Текст книги "Пока смерть не заберет меня"

Автор книги: Светлана Крушина

сообщить о нарушении

Текущая страница: 24 (всего у книги 30 страниц)

Будь я носферату хотя бы с полувековым стажем, вероятно, я сумел бы от них избавиться. Но они и сами были не слабаки – еще бы, кого попало Хэтери не повезла бы с собой на чужую территорию. Они увлекли меня на боковую улицу, где было меньше людей, а затем мы оказались в узком переулке, скорее даже это была щель между двумя соседними домами – подобные места встречаются даже в самом современном городе. Однако же, это место мне было незнакомо. И мне оно очень не понравилось. Очень уж оно напоминало подворотню, где Алан устроил мне "проверку".

Я не совсем понимал, что эти плечистые парни собираются делать. Хотят меня отколотить? Это самое глупое, что могла придумать Хэтери. Да и слишком аккуратно они со мной обращались, как будто со стеклянной статуэткой. Но вопросов я не задавал – это было бесполезно, да и унижаться не хотелось. Я сопротивлялся яростно, но молча. Сохраняя невозмутимые выражения лиц, подручные Хэтери прижали меня к стене и удерживали в таком положении, пока не появилась сама хозяйка. Она выплыла из-за угла подиумной походкой, высоко неся облитую золотом волос голову. Она больше не улыбалась.

– Это и есть та сила, который вы грозили? – спросил я. – Физическое насилие? Что-то слишком грубо и примитивно.

Хэтери подошла ко мне вплотную и пребольно ухватила двумя пальцами за подбородок. Я дернул головой, и тут же ощутил, как в кожу впиваются острые ногти.

– Терпеть не могу, когда мне отвечают отказом, тем более такие мальчишки! – прошипела Хэтери и, отпустив подбородок, обхватила двумя руками мою голову и прижалась своим лбом к моему лбу. Наши глаза оказались совсем близко, и я почувствовал яростное давление ее воли.

Мир вокруг нас исчез.

Глава 4

All we know is that our feet are cold

and that our sticky hands are wet -

and that we're here to bring you tidings

straight from the CHOIR OF THE DEAD.

Sopor Aeternus «We Have A Dog to Exercise»

–

Все мы знаем, что у нас холодные ноги,

И что наши руки – липкие и влажные,

И вот мы здесь, чтобы порадовать тебя новостями

Из первых рук от ХОРА МЕРТВЕЦОВ

С трудом припоминаю, как добрался до дома. Я был как в бреду или же как пьяный; все качалось и плыло перед глазами. Болела голова, а внутри, примерно в районе солнечного сплетения, крутился и огнем жег мои внутренности сгусток едкой слизи. Черт его знает, что это такое было. Можно было бы понять, если бы я глотнул крови Хэтери, и кровь эта оказалась ядовитой – чему я вовсе не удивился бы, – но я даже губ не смочил. Хотя возможность такая предоставлялась, и даже более…

Далеко не сразу мне удалось вставить ключ в замок, я ковырялся добрых пять минут. Так что когда, наконец, я справился с этим делом и распахнул дверь, сразу за порогом обнаружилась не на шутку встревоженная Аврора. Ей и пришлось меня ловить, потому что я, кажется, вознамерился упасть таки в обморок.

Аврора хоть и малорослая, но удивительно сильная – на вид ни за что не скажешь, а я при своем смешном для парня росте вешу всего-то ничего, так что она без особых затруднений дотащила меня до гостиной и уложила на диван. Ногами я, правда, еще перебирал, и все же Мэвис в свое время пришлось со мной помучиться больше. Я с облегчением уронил тяжелую голову на подушку, а Аврора опустилась рядом на пол, на колени, и наклонилась ко мне, с тревогой вглядываясь в лицо.

– Что с тобой, Илэр? Ты пьян?

Вместо ответа я отвернулся к спинке дивана – разумеется, не задумываясь о том, насколько невежливо это будет выглядеть. Аврора обижено засопела. Но преданность ее была сильнее обиды.

