Текст книги "Все или ничего"
Автор книги: Татьяна Дубровина
Соавторы: Елена Ласкарева
сообщить о нарушении
Текущая страница: 22 (всего у книги 23 страниц)
Эпилог
<…>
Спи, я рядом.
Собственная, живая,
Даже во сне мне
Не прекословь.
Собственности крылом
Тебя прикрывая,
Я оберегаю нашу любовь.
А завтра,
Когда рассвет в награду
Даст огня
И еще огня,
Мы встанем,
Скованные, грешные,
Рядом —
И пусть он сожжет
Тебя
И сожжет меня.
Павел Васильев
Сколько раз зажигался над ними рассвет… Жаркое летнее солнце разбуянилось напоследок, в преддверии осени…
И огонь сжигал два грешных счастливых тела. И две души сгорали в его лучах, освобождаясь от пьянящего ночного дурмана…
Впервые в жизни Ирина наслаждалась бездельем.
Никуда не надо спешить, бежать, догонять, воевать, сражаться…
Впрочем, воевала и сражалась она теперь с кухонной утварью.
Противные чашки выскальзывали из рук, и Владимир специально приобрел итальянский набор небьющейся посуды.
Титановые кастрюли со специальной программой на крышках упрямо не желали «сохранять аромат и витамины свежеприготовленной пищи».
А антипригарные тефалевые сковороды берегли от обугливания только свои драгоценные покрытия, зато от души отыгрывались на котлетах, превращая их в жесткие горелые комочки…
Однако Петька, привередничавший над кулинарными изысками Зинаиды Леонидовны, послушно лопал все, что подавала Ирина.
И Владимир, казалось, не замечал ни пересоленного супа, ни пересушенного мяса.
Неправду говорят, что «любовная лодка разбивается о быт». Бытовая неустроенность только крепче закаляет любовь. Конечно, если она настоящая…
Зато Ирина со свойственным Овнам упорством продолжала борьбу. Она путем проб и ошибок дошла до понимания того, что не стоит ставить сразу глобальных задач, а нужно продвигаться к победе шаг за шагом, день за днем, каждый раз одерживая победу над чем-то одним, пусть не слишком значительным.
Сначала это был борщ, который она варила строго по кулинарной книге, засекая время и тщательно отмеряя на портативных весах все продукты. Затем свиные отбивные – ровно три минуты с каждой стороны… И наконец, – вершина – первый самостоятельно испеченный пирог. Пусть это была обычная скороспелая шарлотка, зато как изумлены были ее мужчины!
Воистину нет таких преград, которые не могла бы преодолеть женщина, рожденная под огненным знаком победителей!
А Петька был просто покорен ее умением моментально устранить любую неисправность.
Заевшая перемотка пленки в плейере – плевое дело! Отлетевшее колесико на роликовой доске – ерунда для Ирины! И для замкнувшей проводки не стоит вызывать мастера, стоит Ирине немного поколдовать – и будет свет!
А еще они были связаны с ней общим секретом. Пошептавшись, решили устроить Владимиру сюрприз ко дню рождения.
Пластмассовый уродец – плафон все еще висел под потолком огромного парадного зала, но у Владимира не хватало решимости его снять. Может, боялся показать Ирине, что уязвлен?
Сюрприз готовился в большом секрете. Петька с Ириной объехали на «хонде» все известные магазины, пока не выбрали достойную по качеству, размеру и доступную по деньгам вещь…
На покупку они скинулись сообща: Ирина распродала ненужную спортивную экипировку, а Петька вообще оказался богатеньким Буратино – на его «карманных расходах» нормальный человек мог бы год прожить безбедно.
Они притащили огромную коробку, распаковали ее… и опять Петьке пришлось всю мужскую часть работы перепоручить Ирине. Он лишь подавал инструменты да поддерживал стремянку.
Владимира они встретили при свечах. Сообща накрыли праздничный стол, у Ирины даже жюльен удался на славу…
Петька прилизанный, отутюженный, без сопротивления надел чопорный «взрослый» костюм с жилеткой и бабочкой. А Ирина специально ради такого случая сменила джинсы на элегантное длинное платье.
Самое забавное было в том, что выбирал его Петька. Он важно, по-мужски осматривал робко выглядывающую из примерочной Ирину и то отрицательно покачивал головой, то пожимал плечами… Пока, наконец, она не появилась перед ним в длинном пышном розовом платье с широкой юбкой колоколом.
