Текст книги "Забытая история любви"

Автор книги: Сюзанна Кирсли

сообщить о нарушении

Текущая страница: 21 (всего у книги 28 страниц)

Он дождался, пока София кивнула, и она поняла, что он услышал, чем угрожал ей Уик. За это, по крайней мере, ему спасибо, садовник сделал то, чего не смогла она: своими угрозами он доказал полковнику Грэйми, что Огилви, несмотря на долгие годы службы королю Якову, сделался предателем и шпионом.

Понимала она и то, что капитан Огилви ни в коем случае не должен узнать правду о том, что произошло на этом холме, иначе он догадается, что его тайна раскрыта.

Глядя на полковника, она глубоко вздохнула и наконец снова обрела дар речи.

– Я сумею, – сказала она.

Он помог ей встать, поддержал, пока она перестала покачиваться, а потом руками, которые только что убили человека, он бережно расположил мягкий капюшон ее плаща так, чтобы скрыть кровь на ее волосах.

– Ай да молодец! – с гордостью в голосе похвалил он ее и положил руку Софии на свою, согнутую в локте. – Теперь идите медленно и не опускайте голову. Идти недалеко.

Это было не так, и он хорошо это знал, потому что путь им предстоял долгий, но София справится, и сам Огилви не догадался бы, что она ранена, если бы увидел их по дороге к Слэйнсу. Капитана она не замечала, но подозревала, что он может находиться за одним из окон, поэтому держала голову высоко поднятой, как советовал полковник Грэйми, хотя пульсирующая боль в затылке была невыносимой и она боялась, что может в любую минуту лишиться чувств,

Из-за холода и пережитого потрясения ее трясло как в лихорадке – хорошо, что можно было опираться на сильную руку полковника. До большой парадной лестницы осталось совсем немного.

– Как вы узнали? – спросила она.

Он повернулся к ней, приподняв бровь.

– Как я узнал, что вам нужна помощь? Я понял это, когда пришел сюда и увидел, что садовник уходит. Я заметил, как он посмотрел на меня и как будто обрадовался, что я возвращаюсь один. Мне сразу стало понятно, что он замыслил недоброе. Поэтому я пошел обратно, – добавил он, – чтобы привести вас домой.

До дома осталось сделать еще несколько шагов. В глазах Софии начало темнеть, и она посмотрела на него, надеясь, что он поймет по ее искаженному болью лицу, насколько она ему благодарна.

– Полковник… – Слова давались ей с трудом.

– Да?

– Спасибо.

Вместо ответа полковник Грэйми поднял свободную руку и на короткий миг сжал ее пальцы, лежащие на другой его руке. Но они уже подошли к входу, и сказать уже ничего было нельзя, потому что у самой двери их встречал сам капитан Огилви.

– Я вижу, вы гуляли.

– Да, – невозмутимо ответил полковник. – Но боюсь, что совсем загнал девочку, по такому холоду у нее даже голова разболелась.

Она заставила себя улыбнуться и подхватила:

– Уверяю вас, полковник, короткий отдых снова поставит меня на ноги.

– Видал? – усмехнулся Огилви. – В эти дни девицы будут покрепче тех, которым наши сердца принадлежали.

– Да, – согласился полковник Грэйми. – Это точно. – Он тепло посмотрел на Софию. – Отдыхайте. Я уверен, капитан Огилви сможет заменить вас за шахматной доской. – Вскинув брови, он вопросительно посмотрел на капитана. – Не хочешь сыграть?

И капитан Огилви, не зная того, что правила игры изменились, согласился.

– Прекрасно. – Полковник, улыбаясь, хлопнул старого друга по плечу. – Но позволь мне сперва провести госпожу Патерсон. Нужно прислать ее горничную. А потом, – сказал он, – мы с тобой сыграем.

Доктор Уэйр был доволен.

– Прекрасно. – С удовлетворенным видом он стал снова забинтовывать мою лодыжку. – Просто замечательно. Я вижу, вы последовали моему совету и никуда не выходили.

Что-то в том, как это было сказано, заставило меня спросить:

– А вы сомневались в этом?

В мудрых глазах за круглыми очками блеснул огонек.

