Текст книги "Он пресытил меня горечью, или Так тоже можно жить (СИ)"

Автор книги: Татьяна Маркина

сообщить о нарушении

Текущая страница: 26 (всего у книги 27 страниц)

– Пригодился-таки жизненный опыт, – Тане стало приятно от его слов.

– Это хорошо, у меня есть время узнать, кто это может быть. Я постараюсь пресечь этот наглый наезд.

Таня заулыбалась.

– Но с одним условием.

– Каким? – напряглась Таня. Неужели он потребует, чтобы она переспала с ним?

– Слушаться меня, и ничего не предпринимать самой без моего совета.

Таня облегченно вздохнула.

– А ты что подумала? – насмешливо спросил Максим, будто прочитав ее мысли.

– Ничего, – поспешно ответила она.

– Пожалуйста, никакой самодеятельности, наши действия должны быть согласованы, – продолжил он. – Чтобы не получилось, как тогда у вас с Женькой и Шурой.

– Хорошо, – ей стало намного легче, она теперь была не одна.

– У Игоря какая фамилия?

– Маршалин Игорь Александрович.

Они договорились, что завтра после девяти вечера она ему позвонит из автомата на первом этаже, если вокруг не будет ничего подозрительного. Если они не смогут связаться или он узнает что-то важное раньше, то пришлет кого-нибудь, чтобы самому не вызывать подозрений.

Максим ушёл, а Таня стала готовить передачу на завтра – высыпать сигареты из пачек и освобождать конфеты от фантиков и раскладывать по пакетам.

Вечером следующего дня она вышла из квартиры выбросить мусор, в подъезде и у дома никого посторонних не было. На обратном пути позвонила Максиму, он сразу же взял трубку. То, что узнал Максим, Таню огорчило. Вымогатели действовали самостоятельно, никто не знал этих «отморозков».

Она, в свою очередь, сказала, что сегодня передачу для Игоря приняли, и она даже получила от него письмо. Игорь писал, что сейчас у него все в порядке, он чем-то отравился и попал в медпункт.

Максим сказал, что кое-что придумал, по телефону говорить об этом не может, и велел, чтобы завтра, после переговоров с шантажистами она снова позвонила ему.

– Соглашайся с ними, обещай сделать все, что они просят.

– Но как же так, Максим?

– Так надо, Танюша. И сразу же перезвони мне.

– Ладно.

– Все будет хорошо, – успокоил ее на прощанье Максим. Хотелось бы в это верить. Таня вернулась домой.

После уроков она почти бегом бежала к дому Игоря, но ей пришлось подождать почти полчаса, прежде чем раздался звонок, и она услышала то, что и ожидала услышать:

– Убедилась, что твой любовничек полностью в наших руках? Ты – тоже.

– Да.

– Значит так, деньги положишь в сумку для продуктов. И в шесть вечера будешь стоять с ними на трамвайной остановке «Мясокомбинат». К тебе подойдут сзади, заберут пакет. Поняла?

– Нет.

– Ты что – дура? – невидимый собеседник сорвался на крик и стало понятно, что до этого он старался изменить голос, – что ты не поняла?

– На какой стороне остановки?

– В сторону центра.

– А если…, – но трубку уже положили.

Таня подождала – не повторится ли звонок. Минут через десять позвонила Максиму.

– Ты все сделала правильно, – сказал ей Максим, – время до шести у нас еще есть. Иди в школу, там безопасней всего.

– А что мне делать в шесть?

– Я приду в школу. Жди, – Максим тоже положил трубку.

Таня сидела в учительской и гадала, что придумал Максим. В учительской она была не одна, несмотря на то, что уроки закончились, во второй половине дня жизнь в школе не останавливалась – работали кружки и факультативы, проводились репетиции, тренировки. В дверь постучали и приоткрыли – это пришел Максим. Таня увела его в свой кабинет.

Там Максим передал ей небольшой пакет:

– Это деньги. Положишь их в сумку и к шести подойдешь к остановке, как условлено.

– Максим, откуда это? Почему я должна отдавать им деньги?

– Сейчас все тебе объясню. Я все рассказал отцу.

– Это ваши деньги? Такая сумма? Зачем?

