Текст книги "Пока смерть не заберет меня"

Автор книги: Светлана Крушина

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 30 страниц)

Глава 2

Tonight in flames

Tonight the world will fear our names

Tonight in flames

Stay my feeble heart

Our deaths will be the start

Of something glorious and vain

Tonight in flames

Cradle Of Filth «Tonight in flames»

По некоторым сведениям, Кати родилась еще в позапрошлом веке, а выглядела сейчас как школьница, которая вот-вот ударится в слезы, даже губы у нее дрожали. Да и словарный запас оказался соответствующий школьнице:

– Давай-ка драть отсюда когти, Илэр,

Предложение удирать казалось вполне разумным, и если бы речь шла только о моей жизни, я бы воспользовался им незамедлительно… но Кристиан? Кое-как я поднялся на ноги и прильнул к двери, прислушиваясь:

– Что они собираются делать?

– Сумасшедший! – взвизгнула Кати и вонзила мне в запястье все два дюйма своего сногсшибательного маникюра. – Не лезь туда!

– Отстань! – огрызнулся я, выдирая у нее руку. За дверью было тихо. Слишком тихо – как будто никого живого там не было. – Уходи одна, если хочешь. Я никуда не пойду.

– Идиот! Мальчишка! Ты ничего не понимаешь!

– Не понимаю, – согласился я. – Например, я не понимаю, что будет с людьми, которые там остались. Они погибнут?

Кати смерила меня удивленно-надменным взглядом и не стала отвечать. Ее, очевидно, совершенно не заботила дальнейшая судьба людей, с которыми она буквально несколько минут назад намеревалась позабавиться. Да и что станется с Аланом, ее волновало постольку, поскольку между ними существовала связь хозяин-слуга, отдача от разрыва которой грозила, как минимум, болезненными ощущениями, а то и безумием. Просто удивительно, зачем Кати бросилась вытаскивать меня? Под руку, что ли, ей попался? Или ногой об меня зацепилась? Другого объяснения просто не находилось.

– Иди, Кати, иди. Алан потом припомнит тебе и твою верность, и твою храбрость.

– Тебе все равно придется хуже, чем мне!

– Ну да, если только он уцелеет.

– Моли небеса, чтобы Алан уцелел, – прошипела Кати и быстро заскользила прочь по коридору, не оглядываясь. Я привалился к двери, переводя дыхание. Кати была права: неизвестно, какой вариант событий, победа или поражение Алана, окажется худшим для меня и остальных. В том, что Алан и Кристиан не просто мирно разговаривают, я не сомневался ничуть, хотя из-за двери до сих пор не доносилось ни звука. Велик был соблазн немного отодвинуть створку и заглянуть в комнату: "Ау, есть кто живой?"

– …Все в порядке? – проходивший по коридору парень в форменной клубной одежде – то ли официант, то ли младший администратор, – приостановился, заинтересовавшись, чего это я торчу тут, прилипнув к дверям; взглянул строго. В его глазах я увидел свое отражение: взъерошенный, бледный, испуганный пацан с разбитыми, распухшими губами. Тьфу! Будь проклята моя мальчишеская внешность! Впрочем, главное тут были как раз разбитые губы. Служитель взирал на меня без одобрения и явно ожидал немедленного подробного отчета и покаяния во всех грехах. Вероятно, он работал в клубе недавно: все служащие давно знали меня в лицо, спасибо Алану. – У вас есть клубная карта? Это комнаты для особых гостей; вы, может быть, не знаете…

– Я и есть особый гость, – улыбнулся я, надеясь, что улыбка выглядит более или менее естественной, и извлек из кармана джинсов клубную карту. Выражение лица служителя сразу изменилось, стало менее напряженным и более приветливым. Но озабоченность с него никуда не девалась.

– Вы себя хорошо чувствуете?

Значит, улыбка не удалась.

