Текст книги "Ночной скиталец"
Автор книги: Сьюзен Кэррол
сообщить о нарушении
Текущая страница: 10 (всего у книги 28 страниц)
– В-все закончено, Розалин, – сказал он, тяжело дыша. – Просто… просто отдай мне меч… прежде чем поранишься. И все будет хорошо.
Ланс пытался говорить ободряюще, но, судя по всему, сказал что-то неправильное. Розалин в ужасе задохнулась и отшатнулась от него, отступая к краю озера. Она повернулась, подняв меч, и прежде чем он мог хотя бы догадаться о ее намерениях, бросила меч со всей своей оставшейся силой. В озеро.
– Нет! – взревел Ланс и, услышав отвратительный всплеск, бросился вперед. Он остановился, едва удержавшись от падения, не видя ничего, кроме темных кругов на воде там, где меч исчез за тростником.
Плечи Розалин опустились, выражая странное облегчение от того, что она завершила свое дело. В течение секунды Ланс мог лишь стоять с открытым ртом, слова не шли ему на ум.
– Черт возьми, женщина! Зачем ты это сделала? – зарычал он, переведя взгляд на Розалин.
– У меня не было выбора, – прошептала она. – Это был единственный способ сохранить его в безопасности. От вас обоих.
– В безопасности? На дне чертова озера?
– Это… это его место. Обратно, в заколдованное озеро.
– Пропади оно пропадом, женщина! Это меч Сент-Леджеров. Он принадлежал моей семье в течение многих поколений.
Ее глаза расширились, в них мелькнула неуверенность но потом она упрямо покачала головой.
– Нет. Вы лжете. Это… это Экскалибур.
Ланс стиснул зубы, не будучи уверенным, на кого больше зол, на себя или на нее, за то, что она оказалась достаточно наивной, чтобы поверить в его абсурдный маскарад и во всю эту Артурианскую чепуху. Но сейчас было не время и не место спорить с ней. Свет уже почти исчез, становилось темнее и поиски меча осложнялись.
Он без воодушевления смотрел на озеро, по опыту зная, какой чертовски холодной и темной была вода. Стиснув зубы, Ланс снял плащ, сюртук и жилет. Галстук быстро последовал за ним.
Розалин сжалась на берегу, широко раскрытыми глазами глядя, как он закатывает рукава.
– Что… что вы собираетесь делать?
– Прекрасный вечер. Я собираюсь поплавать, – зарычал Ланс. – Какого черта ты думаешь, я собираюсь делать? Я должен вернуть мой проклятый меч.
– Вы н-не можете. Это озеро бездонно.
Ланс пронзил ее нетерпеливым взглядом, садясь, чтобы стащить сапоги и чулки.
– Пять футов в самой глубокой точке. Уж я-то знаю, – пробормотал он. – Я чуть не утонул здесь, когда был мальчишкой.
Ланс вскочил на ноги, и, не обращая внимания на мягкий вскрик протеста Розалин, зашел в воду, задержав дыхание. Темное озеро оказалось таким ледяным, как он и представлял. Он скривился от ощущения грязи, просачивающейся между пальцами. Бриджи намокли на икрах, а потом и до самых колен.
Раздраженно вздохнув, он подумал, что, слава Богу, у Розалин не оказалось достаточно сил, чтобы забросить оружие очень далеко. Изо всех сил стараясь догадаться, где упал меч, Ланс наклонился и начал ощупывать предательские тростники.
Это было грязное дело: ил, тина и мутная холодная вода. Ланс громко выругался, когда едва не упал, тут же намочив ту часть бриджей, которая еще оставалась сухой. Было так темно, что он с трудом смог бы увидеть проклятую вещь. Минуты шли, а он ничего не находил и даже уже не был уверен, что ищет в правильном месте.
Теряя терпение, он метался в тщетных попытках найти меч. Брызги холодной воды летели на рубашку, лицо, волосы. Когда ледяная вода попала ему сзади на шею, он, бормоча, проклял все чертовы легенды. Проклял короля Артура и его благородных рыцарей вместе с Сент-Леджерами и их проклятыми избранными невестами. Раздражающими женщинам, которые выводили вас из равновесия, запав вам в душу, почти сломав вам нос, затем забросив меч ваших предков в проклятое озеро.
