Текст книги "Живая мишень"

Автор книги: Тед Белл

сообщить о нарушении

Текущая страница: 21 (всего у книги 32 страниц)

38

Остров Сува

Он сделал маленький глоток ледяного джина и долго смаковал его во рту. Во внешности или в поведении этого человека не было ни единого намека на то, что он готов зажечь запал Третьей мировой войны.

Гул насекомых был словно музыкальное сопровождение для мужчины и двух его компаньонов. Они втроем расположились на широкой веранде «Бамба», купавшейся в бледных лучах закатного экваториального солнца. Владелец своим видом напоминал старого толстого магараджу, он сидел в высоком плетеном кресле-качалке и потягивал из бокала джин с лаймом. Кресло, сплетенное из тростника, скрипело под весом его тела.

Бин Вазир был в своем любимом вечернем одеянии – в старом белом смокинге, пошитом когда-то давно в «Хантсмэн» на Сэвил-Роу. Его портной уже много раз подгонял этот смокинг под все увеличивающиеся размеры владельца, но тем не менее Сней очень опасался напрягать швы. Время и жуткая индонезийская жара сделали просторный шелковый пиджак почти желтым, от чего он казался только изящнее. На ногах у него были черные полосатые шелковые брюки и пара черных бархатных вечерних мокасин. Он намазал свои густые черные волосы макассаровым маслом и зачесал их назад, обнажив куполообразный лоб.

Вдали за широким кольцом залива кратер вулкана выбрасывал струйки серого дыма в беловато-желтое небо. Иногда вверх взлетали яркие красные и оранжевые брызги жидкой лавы, но невысоко, а затем снова падали вниз, в жерло вулкана. Это были признаки усилившейся вулканической активности. Признаки? Любой, кто жил рядом с вулканами достаточно долго, знал, что это было начало. Над старым вулканом только образовывалась шапка из пара. Даже Саддам, шуршащий хвостом по половицам, знал, что извержение – вопрос времени.

Иногда прибегали босые слуги в золотых и красных саронгах. Они входили на веранду с преклоненными головами и сцепив руки, будто в молитве, тихо подливали бин Вазиру джин. Иные вставляли в его длинный мундштук очередную желтую сигарету марки «Багдадец», подносили к кончику золотую зажигалку «Данхилл».

Сегодня вечером длинная и полная легенд история гостиницы «Бамба» ознаменуется еще одним событием. Возбужденное волнение невооруженным глазом читалось на лицах персонала и гостей. А особенно здесь, на веранде.

– Спасибо, – поблагодарил владелец своих слуг, и снова воцарилось молчание.

Перед тем Типпу Тип играл с комодским чудовищем, катая по полу головы обезьян. Он тщательно прицеливался, стараясь не докатывать их всего на фут до морды животного, чтобы Саддам, щелкая зубами, тщетно пытался сорваться со стальной цепи. Африканец настолько утомился этой игрой, что теперь растянулся во весь рост на бамбуковом диване и умиротворенно храпел.

Саддам свернулся клубком в своем углу и медленно помахивал большим чешуйчатым хвостом, скользя им по старым деревянным половицам. Положив голову на пол, он внимательно разглядывал желтыми глазами сидящих на веранде людей. Он имел разную степень интереса к этим троим, что сидели на террасе. Некоторое время он посматривал на спящего африканца, затем переключил внимание на Снея бин Вазира в кресле.

Вид хозяина, казалось, успокоил его. Этот человек никогда не дразнил его и не угрожал. И никогда не забывал бросить ему одну-две обезьяньих головы, возвращаясь с прогулки по саду. Будучи в умиротворенном состоянии, он даже позволял этому человеку поглаживать его большую морду. Удовлетворившись тем, что со Снеем бин Вазиром все было в порядке, Саддам перевел пристальный взгляд на третьего человека – Али аль-Фазира. Его яркие глаза вспыхнули, и изо рта на мгновение, лизнув воздух, метнулся длинный раздвоенный язык.

Управляющий был главным мучителем Саддама. Он сидел, с мрачным видом обхватив руками колени и пристально глядел в темнеющий сад. Старый дракон почуял в нем страх и смятение; в любой момент этот ненавистный старый мешок костей мог встать и убежать в сгущающийся мрак.

