Текст книги "Печать Медичи"

Автор книги: Тереза Бреслин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 31 страниц)

Глава 25

Из денег, которые дал мне Фелипе, я смог заплатить хозяину лодки, привязанной на ночь в нескольких милях к югу по реке.

То были жестокие времена, и на дорогах и реках встречалось много беженцев. Но лодочник не мог не заметить, в каком состоянии девочки, особенно Россана. И я понимал, что тех денег, которые я дал ему, недостаточно для того, чтобы гарантировать его молчание. Как только Сандино и его бандиты начнут рыскать поблизости и всех расспрашивать, лодочник, конечно, тут же все расскажет ради денег или из страха за жизнь.

Россана была совершенно заторможена. Она не жаловалась, но выглядела все более и более отстраненной, словно ее сознание отделилось от тела. Я думал: «А не произошли ли какие-либо физические изменения с ее мозгом? Если бы хозяин обследовал ее, смог бы он обнаружить травмированный участок мозга?»

Было лишь одно место, куда я мог их привести. Ничего другого придумать мне не удалось.

Вот как получилось, что я снова, и снова ночью, оказался перед дверью покойницкой Авернской больницы и постучал в нее.

Привратник узнал меня и тут же пустил нас во двор. Слухи о последних злодеяниях Борджа, несомненно, укрепили его в этом решении.

Но монах, отец Бенедикт, приветствовал меня не столь охотно.

– Что привело тебя сюда среди ночи? – спросил он меня.

– Святой отец, нам нужна ваша помощь!

Монах посмотрел на Россану, Элизабетту и Паоло. А потом снова перевел взгляд на Россану.

– Вижу, с твоими спутниками приключилась беда. Кто эти люди?

– Это дети капитана дель Орте из Перелы. Их родители и младший братишка жестоко убиты.

Отец Бенедикт обратился к Паоло:

– Я знал твоих родителей. Каждую осень они посылали больнице часть урожая. Твой отец был щедрым покровителем, а матушка – милосердной госпожой.

Я увидел, как при упоминании родителей у Элизабетты задрожали губы, однако Россана никак не отреагировала; похоже, она не понимала, о чем идет речь. Отец Бенедикт нахмурился, глядя на нее.

– Что случилось с этой девочкой?

Все молчали. Тогда я сказал:

– Солдаты Борджа напали на крепость их отца и перебили всех ее защитников. Женщины укрылись в часовне, но это их не спасло.

– И теперь вы пришли сюда?

– Святой отец! – воскликнул я. – Но куда же еще могли мы пойти?

Не успел монах что-либо ответить, как во входную дверь кто-то забарабанил.

– А ну, отворяйте! Мы по повелению самого Валентино!

– Именем Чезаре Борджа, открывайте!

Глава 26

Паоло выхватил отцовский меч.

– Наконец-то я встречусь лицом к лицу с этими убийцами! – вскричал он.

– Тише! – резко сказал ему отец Бенедикт. – Убери оружие! Это дом Господа и прощения.

– Я отомщу за горе, причиненное моей семье!

– Они зарубят тебя на месте и глазом не моргнут.

– Но я успею убить хотя бы одного из них, перед тем как умереть!

– А твои сестры? – вопросил отец Бенедикт. – Какая судьба ожидает их? А монахи? А пациенты нашей больницы?

– Если солдаты обнаружат вас здесь, они перережут весь госпиталь!

Священник подозвал к себе привратника, приказал ему задерживать солдат как можно дольше и твердить, что нынче ночью в больницу никто не приходил.

– Эти солдаты могут показать тебе знак Борджа, но пусть это тебя не смущает. Стой на своем!

Привратник начал вращать глазами, как испуганная лошадь.

Монах положил руку ему на плечо.

– Эрколе! Надо поступить так, как я говорю. Это будет праведный поступок. Да, я, отец Бенедикт, приказываю тебе солгать. Те люди, что стучат сюда, хотят убить этих детей… Они уже сотворили с ними ужасное. – И добавил более мягким тоном: – Вспомни, как ты жил перед тем, как ты попал сюда. Ты знаешь, как это страшно, перенести такое оскорбление. Мы не можем допустить, чтобы оно повторилось. Ты должен помочь мне защитить этих детей. Не каждому дано совершить благородный поступок. Но сейчас я призываю тебя совершить его.

