Текст книги "Аналогичный мир - 2 (СИ)"
Автор книги: Татьяна Зубачева
сообщить о нарушении
Текущая страница: 5 (всего у книги 93 страниц)
Джонатан замолчал, жадно, как воду, выпил свой стакан и встал, пошёл к бару.
– Надраться, что ли? Ты как, Фредди?
– После твоего рассказа…
– Ты сам напросился. Нам так везёт… что аж страшно. Рабов прежних ни одного, соседи или поменялись, или всего не знали, с резервацией вообще обошлось чудом… И что никто не догадался, что здесь раньше было – тоже чудо. Если б догадались…
– Ладно, я понял, Джонни. Давай, и в самом деле, чего покрепче.
Джонатан дал ему стакан, полный практически неразбавленного виски, и сел опять в кресло. Отхлебнул.
– Вот так, Фредди. Многие имения перекручивались за счёт этого. Но здесь ничем другим практически не занимались. Огород, сад, молочная, птица, свиньи… всё так, для собственного потребления. Ну, немного кормовых трав. А основной товар и основная прибыль… В заваруху пришлось за эту прибыль расплачиваться.
– Потому она и иллюзорная, – понимающе кивнул Фредди. – Да. Ты прав, Джонни. Ну, и что будем делать? Я говорю об имении.
– Доводить до нулевого варианта. Это наша крыша, Фредди, наш дом. И я не отступлю. Я хочу возродить семью Бредли. А прибыль… Прибыль я возьму… мы возьмём в другом месте. – Джонатан говорил короткими рублеными фразами. – Имение должно быть чисто. От долгов и прочего. Одно мы наметили. Молочное стадо. Пока для себя. Когда наладим технологические цепочки, то и на продажу. И будем делать породность.
– По-нят-но. Чтобы телята…
– Не на откорм, а на племя. Тогда снимаем проблему с перегоном. И с численностью. Здесь количеством не взять. Резонно? – Фредди кивнул, и Джонатан продолжил: – Огород, сад, остальная мелочь пока только для себя. А там видно будет. Ну и…
– Ты с Генни как договорился? – перебил его Фредди.
– На завтра. Мамми предупрежу, чтобы лепёшек побольше сделала, и в нашей кладовке пошарим. Ленч, от силы обед, ужинать он точно не будет.
– Мамми надо сказать, чтобы мелюзгу не прятала, – усмехнулся Фредди.
Джонатан кивнул. Фредди отхлебнул и посмотрел сквозь стакан на пламя.
– Джонни, он приедет один?
– Не знаю. Думаю, разве только с шофёром.
– Ладно. Если и будут проблемы, решим на месте. Точное время вы не обговорили?
Джонатан медленно покачал головой. Фредди ещё раз отхлебнул и медленно расслабился, распустил мышцы, заставил себя отдыхать. Вот значит, как здесь было. Вот откуда богатство Большого Дома. Тогда, зимой, он как-то не задумывался над всем этим…
…Переночевав у костра, они с рассветом взялись за работу.
– Посмотри загоны, Фредди. Не так уж и холодно.
– Сена им положим, и лады. Автомат под руку, Джонни.
– Знаю.
Джонни напряжённо деловит, что очень даже понятно. Мало ли какие сюрпризы их здесь ожидают. Да, во вьюке папка с документами на имение, но вот кому их предъявлять?
– Вьюки пока в сенной?
– Да, там посуше. Достань всё, уберём в Большом Доме.
Поганое это дело – возиться со старыми трупами, но за них этого никто не сделает. Значит, надо. Шейный платок на нос и рот, резиновые перчатки – и вперёд. Раз надо, значит, сделали. И ещё раз прошлись по Большому Дому, хрустя осколками стекла и фарфора. Ну, хоть этого «добра» больше не было. В солидном богатом кабинете, чем-то напоминавшем ту комнату, где он отлёживался после Уорринга, взломанный развороченный сейф. Джонни только присвистнул, покачав висящую на одной петле массивную дверцу.
– Однако…
– А на что ещё ты рассчитывал, Джонни? Сколько мы по имениям шарили, нетрахнутого сейфа не было.
– Да… жаль. Ладно. Давай дворовые постройки посмотрим. Там вроде поцелее.
– Восстанавливать здесь… – он выругался, споткнувшись о валявшийся на полу маленький переносной сейф с вырванной напрочь дверцей.
