Текст книги "Ночной скиталец"
Автор книги: Сьюзен Кэррол
сообщить о нарушении
Текущая страница: 25 (всего у книги 28 страниц)
– И ты выследил ее на озере Мэйден той ночью и выстрелил, – Ланс посмотрел на него. Он мог бы простить Рейфа за то, что тот украл меч, но то, что он сделал с Розалин… это было непростительно.
– Я не собирался стрелять в нее, – пробормотал Рейф.
– Ты целился заряженным пистолетом в женщину. Как ты думал, что произойдет?
– Я ожидал, что она поступит разумно, когда сказал ей отдать меч, черт возьми! – нахмурившись, Рейф покачал головой. – Но клянусь, она бы боролась со мной до смерти. Думаю, она придает большее значение этому мечу, чем любой из нас.
– Так и есть, – сказал Ланс, твердая линия его рта смягчилась, когда он вспомнил уверенность Розалин в том, что она нашла Эскалибур.
С неприязненным восхищением Рейф продолжил:
– Маленькая дурочка на самом деле напала на меня с мечом, пытаясь выбить пистолет из моей руки. Чертова штука выстрелила как раз, когда подъехал ты, и я сбежал. Я даже не знал, что ранил ее, пока на следующий день не услышал разговоры в Торрекомбе. Ты не имеешь представления, какое я испытал облегчение, узнав, что с ней все будет в порядке, – тихо добавил он.
– Но, очевидно, недостаточное, чтобы рассказать мне правду.
– Рассказать тебе правду? – Рейф недоверчиво усмехнулся. – Что я украл твой меч. Что я стрелял в женщину, на которой ты собирался жениться. Что бы ты сделал, Ланс? Похлопал меня по спине и сказал: «Все отлично, старина Рейф. Всякое случается!»
– Нет, – возразил Ланс. – Но я и сам совершил достаточно ошибок, я бы попытался… попытался понять. Вместо этого ты заставил меня чувствовать вину за то, что подозреваю тебя. Я даже поссорился с братом, защищая тебя, и это побудило Вэла провести собственное расследование. Я также ответственен за смерть брата, как и ты.
– Нет, у тебя нет причин винить себя, Ланс, или верить в то, что я рассказал тебе, – Рейф тяжело вздохнул. – И нет причины, по которой меня должно заботить это. Но слушай внимательно, потому что у меня нет намерения повторять еще раз. Я не убивал твоего брата.
Мортмейн был прав. У Ланса не было причин верить ему, и он не верил.
– Это с тобой Вэл боролся прошлой ночью, – сказал он. – Горничная видела тебя.
– Да, я поймал святого Вэла, когда он шатался по моей комнате. Он нашел все, доказательства моего партнерства с Брэггсом и это, – Рейф вытащил осколок кристалла, свисающий с кожаного шнурка.
– И все же ты утверждаешь, что не… – пылко начал Ланс.
– Да. Признаю, мы обменялись несколькими оскорблениям. Между нами даже произошла стычка, и я вышвырнул твоего брата из своей комнаты. Он ушел, думаю, с намерением позвать мужчин из деревни, чтобы нас арестовали.
– И ты думаешь, я поверю, что ты просто отпустил его?
– Именно так я и сделал. Мне было наплевать, кого он приведет. Я уже решил уехать, стряхнуть пыль этой проклятой части планеты с моих сапог навсегда.
– Тогда кто же убил моего брата?
Вместо ответа Рейф вскочил на ноги и вытащил нож из сапога. Когда он направился вперед, Ланс отшатнулся, инстинктивно напрягшись.
Но рот Рейфа изогнулся в холодной улыбке.
– Не беспокойся. Я просто хочу показать тебе кое-что.
Нагнувшись, он разрезал веревку, связывающую лодыжки Сент-Леджера, затем поднял его на ноги. В течение секунды Ланс покачивался от головокружения, борясь с качкой судна и болью в ногах, онемевших от пут. Он бы упал на колени, но Рейф поддержал его, пока Ланс не смог сделать неуверенный шаг вперед.
Мортмейн вывел его из каюты на палубу. Ланс тут же отшатнулся от порыва сырого ветра, ударившего ему в лицо, принесшего соленую дымку моря. Его глаза пытались приспособиться к таинственному залитому лунным светом миру, которым оказался корабль Рейфа: вокруг в тени бродили странные люди, над головой поскрипывали корабельные снасти.