– Тебе что-нибудь нужно? Илэр? Илэр!

– Уйди, – промычал я, закрывая от нее голову локтем. – Ради бога, уйди от меня!

Не знаю уж, поняла она или нет, почему я взялся ей грубить. Молча поднялась и ушла. Может быть, забилась в уголок, чтобы тихонько поплакать, но это вряд ли. Аврора была не из тех женщин, которые от обиды льют слезы. Скорее, она удалилась, дабы вволю позлиться и, может быть, обдумать какую-нибудь пакость. Я же вздохнул с облегчением и вжался лицом в подушку. Меня страшно мутило.

Хэтери оказалась не сильнее Алана, но противостоять ей было много труднее. Мой бывший хозяин действовал бесцеремонно и жестоко, но жестокость его носила, как бы это сказать, отстраненный характер, в ней не чувствовалось личной ненависти. Он был жесток, потому что считал это нужным и правильным, и это понимал даже я, хотя от понимания мне становилось только тошнее. Иногда, очень редко, он испытывал гнев, но и тогда казалось, что борешься скорее с разбушевавшейся стихией, которой все равно, кто попался на ее пути, нежели с живым человеком. Может быть, и гнев его даже был только видимостью, а на самом деле он вовсе не испытывал эмоций. Ведь не сердятся же горы, когда обрушивают на тебя лавину камней. Другое дело – Хэтери. Она считала, что, ответив отказом, я оскорбил ее, и жаждала отмщения. Она хотела раздавить меня – так она меня ненавидела в те минуты, пока между нами шла борьба. Ее ненависть наваливалась на грудь, как душное одеяло, и приходилось сражаться еще и за каждый вдох. Такого со мной еще не было. Она измотала меня так, что я даже не мог радоваться победе. Не согревала даже мысль о том, что Хэтери и сама обессилела до того, что спутникам пришлось поддерживать ее под руки, чтобы она не упала. Кроме того, у нее пошла кровь носом, и, когда я уходил, она тщетно пыталась остановить кровотечение с помощью крохотного носового платка.

Эта подробность была одна из немногих, которые я смог припомнить спустя некоторое время, когда дурнота и боль начали отступать. Мысли мои оживлялись, и тогда-то я и задумался и о бесстрастном гневе Алана (если только вообще имеет смысл подобное словосочетание), и о ненависти Хэтери, и о той обиде, которую она затаила на меня с сегодняшнего дня. Впрочем, обида – слишком безобидное слово (простите за невольный каламбур) и неподходящее для выражения ее чувств…

Тогда же я понял, что сделал огромную глупость. Я ясно увидел: пока Хэтери, обессиленная, висела на руках своих сопровождающих и пыталась унять кровь, я мог бы подчинить ее. Да, я тоже был измотан, но на это моих сил вполне хватило бы; к тому же кровь соперницы оживила бы меня. Уверен, спутники Хэтери не стали бы мне препятствовать – ведь не вмешались же они в наш поединок. Разборки между старшими даже для имеющих кое-какую личную силу носферату – святое дело, никто по доброй воле не полезет разнимать двух сцепившихся высших кровопийц… Как жаль, думал я с досадой, что мне не пришло в голову обезопасить себя от будущих посягательств Хэтери (а не было никаких сомнений, что это столкновение – не последнее) таким очевидным и самым надежным способом! Ха, очевидным! Очевидным он стал теперь, когда мысли немного прояснились, и слабость отступила, а тогда я вообще мало о чем мог думать.