Две тонкие бретельки на плечах, а вокруг приспущенный воротник-боа… и подхваченные сборчатые фалды на подоле…
Противный, отвратительный, нелюбимый Ириной стиль куклы Барби… Но как он шел к ее рыжей гриве! Как нежно оттенял загорелую кожу с брызгами веснушек! Настоящая Золушка, принарядившаяся для первого бала…
Тут даже скептически настроенный Петька сдался и неприлично громко заорал на весь магазин:
– Кайф! Потрясно!
Принаряженная пара произвела на именинника неизгладимое впечатление. А элегантная сервировка стола повергла в шок.
Приподняв серебряную крышку над запеченной форелью, он осторожно поинтересовался:
– Это из «Трех пескарей»?
– Из двух! – довольно ухмыльнулись жена и сын. – Вернее, из четырех! – и вытянули две пары рук. – Сами с усами!
…Свечи догорели к концу праздничного ужина.
Ирина с Петькой хитро переглянулись и сделали кислые рожицы.
– Что-то темновато стало…
– Давайте перейдем в кабинет, – предложил Владимир.
– А нам и здесь хорошо!
Петька вскочил, щелкнул выключателем, и комнату залил непривычно яркий электрический свет.
Вместо громоздкого хрустального раритета, вместо сменившего его пластмассового совкового ширпотреба на бронзовом крюке красовался современный светильник.
Длинные и короткие, разновеликие подвески из неведомого сплава не то стекла, не то металла переливались всеми цветами радуги, то колыхаясь, словно веер, то разлетаясь лучиками огромного ослепительного солнца.
А солнце было прямо на потолке – большущий зеркальный круг, отражающий, дробящий, многократно усиливающий свет лампочек.
А может, это было не солнце, а прямой выход в иной мир? Открытая дверь, манящая шагнуть в неизведанное… Туда, где есть только свет… и счастье… а ничего плохого не может происходить в этом сияющем мире…
А потом были хлопоты. Приятные, но утомительные. Ведь пока не окончились Петькины каникулы, надо было успеть нанести обязательные визиты родителям.
Раз уж свадьба получилась спонтанной, то хоть элементарный долг надо выполнить.
Ирина радовалась предстоящему свиданию с отцом… И очень беспокоилась о том, какой будет встреча с матерью… и Стивом.
Они обменивались короткими, ничего не значащими письмами, но ни у Ирины, ни у матери не возникло за эти годы желания увидеться…
И опять пришлось Ирине воевать с глупыми московскими мужчинами, запихивающими в чемоданы парадные тройки, навороченные джинсы, стильные кожаные туфли…
– Вы в этом прикиде пойдете по тайге прогуливаться?
– Красноярск большой город, – спорил Петька. – Я в атласе смотрел. Ты нам лапшу на уши не вешай!
Наконец достигли компромисса – часть парадных шмоток оставили, а добавили высокие резиновые сапоги, грубые брезентовые штормовки, толстые свитера и прочные штаны из магазина рабочей одежды.
Да еще Петька потихоньку сунул на дно пару отцовских коллекционных кинжалов – на всякий случай… А вдруг Ирка не врет насчет тайги…
Когда чемоданы были собраны, утянуты ремнями, а до вылета оставались считанные часы, в семейство Львовых пожаловали гости.
Первым в прихожую важно вкатился Иван Алексеевич. За пару недель он стал еще толще, круглее, щеки лоснились… И теперь он напоминал уже не жука и не Винни-Пуха, а туго надутый розовый воздушный шарик.
А вслед за ним, возвышаясь на голову позади своего нареченного, горделиво вплыла Зинаида Леонидовна. Она больше не надевала обтягивающих до предела платьишек, а павой несла на своей статной фигуре просторный, шитый жемчужным бисером сарафан.
– Ив Сен Лоран, пошей мне сарафан! – тихонько прыснул Петька.
Но Зинаида даже не удостоила его взглядом. Стоит ли тратить нервы на чужого вздорного мальчишку?
Однако сразу же отметила стоявшие посреди холла чемоданы.
– В свадебное путешествие уезжаете? – великосветским тоном поинтересовалась она. – А мы вот тоже собрались, как зарегистрируемся… Вы куда? На Канары? Или в Египет?
– В Сибирь, – не слишком-то любезно ответила Ирина.