Ланс, спотыкаясь, шел вперед, пока не смог опереться на поручень, корабль так накренился под ним, что он был уверен, что они уже вышли в открытое море.
Но, посмотрев в темноту, он с удивлением увидел контур берега вдалеке. Они все еще стояли на якоре, и на секунду Ланс почувствовал дикое желание попытаться спрыгнуть с корабля и уплыть.
Но его руки все еще были крепко связаны, и он бы камнем пошел на дно, прежде чем сумел бы отплыть на пару метров от судна. Кроме того, Рейф уже подошел к нему и, развернув, прокричал сквозь ветер:
– Вот. Смотри сюда.
Этот приказ удивил Ланса, и он помедлил с подчинением. Рейф сжал его подбородок и заставил поднять голову. Ветер бросил Сент-Леджеру в глаза пряди волос, он прищурился, сначала не увидев ничего, кроме запутанных пересечений корабельных снастей и возвышающихся мачт.
Затем облака сместились с поверхности луны, бледный свет высветил неуклюжий силуэт, свисающий с одной из балок. Громоздкую человеческую фигуру. Когда ветер пошевелил висящее тело, обмотанное концом прочной веревки, Ланс смог увидеть кто это.
Сайлас Брэггс. Его голова на толстой шее свесилась на одну сторону, как у сломанной куклы.
– Вот, сэр Ланселот, – прорычал Рейф ему в ухо. – Я отдаю тебе человека, который убил твоего брата.
– Боже мой, – хрипло произнес Ланс, отпрянув. Он и прежде видел повешенных мужчин в армии: дезертиров, мародеров, насильников. И если Рейф говорил правду, и Брэггс убил Вэла, то, без сомнения, заслужил такую судьбу.
И все же его вид вызывал у Ланса тошноту. Но Рейф бесстрастно смотрел на раскачивающееся тело Брэггса, ни одна эмоция не тронула его спокойные привлекательные черты.
– Мое собственное правосудие, – сказал Мортмейн с мрачным удовлетворением. Он снова перевел взгляд на Ланса: – Но не льсти себе, что я сделал это по каким-то сентиментальным побуждениям. Из уважения к покойному Валентину или… или потому что чувствую, что должен тебе что-то. Я отдал приказ Брэггсу. Он не должен был трогать твоего брата. И никто не может противоречить Мортмейну.
Рейф произнес последние слова так тихо, что Ланс едва расслышал их в реве ветра и волн. Но этого было достаточно, чтобы по его спине пробежала дрожь.
– Ты опасный человек, Рейф, – сказал он. – Мой дядя Мариус когда-то говорил мне об этом. Он сказал, что ты похож на какое-то существо, наполовину прирученное, наполовину дикое.
– Мудрый доктор Мариус. Он прав. Много лет я борюсь с собственным особенным волком, – жесткая линия рта мужчины дрогнула в выражении печальном и измученном. – И я так чертовски устал, Ланс.
– Этого не должно было случится, Рейф. И все еще не слишком поздно для тебя свернуть с пути, который ты выбрал, – отчаянно произнес Ланс. – Если ты сказал мне правду, мы сможем доказать, что убийца Вэла – Брэггс. Что касается твоих преступлений, единственный, кто знает о них, это…
– Это ты, – отрезал Рейф. – Ты действительно готов простить мне все, что я совершил?
– Я… я не знаю, – был вынужден признать Ланс. – Но очень мудрый мужчина однажды пытался убедить меня, что одна из самых трудных вещей, которые должен сделать человек, это простить самого себя.
Рейф посмотрел на него темными, как ночь, сердитыми глазами, и Лансу почудилось, что он почти видит, как тот борется со своими внутренними демонами.
Прозвучал раскат грома, мужчины невольно подняли глаза к небу, где облака начали принимать все более угрожающую окраску.
Один из дородных моряков Рейфа крикнул:
– Капитан, собирается ненастье.
Когда Мортмейн не ответил, мужчина рискнул поторопить его:
– Разве мы не должны сняться с якоря?
Рейф еще немного посмотрел на него, его челюсть окаменела.