– Не перебивай меня, выслушай меня, потом задавай вопросы. Отец договорился – этими преступниками будет заниматься ОМОН…

– Что это?

– Это отряд милиции особого назначения.

– О господи! Зачем только я тебе доверилась!

– Ты можешь помолчать хоть немного?

– Что теперь будет с Игорем? – не слышала его Таня.

– Сейчас он якобы на допросе, живой и здоровый, вечером сразу после допроса его переведут в отдельную камеру.

– Я же тебя просила – никакой милиции!

– ОМОН – это особый отряд, его создали только в прошлом году, в основном, из тех, кто служил в ВДВ, морской пехоте, в Афгане. Не волнуйся, никакой утечки информации не будет. Кроме участников операции об этом знает только самое главное начальство.

– А что это за деньги?

– Деньги помечены специальной краской. Твоя задача – отдать сумку, и после этого быстро иди домой, дальше – работа профессионалов. Ты все поняла?

– Да.

– И ничего не бойся. Встретимся позже, когда все закончится.

Максим пожал ей руку и вышел.

В шесть Таня была на месте. Остановка «Мясокомбинат» находилась почти сразу за поворотом трамвайных путей, уходящих с проезжей части улицы Васильева в узкий переулок Донской, где машины не ездили. Значит, и преступники, и бойцы отряда будут без машин, иначе выдадут себя. Скорей всего преступник возьмет у нее пакет, когда на остановку придет трамвай, и, смешавшись с людьми, сядет в вагон. Она огляделась, пытаясь узнать ОМОНовцев – они не должны быть слишком близко к ней, чтобы не вызывать подозрений, но и не слишком далеко, чтобы схватить преступника. Или они последуют за ним в трамвай, чтобы проследить его маршрут и сообщников? Ведь не зря же пометили деньги.

Неожиданно толпа на остановке заволновалась, раздались возмущенные крики:

– Совсем обнаглели! По людям ездят.

Люди начали расступаться, давая дорогу «Волге», проезжавшей вдоль трамвайных путей. «Это отвлекающий маневр», – поняла Таня тактику бандитов. В это время Таню взяли сзади за локоть, она разжала пальцы, отпуская сумку. Тем не менее, подхватив сумку, ее не отпустили, а толкнули вперед. Она увидела перед собой открытую дверцу машины и попятилась назад, в машину проскользнул парень с ее пакетом, а ее саму сзади схватили за талию и, подняв, в два шага поднесли к машине и боком запихнули на заднее сиденье, при этом она ударилась головой о крышу машины. «Волга» поехала дальше, тот, кто засунул ее в машину, садился и закрывал дверцу уже на ходу.

– Не дергайся, – сказал ей парень, первым севший в машину, – сейчас отвезем тебя в одно место, там проверим бабло. И если все как надо – отпустим тебя восвояси.

Набрать большую скорость на этом участке было невозможно, он был весь в рытвинах и ухабах, но водитель спешил, как мог, их кидало и бросало во все стороны. У спецназовцев будут те же проблемы, что и у водителя «Волги», а им еще надо добежать до своих машин, которые стоят где-то в стороне. За это время похитители заедут в ближайший переулок и дворами уйдут от погони. Чем, интересно, пометили деньги, есть ли у них невидимая краска? Или положили туда фуксин, как у них в школе, когда искали воришку, шарившего в кошельках учителей? Тогда ей придется очень плохо.

Таня сидела и кусала губы, глядя перед собой. Как она могла довериться Максиму! Она сама говорила ему, что он последний человек, к которому она обратится за помощью. Единственное, что для него важно – это выглядеть героем, он все устроил, организовал, а когда все пошло не так, как он планировал, его нет.

Впереди затрезвонил трамвай. Он подняла глаза. Прямо перед идущим им навстречу трамваем проехала темно-красная машина и теперь выезжала на их сторону, перегораживая им путь. Чтобы избежать столкновения, водитель «Волги» резко повернул направо, но обе машины все-таки ударились под острым углом «передками». Раздался звон стекла – наверное, разбилась фара. Вторая машина пролетела дальше и уперлась в забор дома. Это были вишневые «Жигули». Тане показалось, что человек за рулем «Жигулей» упал головой о боковое стекло и затих.

