Текст книги "Драконьи грезы радужного цвета (СИ)"

Автор книги: Татьяна Патрикова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 23 (всего у книги 24 страниц)

– Справа от меня, – продолжил глава семьи Икуф, – мой младший брат Леон Зверобойфуки.

Леон выглядел очень молодо и был красив, со слегка легкомысленной улыбкой и цепкими глазами. Но на самом деле он был не многим младше брата, просто маской его была Коломбина. Он с любопытством разглядывал племянника и человека, пришедшего вместе с ним. Его не посвящали в подробности поездки брата в Столицу, но он очень надеялся узнать обо всем сейчас, как только закончится этот утомительный ритуал знакомства. Как и у Байрона у него были светлые волосы, вот только глаза были водянисто-серыми, а не голубыми, как у брата.

– Слева, – повернувшись в сторону еще одного мужчины, проговорил Байрон. – Нынешний глава семейства Шлим – Арно Гибискусмилш, родной дядя Гиацинтамилша, – посмотрев на Гиню, сидящего вместе с Муром на небольшом диванчике сбоку от окна, пояснил он.

У Арно, оказавшимся Ковьелло, волосы были цвета вороного крыла, и глаза такие же темные, в них зрачки по цвету почти сливались с радужкой. Похоже, в роду Шлим цвет волос, как правило, совпадал с цветом глаз. И Гибискус тоже внимательно оглядывал присутствующих, было видно, что его очень заинтересовали Ставрас и Муравьед, но пока он не спешил с вопросами, хотя было не трудно догадаться, что после того, как они пообщаются все вместе, он непременно отловит племянника и как следует его расспросит обо всем.

– Думаю, с нашей стороны все, – приподнял уголки губ в улыбке сосредоточенный Байрон. – Теперь о тех, кто прибыл к нам. Думаю, моего сына все узнали.

– Не затягивай, Байрон, – ворчливо бросил Корнелиус, сдвинув седые брови. – Ты бы еще мне моего внука мне представить вздумал.

– Не беспокойтесь, не представлю, – отозвался Байрон ровно, но было видно, что ему не понравилось, что его прервали. Но, тем не менее, он продолжил. – В таком случае познакомьтесь, господа, с Драконьим Лекарем Ставрасом Ригулти и Муравьедом Сиявичем.

– Считай, что познакомились, – снова вмешался Корнелиус. – А теперь, может, все же отпустите ребенка погулять, – посмотрев на Веренею, все еще сидящую на коленях матери, произнес старик, – и переодеть бы ее не мешало.

– Но я не хочу! – вскричала девчушка, на что Корнелиус строго пригрозил ей пальцем.

– Вы и так запачкали парадное платье, дитя. Не пристало леди расхаживать в грязном.

– Это не я, это они!

– Кто они?

– Драконы!

– Кто?

– Так, – протянул Ставрас таким тоном, что на него посмотрели все, он же смотрел лишь на Гиню с Муром. – Кто-то мне сказал, что не будет их с собой брать?

Те переглянулись и ответил Муравьед:

– Мы и не брали.

Ему Ставрас поверил, вот только явно же, что что-то было не так. Откуда взяться драконам, кроме им известных, в местах обитания масочников?

– Нея, – позвал Шельм сестру, и та сразу же к нему обернулась. – А как они выглядели?

– Один черненький, а второй сначала был драконом, а потом мальчиком стал.

– Дитя, – вмешался Корнелиус, – а ты уверена, что мальчик просто не прилетел на драконе?

Девчушка задумалась и как-то неопределенно покачала головой.

– Когда они в небе летели, мне казалось, что их два. А когда приземлились и я их в саду нашла, там был только мальчик и черненький.

– Ясно, – коротко бросил Ставрас, встал, подошел к окну и распахнул его настежь. Обернулся к Муравьеду и Гине, тоже поднявшимся, и коротко бросил: – Зовите.

И что вы думаете? Буквально через несколько секунд над садом взлетели два дракона и быстро спланировали прямо в окно. Ставрас смотрел строго и на притихших малышей, к которым сразу же кинулась Нея и те ей радостно закурлыкали, как давней знакомой, и на Гиню с Муром.