Сней заговорил, нарушая длительное молчание:

– Все ли гости прибыли и зарегистрированы?

– Да, Ваше превосходительство, – ответил Али аль-Фазир, – все четыреста. Все очень красивые, с позволения сказать. Исключительно.

– Да. Но они избраны за свои умственные способности и тренировку, мой дорогой Али. Сливки тренировочных лагерей во всем мире. Как с приготовлениями к приему этим вечером? А долгожданный обед?

– Все готово.

– Меню?

– Говядина ренданг, икан билис и баба гулинг в качестве основного блюда. Сате аям, гадо-гадо и крупук уданг для начала. Как вы и заказывали, господин.

– Ну что же, отлично, – вздохнул Сней. – Тогда, судя по всему, тебе сейчас совершенно нечем заняться, мой старый друг Али. – Он сделал очередной глоток джина.

Молчание вновь затянулось, наконец Али не выдержал:

– Я давно хотел спросить Ваше превосходительство, о том, что… – Он понятия не имел, о чем хотел спросить, и отчаянно пытался придумать что-нибудь. – О том, что…

– О чем же?

– Деревья, – потерянно произнес Али, печально глядя своими воспаленными глазами на Снея.

– Деревья?

– Да, Ваше величество, все эти деревья, что вы посадили в этом саду так давно. Меня всегда интересовало, что это за деревья?

– Довольно интересно… после стольких лет…

– Вообще-то, Ваше величество, меня интересовало, сколько разных…

– Нет, нет. Я имею в виду, что мне очень любопытно, почему это после стольких лет, проведенных здесь, ты внезапно проявляешь такой интерес к садоводству.

– Я только имел в виду…

– Ш-ш, Али. Успокойся. Расскажу, конечно. Вот это растение, что у ступеней – восточно-индийский стрихнос, произрастает на Яве и Тиморе. Его семена содержат стрихнин. А вон там – видишь вечнозеленое растение за дорожкой? Это мое любимое. С острова Борнео. Оно называется эритрофлеум гвинейский, или ядовитый тангин, потому что его плоды содержат тангинин, астенический яд. А эти потрясающие вьющиеся гавайские лилии, Gloriosa superba, являются замечательным источником колхицина, три частички которого приводят к смерти. А это бобовое у тебя под ногами, клещевина обыкновенная, содержит семя, из которого производят рисин, тоже смертельный яд.

– Все ядовитые. Все.

– За некоторым исключением. Прекрасная мысль, не так ли? Сад Яда. Хочешь прогуляться в саду, я вижу?

– Да, я хотел.

Али медленно встал, упираясь руками в колени.

– Как далеко мне можно зайти, господин?

– Зависит от того, какую траву выберешь.

– Да.

Сней обернулся к африканцу и увидел, что в сгущающейся темноте на него уставились большие красные слезящиеся глаза.

– Я полагаю, что мы готовы, – сказал он Типу, и африканец утвердительно кивнул крупной головой.

Оглянувшись в сторону аль-Фазира, Сней увидел, что мужчина словно прирос к месту, опустив подбородок на грудь. Он трясся, словно безлистный стебель на сильном ветру.

– Я… я б-был х-хорошим с-солдатом, – пробубнил он скорее для себя, чем для Снея.

– Прощай, Али, – мягко произнес Сней. – И еще одну вещь скажу на прощание. Видишь то дерево за воротами? К твоему сведению, это дерево называется сирень персидская. Его плоды содержат наркотик, который немедленно блокирует всю центральную нервную систему. Тебе бы это сейчас могло пригодиться.

Али глубоко поклонился.

– Спасибо, господин.

Мужчина прыжком сорвался со ступеней и тут же рухнул лицом на землю, споткнувшись. Бин Вазир позволил ему отбежать на двадцать футов, потом посмотрел через плечо и кивнул Типпу, который уже вставил ключ в кодовый замок. Стеклянная крышка устройства отодвинулась назад, и он потянул за красное кольцо. Стальная стойка, к которой был прикован дракон, начала медленно опускаться в пол веранды.

– Саддам! – шепнул Сней своему ревущему дракону. – Убивать!