Она громко закричала: «Максим!», но ее схватил за воротник парень, затащивший ее в машину, и притянул к себе.

– Ма…, – только и вырвалось у нее.

– Ах ты, сука! – заорал на нее сосед, – ментов на нас навела!

Тот, что сидел слева от нее, командовал шоферу:

– Объезжай его по рельсам!

«Волга» начала сдавать назад, чтобы объехать «Жигули», там тоже дали задний ход, чтобы перегородить им путь – значит, Максим жив и в сознании.

– Я его протараню, – крикнул шофер, продолжая ехать назад.

Неожиданно парень, сидевший справа от нее, ударил ее кулаком по голове:

– Вот тебе, сука!

Таня, прижавшись к коленям, обхватила голову, на ее спину посыпались удары:

– Получай, так тебе, так тебе!

«Волга» остановилась, чтобы начать разбег вперед, но так и осталась стоять. Град ударов по спине прекратился, она услышала, как открылись дверцы машины, и подняла голову – ее соседи исчезли из машины, она сидела одна. Таня вылезла из машины, чуть не наступив на голову лежащего на земле бандита, прижатого коленом человека в камуфляжной форме. Ее резко дернули за руку, и она упала в чьи-то объятья, упершись носом во что-то шероховатое. Она отвела голову назад и увидела два глаза в прорезях черной маски, похожую на маску палача. Она закричала от ужаса.

– Спокойно, девочка, все в порядке, – услышала он над ухом.

– Не трогай ее! – раздался чей-то крик.

Ее отпустили, она отстранилась и поняла, что это и есть ОМОНовец. К ним подбежал Максим, она бросилась к нему. Он обнял ее и прижал к себе. Почувствовав себя в безопасности, она уткнулась носом ему в грудь и стала жаловаться:

– Я так испугалась. Они так орали. Я думала – ты умер. Мне было ужасно страшно.

– Ты цела? Я так испугался за тебя. Я думал, что никогда не увижу тебя, солнышко.

Они говорили одновременно, Таня не слушала, что говорит Максим, ее просто успокаивал его голос. Максим поцеловал ее волосы.

– У меня такая шишка на голове, – потрогала она голову, – ударилась, когда в машину запихнули.

Максим осторожно пощупал ее голову:

– И у меня шишка на том же месте, только еще больше, – он поднес ее руку к своей голове.

– Нет, это у меня больше, – не согласилась Таня.

– Нет, у меня!

Осознав все нелепость ситуации, они засмеялись одновременно.

– Ладно, голубочки, хватит обниматься, – к ним подошел боец отряда.

Но они не могли остановиться – вцепившись друг в друга, они безудержно смеялись.

– Вот еще два идиота на нашу голову свалились, – не зло проворчал ОМОНовец.

Формальности в милиции вымотали Таню больше, чем собственное похищение и освобождение. К тому же появились корреспонденты местной газеты. Отряду особого назначения в этом месяце исполнялся год, и арест вымогателей был прекрасным венцом годовщины. Таня сначала отказывалась говорить с журналистами – ей хватило слухов об истории с маньяком. И только после того, как газетчикам в интересах следствия запретили называть фамилии, Таня согласилась побеседовать с ними. Участников операции сфотографировали, но в тех же черных масках. Максим вообще остался в тени, чем огорчен не был.

Когда Таню, наконец, отпустили, она еле волочила ноги. Максима в коридоре не было, наверное, уехал с отцом, который появлялся вместе с корреспондентами. На улице уже стемнело, она вяло побрела в сторону остановки, не взглянув даже на стоянку, где стояло несколько автомобилей. И не сразу услышала, как ее окликнули. К ней подбежал Максим:

– Я уже заждался, Танюша. Пойдем, подвезу.

– Спасибо. Я так устала.

– Эти следователи замучают больше, чем вымогатели, – посочувствовал Максим, заводя машину.

– Работа у них такая, – Таня постаралась сохранить объективность, – они меня чаем напоили.

– А я умираю с голоду.

– А я не знаю, чего хочу больше – спать или есть. Завтра, как назло – первый урок.

– А мне крыло у машины надо выправить, фару поменять.