– Здесь нечего восстанавливать, Фредди, и незачем, – Джонатан снял со стены искромсанную ножом картину. – Смотри. Уайлдер.
– Подлинник?!
– Если и копия, то очень хорошая. Была. И того же века. Пошли, нам надо успеть, – Джонни повесил её на место и пошёл к выходу.
Тогда он не спросил, куда им спешить. И почему Джонни так придирчиво осматривал рабский барак и длинное здание напротив, разгороженное на множество маленьких клетушек. Каждая со своей дверью с прочным массивным засовом и крошечным окошком над дверью. Двадцать клетушек. Внутри какие-то обломки, двери распахнуты, кое-где валяются цепи, в стены ввинчены массивные кольца.
– С этого и начнём, Фредди, Крыша целая, двери подправить – не проблема. Готовые кладовки. Пока навалом, а там отсортируем, – Джонни, поднатужившись, вывинтил из стены кольцо. – Вот эту дрянь только уберём.
– Мг, – он подобрал с пола уже слегка заржавевшую массивную цепь. – И куда это?
– В землю, Фредди. Выкопаем яму, соберём отсюда, из барака, из комнаты наказаний… и засыплем.
– Думаешь, это сейчас самое важное?
– Это как трупы, Фредди. Убрать, чтобы не смердело и чтобы следов не осталось, – решительно сказал Джонни.
Он пожал плечами. С чего-то же надо начинать. Хотя если подумать, то и кольца, и цепи можно как-то приспособить. А кладовки… мысль хорошая, что и говорить. Полдня они вывинчивали и выдирали кольца в клетушках и рабском бараке, выкопали на задах яму, куда всё это и свалили. Тут же вернулись в Большой Дом и с ходу расшарашили, ободрав стены и пол, комнату для наказаний с цепями, кольцами, плетьми и прочей гадостью, свалили находки в ту же яму и засыпали землёй, а Джонни ещё и снега сверху слегка нагрёб. Нет, не такой он уж наивный дурак, чтобы совсем ни о чём не догадываться. Всё-таки и повидал, и на себе многое из этого арсенала в Уорринге попробовал, но чего Джонни такую горячку порет? А когда закончили, Джонни стал намного спокойнее…
…– Почему ты мне сразу не сказал, что это за имение?
Джонатан быстро искоса посмотрел на него и снова уставился на огонь.
– Ты помнишь, что ты мне сказал в «Приме»? Ну, после того, как Эркин тебя с Пустырём познакомил.
– Помню, – кивнул Фредди.
– Вот поэтому. Ты не касался этого до капитуляции, так чего же сейчас…
– Понятно? А ты… давно это узнал?
– Лет пять назад. Мне стало интересно: единственное по-настоящему прибыльное имение, понимаешь? Я нанялся наладить хозяйство к одному дураку по соседству. Ну и, конечно, поехал по округе. Свести знакомство и вообще… поучиться. Хозяев не было. А управляющий, – Джонатан крепко выругался, – первостатейная гнида, хвост и распустил. Покрасоваться захотел. Показал, объяснил. Провёл меня, так сказать, по конвейеру. Я добросовестно хлопал ушами и глазами… А когда вернулся… словом, прихлопнул воровство надзирателей, кое-как наладил то, что было, и быстренько уволился. Наладить такое производство не так уж сложно. Но противно. Да и… война уже шла к концу, понятно какому, и я не хотел, чтобы это стало и моим концом. Но имение я запомнил.
– Положил глаз, – улыбнулся Фредди.
– Земля здесь не такая уж плохая. Если с умом, не перегружая землю, с подсевом… Нет, здесь многое можно сделать. И сад неплохой. Заглох, конечно, но кое-что кое-где…
– Мамми этого кое-чего набрала, – хмыкнул Фредди. – Насушила, наварила. Ну, и мелюзга лопала. Да, Джонни, я сейчас подумал. Мелюзга не отсюда?
– Не думаю. Столько им было здесь не прокормиться одним. Взрослые все сбежали. И слава у имения была жуткая. Не из-за разведения, а из-за облома. Так что, мелюзга издалека.
Фредди задумчиво кивнул.
– Ну что, Джонни, завтра посмотрим.
– Посмотрим, – Джонатан повертел перед глазами стакан и повторил: – Посмотрим.
Старцев выехал один, без шофёра. Нет, разумеется, он оставил рапорт: куда, к кому и на сколько едет. Никакого подвоха от Бредли он не ожидал, а шофёр мог создать лишние проблемы.