– Скажем так, мне показалось, вы из тех девушек, которые привыкли все делать по-своему.

Я улыбнулась, потому что никто еще не указывал столь точно на эту особенность моего характера с тех пор, как моя воспитательница в детском саду написала в моей характеристике: «Кэрри отзывчива к другим детям, но предпочитает никого не слушать». Этим эпизодом своей биографии с доктором я не поделилась, только сказала:

– Я иногда все же прислушиваюсь к советам. Да это оказалось и нетрудно. Я была занята книгой.

– Это хорошо. Вам все еще интересны шпионы? Я, видите ли, кое-что прочитал и нашел для вас одного интересного субъекта. Помните, мы разговаривали о Харли?

Я кивнула. Роберт Харли, граф Оксфордский, был могущественным человеком в английском правительстве и одновременно управлял сетью шпионов королевы Анны.

Доктор Уэйр сказал:

– Я читал о Харли, думая найти для вас что-нибудь по Дефо, и наткнулся на письма другого агента, посланного Харли в Шотландию как раз в то время. Тот бывал в самом Слэйнсе.

Я ощутила легкое покалывание в районе лопаток, похожее на чувство, появляющееся у меня, когда ко мне кто-то подкрадывается. Поэтому для меня не стало откровением, когда доктор Уэйр сказал:

– Его звали Огилви. Капитан Огилви. – Он достал из кармана какие-то сложенные бумажки. – Я скопировал его письма. Вернее сказать, здесь только выборка, ничего особенного, но само имя может вам пригодиться.

Я поблагодарила его, взяла бумаги, развернула и стала читать. Вначале шел отчет о коротких встречах капитана Огилви с северными шотландскими дворянами и о том, что он узнал от них, потом рассказывалось о визите в Слэйнс, где графиня Эрролл встретила его с подозрением и где, на его счастье, оказался некий полковник Грэйми, о котором Огилви написал: «Мы с ним прежде вместе служили во Франции и с тех пор остались друзьями».

Доктор Уэйр, наблюдавший за моим лицом, пока я читала, спросил:

– Что вы нашли там забавного?

Я опустила бумаги.

– Вы читали это?

– Да.

С легкой улыбкой я встала, подошла к столу и взяла пачку свежеотпечатанных страниц, лежавшую у компьютера. Отобрав последние три главы, я повернулась и протянула ему.

– В таком случае, – сказала я доктору, – вам стоит взглянуть на это.

Он взял распечатку и начал читать, а когда дочитал, молча поднял на меня глаза.

– Знаю, – сказала я. – Вот что я называю доказательством. Когда я писала это, я даже не знала о существовании капитана Огилви или полковника Грэйми. Персонажи сами иногда приходят ко мне. Просто возникают у меня в голове, я их не придумываю. С любой другой книгой я бы посчитала, что это мое подсознание подбросило их для развития сюжета. Но с этой книгой я, похоже, вообще ничего своего не изобретаю. А теперь еще вы мне показываете это. – Я потрясла в воздухе его бумагами. – И у меня появляется доказательство того, что оба этих человека реальны и что они действительно жили в Слэйнсе.

Я видела, что доктор все еще не пришел в себя.

– Поразительно, – промолвил он и еще раз просмотрел распечатки. – Жаль, что капитан Огилви в письмах Харли не упоминает о вашей Софии.

– Сомневаюсь, что он посчитал ее достаточно важной особой для того, чтобы сообщать о ней наверх.

Глаза доктора лукаво блеснули, когда он протянул мне мои бумаги.

– Что ж, – сказал он. – В таком случае он совершил очень серьезную ошибку.

XVI

Когда София проснулась, рядом с ней сидели графиня с полковником. Она услышала их разговор.

– Это самый безопасный способ, – произнес полковник Грэйми. – Нельзя, чтобы он оставался здесь, когда придет корабль Флеминга.

– Нет, этого нельзя допустить. – Мягкий утренний свет скрадывал морщины на лице графини. Она выглядела молодо и была полна решимости. – Я согласна с вами. Только, Патрик, пусть это сделает кто-нибудь другой. Поручим это моему сыну, он будет только рад. К тому же он не хочет подвергать вас опасности.