Али первым делом побежал к дереву сирени, насколько это позволяло ему отчаяние и быстрота ног. Он подпрыгнул и схватил самую низкую ветвь, наклоняя дерево на себя. Громадная ящерица уже мчалась по саду со скоростью более сорока миль в час, разинув челюсти. Али истошно закричал и начал отчаянно карабкаться на дерево. Подошвы его кожаных ботинок скользили о гладкую кору.

Плоды! Где же эти плоды?

Саддам был уже у основания дерева, царапая когтями кору. Он посмотрел вверх на долгожданную жертву, и Али увидел ненависть в его водянистых желтых глазах. Рептилия с оглушительным ревом начала стремительно взбираться на дерево.

Али срывал горстки листьев и ягод, пихал все это в рот, отчаянно разжевывал ягоды, наполненные горьким, терпким соком и через силу глотал эту массу, ожидая, когда его охватит темнота. Он ощутил горячее дыхание Саддама на своих голых лодыжках и закричал, когда дракон откусил его левую ногу одним движением челюстей.

Но не только эти отчаянные крики в Саду Яда привлекли внимание гостей, которые начали выглядывать в окна гостиницы. Был отчетливо слышен ужасный звук перемалывающихся костей. Сней беззаботно покачивался в своем кресле, удовлетворенно улыбаясь.

– Почему ты убиваешь его? – прогремел из сумрака голос Типпу.

– Он давно это заслужил. Он не мог держать свой проклятый рот закрытым.

– Хе-хе. Мне нравится Саддам.

– Типпу, – сказал Сней после продолжительной паузы, – не возьмешь ли с собой парней, чтобы вернуть Саддама на место? Я думаю, он уже покончил с Али. – Сней знал о кулинарных предпочтениях Саддама. Он обычно откусывал от жертвы кусок плоти и ждал, когда яд подействует, чтобы продолжить трапезу. Тем временем то, что осталось от Али, было лишь остатками плоти, намотанными на ветви дерева.

Типпу энергично хлопнул в ладоши, и из кустарника появились два молодых аборигена. Один из них держал в руках винтовку с успокоительными пулями, а другой – стальную сеть. Африканец спустился по ступеням, взял у мальчика винтовку, и они исчезли в саду.

– Господин? – произнес служащий, когда Сней проходил рядом с регистрационным столом по дороге в бальный зал, чтобы лично проверить, как обстоят дела с приготовлениями. – Извините, что побеспокоил вас. Поступил срочный телефонный звонок. Я сейчас же переключу на телефонную комнату, господин.

– Паша, – произнес голос. Это была Лилия. Бин Вазир сел на маленький стул и затворил за собой дверь, включив маленькую настольную лампу с красным абажуром. Он закурил сигарету. Его нервы сразу же напряглись до предела.

– Да, моя дорогая девочка. Я ждал от тебя известий. Все хорошо?

– Миссия прошла с полным успехом, господин.

– Он у нас? Я имею в виду, посол Келли у нас?

– Да, господин. Мы схватили его. Теперь наш путь лежит во дворец. Самолет вылетел из Гэтуика десять минут назад.

– А всемирно известная кинозвезда?

– Стала еще одним цветком в раю.

Сней прошел в большой бальный зал гостиницы. Море красных столов совершенно соответствовало его ожиданиям. Как раз об этом он и просил Али. В центре красовалось множество маленьких флагов, украшенных официальной эмблемой джихада Эмира – воздетым мечом, с которого капает кровь.

– Ах, господин, – проговорил маленький темный человечек в очках со стальной оправой, поспешно подбегая к Снею из проекторной комнаты. – Вы, конечно же, пришли проверить техническую готовность. Все в полном порядке, господин, все готово.

– Хорошо, хорошо, Сети, – сказал он, охватывая взглядом комнату и смакуя в воображении тот миг, когда собрание начнется. – Не мог бы ты показать мне три первых слайда?

– Непременно! – ответил Сети и помчался назад в проекторную. За большой стеной у трибуны, с которой Сней бин Вазир обратится к аудитории, был скрытый экран большого размера, как в кинотеатре. Сней бин Вазир просто должен был нажать кнопку на трибуне, чтобы экран появился. Он поднялся на сцену, пройдя несколько ступеней, и зашагал к трибуне, закуривая очередную желтую сигарету.