Старцев вёл машину по извивающейся между холмами дороге и невольно улыбался воспоминаниям…
…Резкий звонок телефона заставил его вздрогнуть.
– Капитан, – в голосе дежурного еле слышная усмешка. – К вам ковбой пошёл.
– Спасибо.
Ковбой? Трейси? Вот уж кто не любит общения с властями, так это ковбои, а Трейси везде первый. Ковбой из ковбоев. Тогда и за справкой, и на беседу явно заставил себя прийти, сам себя за шиворот втащил. Ну, при его биографии явление вполне естественное. Едва успел подумать, как в дверь постучали и сразу открыли, не дожидаясь ответа. Ковбоем оказался Бредли. Запылённый, явно с дороги, проделанной в седле, весёлый и очень искренне дружелюбный.
– Добрый день. Надеюсь, не помешал?
Он невольно улыбнулся в ответ.
– Разумеется, нет. Проходите, садитесь.
Естественная непринуждённость движений, добродушие и необидная самоуверенность.
– Спасибо за помощь, у парней всё прошло на редкость удачно. За неделю управились.
Ты смотри, ну, настоящий ковбой, даже словечки подпускает. Но не переигрывает.
– Ну и отлично, рад за них. И где же они решили обосноваться?
– В Колумбии. Город большой, а конкурентов им там пока нет. Так что…
– Так что вы надеетесь на прибыль, – закончил он за Бредли.
– Надежда умирает последней, – рассмеялся Бредли и продолжал уже серьёзно: – Конечно, сейчас это только расходы. Чтобы наладить дело, вложить туда надо много, очень много. Но я не надеюсь, я рассчитываю вернуть свои деньги и получить прибыль. Парни взялись очень серьёзно. И квалификация у них высокая. И работать они умеют. И Юри о них очень хорошо отзывается.
Он не сразу понял, что Бредли говорит об Аристове.
– Я вижу, вы с ним подружились.
– А почему бы и нет? С таким хорошим человеком, – Бредли подмигнул, – и классным специалистом не подружиться просто глупо.
– А глупость невыгодна, – подхватил он, смеясь.
– Своя – да, всегда, а чужая… надо посчитать, но тоже чаще невыгодна. Так что, капитан, я стараюсь не глупить. И я к вам по делу. Помните наш разговор о кладе?
– Да, – кивнул он. – А что, возникли проблемы?
– И да, и нет. Я на досуге рассмотрел его внимательнее, и кое-какие вещи у меня вызывают сомнения. Вдруг они, – Бредли замялся, подбирая слова, – скажем так, русского происхождения. Я бы не хотел иметь конфликты с властями. Вот и подумал. Может, вы приедете и посмотрите. И если там окажется… что-то лишнее, сразу оформим документы добровольной выдачи.
– Хорошо, – согласился он, не задумываясь.
– И ещё одна проблема, – продолжал Бредли. – Но её, я думаю, лучше решить на месте.
– Раз вы так считаете, – пожал он плечами. – Ваша проблема вам виднее.
– Отлично. Итак, когда вас ждать?
Он быстро прикинул. Откладывать нельзя, но и подготовиться надо.
– Через два дня. Вас устроит?
– Хорошо, – кивнул Бредли. – Вы на машине?
– Да. Думаю, буду у вас около полудня. До обеда управимся?
– Разумеется. Спасибо заранее.
Бредли распрощался самым сердечным образом и ушёл. Ну, ковбой и ковбой. Решительность, натиск, обаяние…
…Старцев посмотрел на карту. Да, уже скоро. Однако, припекло Бредли, если так опасается возможного конфликта. Ну что ж, посмотрим на его клад. И заодно на всё имение. Что рассказывают бывавшие у него с комиссией, так это весьма интересно. Весьма и весьма. И что же это за вторая проблема, которую можно решить только на месте? Интересно и тоже весьма. Золотарёв бы сразу сказал, что заманивают, что похоже на засаду. Конечно, похоже. И на засаду, и на подставу. Но… но тут встаёт один простенький вопрос. Зачем? Убить? Взять в плен? В заложники? Одно глупей другого. И тоже зачем? Воспользоваться его оружием? Так у них своего навалом. Юра говорил, что Трейси без оружия не ходит. Кольт на виду когда ковбоем, и в кобуре под мышкой когда столичным хлыщом. Надо думать, у Бредли так же. Документы и форма? Тоже им ни к чему. Не то время и не та ситуация. Так что эту глупость побоку. А вот вариант не засады, а подставы… Скомпрометировать для дальнейшего шантажа или вербовки? Это вероятнее. Но Юре они понравились. Хорошо они тогда в компании с Гольцевым посидели и поговорили….