Похоже, слова отца Бенедикта подействовали на привратника. Монах пристально посмотрел на него, потом поднял руку и большим пальцем перекрестил лоб привратника.

– Ego te absolvo, – тихо сказал он. – Всем нам когда-нибудь придется умереть, Эрколе. Если это наш смертный час, то ты встретишь Создателя чистой душой мученика.

Лицо привратника исказилось, словно от какого-то переживания. Он склонил голову.

Я смотрел, как тяжелыми шагами привратник двинулся к двери. Был ли он готов отдать свою жизнь ради того, чтобы мы выжили? Ведь такой поступок, согласно его вере, обеспечивает попадание в рай.

«Нет больше той любви, как если кто положит душу свою за друзей своих» [6]6
  Иоанн, 15:13.


[Закрыть]. Может ли вера Эрколе в такое самопожертвование одолеть страх опасности, которая его ждет? Может, было бы лучше пригрозить ему отречением от церкви, адским огнем, вечным проклятием? Чтобы страх перед Борджа отступил перед страхом куда более страшной кары?

Наверное, схожие мысли посетили и Паоло.

– Скажите, что я перережу ему горло, если он произнесет хоть слово.

– Не буду, – ответил монах. – Эрколе – настоящий друг нашей больницы. Много лет назад я спас его от жестокого хозяина, который издевался над ним, когда он был еще ребенком.

– Он поступит так, как я попросил.

– Он выдаст нас, как только увидит солдат! – стоял на своем Паоло.

– Я в нем уверен! – улыбнулся нам отец Бенедикт. – Его сердце полно любви, и эта любовь очень сильна.

Как мог монах улыбаться в этой ситуации? Ведь если бы обнаружилось, что он укрыл у себя людей, сбежавших от гнева Борджа, его ждала бы жестокая расправа. Шум у дверей возобновился с новой силой. Похоже, в дверь уже не просто колотили кулаками, а ломали ее топорами и копьями.

– Погодите! Иду! Иду! – услышали мы голос Эрколе, но шагу он не прибавил.

– Они пригрозят, что убьют его, и он нас выдаст! – Паоло был в отчаянии. – От страха люди делают все, что им прикажут.

– Я возразил бы на это, что сила любви сильнее, – сказал отец Бенедикт, – но у нас нет времени на дебаты. Мне нужно найти, где вас спрятать. Идемте со мной! – Он схватил Паоло за руку и потащил за собой. – Убери меч! Не можешь простить, ладно, но сейчас не время для мести.

Мы двинулись за монахом в помещение больницы.

– Они обыщут все здание, каждый его уголок. Перероют все шкафы и кладовые. Сначала я хотел спрятать вас среди наших пациентов, но вас четверо, и к тому же… – Он кинул взгляд на Россану. – Вряд ли вам удастся спастись при сколь-нибудь внимательном осмотре.

– Проводите нас в часовню! – попросил Паоло. – Мы пойдем туда. Они не посмеют причинить нам зло в этом святом месте!

– Но это не остановило их в Переле, – напомнила ему Элизабетта. – Они погубили нашу мать, а нас изнасиловали.

Священник быстро посмотрел на нее, а потом перевел взгляд на меня.

– Это правда, – подтвердил я ее слова. – Самое жестокое злодеяние было совершено прямо внутри молельни.

Священник чуть не задохнулся от негодования:

– Что это за шайка диких наемников? Да они просто злодеи, бандиты! Так жестоко обойтись с детьми!

– Вот почему я хочу драться! – воскликнул Паоло. – Святой отец, ну почему вы не позволили мне убить хотя бы одного из них!

– Значит, нам негде спрятаться? Нет для нас безопасного места? – с дрожью в голосе спросила Элизабетта.

– Молчите, молчите! – остановил ее монах. – Теперь только от Господней милости зависит, останемся ли мы в живых или умрем этой ночью.

Он снял со стены факел и повел нас в покойницкую. Спускаясь все ниже и ниже, мы прошли мимо того места, куда он и сестры милосердия укладывали покойников и готовили их к похоронам. Потом – мимо маленькой комнатки, которую он предоставлял моему хозяину для анатомических исследований. В самом конце коридора, спустившись еще на несколько ступенек, мы увидели какую-то дверь. Она была плотно закрыта на большую железную щеколду.