Уже в милиции Таня поняла, что появление Максима во время погони не было запланированным, более того, бойцы особого отряда были недовольны его вмешательством, почему-то уверенные, что он чуть не сорвал операцию. Таня же так не думала.

– Спасибо, Максим, не знаю, что было бы, если бы не ты.

Максим рассказал ей, что он вовсе не собирался геройствовать и подставляться под удар «Волги», а просто хотел со стороны проследить, что с ней все в порядке. Он поставил машину на другой стороне трамвайных путей, за каким-то железным гаражом, а сам встал перед ним. Он, как и ОМОНовцы, считал, что бандиты будут без машины, чтобы легче затеряться в толпе. И только увидев, что Таню повезли в неизвестном направлении, он бросился на помощь, забыв об ОМОНе, обо всем.

Они подъехали к ее дому.

– Я провожу тебя до дверей?

Таня кивнула. Открывая дверь квартиры, она спросила:

– Ужин готовить – нет сил, а чаем напою, будешь?

Максим так же молча кивнул.

Они вошли в квартиру. Максим помог ей снять плащ, разувшись, они одновременно пошли из прихожей, неуклюже столкнулись в дверях комнаты, и эта неловкость, подействовала на них как выстрел из стартового пистолета, бросив их в объятия друг друга. Невозможно было оторваться от этих серых – несомненно, серых! открытых глаз, этих мягких губ, солоноватого запаха. Медленно продвигаясь к дивану, они исполняли ритуальный танец любви, не выпуская друг друга из рук, не отрывая губ. Когда они приблизились к дивану, она, обхватив его бедра ногами, повисла на нем – неси меня, люби меня, танцуй со мной, лети со мной, и он полетел – вниз на диван. Максим пытался раздеться сам и раздеть ее, путаясь в застежках, а она все льнула и льнула к нему. Они так и соединились – Максим, сидя на диване со спущенными брюками и, зацепившейся за часы на руке рубашке, а Таня – сверху на нем, в задравшейся юбке.

Не говоря ни слова, они оделись и прошли на кухню. Увидев, что Максим взял турку, она дала ему пачку молотого кофе, а сама пошла в ванную. Там она не узнала себя в зеркале: лохматая, осунувшаяся, но с абсолютно счастливой улыбкой на лице. Она причесалась, но это мало помогло, шальной блеск глаз и бессмысленная улыбка придавали лицу какой-то безумный вид.

Она вернулась на кухню. Максим выглядел не лучше: взъерошенный, в выбившейся из брюк рубашке; устремившись к ней, он тут же метнулся назад к плите. Глядя, как он босиком приплясывает от нетерпения, разрываясь между ней и кофе, она заулыбалась еще шире, так что заболели скулы – совсем еще пацан, глупый пацан.

Она вытащила из холодильника масло, сыр, хлеб из хлебницы, Максим снял кофе с плиты, поставил на стол. Наконец-то он мог обнять ее. Некоторое время они стояли неподвижно.

– Максим, я есть хочу, – жалобно произнесла Таня, – и кофе остынет.

Они сели за стол. Утолив голод, Таня поднялась:

– Мне завтра рано вставать.

Максим последовал ее примеру. Она спрятала остатки сыра в холодильник, поставила чашки в раковину, и пошла в комнату. Максим выключил на кухне свет, двинулся за ней.

На этот раз они раздевались медленно, складывая одежду на стул. Так же медленно легли на кровать, первые прикосновения были осторожными – они словно проверяли воспоминания о своих телах, а, убедившись в верности своих ощущений, слились воедино.

Ночью они одновременно проснулись, чтобы еще раз почувствовать друг друга.

Утром ее разбудил Максим:

– Пора вставать, будильник уже звенел.

– А почему я его не слышала? – не открывая глаз, спросила Таня.

– Потому что ты – засоня, – Максим поцеловал ее правый глаз. – Я его сразу выключил, уж больно противный звонок.

– Зато не проспишь. Я встаю.

– Сначала я поцелую второй глазик, – удержал ее Максим, Таня согласилась, но одним глазиком дело не обошлось.

– Уже пол восьмого! – вскочила через некоторое время Таня, – я опоздаю!

– Спокойно, – поднялся Максим с кровати, – я на машине, успеем.