– Да, – сказал он больше себе. – Пропащая Земля никогда не была подходящим местом для того, чтобы находиться здесь в бурю.
Быстро отойдя от Ланса, он начал выкрикивать отрывистые приказы, которые заставили его людей заторопиться. Он, казалось, почти забыл о Лансе, пока плотный моряк не ткнул пальцем в направлении Сент-Леджера.
– А что делать с ним, сэр?
Рейф снова посмотрел на Сент-Леджера. Через палубу, сквозь темноту их глаза встретились, и на одно мгновение Ланс почувствовал, что все, чем они когда-либо были друг для друга, их дружба, вся его жизнь находится на чаше весов.
Затем Рейф отвернулся:
– Заприте его в трюме.
– Нет! – сердце Ланса упало, и он попытался сопротивляться. Но это было бесполезно, поскольку он был ослаблен ударом в голову, а его руки все еще связаны.
Два мускулистых матроса оттащили его под палубу и втолкнули в какую-то сырую кладовую на корме судна. Когда люк над его головой захлопнулся, Ланса поглотила тьма.
Первые несколько минут он провел в тщетных попытках ослабить свои путы, но лишь поранил запястья. Рейф слишком хорошо связал его. Без сомнения, какими-нибудь проклятыми морскими узлами.
Что касается попыток найти какой-нибудь острый предмет, чтобы разрезать их… «Пропади все пропадом», – подумал Ланс. Он не видел даже своих рук в этой чертовой дыре.
Извиваясь, он попытался сесть, напрягаясь, задыхаясь, хотя такие усилия заставляли его голову разрываться от боли.
Он чувствовал, что корабль качается и дрожит вокруг него, и качка становится все сильнее. Значило ли это, что они наконец-то идут полным ходом, или что разразился шторм? Ланс отчаянно прислушивался к любому звуку того, что происходило наверху, но ничего не мог услышать из-за рева волн, скрипа и скрежета дерева.
Ланс вздохнул, раздумывая над будущим, которое в это мгновение выглядело совсем не радостным. Он пытался успокоить себя, говоря, что если бы Рейф действительно хотел избавиться от него, то сделал бы это раньше. Он бы не спас его от Брэггса.
Но будет очень легко выбросить человека за борт, когда они выйдут в открытое море. Мог ли Рейф сделать такое: хладнокровно убить Ланса?
Несмотря на все, что натворил Рейф, Ланс все же не хотел верить в это. Но он вспоминал темную борьбу в глазах Мортмейна, воспоминал мягкое предупреждение Мариуса:
«Рейф… частично прирученный, а частично дикий, и это разрывает его. Ты должен быть осторожным, Ланс, если окажешься поблизости, когда он, наконец, примет решение».
«Однажды я поверил в Рейфа Мортмейна, и заплатил за это огромную цену», – печально подумал Ланс. Он больше не мог позволить себе подобное доверие или к утру будет мертв.
А Ланс обнаружил, что для мужчины, который когда-то так страстно желал расстаться с жизнь, сейчас он очень дорожит ею из-за своей Владычицы Озера.
Он подумал о Розалин: что она делает сейчас? Все еще плачет и беспокоится за него, ее прекрасные голубые глаза покраснели, а щеки мокрые от слез?
Ланс грустно улыбнулся сам себе в темноте. Был ли он первым дураком, который рисковал своей жизнью из-за этой идиотской борьбы, поисков мести, какого-то глупого понятия о чести, только чтобы осознать, когда стало уже слишком поздно, что все это не стоило того? Что не было ничего важнее, чем снова оказаться в нежных объятиях его леди.
Он так и не смог сказать Розалин, как сильно любит ее, у него так и не было шанса исправить свою ужасную ложь. «Но еще не поздно сделать все это», – решил Ланс. Он не позволит этому случиться.
Он был Сент-Леджером, черт возьми, тем, кого прежде никогда не сдерживали какие-то земные причины. Его сердце немного дрогнуло от перспективы использовать сейчас свою силу, его дух будет скитаться, оставив тело здесь, связанным и беспомощным, на корме этого корабля. На милость Рейфа Мортмейна.