– Ну-ка, помоги мне! – обратился монах к Паоло.

С помощью Паоло ему удалось сдвинуть тяжелую щеколду. Затем он ввел нас внутрь.

Свет факела отбрасывал на стены и низкий сводчатый потолок этой последней, лишенной окон комнаты наши огромные тени. В этом помещении тоже лежали трупы, десяток или чуть больше. Все они были размещены в ряд на невысоком помосте и накрыты простынями. В воздухе стоял сильный аммиачный запах.

– Что это за место? – в ужасе спросила Элизабетта.

– Одна из покойницких. – Священник помедлил с ответом. – Мы используем это помещение, когда в основном не хватает места.

– Но почему этих мертвецов держат за запертой дверью?

– Они лежат здесь, потому что… – монах опять несколько медлил с ответом, – потому что… это все особые случаи. Мы ждем разрешения на то, чтобы захоронить их… – Тут, заметив, что Паоло тоже хочет что-то спросить, он быстро продолжил: – Каждый из вас должен забраться под простыню и лечь рядом с трупом. Будет лучше, если вы ляжете валетом, то есть головой к ногам. Я накрою вас, а потом уйду и закрою дверь на щеколду. Ваши преследователи наверняка потребуют, чтобы мы открыли и эту дверь, и, возможно, даже войдут, хотя я попробую убедить их не делать этого. Если они войдут, постарайтесь лежать тихо и не двигаться. Если вы издадите хотя бы малейший звук, все мы будем обречены.

Россана вдруг задрожала и упала бы на пол, не подхвати ее Элизабетта.

– Я знаю, что вы можете сделать это, – ободряющим тоном произнес отец Бенедикт. И, обратившись к Элизабетте, добавил: – Скажи своей сестре, что она должна быть сильной. Молитесь Святой Деве, чтобы она защитила вас.

Тогда я понял, что должен показать всем пример, иначе никто не найдет в себе сил выполнить указания священника. Паоло все еще не мог подавить в себе гнев, а девочки были в полуобморочном состоянии от страха и отвращения. Я стянул простыню с тела, лежавшего у дальней стены. Это был старик в грубой одежде лодочника.

– Элизабетта, – сказал я, – покажи Россане, что надо сделать. Закрой глаза, я помогу тебе.

Она уставилась на меня.

– Ну пожалуйста! – прошептал я. – У нас очень мало времени.

Она закрыла глаза. Я поднял ее на руки и положил рядом с трупом старика. Она вскрикнула и закусила губу.

– Ляг на бок. Лицом к его ногам. Прижмись к нему. Ты такая худенькая, что никто и не заметит, что ты тоже лежишь под этой простыней.

Она сделала так, как я сказал. А потом открыла глаза и посмотрела на меня с таким доверием, что мне захотелось поцеловать ее. Не так, как мужчина целует женщину, а скорее, как брат целует сестру, когда хочет похвалить ее за храбрый поступок.

Я накрыл ее простыней.

– Отец Бенедикт прав, – сказал я. – Никто не заметит, что Элизабетта здесь. Если мы сделаем это, то можем спастись.

Паоло не нужно было подбадривать. Он снял простыню с другого трупа и помог Россане лечь рядом. Она легла без единого звука и безропотно позволила накрыть себя.

– Вон там ребенок. В углу! – Монах показал Паоло место, где лежал совсем маленький труп. – Ляг рядом с этим ребенком. Под этой простыней много места.

Он помог Паоло, а потом подошел ко мне.

Я уже присмотрел себе местечко и залез на помост. Я даже не посмотрел, кто это: мужчина, женщина или ребенок.

– Ну вот, – сказал отец Венедикт, тщательно прикрыв меня. – Теперь мне нужно идти, у меня есть дела в главной части покойницкой. Когда эти люди ворвутся в больницу, пусть все выглядит так, будто они оторвали меня от исполнения моих обязанностей. Не шевелитесь, пока я не вернусь один и не скажу, что вы в безопасности и можете встать.

Я услышал шлепающий звук его сандалий. Священник явно торопился к выходу. Потом раздался скрип петель и шепот:

– Не бойтесь, дети! Да хранит вас Бог!

Послышался звук задвигаемой железной щеколды.

