Текст книги "Живая мишень"

Автор книги: Тед Белл

сообщить о нарушении

Текущая страница: 14 (всего у книги 32 страниц)

– О святой Иисус, – пробормотал Макинтош, нажимая на пульте кнопку отключения звука.

Делакруа громко заявила:

– Покажите мне американского дипломата, который будет прятаться за высокими стенами и телохранителями после вдохновенной речи, и я назову его трусом. Это было блестяще.

– Нет, – решительно ответил агент ДСБ, потерев лицо руками. – Это было самоубийственно. – Госсекретарь должна была бы просто отозвать его назад в Вашингтон. – Какого черта он делает здесь, когда ему мешают выполнять работу? Макинтош внезапно почувствовал полный упадок сил.

– Самоубийственно, агент Макинтош? – переспросила она, запустив руку в сумочку и выудив очередную сигарету. – Почему вы говорите такую чепуху?

– Подумать только, он собирается отвечать на вопросы. Пресса, видимо, решила не тратить времени попусту. – Макинтош недовольно поморщился, нажав кнопку включения звука. Пресса была явно взволнованна, будто уже чувствовала запах крови.

– Господин посол, – закричал репортер канала «Фокс Ньюс» откуда-то из толпы, – ваши замечания явно не соответствуют официальным сообщениям Вашингтона. Госсекретарь одобряет вашу позицию? Согласно нашим сведениям, сэр, она имеет совершенно другую точку зрения.

– Я уже выразил государственному секретарю свое личное мнение по этому поводу. Я уверен… Прошу прощения. Что-то у меня… О господи!

Мерриман отступил от подиума, согнувшись, как будто собрался завязывать шнурки. Из-под его ног повалил густой белый дым, который, судя по всему, вырывался из подошвы правого ботинка.

– Боже мой! – закричал Макинтош, не отрывая глаз от экрана, и вскочил на ноги. – Вилли Пит!

– Что? – спросила Делакруа.

– Белый фосфор! – еще раз крикнул Макинтош и выломал плечом французские двери, выходящие в сад; послышался треск деревянных реек и звон битого стекла. Делакруа оставалась на месте, ее глаза округлились, и она неотрывно смотрела в телевизор; в ее взоре, как и во всем, что происходило на экране, читалось безумие.

Мерриман, корчась, катался по земле. Агенты ДСБ призывали представителей прессы и персонал посольства отступить. Каждому агенту было известно, что белый фосфор, в просторечье называемый Вилли Питом, взрывается на шестую секунду после взаимодействия с реагентом и что радиус разрушения составляет более тридцати ярдов. Они также знали, что этот химикат возгорается после взаимодействия с воздухом и мгновенно достигает температуры трех тысяч градусов, которой достаточно, чтобы прожечь стальную броню.

Помощник, который стоял чуть позади посла, схватил с трибуны большой кувшин воды и приблизился к Мерриману. Закари и Дункан замерли на месте, с ужасом наблюдая, как их отец катается по земле в агонии, а из подошвы ботинка валит густой белый дым.

– Нет! – закричал Макинтош, подбегая к помощнику. – Вода сейчас бесполезна! Необходимо не допустить попадания воздуха! О боже! Живо уводите отсюда детей! Они не должны это видеть!

Мерриман катился к своим мальчикам; его лицо превратилось в гримасу боли. Помощники отчаянно пробовали прикрыть глаза и убрать детей подальше от отца, но мальчики не давались и кричали, чтобы их отпустили, пытались вырваться, оглядывались назад и кричали отцу:

– Папа! О, пожалуйста, папа! Пожалуйста, не умирай, папа…

Единственным возможным способом прекратить реакцию было не давать воздуху проникнуть внутрь. Срывая пиджак и зная наверняка, что уже слишком поздно, агент Рип Макинтош кинулся на Мерримана, отчаянно пытаясь закрыть проклятый белый фосфор одеждой и своим телом. Макинтош хлопал по подошве ботинка посла, не обращая внимания на то, что фосфор уже прожигает ужасные отверстия в его ладонях.