К тому времени, когда пальцы Ланса наконец наткнулись на рукоятку, он насквозь промок. И полностью вышел из себя. Он вытащил тяжелое оружие из воды и пошлепал по направлению к берегу, все еще ругаясь себе под нос.
Розалин приветствовала его возвращение испуганным вскриком.
– Нет, ве-верните его обратно. У вас нет права, – сказал она хрипло, сжав ствол дерева, чтобы не упасть.
Ланс вскарабкался на берег, отряхиваясь, как промокшая дворняжка.
– Я имею право, – сказал он, почти бросив оружие к ее ногам. – Открой свои глаза, маленькая дурочка. Нет никакого волшебного озера, просто затянутый илом пруд, полный чертовски холодной воды. Никакого Экскалибура. Просто проклятый старый меч с куском стекла, воткнутым в рукоятку.
Луна показалось из-за облаков, осветив меч, находящийся в плачевном состоянии. Он был забрызган грязью и покрыт тиной из пруда, даже сияние кристалла потухло. Что-то, казалось, потухло и в глазах Розалин. Она прижала руку ко рту и начала тихо плакать.
Ланс выбрался на берег, ощупью пробираясь к своим сапогам и лошади. Стиснув зубы, он пытался игнорировать Розалин, пока натягивал одежду. Но он никогда не слышал, чтобы женщина плакала так, как она: громкие непритворные всхлипы, рыдания, которые она героически пыталась подавить, приглушить, но не могла.
– Ох, прекрати это, – наконец простонал он.
Розалин отвернулась от него, прижимаясь лицом к стволу дерева, черная вуаль болталась, как тряпка, чепец упал назад, повиснув на завязках, открывая ее волосы, которые золотом вспыхивали в темноте. Плечи девушки содрогались от скорбного плача.
– Послушай, мне очень жаль, – сказал Ланс, наклоняясь к ней. – Ты просто не знаешь, каким неудобством был этот бесполезный старый меч. То, что ты бросила его в это озеро, стало последней каплей.
Она просто заплакала еще сильнее, как будто ее сердце разрывалось. Эти сдавленные рыдания, казалось, заставляли его страдать, заставляли чувствовать себя хуже, чем последний слизняк.
– Розалин? – смягчив голос, Ланс положил руку на плечо девушки, пытаясь заглянуть ей в лицо. – Пожалуйста… мы можем представить, что этот проклятый меч то, чем ты хочешь, чтобы он был. Просто не плачь, любая…
Он замолчал, отдернув руку. Теплое, липкое. Нахмурившись, Ланс поднес пальцы ближе к лицу, чтобы получше рассмотреть.
Кровь!
– Розалин? Ты ранена? – требовательно произнес он.
– О-оставьте меня одну, – ответила та прерывающимся шепотом. Но он схватил ее руку, мягко, но твердо заставляя повернуться.
Ланс притянул девушку достаточно близко, чтобы увидеть то, что не заметил прежде в темноте. Влажное пятно, расплывшееся на плече, сливающееся с чернотой ее плаща.
– Боже мой! Что ты сделала с собой?
– Н-ничего, – она икнула, пытаясь оттолкнуть его. – Это н-не ваше дело.
Но Ланс отмахнулся и от ее протестов, и от ее рук. Когда он снял плащ с Розалин, его тревога возросла. Лиф платья был такой же промокший, как его собственная рубашка, но более темного цвета. Без колебаний он разорвал переднюю часть платья.
– Н-нет, – дрожащим голосом произнесла Розалин, слабо ударив по его пальцам. – П-почему вы всегда должны ра-раздевать меня.
– Только в медицинских целях, помнишь? – Ланс попытался обнадеживающе улыбнуться ей, но не смог. Его лицо застыло, когда он обнажил раненое плечо. Лунный свет осветил ужасную рану. Красное пятно растеклось по ее белой коже.
Ланс вспомнил звук, который заставил его кинуться на эту полянку, и его горло перехватило.
– Бог мой! Розалин, в тебя стреляли!
Она все еще пыталась освободиться от него, но при этих словах застыла.
– С-стреляли? – девушка повернула голову, чтобы посмотреть на свое плечо и задохнулась.
