Текст книги "Он пресытил меня горечью, или Так тоже можно жить (СИ)"

Автор книги: Татьяна Маркина

сообщить о нарушении

Текущая страница: 15 (всего у книги 27 страниц)

Ее увлечение историей Русско-Японской войны не мог не заметить Максим. Тане пришлось рассказать, что они будут петь на конкурсе, и о подготовке классного часа. У Максима начались зимние каникулы, он прочитал все, что она принесла из библиотеки, подолгу оставаясь у нее дома, что вызывало ее раздражение. По всей видимости, его тоже поразил драматизм начала этой войны и предшествующих ей событий, он обсуждал с ней прочитанное, и сама того не желая, она вступала с ним в полемику, зачитывая:

– Вот, слушай: «По традиции все матросы были переодеты в чистые рубахи, трезвы и готовы к смерти. Считалось, что перед боем, как перед причастием, грех пить водку». А ты говоришь – быдло.

– Вот как раз такие и остались в белой армии, там же не одни дворяне сражались. Для них воинская честь была дороже жизни, а тех, кого не добили в Гражданскую, уничтожили в тридцать седьмом. А быдло дралось на стороне красных. И здесь осталось одно быдло.

– Получается мы их потомки, в том числе и ты. То есть тоже быдло.

– А по мне разве не видно? – смеялся он.

А еще он сказал, когда прочитал все, и она унесла книги в библиотеку:

– Ты знаешь, я раньше думал, что самое главное – победить любой ценой. А теперь понял, что бывают поражения, которые дороже всякой победы, потому что за ними стоит выбор не между жизнью и смертью, а между честью и позором. И о них тоже слагают песни.

– Странно слышать такие речи от убийцы, уголовника.

– Зря ты так, по-моему, у нас только в уголовном мире и осталось понятие о чести.

– Очень извращенное. Пренебрежительное к чужой жизни. Унижающее женщин.

– Извини, не я придумал законы уголовного мира.

– Но тебе они нравятся, раз ты живешь по ним.

– Пока это лучшее, что я нашел.

Больше всего ее удивило, что Максим ищет, задумывается о жизни, переосмысливает, а не просто следует самим же выбранным законам.

Когда начались занятия в институте, Максим стал меньше времени проводить у нее. Он не предупреждал ее о своих визитах, и Таня не обратила внимания, что он перестал заходить к ней. Приближалось 23 февраля, и она была поглощена подготовкой к смотру. Двадцать первого февраля к ней неожиданно пришли Аврора с Александром. Таня пригласила их пройти в квартиру.

– Максим заболел, – сказала Аврора, когда они разделись и прошли в комнату.

– Но ты не расстраивайся, – поспешил добавить Саша, – врачи сказали: жить будет.

– Ангина, – пояснила Аврора, – у тебя нет телефона, ты ничего не знаешь, вот мы и зашли.

– Спасибо, что сказали, – постаралась быть вежливой Таня.

– Только не ходи к нему, – предупредила Аврора, – можешь заразиться.

– Да и зачем, в таком состоянии он вряд ли на что-то способен, температура – 39.

– Саша, как не стыдно, – притворно одернула друга Аврора, – не преувеличивай, не тридцать девять, а тридцать восемь и шесть.

– О, это резко меняет дело, – сказала Таня, – у меня сразу отлегло от сердца.

Они посмеялись. Таня предложила чаю и, не услышав отказа, пошла на кухню. Парочка двинулась за ней. Чай решили пить там же.

– Вообще-то мы зашли позвать тебя ко мне на двадцать третье февраля, – сказал Саша, удобно устроившись за столом и взяв чашку с чаем.

– А разве Максим сможет прийти? – удивилась Таня.

– Вряд ли, – ответила ей Аврора.