– Когда случится то, чего мы ждем, ваш сын будет нужнее здесь. Да и сомневаюсь я, что Огилви пойдет за ним, как за мной. Мы-то с ним старые друзья. – В словах его сквозила горькая ирония. – Он доверяет мне.

Графиня помолчала секунду, потом сказала:

– Жаль, что все так вышло.

– Мне тоже. Когда-то он был славным человеком.

– Наверное, ему были очень нужны деньги.

«Как это похоже на графиню, – подумала София, – искать оправдание даже предателю». Но полковник Грэйми не разделял ее великодушия.

– Когда мужчине трудно, он должен искать помощи у друзей, а не продавать их врагам.

С этим графиня не могла поспорить, поэтому произнесла только:

– Будьте осторожны, чтобы он и вас не продал.

– Не волнуйтесь. Такой возможности я ему не дам. Когда я доставлю его на место, я там не задержусь. Ваша светлость, вы же знаете, я – старый лис, а в Эдинбурге полно нор, где можно спрятаться.

София, окончательно проснувшись, начала шевелиться, и ее движение заставило полковника и графиню повернуться к ней. Ей показалось, что на лицах обоих появилось облегчение.

– Ну вот, – улыбнулась графиня, – мы разбудили ее. Я же говорила! Как ты себя чувствуешь, дорогуша?

Голова все еще раскалывалась, но тошнота прошла, и хотя все болело, а руки и ноги саднили и не двигались, она не стала жаловаться.

– Хорошо, спасибо.

Глаза женщины наполнились любовью.

– Храбрая девочка. – Она потрепала Софию по плечу. – Пойду скажу Кирсти, что ты проснулась. Она принесет тебе завтрак.

То, что графиня оставила полковника Грэйми с ней наедине, красноречиво говорило о том, насколько высоко она ценила его. Хотя, судя по тому, как он удобно расположился в мягком кресле, скрестив ноги в сапогах на спинке рядом стоящей кровати, вряд ли что-либо могло заставить его подняться с места.

Она осторожно посмотрела на него и спросила:

– Графиня… Вы рассказали ей?

– Конечно. Она знает все. – В его бороде промелькнула усмешка. – Думаю, если бы я не отправил садовника туда, где его давно заждались, она сама бы это сделала вчера вечером.

– А капитан Огилви?

– Мне удалось убедить его поехать со мной в Эдинбург. Я дал ему понять, что там что-то затевается и что ему, как стороннику короля Якова, нужно быть рядом. Это было все равно что сказать голодному волку, где пасется овечье стадо.

– Так вы уезжаете… – Произнеся эти слова вслух, она почувствовала грусть, которую не смогла выразить. Ей не хотелось думать о том, какой станет жизнь в Слэйнсе без этого человека, который превратился для нее в отца и друга.

Он не ответил, лишь посмотрел на нее молча, а потом сказал:

– София, я хочу вас кое о чем попросить.

Никогда раньше он не называл ее по имени, и она поняла, что его просьба будет серьезной.

– Это не моего ума дела, но там, на холме, когда Уик… – Тут он осекся, как будто посчитал неприличным упоминать о намерениях Билли Уика, и сказал только: – Он говорил о моем племяннике. И о вас.

Она встретила его взгляд и не отвернулась.

– Он услышал наш разговор в саду.

– Да, я это понял. – Он ненадолго замолчал, подбирая слова. – Как я сказал, спрашивать я права не имею, но я подумал…

– Подумали, что мистер Уик мог услышать той ночью такого, что могло бы так заинтересовать капитана Огилви?

От ее прямоты у него явно отлегло от сердца.

– Ну, где-то так.

София подняла руку и прикоснулась к тонкой цепочке на шее. Потом медленно достала кольцо, спрятанное на груди под лифом, и показала ему. Не было нужды что-то говорить или объяснять. По лицу самого полковника стало ясно, что он все понял, едва увидев кольцо Мори.

Губы его медленно растянулись в улыбку.

– Должен признаться, я подозревал, что вы могли приглянуться ему. Мы ведь, Джон и я, не такие уж разные, и будь я одного с ним возраста, я бы и сам, чего уж там, попробовал бы завоевать ваше сердце. И все же мне радостно видеть, что он повел себя как человек чести. Вы поженитесь?