А может, оно и к лучшему? Что стало бы с кланом Хэтери, если бы она вдруг оказалось в моей власти? Вот вопрос. Не исключено, что мне пришлось бы принять управление ее шайкой на себя. Перспектива же получить вкупе со стервозной красоткой еще сотню-другую вампов, каждый из которых требовал внимания и заботы (хе-хе), мне не улыбалась…

(Замечу в скобках, что буквально через несколько дней я снова вспомнил об упущенной возможности, и – о! как горько я пожалел о собственной недальновидности! Все могло бы быть по-другому. Но всему свое время…)

Я все лежал неподвижно на диване, лицом в подушку, и вскоре оправился настолько, что почувствовал себя в состоянии задуматься о будущем. Ведь Хэтери первая, но не последняя, кто явился предъявить права на мою душу и тело. Претенденты еще отыщутся. И как следует поступить мне? Оставаться в городе и готовиться встречать гостей или попытаться сбежать и скрыться? Ведь есть, наверное, на земле такое место, где меня не найдут, даже если будут искать. Пересидеть десять, двадцать, да хоть и сто лет; переждать, пока про меня не забудут. Да, но годами жить в уединении, в вечном страхе разоблачения, вдали от друзей, в обществе одной только Авроры (которая, я был уверен, ни за что меня не покинет) – выдержу ли я такую жизнь? Я затруднялся ответить положительно. Это испытание, без сомнения, для сильных духом, самодостаточных людей. Я же не таков.

Впрочем, какой вариант ни выбери, легкой жизни ждать не приходится. Если останусь в городе, меня так и будут трепать хозяева кланов. Вряд ли кого-то смутит проигрыш Хэтери, хоть она и считается одной из сильнейших – подумаешь, и на старуху бывает проруха. Может, у нее голова болела, и только поэтому она проиграла мальчишке, который и в клане-то пробыл без году неделя.

…Усмехаясь – без всякого, впрочем, веселья, – я поднял голову от подушки, выпрямился и сел. Чувствовал я себя уже в общем неплохо, только голова еще немного кружилась. Уловив чутким ухом движение, в комнату впорхнула Аврора. В глазах – ожидание и готовность служить. Во мне так и всколыхнулся гнев. Ну что ты так на меня смотришь, Аврора? Я не Алан, и не собираюсь разделять и властвовать.

– Тебе лучше? – защебетала Аврора. – Милый мой, родной, я так испугалась! – и она бросилась меня обнимать, а я даже не отстранил ее, пораженный, как громом, вырвавшимся у нее словом «родной» – было в нем что-то очень трогательное, буквально до слез. Никто и никогда так не называл меня, да и родных людей-то у меня почти не было… Крепко-крепко прижал я ее к себе и уткнулся лицом в ее теплую макушку. Аврора удивленно пискнула: "Ты чего это?", но я не отвечал, чувствуя: стоит мне заговорить, и неудержимо польются слезы, поскольку истерика была уже на подходе. Вспоминается мне, что это была очень трогательная сцена, в духе чувствительных викторианских романов… В тот момент Аврора представилась мне единственным спасением от всех бед – той соломинкой, за которую хватается несчастный пловец, которого разыгравшаяся буря грозит унести в море… Именно она, а не Кристиан, не Агни и даже не Мэвис – никто из них не мог удержать меня. Только Аврора могла. И я понял, что до конца жизни никуда от нее не денусь.

* * *

Агни маялась. Весьма благородно было сказать Илэру: «Мне ничего от тебя не нужно; будь с Авророй, если хочешь». Но благородный порыв, который Илэр принял как нечто само собой разумеющееся, прошел, а жить как-то надо было. Жить, зная, что счастливица Аврора в эту самую минуту крутится себе вокруг Илэра, может быть, держит его за руку, а может быть, даже целует его… Говоря короче, Агни ревновала. Раньше она и не предполагала, что ревность – такой страшный зверь. Раньше с этим зверем ей сталкиваться просто не приходилось. Даже Рона, своего мужа, она никогда не ревновала, как ни странно. Ей и в голову это не приходило. Само собой подразумевалось, что он – ее мужчина, ее муж. То есть принадлежит ей так же, как она принадлежит ему. Он все время был под рукой, как нужная в хозяйстве вещь. И даже когда Агни узнала об его изменах, она не почувствовала ревности, только злость и гадливость.