– Они слишком маленькие, чтобы открыть портал самостоятельно, – припечатал он, на что Муравьед ответил твердым взглядом, а Гиня возмутился.

– Да, за кого ты нас принимаешь? Мы на самом деле оставили их с Дирлин. Понятия не имею, как они здесь очутились.

– Так спросите, – потребовал лекарь и масочник замялся.

– Они не говорят, – ответил за него Мур, которому так же, как и Ставрасу не понравилось такое самоуправство малышей.

– А давайте, по-другому, – вмешался Шельм и скомандовал, – Сядьте все и не пугайте детей.

– Но… – попытался было возразить Гиня, но его осадил Мур, усаживая рядом с собой. А Шельм повернулся к остальным масочникам и быстро, словно фокусник, вынул из-за пазухи белую маску.

Все затаили дыхание. Первым опомнился Корнелиус:

– Вы уже доставали эту маску сегодня, юноша? – поняв это по тому, как быстро он сумел её извлечь сейчас, спросил старик.

– Да.

– Для кого?

– Для Палача.

– Зачем?

– Он дал мне Клятву Маски, как и ваш внук, кстати, – бросив взгляд на Гиню, произнес Шельм. – Но сейчас разговор не об этом. Вы же все видите, что это не ложь, а на самом деле….

– Вольто, – вмешался в разговор до этого молчавший Гибискусмилш. – Мы все видим, не волнуйся.

– Я хочу, чтобы вы все дали слово, что все, что будет сказано и увидено вами в этой комнате, никогда не покинет её пределов.

– Очень разумное требование, племянничек, – неожиданно подмигнул ему родной дядя, и первым произнес слова обещания.

Представители семейства Шлим повторили их за ним.

– Ну, а теперь, – весело улыбнулся шут, посмотрев на сестру, сидящую на полу в окружении маленьких драконов. Все трое смотрели жалобно и виновато. – Бим, солнышко, а ты не мог бы нам рассказать, как вы здесь очутились?

– Он не говорит вслух, – прогудел Мур.

– Ты уверен? – прищурился Шельм.

А малыш-дракон посидел, посидел, и неожиданно стал человеком. Масочники, не знакомые еще с этой способностью бронзовых, изумленно ахнули. Бим, сейчас выглядевший не на много младше Веренеи, сел и сжав левую ручку в кулачок, сделал движение, словно он что-то пишет. Шельм сразу же достал из своего походного кулона, который носил под одеждой, письменные принадлежности. Дракончик лег на живот, подтащил к себе бумагу, взялся за карандаш и, посмотрев на Бома, начал старательно выводить буквы.

– Ну, и чья это была идея? – вопросил лекарь, как и все прочитавший на бумаге короткое предложение: "Мы пАпрАсили челЛоФека".

Драконы потупились. Лекарь посмотрел на их людей. И начал отвечать Гиня, которому Бом все же признался:

– Они нашли какого-то мага и Бим, прикинувшись человеком, под диктовку Бома написал ему слезное послание, что им срочно надо сюда.

– И что же, маг поверил?

– Они отловили его на улице и кинулись в ноги, причем оба. Маг растерялся, решил, что маленький мальчик как-то умудрился запечатлеть на себя дракона, пробравшись в чей-нибудь Драконий дом, и теперь вынужден скрываться от преследователей. И открыл им портал в свой дом, чтобы укрыть и во всем разобраться самому, но эти хитрюги его перенаправили на нас и оказались здесь.

– Ясно, – вздохнул Ставрас, прикрыл глаза ладонью, а потом все же посмотрел на дракончиков вновь. За них вступилась Веренея.

– Дядя Ставрас, ну не ругайтесь вы, они хорошие.

– Хорошие? Считаешь, это хорошо, убегать из дому без спроса?

– Но Алекс же убежал…

– Твоего Алекса, – посмотрев на подозрительно притихшего Шельма, припечатал лекарь, – тоже за побег по головке не погладили. И сейчас еще достанется. Признавайся.