И в это время фосфор, спрятанный в ботинок посла Мерримана, прогорел насквозь. Едва воздух попал в образовавшуюся полость, вещество взорвалось и взвилась вспышка яркого горячего пламени. Два американца, катавшиеся по земле, превратились в пепел, и через какие-то три секунды их тела уже невозможно было узнать.

Камеры все еще снимали, передавая в каждый уголок земного шара изображение двух кричащих мальчиков, которых оттаскивали от обугленных черных палок, бывших когда-то американским послом и его несостоявшимся спасителем.

Красивая хашшишин погасила сигарету о стенку хрустальной пепельницы, на которой была выгравирована печать американского государственного департамента. Она взяла со стула жакет и вынула из петлицы цветок лилии. Бросив ароматный цветок в пепельницу, она бросила последний взгляд на происходящее в саду и покинула комнату. Прошла по коридору посольства, минуя кричащих и паникующих штатных сотрудников и спустилась в служебные помещения, через которые попала на кухню. Сразу за кухонной дверью находился маленький садик для овощей. Она прошла по нему, затем по аллее платанов у стены посольства. Потом бросила сумку на длинном ремне через забор, и через несколько секунд сама Лилия уже была за забором. Двадцать минут спустя она стояла перед старыми двустворчатыми дверями обветшалого здания в конце темной булыжной мостовой на Иль де Ля Сите. Дверь заскрипела, и ей открыла высокая женщина в пурпурной одежде, жестом приглашая войти в темный холл. Это была красавица Аберджин. Высокая жрица хашшишин, хранительница убежища для убийц в Париже.

24

Остров Нантукет

Александр Хок держал Керима мертвой хваткой, сжимая его яростно извивающееся тело и прижимая непослушные руки к туловищу. Он сказал мужчине, стоящему над ним с автоматом:

– Если ты хочешь достать меня, тебе придется стрелять через него.

Мужчина засмеялся.

– Сегодня вечером, ничтожество, мы все отправимся в одно и то же место.

– Возможно. А может быть, и нет.

– Рай, как его ни назови, всегда останется раем, – улыбнулся мужчина.

– Это не имеет значения для меня, Шекспир.

– Я Шейх, а не Шекспир. Я пишу только смертные приговоры.

– Пощади меня.

Мужчина присел и поднял одной рукой крышку металлического люка, затем подпер ее ногой, не сводя оружия с Хока и собственного сына, попавшего в западню. Потом внезапно толкнул крышку ногой, и та захлопнулась с тяжелым и громким лязгом.

– Нет! – закричал Керим в полной темноте. – Отец!

– Ты же слышал, что сказал папа, Керим, – успокоил его Алекс. – Мы все сейчас в одной лодке, так что все нормально.

– Я не могу дышать!

– Тогда отпусти чертов пистолет, а я отпущу тебя. Готов?

– Дерьмо!

– Вот-вот, и я так же думаю.

Хок резко ослабил захват, когда мальчик отпустил «Браунинг». Алекс немедленно освободил его и забрал оружие, одновременно подбросив колени вверх, как бы катапультируя Керима. Послышался удар головой о металлическую переборку. Затем выдох, стон и тишина. Хок повернулся, чтобы посмотреть в лицо бывшему полицейскому из Дарк Харбор.

Маленькие иллюминаторы по обоим бортам машинного отделения давали ему так мало лунного света, что можно было рассмотреть лишь темную фигуру, сидящую на корточках у двигателя. Вытянув одну руку он нащупывал на замасленном металлическом настиле что-то такое, что можно было бы метнуть во врага. Например, разводной ключ или отвертку. Над их головами раздавались шаги отца Керима, который делал заключительные приготовления к океанскому джихаду. Затем какой-то скребущий звук по металлу. Наверное, он надвинул на люк какую-то тяжелую мебель.

Вонь моторного масла и томительное ожидание должны были превратить это место в проклятую могилу.

– Даже не думай об этом! – сказал Хок, нажимая спусковой механизм. Должно быть, оглушительный свист пули произвел нужный эффект, поскольку Керим мгновенно заполз подальше, прижавшись к дизелям. Хок почувствовал, как движется корпус судна. Спустя секунду послышался слабый визг электромотора, раздающийся с кормы. Отец Керима, очевидно, стоял сейчас на кормовой платформе, направляя «Морской прибой» в сторону «Блэкхока».