Бровки Зинаиды Леонидовны изумленно поползли вверх. И она неожиданно взглянула на Ирину с чувством превосходства и какой-то бабьей жалостью: что ж, этот сухарь, этот тиран не нашел лучшего места для молодой жены? В декабристку ее превратить хочет?
Зинаида всплеснула руками:
– Ой, а мы-то как раз за зимними вещами пришли… У меня здесь шуба осталась волчья… Так, может, вам пригодится? Вы берите, берите, не стесняйтесь…
У нее как-то враз вылетело из головы, что финансовые возможности Владимира гораздо превышают ее будущий семейный бюджет. Она искренне жалела теперь ту, что так неосторожно попалась в сети этой синей бороды… Ох, намучается она с ним, бедняжка… Зинаида-то знает…
И не удержалась, похвасталась: знай мол, наших!
– А мы с Ванюсиком на Сейшельские острова отправимся! В самый бархатный сезон!
Петька дернул Ирину за руку, они влетели в комнату, подальше от вездесущих глаз Зинаиды, и там дали волю смеху.
– Зинка… ой! Не могу! Зинка в набедренной повязке…
– Тумба-юмба… – вторила ему Ирина.
– Чунга-Чанга! Синий небосвод… – тоненько пищал Петька, выкручивая бедрами уморительный зажигательный танец туземного племени людоедов, готовящихся зажарить на ужин аппетитную белую женщину…
Их веселье оборвал зычный голос Зинаиды Леонидовны:
– Ванюсик! Ты что встал столбом?! Собирай вещи!
И важный, представительный Иван Алексеевич, правая, незаменимая рука шефа крупнейшего международного фонда, вдруг как-то съежился, забормотал суетливо:
– Сейчас… Сию минутку, лапусик… Я мигом…
И он колобком покатился по комнатам, безошибочно отбирая оставленные своей благоверной вещички.
– В кладовке на полке достань большие сумки, – по-хозяйски распорядилась Зинаида.
– Сей момент!
Колобок вкатился в кладовку и выволок несколько нелепых полосатых саквояжей, в которых «челноки» возят свой товар.
Через несколько минут шесть полосатых саквояжей, распухших от обилия багажа, стояли рядом с двумя чемоданами Львовых.
– А шубу? – замер перед своей царицей и повелительницей Иван Алексеевич. – Ирине Владиславовне?
– Нет! Не надо! – вспыхнула Ирина.
Зинаида поджала губки.
– Ну раз так… Давай сюда.
И она величественно набросила не поместившуюся в саквояжи шубу прямо поверх сарафана.
– Присядем на дорожку.
Так странно… Эта казавшаяся собственным домом квартира теперь была чужой для Зинаиды.
Дорога оказалась длинной и утомительной. Летели весь день, а прилетели в утро…
– Боишься? – спросил Ирину Владимир и ласково сжал рукой ее ладошку.
– Я? – встрепенулась она. – Нисколько! Все-таки это моя мама…
Она заранее дала телеграмму, и мама со Стивом ждали дорогих гостей с неменьшим душевным трепетом.
Людмила Витальевна сделала накануне модную молодежную стрижку, наделала салатов, привела в благообразное состояние своего Стива.
За десять лет ей так и не удалось вырастить из него крупное поэтическое дарование. Гениальный, высокомерный Стив стал злым, раздражительным. Вместо собственных поэтических сборников он перебивался техническими переводами в научных журналах, но поскольку от неудовлетворенности частенько уходил в запой и задерживал сдачу статьи, то и работу ему предлагали не слишком часто…
На известие об Иринином замужестве он только хмыкнул:
– Поторопилась Ирэн… Что ж так скоропалительно? Или живот уже на нос лезет?
– Да ее ж недавно по телевизору показывали! – заступилась Людмила Витальевна. – Стройненькая. Типун тебе на язык!
А Стив все подзуживал:
– Небось привезет с собой бугая патлатого… В мозгу две извилины, а все остальное природа в мускулы вложила. У них там, у спортсменов, с интеллектуалами туговато…
Людмила Витальевна мужественно приготовилась встречать зятька-бугая, решив, что ради примирения с дочерью можно еще и не то стерпеть.
Но когда на пороге возник светловолосый богатырь, да к тому же почти что ровесник ей, Людмила Витальевна чуть не хлопнулась в обморок.