– Мы поженились по договору перед его возвращением во Францию. – Она сомкнула пальцы на кольце и почувствовала его тепло. – Графиня ничего не знает. Джон решил, что будет лучше сохранить все в тайне до его возвращения. Но он разрешил мне показать кольцо родственникам, – добавила София, не желая, чтобы он подумал, будто она не выполнила просьбу его племянника.

– Еще бы он не разрешил. – Движением бровей он изобразил негодование, но глаза и голос его оставались серьезными. – Если будет нужно, ради вас любой из нас пойдет в огонь и в воду. Вам всего лишь нужно попросить.

Мори говорил ей это, но то, что теперь то же самое сказал его родственник, для нее было вдвойне важно.

– Вы уже прошли через огонь ради меня, полковник, – тихо промолвила она.

– Прошел. И пройду снова, – пообещал он, – даже если у вас на шее не будет этого серебряного колечка.

Она знала, что он говорит серьезно. Неожиданно на глаза ей набежали слезы, и София, вспомнив, как он хвалил ее за мужество, решила, что не покажет свою слабость. Она опустила голову и сделала вид, что рассматривает перстень Мори.

Вот только голосу своему она не доверяла и не могла придумать, как дать знать полковнику, что она успела его полюбить и будет скучать, когда он уедет.

Но он, похоже, все понял без слов, потому что прочистил горло и поднялся.

– А теперь вставайте, проведете в дорогу дядюшку Патрика да улыбнетесь на прощание, если сил хватит.

Сил хватило, и хотя улыбка получилась не самая уверенная, она сделала свое дело, потому что он взял ее руку и поднес к своим губам.

– Я уверен, что увижу вас снова очень скоро.

– Надеюсь.

– Надежда редко когда что-то решает. Действие – вот, что главное в этом мире. Если шахматы вас ничему не научили, запомните одно: не двигая фигуру, нельзя выиграть партию. Солдат должен сначала выйти на поле боя, если хочет перейти его.

Не отнимая руки, она сказала:

– Но я не солдат.

– Вы так думаете? – Он наклонился, коротко и тепло поцеловал ее в лоб, выпрямился и добавил: – Даже пешка играет свою роль в защите короля.

Снова у нее от слез сдавило горло, снова ей ужасно захотелось сказать этому доброму человеку, как она благодарна ему за все, что он для нее сделал.

– Полковник Грэйми?

– Да, милая?

Но, как и в прошлый раз, нужные слова не пришли, и она просто сказала:

– Пожалуйста, берегите себя.

– О, не волнуйтесь. – Он отпустил ее руку с ослепительной улыбкой, точь-в-точь как у его племянника. – Я всю свою жизнь прожил в армии, в окружении воинов, и научился остерегаться ножа в спину.

Графиня, стоявшая в дверях, со смехом сказала:

– Патрик! Нельзя так говорить.

Без тени раскаяния он пожал плечами:

– Благодаря тому, что я думаю так, я до сих пор жив, ваша светлость. – Бросив взгляд за окно, он кивком головы указал на положение солнца над горизонтом и прибавил: – Если позволите, мне пора.

София едва не расплакалась, когда он попрощался и вышел из комнаты, а когда дверь за ним закрылась, опустила глаза в пол, чтобы их не увидела графиня.

Графиня, снова сев в кресло подле кровати, сказала:

– Полковник Грэйми – хороший человек.

– Да.

– Он мне очень напоминает своего племянника, – обронила графиня. – Ты не находишь?

София осторожно кивнула.

– Да, у них много общего, я тоже заметила.

На какое-то мгновение в комнате повисла тишина, нарушаемая только громыханием стекол в окнах от ветра и вечным шумом волн, бьющихся в скалы под башней. Когда графиня заговорила снова, голос ее был спокоен, а слова просты:

– Он знает?

София отвернулась, ее смущение было столь очевидным, что графиня смягчилась еще больше и спросила более понятно:

– Мистер Мори знает, что ты носишь его ребенка?

У Софии чуть сердце не остановилось. Она вела себя так осторожно, что графиня, казалось, никоим образом не могла узнать правду. А потом она догадалась.