Наступило молчание.

Тишина. Тьма.

Мы были взаперти.

В комнате не было света. Я знал, что ноги мертвеца, рядом с которым я устроился, находятся недалеко от моего лица, но в темноте ничего не видел.

Мы ждали долго, очень долго. А потом услышали шум, лязг.

Сначала в отдалении, потом ближе и ближе. Топот сапог по каменной плитке коридора.

– Маттео, мне страшно! – хриплым шепотом окликнула меня Элизабетта.

Лишь позже до меня дошло, что она обратилась ко мне по имени, словно я был ее старшим братом.

– Не бойся! – попытался я придать бодрости своему голосу.

– Я так трясусь! Они услышат! Я всех выдам!

Я различил в ее голосе панику, порожденную сковавшим ее страхом.

– Нет, нет! – твердо сказал я. – Ты этого не сделаешь!

– Вспомни, что говорил монах. Молись Святой Деве! Повторяй про себя молитвы!

– Не могу! Мозги не работают! Все слова смешались у меня в голове!

Как я мог помочь ей, если меня и самого обуял страх? Мысли беспорядочно метались у меня в мозгу подобно кроликам, выскакивающим из нор, когда охотники натравливают на них хорьков. Если нам придется защищаться, то какое оружие у нас есть, у меня и у Паоло? Один меч в руках мальчика немногим старше меня да один кинжал, способный пригодиться только в ближнем бою. Но если они обнаружат нас здесь, то могут не марать об нас руки. Они просто запрут нас здесь и подожгут у двери кучу соломы, чтобы выкурить нас отсюда. А может быть, подождут, пока мы не помрем от голода.

В любом случае мы в ловушке.

Я услышал за дверью голоса: сначала голос монаха, а потом другой, более настойчивый, требовательный.

– Думай о чем-нибудь другом! – шепнул я Элизабетте.

– Не могу!

– Можешь! – Я лихорадочно пытался вспомнить что-нибудь веселое, чтобы отвлечь ее от происходящего. – Помнишь, как однажды в Переле мы сбежали из дому и отправились собирать ягоды в тот лесок, что вниз по реке? У вас тогда с Россаной было полно всякого шитья, а нам с Паоло надо было еще почистить сбрую и натереть седла воском, но в тот послеобеденный час было так жарко, что родители уснули, а мы сбежали и пошли на речку. Помнишь?

– Вроде бы, – прошептала она.

– То был один из последних теплых дней осени, – продолжал я, – и мы сначала пробрались к конюшням, а потом выбрались из крепости и помчались в поля. Помнишь? Должна помнить!

– Да, – прошептала она.

– И мы нашли полянку, полную ягод. Это ты показала нам ее. И вы с Россаной набрали полные фартуки ягод. И нам пришлось их съесть, потому что мы не могли принести их домой. Ведь тогда все узнали бы, что мы сбежали по ягоды, вместо того чтобы заниматься своими обязанностями. Мы так измазались ягодами, что губы у нас были совсем лиловые, я намочил в реке какую-то тряпицу, и мы стали оттирать друг другу лица…

– Да, помню!

– Тогда думай об этом. Только об этом. И ни о чем другом.

Мы услышали, как громко, со скрипом отодвигается щеколда.

Священник нарочно предупреждал нас соблюдать тишину.

Я надеялся, что Паоло и Россана прислушивались к моему разговору с Элизабеттой. Особенно Паоло. Я так боялся, что внезапно он вскочит с отцовским мечом в руке. Но воспоминания о том дне в Переле могли бы отвлечь их и немного успокоить.

Мне тут же вспомнилась Россана на той поляне, усыпанной блестящими ягодами. Платок сбился у нее с головы, и распущенные волосы запутались в кустах ежевики. Она пыталась высвободиться, но напрасно. И тогда она попросила меня помочь ей.

Мне живо вспомнилось то время. Как Россана невинно кокетничала, как смеялась над своим затруднительным положением, как я смущался оттого, что оказался в такой близи с девочкой, каким ослепительно ярким было солнце, каким ласковым было тепло, разлитое по поляне, какими шелковыми ее волосы в моих пальцах… Это было перед самым праздником Рождества Богородицы.