Другое дело – Илэр. С ним Агни встречала довольно часто, почти ежедневно; они гуляли, разговаривали, любили друг друга. Но всего этого было мало, недостаточно. Они не принадлежали друг другу, они даже не были вместе, а Агни хотелось, чтобы были. Все время хотелось его касаться, – так хочется взять в руки и потрогать изящную старинную куклу; да он, временами замирая в задумчивости, и казался искусно выполненной фарфоровой куклой. Агни смотрела в его бледное, тонко обрисованное, словно акварельное, лицо, и сердце ее так и заходилось; хотелось схватить его, обнять и никогда от себя не отпускать. Только он этого не позволил бы. Что бы он ни делал, что бы ни говорил, от него всегда едва ощутимо веяло холодком. Вероятно, он и сам не сознавал этого. Ощущение от общения с ним было чем-то сродни ощущению от общения с отцом: тот всегда был ласков, добр и внимателен, но часто казалось, что от всех прочих людей его отделяет прозрачная стенка, такая тонкая, что ее не заметишь, пока не коснешься – и тогда тебя окатит холодом. То же и Илэр. Он улыбался Агни и смотрел ей в глаза, и касался ее тела – но он был за стенкой. Хуже всего, что и Аврора была за этой же стенкой, рядом с ним. Она была – с ним!

Агни знала, что нужно сделать, чтобы перейти эту призрачную границу и оказаться по ту сторону. И Илэр знал, но делал вид, будто не знает и вообще ничего не замечает. Агни же была более чем уверена, что если сказать ему: "Сделай меня такой же, как ты!", Илэр сначала ответит категорическим отказом, но если продолжать настаивать, то, быть может, он и согласится. Ведь согласился же он брать у нее кровь! Каждое утро, просыпаясь, Агни думала: "Попрошу его сегодня", – но, при встрече, заглядывая ему в глаза, откладывала этот разговор. Потому что знала она и другое: если Илэр и согласится, то никогда не простит себе этого, и всю жизнь будет мучить себя упреками. А добавлять к его бесконечным переживаниям и самокопаниям еще и чувство вины Агни не хотела. Но и биться ежедневно о тончайшую, но нерушимую прозрачную стену было слишком больно. Агни не знала, что ей делать.

Весна выдалась затяжная, тепло никак не желало приходить. Мокрый снег перемежался с холодным дождем, было сыро и ветрено. Илэр как будто не замечал холода и сырости (а может, и действительно не замечал), в любую погоду ходил в пальто нараспашку и с непокрытой головой; а вот Агни отчаянно мерзла. Илэр жалел ее, и вместо того чтобы гулять по неприютным улицам, они шли к нему или к ней домой; реже – в кафе. Бывать у Илэра дома Агни не очень нравилось – она всей шкурой ощущала присутствие Авроры, даже если та не показывалась на глаза (маленькая вампирша умела, когда велел хозяин, быть тактичной и немедленно исчезала при появлении гостьи). Не то чтобы Агни имела что-то против Авроры лично. Нет. Напротив, эта маленькая нахалка с быстрыми глазами-рыбками была ей даже в чем-то симпатична… если отвлечься от ее интимной связи с Илэром. Может быть, Агни даже попробовала бы с ней сблизиться, если бы Аврора вела себя капельку подружелюбнее. Но, симпатии симпатиями, однако мысли о присутствии где-то за стенкой Авроры приходили обычно в самый неподходящий момент. И тогда Агни начинало казаться, что она занимается сексом прямо на глазах у соперницы (или нет… Аврора, строго говоря, не была ей соперницей. Совладелицей она была, вот кем). В общем, это страшно действовало на нервы, и ни о каком удовольствии и речи быть не могло. Агни попыталась объяснить это Илэру. Сначала он посмотрел на нее как-то странно, словно не понимая, в чем заключается проблема, потом его лицо вдруг передернулось, дрогнуло что-то в глазах, и он отвел взгляд. Агни даже удивилась его внезапному смущению: чего-чего, а стеснительности за Илэром она не замечала. Но оказалось, стеснительность тут ни при чем.