Это… зять? Или… свекор? А позади еще маячит прыщавый юнец в джинсовом костюме. Может, это он зять? Да что-то больно молод для Ирины…
Элегантный богатырь галантно поцеловал ей руку и представился:
– Владимир Павлович… Но для вас, по-родственному, просто Володя.
– Люси… – пискнула в ответ зардевшаяся Людмила Витальевна и сделала книксен.
Ах, вот это мужчина! Мечта всей жизни!
Но Владимир нахмурился и покачал головой:
– Не положено так фамильярно называть свою тещу. Мне кажется, Людмила Витальевна уважительнее…
Господи! Вот так мужа Ирка оторвала!
Обожаемый Стив разом поблек и померк в ее глазах…
А тут и сам он полез знакомиться с новоявленными родичами. Сунул руку Владимиру:
– Велкам, велкам ту ауэ хаус…
Потом с силой тряхнул Петькину ладонь:
– Ай эм глэд ту си ю, янг мэн…
И, к его величайшему изумлению, что один, что второй ответили ему цветистым длинным приветствием на чистейшем английском языке. К великому своему стыду, Стив даже не понял нескольких слов…
А падчерица милостиво подставила ему щеку для поцелуя. Тут и Людмила Витальевна спохватилась и принялась покрывать дочь бурными поцелуями, оставляя на ее личике яркие пятна губной помады.
Но самые темпераментные восторги вызвали привезенные молодой четой подарки: норковая шуба для сибирских холодов, канадский пуховик для Стива и японский органайзер с усовершенствованной программой перевода с русского на английский и обратно.
Ну, теперь-то Стив будет щелкать свои заказы как семечки!
А Людмила Витальевна немедленно помчалась примерять перед зеркалом новый строгий костюм деловой женщины…
Ничего не скажешь – дорого, элегантно… но… Она сразу стала казаться старше…
А ведь зятек всего-то лет на пять ее младше… Ох, горько…
Но они кричали за столом:
– Горько!
Все как положено на семейном торжестве…
Вот только прыщавый подросток теперь что же, Ирине пасынок? А ей внук? В ее-то годы?! Ох…
– Горько!
Отобедав, Ирина вдруг засобиралась.
– Извини, мамочка, мы ведь ненадолго. У Володи много работы. Надо еще и отца навестить.
– Отца?! – мучительно скривилась Людмила Владимировна. – Ищи его свищи! Он опять на заимку подался. Леший! Совсем человеческий облик потерял!
Сердце у Ирины больно екнуло. Что с ним?
– Ничего! – решительно заявила она. – Поедем на заимку!
Через управляющего Красноярским банком Владимир с легкостью договорился и о выделении вездехода, и о проводнике из охотхозяйства.
Петька в брезентовой штормовке и высоких сапогах с удовольствием трясся в кабине вездехода по глухой таежной дороге. Его разморило. Он то засыпал, то просыпался… А Ирина по ходу высовывалась в люк, постоянно тормоша Владимира:
– Смотри, смотри! Вот этот поворот! Мы с папой здесь белку подстрелили! А в том ручье я ружье утопила… Ух, он ругался!
Вездеход остановился.
– Дальше за мной, – скомандовал проводник.
Он выдал каждому густую сетку, облепляющую лицо. Вокруг с тонким звоном кружились комары и мелкий таежный гнус.
Еще несколько часов им пришлось идти по едва приметной тропинке, то продираясь сквозь чащобу, то проваливаясь по колено в чавкающую обманчиво зеленую травку, маскирующую трясину…
Честно говоря, Петьке уже переставала нравиться эта хваленая тайга… Мошка так и норовит забраться под сетку… сапоги натерли ноги… и так растрясло в этом вездеходе, что до сих пор качает…
А Ирина наслаждалась каждым шагом.
Здесь все пахнет детством… Эти места снились ей в чужой заснеженной Москве, когда она съеживалась под интернатским одеялом… А она просыпалась и плакала оттого, что это всего лишь сон…
Дальняя заимка. В ту пору отец не брал ее сюда, слишком долгий и опасный переход…
Она покосилась на Петьку.
– Держись, немного осталось, – ободряюще шепнула она.
– Да я как огурчик! – преувеличенно бодро отозвался он.
Не хватало, чтобы еще девчонка его утешала!
На таежной поляне стояла рубленая избушка. Из приземистой трубы шел дымок. А на поперечных перекладинах у крыльца висели длинные гирлянды отборных белых грибов.