В тот вечер я рассказывал семье о пышных празднествах, которые устраиваются в этот праздник в больших городах, о процессиях на улицах, о танцах и о спектаклях, которые можно смотреть и в которых можно участвовать. Тогда их родители решили, что и у них должен быть свой маленький карнавал. Для праздничного стола был зарезан поросенок, а во дворе устроены игры. Девочки нарядились в костюмы, какие носят уроженки этих краев, и танцевали народные танцы.

Потом мы рассказывали разные истории, хозяин играл на флейте и пел, потом…

Дверь распахнулась.

Глава 27

Лежа под простыней, я схватился за кинжал.

– Что это за комната, монах?

Я открыл глаза. Сквозь тонкую простыню просвечивали очертания человека, стоявшего в дверном проеме.

Из-за его спины послышался ледяной голос отца Бенедикта:

– Как видите, это тоже покойницкая.

– Какими такими непотребными делами ты тут занимаешься, раз держишь этих мертвяков за запертой дверью?

– Наверное, вы наслушались сказок о колдовстве и некромантии! Это монастырь, а при нем – госпиталь, больница, в которой наши братья ухаживают за больными. Заверяю вас, в этих стенах не происходит ничего непотребного.

– Но почему тогда эти мертвяки лежат здесь, а не вместе с другими?

– Мы ждем специальных распоряжений относительно их погребения.

– Каких таких специальных распоряжений?

Топот кованых сапог свидетельствовал о том, что их обладатель вошел в комнату. У меня ком встал в горле. Я открыл рот, чтобы делать вдох. Священник кашлянул.

Послышалось шуршание. Должно быть, вошедший стянул простыню с ближайшего к нему тела.

– Эта баба одета как крестьянка, а не как знатная дама! – объявил он. – Поэтому для нее не может быть каких-то особых, «специальных» распоряжений. Почему этих людей держат отдельно? Мертвяков хоронят в течение трех дней после смерти! Таков закон!

– По приказу самого Чезаре Борджа мы пока их не хороним. Мы ждем. Ждем добровольцев, которые их похоронят. – Вдруг тон отца Бенедикта изменился. – Советую вам не продолжать расследование, касающееся этих злосчастных людей, – весомо заметил он.

– Но все-таки почему ты прячешь их здесь?

– Помещение маленькое. Вы все видите – и под столами, и вокруг. Здесь только мертвые люди.

– Подойди сюда и покажи сам!

– Я никогда не вхожу в эту комнату без крайней необходимости. Вижу, на вас перчатки. Это хорошо! Ведь вы уже почти дотронулись до мертвого тела.

В голосе вошедшего послышалось сомнение:

– Что ты имеешь в виду? И почему застыл у двери?

– Не стоит долго задерживаться в этом помещении, – медленно произнес священник. – Болезнь, унесшая этих людей, была такого свойства, что я не хочу дышать воздухом, в котором они лежат, дольше самого необходимого минимума.

– Болезнь? Что за болезнь? Отчего они подохли?

– Бедные души! Эти люди пали жертвой настоящего бедствия рода человеческого, – спокойным, ровным тоном продолжал отец Бенедикт. – Их всех ждала ужасная смерть. Все они – жертвы страшной чумы.

Вошедший громко вскрикнул и отскочил назад. Следующие слова он пробормотал, зажимая рот рукой:

– Так значит, здесь свирепствует чума?

– К несчастью, да. Нам было послано это бедствие. Но молитвами и искуплением вины мы можем принять наши страдания…

– Прочь от меня, поп! Ты тоже заразен! Ты должен был поставить в известность власти!

– О, я сделал это! Сразу известил городской магистрат, как положено! Но ваш собственный командующий Чезаре Борджа приказал скрывать этот факт от всех. Личным приказом он запретил публичное упоминание о вспышке чумы. Он не хочет, чтобы началась всеобщая паника, пока он ведет свою кампанию. Ведь иначе дороги заполнятся потоками беженцев, а он хочет, чтобы они были свободны для стремительного перемещения его войск. Нам приказали держать мертвецов в отдельных запертых помещениях и хоронить тайно, среди ночи, вдали от городских стен. И никому не говорить об эпидемии. Хорошо бы и вы подчинились этому приказу.

– Скорее закрой эту дверь!

– Буду только рад сделать это.

Дверь с шумом захлопнулась. Потом послышался скрежет щеколды. И удаляющиеся шаги.

