Текст книги "Печать Медичи"

Автор книги: Тереза Бреслин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 26 (всего у книги 31 страниц)

Глава 70

Доминиканский монастырь Санта-Мария-делла-Грацие находился позади дворца, и, проезжая мимо, я ловил на себе подозрительные взгляды французских часовых, которых явно смущала моя кондотьерская униформа.

Я нашел маэстро в трапезной. Он сидел на табурете и смотрел на свою знаменитую картину, на которой была изображена Тайная вечеря Иисуса Христа с его апостолами.

Я вошел в комнату со стороны двора и тихо закрыл за собой дверь. Несколько мгновений я просто глядел на маэстро, испытав такой прилив любви и обожания, что не в силах был тронуться с места.

Почувствовав мое присутствие, он повернул голову.

– Маттео! – Он протянул ко мне руки. – Это ты!

Я быстро пересек комнату и опустился перед ним на колено.

– Ну же, Маттео, встань! – сказал он. – Я же не Господь Бог, чтобы ты передо мной преклонялся!

– Вы, наверное, сердитесь на меня за то, что я не вернулся к занятиям в университете…

– Я огорчен тем, что ты теряешь возможность исследовать дальнейшие пределы своего прекрасного интеллекта. – Взяв за плечи, он заставил меня встать. – Но ты жив, и это самое главное! Я очень рад видеть тебя!

Он немного отстранил меня от себя, чтобы полюбоваться моей кондотьерской туникой и алой перевязью.

– Извините меня за то, что я огорчил вас и не оправдал ваши надежды, – пристыженно сказал я.

– Но жизнь капитана-кондотьера тоже полна разных возможностей. – Маэстро махнул рукой в противоположный конец трапезной, где находилась фреска «Распятие Христа» работы Монторфано. – Если присмотришься к изображению по ту сторону креста, то увидишь написанные мною портреты Лодовико Сфорца – «Иль Моро» – и его семьи. Эти Сфорца тоже были капитанами-кондотьерами, но поднялись до таких высот, что стали править в Миланском герцогстве. И если у Папы Юлия дела и дальше пойдут так же хорошо, как теперь, Сфорца снова будут править здесь – после французов.

– Но я не хотел становиться кондотьером! Я уехал с Паоло дель Орте, потому что…

Я замолк, так как не мог объяснить, почему я это сделал, не рассказав о своем страхе и о своей вине.

– Разумеется, у тебя была причина поступить так, как ты поступил, – задумчиво произнес маэстро. – И так было с самого начала твоей жизни.

Я не вполне понял, что он хотел этим сказать, но почувствовал, что это может завести меня на территорию, которую мне не захочется исследовать. Поэтому я повернул голову в сторону великолепной фрески с изображением Тайной вечери.

– Правду говорят, что фреска осыпается?

– Здесь сыровато. Сырость и является причиной этой беды. По крайней мере, – улыбнулся он, – беды для настоятеля монастыря. Не знаю, стоит ли все это восстанавливать, учитывая, что война приближается к городу и в ходе боев фреска наверняка будет разрушена.

Он подвел меня к своему шедевру. И мне показалось, будто мы с ним на самом деле вошли в комнату, где, собравшись вокруг стола, ужинают тринадцать человек. По реакции апостолов видно, что за миг перед этим раздались громогласные слова Иисуса: «Один из вас предаст меня». Напряженность момента передана разнообразными выражениями лиц, на которых читаются изумление, неверие, огорчение. Открытая ладонь Христа зеркально отражается в повернутой тыльной стороной вверх руке Искариота.

Иуда!

Предатель.

Я вздрогнул, когда маэстро положил руку мне на плечо.

– Вот и твой тезка, Маттео.

Он указал на одного из апостолов слева от Иисуса, человека, изображенного в профиль. На апостоле был ярко-синий плащ, и вид у него был очень серьезный.

– Это святой Матфей, – продолжил маэстро, – чье изображение наш Фелипе носит на плаще, потому что очень почитает этого святого. Ты знал это?

Сердце у меня колотилось. Я покачал головой.

– Святой Матфей был сборщиком налогов, и его считают покровителем всех счетоводов. Вот почему он близок Фелипе.

– Понимаю, – осторожно сказал я.

Маэстро протянул руки и взял в ладони мою голову.

– Ты честный мальчик, Маттео, – сказал он. – Я знаю, что время придет и ты найдешь свой путь к правде.

Он положил ладони на мое лицо и, соединив большой и указательный пальцы, окружил ими мои глаза.

– Маттео, – снова повторил он мое имя.

Мое имя, которое не было моим.