– Все нормально, я просто подышать вышел, – да, так себе из меня носферату – кто другой, посерьезнее, не стал бы уговаривать любопытного человека, двинул бы ему по мозгам, и весь разговор… то есть я имею в виду ментальный удар. А служитель, как назло, упертый попался и продолжал сверлить меня озабоченным взглядом:

– Вы точно уверены, что вам не нужен доктор?

– …Не нужен!

Двери разъехались, складываясь гармошкой, и пропустили Алана. Он улыбался и выглядел вполне безмятежно, только на лбу у него билась жилка. А вот я почувствовал, что теперь мне, действительно, не помешала бы медицинская помощь: сердце подскочило к горлу и заколотилось там, как бешеное. Где Кристиан?.. Двери разошлись ровно настолько, чтобы мог пройти человек, и полностью скрывали гостиную от взглядов находившихся в коридоре. Да еще Алан своей спиной загородил проем. Я рванулся вперед, намереваясь оттолкнуть его и ворваться в гостиную любой ценой, но Алан остановил меня, схватив за плечо. Я охнул: похоже было, что на плече сомкнулся железный капкан, а не сжались человеческие пальцы.

– Занимайтесь своим делом, – улыбнулся Алан служащему, и глаза парня немедленно утратили всякое выражение. – Юноша вполне здоров, и врачебная помощь ему не требуется.

Служащий закивал и медленно пошел прочь, взглядом оставаясь прикованным к Алану. Голова его поворачивалась по мере того, как он отдалялся от нас; еще несколько шагов – и ему пришлось бы идти спиной, чтобы не терять Алана из виду. Но в эту минуту мой хозяин отпустил его взгляд, так резко, что парень споткнулся и едва не растянулся на полу; только чудом сохранил равновесие, выпрямился и почти побежал прочь.

Я снова дернулся, рискуя вывихнуть плечо.

– Не трепыхайся, – сказал Алан почти ласково. – Больше ты никуда не убежишь. Жаль, что милый обычай укладывать провинившихся слуг в гробы с освященными крестами на крышке – всего лишь выдумка писак. С удовольствием запихнул бы тебя в гроб на несколько месяцев.

– Что с Кристианом? – рванулся я, а он уже уводил меня по коридору, прочь от гостиной, и продолжал, как будто ничего не слыша:

– Но можно поступить иначе… просто посидеть взаперти пару недель бывает полезно для молодых, горячих голов. Это не так действенно, как хваленое лежание в гробу, но мозги тоже прочищает неплохо.

– Вы лежали в гробу? Есть с чем сравнивать?

– Будешь смеяться – но да, лежал, – весело улыбнулся Алан. – Истребить недостоверные слухи невероятно сложно: всегда найдется кто-нибудь, кто пожелает их проверить.

– Жаль, что вас не проткнули колом, – сказал я искренне. – Тоже в порядке проверки слухов.

– Хотели и колом проткнуть, но не успели. Увы. То есть, для несчастных – увы, а я, как видишь, жив и здоров.

Я сделал очередную попытку освободиться от его руки. Бесполезно: Алан толкал меня перед собой легко, как котенка, хотя мы были примерно одного роста и комплекции, и не позволял мне развернуться. Со стороны все выглядело вполне естественно: твердой дружественной рукой, лежавшей у меня на плече, Алан направлял движение младшего товарища, который слегка перебрал спиртного или порошка. От отчаяния я уже готов был взвыть, если бы только знал, что это поможет.

– Вы убили Кристиана? – попытался я хотя бы оглянуться.

Вместо ответа Алан наградил меня чувствительным пинком.

– Почему бы вам не отпустить меня? На кой я вам сдался?

– Илэр, ты задаешь слишком много вопросов. Тем, кто помалкивает, живется намного легче.

– А все-таки?

– Ты же знаешь, что я люблю тебя. Поэтому и не могу отпустить.

– В гробу я видал такую любовь!