Если Хок правильно понимал происходящее, времени осталось совсем немного.

Он выстрелил из пистолета еще раз, выбив иллюминатор над головой парня.

– Эй! – воскликнул Алекс. – Ты все еще здесь? – Он нажал спусковой крючок снова и услышал громкий щелчок. Патроны кончились.

– Д-да? – испуганно сказал Никос, когда оружие загремело по стальному настилу палубы.

– Слушай, Керим. Где-то на переборке машинного отделения должен быть перезаряжающийся фонарь. Где именно?

– Я н-не знаю.

– Точно. Я забыл. Ты ведь полицейский, а не моряк.

– Мне нравится быть полицейским.

– Тебе нужно было думать об этом раньше.

– Мне нравится штат Мэн. Мне нравится Америка. Я не хочу умирать. У меня есть… друг. Самая красивая девочка. Ее зовут Милли и…

– Давай предположим, что я в это верю. Полицейский, рыскающий в лесах штата Мэн в поясе, набитом взрывчаткой, который любит Америку.

– Это мой отец, он заставил меня так сделать. Надеть пояс. Он ненавидит Америку. Он и моя мать убили много американцев. Когда она прививала детей в…

– Женщина, которая изображала из себя медсестру и убила всех детей – твоя мать?

– Д-да.

– А девочка, которая убила семью Слейд, твоя сестра?

– Да.

– И офицер Эйнсли ни в чем тебя не подозревала? Ведь была же какая-то проверка.

– Мы переехали из Пакистана. Но до того как приехать в США, много лет жили в Афинах. Отец встретил там человека. Его звали Эмир. Они с отцом убили семью бедных фермеров по фамилии Савалас и присвоили их фамилию себе. Я был полицейским в течение пяти лет. В трех городах. Награжден за героизм в Сиэтле. За спасение на пожаре.

– А твоя мать?

– Она профессиональная медсестра. Училась в медицинском колледже. Хорошее прикрытие.

– Господи.

– Да. Мы хорошо обучены. Мы проводим годы, узнавая, как сплетать нити в полотно. Как только мы наносим удар, то переезжаем в другой город и начинаем все сначала.

– Это же школьники, Керим. Младенцы, черт бы тебя побрал!

– Мой народ тоже страдал. Это что-то вроде кровной мести. Мы ищем только справедливости.

– Ты называешь это правосудием? Твоя мать отравляет школьников. Твоя сестра убивает ножом женщину и двух спящих детей. Да будь я проклят, если это не убийство!

– Я видел их в том доме. Видел детей. Это было ужасно. Мне… мне так стыдно за то, что сделала сестра. Мне действительно очень жаль.

– Давай пока что оставим эту мерзкую тему, которую сегодня проталкивают как евангелизм. Это религиозный фашизм. Скажи-ка мне лучше, Керим, что вы со своим отцом затеяли на этой лодке.

– У нас есть… бомба.

– Бомба. Вообще-то я так и предполагал. Где?

– В носовом отсеке. Он напичкал его ТНТ. Почти полтонны динамита…

– И кто на сей раз умирает во имя справедливости? Добрые граждане острова Нантукет?

– Нет. Это вы должны умереть, мистер Хок.

– Я? Я едва ли стою таких жертв.

– Наш план состоит в том, чтобы подобраться к вашей яхте. Притвориться, что у нас неисправен двигатель. А потом – взорвать бомбу.

– То есть ты со своим поясом смертника неспроста здесь?

– Мой отец подозревает меня. И заставляет носить этот пояс постоянно. Он решил, что благодаря такой страховке я не решился бы предупредить офицера Эйнсли, что мы… потому что на этом поясе есть замок. И я не могу снять его. У отца есть дистанционный детонатор. Он говорит, что пожертвует мною, если – если я только попробую…

Парень начал хныкать, раскачиваясь в стороны и обхватив руками колени.

– О, Иисус. Керим, ТНТ! Давай лучше сосредоточимся на нем. Та взрывчатка в носовом отсеке тоже взрывается от дистанционного детонатора?