– Кирсти рассказала вам. – В волнении она снова отвернулась бы, если бы ладонь графини не легла на ее руку.

– Милое мое дитя, нет. Никто мне не рассказывал. Ты забываешь, я ведь сама мать. – Голос ее зазвучал довольно спокойно. – Тебе нужно расспросить моих сыновей и дочерей, удалось ли им сохранить от меня свои тайны.

– Вы давно догадались? – София опустилась на подушки.

– Несколько месяцев назад.

– Но вы же ничего не говорили!

– Нет. Я надеялась, что ты сама расскажешь мне со временем.

София опустила глаза.

– Я надеялась, что… что Джон…

– Он не знает?

София покачала головой. Она хотела все объяснить, но пока не знала, как начать.

Графиня обнадеживающе пожала ей руку.

– Дорогуша, не волнуйся. Мистер Мори – человек чести.

– Намного больше. – София подняла голову и затаила дыхание. – Он мой муж.

Когда графиня ошеломленно воззрилась на нее, София опять достала тяжелое серебряное кольцо с красным камнем и предъявила его в качестве доказательства. И снова ее сердце замерло в ожидании ответа женщины, мнение которой для нее значило, наверное, больше, чем чье-либо еще.

Шли секунды. И когда София поняла, что больше не выдержит молчания, графиня наконец заговорила:

– Вижу, некоторые тайны ускользнули от моего внимания. – Она смотрела на Софию так, словно увидела ее лицо впервые. – Не думала я, что ты решишься выйти замуж, не спросив у меня разрешения.

С виноватым видом она хотела что-то сказать в свое оправдание, но графиня еще не закончила. Она протянула руку и материнским жестом убрала со лба Софии волосы.

– Когда ты приехала в Слэйнс, я знала, как ты страдала все эти годы в доме своего дяди. Лишить дитя невинности – страшный грех. Поэтому, что бы еще он с тобой ни сделал, я рада, что он не убил твой дух и твой независимый нрав. – Она улыбнулась. – Если уж ты решилась поступать по-своему, не слушая старших, ты могла бы наломать дров и похуже. Будь я помоложе, я бы и сама посчитала мистера Мори очень даже завидным женихом.

Теперь уже София в изумлении распахнула глаза, не зная, что и отвечать. Она-то ожидала наказания, а получила благословение.

– Однако, – прибавила графиня добрым, но твердым тоном, – нужно знать, когда проявлять свою независимость, а когда лучше о ней забыть на время. Родить ребенка – не такая уж простая вещь. Ты слишком молода, дорогая моя, чтобы справиться с этим самостоятельно.

София знала, что спорить с этим решительным взглядом бесполезно. Да и не было у нее настроения спорить, потому что огромное облегчение от того, что графиня, оказывается, все давно знает, наконец-то наполнило ее сердце долгожданным покоем, и все ее страхи о том, что она будет делать в ближайшие месяцы, развеялись, будто и не существовали вовсе.

Вдруг ребенок внутри нее с силой толкнулся, словно давая знать, что нападение Уика не причинило ему никакого вреда. И, вобрав в себя эту силу, София сказала:

– Сейчас мое единственное желание – чтобы с ребенком ничего не случилось.

– С ним ничего не случится, – заверила ее графиня. – Но сама ты не справишься. – По строгому выражению ее лица было видно, что она много об этом думала и знала, что делать. – Тебе понадобится помощь.

Глава 16

Джейн опустила листы бумаги и сказала:

– Ну и?

Оторвав взгляд от тарелки с тортом, я спросила:

– Что «ну и»?

– Я заинтригована. Что было дальше?

Я призналась, что сама еще не знаю этого.

– Но в те времена, конечно же, нельзя было завести ребенка так, чтобы никто ничего не заметил. А поскольку они хотят сохранить брак Софии и Мори в тайне, я думаю, графиня отправит ее куда-нибудь в безопасное место.

– Куда же это, позволь узнать?

– Не знаю. Нужно будет подумать.

– Но если ей рожать… – она подсчитала в уме месяцы, – в марте, это же означает, что ее не будет в Слэйнсе как раз тогда, когда начнется вторжение, разве нет?

– Не знаю. – Я слизала с вилки крем.