Глава 71

Я продал почти все подарки, привезенные Элизабетте, чтобы добыть двух лошадей для нее и Фелипе.

На обратном пути по Эмилиевой дороге мы развили хорошую скорость. Фелипе был отличным наездником, да и Элизабетта не жаловалась, хотя, когда мы остановились на ночлег в одной деревне, я увидел, что она совершенно измучена долгой скачкой.

Я не случайно устроил настоящую гонку, потому что была причина, по которой я хотел поскорее добраться именно до этой деревни. На заре я встал и разбудил Стефано. Я сказал ему, что мне нужно отлучиться по делу, а он остается за старшего вплоть до моего возвращения.

Это была та самая деревня, где умерла моя бабушка, и я хотел разыскать ручей, около которого закопал ее сундучок.

Несмотря на то что прошло несколько лет, я сразу смог отыскать нужное место, потому что отметил его с помощью отчетливых знаков.

Разбросав камни, я начал разгребать землю.

Он лежал на месте, этот дубовый ящичек, крепко перевязанный веревкой. Внутри были бабушкин пестик, чашка, ложки и маленькие ситечки для приготовления разных настоек и отваров. Поднимая сундучок, я услышал, как они там перекатываются. И я знал, что помимо всего этого в сундучке лежат еще ее книжка с рецептами и другие бумаги, завернутые в непромокаемую ткань.

Ящик был фута полтора в длину и весил не более десяти фунтов. То, что казалось девятилетнему мальчику тяжелым грузом, я без всякого труда достал из ямы и поставил поперек луки седла.

Когда я отдавал сундучок Элизабетте, меня охватила ужасная тоска.

– Не открывай его, пока не доберешься до своего нового дома, – попросил я ее. Мне было неловко проявлять свою скорбь перед нею, испытавшей в жизни гораздо больше горя, чем я. – Это наследство моей бабушки, и я дарю его тебе. Здесь ее инструменты для изготовления лекарств и таблеток из трав и, что самое важное, ее книжка с рецептами. Ты можешь изготавливать лекарства и продавать их. Попробуй!

– Ах, Маттео! – ответила она. – Я поняла теперь, для чего ты попросил меня захватить с собой черенки и семена из моего гербария!

Я отдал Фелипе все имевшиеся у меня деньги, чтобы оплатить проживание Элизабетты у его знакомых, и обещал выслать еще денег, как только представится такая возможность.

Затем я поручил Стефано и его брату Сильвио, последнему из наших новобранцев, сопроводить Фелипе и Элизабетту через перевал до самой Флоренции.

– Не беспокойся об Элизабетте, – сказал мне Фелипе. – У моих друзей не осталось в живых ни одного ребенка. Они не прогонят ее.

Настало время прощаться.

Фелипе пожал мне руку.

– Пожалуйста, держись подальше от пушечных ядер, Маттео.

Элизабетта была готова разрыдаться, но взяла себя в руки и не проронила ни слезинки.

– Я напишу тебе, когда устроюсь на новом месте, – сказала она. – Когда я начну зарабатывать, то найду собственное жилье, и тогда у вас с Паоло будет свой дом! Ах, Маттео!

– Постарайся привезти его домой живым!

Часть седьмая
Печать Медичи
Феррара и Флоренция, 1512 год

Глава 72

Вскоре после моего возвращения в Феррару состоялся пир в честь недавних успехов нового французского главнокомандующего, Гастона де Фуа.

Лукреция Борджа, поправив здоровье после выкидыша, вернулась в свой замок, Кастелло, и затеяла грандиозный пир из ста блюд. Пиршество должно было длиться от заката до рассвета и задумывалось как вызов новому папскому союзу – так называемой Священной лиге. Кроме того, как проницательно заметил Шарль, оно должно было показать французам, насколько важно их присутствие и в городе, и в герцогстве.

Под празднество было отведено несколько залов, причем для того, чтобы обслужить такое множество гостей, соорудили особые многоярусные столы. Их покрыли белыми, вышитыми золотом скатертями и украсили зеленью и красными лентами в ознаменование нового года. Между кухнями и столами беспрестанно сновали слуги, приносившие то новые блюда, то тазики с водой и маленькие полотенца для того, чтобы гости могли помыть руки. Между каждой сменой блюд дамы вставали из-за стола, чтобы поправить наряд или прогуляться по саду или по террасе. Кавалеры сопровождали дам или же, собравшись небольшими компаниями, обсуждали войну и политику. Несмотря на прохладную погоду, гулявших по саду развлекали музыканты, которые играли прямо на открытом воздухе, под особыми навесами. Во время перерывов я бродил из зала в зал и из здания в сад и обратно, пытаясь разыскать одну даму.