– Первый слайд, – сказал он, пыхтя в микрофон.

– Сейчас, – послышался в динамике голос Сети.

Сней обернулся и оказался перед экраном, нажав кнопку дистанционного управления. Стена исчезла. Появился первый слайд.

«ПУТЕШЕСТВИЕ В НОВОМ МИРЕ»

На губах бин Вазира играла еле заметная улыбка. Он тайно восхищался своим собственным остроумием. «Действительно – это будет новый мир», – подумал он.

– Следующий.

На экране появился очередной слайд: старая фотография Эмира верхом на коне, с мечом, воздетым в праведном гневе. Он даже слышал в своем воображении громкие аплодисменты, которые скоро наполнят зал.

– Следующий.

Подробная карта Соединенных Штатов Америки, приблизительно пятьдесят футов в длину. Все главные аэропорты, железные дороги и шоссе были отчетливо видны. Национальные парки и памятники были отмечены звездочками, как известные достопримечательности. Аламо в Техасе. Маунт Вернон. Уильямсбург, Вирджиния. Огромная мекка шоппинга под названием «Молл оф Америка». Также на карте значились две пары черных мышиных ушек – одна вблизи побережья южной Калифорнии, другая в самом центре штата Флорида. «Тоже неплохо», – подумал он.

Черные флаги отмечали сто самых густонаселенных городов Америки. Номер один – Нью-Йорк, более восьми миллионов жителей. Номер пятьдесят – Уичита, штат Канзас, триста пятьдесят тысяч. Последним в списке был Ирвинг Сити, штат Техас, около 200 тысяч. Общая численность населения, согласно «горячему списку», составляла более сотни миллионов. На черном флаге с названием города значился символ – желто-черный символ трилистника, заключенный в круг, – международное обозначение радиации.

Сней бин Вазир сжал ладони, и дрожь неописуемого удовольствия промчалась по его телу. Такое счастливое состояние обязательно должно иметь свое название. Да.

Рай.

Он попросил показать следующий слайд.

Это была подробно проиллюстрированная схема. Справочник по сборке ядерного взрывного устройства. По одному такому устройству можно обнаружить скоро сотни жителей самых густонаселенных городов Америки. Каждое плутониевое устройство, разработанное доктором И. В. Сунгом – главным экспертом Эмира по оружию, имело мощность, эквивалентную бомбам, взорванным в Хиросиме и Нагасаки. Бомба формой напоминала мяч для игры в американский футбол.

Индийский ученый Сунг был блестящим специалистом, выпускником Калифорнийского технологического института, давший своей бомбе американское прозвище, которое никто не понимал. Однако очень быстро оно распространилось в среде участвующих в семинаре женщин, лучших выпускниц террористических учебных лагерей во всем мире, хорошо обученных сборке и применению самого сложного и самого маленького радиоактивного взрывчатого устройства на земле.

Пигскин, что в переводе означает футбольный мяч.

Сней улыбнулся, и свет красного прожектора осветил его клыки.

«У каждой собаки свой день», – произнес он, сходя со сцены.

39

Лондон

Александр Хок и Эмброуз Конгрив достигли этой всемирно известной черной двери ровно в одиннадцать часов утра. Хок бывал на множестве государственных обедов и встреч по адресу Даунинг-стрит, 10, но это был его первый визит с Эмброузом Конгривом. Детектив мирового уровня пытался все утро выглядеть невозмутимым, но его лучший полосатый шелковый костюм, галстук с виндзорским узлом и до безобразия наполированные черные ботинки с острыми носами сводили его усилия на нет. Хок не без иронии отметил, что на нем была даже его любимая коричневая фетровая шляпа.

Для человека, который гордился своим безразличием к одежде, Конгрив выглядел редкостным франтом. Даже носки были из одной пары. Ярко-желтого цвета.

– Ты выглядишь торжественно, – сказал Хок, кивнув в его сторону.

– Торжественно?

– Угу.

– Можно процитировать Томаса Джефферсона?

– Пожалуйста.

– «В вопросах стиля будьте гибкими. Но в делах принципа будьте непреклонными, как скала».

