Текст книги "Живая мишень"

Автор книги: Тед Белл

сообщить о нарушении

Текущая страница: 26 (всего у книги 32 страниц)

48

Рейс 77

Черри Лансинг уже разочарованно решила про себя, что этот жгучий красавчик, сидящий рядом в кресле у иллюминатора, никогда в жизни не заговорит с ней. Он походил на одного из скучающих парней, каких она немало встречала во время каникул. Ну ладно. Интересно, насколько он бесстрастен? Он читал Библию, ну по крайней мере какую-то иностранную Библию. У него был MP-3 плейер, что было хорошим признаком. Но едва он сел в кресло и пристегнулся, как сразу же врубил свой плеер и заткнул уши наушниками. А это, как она знала по своему опыту общения с мальчиками, было плохим признаком. Зануда.

Она скатала кусок отвратительного сэндвича с ветчиной в небольшой шарик, бросила его в пластиковый контейнер и, скомкав его, засунула в карман сиденья впереди. Интересно, что там на завтрак едят родители в салоне первого класса? А ты еще сиди тут и радуйся, как ангелочек! Это было так недемократично – запихать ее сюда, в это гетто.

Едва она посмела – ах, как это она осмелилась – пожаловаться своей матери на то, что это несправедливо, мать, конечно же, начала дудеть в свою дудку, сокрушаться о том, как же она безнадежно испорчена. Разве она испорчена? Чушь! В общем, поняв, что жаловаться бесполезно, она свернула в женский туалет у посадочного терминала и, недолго думая, выкурила гашиш, который раздобыла у какого-то симпатичного мальчика то ли в Маджонге, то ли в Гонконге – да какая разница. Хороший гашиш. Полный улет.

– Эй, привет, – сказала она.

– Здравствуй, – ответил он.

Здравствуй? Так, что ли, он сказал? Здравствуй? Не «привет», не «здорово, детка», как все нормальные люди?

– Как тебе мое ожерелье? Как камешки, а? Мое имя в них отражается. Я достала его в Сингапуре.

– Что?

Может быть, он плохо говорит по-английски. Он был похож то ли на араба, то ли на азиата – в общем, какой-то южный парень. Невысокий, смуглый, красивый. Черри снова потрясла перед ним своим именным ожерельем. Ей не терпелось поскорее вернуться домой из этой поездки. Еще бы – шикарные азиатские побрякушки из Сингапура! Не могла дождаться, когда покажет их друзьям-приятелям в Дарьене. И своему бэби, без которого так тосковала. Ну ладно. Осталось всего двенадцать часов до Лос-Анджелеса, потом еще пять до Нью-Йорка, а потом примерно час на лимузине до Дарьена. Она вынула из сумки книгу, что мать купила ей в аэропорту, и открыла. Книгу назвали в честь известного художника Да Винчи, но мать сказала ей, что речь там о каких-то секретных кодах или какой-то еще ерунде.

– Вы интересуетесь нумерологией? – удивился мальчик, вынимая наушники и глядя на книгу. «Студент. Определенно студент», – решила она.

– Что? – переспросила она. Как будто ее раздражало, что он отвлекает ее от чтения. Она, конечно же, притворялась.

– Ну, числами. Их тайным значением.

– О да. Это замечательно. – Так вот о чем эта книга? О числах? О господи! Это что, она мне математику подсунула, что ли?

– Я тоже ими интересуюсь. – Он улыбнулся. Неплохие зубы. Ровные и как будто жемчужные. Большие карие глаза. Длинные, густые ресницы.

– Вы знаете, – продолжал он, – ведь номер рейса – 77 – имеет мистическую силу. Мощную. Или, например, номер ряда, на котором мы в настоящее время сидим, – 76. Кстати, очень важное число для вас, американцев, правда ведь?

– 76? Ты что имеешь в виду – сеть бензоколонок? Или что?

Парень посмотрел на нее еще некоторое время, только теперь как-то отстраненно.

– Мой бойфренд дал мне эту книгу, – спохватилась она. – Ты бы только видел его. Какой он милашка! Он выглядит точь-в-точь как Джей Эф Кеннеди. Один в один.

– Который из них?

– Что значит который?

– Ну, как президент Кеннеди? Или как аэропорт Кеннеди?

– Что?

Зажегся световой сигнал, означающий, что можно отстегнуть ремни. Стервозная бортпроводница из «Бритиш Эйрвейз» сообщила со своим стервозным английским акцентом, что пассажиры могут встать, если хотят, лишь бы не шарахались по проходу, где они катают свои дрянные тележки. И все же лучше оставаться на местах и не отстегиваться, потому что в Южном Китае разыгрался шторм.