Шельм покосился на Мура, который смотрел на него более чем сурово; на Гиню, в глазах которого засветилось любопытство; на отца, которому тоже было очень интересно узнать, что же еще натворил его неугомонный сын; на мать, которая покачала головой и, поднявшись, куда-то вышла, но тут же вернулась, по-видимому, передав что-то служанке. Ну и на трех мужчин, пока мало что понимающих в происходящем, и честно признался:

– Мы с Веровеком учили Сапфира и Руби читать.

– И?

– Сапфир был категорически против, так как, считал, что он прекрасно сможет общаться с Веком и так, без слов и этих непонятных закорючек. Я пытался специально для него мотивировать их необходимость.

– Не говори мне, что ты сказал им, что так можно найти потерявшегося человека, – прищурившись, протянул Гиня.

Шельм бросил на него мстительный взгляд, но посмотрел на Ставраса и быстренько состроил умильную мордашку.

– А что, я ведь был прав. Если знаешь, как сказать, то можно легко добраться туда, куда тебе нужно, даже если друзья с собой не берут.

– Прибил бы, – припечатал Ставрас. – А как-то более мирно ты их мотивировать не мог?

– Я по своему опыту судил.

– А подумать, что они вообще-то маленькие и ничего толком не понимают?

– Почему не понимаем? – неожиданно заговорил Бим.

И все взрослые сразу же замолчали.

– Ура! – вскричал Гиня и кинулся к драконошу, легко поднимая на руки, но тот потянулся к поднявшемуся на ноги Муру, и оборотень забрал его из руг Гиацинта.

– Вот видишь, – сразу же подал голос Шельм, – они уже даже говорят. Так что, не такие уж и маленькие.

Ставрас хотел ему ответить, что он про все это думает, но вмешался Корнелиус.

– Ставрас, как Драконий Лекарь вы не могли бы объяснить мне, какое отношения эти драконы имеют к моему внуку?

– Прямое, – не стал лукавить тот. – Раз уж Шельм взял с вас обещание, то черный малыш запечатлен на вашего внука и на мой взгляд является зачинщиком всего этого безобразия. – Бом сразу же юркнул за спину Гини, и виновато пригнул мордочку к полу. Ставрас вздохнул и перевел взгляд на старого масочника: – А бронзовый на Мура.

– Постойте, – заговорил Зверобойфуки. – Но ведь дракон не может быть…

– И Вольто в этом мире не рождается, – перебил его Ставрас. И все замолчали.

– Значит так, – лекарь снова поднялся из своего кресла. – Дети идут играть на улицу. И смотрите, Веренею чтобы не обижали.

Дракончики переглянулись и кивнули. Радостная девочка-масочник вместе с ними побежала к двери и была сдана с рук на руки старой служанке.

– А с вами, – он посмотрел на Гиню, Мура и Шельма, – я еще потом поговорю. Воспитатели, – последнее слово прозвучало как ругательство. А потом лекарь снова вернулся в кресло и посмотрел на масочников. – Поговорим откровенно?

Те молча поддержали его в этом стремлении.

– Хорошо. В таком случае, пока не поздно, вы можете попытаться уговорить Александра остаться.

– Я не останусь, – холодно бросил в его сторону Шельм, сверкнув глазами. Но лекарь даже не взглянул на него.

– Думаю, мы даже пытаться не станем, – ответил за всех Гибискусмилш. – Но что с драконами?

– Может быть, все же что с советом? – уточнил Ставрас, уже осознав, что Макилюнь был прав, сказав, что все масочники с давних времен, так или иначе бредят ими, драконами. Потому так часто и пытались захватить власть, потому и желали хотя бы немного приблизиться к ним. И, раз уж нельзя подружиться, ведь только люди, как думали большинство из них до сих пор, могут запечатлеть дракона, то хотя бы заставить их покориться силой.

– Да, и с советом тоже, – виновато улыбнулся Шлим.

– С советом все относительно просто, – заговорил Шельм. – Макилюнь дал мне характеристику большинства глав правящих семей и даже записал некоторые моменты о них для меня. Так что, по его рекомендациям и выберу.

– Не говори мне, племяш, что ты от самого Мастера Палача клятву принял? – неожиданно тихо произнес Зверобой.

