмена, когда исследовали более глубокую пещеру. Они увидели, что кости высовывались наружу, как будто человек тщетно пытался расширить крохотную щель. Очень в духе Эдгара Аллана По, не находишь? Разумеется, они прокопали себе путь к нему и выяснили, что этот человек был печально известным вором и бездельником, которого в свое время знали под именем Странник.

– Он был степпером? – уверенно сказал Джошуа. – И держу пари, что другого входа в пещеру не было. – На мгновение он вообразил каплю ледяной воды, медленно сочащейся по истекающим кровью пальцам в темноте, и человека, отчаянно пытающегося выбраться из пещеры похожей на гроб... – Вполне возможно, что он был пьян. Сестра Серендипити однажды сказала мне, что сидр в Сомерсете делают из свинца, яблок и ножовки. Он потерял ориентацию, шагнул, оказался в небольшой пещере, даже не осознавая, что переместился, что, конечно, еще сильнее усугубило его растерянность. Затем попытался выбраться, разбил голову и отрубился. Как я справляюсь?

– Великолепно. И его череп был действительно немного поврежден, – сказал Лобсанг. – Не очень приятная смерть, и интересно, сколько других людей оказалось в ловушке прежде, чем осознали, что происходит с ними. Естественные степперы, Джошуа. История Исходной Земли полна упоминаний о них, если знаешь, что искать в архивах. Таинственные исчезновения. Таинственные появления! Таинственные заблокированные комнаты всех видов. Томас-Рифмач является моим любимым примером, пророк шотландцев, который, как говорят, поцеловал королеву эльфов и покинул этот мир... В более современные времена, есть много случаев, задокументированных как в неофициальной литературе, так и в научной, конечно.

– Конечно.

– Понимаешь, Джошуа, ты необычный, но не уникальный.

– К чему ты говоришь мне это сейчас?

– Поскольку не хочу, чтобы между нами были секреты. И потому что теперь я собираюсь ступить на опасную тропу, и рассказать о твоей матери. – «Марк Твен» ступил на Запад, с небольшим хлопком раздавшимся в воздухе.

Не спеша, Джошуа выключил газ под готовящейся рыбой. И так небрежно, как только мог, произнес:

– Что именно по поводу моей матери? Сестра Агнес рассказала мне все, что нужно знать.

– Я так не думаю, ибо она знала не все. В отличие от меня. И позволь мне заметить, что это вся правда – и в целом неплохая, – которая объясняет много вещей. Мне кажется, что тебе стоит ее знать. Но я выброшу ее из головы, если скажешь. Я могу просто удалить эти знания из своей памяти навсегда. Выбор за тобой.

Джошуа переключил все внимание на рыбу.

– В каком мире я могу сказать что-нибудь кроме: «Расскажи мне о ней»?

– Замечательно. Ты знаешь, конечно, или, по крайней мере, ты наверняка выяснил, что сестра Агнес стала во главе Дома в результате этого дела. Я имею в виду скандальный случай, который сопутствовал твоему рождению. Это был переворот, который заставил изгнание ростовщиков из Церкви походить на мальчишник. Я видел отчеты, поверь мне; я сомневаюсь, что даже собрание кардиналов способно теперь лишить Агнес ее полномочий. Она знает всю грязь. Кроме того, ей известно, что находится под грязью... Твоя мать была молодой, когда забеременела тобой, слишком молодой. Дом, очевидно, не одобрял ее за это. И твой отец, между прочим, неизвестен, даже мне.

– Я знаю это. Мэри ничего не сказала бы о нем.

– При старом режиме ее жизнь стала бы одной сплошной епитимией. Соответствующие показания под присягой, чтобы продемонстрировать, как это покаяние вводили, существует в личном сейфе сестры Агнес, и конечно, в моих собственных файлах, ожидая подходящего времени для обнародования. Режим был совершенно несоответствующим нашему времени – и в любом другом времени, хотя, возможно, однажды все изменится.

Джошуа повернулся к Лобсангу и сказал ровным голосом:

–Я знаю, что кто-то забрал у нее браслет. Это была безделушка, но она досталась ей от матери. Это было единственной ценной вещью для нее. Сестра Агнес рассказала мне об этом. Я полагаю, что его сочли языческим или что-то в этом духе.

– Они действительно так думали. Хотя больше сказывалась их общее жестокость и нетерпимость. Мэри тогда была на поздней стадии беременности. Да, это кажется тривиальным, но именно это подтолкнуло ее рискованной затее. И вот, в тот вечер, когда начались схватки, Мэри попыталась сбежать из дома, и в панике переместилась. В тот-то момент ты и появился на свет.