Было уже за полночь, когда, подойдя к одному из окон, я увидел наконец Элеонору д'Альчиато. Она гуляла в сопровождении двух дам. Дав сигнал Шарлю, я увлек его с собой в сад.

Мы пошли навстречу дамам, чтобы столкнуться с ними как будто невзначай.

Когда произошла «случайная встреча», мы изобразили радостное удивление. После обмена любезностями Шарль элегантно подхватил под ручки двух других дам и пошел с ними впереди нас.

И вот наконец я наедине с Элеонорой!

Я предложил ей локоть, и она взяла меня под руку.

Теперь, организовав нашу встречу, я не знал, что делать. Должен ли я заговорить первым? И что в таком случае лучше сказать? Бросив взгляд на Шарля, я позавидовал тому, как легко и непринужденно болтает он со своими спутницами. Может, заговорить о погоде? Я прокашлялся.

– Итак, мессер Маттео, – сказала Элеонора, опередив меня, – объясните же мне, как получилось, что вам пришлось прятаться под юбками монахини в монастырском саду?

Когда я впервые увидел Элеонору в Ферраре, я сразу подумал, что когда-нибудь она задаст мне этот вопрос, поэтому заранее приготовил историю.

– Я навещал друзей в деревне, – сказал я, – и, когда возвращался от них, на меня напали разбойники.

– Просто удивительно! – воскликнула она. – Хотя про Якопо де Медичи и известно, что он страшный грубиян, вряд ли он стал бы устраивать засады на дорогах и нападать на одиноких путников.

– Я тоже так думаю, – спокойно ответил я. – Возможно, он увидел, как я бегу, и мои преследователи попросили его помочь им поймать меня. Должно быть, они придумали какую-нибудь ложь, ну, например, что я их ограбил.

– А вы их ограбили?

– Конечно нет!

Она задумчиво посмотрела на меня.

– Вы видели, что у меня не было с собой ничего, – сказал я и добавил, чтобы поддразнить ее: – Даже оружия.

Она улыбнулась.

– Что правда, то правда. И все же я чувствую, что вы далеко не все мне рассказали.

– Но и вы не все рассказали мне о себе, – возразил я. – Как получилось, что вы, состоя при дворе Феррары, знаете такого человека, как Якопо де Медичи?

– Однажды он приезжал к моему отцу, когда мы жили во Флоренции. Я была тогда гораздо младше, чем сейчас, совсем маленькой девочкой. Поэтому он и не узнал меня.

Мы подошли к развилке. Шарль повернул к Кастелло. После некоторых колебаний я слегка прижал ее руку к себе и увлек в противоположном направлении.

Она бросила взгляд назад, но позволила увести себя.

– Мне нельзя уходить надолго, а то мое отсутствие заметят!

Пройдя немного вперед, мы оказались у фонтана. Подача воды была отключена на зиму, и на дне бассейна лежал тонкий слой льда. Элеонора села на край, коснулась льда пальцами и вздрогнула. Мне тут же захотелось крепко обнять ее, прижать к себе и согреть.

Она спросила меня о Леонардо да Винчи.

– Отец водил меня в церковь Благовещения во Флоренции, когда там выставлялся леонардовский картон с изображением Святой Девы и святой Анны. – Она склонила голову набок. – Вы знали его. Это правда, что в этой картине он символически изобразил Троицу?

– Он никогда не говорит о том, что изображает на картинах, – ответил я. – Мы можем только догадываться.

– Круг любви, который он создает между фигурами, – уникален, – сказала Элеонора. – Многие художники приходили посмотреть на эту картину и поучиться. Он гений.

– Да, – сказал я. – Он гений.

– А вы хотите стать художником?

– О нет! Когда-то я думал, что мог бы стать врачом.

– Говорят, Леонардо да Винчи по ночам расчленял трупы, чтобы узнать, где скрывается душа?

– Он вскрывал трупы для того, чтобы понять, как работает человеческое тело.

– И вы при этом присутствовали!

Она была весьма сообразительна. Я понял, что с ней надо держать ухо востро.

– Так вот почему вы хотите стать врачом, Маттео? – продолжала она. – Потому что вы смогли постичь, как работает тело?

Обдумывая ответ, я понял, что благодаря этой беседе постигаю ее способ мышления. Начинаю понимать, какая она, Элеонора д'Альчиато, и каков ход ее мыслей.