Глава 27

– Ты сегодня весь день улыбаешься, – заметила Люда, – и глазки блестят. Игоря что ли выпустили?

Улыбка тихо погасла. Как она могла забыть Игоря! Уроки Таня провела как сомнамбула, ловко решив все вопросы, но при этом, не выходя из сладостной дремы, в которой не расставалась с Максимом. Она забыла, как тяжело Игорю в камере, да вообще забыла, что он есть.

– Ну ладно, я пошла на урок, потом расскажешь, – не дождавшись ответа, Люда вышла из учительской.

Людмиле она рассказывала об Игоре все, кроме писем вымогателей.

У Тани больше уроков не было, и она пошла домой. Напротив школы ее ждал Максим с машиной.

– Куда отвезти тебя, золотая моя? – спросил он, открывая перед ней дверь машины.

Таня села в машину:

– Сначала ко мне, я возьму письма, а потом в милицию, я обещала сегодня их принести.

– А потом? – Максим уткнулся носом в ее плечо, – я соскучился.

– Потом снова ко мне, нам нужно поговорить.

Таня намеренно тянула время, письма можно было принести в другой раз, но ей не хотелось так расстраивать Максима, настолько счастливым он выглядел.

Как только они вернулись из милиции. Максим хотел ее поцеловать, но она уклонилась и села на диван. Максим опустился на пол и, обняв ее ноги, положил подбородок ей на колени, заглянув в глаза:

– Танечка, как я мечтал об этом, что мы будем вместе. Мне так много тебе нужно сказать, что…

– Погоди, Максим, я так не могу. Понимаешь, пока Игорь сидит, то, что мы делаем…, я делаю – это предательство.

Максим поднял голову:

– Ты его любишь?

– Не в этом дело, получается, я пользуюсь тем, что он в заключении. Я должна раздать деньги кредиторам, чтобы помочь выйти ему на свободу. И пока его не освободят, мы не должны встречаться. Ты меня понимаешь?

– Но ведь всё уже произошло. Что изменится, если мы перестанем видеться? Или тебе было плохо со мной этой ночью?

– Хорошо. Но то, что вчера случилось – это был взрыв, порыв…, я не знаю, как сказать, что-то сильнее меня, захватило и унесло, как ураган. Но если так будет продолжаться дальше, это будет осознанное предательство. Я не могу встречаться с тобой, пока Игорь сидит. Давай подождем, когда его выпустят.

– А если его не выпустят? – спросил Максим, поднимаясь.

– Тогда и будем решать. А сейчас я должна раздать деньги.

Максим сел рядом с ней на диван:

– Я спрошу у отца, не перегнули ли палку в этом деле.

– А он может помочь?

Максим кивнул:

– Наверное.

Таня, судорожно кинувшись ему на грудь, с благодарностью обняла его:

– Спасибо, солнце. Объясни ему, пожалуйста, это не спекуляция.

Сев прямо, Таня начала сбивчиво, но подробно рассказывать, в чем обвиняют Игоря.

– Я все понял, любимая. Одного я не понимаю, почему мы должны расстаться? Я так долго ждал тебя, и в тот момент, когда все прекрасно, ты меня бросаешь? Мы сделаем все возможное, чтобы он быстрей вышел на свободу. Но то, что произошло, уже произошло, и для него ничего не изменит. Я люблю тебя, останься со мной.

Максим стал быстро целовать ее щеки, нос, лоб. Таня тихонько засмеялась и, слегка отворачиваясь, с притворным усилием отстранила Максима. Тот, тоже притворяясь, что борется с ней, старался запечатлеть как можно больше поцелуев на ее лице. Таня, вдыхая теплоту его тела, невольно поддалась на его шутливые ласки, подставив губы для поцелуя, но тут же оттолкнула его:

– Максим, не надо!

– Но ты же сама хочешь этого.

– Максим, пойми, мне тоже нелегко держаться. Но нельзя, иначе я не могу, а ты давишь на меня.

Максим отпустил ее:

– Никогда, никогда больше я не буду принуждать тебя.

– Тогда иди. И поговори с отцом.

– Обязательно.

Максим ушел.