…– Видел я твоих протеже, Гена. И даже осмотрел, – Аристов говорит серьёзно, и только глаза за стёклами очков смеются.
– Всех? – подыгрывает он.
– Только Бредли упустил. А вот Фредди, – Аристов не выдерживает и открыто хохочет. – Ковбоя вашего я уложил.
– По-нят-но, – раздельно говорит Гольцев. – И много у него дырок?
– Хватает. Но… – Аристов указующе вздымает палец, – Все пулевые и два или три ножевых. Раз.
– На фронте не был, – понимающе кивает Гольцев.
– Все были обработаны очень квалифицированно, два. Все шрамы минимум трёхлетней давности, три.
– Совсем интересно, – хмыкает Гольцев.
– По-настоящему серьёзно только одно. Пулевое под левую лопатку. Выходного я не нашёл. Сам он утверждает, что пулю достали. Засунуть его под рентген было слишком сложно.
– Юра, как тебе вообще это удалось?
– Я взял его на слаб о, – смеётся Аристов. – Он самолюбив и импульсивен. Темперамент там… бешеный. Но не холерик. И выдержка… снайперская. Двое суток неподвижности для одного выстрела.
– И три месяца подготовки, – задумчиво кивает Гольцев. – А Бредли?
– Джонатан?
– Ого, вы уже так запросто?
– А что такого, Саша? Кстати, неформальные отношения с пациентом способствуют процессу лечения. Так вот, Джонатан… не скажу, что умнее, но намного хитрее. Быстрее соображает. Любое слово, любую ситуацию поворачивает в свою пользу. И, знаете… хотя у Фредди проскакивает этакое… м-м-м… покровительство, но ведущий в этой паре – Бредли. Во всяком случае, сейчас.
– Юра, – Гольцев спрашивает небрежно, будто думает о другом. – Трейси был с оружием?
– Да, наплечная портупея. У Бредли, кажется, тоже. Причём это не особо скрывается, хотя и не афишируется. Как… как нижнее бельё. Его наличие не демонстрируется, но отсутствие не предполагается. Но интереснейшие мужики. Оба.
– Вот тут я согласен на сто процентов, – Гольцев гасит окурок и тут же закуривает следующую. – Ты молодец, Юра. А про парней, ну, их пастухов, что-либо узнал?
– Мне это было не нужно, – пожимает плечами Аристов. – Индеец действительно спальник. Но это я узнал от Слайдеров. Вот тут есть кое-что. Слайдеры утверждают, что парень перегорел чуть ли не пять лет назад и что сейчас ему полных двадцать пять. От этой информации всё общежитие встало на уши. Для них – это крушение мировоззрения. Причём жизнетворное крушение. Слайдерам устроили перекрёстный допрос в моём присутствии. И от меня потребовали вынести вердикт. Первое. Врут ли они? И второе. Если нет, то как такое могло быть?
– Ну, и что ты им сказал?
– Что заочно диагноза не ставят. Посмотрю, побеседую, сделаю анализы, полностью обследую, подключу психолога и других специалистов и вот тогда… Но кое-какой результат уже заметен. Слайдеры уехали открывать своё дело, а мои подопечные, – улыбается Аристов, – впервые заговорили о зимней одежде, постоянных документах и о том, как жить дальше. Понимаете, они поверили, что будут жить. Хотя бы ещё пять лет. Как этот индеец.
– А про второго, Юра? Про белого мальчишку?
– О нём вообще ни слова, – пожимает плечами Аристов.
– Покрывают?
– Да нет, он им попросту неинтересен. У них своя боль. И что этой боли не касается, то им и не нужно. Они очень заняты собой, предпочитают жить в своём мире. Это не наша интеллигенция, которой на свою боль плевать, лишь бы другим было хорошо. Совсем другие установки. Но это вы с Ваней, психологом нашим, поговорите. А что? Чем он-то вас заинтересовал?
– Есть косвенные данные, Юра, что он бывший лагерник.
– Исключено, – резко бросает Аристов.
– Почему? – столь же быстро спрашивает Гольцев.