– Нет. Там есть таймер.

– Где таймер?

– Там. Он примотан к динамиту.

– Не двигайся, – сказал Хок, – я скоро вернусь! Постарайся не взорваться, до тех пор пока я не управлюсь с таймером.

«Блэкхок» сейчас уязвим, как никогда, подумал Алекс, пробиваясь вперед на ощупь и стараясь миновать машинное отделение как можно скорее. Господь всемогущий!

Уровень безопасности на «Блэкхоке» был, конечно, довольно высок, учитывая состояние полной боевой тревоги, но лодка для ловли омара за миллион долларов, на транце которой золотыми буквами написано, что она приписана к штату Мэн, могла устроить большую, а может, даже фатальную неприятность.

Он нашел взрывчатку, аккуратно упакованную в водонепроницаемую пленку, которой вполне достаточно было, чтобы сравнять с землей целый городской квартал. Лодка, судя по плеску воды за бортом, двигалась все быстрее. Теперь они не так уж далеко от «Блэкхока». Христос! Ему не хватит времени отыскать этот проклятый таймер. Хок вернулся назад к сентиментальному террористу.

– У нас катастрофически не хватает времени, Керим. Взрывчатка точно приводится в действие таймером, а не детонатором?

– Да.

– И когда на таймере закончится время?

– Ровно в четыре утра.

Алекс посмотрел на часы. Остается менее шести минут! Они шли прямым ходом на «Блэкхок». Внезапно по борту «Морского Прибоя» полоснул мощный прожектор, осветив и машинное отделение судна. Он услышал приглушенный голос одного из членов собственной команды, приветствующий по громкоговорителю выведенное из строя судно. Команда явно купилась на провокацию. Очень скоро может произойти непоправимое. Лихорадочно оглядываясь вокруг, он заметил очертания маленькой двери в кормовой переборке. Она должна вести к выходу на палубу у кормы. Там в задней части ходовой рубки было два люка, выходящих непосредственно на внешнюю палубу. Он видел их, когда проник на борт.

– Еще один вопрос, Керим. Кто послал тебя и твою семью в Америку? Эмир?

– Нет. Другой человек. Его иногда называют Гиеной.

– Гиена все еще жив?

– Да, думаю, да.

– А как его настоящее имя?

Тишина.

– Ты не осмеливаешься называть мне его или не знаешь?

– Не знаю.

– Ну ладно. Я собираюсь выбраться отсюда вместе с тобой. Скорее всего, мне придется убить твоего отца. Ты идешь со мной?

– Да.

– Тогда делай то, что я тебе скажу. Так ты говоришь, что не можешь избавиться от этого проклятого пояса?

– Нет. Он закреплен на моем теле.

– Дай посмотрю. Господи боже, да он ведь…

– Зафиксирован металлическим стержнем в моем тазу. Это мать постаралась.

Хок посмотрел на проколотое бедро мальчика, не в состоянии говорить. Какая мать могла сделать такое с… Он услышал голоса наверху. Пора двигаться.

– Хорошо, Керим. Пойдем.

– Эй, кто есть на палубе! Эй, «Морской прибой», ответьте! – доносился до них приглушенный голос матроса с «Блэкхока». – Капитан! Вам требуется помощь?

Нет ответа.

Дверь в переборке была, как и надеялся Алекс, не заперта. Хок прошел первым, вслед за ним двинулся Керим. Они присели на корточки в полутьме прохода и поползли гусиным шагом к корме, прислушиваясь. Один из двух люков над их головой был как раз перед тем местом, где стоял сейчас террорист.

Хок задержал дыхание. Корма лодки немного опустилась. Вес террориста только что переместился к кормовой части. Он, должно быть, поднялся на транец. Хок ясно представлял себе, как тот машет руками в ответ, изображая на лице маску смущения, и что-нибудь кричит. В одном только вопрос – признает ли Том Квик в его голосе ближневосточный акцент или же не расслышит толком? Выговор мужчины явно не походил на акцент жителя штата Мэн.

Хок прижал руку к нижней стороне люка и слегка надавил. Люк поддавался.