Она позвонила Максиму через два дня. Он сказал, что отец воспользовался так называемым «телефонным правом», вмешавшись в дело Маршалина, и что на днях тому заменят меру пресечения подпиской о невыезде, раньше не получилось из-за выходных. А в дальнейшем дело должны вообще закрыть.

Максим не обманул, через день Игоря выпустили. Он позвонил ей утром в школу, чтобы сообщить радостную новость, обещал вечером к ней зайти, а пока собирался отмокать в ванне. Таня принесла домой деньги, которые прятала в кабинете в школе – она так и не начала раздавать людям долги. Разморозила курицу. Игоря надо хорошо накормить, бедняжка, он столько натерпелся.

Она не ожидала такой реакции Игоря. Таня подробно рассказала ему о борьбе, разгоревшейся вокруг денег, и в двух словах о том, что произошло после обезвреживания банды. Что после этого они, конечно, не могут быть вместе. И почему она решила, что Игорь смирится с этим и спокойно уйдет? Она и до этого немного рассказывала ему о Максиме, совсем немного, потому что не хотела ворошить прошлое, ее задача была – забыть Максима.

Игорь не мог поверить, что она сама захотела уйти к Максиму. Она открывалась ему все больше и больше, а он все кричал:

– Не может быть! Признайся, что это плата за его помощь! Пойми, ты ничего ему не должна! Это он тебе должен, за то, что ты не засадила его в колонию, хотя его место там. Ты свободна от всех обязательств перед ним. Я убью его, если он заставит тебя расплачиваться таким образом. Ты вольна решать сама, что тебе делать.

Таня была напугана, никогда раньше она не видела Игоря таким сердитым. Игорь был старше её на четыре года, шесть лет проработал на комбинате, был умным, напористым, энергичным, эти качества приносили свои плоды – он быстро продвигался по службе, смог заработать на однокомнатную кооперативную квартиру, но его энергия никогда не выплескивалась в агрессию. Или она его еще мало знает? «Нет, это просто нервы, сказывается пребывание в СИЗО, ведь он только утром вышел», – решила Таня.

Постепенно Игорь успокоился и даже согласился поверить, что в этот раз ее ни к чему не принуждали.

– Значит, это ловкая игра, игра в благородство, – сделал он вывод.

Понемногу разумные доводы Игоря возымели на Таню свое действие – она начала сомневаться в искренности чувств Максима, своих чувств. Когда она надолго замолчала, не имея слов возражений, Игорь крепко обнял ее и стал целовать. Таня остановила его:

– Игорь, погоди. Неужели ты так просто простишь мне то, что я сделала? Неужели тебе безразлично, что у меня было с Максимом?

– Конечно, нет, глупенькая. Мне очень больно, но ты ни в чем не виновата.

– Но я изменила, предала тебя! – она не понимала его. – И ты не сердишься на меня?

– Как я могу сердиться на тебя? Тебе пришлось рисковать жизнью ради меня, ты не побоялась отстаивать мои интересы перед бандитами, практически, это ты вызволила меня из СИЗО. И это означает, что ты любишь меня. А предала ты, прежде всего, себя, забыв все то зло, которое тебе причинил этот подонок.

Игорь принялся уверять, что ее вины в том, что произошло, нет, а есть психологическая зависимость от Максима, как первого мужчины, наложившего рельефный отпечаток на ее дальнейшую сексуальную жизнь. Это как болезнь, как наркомания, от которой нужно излечиться.

– И ты согласен терпеть, пока я излечусь?

– Сколько потребуется, ведь я люблю тебя. Более того, я буду рядом с тобой, чтобы помочь тебе.

– Но только не сегодня. Пожалуйста. Я совсем запуталась. Мне нужно подумать. Дай мне время.

– Хорошо. Подумай над моими словами, и ты поймешь, что я прав. И помни, я люблю тебя.

– Спасибо, Игорь.

Игорь удалился без возражений.

Таня встряхнула головой – ну, сколько можно думать об одном и том же? Игорь прав, во всем прав. Она уже все решила. Игорь – единственный, кто ее понимает, понимает даже лучше, чем она сама, единственный, кто любит ее по-настоящему. И она любит Игоря, у них было столько хорошего. Она даже вытащила его из тюрьмы. Да, она приняла правильное решение. Ощущение глубокой усталости навалилось на Таню… Прозвенел звонок. Таня встрепенулась – еще один урок и она пойдет домой. Как она устала от неутихающей внутренней возни. Ей нужно отдохнуть, поспать часок.