– Лагерник и спальник?! Б ольших врагов трудно представить. Невозможно. Даже не антиподы, а… ну, не знаю, с чем сравнить. Вы бы слышали, как парни говорят о лагерниках. К надзирателям нет такой ненависти. И страха. Да, и сейчас боятся. Больше, чем врачей. И ненавидят. Нет. Или индеец – не спальник, или этот пацан – не лагерник. Но индеец – спальник. Слайдерам не верить в этом нельзя. И ещё… если даже допустить невероятное, невозможное… то один вопрос.
– Как парень спасся?
– Нет, Саша. Это я как раз могу представить. Были… ладно. Но как он сохранил психику? Не здоровье, нет. Допускаю и туберкулёз, и отбитые почки и печень, и весь желудочно-кишечный букет, и всё прочее, что только можно предположить…
– Нет, – вмешивается он после долго молчания, так что забывшие о нём собеседники удивлённо поворачиваются к нему. – Нет, парень не казался больным. Я, конечно, не врач, но на мой взгляд… ничем от остальных не отличался.
– Вот! – торжествующе кивает Аристов. – В поведении адекватен?
– Да, – твёрдо отвечает он. – Полностью.
– Так что не лагерник он, ребята, нет.
– Мг, – Гольцев задумчиво строит из обгоревших спичек башню. – Ну, ладно, ну, допустим… хотя… не договариваешь ты, Юра, есть у тебя… ещё кое-что.
– Исключительно для служебного пользования по категории врачебной тайны, – «канцелярским» тоном отвечает Аристов.
– Ну, да ладно, – неожиданно покладисто соглашается Гольцев. – Найду, где ещё поспрошать. А вот с ними, с Бредли и Трейси, ты об их пастухах говорил?
– Я попросил их при встрече передать индейцу, что того ждут в госпитале. Ждут остальные.
– И что?
Аристов пожимает плечами.
– Обещали передать. Если встретят.
– А о втором спросил?
– С какой стати? – Аристов чуть насмешливо изображает недоумение.
– Спроси, Юра, – очень мягко говорит Гольцев. – Может, тебе они чего и скажут.
И твёрдый, даже жёсткий ответ Аристова:
– Спасти свою психику лагерник мог только амнезией. Вернув память, мы вернём и всю полноту страданий. Как врач я против.
Гольцев задумчиво кивает…
…Вот и поворот на подъездную дорогу. Теперь все воспоминания побоку. Хотя задело Бешеного очень серьёзно, раз на поморский говор стал срываться. А здесь что? Ездят не часто, колея слабо намечена, но дорога хорошая, чувствуется, что её делали, и делали недавно. Старцев сбросил скорость, аккуратно вписывая машину в повороты. Тишина и безлюдье. Погудеть, что ли? Чтоб не заподозрили, что он подкрадывается, да нет, будет уж слишком нарочито.
Когда-то дорога видимо упиралась в Большой Дом, но теперь она делала плавный поворот, огибая полуобгоревшие развалины, и заканчивалась просторным хозяйственным двором. Явно хозяйственные постройки, сараи, загоны для скота, колодец с насосом… Старцев остановил машину, выключил мотор и сразу услышал стук движка и людские голоса. Его, разумеется, заметили. Но никакой суматохи, беготни… Старцев вышел из машины и огляделся. И где же Бредли с Трейси? А, вон и они.
Высокие, одетые оба по-ковбойски, они подошли к машине почти одновременно с двух сторон.
– Добрый день, капитан.
– Рады вас видеть, капитан.
– Добрый день, – ответно улыбнулся Старцев.
«В клещи однако берут классически», – усмехнулся про себя Старцев, забирая из машины портфель.
– Как доехали?
– Благодарю, прекрасно.
– Как раз успели к ленчу, – добродушно улыбнулся Фредди.
Так за разговором и шутками они прошли по хозяйственному двору к маленькому домику под двухскатной крышей на отшибе. Веранда-холл во всю длину дома явно не обжитая, но чистая, две двери, правая гостеприимно приоткрыта.
– Прошу, капитан.
Комната одновременно и просторна, и заставлена. Огромный украшенный белым мрамором камин с фигурной старинного литья решёткой, дальше у стены узкий высокий бар, в этих местах такие обычно прикрывают вделанный в стену сейф, перед камином два кресла, когда-то кожаных, а сейчас обитых явно первой попавшейся под руку тканью, перед окном большой двухтумбовый письменный стол, тоже в следах свежей починки, шкаф, неширокий диван, в углу высокие напольные часы, стёкол ни в циферблате, ни в футляре нет, но блестящий маятник с выгравированной на диске розой ветров ходит ровно и бесшумно.