Тане совсем не хотелось идти на вечеринку. Она встречалась с друзьями Максима отнюдь не по своему желанию, и поэтому считала, что и они не питают к ней искренних чувств, просто не хотят обижать Максима. Она была уверена, что ребята пришли к ней по просьбе Максима. И она отказалась, сославшись на торжественный вечер в школе в этот день. К ее удивлению, Аврора стала ее горячо уговаривать, Таня вяло отнекивалась. Они так хорошо сидели и пили чай. Что-то в последнее время она часто пьет чай с гостями и в гостях. А это хорошая русская традиция угощать гостей чаем, даже если гость – соседка, забежавшая за солью. Кстати, к ней никто из соседей никогда не заходил. С Людой она тоже стала отдаляться. Она поняла, что ей не хватает общения. А вдруг Аврора действует не по указке Максима, а действительно хочет видеть ее среди друзей? Тем более, Аврора не умеет притворяться и лицемерить. Когда Аврора была настроена против Татьяны, она явно давала об этом знать. Таня внимательно присмотрелась к гостям и поняла, что своим отказом она показывает свое пренебрежение к друзьям, огорчая их тем самым. Она настолько была поглощена своими переживаниями, что не замечала чувств других. И Татьяна пообещала, что придет, только опоздает из-за вечера в школе.

Смотр-конкурс средних классов прошел накануне праздника, двадцать второго февраля. 5 «Б» не подвел ее, все ребята старались, и заняли второе место. Двадцать третьего смотр проходил у старших классов. Таня со своими пятиклассниками провела чаепитие, девочки дарили мальчикам подарки. Когда все дети разбежались, в учительской уже учительницы поздравляли немногих учителей мужского пола. Кроме подарков они исполнили песню на мотив популярного шлягера, слова которого переделала Антонина Андреевна и, выпив шампанского, разошлись по домам, где их ждали, отметившие праздник у себя на работе, мужья.

На следующий день занятия у нее начинались с первого урока, но она все-таки пошла к Александру, как обещала. Студенты уже веселились вовсю. Таню радостно встретили, как будто она была им интересна без Максима. Ей налили штрафную рюмку и, выпив ее, она поняла, что голодна. Увлекшись закусками, она как-то не заметила, что за столом из женщин осталась одна.

В комнату с шумом ворвались девчонки, одетые в широкие цветастые юбки с цыганскими шалями на плечах. Исполнив один куплет «Очи черные», они стали гадать по руке ребятам. Предсказания были в стихах, с двусмысленными шутками на грани приличия, провоцирующими у всех бурный смех. Потом девчонки убежали переодеваться. Когда вернулись все цыганки, стол придвинули к стене и включили быструю музыку. Таня села на диван и наблюдала за молодежью. Все медленные танцы Александр танцевал с Авророй. У них красиво и слаженно получалось. Аврора, заметив, что Таня сидит одна, бросила Сашку и подсела к ней.

– Что, скучаешь? Пойдем, позвонишь Максу, поговоришь с дорогим, – громко сказала она.

Было шумно, и Таня не стала кричать ей, что ей совершенно не о чем говорить с Максимом. Они вышли из гостиной и прошли в небольшую комнату.

– Звони, поздравь с праздником, – Аврора подвела Таню к телефону, она свободно чувствовала себя в Сашкиной квартире.

Таня молча стояла, раздумывая, что ей сказать.

– Что, не знаешь номера? – догадалась Аврора. – Ни разу не звонила ему домой.

Таня кивнула.

– 3-04-05. Давай я сама наберу.

Аврора подняла трубку и набрала номер. Через пару секунд произнесла:

– Екатерина Николаевна, здравствуйте. А Максима можно? Хорошо, – и она протянула Тане трубку, – говори.

Таня поднесла к уху телефонную трубку, в ней что-то тихо шипело, потом раздался голос Максима:

– Да.

Аврора, довольная собой, и не думала уходить, стояла рядом.

– Привет, – сказала Таня.

После небольшой паузы в трубке снова раздался удивленный голос Максима:

– Таня? Это ты?

– Да.

– А мама сказала – Аврора, – голос звучал глухо, он охрип.

– Да, это она позвонила.

– А-а, – просипел Максим, – я же не давал тебе свой номер телефона.

– Как твое здоровье?

– Плохо, – растерянность, охватившая его при звуке ее голоса, уже прошла. – Вот если бы я смог заняться с тобой любовью, то сразу бы выздоровел.

Таня сохранила невозмутимый вид – Аврора отошла от нее, но все еще находилась в комнате:

– Поздравляю тебя с праздником.

– Ты же знаешь, как я отношусь к этому празднику, хотя, все равно, спасибо. Кстати, как выступили твои варяги?

– Хорошо, второе место.

– Здорово. А кто получил первое место, что они пели?

– Про Щорса.

– А, красный командир, – как о своем старом знакомом сказал Максим, – тогда понятно, почему не у вас первое место.