– О… – Розалин задрожала и внезапно пошатнулась. Ланс едва успел подхватить ее и мягко опустил на землю, используя плащ как подушку, когда прислонил ее спиной к дереву.
Прежде чем луна скрылась за облаками, серебристый свет осветил заплаканное лицо Розалин, ее кожу, такую мертвенно-бледную, ее глаза, расширенные, с выражением, которое Ланс уже видел прежде – на поле боя. Пережив потрясение, в состоянии шока солдаты бродили вокруг, едва осознавая, что им отстрелило ухо или часть руки.
Розалин явно находилась именно в таком состоянии, и если бы он не был таким болваном, то намного раньше заметил бы, что что-то не так. Он пытался осторожно исследовать рану, но когда девушка вздрогнула, вскрикнув, то сразу же остановился. Ланс не мог сказать, насколько серьезно было ранение, но ему казалось, что Розалин уже потеряла слишком много крови. Все, что он мог сделать, – это наложить ей импровизированную повязку и, проклятье, увезти ее отсюда. Так быстро, как только возможно.
Он нетерпеливо рылся в предметах одежды, отброшенных ранее, пытаясь найти свой шарф или носовой платок, все, что могло бы быть использовано, чтобы перебинтовать рану. Ланс слышал участившееся дыхание Розалин, пока она следила за ним.
– Э-это, должно быть, случилось, когда тот человек в капюшоне наставил на меня пистолет, – прошептала девушка. – Он… он хотел меч, но я с-сказала нет, и я ударила пистолет кончиком меча, и о-он выстрелил. Был шум и дым… и я п-почувствовала, как что-то обожгло меня, н-но я не думала…
– Ты маленькая дурочка, – резко проворчал Ланс. – Почему ты не отдала ему этот проклятый меч?
– Н-не могла. После того, как я нашла… его, мой долг был сохранить его в безопасности.
Ее долг? Ланс почувствовал, как что-то сдавило ему горло, что-то мерзкое и горькое, имеющее вкус стыда. Он с трудом сглотнул.
– Дурак! Чертов проклятый дурак, – пробормотал он, проклиная себя, пока осторожно заматывал платком ее плечо, готовясь использовать галстук, чтобы закрепить ткань.
– Прости, но тебе будет чертовски больно. Я собираюсь затянуть это.
Розалин напряглась, но храбро кивнула в ответ на его предостережение. Завязывая галстук вокруг ее плеча, Ланс чувствовал, как ее тело изогнулось от боли. Она втянула воздух с тонким стоном, и Ланс почувствовал себя хуже, чем если бы она кричала.
Закончив накладывать повязку, он с беспокойством обнаружил, что его руки трясутся.
– В-вот, – сказал Ланс. – Это поможет тебе, пока мы не доберемся до Замка Леджер.
Когда он почувствовал, что Розалин напряглась от тревоги, то поторопился добавить:
– Только чтобы передать тебя моему брату. Вэл почти доктор. Он позаботится о тебе лучше, чем кто бы то ни было.
Пока Ланс укутывал ей плечи своим пальто вместо ее запачканного кровью плаща, она смутила его снова, спросив:
– З-значит, вы не думаете, что я умру?
– Боже правый, нет! Не будь маленькой идиоткой, – сказал он, но ее слова вызвали ледяную дрожь, прошедшую сквозь него.
Ланс подхватил ее под колени, собираясь поднять так осторожно, как это только было возможно. Он мог сказать, что Розалин не хотела этого, не хотела быть так близко к нему, ненавидела эту близость, но ее голова склонилась на его плечо.
Хотя Ланс и пытался выкинуть их из памяти, но беспощадные слова Просперо звучали у него в голове. Колдун шептал о древних проклятиях и трагедиях, страшной судьбе невесты, которой пренебрег Мариус Сент-Леджер.
Она умерла в его руках.
Подняв Розалин на руки, Ланс бросил еще один взгляд на ее бледное лицо и почувствовал странное стеснение в груди. Солдат, который рисковал своей жизнью в бесчисленных битвах, вдруг вспомнил, каково это – бояться.