«Какой еще у меня есть выбор?» – убеждал себя Ланс. Один из кораблей его дяди Адриана, возможно, стоял на якоре рядом с Торрекомбом и мог бы преследовать судно Рейфа, перехватить его. Ланс просто будет скитаться достаточно долго, чтобы оповестить кого-нибудь о своих сложностях. И увидеть Розалин, сказать ей, как сильно он любит ее, уверить ее, что все будет в порядке.
Приняв решение, Ланс откинул голову на мешок. Заставив себя расслабиться, он закрыл глаза, погружаясь в… в собственную тьму.
Где вся боль, все страдания, все физические ощущения исчезали. Где он становился легче и легче. Как корабль, натянувший якорный канат, его дух рвался вверх, сбрасывая обузу его плоти.
Он завис в воздухе на секунду, глядя на массу, которая была его неповоротливым телом. Потом Ланс направился наверх: палуба корабля казалась не более чем призрачным размытым пятном. Он понесся быстрей, не желая, чтобы кто-нибудь заметил странное явление, которым он стал. Он скрылся во тьме ночной, глухой к реву ветра, холодным струям дождя, всполохам молний. Ко всему, что он не мог почувствовать.
Но он мог ощутить грубую силу шторма. Вспышка – так всегда называли его рыбаки, эту внезапную ярость стихии, которая отправила на дно морское множество кораблей.
Паря на границе облаков, Ланс остановился, чтобы бросить взгляд назад, и то, что он увидел, наполнило его тревогой. «Цирцея» попала в беду, раскачивающаяся, безжалостно гонимая обратно по направлению к рифам Пропащей Земли.
Ланс заколебался, понимая, что только что совершил ужасную ошибку, бросив тело там, на корабле, который беспомощно болтался на волнах, как одна из тех игрушечных лодок, которые они с Вэлом когда-то запускали на озере Мэйден.
Должен ли он вернуться обратно, воссоединиться с телом, попытаться вырваться на свободу из трюма, прежде чем станет слишком поздно? Но уже было слишком поздно.
«Цирцея» ударилась о скалы, как будто ее бросила могучая рука. Ланс с беспомощным ужасом наблюдал, как сломались мачты, корабль развалился и начал тонуть вместе со всем экипажем. Включая тело Ланса Сент-Леджера.
Глава 22
Розалин давно отказалась от мысли поспать, хотя было далеко за полночь. Часы на каминной полке отбивали первые часы наступающего дня, а она бесцельно бродила по библиотеке, вглядываясь в залитые дождем высокие окна.
Сады, раскинувшиеся у замка, обычно были местом, наполненным магическим лунным светом, душистыми цветами и легким бризом. Но прошедшая буря обломала ветки деревьев, оставив за собой усыпанную листьями землю. А в небе, все еще черном и затянутом облаками, не было видно ни единого проблеска звезд и луны.
Розалин закусила кулак, чтобы хоть как-то унять страхи и приглушить переживания за мужа, застигнутого где-то ненастьем в своем бессмысленном поиске мести.
«Нет, он не один», – пыталась успокоить себя Розалин. Вскоре после отъезда Ланса она перестала лить бесполезные слезы и созвала всех крепких мужчин, которых только смогла найти – камердинеров, конюхов и даже лакеев.
Собрав их всех вместе, она приказала им отправляться на поиски своего хозяина и в дальнейшем сопровождать его, даже если он распорядится иначе, удержать Ланса от драки, которую он так жаждет, и заковать этого ужасного Рейфа Мортмена в кандалы.
Розалин никогда не читала, чтобы какая-нибудь героиня старых легенд поступала подобным образом: вмешиваясь в смелые поступки своего рыцаря, пытаясь остановить поединок, посылая спасательный отряд… Ланс, скорее всего, рассердится на нее.
«Но мне все равно», – дерзко подумала Розалин. Это была не какая-то сказка о рыцарях, героях или глупых вздыхающих девах. Это касалось Ланса Сент-Леджера, человека, которого она любила. И все, чего она так желала, – так это чтобы он вернулся домой. Невредимым.
Она сама бы отправилась на его поиски, если бы в Замке Леджер не нуждались в ней так сильно. Как раз когда мужчины седлали лошадей, прибежала обезумевшая от горя Кейт. Она требовала встречи с Валентином, в ярости заявив, что не могло быть правдой то, что ей сказали. Он не мог умереть. Только не ее Вэл. Розалин с сочувствием посмотрела на залитое слезами лицо ребенка, а затем сжала ее в объятиях.