Но поспать ей не дали. Едва она пристроила голову на подушке, как в дверь позвонили. Пришлось подниматься с дивана. За дверью стоял Максим.

– Здравствуй, милая Танюша! – весело произнес он.

– Привет, проходи. Чаю?

– Нет, лучше кофе. И можно я сам его сварю?

Они прошли на кухню. Она невольно залюбовалась Максимом. Казалось бы, чего проще – сварить кофе, но вот не получается у нее так же вкусно, как у Максима. И вроде бы он не делает ничего особенного, а получается необыкновенно хорошо. Даже на даче в прошлом году, где не было подходящей посуды, и Максим варил кофе в старом ковшике, найденном в сарае, кофе был превосходным. И жареная картошка у него получалась лучше – хрустящая, с румяной корочкой, у нее же картошка ломалась, а то и пригорала. «Талантливый человек, талантлив во всем», – часто приходилось ей слышать в школе. И в злодействе тоже, добавила от себя Таня. Игорь прав, нельзя забывать, сколько зла ей причинил Максим.

А Максим не подозревая, о чем думает Татьяна, вел разговор:

– Игоря выпустили. Скоро увидишь его… А, уже приходил. Я же говорил, что все будет хорошо. Забыл тебе сказать, что Аврора с Шурой переехали к ее матери. Давай сходим к ним, они будут так рады. Можно прямо сегодня. Хорошо?

– Я потом схожу как-нибудь к Авроре, Максим.

Они сели за стол.

– А, вам надо посплетничать, ну, тогда я точно лишний, – улыбнулся Максим.

– Не в этом дело, Максим, – пояснила Таня. – Я много думала о нас с тобой и поняла, что мы не можем быть вместе.

– Что? – Максим вернул чашку на стол, не донеся до рта, – я ничего не понял.

– Понимаешь, Максим, то, что было до этого…то, что ты сделал, навсегда останется между нами, от этого никуда не денешься. Я, наверное, не смогу забыть никогда. Это будет вылезать в самый неподходящий момент. Рано или поздно прошлое разрушит наши отношения.

– Глупости, Таня, – воскликнул Максим, – я сделаю тебя самой счастливой на свете. У тебя будет все, что ты пожелаешь. Как только мы поженимся, мы переедем в свою собственную квартиру, у нас родятся дети, мальчик и девочка, я куплю ремень и по субботам буду снимать его с гвоздя на стенке в гостиной.

– Погоди, Максим, какой, ремень, какие дети. Я тебе объясняю, что нам надо расстаться, а ты о детях.

– Расстаться? Но что произошло? Нам же было так хорошо вместе. Что случилось?

– Ничего. Просто у нас нет будущего. С таким прошлым невозможно жить вместе.

– Неправда. Танечка, со мной ты забудешь все, настолько ты будешь счастлива, каждый день по-новому, как будто мы вчера встретились. Мы будем растить наших детей, радоваться их достижениям, огорчаться их горестям, тебе некогда будет вспоминать, что было раньше, Таня.

– И что мы расскажем детям, когда они подрастут? Как познакомились их мама и папа?

– А надо? Что тебе рассказывали твои родители?

– Вообще-то обычная история, они познакомились на танцах. Папа пригласил мою маму на танец, они разговорились. Но вспоминать об этом было обоим приятно. Они даже купили пластинку с песней, под которую танцевали в первый раз.

– Что не помешало им развестись, – напомнил Максим.

– Это не имеет никакого отношения к истории их знакомства, – нахмурилась Таня.

– Я просто хотел сказать, от того, как познакомились люди, нельзя делать выводы, как сложатся их отношения в будущем.

– Конечно, но все-таки лучше, когда людей связывают хорошие воспоминания, или забавные, как у нас с Игорем…

– У нас? – переспросил Максим.