С этими словами, сопровождаемый новым пинком, я вылетел из клуба на автостоянку. В голове бился вопрос: неужели они только разговаривали? Иначе с чего бы Алан такой бодрый и полный сил? С другой стороны, где Кристиан? Не мог же он позволить увести меня, не сказав ни слова? На него не похоже. Или двое носферату договорились между собой о чем-то, о чем мне знать не следовало?

– Где Кристиан? – снова спросил я, когда мы остановились перед авто Алана.

Тот вздохнул и надавил мне на затылок, принуждая сесть в салон.

– Ты ведь из-за него остался, хотя мог спокойно уйти с Кати и бегать от меня еще неделю?

– Конечно, из-за него. Не из-за вас же!

– Вот за это, – щелкнула, запираясь, дверца, – я тебя и люблю, Илэр.

* * *

Алан привез меня в странное место; пробыв там целую неделю взаперти, я так и не понял, что это было: полуподвальное помещение со множеством комнат (в одной из которых, как мне показалось мельком, было что-то вроде кухни), с грязным коридором, освещенным одной пыльной тусклой лампочкой. Обитавшие здесь люди что-то очень уж приниженно склонялись перед Аланом и по-собачьи заглядывали ему в глаза. Я даже не понял, вампиры они или нет. В общем и целом место походило на какую-то нелегальную ночлежку. Даже в вечных джинсах и футболке Алан смотрелся здесь дико и не к месту; может быть, просто выражение его лица, безмятежное и дружелюбное, не вписывалось в общую атмосферу безнадежности и какого-то пыльного, застарелого страха.

Однажды мне уже довелось просидеть под арестом около недели: было это давно, десять или даже одиннадцать лет назад, в загородном особняке Лючио, где он держал меня, как приманку для Кристиана. Судьба у меня, что ли, такая – попадать в зависимость то от одного, то от другого носферату. Кажется, именно таких, как я, называют "профессиональная жертва". Противнее всего было то, что даже самое отчаянное сопротивление мое ничего не давало: Алан сегодня был явно в ударе и легко сметал любые выставленные мною барьеры. Видимо, он на самом деле здорово на меня разозлился, и злость придавала ему сил.

Он оставил меня в небольшой, сумрачной комнате с одним-единственным пыльным окошком на уровне глаз; на улицу оно выходило аккурат вровень с тротуаром. Надо сказать, тротуар этот был весьма немноголюдным: за все то время, которое я провел возле окна, то есть за целые часы, десятки часов, поскольку заняться все равно было больше нечем, – так вот, мне довелось увидеть всего пару десятков ног, пробегающих по этому тротуару. Вернее, они не пробегали, но тащились и шаркали. И что это были за ноги! Во что они были обуты! Вероятно, эти шедевры башмачного искусства были ровесниками Алану, а то и старше. Не знаю, куда направлялись обладатели этих монстров от сапожного дела, может быть, даже в ту скромную обитель, узником которой я поневоле оказался.

Помимо окна, в моей комнатке не было ничего интересного: узкая кровать эпохи древнего Египта, с железной продавленной сеткой под плоским матрасом – в жизни таких не видел, – и дверь, ведущая в крошечный совместный санузел. Хорошо, что хотя бы удобства оказались "в номере". Правда, вода была только холодная, и шла слабым напором, но с этим кое-как можно было смириться. Вот только бриться в холодной воде было некомфортно… то есть, было бы некомфортно, поскольку о бритвенных принадлежностях никто не позаботился. Ну и ладно, все равно борода у меня, скажем так, растет не слишком охотно и не очень-то густо.

Чего добивался Алан, заперев меня в этой одиночной камере? Хотел бы я знать. Если он надеялся таким образом добиться от меня, наконец-то, покорности и смирения, то крупно просчитался. Напротив, во мне только прибавилось решимости портить ему жизнь своим упрямством, сколько хватит сил. Пусть даже он прибьет меня, наконец.