Эмброуз подтянулся, поправил на переносице круглые очки в черепаховой оправе и тщательно осмотрел медный дверной молоточек в виде головы льва, медные цифры и почтовый ящик, надпись на котором гласила «Первый лорд казначейства».

– Ты знаешь, почему здесь указан этот титул? – спросил Эмброуз, указывая на почтовый ящик.

– Нет, – ответил Хок. – Не имею ни малейшего представления.

– Эта традиция берет начало еще с 1760 года, когда Герцог Ньюкасла был премьер-министром и также первым лордом казначейства. Все последующие премьер-министры заседали по этому адресу в должности первых лордов казначейства.

– Надо же.

Черная дверь, некогда деревянная, а теперь кевларовая, распахнулась.

Хока и Конгрива провели вдоль черно-белого шахматного вестибюля до маленького алькова, в котором стояла какая-то современная британская скульптура. Довольно серьезный джентльмен, который сопровождал их, слегка поклонился и пошел обратно, чтобы уделить внимание намного более неотложным и важным занятиям. В это время к ним приблизилась привлекательная молодая сотрудница.

– Доброе утро, – сказал Хок, пожимая ее прохладную руку.

– Лорд Хок, здравствуйте! И вы здравствуйте, инспектор Конгрив! – воскликнула симпатичная брюнетка. – Какая честь для нас видеть вас здесь, господа, в резиденции премьер-министра. Я Гиневра Гиннесс.

– Спасибо, мисс Гиннесс, – ответил Конгрив, слегка поклонившись и одарив ее широкой искрящейся улыбкой. – Большая честь для меня.

– Очень рад, – поздоровался Хок, слегка поморщившись, когда женщина назвала его титул, он вообще запрещал кому бы то ни было использовать его. Однако здесь, на Даунинг-стрит, 10, соблюдать формальности было просто необходимо.

– Господа, не проследуете ли за мной наверх? Вам придется подождать в Терракотовой комнате всего несколько минут. Собрание, боюсь, состоится немного позже. Премьер-министр принимает сейчас нежданного гостя из Вашингтона. Давайте пока что поднимемся наверх, хорошо?

Двое мужчин проследовали за мисс Гиннесс по главной лестнице. На бледно-желтых обоях висели черно-белые портреты всех премьер-министров в хронологическом порядке.

Конгрив заметил, что у основания лестницы стоит гигантский глобус, подаренный французским президентом Франсуа Миттераном, а на стене висел маленький портрет первого премьер-министра, сэра Роберта Уолпола. Поднявшись наверх и отдышавшись, Конгрив первым делом заявил, что по традиции премьер-министр в резиденции никогда не показывался.

– Действительно? – удивился Хок. – Я понятия не имел.

Хок мысленно улыбнулся. Зная Эмброуза с раннего детства, Алекс прекрасно понимал, чего тот от него хочет. Небольшой экскурс в историю был всего лишь маленьким возмездием. Эмброуз жаждал мести за те лекции, что читал ему Алекс накануне охоты на прошлой неделе.

– Ну вот мы и пришли, – заявила мисс Гиннесс. – Здесь вы можете выпить чаю… ну, и перекусить бутербродами с кресс-салатом.

– Прекрасно, – обрадовался Конгрив и прикоснулся указательным пальцем к кончикам вздернутых усов.

Вскоре они уже расположились на двух диванах Чиппендейла, стоящих друг напротив друга, и восхищались историческими портретами, висящими на стенах цвета теплого кирпича. Чай действительно был подан, и Алекс непринужденно оглядывал комнату, пока Эмброуз разливал напиток по чашкам. Все предметы в комнате были отполированы и начищены до блеска. Здесь иностранные гости могли получить некоторое представление о британском культурном наследии. Над дверью в золотой оправе высился портрет лорда Нельсона, который победил французский флот в Трафальгарском сражении.

– Ты случаем не знаешь, Эмброуз, сколько требовалось французских солдат, чтобы защитить Париж? – спросил Хок.

– Да нет, не знаю.

– Никто не знает.

– Почему это?

– На Париж никто не нападал, – заявил Хок невозмутимо.

– Весьма забавно, – Конгрив изо всех сил старался не рассмеяться. – Я осмелюсь сказать, да. Никто не нападал на Париж. – Он поднял глаза и вскочил на ноги.