– Не сказал бы, что у меня был такой уж большой выбор, в силу обстоятельств, – проворчал Шельм. – И вообще, все получилось более чем удачно. Он, действительно, знает все семейства, и вообще дал массу дельных советов.

– Ну, еще бы. Как не Палачу знать все и обо всех, – вмешался Гибискусмилш. Но в глазах его застыл немой вопрос. Всех интересовало, что же за обстоятельства такие могли вынудить главу семейства Палачей масок дать такую клятву Вольто, а того её принять.

Шельм вздохнул, посмотрел на Ставраса, но в очередной раз об обещании не выносить ничего сказанного в этой комнате, напоминать не стал. Отчего-то был уверен, что никто из присутствующих об этом не забудет.

– Тюльпанмилш, вы помните, двадцать лет назад во время последнего мятежа поймали дракона?

– Конечно, помню. Если вы спросите меня, то я голосовал за то, что его можно изучить и внешне, без насилия и уж тем более, ни в коем разе не убивая. Я бы сам его изучил, как мог, если бы он позволил. Но, к сожалению, куда больше в то время было тех, кто жаждал отмщения и крови. Но молодой дракон сбежал, как только за ним пришел его человек. Я рассказывал эту историю внуку.

– Да, я помню, – отозвался Гиня, косящийся в окно, где на открытой лужайке перед домом под строгим взглядом пожилой женщины в белом чепце, пышной, цветастой юбке и накрахмаленном переднике, резвились два дракона и Веренея. – Я тогда, в детстве, все завидовал тем, кому мир может подарить такую дружбу.

– Теперь он подарил её и тебе, – тихо произнес Корнелиус и повернулся к Шельму. – Почему ты вспомнил о том давнем случае, мальчик?

– Потому что не было никакого человека. Вы же сами видели. Бронзовые могут обращаться.

– Ты хочешь сказать…

– Он сбежал из плена, став человеком, но его все равно бы нашли, если бы не Макилюнь, что спрятал его у себя. А потом Палач проводил его через холм, в ночь с двадцать пятого на двадцать шестое августа. Став первым масочником, спасшим дракона, жертвуя собственной силой, ведь ему пришлось открывать проход с той стороны холма.

– Александр, – впервые заговорила Лидия, – но ведь это ночь твоего рождения.

– Да, – кивнул Шельм. – Я успел родиться до того, как Эр улетел, и они стали первыми драконом и масочником, запечатленными друг на друга. И мир позволил родиться Вольто, ведь роды были сложными, ты сама рассказывала. И я мог бы умереть. Но выжил.

– Все-таки, чего только не бывает в этом мире, – тихо произнес Корнелиус. – Мне два с лишним века, а я не перестаю учиться жить. – И печально улыбнулся.

– А зачем вам было так нужно его измерить? – полюбопытствовал Ставрас.

– Кого?

– Дракона.

– Вы, наверное, не воспримете мои слова всерьез, ведь вы сами знаете все о драконах, – отозвался старик, поднялся и подошел к внуку, стоящему у окна. Посмотрел на маленьких драконичков, на девочку, понятия не имеющую, что когда-то её народ враждовал с этими красивейшими существами, которые сейчас ластятся к ней, как котята. И продолжил с тяжелым вздохом: – Я никогда даже не помышлял самому когда-нибудь быть запечатленным драконом, знал, что это невозможно. Но меня всегда привлекали их грация, красота, мудрость. И мне хотелось хоть немного приблизиться к ним. Узнать о них, как можно больше. И я начал писать книгу. На самом деле не думаю, что так уж много в ней достоверных моментов, но я собираю материал для нее почти полтора века. Поэтому хотел бы измерить того дракона, расспросить его об их роде. Я почему-то очень надеялся, что он будет мне отвечать. И я хотел бы нарисовать его.

– Так за чем же дело стало? Теперь у вашего собственного внука есть свой дракон. Рисуйте с него.

– Он еще такой маленький, но, конечно, если мне будет позволено, я бы нарисовал, – отозвался старик рассеянно.

– В чем дело?

– Просто, понимаете, главу про детенышей я даже еще не начинал, так как, и не надеялся их когда-нибудь увидеть.