Это походило на попытку успокоить раненого воробышка, который в отчаянии махал сломанными крыльями, пытаясь вырваться на свободу. Но, в конце концов, Кейт затихла, и принялась выплакивать свою боль на груди Розалин.
Еще долгое время после отъезда мужчин Розалин утешала и баюкала девочку. Она гладила волосы Кейт, пока та, наконец, обессилив, не провалилась в сон.
Уложив Кейт в свою постель, Розалин, устало потирая болезненно одеревеневшую от напряжения и ноющую шею, подумала, что ей и самой не помешал бы отдых. Но она не смогла бы уснуть, пока не вернется Ланс.
Все же она должна найти более полезное занятие, чем просто расхаживать взад-вперед и мучиться от переживаний. Розалин отвернулась от окон. Ее утомленный взгляд в задумчивости скользнул к книжным полкам.
Ей пришла в голову мысль, что нужно отправить записку Эффи, даже несмотря на столь поздний час. Вероятно, Эффи не имела понятия о том, что Кейт убежала в Замок Леджер. Не то, чтобы в этом было что-то необычное, но, учитывая забывчивость женщины, она, возможно, будет переживать, когда утром обнаружит, что ее воспитанница пропала. Уж лучше Розалин быстро набросает записку, которая все объяснит.
К тому же, нужно было написать еще несколько писем, поскольку многие жители Сент-Леджера еще не знали о трагедии, которая постигла их. Мариус, любивший Вэла как собственного сына, находился в разъездах, посещая тяжело больных пациентов. Доктора нужно вызвать домой и все рассказать.
И потом была еще семья Вэла, путешествующая за границей. Его суровый и величественный отец, милая, обладающая редкостным здравомыслием мама и три младшие сестренки, чьи веселые лица улыбались Розалин со своих портретов. «Какое грустное и нелегкое это будет письмо, – подумала она. – Какое горе обрушится на эту семью, к тому же, в такой дали от дома».
Самое меньшее, что Розалин могла сделать, – так это снять столь тяжкий груз с плеч Ланса. Пододвинув свечу поближе, она решительно уселась за стол, стараясь не задерживать взгляд на книгах, разбросанных по широкой дубовой поверхности.
Ведь это были книги Вэла: его учебники по медицине, драгоценная и потертая история Корнуолла, которая так и лежала открытая, как если бы он в любой момент мог вернуться. Розалин не смогла протянуть руку и просто закрыть ее. Это этот простой жест представлялся ей слишком трудным – словно подтверждал, что все кончено.
Проглотив комок, застрявший в горле, она открыла ящик стола и быстро осмотрела его в поисках пергамента и пера. Но вместо этого ее пальцы наткнулись на мягкие складки ткани. Розалин вынула какой-то предмет одежды и поднесла его к свету, а затем в недоумении нахмурилась, когда увидела, что держит в руках.
Женский кружевной чепец. Ее чепец. Тот самый, который она давным-давно потеряла, еще во время первого визита к Эффи. Тот, который, как утверждал Ланс, он не смог найти.
Вот негодник! Ведь все это время чепец был у него, лежал, спрятанный в этом ящике. Это походило на то, как некоторые рыцари хранили трофеи, которые посмели украсть у дам своего сердца.
Розалин разгладила складки чепца. Ее губы изогнулись в дрожащей улыбке, когда она вспомнила все романтические слова любви, которые шептал ей на ухо Ланс в обличье сэра Ланселота. Странно, но мысль об обмане Ланса больше не ранила ее. С внезапной болью она вспомнила, как сегодня утром Ланс опустился на колени у ее ног, настойчиво пытаясь все объяснить.
«Ты была девицей, оказавшейся в бедственном положении. И тебе нужен был герой. Такой, каким я всегда хотел быть, рыцарь в сверкающих доспехах. И ты смотрела на меня так, как будто я действительно был им… и я мог, хоть ненадолго, им притвориться».
Ее сердце сжалось от нежности, опечаленное тем, что такой человек, как Ланс, когда-либо чувствовал потребность в подобного рода притворстве. Все это время она думала, что призрак сэра Ланселота пытается ухаживать за ней, исполняя ее мечты с помощью Ланса Сент-Леджера.