– Извини, я об этом не подумал, – проговорил Илэр, быстро справившись с собой и снова повернувшись к Агни. И добавил, мрачновато усмехнувшись: – Для меня до сих пор в новинку, что мы можем быть только вдвоем.

И, видя, что Агни не очень-то понимает его, рассказал спокойно и почти равнодушно, как Алан стремился привлечь к своим постельным забавам как можно большее количество народу, мужчин и женщин, без разницы.

– Обычно, правда, нас было трое: Алан, какая-нибудь женщина, и я, – заключил он.

Дикая мысль мелькнула у Агни, и дикий вопрос едва не сорвался с языка. К счастью, она успела захлопнуть рот – и промолчала. Правда, приток крови к лицу контролировать она не могла, и покраснела отчаянно. Илэр очень внимательно посмотрел на нее и сказал тихо, но твердо и отчетливо:

– С мужчинами я не сплю.

– Я вовсе не… – запротестовала было она, но он оборвал:

– Именно это ты и подумала. Брось, не красней. Многие считают меня любовником Алана. Но это не так.

– Я знаю, – поспешно заверила его Агни. Почему-то ей показалось, что для Илэра это важно.

– Следовало бы вовсе покончить со всем этим, – сказал Илэр и опустил голову на руки, скрещенные на спинке стула, на котором сидел задом наперед. – Но не могу…

Говорил ли он о своей насыщенной личной жизни, или вообще о жизни в качестве носферату, Агни не поняла, но твердо почему-то решила, что обязательно – об одном из двух. Было слишком заметно, что Илэр собой тяготится.

– Тебе нужно чем-нибудь заняться, – сказала Агни. – Отвлечься, а то ты только и знаешь, что рефлексируешь.

– Заняться? – переспросил Илэр без особого удивления, но и без интереса. – Чем?

– Ну… чем-нибудь. Есть же у тебя какая-нибудь профессия?

– Допустим.

– Так займись делом!

Илэр сморщился.

– Пока не хочется.

– Ничего себе! – возмутилась Агни. – Ты так и собираешься всю жизнь бездельничать?

– А ты сама-то? – Илэр взглянул на нее из-под упавшей на лоб спутанной массы волос. – Сама-то ты чем занимаешься?

Агни прикусила язычок. Вернувшись в родной город, она еще не нашла никакой работы, да и не искала – хватало других забот. Отец тоже не настаивал, чтобы она шла работать – он мог спокойно обеспечить и себя, и ее, и еще десяток-другой детей. Денег хватало. Правда, умом Агни понимала, что бездельничать все-таки не годится, нехорошо в двадцать семь лет висеть на шее у отца. Пока длился ее брак с Роном, она работала редактором в небольшом местном издательстве – работа не обременительная, но и не слишком денежная, однако на жизнь хватало. Агни уже подумывала о том, чтобы найти новое место, но пока что все ее душевные силы уходили на одного Илэра. Даже не видя его, она продолжала о нем думать. Да и вообще… все эти носфератские страсти. Такое вокруг творится, какая может быть нормальная человеческая работа?

Илэр смотрел на нее, усмехаясь и, кажется, читал ее мысли.

– Я тебе совсем голову замутил, да? Говорю тебе, это все носфератская харизма. Если бы не она, ты на меня и не посмотрела бы.

– Если и так, мне плевать, – насупилась Агни.

– Дурочка, – грустно сказал Илэр. – Тебе надо бежать от меня, как от огня. Чем дальше, тем сильнее я буду меняться, и однажды я захочу привязать тебя.

– Подумаешь, напугал.

– Ты не понимаешь! Не понимаешь, что это такое – быть привязанным к хозяину.