Глава 8
Ночь опустилась на Замок Леджер. Небо стало настолько темным, как будто за окнами спальни Ланса не существовало ничего, кроме огромной черной пустоты. Он шагал взад и вперед в тени тяжелых парчовых штор, чувствуя себя так, будто весь оставшийся свет в мире был сосредоточен на молодой женщине, лежащей посередине кровати.
Розалин Карлион казалась совсем незаметной на его огромном ложе с пологом. Ее золотые волосы рассыпались по подушке. Девушка натянула простыню на свою обнаженную грудь, чтобы хоть как-то сохранить приличия, пока Вэл осматривал ее.
Какие бы чувства не испытал Вэл, когда он впервые увидел Розалин у Эффи, он их больше не показывал. При необходимости оказания неотложной медицинской помощи он выказывал свое обычное хладнокровие и рассудительность. Такое изменение, происходящее с Вэлом, каждый раз изумляло Ланса. Мечтательное выражение, которое обычно туманило глаза его брата, сменялось твердым и спокойным взглядом, его команды подавались спокойным, авторитетным тоном.
Одна из молоденьких горничных суетилась рядом, прислуживая Вэлу, передвигая свечи ближе по его просьбе, держа миску, пока он промывал рану. Вид крови, очевидно, совсем не тревожил Салли Спаркинс, которая выросла в компании бесшабашных братьев, включая беспомощного Джема.
Зато Ланс оказался потрясен. На поле боя он видел множество более страшных ранений, но тут был вынужден отвернуться от ужасной раны, обезобразившей прекрасную кожу Розалин. Вместо этого он сосредоточил все свое внимание на ее лице. Его отважная Владычица Озера, казалось, стала маленькой, как ребенок. Ее глаза – большие и испуганные, ее щеки – мертвенно бледные. И все, что Ланс мог делать, это шагать из стороны в сторону, сжав руки в кулаки, каждая мышца напряжена от злости и беспомощности. Когда он услышал ее приглушенный вскрик из-за осторожного зондирования Вэла, то чуть не кинулся к ней, но тут же резко остановил себя. Зная, что бы он ни сделал, это только ухудшит положение.
Розалин только отшатнулась бы при виде Ланса, как она сделала прежде, когда он хотел взять ее за руку, утешить ее. Или, в крайнем случае, позволить ей вонзить ногти в его плоть, кричать и проклинать его.
Но Розалин не хотела ничего из этого, предпочтя молча страдать. Она повернула голову к Вэлу и взмолилась прерывающимся шепотом, который отозвался глубоко в сердце Ланса.
– Пожалуйста… заставьте его уйти.
Вэл печально взглянул на брата, но мотнул головой в направлении дальнего угла комнаты, и у Ланса не осталось иного выбора, кроме как ждать и смотреть из тени, пока не сойдет с ума.
Он осознал, что был последним человеком на земле, который сейчас мог предложить помощь или утешение Розалин Карлион. Человек, который изо всех сил старался заставить ее покинуть деревню, который ругался и злился на нее за то, что она бросила меч в озеро, разрушил все ее романтические иллюзии и, в довершение всего, притащил обратно в Замок Леджер против ее воли.
Было чудом, что она все еще находилась в сознании после того, через что прошла. В памяти Ланса навсегда останется кошмарное воспоминание о сумасшедшей скачке обратно из Королевского леса. Его руки были напряжены, чтобы удержать Розалин в седле на участках неровной дороги. Луна исчезла за грозными облаками, дождливый пейзаж казался не более чем размытым пятном, его и ее страхи смешивались в темноте воедино.
Розалин рыдала и молила его вернуть ее обратно в гостиницу, привезти ей доктора из деревни. Но Ланс боялся так рисковать. Доктор Мариус Сент-Леджер практиковал на всем побережье, и никогда нельзя было быть уверенным, что найдешь его дома. Игнорируя мольбы Розалин, Ланс непреклонно скакал к Замку Леджер, почти бессознательно везя ее к единственному человеку, на которого он всегда мог рассчитывать.
Не имело значения, как сильно Ланс был возмущен этим, не имело значения, как это злило и раздражало его, но всю свою жизнь, когда бы он ни сталкивался с трудностями, рядом всегда был… Вэл.
Ему казалось, что он никогда не нуждался в брате больше, чем сегодня. И все же, самым трудным из всех поступков Ланса оказалось передать Розалин заботам Вэла, а самому беспомощно стоять в стороне, пока его брат пытался применить свое мастерство.