– А про взрослых драконов?

– Я остановился на внешнем строении, до него упорядочив сказания, легенды и предания, связанные с ними.

– Бом и Бим станут половозрелыми особями где-то через год-полтора.

– Так быстро?

– Они запечатлены и вынуждены подстраивать свои внутренние ритмы. Кстати, сейчас им всего лишь чуть меньше месяца.

Сказать, что масочник был удивлен, значит, ничего не сказать.

– Невероятно, – подал голос Зверобой.

– И, кстати, раз уж речь зашла о драконах и детенышах, – посмотрел на него Ставрас. – Я хотел бы обсудить возможность учебы ваших детей по обмену.

– О чем вы?

– Сейчас в Столице идет обустройство одного специфического заведения для драконов, в создании которого нам очень нужна помощь именно масочников. Мы с Байроном уже обсуждали это с Палтусом и, поэтому я говорю и от имени короля тоже. Нам хотелось бы, по возможности, во избежание повторения ошибок прошлого, как можно больше развивать и укреплять дружбу между юными поколениями масочников, драконами и людьми. Таким образом, если бы вы согласились на год отправлять по три-четыре человека в Столицу, мы бы могли приступить к воплощению этой идеи в жизнь. За ними, разумеется, будут присматривать, потому что ваш дар слишком специфичен, чтобы пустить все на самотек, но хотелось бы подчеркнуть, что именно дружески присматривать, потому что все мы знаем, как ветрена и непостоянна юность, и какие порой в этот период совершаются ошибки. И как вы понимаете, если вы согласитесь, я, как существо острожное и слишком хорошо помнящее ваше прибытие в этот мир и все шесть мятежей и четыре переворота, что вы пытались провернуть, я бы предпочел для начала иметь дело с детьми уже известных мне семей.

– Что значит помнящее наш приход в этот мир? – почему-то шепотом уточнил Гибискус.

– Корнелиус, если вам все еще хочется провести замеры, – с улыбкой произнес Ставрас, повернувшись к изумленно замершему у окна старику, – я в принципе не против специально для вашей книги, которую предпочел бы посмотреть и не в законченном виде тоже, расправить крылья. Но имейте в виду, что в силу преклонного возраста, у меня гребневые пластины расположены несколько иначе, чем у большинства сородичей одного со мной цвета. К тому же я довольно крупный, в сравнении с другими бронзовыми.

– Да, ладно, преклонный он у него, – весело объявил Шельм. – А кто у нас с Веровеком по далям и весям боевым козлом скакал?

– Каким козлом? – Ставрас медленно повернул голову к шуту.

– Боевым, милый, – ответствовал тот и вовремя увернулся, когда рука лекаря метнулась к его шее.

Ставрас вскочил, но не успел. Шустрый шут выскочил в окно, благо этаж был всего лишь вторым, и приземлился на траву под радостный визг Веренеи и курлыканье драконов.

– Ну, попадись мне! – по-драконьи рыкнул лекарь, так что, даже драконыши мордочки к земле пригнули, а с головы старой нянечки сорвало белый чепец.

На что шут лишь показал ему язык и сделал ручкой. Ставрас стиснул зубы и снова вернулся в комнату. На него в полном изумлении смотрели три пары глаз, не считая тех, которые глядели с сочувствием и пониманием. Ближе всех стоял Корнелиус и прекрасно разглядел его вертикальные зрачки.

– Ставрас, вы – дракон?

Ставрас позировал. Шельм старался держаться от него подальше, но все равно пришел посмотреть на это действо воочию. Бронзовый дракон во всем своем великолепии развалился на лужайке с противоположной стороны дома и послушно демонстрировал пожилому масочнику и гребень, и размах крыльев, и даже предложил прокатить, после того, как с наброском будет закончено.

Тот вертелся вокруг него и поразительно скрупулезно все записывал в выделенный ему Байраном альбом. Ставрас уже давно понял, что масочники в целом были существами очень творческими, поэтому его и заинтересовала эта ненаписанная еще книга, и вообще стало любопытно, как они, драконы, выглядят в глазах масочников. Корнелиус обещал привезти её ему уже завтра, сразу же после того, как будет выбран новый совет Иль Арте и по этому случаю в поместье Икуф будет устроен небольшой банкет. Посторонних решили не приглашать, даже будущих членов совета, лишь своих.