Встать, но не ходить по проходу? Отстегнуть ремни, но не отстегивать их? Тяжелый случай. У нее что, не все дома?

– Извините меня, пожалуйста, – пробормотал жгучий кареглазый красавчик, вынимая какой-то дрянной пластмассовый бритвенный набор из своего тайваньского рюкзака. Открывая «молнию», он повернулся к ней спиной – словно не хотел, чтобы она видела, как он прячет туда свой плейер. Как будто ей было не все равно, что у него там, в этом рюкзаке. – Мне нужно срочно сходить в уборную.

Да уж. Будто это жутко интересовало ее. Может, еще скажет, что собирается бриться? Или чистить зубы? Это явно была излишняя информация. Почему бы просто не сказать, что ему нужно выйти? Она бы и сама сейчас не прочь сбегать в туалет и покурить там травки, но здесь этого делать нельзя. Уж она-то это знала. Она пробовала.

Срочно? Зачем ему так срочно нужно в сортир?

Рейс 00

В ту минуту, когда Джонни Адар вышел из кабины в сопровождении коротышки-доктора, пассажирки начали успокаиваться. «Все дело в униформе», – предположил Джонни. Ну и, конечно же, в неподражаемой улыбке, которую он унаследовал от отца. И то и другое много раз помогало ему покорять женские сердца. Ему потребовалось бесконечное самообладание, чтобы избегать посещений гостиницы «Бамба» в последние три дня. Он видел, как девицы выгружаются из самолета, как ждут автобуса, чтобы поехать к гостинице. Ни одна из них не была старше двадцати пяти, ни одна из них не была красавицей, но какая разница, черт возьми?

«Даже не думай об этом», – сказал ему однажды Халид. Ну и ладно. Он так и не приблизился к гостинице, но ни на секунду не прекращал думать об этом.

– Извините за ухабистую дорогу, дамы, – сказал Джонни по селекторной связи мужественным голосом настоящего пилота.

Одно из основных требований к отрядам смертниц Паши заключалось в том, что все они должны были говорить на прекрасном английском языке. Адар не совсем понимал, для чего весь этот цирк с кучей девушек, говорящих по-английски, но знал, что лучше не задавать вопросов. «Просто молчи и веди самолет, Джонни». Он давно усвоил этот урок Халида.

– Парочка выбоин в небе, – продолжал он, – вот и все. Некоторое время мы будем лететь немного ниже, чем положено. Но скоро минуем грозовой фронт и поднимемся на нормальную высоту. Сегодняшний полет в Лос-Анджелес пройдет без эксцессов, обещаю. Главное, расслабьтесь и успокойтесь. Как только сможем, подадим вам легкий завтрак. Спасибо за внимание.

«Наверное, я говорил очень странно», – подумал Адар, закончив связь. Десять лет на службе у Паши. Господи, да он почти забыл, как обращаются к пассажирам пилоты.

Джонни кивнул в знак благодарности команде стюардесс – трем красивым служанкам Паши, которые сидели на откидных креслах в бортовой кухне на верхнем ярусе. Двух из этих девушек он знал очень хорошо. Он улыбнулся им и жестом предложил Сунгу следовать за ним вниз по спиральной лестнице.

Его лицо светилось улыбкой. Он останавливался у каждого ряда и уверял девушек, что волноваться не о чем. Они с доктором шли по направлению к хвосту, где раньше были личные апартаменты Паши, сейчас превратившиеся во вспомогательные топливные баки. Примерно на половине пути он заметил, что с потолка свисает незакрытая панель. Инженер, который в последнюю минуту заменил все кислородные канистры теми, что притащил на борт в своем черном чемодане Сунг, забыл закрепить ее должным образом. Джонни поправил панель, улыбаясь женщинам. Они улыбались в ответ. Черт, они теперь все улыбались.

А куда же подевался этот маленький паршивец?

– Эй, доктор! Я думал, что это важно, вы же сами говорили, – позвал он Сунга. Карлик разговаривал с одной из путешественниц в обтягивающей белой футболке. У нее были такие буфера, что и у мертвого ирландца глаза на лоб повылазили бы. Да и доктор пускал слюни.

– Извините, извините, – торопливо пробубнил он и быстренько заковылял к Джонни, держась за спинки сидений, будто старался избежать нечаянного падения на чьи-нибудь колени.