Джейн покачала головой.

– Как ты можешь писать книгу без плана, а?

– Я всегда так пишу.

– Так, да не так, – поправила меня Джейн, выравнивая стопку бумаг. – Я еще не видела, чтобы ты писала так быстро.

– Наверное, это из-за шотландского морского ветра. Он меня вдохновляет.

Я специально говорила легкомысленным тоном. Из всего, что происходило со мной странного, Джейн знала только о случае с планировкой Слэйнса, и то она объясняла это тем, что я переработалась. В остальное я решила ее не посвящать. Удивительно, но мне было намного проще говорить об этом с теми, кого я почти не знала, с доктором Уэйром например, чем с теми, кто был мне намного ближе, как Джейн. Или Грэм. Может быть, мне просто не хотелось, чтобы они считали меня сумасшедшей.

С Джейн я была знакома достаточно давно, чтобы знать: в ее упорядоченной жизни нет места необъяснимому.

Она сказала мне:

– Если тебя здесь все так вдохновляет, тебе нужно переехать в Шотландию. Купи себе домик. Как раз тут рядом, на соседней улице, один продается.

Алан, муж Джейн, убирал со стола, но сейчас почувствовал потребность вмешаться.

– Она не захочет жить на соседней улице, Джейн.

– Почему?

– Потому что ты не сможешь стать невидимкой. Ты будешь постоянно торчать у нее под боком и зудеть: «Как там книга?» да «Когда закончишь?»

– Не стану я этого делать. – Джейн комично выпучила глаза, изображая негодование.

– А кроме того, Кэрри нужно уединение.

– Она получит его.

– Неужели? – Алан с сомнением посмотрел на жену. – И ты хочешь, чтобы она в это поверила после всех твоих стенаний сегодня утром?

– Я всего лишь сказала, что ей не стоит брать такси и что мы сами ее привезем.

– Конечно, тут же ехать целых десять минут! – с улыбкой подхватила я.

– Дело не в этом, – сказала она.

– Дело в том, – вставил Алан, – что ты думала, она привезет мужчину. – Он повернулся ко мне и пояснил: – Вот почему она испекла торт. Нам она торт никогда не печет.

Тут Джейн попыталась сделать вид, будто на этот раз по– настоящему обиделась на Алана, но у нее не получилось.

– Если такая у тебя благодарность, в следующий раз вообще обойдешься. – Она гордо вскинула голову и одарила мужа таким взглядом, какой, наверное, бросала на докучливых издателей. – Между прочим, когда мы с Кэрри разговаривали в последний раз, она сама сказала, что, возможно, приедет с мужчиной.

– Я так сказала?

– Ты сказала, что сообщишь мне. – Она пожала плечами, мол, какая разница? – Это одно и то же. Я просто хотела проявить гостеприимство, если бы он пришел.

Ее муж покосился на меня и страдальчески закатил глаза, а я улыбнулась. Джейн не заметила этого, потому что в этот самый миг малыш Джек наверху истошным ревом оповестил нас о своем пробуждении, а когда она спустилась с ним, все ее внимание уже было сосредоточено на ребенке.

Это был чудесный малыш, яркий и живой, с такими же, как у Джейн, рыжеватыми волосами и голубыми глазами, которыми он смотрел на все вокруг с ненасытным интересом. Веселым и бесстрашным нравом он тоже удался в маму.

– Детки – удивительная штука, – сказала мне Джейн. – Казалось бы, такие крохотные существа, а вот появляются на свет, и твоя жизнь меняется полностью. Ты начинаешь жить только ими.

Что вернуло нас к разговору о моем персонаже, Софии, и к тому, как изменится ее жизнь с рождением ребенка.

– Я не уверена, что буду описывать сами роды, – сказала я. – Я ведь через это не проходила.

– Умная ты девушка, – произнесла Джейн, впрочем, без особой теплоты в голосе. – От себя могу сказать, что те, кто через это прошли, вряд ли захотят читать об этом. – Она чмокнула Джека в щечку. – Конечный результат – другое дело, но о самом процессе лучше не напоминай.

Все же мне удалось ее разговорить, чтобы на всякий случай получить представление о том, как это происходит.