– Когда маэстро – Леонардо да Винчи – исследовал внутренние органы, он всегда обсуждал со мной их функции и то, как они нарушаются вследствие несчастного случая или болезни. А потом мы решали, каким образом эти функции могут быть восстановлены. Некоторое время я учился под руководством его друга, ныне покойного Марка Антонио делла Toppe, который читал лекции в медицинской школе при университете в Павии.

– Павия знаменита своей библиотекой, – сказала Элеонора. – Она и в самом деле столь же хороша, как ее репутация?

– Да. Я читал некоторые книги из этой библиотеки.

– О, как бы я хотела ее увидеть! – У нее загорелись глаза. – Мой отец сам учил меня, и у него была богатая библиотека. Я изучала Аристотеля и Петрарку, да и Данте читала.

– Но после кончины отца все его книги были проданы в уплату долгов. – Она вздохнула. – Двойная потеря для меня. Я так любила отца и так любила его книги.

– А как получилось, что вы оказались теперь при дворе Феррары? – спросил я.

– Когда отец умер, не оставив ни гроша, меня взял к себе дядя. Это было весьма щедро с его стороны, потому что у него уже было четыре собственных дочери. Они младше меня, но скоро настанет время, когда их придется выдавать замуж. Поэтому он хочет поскорее устроить мою судьбу. После похорон отца он почти сосватал меня за одного уважаемого флорентийского купца. У купца было уже полдюжины детишек от трех предыдущих жен. Все они умерли. Дядя полагал, что я буду ему благодарна. У того человека, хотя он был старше меня, имелся небольшой капитал, и дядя решил, что забота о детях отвлечет меня от скорбных мыслей об отце. В этом я очень сомневалась. Дядино предложение очень расстроило меня, и я отказалась от него, сказав, что не могу пока решиться на такой шаг. После этого я и поехала в монастырь, аббатисой которого является моя тетушка. Она приютила меня. Но монашеская жизнь не прельщала меня, и аббатиса написала герцогу Альфонсо, своему родственнику, а он позволил мне на какое-то время приехать сюда. – Она встала. – А сейчас мне пора возвращаться в дом. Скоро следующая смена блюд, а меня посадили на виду у герцогини. Она обязательно спросит, почему меня нет.

Она хотела пройти, но я преградил ей дорогу, и мы оказались лицом к лицу. Не в силах удержаться, я коснулся пальцами ее щеки.

У нее была такая нежная кожа! Она накрыла мою ладонь своей и прижала ее к щеке.

– Элеонора, – прошептал я.

В ночном воздухе раздался звук колокола, возвещающий о новой смене блюд.

– Мне надо идти в зал, – заторопилась она.

Глава 73

Пока я находился в Милане, французская армия начала серию удачных кампаний по отвоеванию маленьких городов вокруг Феррары.

Гастон де Фуа напоминал мне другого военачальника, которого я видел в Романье много лет назад. Он атаковал так стремительно, что горожане не успевали подготовиться к его нападению. Этот метод быстрого перемещения и внезапного обрушивания на противника был очень похож на тактику Чезаре Борджа. В кампаниях такого типа «Красные ленты» должны были оказывать поддержку основным силам. Наши бойцы славились хорошей экипировкой, боевой выучкой и умением сражаться в доспехах.

Но захват городов беспокоил меня. Это совсем не походило на преследование вооруженных людей, как некогда в Болонье. Это было надругательство над простыми горожанами.

Паоло старался игнорировать факты, притворялся, что не замечает вещей, которые его не устраивали. Точно так же как он поступил с дядиным имением, продав его и не подумав о том, какие последствия это может иметь для его сестры, так и теперь он продолжал преследовать свою цель – отмщение папским армиям, – не думая о том, что это будет длиться вечно, сражение за сражением, без конца.

Когда мы вернулись в Феррару с последней короткой кампании, нас ожидала почта – письма от Фелипе и Элизабетты.

Элизабетта писала о том, что дом в Прато, где она поселилась, окружен чудесным садом. Друзья Фелипе – пожилая чета, немощные старики, весьма довольны ее обществом и помощью по дому. Они позволили ей сажать в садике любые растения и травы, которые она пожелает. Она уже заключила договор с одним флорентийским аптекарем. Весной, когда травы зацветут, она начнет изготовлять лекарства по рецептам моей бабушки.

Фелипе удачно завершил свои дела во Флоренции, благополучно вернулся в Милан и теперь находился в Ваприо рядом с маэстро.

Весной французы провели военный совет. Они предложили штурмовать Равенну. Это был последний из городов-крепостей Романьи, который оставался под папской властью; там находился апостольский престол.