– Керим, – прошептал он, посмотрев сначала на пылающий циферблат водонепроницаемых часов, а затем на темную фигуру, сидящую рядом с ним на корточках. – Я поднимусь через этот люк. Дай мне тридцать секунд, а потом вылезай в другой люк. Выскакивай быстро и сразу же катись за борт. Независимо от того, что ты увидишь, просто перекатывайся за борт и отплывай от этой лодки как можно быстрее.

Хок не пожелал бы никому увидеть смерть собственного отца. Сам он видел смерть отца. Эта сцена до сих пор стояла у него перед глазами. И, наверное, он никогда от нее не избавится.

Керим ничего не сказал. Алекс смотрел на секундную стрелку часов. До взрыва остается чуть больше четырех минут. Проклятье! Может быть, уже слишком поздно.

Хок напряг тело, глубоко присев на корточки, чтобы как можно быстрее выпрыгнуть наружу. Он протянул руки вверх, прижал обе ладони к нижней стороне люка, наполнил легкие воздухом и затем одним движением вырвался наружу.

Он поднял тяжелый люк и одновременно покатился на левый борт. Отец Керима, теперь одетый в желтый дождевик мертвеца, стоял на транце и кричал что-то члену команды на борту «Блэкхока», массивный черный корпус которого поблескивал высоко над палубой маленькой яхты. Между двумя стремительно приближающимися друг к другу судами оставалось не более двадцати футов.

Крышка люка приземлилась с глухим ударом, и араб резко обернулся, с изумлением увидев Хока, катящегося по палубе. Он поспешно глянул на часы, затем снова повернулся, глядя, как команда «Блэкхока» привязывает к лееру канат.

«Морской прибой» выглядел игрушечным рядом с «Блэкхоком». Член команды бросил сверху конец каната, и в это время террорист выхватил из-под желтого дождевика пистолет и направил ствол на Алекса, который теперь катился вправо. Он нажал на курок два раза, и пули врезались в тиковый настил палубы. Хок вскочил на ноги, резко поднял «Браунинг» и выпустил две пули прямо в сердце террористу. Мертвого мужчину отбросило назад, и он рухнул в воду, закружившись, словно колесо перевернутого велосипеда.

– Керим! – закричал Алекс, перебравшись через транец на кормовую платформу для ныряния. – Выходи! Выходи! Он завел двигатель, и направил судно в обратном направлении. Движение было безумно медленным.

Наконец появилась темная фигура мальчика. Он выбрался из трюма, выкатился на палубу и неуверенно встал на ноги.

– Прыгай! – скомандовал Хок. – Отплывай отсюда как можно быстрее!

– Я не могу – пояс! Он тяжелый. Я не знаю, смогу ли я в нем уплыть.

– Сможешь! Греби руками! Ты должен плыть, и немедленно! – Хок отвернулся, чтобы закончить начатое. Он услышал всплеск и видел, что голова Керима мелькает над поверхностью воды в нескольких футах. Он отчаянно греб руками, кашляя и глотая воду. Он не плыл, а просто оставался на плаву.

Алекс Хок знал, что теперь у него остается не больше трех минут, а может, и меньше. Он резко дернул рычаг двигателя и ускорил обороты в два раза, развернув румпель в обратную сторону. Теперь лодка начала отплывать от «Блэкхока». На ней сошлись лучи всех прожекторов, и он слышал, как воют все бортовые сирены, от носа до кормы. Члены команды выстроились вдоль лееров, держа в руках оружие, наведенное в сторону подозрительного судна. Приготовились к бою.

В двенадцати футах над ватерлинией на левом борту яхты открылись специальные люки, и в отверстиях заблестели ракеты «земля-воздух» малой дальности. Новейшая доработка, прямо как на крейсере.

Но выстрелов не последовало, и ракеты не были запущены.

Кто-то узнал его, когда он стоял на корме «Прибоя», и приказал команде не стрелять. Он мог только предположить, что этим человеком был Квик, и представил, что Томми мог сейчас подумать.

Полное безумие.