Ход был очень правильным, потому что лишний раз акцентировать на том, что теперь Совет будет номинально зависеть от решений Вольто, не хотелось, поэтому радостных или не очень, новоназначенных лучше оставить наедине со своими думами. К тому же Ставрас планировал именно завтра вечером познакомиться с молодыми масочниками, которых они заберут с собой уже на следующий день, чтобы на свадьбе королевича представить королю, разумеется, если Драконьего лекаря удовлетворят их кандидатуры.

Шельм выглядывал из-за угла, продумывая, как бы подкрасться незамеченным и слегка напакостить, как сзади на плечо легла рука. Шут тут же обернулся. Ему немного натянуто улыбался Зверобой.

– Что случилось? – насторожился Александр, заглядывая в глаза дяди.

– Как думаешь, это нормально?

– Что?

– Отправлять Тая в Столицу. Ему ведь всего лишь пятнадцать, он только в прошлом году получил маску.

Шельм вздохнул и весь повернулся к нему.

– Думаю, да. Если что, сам лично его домой отправлю, обещаю. К тому же, я уверен, что при желании ты сможешь навещать его в течение года. Ну и я за кузеном присмотрю, конечно.

– А он примет его?

– Ставрас? Ну, я Тая помню еще совсем маленьким, но если он хороший парень, уверен, что примет.

– Хороший? – скептически протянул взволнованный отец. – Знаешь, весь в тебя.

– А я-то здесь причем?

– При том. Ты же вроде во дворце шутом работаешь, так?

– Ну?

– Вот и он язва еще та, с выдумкой. Думаешь, Столица выстоит?

– От меня-то устояла, – весело объявил Шельм и похлопал его по плечу. – И вообще, они жить будут не в самой столице, а недалеко от нее. К тому же, я уверен, что ты воспитал хорошего сына, значит, если проблемы и будут, то поправимые. А Ставраса, по-моему, язвами уже не напугаешь.

– Да уж, если он даже тебя хотя бы относительно выдрессировать успел… – пробормотал Зверобой, весело глянув на племянника.

– Постойте, – возмутился Шельм. – Что значит – выдрессировать?

– То и значит, – раздалось сзади и, обернувшись, шут встретился взглядом с лекарем.

– А подслушивать нехорошо, – объявил Шельм и легко увернулся от подзатыльника, отскочил в сторону и полюбопытствовал. – Ты разве не полетать собрался?

– Собирался. Но Корнелиус предложил сделать это на закате, – отозвался лекарь, пожимая плечами, и как-то ненавязчиво сделал маленький шаг в его сторону. Но шут вовремя уловил его маневр и отошел, встав чуть позади с любопытством наблюдающего за ними Зверобоя.

– А знаете, – неожиданно обронил Леон, – я как-то не обратил внимания, а теперь вижу.

– Что? – поинтересовался Ставрас.

– Вы просто отличная пара, – объявил масочник и легко устранился, дав дракону возможность сграбастать своего человека.

– А как же семейственность и взаимопомощь?! – закричал ему в спину Шельм.

Леон Зверобойфуки обернулся через плечо.

– А что с ней? Я ведь как-никак сдал тебя с рук на руки твоей семье, нет?

– Нет!

– А, по-моему, – прошептал Ставрас, когда масочник уже свернул за угол дома, – очень даже да.

– Все равно так нечестно! – попытался возмутиться шут, но ему очень быстро нашли, чем заткнуть рот.

Оставалось только радоваться, что детей к тому времени уже отправили играть в дом и кормиться. Так что, никто не мешал им целоваться в свое удовольствие, оставаясь незамеченными.

– А давай в купальни сходим? – предложил Шельм, с трудом выравнивая дыхание.

– М? – пробормотал Ставрас, все так же вжимая его в стену дома.

– У нас тут есть просто потрясающие купальни. Вода родниковая, но подается через специальный губчатый минерал, пропитанный особой магией, которая и согревает её, делая почти горячей. Так что, получается почти природный горячий источник.