Беседу мы закончили почти в два часа, когда мне уже было пора уходить.

Несмотря на протесты Джейн, я снова вызвала такси.

– Я могу тебя отвезти, – сказала она, когда мы подошли к двери и я принялась укладывать бумаги в портфель. Правда, портфель этот больше напоминал чемодан, потому что был рассчитан на то, чтобы вместить ноутбук и пару смен одежды. Понимая, что Джейн обратит на это внимание, я заранее приготовила объяснение.

Лгать Джейн было делом тонким и требующим особого подхода, потому что она обладала прямо-таки невероятным чутьем. Для меня всегда было проще начинать с правды.

– Но я еду не домой, а в Абердин. Мне нужно кое-что там проверить для книги. Я могу задержаться на день – смотря как пойдет.

Похоже, она ничего не заподозрила. Мы подождали такси в прихожей, а когда машина приехала, Джейн сказала мне:

– Подожди минуту, я сейчас, – и ушла на кухню, откуда вернулась с квадратной пластиковой коробочкой. – На вот, возьми.

– Это что?

– Это не тебе. Это ему.

– Кому?

– Такси пропустишь, – сказала она и сбежала по ступенькам к машине.

Когда спустилась и я, она открыла мне дверь, дождалась, пока я устроюсь на заднем сиденье, и с невинным видом произнесла:

– Ты ведь говорила, что он из Абердина, верно?

Она поймала меня и знала это, но я решила не сдаваться до последнего.

– Кто?

– Мужчина, с которым ты гуляла на берегу. Ты говорила, что он преподает историю в Абердине. Или я ошибаюсь?

Самодовольно улыбнувшись, она кивнула на пластиковую коробочку.

– Смотри, не съешь по дороге.

А потом, прежде чем я успела ответить, она захлопнула дверь и помахала мне на прощание. Я же задумалась о том, какой бы из нее вышел замечательный детектив. Любого преступника Джейн вывела бы на чистую воду в два счета.

Угловой викторианский дом, как и большинство домов в Абердине, был построен из гранита. Но не из красного, как Слэйнс, а из коричневато-серого, что придавало всем зданиям на этой улице вид надежного, проверенного временем величия. Кусты падуба окаймляли короткую дорожку, ведущую к крыльцу. На выкрашенной синей краской двери блестело натертое латунное кольцо, на котором вместо обычной львиной морды красовалась голова поэта Роберта Бернса. Правда, воспользоваться им мне не пришлось. Как только за мной захлопнулась дверь такси, из дома донесся лай Ангуса, а когда я подошла к крыльцу, входная дверь уже была открыта.

Грэм, имевший вид не менее надежный, чем его каменный дом, в поношенном черном свитере и джинсах, приветливо улыбнулся.

– Сразу меня нашла?

– Да, все в порядке.

Он взял у меня из руки портфель и вопросительно посмотрел на пластиковую коробочку, вызвавшую своим запахом повышенный интерес у Ангуса.

– Торт. Это тебе.

– Мне?

– Не спрашивай.

Он и не спрашивал. Посторонившись, давая мне пройти, он захлопнул дверь, наклонился и поцеловал меня. И мне вдруг сделалось очень удивительно от того, насколько я соскучилась по нему. Соскучилась по тому ощущению спокойствия и уюта, которое находило на меня, когда он был рядом, по его ни к чему не обязывающему присутствию. И по его прикосновению.

Он поднял голову.

– Привет.

– Привет.

– Проходи, покажу тебе, как я живу.

Он рассказал, что купил этот дом всего год назад, и кое-где еще продолжался ремонт. Гостиные комнаты с большими светлыми окнами и красивыми лепными карнизами были почти пусты, их голые стены были подготовлены к покраске. Наверху лишь одна его спальня была доведена до ума. В ней преобладали мужские спокойные зеленые тона, приятные для глаз. Остальные комнаты наверху еще не были оформлены. Вообще, весь дом чем-то напоминал новый костюм, который еще нужно подогнать по фигуре: в одних местах слишком свободно, в других тесновато. За одним исключением – жилого пространства в глубине дома на первом этаже. В этом царстве Грэма все было продумано и исполнено в совершенстве.