– По сути, она переместилась дважды. Она родила тебя, и вернулась обратно на Исходную Землю, появившись на дороге перед Домом, где сестра Агнес и обнаружила ее. Агнес попыталась успокоить ее; Мэри была явно в ужасном состоянии. Но она поняла, что натворила, и переместилась снова. И когда она вернулась, ты был уже с ней, обернутый в розовый ангорский свитер. Она передала тебя удивленной сестре Агнес, которая не поняла ничего из того, что произошло. Только в День Шага, когда перемещение стало распространенным явлением, ей стало все ясно.

– И Мэри умерла, Джошуа, от послеродового кровотечения. Мне очень жаль. Сестра Агнес сделала все возможное, но не смогла ей помочь.

– Все это делает тебя, друг мой, самым уникальным существом на момент рождения, который на минуту или две был единственным человеком в той вселенной. В полном одиночестве, совершенно один! Интересно, как это восприняло твое новорожденное сознание?

И Джошуа, знающий всю свою жизнь про отдаленное, торжественное присутствие Тишины, также задался этим вопросом. Мое чудесное рождение, думал он.

– Ты ведь не знал об этих подробностях? – спросил Лобсанг. – Это помогло чуть лучше себя понять?

Джошуа безучастно посмотрел на Лобсанга.

– Я должен съесть рыбу прежде, чем она остынет.

Лобсанг молча наблюдал, как Джошуа съел большую часть рыбы, приготовленную с мелко порезанным репчатым луком (ибо лука-шалот на борту не было), зелеными бобами, и укропным соусом, состав которого даже сверхчувствительный нос Лобсанга не смог полностью выяснить, хотя укроп там явно преобладал. Он смотрел как Джошуа систематически мыл и сушил каждый предмет посуды, пока они не блестели, и убрал в шкафчик в порядке, который только с натяжкой можно было назвать ладным.

А затем он увидел, что Джошуа встрепыхнулся, как будто реальность происходящего нахлынула на него как весеннее половодье.

– У меня есть кое-что для тебя, – мягко сказал Лобсанг. – Я думаю, что твоей матери хотелось бы, чтобы это принадлежало тебе. – Он достал маленький предмет, завернутый в бумагу, и положил осторожно на скамью, проделав все это так, словно в процессе изучал метод работы с убитым горем и удрученным человеком, и одновременно проводил проверку судна.

Джошуа не спеша развернул сверток. В нем лежал дешевый, пластмассовый браслет его матери.

После этого Лобсанг оставил его наедине.

Лобсанг пошел назад вдоль дирижабля, в очередной раз удивляясь, как ходьба помогает мышлению, как отметил однажды Бенджамин Франклин. Аспект воплощения телесности, предположил он, явление, которое он обязательно должен исследовать – или помнить об этом. Пока он шел, свет за ним померк, перейдя на ночной режим работы.

Добравшись до рулевой рубки, он открыл люк, наслаждаясь прохладным свежим воздухом проносящиеся миров, струящимся по наносенсорам, встроенным в его искусственную кожу, и всматривался в Долгую Землю, озаренную светом многих лун. Сам пейзаж редко значительно менялся: привычные формы холмов, русла рек – хотя изредка извержения вулканов освещало небо, или молния сверкала в темноте над лесом. Луна, солнце, основная геометрия самой Земли, сделали статичными перемены в природе мимолетных миров. Но даже лунный свет не был одинаков. Лобсанг вгляделся в луну, и увидел, как этот знакомый, древний лик менялся и едва заметно двигался, пока пересекал миры. В то время как древние моря лавы были неизменны, в каждой реальности скалы, раскинувшиеся по лунной поверхности, отличались друг от друга, формируя различные кратеры и хребты. Он не сомневался, что рано или поздно они обязательно наткнуться на мир без луны. В конце концов, она сама появилась вследствие непредвиденного обстоятельства, став результатом случайного столкновения во время образования солнечной системы. Отсутствие луны было неизбежностью, если отправится достаточно далеко в Долгую Землю; Лобсангу оставалось только ждать этого, как впрочем, и многих других непредвиденных обстоятельств.

Он понял очень многое. Но чем далее они продвигались, тем больше его волновала тайна происхождения самой Долгой Земли. Перед путешествием он нанял скучных профессоров, которые рассуждали о Долгой Земле как своего рода квантово-физической конструкции, потому что такой научный язык, казалось, хоть как-то обрисовал правильную картину. Но он пришел к иному выводу, решив, что у его исследователей не просто неправильная картина, они вообще находились в неправильной картинной галерее. Долгая Земля могла быть чем-то гораздо более странным в целом. Он не знал точно, и ненавидел чего-то не знать. Этой ночью, он знал, что будет волноваться и смотреть, пока луны не исчезнут, а затем будет волноваться, пока не рассветет, и не придет время заняться рутинной работой грядущего дня, которая в его случае будет включать... волнение.