– Ага. Немного смешная история, – воодушевленно начала Таня, не замечая вскинутых бровей Максима. – В январе я заболела гриппом, температура 39. Вызвала врача на дом. Меня предупредили, что началась эпидемия, на вызовы вышли даже узкие специалисты, но врачей все равно не хватает, так что придется подождать. Примерно через час раздался звонок в дверь, я обрадовалась, что пришлось ждать врача не так уж и долго. На пороге стоял молодой мужчина, я своего терапевта знаю – это пожилая женщина, поэтому я решила, что он и есть узкий специалист. Я провела его в комнату, села на кровать и стала перечислять ему симптомы. А он все время молчит. Тогда я принесла с кухни чайную ложку и попросила посмотреть мое горло. Сунула ему ложку в руку и открыла рот, он неуверенно надавил ложкой на язык, и заглянул в рот. Сказал, что горло красное. Стажер, наверное, решила я. «И кашель у меня сухой, послушайте легкие», – попросила я и стала расстегивать халат. Он так засмущался, стал бормотать, что забыл кое-что и выбежал из комнаты. Я подумала, он за своим дипломатом, который оставил в коридоре, но через пару минут услышала, как хлопнула входная дверь. Я очень расстроилась – прислали какого-то недоучку, а мне нужен был больничный, чтобы предъявить на работе. Я уже собралась звонить снова в больницу, но тут пришла врач. Выписала мне жаропонижающее, послушала легкие, а я не решилась спросить у нее про стажера. А через два часа он пришел снова, принес хризантемы, мед, один апельсин – больше не нашел, спросил рецепт, чтобы сходить в аптеку. Оказывается, Игорь обходил общежитие, записывал на корейские телевизоры. Он сказал, что влюбился в меня сразу, как только увидел. И до того растерялся, что не мог проронить ни слова. А когда понял, что я приняла его за врача, ретировался. Купил мне цветы и продукты, но долго не мог собраться духом, чтобы зайти. Вот, – закончила Таня, – правда весело?

– До слез, – буркнул Максим.

– Тебе не понравился мой рассказ?

– Почему он мне должен понравиться? – ответил вопросом на вопрос Максим. – Таня, признайся, все, что ты мне до этого говорила, ты не сама придумала, это Игорь тебя настроил против меня. Верно?

– Да, отчасти ты прав, но только отчасти. Я сама все это чувствовала, он просто помог мне разобраться во всем.

– Помог разобраться? – переспросил Максим. – Это наше с тобой дело, наша жизнь, что он может в ней понять? Зачем, вообще, он лезет в твою жизнь? А твое прошлое его совсем не касается.

– Это как посмотреть. Для него, как раз наоборот, это ты влез в его жизнь, испортил наши с ним отношения.

– Понятно. Это задело его самолюбие, он не может пережить, что девушка ушла к другому, и хочет вернуть ее.

– Все сказанное также можно отнести и к тебе. Ты не любишь меня, а…

– Я люблю тебя, Таня, – выкрикнул Максим.

– Ну, хорошо, то, что ты принимаешь за любовь ко мне, это – стремление достигнуть желаемого. Ты просто не можешь пережить того, что последнее слово не за тобой. Тебя никогда не бросали, ты сам уходил первый. Твоя любовь продлится недолго, тебе быстро наскучит взаимная любовь, и ты бросишь меня.

– Мне нечем возразить тебе, твоим словам я могу противопоставить только свою бесконечную любовь к тебе, и как бы я ни доказывал ее тебе, ты всегда будешь ждать, что завтра я брошу тебя. И в этом виноват только я.

– Вот видишь, ты же сам все понимаешь, – похвалила его Таня, совсем не радостная от такой понятливости.

– Но разве дело только во мне? Ведь ты тоже любишь меня. Чтобы ты ни говорила сейчас, все было сказано той ночью, твое тело само говорило за тебя, и теперь я знаю, что ты любишь меня.

– Импринтинг…

– Что?

– Это называется импринтинг – отпечаток. Это из биологии, когда у вылупившегося утенка врезается в память первый движущийся объект, и его он принимает за мать.

– Это ты к чему?

– Так мне объяснил Игорь. Все знают Гагарина, но второго космонавта назовут не все. Каждый помнит, что на Луну первым ступил Нил Армстронг, но его товарищей мало кто помнит.