Он перепланировал кухню, наполнив ее современной техникой, но сохранив викторианское обаяние, и снес заднюю стену, чтобы пристроить стеклянный зимний сад, благодаря которому солнечный свет попадал в дом и стелился косыми лучами по широким половицам. Стюарт говорил, что Грэм любит готовить, в чем я сама убедилась, увидев, в каком порядке содержатся его кухонные принадлежности. Все, начиная от клетчатого кухонного полотенца, сохнувшего на дверце духовки, и заканчивая расположением кастрюль и приборов, указывало на их частое и умелое использование.

Ну а то, как Ангус со вздохом плюхнулся на нагретый солнцем пол зимнего сада, в котором из мебели были только софа с низкой спинкой, кресло с подставкой для ног да стопка книг, достаточно высокая, чтобы служить столиком, свидетельствовало о том, что это его любимое место.

Оно и понятно. Если бы это был мой дом, я бы, наверное, сама не выходила из этого наполненного светом помещения с видом на маленький аккуратный сад, в котором на голой ветке одного из деревьев висела деревянная птичья кормушка. Тепло из кухни попадало сюда, где Грэм, беззаботно посвистывая, ставил на плиту чайник и готовил посуду для чая.

Я сама удивилась и немного встревожилась из-за того, каким привлекательным показался мне этот дом, как легко мне представилась жизнь здесь, с Грэмом. Я никогда ни с кем не жила с тех пор, как покинула родительский дом. Мне всегда нравилось иметь собственное место, где я сама себе хозяйка, но сейчас, стоя в его доме и наблюдая за ним, я вдруг отчетливо поняла, что могу вот так стоять и смотреть на него бесконечно. Всю жизнь.

Подобного чувства я не испытывала никогда раньше, и погрому слегка растерялась и не могла понять, что мне с ним делать. Зима приносила мне все больше и больше новых, доселе неведомых впечатлений.

– Хороший торт, – сказал Грэм, попробовав кусочек, дожидаясь, пока закипит чайник. В одной руке он держал коробочку, а другой протянул мне вилку.

– Хочешь?

– Нет, спасибо. Я за обедом два куска съела.

– И как прошло? Я об обеде.

– Было весело. Мне нравится общаться с Джейн. Мы много говорили о книге.

Он посмотрел на мой портфель, который поставил у софы.

– Компьютер привезти не забыла?

– Конечно. Ты же без него меня не пустил бы. – Когда мы разговаривали по телефону, он несколько раз напомнил мне о компьютере.

– Можешь надо мной смеяться, но потом спасибо скажешь, когда посреди ночи на тебя нападет вдохновение и тебе захочется поработать.

– Да, папочка.

– Я серьезно.

– Значит, ты считаешь, что на меня нападет вдохновение, да?

Облокотившись на тумбочку, с куском торта в руке, он сверкнул плотоядной улыбкой.

– Я постараюсь.

Незнакомая комната. Я не узнала расположения окон и стен, когда проснулась. К тому же здесь было слишком просторно. Несколько секунд я озадаченно моргала, а потом почувствовала спиной что-то твердое и теплое, услышала ритмичное дыхание Грэма и поняла, где нахожусь.

Я закрыла глаза. Мне захотелось одного – оставаться здесь, в его объятиях, когда его голова лежит на подушке так близко к моей, что его дыхание шевелит мне волосы. Я почувствовала, точно так же, как тогда, в кухне, когда он делал чай, что могу переживать этот миг снова и снова и никогда не устану от него. Но вместе с тем, как эта полусонная мысль дошла до моего сознания, другая сцена начала появляться у меня в голове, развеивая дремоту. Я попробовала сопротивляться, но от этого стало еще хуже, и в конце концов я сдалась. Аккуратно сняв с себя руку Грэма, я, стуча зубами от холода, выскользнула из-под одеяла, оделась и спустилась вниз.

В кухне у зимнего сада уже не было солнца, теперь луна отбрасывала на пол длинные тени. Я замерзла. Возле двери во двор на крючке рядом с куртками висела большая выцветшая синяя футболка для игры в регби с красными и золотыми полосами. Выглядела она так, будто прошла не одну войну, но показалась мне теплой, поэтому я надела ее и подтянула длинные рукава до локтей.