– И вовсе не потому, что ты думаешь. У них форма была лучше, чей-то папа военный достал им пилотки. А у нас были бумажные матросские воротники. Дети все равно гордятся.

– Молодцы.

Аврора вышла. Таня не знала, что еще ему сказать. Она молчала.

Максим немного подождал и прохрипел в трубку:

– У меня горло болит, я не могу долго разговаривать.

– Конечно, конечно, – с облегчением промолвила Таня.

– Ну, пока.

– Пока, – она положила трубку.

Таня вернулась в гостиную. Там ребята уже обсуждали, как отметить восьмое марта. Они три года подряд, с первого курса, отмечали Женский день в лесу, варили пельмени, катались с горок. В этом году традицию решили не нарушать.

Таня хотела уйти раньше всех, но ее удержала Аврора, раз они живут рядом, то и уйдут вместе, тем более все скоро будут расходиться – завтра в институт. Таня еще раньше задавала себе вопрос, почему эти ребята собираются на квартирах, а не в общаге. И не было бы проблем с родителями. Когда она сама училась в Томске, все местные студенты проводили много времени у них в общежитии, не пропускали ни одного праздника и дня рождения, частенько оставаясь ночевать после затянувшейся вечеринки.

Таня озвучила свой вопрос, когда они с Авророй, под опекой Александра, возвращались домой.

– Да у нас на потоке только пять человек иногородних, – ответила Аврора. – И ты бы видела это паршивенькое общежитие. На первом этаже живут молодые преподы с семьями. Никаких дискотек, на вахте цербер, в одиннадцать всех посторонних – вон. Хотя Максу это нисколько не мешало лазить в окна к девчонкам. Ой, зачем это я тебе говорю? – осеклась Аврора.

– Ничего страшного, – успокоила ее Таня, – меня это совсем не волнует.

– Ты – молодец, не ревнивая, – восхитилась Аврора, – я так не могу.

– К прошлому-то какой смысл ревновать? – спросил ее Саша.

– Ну, уж не скажи. По-моему ты до сих пор смотришь на Ленку Петрушенко особенным взглядом, когда ее видишь. Так бы и выцарапала твои зенки.

– Аврора, не смеши, прошло три года, какой такой взгляд?

– Ага, ты считаешь дни с того времени, значит, ничего не забыл!

– А ты в то время с кем ходила? – пошел в наступление Александр.

Тане было смешно смотреть на их милую перебранку, нормальные ведь люди, как они могут дружить с таким негодяем, как Максим?

А Максим не заставил себя долго ждать, и как только выздоровел, тут же появился, соскучившийся, ласковый, обольстительный.

Глава 16

Еще не властвует весна,

но снежный кубок солнцем выпит!

И. Анненский

Девушки договорились с Таней, что она предоставит им свою кухню, чтобы налепить пельменей. Конечно же, она не возражала, девчонкам не придется мешать на кухне своим матерям, да и морозильная камера в холодильнике у нее практически пустая.

Вчетвером, с Мариной, Любой и Светой, они полдня провели на кухне. Большего количества народа ее кухня вряд ли бы вместила, и когда вечером забежала Аврора забрать часть уже замороженных пельменей к себе, и хотела помочь им прибраться, стало так тесно, что они отправили ее скорей домой, а сами, убравшись, сели пить чай. Интересно, насколько быстро они забудут о ней, когда Максим бросит ее? И смолчит ли Аврора? С тех пор как заболел Максим, Аврора стала часто заглядывать к Татьяне, они еще не стали закадычными подругами, но о прежней неприязни давно было забыто. Аврора призналась Татьяне, что очень удивлена отношением к ней Максима. Она разоткровенничалась, что у Макса девушки не задерживались больше, чем на пару-тройку месяцев, так что Татьяна держит абсолютный рекорд. Этот факт восхищал Аврору, с опозданием она разглядела в Татьяне не назойливое приложение к Максиму, а отдельную личность, способную удержать возле себя такую яркую фигуру, как Макс. Но о Максиме они разговаривали мало – находили более увлекательные темы для разговора. Тане импонировала в Авроре неуемная энергия, потребность в действии, но Авроре не хватало чуткости, женственности, нежности, может, поэтому она и тянулась к Тане. Если она наконец-то освободится от Максима, то, несомненно, будет скучать по Авроре.