Джонатан отметил быстроту и внимательность ненарочитого взгляда, окинувшего комнату.
– Прошу.
В углу за дверью на табурете таз, кувшин с водой, мыльница, чистое холщовое полотенце. Умывались, сливая друг другу на руки, и очень ловко, пока Джонатан вёл Старцева к столу, Фредди вынес всё это из комнаты.
Ленч привёл Старцева в весёлое изумление сочетанием незамысловатых лепёшек и каши с деликатесными консервами. Его явно ждали и столь же явно ничего специально не готовили. Простые стаканы с мастерски сделанными коктейлями. И вся посуда как и мебель… случайно уцелевшее.
Ленч прошёл в лёгком разговоре о дороге, погоде и прочих пустяках. Никто не спешил, но и не тянули время. Фредди ловко собрал грязную посуду на поднос.
– Приступим к делу, джентльмены.
– Хорошо, – кивнул Старцев.
Фредди переставил поднос на каминную полку. И Старцев, невольно проследив за ним взглядом, заметил над камином красную и синюю призовые розетки. Джонатан спокойно обмахнул щёточкой стол и, не скрывая от Старцева ни одного движения, сдвинул бар, за которым обнаружился старый исцарапанный и явно чиненый сейф, открыл и его. Подошёл Фредди, и вдвоём они перенесли и выложили на стол несколько не очень больших, но даже на взгляд тяжёлых свёртков.
– Вот, это было в тайнике, – голос Джонатана по-прежнему ровен, и пальцы, разворачивающие тряпки не дрожат. – И у меня возникли… определённые сомнения.
Старцев, сосредоточенно хмурясь, рассматривал блестящие искрящиеся драгоценности. Большой крест, украшенный рубинами, сразу привлёк его внимание, но он молчал. Джонатан и Фредди переглянулись. Старцев стоял, заложив руки за спину, и молчал. Долго молчал. Потом резко встряхнул головой.
– Вот об этом, – он, не дотрагиваясь, показал на крест, – я сразу могу сказать. Это нагрудный крест православного священника. Надевается во время службы. Как он сюда попал…
– Православная – это… русская церковь? – спокойно спросил Фредди.
– Можно сказать и так, – кивнул Старцев. – Но это ещё ни о чём не говорит. Мало ли как и когда он попал сюда.
Но Джонатан уже отодвинул крест в сторону от остальных предметов.
– А остальное?
– Остальное… – Старцев пожал плечами. – Это надо проверять. Да, чёрт возьми, я же привёз.
Он быстро отошёл от стола, взял свой оставленный у двери портфель и открыл его.
Джонатан и Фредди ожидали всего, но не пачки книжек в мягких серых обложках.
– Это каталоги пропавшего, – спокойно объяснил Старцев. – Попробуем сверить.
Джонатан и Фредди снова переглянулись. Фредди переставил стулья, и они сели за работу. Тем более сложную, что каталоги были на русском. А иллюстраций… Хорошо, хоть цифры могли что-то подсказать.
– Среди музейных ценностей ничего похожего нет, – сказал наконец Старцев.
– Мг, – хмыкнул Джонатан. – А личное имущество…
– Атрибуция мало реальна, – пожал плечами Фредди.
Старцев вертел в руках золотой бокал, разглядывая герб.
– Нет, не могу понять, – с сожалением сказал он, ставя бокал на стол. – Вообще… я думаю, вы можете спать спокойно. А этот крест… В перечне его нет, если только похищен из какой-нибудь церкви.
– Мне лучше привезти его к вам, или оформим акт здесь? – спросил Джонатан.
– Я думаю, – Старцев улыбнулся, – я думаю, ни то, ни другое. Оставьте пока у себя. Эти каталоги неполные. Здесь самое-самое. Нужен настоящий специалист. Пока…
– Пока, – перебил его Фредди, – это жизнь под дулом. Мало комфортно.
– Согласен, – кивнул Старцев. – Как вы смотрите, если я найду и приглашу специалиста. Он составит заключение, официальный документ.
– Документ всегда хорошо, – улыбнулся Джонатан. – Что ж, это резонно. Но, Генни, – в разговоре они незаметно и очень естественно перешли на обращение по имени, – мне бы не хотелось распространения информации.