В этот момент в комнату вошел американский президент. На его строгом лице играла улыбка.

– Ну и ну! Смотрите, кто к нам пожаловал! Это же сам Алекс Хок! Господи, как рад видеть тебя, Соколиный Глаз! Я слышал, что ты придешь, от Текса Паттерсона.

Алекс встал, и два старых друга обменялись теплыми рукопожатиями. А потом обнялись и громко похлопали друг друга по спине.

– Джек, как рад видеть тебя снова, – сказал Хок. – Как чертовски давно мы не ловили с тобой селедку на берегу океана! Так это ты – нежданный посетитель? Я думал, что в этот уикэнд тебя запихали в Кэмп-Дэвид.

– По крайней мере так говорит Си-Эн-Эн, – сказал президент Джек Макати. – Приехал прошлой ночью. Дела быстро перешли из разряда плохих в очень плохие, ты ведь и сам это знаешь. Алекс, именно поэтому я рад, что ты с нами в одной команде. Консуэло сказала мне, что ты уже делаешь существенные успехи.

– Надеюсь, так и есть. Посмотришь, чем мы располагаем, когда начнется собрание.

– Хорошо, хорошо. Скажи-ка мне, кто этот человек – твой друг, да? А это случаем не тот самый великий и ужасный инспектор Эмброуз Конгрив?

Конгрив пожал руку мужчины.

– Здравствуйте, господин президент. Для меня очень большая честь встретить вас, сэр. Великая привилегия.

– А я рад, что наконец встретил вас, старший инспектор. Подумать только, легендарный Конгрив из Скотленд-Ярда! Алекс рассказывал мне о вас столько потрясающих историй! Он называет вас своим секретным оружием, своим личным демоном дедукции, верно ведь, Алекс?

– Ну, я едва… – пробормотал Конгрив.

– Как я все-таки рад встрече, инспектор. Вы обязательно должны приехать на ужин со мной и Бетси в Белом доме. Я попрошу Соколиного Глаза устроить это. А пока извините, господа, в остающиеся перед нашей встречей пять минут мне еще нужно переговорить с глазу на глаз с вашим премьер-министром. Эта штучка – настоящая стерва, да вы и сами знаете.

Президент отвернулся от них и в сопровождении агентов секретной службы подошел к двери. Алекс посмотрел на Конгрива. Тот, похоже, потерял дар речи.

– Сорок четвертый президент Соединенных Штатов, – сказал Алекс Эмброузу, поклонившись в спину уходящему мужчине. – Проживает в Белом доме, как ты, наверное, знаешь. По адресу Пенсильвания Авеню, дом тысяча шестисотый, если быть точным.

Хок отвел глаза как раз в тот момент, когда Конгрив одарил его испепеляющим взором.

– Господа, не проследуете ли вы за мной? – снова раздался голос миловидной сотрудницы Гиневры, и они с благодарностью пошли за ней по изящно отделанному коридору.

Кабинет с длинным овальным столом был наполнен членами правительства ее Величества и американскими дипломатами, а также высокопоставленными военными. Алекс знал здесь лишь Конч и сидящего рядом с ней Текса Паттерсона. На трех мониторах, стоящих в комнате, проектировались разные схемы и карты. Хок кивнул Тексу и, вынув из внутреннего кармана конверт с компакт-дисками, вручил его младшему сотруднику. На дисках была вся информация, которую Алекс, Конгрив, Текс и международная команда ДСБ, сколоченная в Хоксмуре, собрали за прошедшие десять дней.

Молодой человек вставил в дисковод портативного компьютера первый диск и начал просматривать снятые с воздуха фотографии горной цитадели, регулируя цвет и контрастность.

Конч поднялась со своего места и, подойдя, тепло обменялась рукопожатием с Конгривом, а потом и с Хоком. Она смотрела в глаза Алексу чуть дольше положенного. Алекс мягко сжал ее ладонь.

– Привет, похититель сердец, – прошептала она.

– Привет, красавица, – сказал Хок с придыханием.

– Так это все, что тебе нужно? Ну и аудитория.

– Будем надеяться, что они не опозорятся.