Утро восьмого марта было ясным, набиравшее силу солнце обещало растопить небольшой утренний морозец днем. «Погодка, как раз то, что надо», – сказал Максим, проходя на кухню, где Таня допивала чай перед походом. Она отдала пакет с пельменями Максиму, пошла в прихожую – одеваться. Он положил пакет в свою сумку, в которой бренчали бутылки, и последовал за ней. В полумраке она не разглядела, что алеет между сапогом и курткой, словно свисает что-то из рукава. Она включила свет. В ее зимнем сапоге, как в вазе, на высоком черенке стояла ярко-красная распустившаяся роза. Максим ласково пожурил:

– Танюшка, носки-то стирать надо и ноги иногда мыть, а то смотри, развела в сапогах оранжерею.

– Очень смешно, – строго сказала Таня, но не смогла сдержать улыбку, было приятно, – ее нужно поставить в вазу.

Они вернулись на кухню, устраивать свою розу.

До места добирались на трамвае, вышли на следующей остановке после Дачной, и пошли по лесу в противоположную от реки сторону. Максим шел впереди по узкой тропинке, протоптанной в снегу, за ним проваливающейся походкой, в валенках шла Таня. Двигались минут пятнадцать, погрузившись в приятную задумчивость, вызванную очарованием снежного покрывала, переливавшегося всеми оттенками. В лесу снег оставался чистым и нетронутым. Максим на мгновение замер на развилке и свернул налево. Натоптанная поначалу тропинка стала скудеть и, еще немного пропетляв, растворилась между деревьями. Максим сделал еще два шага по снежной целине и повернулся к Татьяне:

– Так, мы пошли не туда, нужно возвращаться.

– Ах, ты Иван Сусанин, завел в непроходимую чащу, – набросилась на него Таня и толкнула обеими руками в грудь.

Максим отступил назад, но его нога застряла в снегу и он сел в сугроб, не выпуская сумку из рук. Ему пришлось немного побарахтаться, чтобы выбраться из снежного плена. Таня рассмеялась. Максим оставил сумку в снегу, и, поднявшись, пригрозил:

– Ну, теперь держись, Пенелопа, я тебя в сугроб зарою!

Таня была готова к такому повороту событий и предусмотрительно проверив, что сзади ровным слоем лежит снег, сама упала на спину. Максим этого не ожидал. Он подождал, что она будет делать дальше.

– Ну вставай уже.

– Нет уж, – Таня помотала головой, она утопала в снегу.

Какое чудесное ощущение – лежать в мягком снегу и смотреть на небо сквозь ветки берез. В последний раз она так беззаботно валялась еще когда училась в школе. Если лежа на снегу примять снег по всей длине рук, то остается отпечаток гигантской бабочки.

Максим немного помялся и сказал:

– Вставай, я тебя не трону.

– Сейчас, я бабочку сделаю.

Таня немного похлопала снег руками чуть выше и ниже уровня плеч, потом протянула правую руку Максиму:

– Помоги мне, чтобы отпечаток не испортить.

Максим наклонился и, поймав ее руку, рывком поднял ее из снега. Встав на ноги, она развернулась полюбоваться своим произведением.

– Разве это бабочка, это стрекоза какая-то, – усмехнулся Максим, – смотри как надо.

Максим лег напротив Таниной «бабочки» на спину и стал делать широкие взмахи руками по снегу. Помахав так несколько раз он осторожно поднялся, не опираясь руками в снег.

– Вот это я понимаю, – гордо сказал он, придирчиво рассмотрев свою «бабочку».

– Не похоже, – возразила Таня, – ты руки над головой почти соединил, у тебя получился какой-то одуванчик. Смотри как надо.

Таня отошла в сторону, и опустилась в снежную целину. Максим растянулся рядом, они помахали руками.

– Смотри, какое небо красивое, – остановился Максим.

Таня тоже замерла. Небо было разделено пополам: пронзительная синева с одной стороны и застывшая облачная рябь – с другой.

– Эти облака называются слоистыми, да? – спросила Таня.

– Понятия не имею, ты учитель, тебе лучше знать, – он как будто устыдился за проявленную сентиментальность.

Таня не стала обращать внимания на его слова:

– Я как будто лечу, даже вставать не хочется.

– Замерзнешь ведь.

Максим поднялся и подал руку Тане.