– Мне уже интересно.

– Так идем, – воодушевился шут.

– Мыться?

– И мыться тоже.

– А не боишься, что помешает кто?

– Контур магический поставим, – отозвался Шельм, решительно волоча его за собой, Ставрасу ничего не оставалось, как просто идти.

Купальни напоминали каскад бассейнов, разделенных между собой перемычками, но все они находились под сводчатой крышей, установленной на высоких колоннах, и разделялись поверху арками, тем самым создавалось впечатление, что каждый новый бассейн находится как бы в отдельном помещении. Но на самом деле купальни поместья Икуф даже зданием как таковым назвать было нельзя, так как, у них не было стен, лишь колоннада, полупрозрачная крыша с открывающимися секциями над головой и те самые ажурные арки с переходами между бассейнами.

Первый был самым холодным, с родниковой водой, такой, какая она есть. Второй, с чуть подогретой. Третий уже с ощутимо теплой. Ну и четвертый, с горячей для любителей попариться. Конечно, париться лучше в закрытом помещении, но не стоит забывать, что все масочники были магами-стихийниками и легко могли соорудить вокруг облюбованного ими бассейна защитный контур, который не только скрыл бы их от посторонних глаз, но и не пропустил бы ни сквозняков, ни холода.

Они выбрали предпоследний бассейн, с теплой, но не прозрачной водой. Легкая вспышка и едва уловимое глазом свечение стало сигналом, что юный шут скрыл их ото всех. Они забрались в воду. Как же приятно было просто расслабиться и понежиться в тепле! Ставрас облокотился на бортик с той стороны бассейна, где было не так глубоко, чтобы он мог просто стоять в воде, и блаженно прикрыл глаза.

– Хорошо, – выдохнул он в потолок.

Шельм подобрался ближе и скользнул под водой рукой по его руке. Ставрас не открывая глаз, переплел свои пальцы с его и притянул мальчишку ближе. Тот сдавленно охнул, но прижался щекой к его плечу, обнимая за шею.

– Ты очень злишься? – тихо спросил Шельм.

– На что?

– На все.

– Не очень.

– Ясно.

– И вообще перестану, когда ты прекратишь бояться ответственности, – правильно угадав то, что его тревожит, произнес лекарь и заставил поднять голову.

– Это трудно, – честно признался Шельм.

– Я тебя научу.

– Как учил Августа?

– Нет. По-другому.

– Как?

– Ты хочешь знать об этом сейчас? – спросил лекарь и под водой скользнул руками с его талии на бедра.

Шельм дернулся, шагнул к нему навстречу и вжался в него, давая понять, что все же не сейчас. Лекарь поцеловал его в шею.

– Знаешь, – откровенно сообщил он ему на ухо, исследуя носом изгибы раковины.

– М?

– Мне кажется, я начинаю входить во вкус.

– Это хорошо, – отозвался Шельм и немного отклонился назад, улыбнулся по-мальчишески задорно и тепло, – потому что я давно вошел, и хочу как можно больше.

– Уверен?

– Да. Иди ко мне. Сейчас, – объявил Шельм и резко поменялся с ним местами, вжавшись спиной в стенку бассейна.

Обхватил широкие плечи мужчины рукам и, подхваченный под бедра, скрестил ноги у него за спиной. Тело успевшее расслабиться в теплой воде легко приняло его, и Шельм выгнулся, откидывая голову на бортик, и громко застонал от неприкрытого удовольствия. Ставрас рыкнул и начал двигаться. Мальчишка помогал ему, двигаясь навстречу, вбирая в себя, и стискивая его бока ногами так сильно, что почти не давал спокойно вздохнуть. Но это казалось такой мелочью, что ни Ставрас, ни тем более, Шельм на это не обращали никакого внимания. Сейчас для них существовали даже не они сами, а лишь их совместное движение навстречу друг к другу, желание стать так близко, как только было возможно. Проникнуть, захватить, сделать своим навсегда и даже больше. И они целовались, не слыша, как плещется в такт их толчков вода в бассейне, почти выплескиваясь через край. Целовались и, жадно схватив воздух губами, приникали друг к другу вновь и вновь. Переплетаясь в поцелуе языками, так сильно, что было даже больно. Но они продолжали это, продолжали любить. И осознанно замедлялись, продлевая неземное блаженство, вжимаясь друг в друга, и живя в этот момент одним единственным мигом, когда уже нет "я", есть только "мы".