– Распространения не будет, – твёрдо ответил Старцев.
– Хорошо, – кивнул Джонатан, заворачивая и убирая в сейф вещи.
Старцев посмотрел на часы в углу, сверил их со своими и присвистнул:
– Ого, сколько времени ушло.
– Да. Пообедаешь у нас, – Фредди встал и привычным движением подтянул пояс с кобурой.
Джонатан захлопнул сейф, поставил на место бар и ловко смешал три коктейля.
– Глотнём с устатку, – сказал он по-ковбойски.
Старцев отпил и удивлённо покачал головой.
– Однако, Джонатан, ты и тут мастер.
– Человек всё должен уметь, – улыбнулся Джонатан.
– Больше умеешь – меньше проблем, – усмехнулся Фредди.
– Согласен, – кивнул Старцев. – Да, а что за вторая проблема?
Джонатан покачал стакан.
– Сейчас пройдёмся по имению, покажу проблему. А за обедом, я думаю, и решим.
– Принято, – согласился Старцев.
Джонатан впервые показывал имение. Те комиссии не в счёт. Тогда проверяли условия жизни и работы бывших рабов, а всё остальное… постольку-поскольку. А этот… С самого начала заявил, что не специалист, а с каким живым интересом рассматривает и вникает. И Джонатан с неожиданным для самого себя удовольствием показывал и рассказывал.
Так дошли до кухни. В кухне вся пятёрка негритят под присмотром Мамми пила молоко с хлебом. При появлении Старцева только грозный взгляд Мамми удержал их от бегства. Да и бросить недоеденное… как ни были они малы, но это правило – съедай сразу, потом не будет – знали уже твёрдо. И потому, хлюпая и чавкая, продолжали есть, выкатывая белки на лендлорда, старшего ковбоя и русского офицера, явно не решив вопроса, кого бояться в первую очередь.
– Обед готов, Мамми? – негромко спросил Фредди, пока Джонатан показывал Старцеву сушку за плитой.
Мамми кивнула.
– Всё как есть, масса Фредди. Здесь накрыть или…?
– Или, Мамми. Пришли с кем-нибудь.
– Ясненько, масса Фредди.
Мелюзга доела, Мамми деловито обтёрла им мордашки полотенцем, и они воробьиной стайкой, правда, необычно тихо вылетели из кухни. Но не спрятались, а, держась на почтительном расстоянии, сопровождали потом Джонатана, Фредди и Старцева по имению и отстали только возле домика. Старцев, улыбнувшись им на кухне, потом вроде и не замечал, ограничившись вопросом:
– Это что, весь их обед?
– Ну, вы уж скажете, масса офицер! – хихикнула Мамми, сбрасывая кружки в таз с водой, и стала их обмывать. – Обед позже будет, как дневные работы закончатся, а это так, перекус, чтоб под рукой не ныли.
Старцев кивнул и не стал расспрашивать.
Когда они втроём вернулись в домик, на столе уже был накрыт обед. Снова коктейли с чуть большей дозой алкоголя, чем за ленчем. Из-за кустов донёсся визгливый крик Дилли:
– Чтоб вас всех трижды и четырежды, дармоедов…!
И сразу весёлый визг улепётывающих негритят.
Старцев улыбнулся, и Джонатан кивнул.
– Это и есть вторая проблема, Генни. Эта пятёрка.
– И в чём проблема? – не понял Старцев.
– Они ничьи, – Фредди покачивал стакан, перемешивая цветные слои. – Прибились ещё весной. Документов никаких, ни за кем не числятся. Лето пробегали, а дальше что?
Старцев стал серьёзным.
– Понятно. Что ж, есть два варианта…
– За столом продолжим, – Джонатан жестом пригласил садиться.
– Два варианта вдвое больше, чем один, – усмехнулся Фредди.
– И какие же это варианты? – спросил Джонатан, придвигая к себе тарелку с похлёбкой.
– Вариант первый. Приют для безнадзорных детей. Вариант второй. Кто-то записывает их на себя. Как это делалось зимой на фильтрационных пунктах.
– И как это делалось? На фильтрационных пунктах? – спокойно спросил Джонатан.
– Просто, – так же спокойно ответил Старцев. – Документы оформляли со слов. Только год рождения у всех зашифрован в номере. Первые две цифры. А имя, фамилия, степень родства – всё со слов. Назывались супругами, родственниками… – и улыбнулся. – Как это сделали ваши пастухи, Мэроузы.