Они были нанизаны, как бусы, шляпки целиком с ножками, и аромат от них был покруче, чем от соуса «Кнорр»…
Еще у крыльца стояли огромные дубовые бочки с солеными груздями, моченой морошкой и еще какими-то неизвестными Петьке ягодами сине-голубого цвета…
А на крыльце стоял высокий мужчина с наброшенным на лицо капюшоном поношенной куртки, в грязных сапогах, гораздо выше колен и с рыжей, торчащей вперед бородой…
Прищурившись, он смотрел на приближающуюся процессию и недвусмысленно сжимал в руке берданку.
Ирина увидела рыжую бороду… и какая-то неведомая сила вдруг оторвала ее от земли и понесла навстречу угрюмому таежнику.
– Папка! – как в детстве кричала она, захлебываясь от восторга и широко раскинув руки.
Мужчина откинул капюшон и обнажил такую же огненную, как у Ирины, шевелюру.
– Иришка! – пробасил он, откинул ружье и шагнул навстречу.
Потом с легкостью подхватил ее на свои могучие руки и закружил вокруг себя, как пушинку. А она счастливо хохотала, теребила его густую, покрывшую все щеки бороду:
– Ну правда леший! Чудо-юдо мое таежное!
Владимир смотрел на отца и дочь восхищенно и… слегка уязвленно. В глубине души он считал себя не только ее мужем, любимым, единственным мужчиной, но и в чем-то пытался вести себя по отношению к Ирине как отец…
Но с таким отцом он и сравниться не мог!
Да и зачем сравнивать? Разве они оба не любят Иру? Разве им нужно делить ее? Она общая. И каждый из них по-своему обожает эту рыжую сорвиголову.
Владимир дождался, пока отец с Иришкой наконец оторвутся друг от друга, а потом шагнул к нему и крепко, по-мужски тряхнул руку.
«Ну и дура эта… Люси, – неприязненно подумал он. – Такого мужика променять…»
Видимо, между всеми, кто причисляет себя к настоящему мужскому братству, взаимопонимание возникает с полуслова, с полувзгляда…
– Владислав, – сказал рыжий великан. – Просто Славка.
– Владимир, – ответил великан белокурый. – Можно Вовка.
Среди этой первозданной природы, оторванные от условностей цивилизации, они вновь ощущали себя обычными мальчишками. Такими, как Петька.
Он тоже крутился рядом, с любопытством оглядывая нехитрое хозяйство таежной заимки. За углом в тени он обнаружил такое… что дыхание перехватило…
Большущая растянутая на распорках волчья шкура злобно щерилась полураскрытой пастью. Пышный бурый хвост волочился по земле… И хвост этот был величиной с самого Петьку…
А взрослые между тем не тратили времени на выяснение родственных отношений.
Рыжий великан по Иркиным глазам понял, что белокурый – ее законный и любимый супруг. И остался доволен. Другим он себе дочкиного мужа и не представлял.
На круглом спиленном пне они споро выставляли миски с моченой морошкой, солеными груздями, вяленым крепко перченным мясом.
Владимир извлек из рюкзака шотландское виски, а Владислав огромную бутыль с чистым спиртом.
Им странно было величать друг друга тестем и зятьком.
– Ну, со встречей, Вовка!
– Будь здоров, Славка!
Такие мужчины могут быть только друзьями.
Но только Петька спутал все карты. Он с вытаращенными глазами примчался из-за избушки и заорал возбужденно:
– Дядя! А волка вы сами убили?!
Рыжий великан крякнул и возмущенно поднялся. Петька испуганно отступил на шаг.
– Какой я тебе дядя?! – громогласно рявкнул он. – Я тебе теперь дед! Усек?!
Он притянул к себе ошарашенного Петьку и улыбнулся ему:
– Слава Богу! Наконец-то в семье мужики появились!
…Месяц на таежной заимке пролетел как один день. Даже на начало учебного года рукой махнули. Подумаешь, пропустит Петька месячишко! Зато сколько впечатлений наберется – на всю жизнь хватит!
Он с новообретенным рыжим дедом и по грибы ходил, и по болотам ползал за морошкой да голубикой…
А тут и сезон охоты подоспел.
Ирина с «дедом» возвращались, увешанные пернатыми трофеями, а Петька только целился дрожащими руками, нещадно мазал и завидовал удачливым охотникам…
А уж когда на кабана пошли…
Петька проснулся и открыл глаза.