Адар закрыл украшенную резьбой деревянную дверь, оперся на нее спиной и вытряхнул из пачки сигарету. Он зажег спичку о ноготь большого пальца. Уютно освещенная каюта была, конечно, переоборудована, но все же знакома. Он провел здесь много времени, развлекая очаровательных стюардесс, когда босса не было на борту. Он подошел к стойке со спиртным и налил себе чуточку – ну, две чуточки – виски. Его последний официальный рейс. Можно вздрогнуть за успешный полет.

– Ну и? – спросил он, наслаждаясь восхитительным вкусом виски. – Что происходит, доктор?

Доктор тоже закурил. Он взял сигарету марки «Багдадец» из инкрустированного портсигара Паши, лежавшего на кожаном диване. Его руки так тряслись, что он едва сумел поднести спичку к сигарете.

– Мы должны провести небольшое испытание на борту самолета, – нервно пропыхтел доктор Сунг. – Очень важное. Чем скорее, тем лучше.

– Испытание на борту? – удивленно переспросил Адар. Ему не понравилась эта фраза. – Вы, должно быть, шутите. Какое еще испытание?

– Ничего страшного, – начал успокаивать пилота Сунг, опустив свою тонкую костлявую руку на его плечо. – Главное, не волнуйся. Всего-навсего испытание системы аварийной подачи кислорода, Джонни.

Джонни?

Правая рука Адара внезапно вырвалась вперед, и он со всей силы протаранил грудную переборку этому выскочке. Его ребра на ощупь напоминали цыплячьи. И Джонни показалось, что они ввалились внутрь. Это маленькое дерьмо определенно разозлило ирландца Джонни.

– Если я захочу, чтобы кто-то называл меня Джонни, он узнает об этом заранее. А ты, жалкий маленький педераст, находишься в самом конце этой очень длинной очереди. Поэтому лучше тебе поскорее рассказать, что за чертовщину ты затеял. Я очень не люблю, когда кто-нибудь в последнюю минуту разбирает на запчасти мой самолет.

– Да-да, я все объясню! Скажите только, в кабине есть отдельный источник подачи кислорода?

– Ну, есть, и что?

– А сама кабина имеет воздухонепроницаемое уплотнение?

– Господи боже! Ты что, совсем рехнулся? Что ты… что ты натворил?!

49

Эмират

Хок смотрел на часы, умоляя взглядом красную секундную стрелку немного замедлить ход. Двумя днями ранее, тем теплым утром в здании по адресу Даунинг-стрит, 10, семьдесят два часа казались вполне достаточным сроком. Но теперь, когда время было ограничено уже пятью часами, ускользающими, как вода сквозь пальцы, он не был уверен, что успеет. Ровно через триста сорок минут бомбардировщики B-52 откроют над крепостью свои бомболюки. А несколько мерцающих точек на экране радара в любом случае заставляли торопиться. Потому что этими точками были управляемые ракеты «Томагавк», запущенные с ракетных крейсеров боевой группы во главе с авианосцем «Нимиц», дислоцированной в Индийском океане.

– Мы в пяти милях от места назначения, – сообщил Хок в микрофон. – Эскадрилья поднимается и идет на высоте два – один – ноль. Прием.

Алекс отжал от себя ручку и смотрел, как вращается стрелка высотомера. На двадцати одной тысяче футов он выровнял планер. Сдвоенные пики горы были теперь намного ближе. Снимки спутника-шпиона не лгали. Сама гора была фиолетово-синей на фоне бледного неба. Там, словно рана, виднелось место посадки – узкая ослепительно белая полоса у рваной расселины в леднике.

– Эскадрилья… поворот направо к вершине один-четыре-девять, – сказал Хок.

Полоса была примерно сто футов в ширину и около двух тысяч в длину. Хок поднял щиток шлема и смахнул обжигающий глаза пот. Господи, это будет напоминать посадку на Пимлико-роуд во время смерча в субботний день, когда есть вероятность задеть крыльями двухэтажные автобусы.

Он посмотрел через плечо на Паттерсона. Поверх белого кевларового жилета Текс прикреплял нагрудный патронташ на липучках с четырьмя магазинами по тридцать патронов каждый. Проверка боеготовности. Хок улыбнулся. Текс собирается взять свой автомат HK MH-5 в качестве небольшого дополнения к уже испытанному «Миротворцу» – кольту 45-го калибра. Команда довольно много времени уделила выбору оружия. Так как у них не было никаких личных вещей и знаков отличия, никаких государственных символов или обозначений боевых единиц, было решено, что не имеет значения, кто какое оружие выберет. Можно было даже купить что-нибудь на открытой распродаже.

Каждый участник миссии был помечен как «в списках не значащийся». Это означало, что имя участника операции не упоминалось ни в одном документе ни одного ведомства. Если попадешься или погибнешь, тебя как будто и не существовало. Едва ли это имело значение. Из таких заданий обычно редко возвращаются.