То, что Розалин находилась в сознании, больше уже не казалось таким великим благословением. Она, наконец, призналась Вэлу в том, что так упрямо отрицала при Лансе.
– Это… это больно, – прошептала она, слезы текли из ее глаз. – Я-я не знаю, почему мужчины всегда так страстно желают стрелять друг в друга. Это о-очень неприятно.
– Я знаю. Я и сам никогда не понимал этого, – ответил Вэл с кривой улыбкой. – Но мы скоро вылечим вас.
Она сделала отважную попытку улыбнуться ему в ответ, и Ланс почему-то почувствовал себя хуже, чем если бы она закричала. Вэл велел Салли продолжать промывать рану, в то время как сам встал, вытирая руки полотенцем.
Без помощи трости он пересек комнату, подошел к Лансу. Его прихрамывающая походка была еще более заметной, чем обычно. Мягкая улыбка, которую Вэл использовал для утешения Розалин, превратилась в более серьезное выражение, и Ланс почувствовал, как его горло сжалось.
– Ну? – резко потребовал он. – Насколько это плохо?
– Достаточно плохо, – прошептал Вэл. – Пуля прошла слишком высоко, чтобы задеть какой-то жизненно важный орган, но она все еще в плече, и Розалин потеряла много крови.
– Проклятье, – простонал Ланс.
– К счастью, пуля неглубоко. У тебя не должно возникнуть трудностей при ее извлечении, Ланс.
– Что? – Ланс уставился на брата. Его восклицание заставило Розалин вздрогнуть и со страхом посмотреть в их сторону. Ланс заставил себя понизить голос.
– О чем, черт возьми, ты говоришь? Я не врач. Это ты обучался у Мариуса.
– Да, но у меня мало опыта с огнестрельными ранами. Ты имел дело с гораздо большим их количеством, чем я.
– Только на поле боя, где был недостаток в хирургах, – прорычал Ланс. – Только среди бедных раненых парней, таких отчаявшихся, что им было все равно, какой криворукий идиот будет оперировать их, пока в их глотки вливалось достаточное количество виски.
Солдаты, привыкшие рисковать жизнью и конечностями. Здоровенные мужчины с кожей такой же толстой, как его собственная, которые рычали, бранились и брызгали слюной, когда их раны зондировали и прижигали. Но простая мысль о том, чтобы ввергнуть в подобную агонию его нежную Владычицу Озера, замораживала кровь в жилах Ланса.
– Я не могу сделать это, – проскрежетал Ланс.
– Ты должен, – Вэл, настойчиво шепча, дернул его за рукав. – Если бы Мариус был здесь… но его здесь нет, и нет времени привести его.
Ланс посмотрел на брата.
– А пока я мучаю ее, какого дьявола собираешься делать ты?
– Я собираюсь держать ее за руку, – тихо ответил Вэл.
Ланс не думал, что может почувствовать еще больший ужас, чем он уже чувствовал. Но холодная решимость, которую он прочитал в глазах Вэла, подтвердила Лансу, как он ошибался.
– Нет! – выдохнул он. Но, когда губы Вэла сложились в упрямую линию, Ланс слишком хорошо осознал все, что происходило. Он схватил близнеца за руку и встряхнул ее. – Ты слушаешь меня, Валентин? Я говорю тебе, нет!
– Зачем тогда ты привез ее ко мне? – спросил Вэл.
– Не-не для этого, черт побери! Конечно, у тебя должен быть опий или… или…
– Я больше не использую опий при лечении своих пациентов.
Ланс пораженно разглядывал своего брата.
– Ты хочешь сказать мне, что теперь все время рискуешь, используя свои дьявольские силы? После… после… – Ланс с трудом сглотнул, не в состоянии говорить о том ужасном дне, который оставил Вэла хромым.
– Ты чертов псих, – жестко закончил он.
– Нет, я просто узнал, насколько сильно я могу рискнуть, – возразил Вэл. На его лице появилось то выражение твердости духа, с которым мученики восходят на костер.
– Теперь я лучше могу контролировать мои силы, – настаивал он, пытаясь мягко высвободить свою руку из пальцев брата. – Ты должен верить мне, Ланс. В этот раз все будет в порядке.