– Ну хоть что-то похожее на мотылька, – оценил он Танину работу.

– А тебе не надо было руки соединять с туловищем, неправильно, – Таня присела и стала присыпать отпечаток Максима снегом.

– Не смей трогать моего красавца махаона, – накинулся на нее Максим, он подхватил ее сзади подмышками и поднял ее. Таня стала вырываться, Максим упал в снег на спину, прижимая Таню к себе. Таня ловко освободилась от его объятий и села Максиму на живот, повернувшись к нему лицом. Она стала засыпать Максима снегом, быстро сгребая его с двух сторон.

Но посыпать его снегом долго не пришлось – Максим поймал ее руки, и теперь уже она пыталась вырваться. Выдернуть свои руки из его крепких тисков не удавалось, Максим смеялся: «Ну что ты можешь сделать своими прутиками». Таня затихла. Она взглянула на Максима, его взгляд стал серьезным. «Так все-таки у него голубые глаза?» – задалась она вопросом и наклонилась поближе разглядеть цвет его глаз. Эти обманчивые глаза опять вобрали в себя опрокинувшееся небо, из стальных превратились в голубые. Максим замер, ожидая, что она предпримет, а она, воспользовавшись затишьем, быстро освободила руки и быстро перекатилась в снег. «Ну, все, ты попала!» – вскричал Максим и набросился на нее. Они стали барахтаться в сугробах, шумно пыхтя и смеясь, не давая друг другу подняться на ноги. Вдруг Максим поцеловал ее в губы, просто легко коснулся губами ее губ, но впечатление свежего ветерка на губах было настолько неожиданно, что она отпрянула. Ей сразу расхотелось играть, Максим в ответ на ее реакцию тоже поскучнел и стал искать в сугробе свалившуюся с головы шапку.

Максим нашел шапку позади себя, и, встряхнув ее от снега, хотел надеть на голову, но Таня ему не позволила, встав на колени и сняв варежку, она смела снежинки с его волос и тогда разрешила ему надеть шапку. Они поднялись и стали друг друга отряхивать от снега. Потом Таня прислонилась спиной к березе и подняла одну ногу, а Максим, присев перед ней на корточки, снял один валенок, очистил его от набившегося снега, стряхнул налипшие комочки снега с носка и штанины, надел валенок. Таня поменяла ноги. Максим снял другой валенок, повторил манипуляции. Таня протянула ему ногу, но надевать валенок Максим не спешил. Таня в нетерпении потрясла свободной ногой. В ответ Максим предложил:

– Сначала поцелуй меня.

– Это наглый шантаж! – Таня попыталась схватить валенок.

Максим поднялся во весь рост и спрятал валенок за спину:

– Только в обмен на поцелуй.

Таня потянулась за валенком за его спину, но Максим переложил его в другую руку, а она только потеряла равновесие и чуть не наступила в сугроб необутой ногой, но ее поддержал Максим свободной рукой. Она отпихнула его руку и заявила:

– Лучше я пойду босиком, чем поддамся на твой подлый шантаж.

– Придется тащить тебя на себе. А валенок я закину на сосну.

– Только попробуй! – Таня резко рванулась к его руке с валенком, но он успел переложить его в другую руку и замахнулся им, целясь куда-то за ее спиной.

– Прямо сейчас и попробую. Ты предпочитаешь, чтобы он висел на березе или на сосне?

– Максим, я замерзну, – попробовала она надавить на жалость.

– Всего один поцелуй, – настаивал он.

Таня с минуту молчала. Она стояла, опираясь спиной о дерево, как цапля на одной ноге, а ступню второй ноги прислонив к стволу березы. Сколько она еще так может простоять? Наверное, еще долго, но стоит ли?

– Ну, хорошо, – сдалась она.

Максим уронил валенок у себя за спиной, подхватил ее подмышки и, немного приподняв, поставил во весь рост, необутая нога опиралась на ствол березы. Таня потянулась к нему, положив руки ему на плечи, Максим наклонил голову и закрыл глаза. Таня помедлила и, сцепив руки у него на шее, решительно прижалась губами к его губам. Они были прохладными, но не застывшими, а удивительно мягкими и безвольными – он ждал продолжения. Она осторожно приоткрыла рот, ощутила морозную свежесть его губ. Поцелуй еще длился, когда он открыл глаза. Какое невероятное чувство, видеть так близко синеву этих глаз. Неужели он всегда смотрит на нее, когда целует, пожирая не только ртом, но и глазами? Она опустила руки, положив их ему на грудь. Максим повернулся поднять валенок, присел, надел холодный валенок ей на ногу.