Могучий, косматый кабан с оскаленной пастью все еще мчался на него, с треском продираясь сквозь заросли…
А на самом деле его присмиревшая морда красовалась над Петькиным письменным столом.
Его первый настоящий охотничий трофей!
Он соскочил с кровати, и босые ноги по щиколотку погрузились в мягкую волчью шкуру, расстеленную по полу.
Дедов подарок!
Теперь у него есть дед! Целая семья! Он больше не приемыш, не подкидыш, не пасынок…
И к тому же сегодня воскресенье, и они идут в гости!
Петьке ужасно нравится навещать родных и знакомых Ирины.
Тем более что эту даму Ирка величает отчего-то мужским именем: де Тревиль!
Ирина не забыла свою первую тренершу, посвятившую ее в мушкетерское братство. Только чувство стыда мешало ей прийти раньше.
Ведь что получается: сначала она променяла Тамару Степановну на этого прохиндея Костика, потом примчалась к ней в трудную минуту, и та, не помня ни зла, ни предательства, выхаживала ее…
А чем она может отплатить за все ее тепло, все добро, всю любовь?
Она только берет из необъятно щедрой души госпожи де Тревиль… и ничего не дает взамен…
Вот Костик суетится, подбирая юные дарования, все норовит на чужих костях в рай въехать… А Тамара Степановна ушла из спорта. Захирел и развалился прославленный интернат, не нашлось на него ни денег, ни спонсоров…
А ведь в госпоже де Тревиль еще столько сил, и опыта, и умения!
Какое счастье, что Ирина вышла замуж за такого умного и чуткого человека, которому ничего не надо долго объяснять… Правда… не всегда он был таким уж чутким… Но Ирина с гордостью полагала, что это именно ее влияние его облагораживает.
И Владимир придумал такое, на что у Ирины никогда не хватило бы даже самой смелой фантазии! Он организовал специальный фонд для поддержки юных спортивных дарований, выбил средства, помещение, отремонтировал, завез оборудование…
Осталось только найти человека, способного возглавить это благородное дело. И разве могла быть на свете кандидатура лучше, чем госпожа де Тревиль, всю жизнь посвятившая воспитанию настоящих мужчин из юных хулиганистых пацанов?
Владимир Львов лично нанес визит в скромную квартирку Тамары Степановны, дал ознакомиться со всеми документами, программой развития, финансирования, повез показать помещения…
– И это все для детей? – недоверчиво спросила она. – Скажите честно, вы не отберете потом половину для какого-нибудь банка?
– Вы можете мне верить, – улыбнулся он.
– Почему?
– Потому что я муж Ирины Первенцевой.
И госпожа де Тревиль серьезно кивнула:
– Верю. Я согласна. Когда я могу приступать?
– Через месяц.
– Почему так долго?
И тут Владимир вручил ей оплаченный тур во Францию, на родину знаменитых мушкетеров.
– Потому что славная Гасконь ждет вас, а рубиновое бургундское уже плещется в бокалах!
…И вот настал день, когда Петька стоял в нестройном ряду таких же мальчишек и повторял вслед за ними слова мушкетерской клятвы.
А потом госпожа де Тревиль положила шпагу ему на плечо, и Петька срывающимся голосом громко и торжественно произнес:
– Один – за всех! И все за одного!
Только долго, очень долго пришлось ему ждать этого дня – до самой зимы.
– Ну что, мушкетер, сразимся? – предложила Ирина, снимая с ковра легкую сабельку.
Петька в ответ гордо достал собственную рапиру.
– Ап!
– Резче выпад!
– И-ех!
– У тебя кисть висит! Крепче! Коли!
– Я тебе дам: «коли»! – прервал их увлеченный спарринг Владимир.
Он ворвался в кабинет и сграбастал в охапку заметно округлившуюся в талии жену.
– С ума сошла, Ирка?! А ты тоже хорош! Тычешь шпагой в беременную женщину!
– Это рапира! – хором возмутились Ирина и Петька.
…А потом они лежали на ковре у зажженного камина и смотрели, как пляшут, мечутся по сосновым поленьям язычки пламени.
За окном крупными хлопьями падал снег. А в их большом уютном доме было тепло и спокойно. Огонь горел в очаге и разгорался все ярче, все сильнее…
Он был похож на их несгорающую любовь, тоже рожденную из пламени…
– Ты родишь мне девочку, – тихо сказал Владимир. – Мужчин у нас в семье уже достаточно…