– Папа ни за что не допустит, чтобы Равенна пала, – сказал Паоло. – Ведь если мы возьмем Равенну, Папе придется совсем убраться из Романьи.

– Поэтому, атакуя Равенну, – пояснил Шарль, – Гастон де Фуа хочет вынудить папские войска участвовать в битве. Только таким образом мы сможем положить конец этому бесконечному захвату городов, последующей потере и новому захвату.

Итак, было решено. Французы и феррарцы должны мобилизовать всех бойцов и все оружие на то, чтобы положить конец конфликту.

Перед тем как мы уехали на осаду Равенны, герцогиня Лукреция устроила причудливое театральное представление, посвященное успехам французов во главе с их великолепным командующим – де Фуа. В представлении были задействованы подвижные платформы, а актеры, переодетые солдатами, играли на огромной сцене, сооруженной на главной площади.

Донна Лукреция сидела впереди и смотрела спектакль. Вечер был долгий, так что и она, и ее дамы во время смены декораций вставали и садились, уходили и приходили. В одном из антрактов я сумел поговорить с Элеонорой во дворе церкви, использовавшейся как место отдыха для дам.

– Я пришел попрощаться, – тихо сказал я, когда в сопровождении другой дамы она появилась в воротах.

Элеонора остановилась и оглянулась. Ее подруга первой увидела меня. Это была молодая девушка с весьма лукавым лицом. Приложив палец к губам, она подтолкнула Элеонору ко мне. Я тут же увлек ее в тень.

– Завтра наш отряд отправляется в Равенну, – сказал я. – Я хотел поговорить с вами перед отъездом.

– Почему? – спросила она.

– Потому что…

Я замолчал и пристально посмотрел на нее. Мне показалось, что она сердится.

– Я вас чем-то обидел?

– Отвечайте сначала на вопрос, который задала вам я, сударь! – резко ответила Элеонора.

– Я питаю к вам глубокое чувство. Поэтому перед отъездом из Феррары мне хотелось еще раз увидеть вас и услышать ваш голос.

– А мои чувства вас не заботят?

– Именно забота о вас привела меня сегодня сюда.

– Если бы это было так, вы бы ни за что не отправились больше на войну! Почему вы остаетесь с этими «Красными лентами»? – спросила она. – Помнится, мы обсуждали с вами этот вопрос и решили, что жизнь солдата вам не подходит.

– У меня есть обязательства перед капитаном Паоло дель Орте, – ответил я. – Он уверен, что Папа виновен в смерти его близких, всей его семьи. Я связан с ним долгом чести и обязан помочь ему отомстить за причиненное зло.

– Но разве вы не выполнили свой долг, когда взяли Болонью? Ведь тогда папский легат был изгнан из самого важного города Романьи. Этого должно быть достаточно! Вам не кажется, что вы можете начать жить своей собственной жизнью и руководствоваться своими собственными желаниями?

Я думал об этом. Тот болонский врач, Клаудио Ридольфи, обещал мне дать место в своей медицинской школе при условии, что я поделюсь с ним известными мне рецептами. Теперь, когда Элизабетта, должно быть, уже расшифровала большую часть рецептов бабушки, это можно было осуществить. Но Паоло подписал нас всех еще на один срок, а Элизабетта поручила мне привезти его домой целым и невредимым.

– Это сложно, – сказал я Элеоноре.

Я не мог объяснить ей, что именно чувствую по отношению к семье дель Орте. И не мог рассказать о своей постыдной роли в гибели этой семьи.

– Папа не отдаст Равенну так просто. Он отправил на помощь равеннцам все свободные силы. Если вы поедете в Равенну, Маттео, то погибнете!

– Я говорил вам о моих обязательствах, – сказал я. – Что еще я могу сделать?

– Взять ответственность за свою собственную судьбу! – с чувством произнесла она. – Мужчина может это, а женщина не может.

Я обхватил руками ее шею и привлек девушку к себе. Она замерла. Я увидел крохотную родинку у брови, пушистые волосы на виске, каждый шелковый локон отдельно. Ее верхняя губа вздрогнула.

И я накрыл ее рот своим, прикоснувшись верхней губой к верхней губе, нижней губой к нижней губе. Но не стал прижимать свои губы к ее губам. Я ждал. Я дал ее дыханию смешаться с моим. Потом дыхание ее участилось и стало чуть прерывистым.

Тогда я поцеловал ее. А она позволила мне сделать это.

Когда мы разъединились, я сказал:

– Я вернусь ради тебя.

Ее глаза вспыхнули и потускнели, уставившись в одну точку.

– Может статься, что меня здесь уже не будет, – ответила она.