По моему ощущению, прошло более двух часов, прежде чем мы вновь услышали звук отодвигаемой щеколды.

– Отличная уловка, святой отец! – с одобрением сказал Паоло, когда священник провел нас в основную часть госпиталя. – Здорово вы придумали насчет чумы и спугнули солдат!

Священник привел нас в маленькую пустую кладовую и, закрыв дверь, встал перед нами.

– Паоло! – мрачно сказал он. – И вы все! Послушайте меня. Это была не уловка. К сожалению, я не лгал. Люди, рядом с которыми вы лежали в покойницкой, умерли от чумы.

От ужаса Паоло застыл с открытым ртом. Элизабетта крепко обняла Россану.

– От чумы! – воскликнула она. – Мы лежали рядом с жертвами чумы!

– Я подумал, что это единственное место, где солдаты не будут искать тщательно. Они прочесали всю больницу, вытряхнули все из шкафов, лазали копьями в печные трубы, поднимали больных, чтобы обыскать их постели… Спрятавшись там, вы спаслись. Пока спаслись.

Паоло закрыл лицо руками:

– Мы избежали одной смерти, чтобы найти другую!

– Возможно, и так, – тихо ответил священник. – Но мы точно не знаем, как передается эта болезнь. Может случиться, что ангел смерти пролетит над вами и вы спасетесь, как спаслись сейчас. Однако нужно спешить. – Он вручил мне и Паоло по небольшому мешку. – Здесь только немного хлеба вам на дорогу. Это все, что я могу дать. Не хочу просить кого-то на кухне, чтобы не обнаружить ваше присутствие. Будет лучше, если только мы с Эрколе будем знать о вас.

– Вы сказали «на дорогу», святой отец? – спросила Элизабетта. – Вы нас гоните отсюда?

– Вам надо уходить немедленно. Когда они прочешут весь город и все равно не найдут вас, то вернутся сюда и на этот раз проверят все более тщательно. В любом случае уже почти полночь. А в полночь приходят люди из благотворительного братства, чтобы забрать тела умерших от чумы и похоронить их. Так что вам лучше уходить как можно скорее.

– Но нам некуда идти!

– Я как раз собираюсь рассказать вам, куда вы можете уйти.

Он стал на колени и пальцем нарисовал на земляном полу примерный план.

– По подземному ходу Эрколе выведет вас из госпиталя на берег реки. Там вы расстанетесь с ним и пойдете вверх по течению.

– Вверх по течению? – удивился Паоло. – То есть назад, откуда пришли?

– Да, и так будет безопасней. Пройдете милю или около того и свернете вот сюда. Так что вам не придется возвращаться в Перелу. Вместо этого вы пойдете в горы. Целый день будете подниматься и доберетесь до городка под названием Мельте. Там, в женском монастыре, вы найдете убежище.

– Убежище… – эхом отозвалась Элизабетта. – Как бы я хотела поверить, что это правда!

– Поверь! – сказал священник. – А теперь послушайте меня внимательно. Эрколе сможет довести вас только до реки.

– Он должен вернуться в госпиталь как можно скорее, чтобы здесь все выглядело как обычно в тот момент, когда придут могильщики или вернутся солдаты. – Отец Бенедикт показал на карту, которую нарисовал на полу. – Вы знакомы с местностью по ту сторону от Аверно?

Паоло покачал головой.

– Я знаком, – сказал я.

Монах пристально посмотрел на меня. Конечно, он узнал во мне слугу мессера Леонарда да Винчи, но вслух не сказал об этом ни слова.

– Отлично. Я покажу Маттео путь до монастыря. Запомни этот план, а потом я его сотру. Лучше никогда не носить с собой никаких карт или писем. Если они попадут в чужие руки, то наш госпиталь может пострадать. Но когда доберетесь до Мельте, письма не понадобится. Тамошняя мать настоятельница – моя сестра. Скажете ей, что вы от меня, и попросите у нее приюта. Конечно, она примет вас.

– А если она нам не поверит? – спросил я.

– Ну что вы! Моя добрая сестра не прогонит четырех детей!

– Я уже не ребенок! – сердито воскликнул Паоло.

– Конечно ребенок! – печально возразил монах. – Всего лишь ребенок.