– А если нет? – прошипел Ланс.
– Тогда я смогу перенести последствия намного лучше, чем она, – взгляд Вэла переместился на Розалин с выражением, которое было одновременно и нежным, и тоскующим. – Ты же не хочешь, чтобы твоя леди страдала еще больше, если можешь предотвратить это, не правда ли?
– Нет, черт возьми, но…
– Тогда перестань спорить со мной. У нас на это нет времени. Все твои действия пугают ее.
Ланс начал возражать, но понял, что Вэл говорит правду. Розалин явно пыталась следить за их беседой. Она не могла слышать то, что они говорили, но, должно быть, чувствовала напряжение между ними, так как ее лицо еще сильней напряглось и побледнело.
Ланс неохотно отпустил брата, и тот почти бегом бросился обратно к кровати. Ланс с трудом последовал за ним, так и не смирившись с тем, что Вэл намеревался сделать, но и не зная, как еще можно предотвратить этот риск, не используя грубую силу.
«Нет никакого способа остановить святого Валентина», – горько подумал он. Ланс топтался около ножки кровати, чувствуя неистовую безысходность, как будто он должен был выбирать между бледной молодой женщиной на кровати и своим братом. Выбор, который, как боялся Ланс, он уже сделал, привезя Розалин к Вэлу.
Он наблюдал, как Вэл уселся на край кровати и взял руку Розалин в свою, шепча что-то нежное, обнадеживающее. Ланс начал возражать, но взглянул на ее искаженные болью черты, и слова почему-то застряли в горле.
В любом случае было уже слишком поздно. Он увидел, как ее глаза вспыхнули от удивления и понял, что она уже начала ощущать это. Теплую темную силу Вэла, переходящую из кончиков его пальцев к ней.
Лан вцепился в столбик кровати. Сцена, разворачивающаяся перед ним, воскресила наполненные болью воспоминания, с которыми он так тяжело боролся, которые пытался забыть. Но теперь он почувствовал, что время как будто поворачивается вспять, спальня теряла четкость, превращаясь в поле боя, и Вэл сжимал не руку Розалин, а его собственную.
– Держись за меня, Ланс. Я здесь, – убеждал его Вэл. Его запачканное копотью лицо вырисовывалось сквозь едкий дым, его мягкий голос прорывался сквозь канонаду и крики умирающих людей.
– Н-нет, – Ланс корчился в луже собственной крови, агония спиралью раскручивалась из массы сломанных костей и разорванных мускулов, которые прежде были его правым коленом. Боль… из-за нее он был близок к безумию, но не настолько, чтобы не понять, что Вэл собирается делать.
– Оставь меня, проклятье!
– Ланс, пожалуйста… лежи спокойно. Я просто хочу помочь тебе.
– Нет! – Ланс выругался и попытался освободиться. Разве Вэл не понимает? Он не хочет ничьей помощи. Он просто хочет умереть. Но он был лишком слаб, а Вэл слишком силен. Брат крепче сжал руку.
– Все в порядке, Ланс. Я могу справиться с этим. Просто продолжай держаться за меня.
– Нет, черт тебя побери, Вэл! Отпусти меня, – голос Ланса сорвался от отчаяния. – Позволь мне уйти!
– Ланс? Ланс!
Настойчивый звук голоса Вэла вернул Лана обратно в настоящее. Когда он сфокусировал взгляд на постели, то увидел, что глаза Розалин закрылись, лицо расслабилось, а дыхание стало легким и быстрым.
Зато дыхание Вэла было прерывистым. Он крепко держал Розалин за руку, но его лицо лишилось всех красок, капельки пота выступили над бровями. Несмотря на это, он попытался улыбнуться Лансу.
– В-вот. Я готов, но буду… буду признателен… если ты поторопишься, Ланс.
Затуманенные глаза Вэла переместились к молоденькой горничной. Все что он сказал было:
– Салли?
Но девушка, казалось, достаточно хорошо поняла его. Она принесла чемоданчик с инструментами Вэла и угрюмо вручила его Лансу. Она служила в Замке Леджер достаточно долго, чтобы не спрашивать и даже не удивляться тому, что происходило.