Теперь он отвел лодку от «Блэкхока» уже примерно на триста ярдов. Приклеив глаза к неумолимо движущейся вперед секундной стрелке, он видел, что у него не остается времени, чтобы спастись. Нужно было отвести лодку как минимум на тысячу ярдов от его судна. И где он возьмет необходимые ему тридцать секунд на то, чтобы отплыть от «Морского прибоя» и не быть убитым взрывной волной? Алекс поискал глазами Керима, но не увидел его. Он или отплыл на безопасное расстояние, или утонул под весом взрывчатки.

Секундная стрелка часов неуклонно двигалась в неизвестность. В полном отчаянии он пытался выжать невозможную скорость из слабого двигателя. Он услышал щелчок и понял, что рычаг скорости заклинило на полных оборотах. Отличное время, чтобы воспользоваться представившейся возможностью, подумал он, и затем, не теряя ни секунды, кувыркнулся с платформы в холодное море.

Хок отчаянно поплыл назад к «Блэкхоку», в уме отсчитывая остающиеся секунды. Он оглянулся назад. «Морской прибой», двигаясь со скоростью три узла, был уже примерно в тысяче ярдов от «Блэкхока», и этого расстояния могло хватить. Но внезапно судно начало резко разворачиваться, ложась на правый борт! Мотор не сбавлял оборотов, но ведь некому было сейчас рулить лодкой! И сейчас «Прибой» снова лег на курс по направлению к «Блзкхоку».

Иисус! У него не оставалось никаких вариантов. Он едва ли мог вернуться на траверз «Прибоя» в надежде снова забраться на борт и попытаться исправить ситуацию. Не оставалось времени. И при этом он не мог успеть отплыть от движущейся на него лодки до взрыва.

Алекс напрягал зрение, пытаясь разглядеть на поверхности Керима. Но его нигде не было. Внезапно он начал пристально вглядываться в сторону кормы. И заметил какое-то движение там. Что-то передвигалось на корме. На этом расстоянии трудно было разобрать, что именно… а, вот что! Чья-то черная фигура взобралась на платформу из морских волн. Керим! До взрыва оставались считанные секунды – что он делает!

Алекс увидел, что нос «Морского прибоя» снова разворачивается на прежний курс, в сторону открытого моря. Керим понял, что случилось, и переложил румпель на другой борт. Да, он так и сделал. Лодка уходила в открытый океан!

Хок сложил ладони трубочкой, прижав их к губам, и закричал:

– Керим! Прыгай! Прыгай немедленно!

Но мальчик или не слышал его, или не хотел отвечать, и у Алекса не оставалось другого выбора, кроме как яростно разгребать воду руками, отплывая подальше от верной гибели.

Секунду спустя тяжелый, ослепительный взрыв разорвал в клочья тонкое полотно воздуха, и в море на мгновение образовалась огромная воронка. Черное ночное небо ярко осветилось. Фонтан горящих обломков и топлива вознесся на сотни ярдов в небеса. Хок широко открыл рот, ожидая, когда его накроет взрывной волной. Это был единственный способ не допустить разрыва легких и барабанных перепонок.

Внешний периметр ударной волны быстро догнал его, с огромной силой отшвырнув его прямо в воде и перекрывая дыхание; горящие обломки дерева и стекловолокна дождем обрушились вниз, окружив его и превратив море в пылающий ад. Горящее топливо растекалось по поверхности. Он уже чувствовал жар на своем лице, чувствовал, как опаляются брови, как болят сохнущие глазные яблоки.

Алекс обернулся и бросил пристальный взгляд на «Блэкхок». Он с огромным облегчением увидел, что с яхты уже спустили три моторные шлюпки, которые на полном ходу рассекали горящую воду.

Он сделал глубокий вдох и глубоко нырнул, чтобы не надышаться едким дымом и не ошпариться в воде. Две минуты спустя он вынырнул на поверхность и увидел фигуру Томми Квика, окрашенную бликами пламени в ярко-оранжевый цвет. Стоя на носу катера, он увидел Алекса и бросил ему большой спасательный круг. Хок окинул прощальным взглядом то место, где еще совсем недавно была красивая яхта «Морской прибой».

Она исчезла.

А вместе с ней Керим, мученик поневоле. Он отправился в рай.

Чертовски хороший был полицейский, в конце концов.