– Девочек она, возможно, и приняла бы, святой отец, – заметила Элизабетта. – Но раз это женский монастырь, она может отказать нам, потому что с нами два мальчика. Ведь они уже почти мужчины.

– Ах да! Дайте-ка подумать… Пожалуй, расскажу вам какой-нибудь эпизод из нашего детства, что-нибудь такое, о чем знаем только я и она. Тогда она поверит, что вы от меня. – Подумав немного, он сказал: – Напомните ей, что как-то она нарвала роз, чтобы сделать из них гирлянду для статуи Девы Марии, а я принял вину на себя, и садовник высек не ее, а меня.

– Хорошо, напомним, – промолвила Элизабетта. – Но следует ли нам также сказать ей, что мы были так близко с жертвами чумы?

– Да, вы должны сделать это, – кивнул священник. – И избегайте контакта с людьми, пока не поговорите с ней.

– Следите за одеждой. Пока мы точно не знаем, каким именно путем распространяется чума. Первым умер старьевщик. Возможно, это не случайно, так как есть мнение, что чума распространяется через одежду. Потом к нам принесли еще двоих. Оба были грузчиками, работали на барках, перевозивших продовольствие и другие грузы. Может быть, инфекция распространяется крысами, кишащими вокруг мешков с зерном. Нельзя сказать наверняка. В любом случае предупредите мою сестру, что можете быть заразны. С Божьей помощью и по мудром размышлении она решит, что с вами делать.

– От имени нашей семьи благодарю вас за оказанную помощь, святой отец! – отвесил Паоло церемонный поклон.

– Я хотел бы сделать для вас больше, но – увы! – вздохнул отец Бенедикт. – Твоей сестре Россане нужен врач, но мешкать с вашим уходом опасно. Но почему все-таки они охотятся за вами?

– Они говорили о сокровище, – ответила Элизабетта. – Искали какое-то бесценное сокровище.

– Должно быть, это ошибка, – предположил Паоло. – Ведь у нас нет никакого сокровища.

– Ты уверена, что именно об этом они говорили?

– Да, – твердо ответила Элизабетта.

– Может быть, при побеге вы взяли с собой какие-нибудь фамильные драгоценности?

Паоло усмехнулся:

– У семьи дель Орте не было ни фамильных драгоценностей, ни дорогой посуды, ни золота в звонкой монете. Всю свою жизнь отец был солдатом. Он жил сам и кормил семью и слуг тем, что давала земля вокруг крепости.

– Я понимаю, почему они хотели убить вас, – продолжал монах. – Они не сомневались, что сын будет искать отмщения за свою семью, поэтому не собирались оставлять его в живых.

– Но все же непонятно, почему они до сих пор преследуют вас так настойчиво? Должна быть какая-то причина. Может, они боятся вас? Может, у вас есть родственники, которых вы можете призвать к оружию? Родственники, которые будут воевать за вас?

Паоло покачал головой:

– Старший брат мамы живет где-то на севере, под Миланом. Но я мало что знаю о нем. Изредка дядя обменивался с мамой письмами. Не думаю, что он очень богат и у него есть собственные солдаты.

– Да, многое остается непонятным, – раздумчиво проговорил священник. – Ты сказала, что они твердили о сокровище? – обратился он к Элизабетте.

Элизабетта кивнула:

– О бесценном сокровище. Именно так они его назвали.

Отец Бенедикт нахмурился. Я обратил внимание на то выражение, ту морщинку между глаз, которые мой хозяин так хорошо изобразил в ночь, когда мы впервые познакомились с этим монахом. Значит, священник глубоко задумался.

Меня прошиб пот. Я надеялся, что Элизабетта и Паоло не вспомнят точных слов, которыми обменялись бандиты, потому что эти слова прямо относились ко мне.

– Нет, они говорили не о самом сокровище, – сказала Элизабетта. – Они не сказали, что у Паоло есть сокровище.

– Они сказали, что у него имеется ключк бесценному сокровищу!

– А ты ничего не знаешь об этом, Паоло? – спросил священник. – У твоего отца был какой-нибудь ключ от какого-нибудь особого сундука?

– Нет, не было у нас дома никакого сокровища, иначе отец спрятал бы его вместе со мной!

– Отец не оставил тебе никаких распоряжений, никакого письма или записки?