Они сидели на самом мелководье. Шельм спиной к нему, Ставрас, обнимая его руками поперек живота. Сидели и молчали. Тела их все еще пребывали в сладкой истоме, и говорить не хотелось. Даже думать было лень.

– Скоро закат, – тихо прошептал Шельм, запрокинув голову к небу, виднеющемуся вверху за прозрачными стеклами окон, прорезанных прямо в крыше.

– Скоро, – не стал отпираться его дракон.

– Ты обещал Корнелиусу…

– Я помню.

– Мне так хорошо…

– Я знаю, но пора выбираться.

– Угу. Уже встаем?

– Нет. Посиди еще немного. Мне хорошо с тобой без никого.

– Какой ты собственник, однако, – фыркнул Шельм и перевернулся в его руках, заглядывая в глаза и целуя. – Но ведь есть же у нас с тобой обязанности, которые в последнее время как-то не в меру разрослись.

– Есть, – со вздохом согласился Радужный и поднялся, поднимая и его.

Они выбрались из воды, оделись, высушив друг друга магией. И оправились исполнять свой долг перед другими, не смотря на то, что так хотелось сбежать от них всех. Но душу грел обещанный "медовый месяц", поэтому идти было как-то легче, иначе бы не дошли, развернулись и сбежали, пока никто не видит, и некому остановить.

Первое в этом мире назначение Совета Иль Арте всемогущей Вольто, поистине, стало историческим событием уже хотя бы потому, что юному Александру Ландышфуки удалось управиться в рекордные сроки.

Двадцать минут. Причем он умудрился втиснуть в них даже пояснения почему и за что кого выбрал. Маски были в шоке. Нет, дело не в том, что выбор Вольто кого-то смутил, напротив, показался весьма и весьма удачным, просто никто не ожидал, от столь юного существа ни такой прыти, ни такой осведомленности в положении дел и расстановке сил. А потом неожиданно выяснилось, что ушлый Икуф обзавелся клятвенной маской от самого Макилюня и это объяснило многое, хотя, конечно, не все. Но расспросить мальчишку не успели, потому что он банально сбежал, оставив взрослых и многомудрых разбираться с проблемами преображенного клана самим. Очень вовремя стало известно, что юный Икуф служит при дворе короля Палтуса шутом, поэтому такой его шустрости не стоит удивляться, но в тоже время следует помнить, что теперь замышлять что-то против законной власти в государстве чревато, так как, даже Вольто теперь на ее стороне.

Так что, Совет был оставлен в смятении, а Шельм с родителями и ближайшими родственниками, вернулся в поместье, обнаружив перед домом ту еще картину. Вместо вчерашней зеленой лужайки, цвело и колосилось маковое поле, а на нем играли в прятки Веренея, Бим и Бом.

– Постойте, – опешил Зверобой, который вернулся вместе с ними, – а где же Муравьед, ведь его за детьми оставили присматривать?

Шельм усмехнулся, подошел к дяде и похлопал по плечу.

– Он и присматривает.

– Где?

– Поле видишь?

– Да.

– Это он и есть, природный оборотень. Странно, что ты в нем этого не заметил.

– Так вот, что это было. Да уж, семейка у вас, конечно, – протянул Леон.

– Ты имей в виду, брат, – обратился к нему подошедший сзади Байрон, – что теперь и ты имеешь к этой самой семейке непосредственное отношение. Что скажешь?

– Скажу, родственнички мои дорогие, а не пора бы нам уже отпраздновать воссоединение семьи?

– Еще как пора.

Его поддержали все. И праздновали до утра, а утром для кого-то началась новая жизнь, а у кого-то свадьба. И все бы ничего, если бы на свадьбе жизнь и закончилась, но нет, она назло всем сказочным канонам продолжается, а значит, будут и новые приключения, и новые встречи, и новые битвы, куда же без них?