– Ну, – сказала Агни, стараясь выдержать легкий тон, хотя внутри у нее все так и затрепетало, – ты же не превратишься в монстра и не станешь мучить своих подопечных. Так чего мне бояться?

– А если превращусь? – Илэр приподнял голову, глаза его блеснули. – Пойми, теперь ничего нельзя предугадать. Неизвестно, чем я стану через неделю, через месяц. Я меняюсь каждый день! Когда-то мне был противен вкус крови, теперь я наслаждаюсь им. Я собирался вернуть себе человеческую сущность, а стал носферату. Обвинял Алана в невоздержанности, а сам сплю с двумя женщинами, беру у вас с Авророй кровь… Когда-то я клялся Кристиану, что скорее умру, чем позволю этой мерзости коснуться себя, а теперь… получаю удовольствие.

– Это правда? Тебе нравится быть носферату?

– Какой-то части меня – да, нравится. Это мерзко. Я погиб, Агни. Я служу дьяволу.

– Ка… какому еще дьяволу? – от неожиданности Агни чуть не поперхнулась. – Ты чего это?

– Так сказала бы Мэвис, – грустно улыбнувшись, объяснил Илэр. Сцепил пальцы в замок и нервно хрустнул ими – жест, перешедший к нему от Лорены. – Ну а я просто не знаю, есть ли на свете бог и дьявол. Думаю, что нет. Так что не знаю, на самом деле, кому я служу. Никому, наверное. Но это ничего не меняет. То, как я живу – это не по-человечески, так нельзя жить. Спроси отца, он скажет тебе то же самое.

– Но ведь и он живет так же…

Илэр качнул головой.

– Так, да не так. И нравится ли ему это? Уверен, что нет. Все, кого ни спроси, твердят в один голос, что Крис – лучший из нас. И это правда. На нем тоже кровь, но все-таки он выше всех. И чище всех. А я… гораздо ближе к Алану, чем к нему.

– Ты на себя наговариваешь, Илэр.

– Нет. Вот увидишь.

Что именно должна была увидеть Агни, осталось неясным. Пока что она ничего особенного не видела. Конечно, Илэр не был праведником. Но и особой мерзости в нем не замечалось. Агни знавала людей – обычных, смертных людей и куда хуже его.

* * *

К отцу зачастила гостья, которая с первого взгляда очень даже понравилась Агни – статная, красивая блондинка со светлым лицом и душевной, ласковой улыбкой. Этой улыбкой она светила, как прожектором, и казалось, что тот, кому она адресована, должен был неминуемо ослепнуть. На отца, однако, улыбка не производила никакого впечатления. Он принимал гостью без возражений; они подолгу просиживали в его кабинете или же уходили куда-нибудь. Отец держался с ослепительной блондинкой довольно сухо, но безукоризненно вежливо, а она так и вилась вокруг него, изо всех сил пытаясь его смягчить. Первый раз Агни с удивлением наблюдала эту сцену, но тогда же реакция Валя привела ее к пониманию того, кем на самом деле была эта женщина, и почему отец с ней так сдержан. Понимание было настолько отчетливым, что Агни удивилась: и как она могла сразу, в первую же секунду не увидеть, что блондинка – носферату? От нее так и веяло силой и чужестью. Должно быть, ослепительная внешность и присущая этой женщине сильнейшая харизма носферату затуманивали взгляд и заставляли забыть о главном. Пожалуй, думала Агни, разглядывая ее с новым интересом, она даже более носферату, чем Алан, – тот, несмотря на все ужасы, которые рассказывали о нем Илэр и отец, выглядел не таким… зубастым, что ли.

– Это твоя дочка? – улыбаясь и указывая на Агни движением острого подбородка, спросила красавица. Они с Кристианом уходили куда-то, а Агни и Валь шли мимо, и все столкнулись в коридоре – так и случилась первая встреча. Валь едва взглянул на гостью, и тут же склонился в униженном поклоне, едва не коснувшись лбом пола. Кристиан бросил на него гневный взгляд, а женщина его как будто вовсе не заметила: она смотрела только на Агни.