– Холодный, – пожаловалась она.

– Пойдем быстрее, при ходьбе ноги разогреются, – ответил юноша.

Максим взял сумку, и они пошли назад к развилке. Выйдя на основную тропу, увидели приближающихся Аврору и Сашу – они приехали очередным трамваем.

Поздоровались. Саша с Авророй удивились, откуда они вынырнули такие разгоряченные.

– Забыли что-нибудь?

– Свернул немного не туда, – пояснил Максим, – так меня за это чуть в снегу не похоронили.

– Какая жестокость, неоправданная военной необходимостью! – посочувствовал Александр.

– Тебя похоронишь, – возразила Татьяна и попросила Сашу идти впереди, а то она не уверена, что они придут сегодня на место, если их поведет Максим.

На стоянку они пришли далеко не первыми – их уже ждал костер, и в котелке грелась вода из ручья. Пока вода не закипела, на грубо сколоченный из необструганных досок стол, застеленный клеенкой, выкладывали хлеб, маринованные огурцы и помидоры, колбасу, паштет, сметану, квашеную капусту, жареные пирожки с картошкой, ливером, печеные – с изюмом и повидлом, печенье и торт, испеченные девушками. Когда первая порция пельменей была готова, их стали раскладывать по мискам. Максим, расставлявший на стол, ломившийся от яств, бутылки с вином и водкой, неожиданно громко закричал, словно его любимая футбольная команда забила гол в свои ворота:

– А где шампанское? Почему нет шампанского?

– Вы же покупали спиртное, наше дело – стол, – напомнила ему Марина.

– Что, никто не купил шампанского? – продолжал кричать Максим.

– Да, ладно, тебе, Максим, так орать. Что тут такого, чай не Новый год, чтоб так волноваться, – недоумевал Костя.

– Лишь бы водки хватило, – попытался успокоить его Женя.

– Нет, я так не могу, – Максим обиженно бросил штопор, которым открывал вино. – Первый бокал за прекрасных дам обязательно должен быть с шампанским.

Он сел на скамью – доска на двух столбиках из бревен, и удрученно положил подбородок на сложенные ладони. Аврора, поставив миску с пельменями на стол, хлопнула его по плечу:

– Бросай выпендриваться, наливай, а то пельмени остынут.

Максим резко повернулся к ней и схватил за руку:

– Аврора, у меня идея. Помнишь, в прошлом году пробка от шампанского улетела к той сосне?

– Нет, конечно.

Но Максим ее уже не слушал, а начал командовать:

– Девчонки, все сюда, – он встал и подошел к одной из трех сосен, стоящих недалеко от стола.

В предвкушении сюрприза, к нему подошли довольные Света, Марина и Люба.

– Так, все дружно роют снег под деревьями. Ищите под каждой сосной, – скомандовал Максим.

– А что искать? – спросила Света

– Вчерашний день, – ответила Аврора.

– Прошлогодний снег, – подсказал Александр.

– Я верю, что ваш скепсис, господа, не охладит пыл моих помощниц. Девушки, ищем пробку от шампанского, вернее то, что от нее осталось. Я думаю, что она должна была за год прорасти и созреть, только не помню, куда она упала.

Девчонки с радостью включились в эту игру, остались стоять только Таня и Аврора.

– Девы, осторожней, – предупредила Аврора, – этот охламон мог поставить там какую-нибудь ловушку.

– Это ты всерьез сказала? Да как ты только могла такое подумать? – возмутился Максим. – Ты видела когда-нибудь воплощенное благородство? Нет? Тогда посмотри на меня. Тебе крупно повезло, что ты знакома с таким благородным человеком.

Пока он бахвалился, девчонки рыли снег под соснами. Повезло Любе, с победным криком она вытащила бутылку «Советского Шампанского». Марина отрыла под своей сосной три пачки замороженных ананасов. Девчонки радостно завизжали, а Максим озадаченно почесал голову:

– Черт, а это откуда взялось, из финиковой косточки, что ли выросло?

Аврора поцеловала его:

– Макс, когда ты так делаешь, я жалею, что не твоя девушка, такой ты милый.