Одиночка эта, правда, в одном отношении оказалась ничуть не хуже гроба с крестом на крышке: выйти я не мог, и не мог утолить свою жажду, которая уже на третий день заточения начала меня мучить – ведь я не пробовал крови с того для, как уехал к Кристиану. На четвертый день я задумался, как Кристиан терпел этот кошмар сто лет? На пятый я готов был лезть на стену. На седьмой не мог думать ни о чем, кроме свежей крови. Наверное, это было похоже на ломку наркомана… а может, и нет, трудно сравнивать – как я уже говорил, наркотики не вызывали у меня и мне подобных привыкания, кроме психологического. Алан очень точно рассчитал время, через день или два, думаю, произошел бы окончательный перелом: или я привык бы и научился бы терпеть жажду, или слетел бы с катушек и принялся бы грызть себе вены. Через неделю же он вынул меня из одиночки ослабевшего – только от жажды, кормили меня регулярно и вполне сносно, просовывая поднос с тарелками через устроенное в двери, у пола, отверстие, обычно надежно запертое снаружи, и таким же образом забирали посуду или же нетронутую еду, поскольку аппетит у меня чем дальше, тем становился хуже; человека, заботившего обо мне таким образом, я так и не увидел, – так вот, я был ослабевший и слегка ошалелый, как это бывает с людьми, долго просидевшими в темноте и вдруг вышедшими на свет, но вполне адекватный. Я не стал его благодарить, но без слов бросился на него с намерением не вполне ясным… кажется, я хотел вцепиться ему в горло. Алан с легкостью пресек этот порыв, перехватил меня подмышку и отвез ко мне на квартиру, где и оставил приходить в чувства.

Стоило ему только уйти, как появилась Аврора, которая как будто специально ждала за углом подходящего момента. Она опустилась на пол рядом с креслом, куда, как куклу, усадил меня Алан, и погладила меня по колену, снизу вверх заглядывая в лицо.

– Ты как? В порядке?

– А ты как думаешь? – с трудом двигая пересохшими губами, отозвался я и невольно потянул носом воздух: от Авроры пахло свежей кровью.

– Эй, эй, – она отодвинулась, верно истолковав изменившееся выражение моего лица. – Не надо на меня нацеливаться.

– Всего лишь один глоток, Аврора. Кажется, ты говорила, что любишь меня? И после этого откажешь в такой малости?

Аврора надула губки.

– Нечестно шантажировать таким подлым образом влюбленную женщину, нет?

– Нет, – отозвался я, сползая с кресла на пол, и поймал ее за руку. – Тебе жалко для меня глотка крови? Хочешь, чтобы я погиб от истощения?

– Сколько времени ты не пробовал кровь?

Я честно попытался сосчитать, но сосредоточиться никак не получалось.

– Дней десять… или больше, не знаю.

– Плохо, – очень серьезно сказала Аврора, но попыток отнять руку не оставила.

– Конечно, плохо.

– Может, привести тебе кого-нибудь?

– Приведи, – согласился я и отбросил ее ладонь. – Если не хочешь сама оказать мне эту маленькую услугу…

Она смотрела на меня, как будто колеблясь.

– Ладно… так и быть, угощу тебя. Но только услуга за услугу.

– Что ты хочешь? – нетерпеливо спросил я, изнемогая от накатывающего волнами горячего пряного запаха.

– Тебя, – ответила Аврора, придвинулась вплотную и, подняв руку, запустила ее мне в волосы и положила ладонь на затылок. – Мы так давно не были вместе… Я соскучилась…

– Ладно… – наши губы почти соприкасались, я ощущал на своем лице ее горячее прерывистое дыхание. – Пусть будет по-твоему…

Наверное, я извращенец. Потому что удовольствие от любовного акта, совмещенного с высасыванием крови у женщины, с которой ты соединяешься – не совсем правильное, не совсем чистое… даже вовсе не чистое, я бы сказал. Есть в нем что-то сатанинское. Это было в духе Лючио… в духе Алана, пожалуй, но никак не в моем. Однако, мне понравилось. Черт меня побери, мне понравилось! И это был еще один шаг прочь от Мэвис.