– Я тут подумал кос о чем, Текс, – сказал Хок.

– Я немного занят сейчас, Алекс. В чем дело?

– До места назначения остается пять минут, а мы все еще живы.

– Неплохое замечание. Я только что заметил три радарных купола. Думаю, эти генераторы помех работают неплохо. Да что там говорить, Соколиный Глаз, в прежние дни мы, как правило, теряли по одной-две «Вдовы» в месяц.

– Умеешь ты поддержать боевой дух, – заметил Хок и снова обернулся, чтобы удостовериться, что все маленькие утята следуют за наседкой.

– Эскадрилья, поворот направо к ноль-шесть-ноль, – скомандовал Хок. – Распределиться в формирование. Придерживаться заранее установленной последовательности, а именно: «Соколиный глаз», «Видоумейкер», «Флайбэби», «Фантом». Прием.

– Самый последний, – засмеялся бывший пилот морской авиации Рон Гудвин, командир «Фантома».

– Не бери в голову, Ронни, – сказал Паттерсон в эфир.

– Не волнуйся, «Фантом», скоро тебе предстоит пнуть очень серьезную задницу! «Всегда верен» – не забыл девиз? – сказал кто-то из другого планера.

Хок признал голос Томми Квика, которого прямо-таки распирало от избытка адреналина. Он летел с Фергюсоном на заднем сиденье «Видоумейкера». Его включили в команду в самую последнюю минуту – Хок настоял. Бывший и лучший стрелок армии США будет отличным дополнением к команде.

– Рон, у вас там все в порядке? Прием, – обратился Паттерсон к пилоту «Фантома». В его голосе читалось беспокойство.

– В порядке? Да все просто потрясающе! – ответил Гудвин. Хок улыбнулся. Ребята Паттерсона были полны энтузиазма.

– Прекратить разговоры в эфире, – скомандовал Хок. – «Соколиный глаз» идет на посадку.

Он полностью сконцентрировался на узкой полосе прямо перед ним.

– Ну давай, лошадка, – серьезно произнес Хок.

– Мама мия, – ужасался Паттерсон, вытягивая шею и оглядывая заснеженные скалы, на которые их несло. Он видел космические снимки местности, но явь оказалась совершенно иной. Расселина выглядела слишком узкой, чтобы в нее можно было влететь планеру с таким размахом крыльев. – Ты точно уверен, что сможешь пройти здесь, Соколиный Глаз?

– Хочу сказать тебе кое-что. Меня давно волновал один вопрос, Текс, – сказал Хок, изо всех сил пытаясь справиться с углом наклона, отклонением от курса и бортовым креном. Легкий планер неудержимо побрасывало вверх сильными встречными потоками.

– Что за вопрос, дружище?

– Как это, интересно, человек умудряется вспотеть, когда температура за окном равна −50°?

– Так ты тоже об этом думал? – удивился Текс. – Ты, между прочим, не планируешь садиться в ближайшее время?

– Планирую… уже сажусь!

Хок схватился за рукоятку тормозного рычага левой рукой. Он ждал до самого последнего момента, затем резко потянул рычаг на себя, включая тормоз. Теперь планер спускался под крутым углом. Ущелье приближалось стремительно. Воздух был разрежен. «Соколиный глаз» опускался со скоростью 400 футов в минуту. Алекс ослабил тормоз и глянул на показатель отклонения от курса. Двухдюймовая нить из красной пряжи, закрепленная на краешке фонаря кабины, была безотказным навигационным инструментом, изобретенным самим Уилбером Райтом. Теперь она была абсолютно ровной. Можно садиться.

– Посадочная прямая, – заявил Хок, констатируя факт.

– Готов к посадке, Алекс? – сказал Текс.

– К посадке готов, шеф, – ответил Алекс. Секунду спустя добавил: – Черт. Тормоз пикирования не закрыл.

Хок понял, что летит слишком низко. Эта ошибка чуть не стала роковой. Внезапный нисходящий поток направил нос планера во что-то огромное и неподвижное. Алекс инстинктивно закрыл тормоз пикирования и молился, ожидая услышать хрустящий звук при посадке. Наконец почувствовал, что лыжи коснулись ледяной поверхности. Этого было достаточно. Выстрелили тормозные парашюты, нос планера приподнялся, и он сел прямо в середине заснеженной равнины, успешно помещаясь по ширине в стофутовую расселину.

Алекс пытался удержать штурвал. Скользя и подпрыгивая вдоль снежной равнины, планер, как было запланировано, откатился в сторону, давая трем остальным возможность приземлиться сзади. Наконец он остановился.