– Хорошо, что такие приступы у него бывают не чаще одного раза в год, – сказал Саша.

– А то бы я точно отбила его, – Аврора посмотрела на Таню, ожидая, что Таня парирует ее реплику, но Таня только пожала плечами.

Зато откликнулся Максим:

– Если ты будешь меня так целовать, я буду милым всегда.

Александр обратился к Татьяне:

– Кажется, мы стали товарищами по несчастью.

– Но мы-то не опустимся до их уровня, – Сашке она подыграла с удовольствием, он не вызывал у нее раздражения, как эти двое.

– Конечно, Таня, для меня ты – настоящий друг, – обрадовался Сашка.

«Ананасы в шампанском» восхитительно вкусны, особенно если есть их морозным весенним утром из эмалированных, алюминиевых или пластмассовых кружек в компании молодых, веселых и близких людей. Нестерпимо ломило зубы от холода, и все набросились на еще не остывшие пельмени. Потом все пили водку, в котелок бросили вариться новые пельмени. Свежий воздух, холодная водка, горячие пельмени с обжигающим соком внутри и веселая компания друзей – что может быть лучше? Отчаянно хотелось забыть обо всем на свете и дурачиться, как ребенку.

Саша, то ли поддразнивая Аврору, то ли стремясь развеселить Татьяну, старался показать, что они с Таней большие друзья, назойливо ухаживал за ней за столом, пока не пролил на нее остывший бульон от пельменей.

– Знаешь что, Сашечкин, настоящие друзья так не поступают, – возмутилась Таня.

– Танечкина, прости, – Саша неловко пытался вытереть пятно на куртке, только больше размазывая на ней жир.

Позже они катались с высокого склона по другую сторону ручья, сидя паровозиком на большом листе полиэтилена. На нем умещалось пять-семь человек, скользкий полиэтилен беспрепятственно летел вниз с такой скоростью, что захватывало дух.

Было необыкновенно весело. А еще впереди их ждал чай с тортом, испеченным Любой. Все были такие хорошие, милые и добрые, их объединяло многое – общее детство, общие учителя, шпаргалки на экзаменах, покрывательство прогулов, вечеринки, поцелуи, прогулки по ночам, драки с чужими компаниями. Но сюда никак не вписывались отношения Максима с преступным миром. Таню охватили сомнения, не может такой милый парень быть убийцей и бандитом. Она тут же одернула себя, с каких пор Максим вдруг стал милым?

Но если о его двойной жизни ничто не напоминает, может ее и не существует? Да, есть у него сомнительные знакомые, но это ни о чем не говорит, кроме того, что он очень общительный. Но как, должно быть, это волнующе – играть роль эдакого авторитета, всеми правдами и неправдами изворачиваться, доказывая свою связь с преступниками!

Когда Максим объявил, что в субботу они отмечают у него на даче день рождения Сашки, Таня даже обрадовалась возможности отвлечься – несмотря, на то, что у школьников были весенние каникулы, она пропадала в школе дольше обычного, а педсовет в среду, затянувшийся на девять часов вытянул из нее все силы.

Студенты собрались на дачу после лекций. Приехали туда в пять часов. Это был последний день марта, в городе снег уже почти растаял, а здесь еще только начали оттаивать редкие прогалинки. Максим открыл двери дома, напомнил девушкам, где включать плиту и титан для воды и оставил их с Женей, а сам уехал за другими ребятами – народу собиралось много. Дом был просторный, двухэтажный, с печью и электричеством. Женя затопил печку, залил в титан воду и включил. С собой привезли несколько мисок салатов, два противня запеченной картошки и кастрюли с мясом. Нужно было только разогреть картошку с мясом и заправить салаты сметаной за отсутствием майонеза. Максим завозил новых собутыльников. В доме становилось тепло и весело – открыли бутылочку вина, не дожидаясь, когда съедутся все, в частности, виновник торжества.

Все собрались только в шесть, последним Максим привез Александра и еще пару гостей. На стол уже все было накрыто.