Ланс отшатнулся при виде скальпелей, желая проклясть Вэла, желая отказаться, но он был не в состоянии позволить себе даже такую роскошь, как колебание. Сейчас они оба зависели от него, Розалин и Вэл, неразрывно соединенные хрупкой связью сжатых рук и ужасающей силой Вэла.
Сент-Леджер стиснул зубы и заставил свои пальцы перестать дрожать. Взяв стальную рукоятку зонда, он мрачно подумал о превратностях судьбы. Второй раз в жизни Ланс был близок к тому, чтобы стать тем, кто причинит боль Вэлу. И так же, как и в прошлый раз, брат оставил ему чертовски небольшой выбор.
Шторм, который никак не мог начаться уже много дней, наконец-то разразился со вспышками молний и канонадой грома. Ветер и дождь набросились на замок со всей яростью, которую разъяренное море направило на дом на берегу. Но буря снаружи не шла ни в какое сравнение с той, что бушевала в душе Ланса, когда он устало спускался вниз: страх, вина и болезненные воспоминания раздирали ее на части.
Ланс направился к библиотеке, где его ждал графин с виски. Потянувшись к бутылке, он пришел в замешательство от того, как сильно тряслись его руки. Прошел почти час с того времени, как он вытащил пулю из хрупкого плечика Розалин, но все еще дрожал, как новобранец, ошеломленный ужасами своей первой битвы.
Божьей милостью он не убил ни Розалин, ни брата своими неловкими действиями. Леди казалась бледной и слабой, но больше не мучимой болью. Что касается Вэла, он достаточно восстановился, чтобы самостоятельно промыть и перевязать рану Розалин. Как только ее глаза открылись, Ланс осознал, что его присутствие у постели больше не нужно и не желательно. Он отошел и выскользнул из комнаты… чтобы найти какое-то место, где бы мог без свидетелей развалиться на куски, один и никем не замеченный.
С отвращением к собственной слабости Ланс глотнул виски и почувствовал себя немного лучше, когда огненная жидкость растеклась по венам. Так что, когда он наливал второй стакан, край графина уже не выбивал дробь о стакан.
Сжав бокал, Ланс с усталым вздохом опустился в кресло за столом. Когда он сделал это, его пальцы наткнулись на что-то твердое, лежащее на поверхности стола… меч Сент-Леджеров, отполированный до блеска, во всем своем великолепии.
Ланс посмотрел на оружие в замешательстве. Последний раз, когда он видел клинок, тот был покрыт грязью и брошен на столе в холле. Один из лакеев, должно быть, вычистил его и принес сюда. Или…
Он бросил смущенный взгляд вокруг, вспышка молнии, мелькнувшая за окном, заставила его подумать о другой возможности. Ланс пристально огляделся, почти ожидая, что из тени появится Просперо, насмехаясь над ним.
Но, к своему облегчению, он никого не обнаружил. Что бы ни бушевало снаружи, было ясно, что это дело рук природы, а не шутки давно умершего колдуна.
Поставив стакан, Ланс коснулся меча, нуждаясь в подтверждении того, что древнее оружие действительно вернулось в Замок Леджер.
Едва ли благодаря ему, подумал он с презрением к самому себе. Даже в полубессознательном состоянии после выстрела Розалин позаботилась о том, чтобы клинок Ланса покинул берег озера. Он не думал ни о чем, кроме как привезти Розалин в Замок Леджер, но та отказывалась ехать без меча, даже когда он проклинал и ругал ее, требуя, чтобы она перестала бороться и утихомирилась. Боясь, что девушка причинит себе еще больший вред, он был вынужден остановиться и приторочить чертово оружие к седлу.
Ланс провел пальцем по кристаллу, венчавшему рукоять. Он полагал, что должен чувствовать большую радость от возвращения меча, но, казалось, все, о чем он мог думать, это как близка была Розалин к смерти, яростно защищая оружие, которое должно было быть его заботой.
Он оттолкнул меч прочь и вздрогнул, когда что-то острое вонзилось в его большой палец. Нахмурившись, Ланс наклонился и стал рассматривать рукоятку более пристально, чтобы определить причину ранения. Кристалл, прежде такой блестящий, с ровными гранями, был поцарапан, маленький кусочек отвалился. Ланс не знал, когда или как это случилось. Да это и не имело значения, подумал он сурово.