– Это было потрясающе, – выдохнул Текс, когда Алекс, нажав на кнопку, открыл фонарь. Холодный воздух, переливающийся из-за мельчайших частиц льда, был восхитителен. Алекс очистил лед со своей кислородной маски и оглянулся на Паттерсона.

– Довольно неплохая посадка, сынок, учитывая обстоятельства, – добавил Текс.

– Любая посадка, после которой выходишь из кабины живым, – хорошая посадка, – заметил Хок. Он знал, что это клише еще времен Второй мировой войны, но лучше фразы придумать не мог. Он видел время, оставшееся на выполнение задания на цифровом датчике его приборной панели. Один планер был на месте, но три остальных все еще не приземлились. Оставалось пять часов. Даже если с этого момента все пойдет как по маслу, время становилось его смертельным врагом.

Хок отстегнул ремень безопасности и спрыгнул вниз, погрузившись по колено в мягкий снег. Холод перехватил дыхание. Перед ним открылась величественная картина, ведь он стоял на одной из самых высоких горных вершин мира. Необъятные просторы до самого горизонта. Алекс протянул Тексу руку и приковал взгляд к садящемуся «Видоумейкеру».

Фергюсон безупречно проскользил по леднику. Его приземление было просто шедевром. «Черная вдова» быстро приближалась к планеру Хока с выпущенными тормозными парашютами. Алекс поднял оба больших пальца в знак восхищения Фергу и Квику, потом вместе с Паттерсоном быстро открыл грузовые двери. В сдвоенных трюмах каждой «Вдовы» было все, что могло пригодиться для вооруженного нападения на неприступную крепость.

– Мне кажется, у Рона что-то не так, он как-то странно разговаривал в эфире, – сказал Паттерсон, поспешно закрепляя сетчатый пояс на своей талии. – Слишком легкомысленно, что ли.

С пояса свисали осколочные и ослепляющие гранаты, чтобы и уничтожить, и дезориентировать врага. Каждая команда, состоявшая из двух человек, имела такое оружие. Еще у всех были автоматы «Хеклер-энд-Кох» MP-5, которые были оснащены гранатометами, а на бедре – новенькие пистолеты HK USP 45-го калибра с глушителем.

– А мне кажется, все с ним нормально. Думаю, Рон просто притворялся, – заявил Хок. Резкий холодный воздух обжигал легкие. Он снял бортовую кислородную маску и бросил ее в кабину. Его штурмовая команда провела последние тридцать часов в тренировочном лагере на высоте 12 000 футов. Но даже эта акклиматизация не помогала дышать на высоте в 18 000 футов было трудно.

– Нет, – решительно сказал Текс, – это определенно не было похоже на Полярника. – Таким было уличное прозвище Гудвина в Чикаго.

– Гипоксия? – предположил Алекс, теперь уже обеспокоенный. На высоте 18 000 футов нехватка кислорода могла стать смертельной. Люди испытывают эйфорию, похожую на опьянение. На высотных планерах имелся запас кислорода. «Фантом» ведь ранее докладывал, что у него зажглась сигнальная лампа. Хок повернулся и начал следить за приближением «Фантома».

В целом со стороны полет выглядел нормально. Хок сказал:

– Текс, если говорить прямо, то любого, кто осмелится посадить здесь самолет, можно считать полным отморозком. А чего ты хотел?

– Ну ладно, пусть так, – сказал Текс, глядя на приближающийся «Фантом». – Надо пошевеливаться.

«Флайбэби» приземлился следом и тоже безупречно. Мендоза выпустил тормозные парашюты и остановился впритык к «Видоумэйкеру». Три птички, аккуратно стоящие в ряд, и еще одна в пути. «Фантом» был в четверти мили, и казалось, что с ним все в порядке. Хок застегнул молнию своего белого утепленного маскхалата и перекинул через плечо ремень автомата MP-5. Пора спускаться. Едва Алекс открыл патронник и проверил магазин, он услышал то, чего слышать совсем не хотел. Он обернулся как раз вовремя и увидел, как «Фантом» Рона Гудвина и Иэна Уогстаффа зацепился крылом за скалу и мгновенно перевернулся, врезавшись в землю. В результате образовалась снежная лавина, которая, набирая скорость, помчалась прямо на «Видоумэйкера». Хок видел, как у планера отвалились крылья, а затем, к его изумлению, неповрежденная овальная кабина пилота вырвалась из снежного облака и полетела прямо на него со скоростью сто миль в час. Он отскочил в сторону, она просвистела над его головой и исчезла в пропасти.