Как же сильно она ошибалась! Ведь все было совсем наоборот: Ланс попытался завоевать ее единственным способом, который знал, поскольку никогда не думал, что заслуживает это по праву. Мужчина, который был таким великодушным и мог простить всех, кроме себя. Награжденный за мужество, восхваляемый за сострадание, предназначенный самой судьбой всегда быть героем… в глазах каждого, но не в своих собственных.
Дрожащими пальцами Розалин свернула чепец, осознавая, что никогда не была влюблена в двух мужчин.
Только в одного. Она закрыла глаза и стала пылко молиться, чтобы Ланс вернулся домой невредимым. И тогда у нее появится возможность сказать ему об этом.
– Розалин?
Она услышала зовущий ее голос и в неверии распахнула глаза. Неужели она лишь представляла себе того, кого так отчаянно желала увидеть – Ланса, стоящего перед ней на расстоянии вытянутой руки?
Она даже не слышала, как он вошел. Но все же он здесь. Ее истерзанный рыцарь вернулся к ней. Измученный, но невредимый и очень даже живой. Сердце Розалин наполнилось радостью и благодарностью за то, что ее молитвы были услышаны.
Со счастливым криком Розалин вскочила и бросилась в объятия мужа. Она кинулась ему на шею, но всего лишь проскочила мимо, ничего не ощутив… кроме легкого дуновения ветерка, который слегка задел ее, приведя тем самым в замешательство.
Она пронеслась сквозь Ланса и чуть было не влетела в огонь. Розалин моргнула и, чтобы удержаться, схватилась за каминную полку. Осознав то, что сейчас произошло, она обернулась и, нахмурившись, посмотрела на мужа.
Проклятье! Он снова скитался.
– Что ты делаешь, Ланс? – закричала она. – Тебе больше не нужно притворяться сэром Ланселотом.
– Я и не притворяюсь, Розалин. Я…
– Ни слова больше, – недовольно воскликнула она. – Я не для того все это время расхаживала здесь по комнате и переживала, чтобы ты вернулся ко мне в образе жалкого призрака. Ты просто воссоединись со своим телом, или как это у вас называется, а затем обними меня.
– Розалин, я не могу. Мое тело исчезло.
Розалин уставилась на него. Она нерешительно засмеялась, будучи уверенной в том, что это, должно быть, одна из его нелепых шуток.
– Ты постоянно что-то теряешь, Ланс Сент-Леджер. Перчатки, стекnote [30]30
Стек – твердый, эластичный хлыст, используемый при верховой езде.
[Закрыть]… Но даже ты не мог бы потерять свое собственное…
Его мрачный вид заставил ее запнуться и замолчать. Он не шутил. В его глазах было что-то другое – такое спокойное, серьезное и печальное. Никаких следов обычного неудержимого остроумия.
– Дорогая, тебе лучше присесть, – мягко предложил он.
– Нет, – сердце Розалин упало от страха. – Просто скажи, что случилось.
Плечи Ланса поникли, но он подчинился и рассказал всю историю своего противостояния с Рейфом Мортмейном. Но прежде чем он смог закончить рассказ, Розалин, почувствовав тревогу, напряглась и перебила его.
– Святые небеса, Ланс! Корабль затонул? Мы должны торопиться. Послать за помощью, вытащить тебя оттуда.
Она уже метнулась к двери, но внезапно была остановлена голосом Ланса.
– Розалин, слишком поздно. Корабль пошел ко дну, забрав меня с собой. Я полагаю, что сейчас нахожусь где-то на дне бухты «Пропащая земля».
Она медленно повернулась к нему лицом.
– Ты пытаешься сказать мне, что ты…
Мертв.
Она даже не могла заставить себя произнести это слово. Но в этом и не было необходимости. Вся правда отражалась на измученном лице Ланса и в бесконечной печали его глаз.
Ее сердце и разум протестовали. Нет! Он не мог умереть. Не мог лежать погребенным на самом дне холодного и бесчувственного моря.
Он был здесь, с ней. Она могла видеть любовь, светящуюся в его глазах, слышать нежность его голоса. Перед ней стоял не призрак Ланселота дю Лака, казавшегося слишком идеальным, нереальным из-за сверкающих доспехов.