После того как госсекретарь представилась участникам собрания, Алекс и Эмброуз сели на два пустующих стула слева от нее. Место напротив камина, насколько знал Алекс, предназначалось для премьер-министра. А еще один стул – для американского президента.

– Ну что же, давайте начнем, – сказала Конч, все еще стоя. – Мой босс прибудет сюда через несколько минут, но он сказал начинать без него. Он уже знает то, о чем я собираюсь говорить. Покажите слайд, пожалуйста.

На всех трех экранах появилась фотография предмета, очень схожего с мячом для игры в американский футбол.

В зале кое-где раздалось приглушенное хихиканье и некоторые из сидящих за столом начали перешептываться. Хок услышал, что упомянули и его имя. Сказали вроде бы о том, что он, дескать, напутал со слайдами.

– Не знаю, как вам, а мне сдается, что это простой футбольный мяч, – заявил какой-то генерал-полковник с густым техасским акцентом, растягивая слова, и со стороны американского контингента снова послышалось хихиканье.

– Вот как? Осмелюсь с вами не согласиться, – тряхнула головой Конч. – Это не мяч, а ядерное взрывное устройство с линейной имплозией, содержащее единичную критическую массу плутония, или U-233, при максимальной плотности в нормальных условиях. И это устройство весит всего лишь десять с половиной килограммов, а диаметр имеет десять сантиметров. При срабатывании оно может привести к разрушению… – она, прищурившись, снова посмотрела на генерала с техасским акцентом – …разрушению города, скажем, размером с Форт-Уорт в штате Техас.

– И все равно похоже на футбольный мяч, – пробормотал генерал.

– Доктор Биссинджер? – обратилась Конч к взъерошенному и неряшливо одетому пожилому джентльмену, который сидел напротив и самозабвенно читал какую-то книгу.

– Извините?

– Нас интересует линейная имплозия, – улыбнулась ему Конч и кивнула на фото футбольного мяча. – Не могли бы вы просветить нас?

– Ах да-а-а, – протянул взъерошенный мужчина, медленно вставая из-за стола. Он невесть откуда вынул серебристый макет футбольного мяча и бросил этот макет пораженному генералу. – Хорошая у вас хватка! Значит, вас интересует, что такое «линейная имплозия»?

Доктор Х. Джерард Биссинджер, заместитель министра по ядерным вопросам США, был в прошлом стопроцентным профессором-очкариком из Гарварда. Известный в вашингтонских кругах как «ядерная сиделка», он отвечал за информацию о точном местонахождении любой ядерной бомбы на планете.

– Слайд? – попросил Биссинджер. – Если рассуждать по-дилетантски, то оружие, которое сейчас держит в своих руках генерал и которое представлено на слайде в поперечном сечении, способно стать в полевых условиях нейтронной бомбой, или, иными словами, оружием с увеличенной радиоактивностью. Говоря яснее, само понятие «линейная имплозия» подразумевает, что у продолговатого предмета, или, в данном случае предмета, имеющего форму футбольного мяча, докритическая масса при более низкой плотности может быть уменьшена и преобразована в сферическую конфигурацию более высокой плотности путем вложения в цилиндр взрывчатых веществ с каждой стороны, таким образом доводя массу в центре устройства до сверхкритической.

– Что-что? – промямлил американский генерал.

– Прошу прощения? – спросил Биссинджер, наморщив лоб.

– Черт бы все побрал, доктор, – не выдержал американский генерал, – но если это объяснение для дилетантов, то я не дилетант. Кто-нибудь в этой комнате понял, о чем сейчас сказал этот человек?

Алекс не смог сдержаться. Тихонько кашлянув, он взял слово, и все глаза сосредоточились на нем.

– Вообще-то все и так предельно просто, генерал, – заявил Хок. – Я и сам не вполне понял, что тут только что наговорил доктор Биссинджер, но факт заключается в том, что если команда противника все-таки доберется с таким мячом до ваших ворот, то вам придется очень несладко.

– Ядерная бомба? – переспросил генерал, растерянно поворачивая серебристый мяч в своих руках в разные стороны.

– Точно, – подтвердил Алекс Хок. – Так что если сидеть сложа руки, то пора уже затягивать «Аве Мария».