Паоло покачал головой:

– Я много думал об этом. Перебирал все в памяти. Нет, ничего он мне не оставлял.

– Твой отец знал, что наверняка погибнет.

Моя тревога усилилась: монах начал размышлять вслух, соединяя вместе крупинки полученной информации.

– Он отправляет жену и детей в крепостную часовню, надеясь, что солдаты не посмеют нарушить святость храма. Напрасная надежда, учитывая, какие это варвары! Потом он прячет старшего сына, зная, что мальчик уже достаточно большой и поэтому его, скорее всего, убьют… – Отец Бенедикт не отрывал глаз от лица Паоло. – Если бы там было какое-то сокровище, Паоло, он бы сказал тебе об этом, ведь так?

– Святой отец! – ответил Паоло. – Отец ничего не говорил мне о сокровище. Он просил только заботиться о маме, о братишке и о… – тут у Паоло сломался голос, – и о сестрах. И сохранять свою честь, насколько возможно.

Священник взглянул на Элизабетту.

– А ну-ка, повтори еще раз, что точно они сказали?

Прежде чем ответить, Элизабетта немного подумала.

– Они сказали: «Мы должны найти мальчишку. У него ключ к сокровищу».

Морщины на лбу священника стали еще более глубокими.

– Он назвал Паоло по имени?

От страха у меня схватило живот. Сейчас все вскроется. Этот монах слишком умен, чтобы не увидеть изъян в ткани повествования.

Элизабетта заговорила:

– Насколько я помню…

Но тут отворилась дверь, и вошел Эрколе. В одной руке он держал фонарь, в другой – длинный металлический прут.

– Святой отец, в больнице снова тихо, и улица тоже пуста. Надо уходить, пока есть возможность!

Монах отошел в сторону, пропуская нас.

– Следуйте за Эрколе и поступайте так, как он скажет.

Когда мы выходили из кладовой, он тронул меня за плечо:

– Хочешь, я сообщу твоему хозяину, что ты в беде и нуждаешься в его помощи?

– Нет! – ответил я. – Мы договорились, что встретимся во Флоренции, и я все еще надеюсь, что это произойдет. К тому же он сейчас работает на Борджа, а капитан дель Орте, видимо, чем-то обидел герцога, и тот решил уничтожить и его, и его семью. Поэтому будет лучше, если мой хозяин не будет иметь к этому делу никакого отношения. Я отведу их в монастырь в Мельте, а потом отправлюсь во Флоренцию.

– Да, так будет разумно, – согласился священник. – Но как ты оказался связан с этой семьей, Маттео?

– Мы останавливались у них прошлым летом, во время нашего путешествия. А сейчас я случайно узнал, что им угрожает опасность, и… помчался их предупредить. Но опоздал. Что мне оставалось делать? Только остаться и помочь им.

Я заранее продумал, что отвечу, если монах спросит меня об этом. Но, несмотря на то что отрепетировал свои объяснения, я все равно запинался, произнося приготовленные фразы. Однако он, похоже, поверил мне.

– Тебя ждет небесная награда за твое подлинное великодушие.

Он положил руку мне на голову. Я почувствовал, что лицо у меня горит от стыда.

Когда мы подошли к аркаде, опоясывающей здание больницы, монах попрощался с нами и благословил всех по очереди.

– А теперь я пойду в часовню и буду молиться.

– Против мечей это вряд ли поможет! – сказал Паоло.

– Если мне суждено умереть, то трудно придумать лучшее место для этого, – спокойно заметил монах. – Не забудьте сказать моей сестре, что я прощаю ей порку, которую получил по ее милости. – Он положил руку на грудь Паоло. – Твое сердце полно горечи. Попытайся найти в нем немного места для божественного милосердия. Помни: «Мне отмщение, и аз воздам», – говорит Господь.

Паоло подождал, пока отец Бенедикт удалится, а затем прошипел сквозь зубы:

– Что говорит Господь, то скажу и я. Клянусь своим честным словом, честью своей семьи! Смерть, и только смерть, тем, кто лишил жизни моих родителей и братишку! – Паоло вытащил отцовский меч из ножен и, высоко подняв, поцеловал клинок. – Я, Паоло дель Орте, клянусь кровью моих отца, матери и брата, что отомщу за них! Аз воздам!