Фредди с каменным лицом жевал, не чувствуя вкуса.
– И как же… это оформить? – по-прежнему спокойно спросил Джонатан.
– Какой вариант? Первый, – Старцев понимающе улыбнулся, – вряд ли он устроит… и вас, и тем более их. Ведь ни одна комиссия их не видела. Значит, они не хотят уходить отсюда. А второй… элементарно. У вас ведь есть списки живущих в имении, – Джонатан кивнул. – Вот и внесите детей. Такой-то и его дети. Имена и возраст. Вот и всё.
Фредди кивнул.
– Что ж, значит, должны решать они.
– Резонно, – согласился Джонатан. – Фредди…
– Объясню, – кивнул Фредди. – Не проблема.
– Но решать им, – твёрдо сказал Старцев.
– Разумеется, – кивнул Джонатан. – Это очень срочно?
– Затягивать не стоит, – улыбнулся Старцев. – А в бумагах… можно проставить и задним числом. Во избежание лишних вопросов.
– Разумно, – кивнул Фредди. – Для усыновителей какие последствия?
– Родительские права и обязанности.
– Ясно, – улыбнулся Джонатан. – Я-то голову ломал…
– А как они попали к вам? – спросил Старцев. – Остались с того времени?
Вопрос звучал очень естественно, но Фредди чуть не поперхнулся. Если здесь был, как сказал Джонни, частный питомник, то… чёрт, в самом деле. В кладовке с рабской одеждой полно детских вещей.
– Не думаю, – так же естественно ответил Джонатан. – Мы приехали сюда в конце января, дом был пуст. Да и не продержались бы они месяц одни. Нет, Фредди, когда мы их заметили?
– Уже… уже Мамми была, – с облегчением ответил Фредди. – Смотрю, крутятся у кухни.
– Вся пятёрка сразу?
– Нет, – ответил Фредди, чувствуя, что краснеет…
…Джонни остался в городе налаживать отношения с шерифом, а он поскакал в имение. Оставлять хозяйство надолго они ещё не рисковали. Не потому, что опасались подлянки от Сэмми и Мамми, да, больше никого ещё не было, а вообще… шалили в округе, иногда слышалась далёкая стрельба, да и резервация под боком, мало ли что… Майор шёл ходко, легко. Не ошибся он, выбирая коня, кличка дурацкая, да уже привык конь, так что пускай. Отъехав от города, он вытащил из-под куртки армейский «рыгун», привычно откинул приклад, вставил магазин и свернул с дороги напрямик, а то встречи с патрулями ни к чему. И уже в темноте миновал границу имения, когда Майор вдруг всхрапнул, шарахнувшись от бесформенной массы терновника. Человек?! Он вскинул автомат и дал короткую очередь по верхушке куста, одновременно скатываясь с седла на землю и в сторону. И замер, прижавшись к земле. Ответного выстрела не было. И никто, удирая, не выскочил. Но он слышал чьё-то дыхание и как будто всхлипывания. Он осторожно, бесшумной перебежкой бросил себя в сторону, прислушался. Как назло из-за туч выглянула луна, и на сразу засеребрившуюся от инея землю – март был холодным – легла его чёрная длинная тень. Ну, значит, берём на испуг.
– Руки вверх и вылезай, – скомандовал он угрожающе спокойным тоном, специально громко выдернув и тут же вставив магазин.
Куст зашелестел, зашевелился, и оттуда с поднятыми руками вылезло трое… оборванных негритят. Сверкая белками и зубами в робких улыбках, они выстроились перед ним и наперебой заголосили, что они ягод не рвали, масса, только опавшие подбирали, масса, тут стрелять стали, масса, вот спрятались, масса…
– Цыц! – гаркнул он, чувствуя, как у него загорелись щёки. Нашёл кого пугать автоматом. – Большие где?
И услышал, что они одни, что сами по себе, что никого-никогошеньки тут и не было, масса.
– И откуда вас занесло?
На этот вопрос, как и на вопрос о давности их пребывания на этой территории внятных ответов он не получил. И что с ними делать, не представлял. Они стояли перед ним в ряд, по росту, с поднятыми над головами худыми ручонками. Отпустить? Так они ж тут замёрзнут на хрен к утру. Его сквозь куртку пробирает, а они… Он нашарил в кармане ломоть хлеба – взял с собой для Майора – и сунул его самому старшему.