– Она очень милая, правда.

– Даже не думай, Хэтери, – сухо и резко ответил Кристиан.

– Что? – Хэтери невинно округлила глаза и рот. – В чем ты меня подозреваешь, Кристо? Что ты сразу кидаешься?

– Только попробуй ее тронуть, – понизил он голос.

– И?.. И что будет? Не грози мне, я тебя не боюсь.

– Поговорим в другом месте…

– Да и говорить не о чем, – Хэтери обернулась к Агни и подарила ей обворожительную улыбку. – Пока, крошка. Надеюсь, мы еще встретимся. И передавай привет Илэру. Скажи ему, чтобы он не рассчитывал так просто от меня избавиться.

Кристиан вздрогнул, посмотрел на нее недобро и весьма неделикатно схватил за плечо, но ничего не сказал. По-видимому, об этом он тоже собирался поговорить "в другом месте".

Агни же при первой возможности передала слова Хэтери Илэру. Тот нисколько не удивился, и никак их не прокомментировал, а сказал только, коснувшись руки Агни:

– Постарайся держаться от нее подальше. Она еще хуже, чем Алан.

– Я думала, что Алан – это ваш главный бука, – кисло улыбнулась Агни.

– Я тоже так думал…

Спрашивать, чего Хэтери от него хочет, было излишним – и так понятно.

– Знаешь что? – вдруг сказал Илэр. – Переезжай жить ко мне.

Агни так растерялась, что не сразу нашлась, что ответить.

– Это… это еще зачем? С какой стати мне переезжать? Или… – она почувствовала, что краснеет. – Или это – предложение?

Тут же она обозвала себя последней дурой. Ишь, чего выдумала!..

– Нет, – Илэр покачал головой. – Не в том смысле, в каком ты думаешь. Ни руку, ни сердце я тебе предложить не могу. А вот защиту – вполне.

– Защиту? От кого?

– От Хэтери.

– Думаешь, она станет меня… домогаться? – засомневалась Агни.

– Уверен.

Агни почесала кончик носа.

– Что-то я не понимаю. Вроде бы, папа тут главный. Разве Хэтери не должна вести себя адекватно на его территории? А покушение на меня адекватным поведением никак не назовешь. Это будет камушек прямиком в папин огород.

– В его – и в мой, – серьезно кивнул Илэр. – Криса она не очень-то боится. Меня тоже, но… если честно, у меня больше шансов ее задавить, если что. Переезжай, Агни. Война ведь начнется.

Война войной, но Агни заколебалась. С одной стороны, предложение соблазнительное, пусть в основе лежит только стремление Илэра защитить ее, не более того. Все равно – видеть его каждый день, быть рядом – это уже радость. С другой стороны, Аврору из дома никто не выселял. Значит, придется ежедневно сталкиваться и с ней, а это уже отнюдь не так приятно. Имелось у Агни подозрения, что рано или поздно эти столкновения могут перерасти в открытый конфликт. Они начнут ревновать Илэра друг к другу, и если Агни еще кое-как сумеет совладать с ревностью, экспрессивная Аврора не станет и пытаться. Агни очень хорошо помнила устроенный ею на квартире у Илэра скандал.

Подумав обо всем этом, Агни вздохнула.

– Пока ничего не могу тебе ответить…

– Ты из-за Авроры не хочешь у меня жить? – догадался он.

– Отчасти.

– Отчасти? – переспросил Илэр недоверчиво.

– Ну ладно. Да, из-за Авроры.

– Я велю ей вести себя пристойно.

Агни внимательно взглянула на него. Прозвучавшие в его голосе деспотичные нотки – откуда только взялись? – ей не понравились. И впрямь, он меняется с каждым днем.

– Делая такие заявления, ты рискуешь уподобиться Алану, – предостерегла она.

Губы его дрогнули.

– Знаю, – только и сказал он, склонив голову.