Он намеревался вручить меч своему отцу, Анатолю Сент-Леджеру, когда тот вернется. Что и прежде было достаточно трудной задачей, а теперь, когда великолепный кристалл был испорчен…
– Дьявол и преисподняя вместе взятые, – пробормотал Ланс.
Этот проклятый меч без проблем передавался из поколения в поколение в его семье, ни разу не будучи поврежденным, пока не попал в его руки.
Этого было достаточно, чтобы Ланс подумал: а не был ли он проклят? Но почему не только он один принимал на себя удар этого проклятия? Почему всегда кто-то должен страдать от последствий его глупости?
Сначала Розалин была ужасно ранена, потом Вэл должен был снова испытать боль, а теперь семейный драгоценный меч оказался испорчен. Но, как всегда, Ланс Сент-Леджер остался невредимым. Учитывая, каким ублюдком он являлся, его жизнь, казалось, была удивительно прекрасной.
Проглотив оставшееся виски одним большим глотком, Ланс принялся истязать себя мрачными мыслями, когда дверь библиотеки со скрипом отворилась.
Повернувшись, чтобы посмотреть, кто пришел, Ланс позабыл о мече, увидев Вэла, медленно заходящего в комнату. Он видел достаточно револьверных ран, чтобы знать, что его Владычица Озера не находится в безопасности. Он вскочил на ноги, страшась того, что брат мог сказать ему.
Несмотря на измождение и истощение, читавшиеся на его лице, Вэл все же обнадеживающе улыбнулся.
– Все хорошо, Ланс. Я закончил перевязывать плечо Розалин и дал ей лекарство.
– И сейчас… – Ланс с трудом нашел в себе мужество спросить. – Как она?
– Намного лучше. Теперь она может поспать. Я обработал рану мазью из базилика, чтобы исключить риск инфекции, думаю, мы поднимем ее на ноги к концу недели.
– Слава богу! – пошептал Ланс, чувствуя, как напряжение покидает его. Но он внимательно разглядывал Вэла с той самой минуты, как тот, хромая, зашел в комнату. «Это лишь игра воображения, – тревожно подумал Ланс, – или теперь правое плечо Вэла выглядит более напряженным?»
– А ты? – требовательно спросил старший Сент-Леджер брата. – Как ты себя чувствуешь?
– О, я… я… вполне… в порядке.
Должно быть, сомнения Ланса были очевидны, потому что Вэл выставил плечо вперед.
– Вот. Посмотри сам. Никаких ран. Никакой крови. Если ты не веришь мне, давай, ударь меня.
– Так, чтобы ты смог притвориться, что оно не болит? Нет, спасибо.
Вэл залился краской, редкая нотка недовольства появилась в его голосе.
– Возможно, плечо немного чувствительнее, но это все. Я сказал тебе, что никакого большого вреда не будет.
«Нет, большого не будет», – мрачно подумал Ланс. Только морщины, которые обрамляли рот Вэла, углубились, линии, которые окружили его темно-карие глаза, стали заметнее. Это старило его. Это безрассудное использование силы, проклятой способности Вэла забирать боль другого человека. Но он никогда не остановится, чтобы осознать цену этого. Не Святой Валентин.
Ланс почувствовал, как его грудь сжалась от любви, злости и разочарования, которые брат всегда вызывал в нем. Он вдруг понял, что никогда не говорил Вэлу спасибо за все, что тот сделал. Ни за все прошедшие годы, ни за сегодняшний день.
Он никогда не был благодарен за то, что произошло на поле боя, но то, что его брат сделал для Розалин – другое дело. Ланс испытывал сильную потребность пожать Вэлу руку, попытаться выразить хоть какую-нибудь признательность. Но это было бы равносильно признанию, что он в состоянии глубоко переживать за своего брата, а также и за Розалин.
А Господь был против того, чтобы такой бесчувственный негодяй, как Ланс Сент-Леджер, делал подобные вещи. Вместо этого Ланс опустился за стол, налил еще виски, впихнул стакан в руку Вэла и был немного удивлен, когда брат взял стакан, не протестуя, ведь тот редко употреблял что-либо крепче кларета.