Это был ее Ланс – человек в распахнутой рубашке и неприлично облегающих бриджах, со своим слишком соблазнительным ртом и прядями волос, спадающими на лоб. Те же густые пышные волосы, в которые она зарывалась пальцами, когда они занимались любовью. Те же сильные руки, что держали ее в объятиях и ласкали. Та же гладкая, покрытая бронзовым загаром, кожа. Ей всего лишь нужно вытянуть руку, чтобы почувствовать тепло его прикосновения.
Розалин протянула к нему свои дрожащие пальцы. С болезненно тоскливым взглядом Ланс встретил ее руку на полпути, накрыв своей ладонью. Они много раз делали это во время своих лунных свиданий.
И на этот раз она не смогла почувствовать его тепло, силу его руки, как бы отчаянно не пыталась. Но, как и прежде, ощутила восхитительное соприкосновение их душ. Вся его любовь и тоска разлились по ее телу. Все его сожаление о жизни, которую они не смогут разделить. Вся страсть, поцелуи и ласки. И мысли о детях, которые никогда не родятся от совместной любви.
– О! Л-Ланс, – судорожно прошептала она.
– Розалин, прости меня, – пробормотал он. – Прости меня.
Розалин зажмурилась, стараясь удержать рвущиеся наружу слезы. Он умер, но извинялся перед ней за это. Ланса больше заботили ее страдания, чем мысли о том, что его жизнь оборвалась.
Но это было так похоже на ее доблестного рыцаря, что сердце Розалин разрывалось от боли, любви и нежности к нему. Она заставила себя улыбнуться – нашла силы, затаившиеся глубоко внутри, о которых даже не подозревала. Потому что Лансу, как никогда прежде, нужны были вся ее отвага и мужество.
Он все еще был рядом. Он всегда будет рядом. Магия Сент-Леджеров. Ведь ей, напомнила себе Розалин, даровано то, чего нет у других женщин, потерявших своих мужей.
Она попыталась откинуть прядь волос с его лба, и ее сердце снова разбилось, когда она поняла, что больше не сможет оказывать маленькие знаки любви и внимания.
– Все будет в порядке, Ланс, – заверила она его. – Я прежде любила тебя, как призрака. Я могу сделать это снова.
Он попытался вернуть ей улыбку и взять за руку, по-видимому желая поднести ее пальцы к своим губам. Безнадежно. Признав поражение, он опустил руку.
– Боюсь, в этот раз мое состояние носит немного более постоянный характер.
– Я понимаю это, но…
– Нет, Розалин, ты не понимаешь. Просперо пытался предупредить меня о том, что произойдет, если я буду скитаться, и что-то случится с моим телом, прежде чем я смогу вернуться в него, и если не умру естественной смертью.
– Просперо? – она повторила, широко раскрыв глаза. – Колдун?
– Да. – Едва заметная, но мрачная улыбка коснулась губ Ланса. – Не нужно так смотреть на меня, дорогая. Я не сошел с ума, а всего лишь умер. Верь мне, когда я говорю, что призрак Просперо не раз приходил ко мне в старой башне. То есть вряд ли его можно описать одним только словом «призрак». В дополнение к его другим способностям, он тоже был ночным скитальцем, как и я. Он мог без вреда для себя отделять свой дух от тела, но только если воссоединит их до восхода солнца. Так же, как и я.
Сердце Розалин сжалось. Она не была уверена, что ей хватит мужества услышать то, что скажет Ланс, но заставила себя спросить:
– Что с ним случилось?
– Как раз во время ночных скитаний Просперо его тело уничтожили. И с тех пор он в ловушке здесь, на земле, будучи ни мертвым, ни живым. Пойманный на полпути между небесами и адом. По крайней мере, так он описывает это. И теперь он вынужден скитаться целую вечность.
Сознание Розалин затуманилось. Она была не в состоянии понять такую ужасную судьбу, не в состоянии принять, что то же самое случилось с Лансом. Но она подняла голову, вздернув подбородок.
– Не важно. Кем бы ты ни был, Ланс Сент-Леджер, кем бы ты ни стал, я люблю тебя. Ничего не изменилось.
– Все изменилось. – Он опустил глаза, и на какое-то мгновение показалось, что Ланс не может встретиться с ней взглядом. Затем он тихо сказал: – Розалин, я… мне придется покинуть тебя.