Застолье перевалило свой пик, и Таню охватило радостное нетерпение – сейчас начнут танцевать. Несмотря ни на что, она любила танцевать, за все время с Максимом она натенцевалась от души, почти как в студенческие времена. И вот она снова кружилась под музыку. Неожиданно она взлетела – Максим резко присел, обхватил ее ноги под коленями и поднял Татьяну, прижав к груди. Она уперлась руками в его плечи и посмотрела на него сверху вниз, заглянув в глаза. Он выдержал взгляд, ей было надежно и удобно, она знала, что ее не уронят, и отпустила его плечи, подняв руки над головой, почти доставая ими до потолка – теперь она улетала. Они продолжали танцевать, Таня плавно раскачивала руками над собой. Когда музыка закончилась, Максим осторожно поставил ее на пол и нежно поцеловал в лоб.

– Ой, я уплываю, – пожаловалась Таня – она не заметила, как опьянела.

Максим проводил ее к дивану и ушел. Она продолжала куда-то плыть. Таня не знала, сколько прошло времени, когда Максим снова подошел к ней. Она попросила пить, но от минералки ей стало только хуже.

– Что-то ты совсем раскисла, – заметил Максим.

– Все нормально, – успокоила его Татьяна, – просто спать хочется.

Она посмотрела на часы, стрелки совсем недавно скатились с самой верхней точки циферблата.

– Тебе нужно просто встряхнуться, и сон как рукой снимет. Пойдем, потанцуем, – Максим подал ей руку.

Но, зажигательная музыка не помогла встряхнуться, она засыпала на ходу.

– Хочешь проветриться? – спросил Максим.

Она вяло кивнула. Максим накинул ей на плечи пальто, и они вышли на веранду, там целовались Аврора с Александром. Таня шепнула Максиму: «Вернемся», но Максим ее не послушал и попросил у друзей закурить. Саша с Авророй перестали целоваться, но курить ни у кого не было. Они немного поболтали вчетвером. С тех пор, как Саша облил Таню бульоном от пельменей, у них сложились раскованные отношения, они стали друг для друга не иначе как Танечкина и Сашечкин. Аврора, склонная к беспричинным приступам ревности, спокойно относилась к этим играм. Таня тем более не собиралась вызвать ревность Максима, таким образом старалась подчеркнуть дистанцию между собой и Максимом. Она чувствовала, что Максим это понимает. За все время она никогда не назвала его Максом, только Максим.

И сегодня у них с Сашкой весь вечер продолжалась словесная пикировка, но сейчас она была настолько апатична, что Александр посоветовал ей идти спать.

Максим отвел ее на второй этаж, в комнату, где стояла кровать. Он включил свет, распахнул одеяло:

– Ложись, – и вышел.

Было холодно, Таня легла под одеяло в кофте и колготках, сняв только джинсы. Вернулся Максим и набросил сверху чье-то пальто.

– Будешь замерзать, спускайся к нам, – он выключил свет.

Снизу долетали звуки музыки, но они ей не мешали – смертельно хотелось спать.

Она не слышала, как пришел Максим. Она так крепко спала, что даже не почувствовала, когда он снял с нее колготки. Она лежала лицом к стене, согнув ноги в коленях. Максим прижался сзади и гладил ее по голым ногам и животу. Даже если бы она захотела отодвинуться от него, то не смогла бы – полуторка была тесновата для двоих – она почти упиралась лбом в стену. Да и отстраняться почему-то не хотелось, ей были приятны эти откровенные ласки. Напротив, она прижалась к нему сильнее, чтобы еще больше почувствовать его в себе, и внутри все сжалось и судорожно прокатилось волна наслаждения по всему телу, до кончиков пальцев ног, и затихая, еще одна, и еще. Приходя в себя, она как будто со стороны услышала свое частое дыхание, громкий стук сердца. В это время приоткрылась дверь в комнату, свет из коридора упал на ее подушку. Она недовольно зажмурилась, кто посмел их потревожить? Сейчас они поймут, что она здесь с Максимом, и спешно уйдут. Но дверь открылась еще шире, кто-то пытался войти. В коридоре раздавались голоса. Она приоткрыла веки, лицо входящего невозможно было разглядеть, но по силуэту он был похож на Макса. «Ага, там дальше», – сказал кому-то гость, обернувшись назад. Она узнала голос Максима. Тогда кто же лежит сзади нее? От страха она чуть не закричала – он ее убьет. Таня вся встрепенулась и резко села, оглянувшись назад – рядом никого не было. Она была одна в кровати. Она откинула одеяло, сбросив пальто на пол – колготки оставались на ней. Это был сон, всего лишь сон.