Она с тревогой смотрела на него.
– П-покинуть меня? О чем ты говоришь? Если Просперо смог столько веков находиться здесь, то ты, несомненно, сможешь сделать то же самое.
– Замок может дать пристанище многим привидениям, – объяснил Ланс с мимолетной улыбкой, но сразу же помрачнел. – Но я считаю, что будет лучше, если я уйду.
– И я никогда больше не увижу тебя? Будет лучше? Для кого? Для меня? – крикнула Розалин. – Я все еще твоя жена, Ланс. Твоя избранная невеста. Согласно легенде, мы не должны разлучаться, даже в смерти.
– Теперь все иначе. Когда ты умрешь, то станешь небесным ангелом. Не будешь навечно заперта на земле с таким грешником, как я. И я благодарю Бога за это!
– Тогда я постараюсь не умереть – отчаянно заявила Розалин, – так, чтобы мы смогли быть вместе столь долго, насколько это возможно.
– И чтобы ты прожила жизнь с тенью вместо спутника жизни? Нет, моя дорогая. Я пытался уберечь тебя от вдовства, и не приговорю тебя к нему на всю оставшуюся жизнь.
Ланс покачал головой: жест был нежным, но непоколебимым. Розалин изучала его лицо с растущей тревогой, понимая, что он принял решение еще до того, как появился перед ней. Его челюсть была напряжена, губы сжаты, выражая ту твердую решимость, которая была ей слишком хорошо знакома.
Розалин беспомощно всплеснула руками, желая вытряхнуть из него столь глупое благородство, обвить руками его талию, крепко обнять и никуда не отпускать. Но это было невозможно.
В ее распоряжении осталось только одно оружие, единственная надежда на то, чтобы переубедить его. Розалин опустилась на стул и горько разрыдалась.
Ланс тяжело вздохнул:
– Ах! Розалин, пожалуйста… не делай этого.
Он опустился перед ней на одно колено, в той галантной позе, которая была для него так естественна и шла ему. Он не мог взять ее руки в свои, что так очевидно хотел сделать, но нежнейшим голосом сэра Ланселота попытался рассеять ее горе.
– Миледи, пожалуйста, послушайте меня. Вы еще так молоды, перед вами целая жизнь. Только подумайте о тех вещах, которые еще не сделали, не повидали. Вы по-прежнему можете отправиться в Гластонбери [31]31
Гластонбери (англ. Glastonbury) – один из древнейших городов Англии, расположенный в холмистой местности на территории графства Сомерсетшир, у подножия 159-метрового холма святого Михаила.
[Закрыть]и выяснить, действительно ли там располагался Камелот.
– Меня не заботит р-разрушенный Камелот, – захлебывалась слезами Розалин.
– В таком случае, как насчет замужества, детей? Я надеюсь, однажды вы найдете кого-нибудь еще, кто…
– Мне никто не нужен кроме тебя! – Сквозь пелену слез Розалин послала ему укоризненный взгляд – обиженный и одновременно угрожающий. Как он осмелился предложить такое? – Не имеет значения, где ты будешь, я принадлежу тебе навеки. Так сказала Эффи.
– Наш Искатель Невест, очевидно, сильно ошиблась, – рот Ланса скривился в печальной усмешке. – Как может такой ангел, как ты, быть предназначенным такому негодяю, как я? Который причиняет тебе боль и обманывает на каждом шагу. У тебя должен быть муж, больше похожий на того, каким был мой брат Вэл. Хороший, добрый, честный, истинный джентльмен.
– Мне не нужен джентльмен, – шмыгнула носом Розалин. – Мне нужен только ты.
Но Ланс не обратил внимания на причинившие ему боль слова и решительно продолжил:
– И когда ты найдешь такого человека, я надеюсь, он подарит тебе дом, который ты заслуживаешь. Наполненный смехом, солнечным светом и большой шумной семьей, которая будет обожать тебя. Но ты не должна чувствовать себя обязанной выходить замуж, пока снова не будешь готова. Я позаботился о том, чтобы ты была хорошо обеспечена. Согласно моему завещанию, тебе достанется значительная сумма денег. Ты будешь богатой женщиной, моя дорогая.