Мэвис! Меня как током дернуло. Как давно я ее не видел! Впрочем, у нее как раз, наверное, все хорошо. А вот Кристиан… я почти забыл про него! Что это, безумие какое-то? Я тут предаюсь плотской любви, как ни в чем не бывало… тогда как Кристиан, быть может, мертв.

Мы с Авророй лежали на полу, выпустив друг друга из объятий и отдыхая, на губах моих коркой подсыхала кровь, и ясность мышления постепенно возвращалась. Мысли вставали на место, и мне становилось все страшнее.

– Аврора! – я перекатился на бок, и наклонился над нею, заглядывая в лицо. – Ты слышала что-нибудь о Кристиане?

– Нет, – безмятежно отозвалась она. – А что я могла о нем слышать?

– Мы приехали вместе.

– В самом деле? – Аврора распахнула глаза. – Кристо здесь?

– Вот это я и хочу узнать. Они с Аланом встретились, но чем окончилась встреча, я не знаю – Алан сразу же упек меня в карцер… в подвал, в это чертово место, чем бы оно ни было. Я боюсь, что он убил Кристиана.

– Ну… это не так-то уж просто сделать, – с сомнением протянула Аврора. – То есть я слышала, что господин Кристо Лэнгли – не слабак.

– Да, но вышел-то из гостиной один только Алан, – мрачно сказал я и сел, скрестив ноги. В физическом плане теперь мне было гораздо лучше, но вот в моральном… Лучше бы я продолжал мучиться жаждой.

– Они могли договориться, – предположила Аврора.

– О чем?

– Ну я же не знаю, о чем они говорили.

Я задумался. Да, этот вариант уже приходил в голову. Но договориться Алан и Кристиан могли только об одном, учитывая дальнейший вариант развития событий: Кристиан отступился от меня в пользу нынешнего моего хозяина. Поверить в это было сложно. Да и Алан, пожалуй, с удовольствием поведал бы о предательстве человека, которого я считал другом. Ему ли не знать, как подействовала бы на меня такая новость! Но он промолчал. Не похвастался он так же и тем, что сумел убить Кристиана… Значит, надежда у меня все-таки есть.

Я потянулся за джинсами, но Аврора перехватила мою руку.

– Ты уже уходишь? Нет уж, нет уж, я еще не получила с тебя все, что причитается.

– Аврора…

– Моя кровь дорогого стоит! – заулыбалась она, обвивая руками мою шею. – Ведь я спасла тебе жизнь, не так ли?

– Обещаю, что вернусь к тебе сразу же, как только смогу… и буду полностью твой… – знала бы Аврора, чего стоило мне этого обещание. Но даже узнай она, все равно не оценила бы. Она даже не дала договорить и зажала мне губы ладонью.

– Нет-нет-нет! Илэр, ты знаешь, что от тебя за километр несет сексом? Может быть, ты инкуб? Это просто уму непостижимо, мистика какая-то! А ты предлагаешь подождать… когда ты откуда-то вернешься… Да когда еще представится такой случай побыть наедине? Нет, я тебя не отпущу, – она толкнула меня, опрокидывая на спину, и легла сверху, запустив пальцы в мои волосы. – У тебя губы в крови, – хихикнула она вдруг и стала поцелуями слизывать кровь.

А я? Я не нашел в себе сил уйти. В конце концов, она и правда сделала для меня сегодня очень много. Не спасла жизнь, но очень к тому близко… Но и в мгновения самого острого наслаждения я не мог избавиться от беспокойства за Кристиана, и сам момент близости был отравлен горечью. А Аврора ничего не заметила.

Глава 3

Fleeing grief for foreign maps

I still played vampire aristocrat

Unloading my gun in hot, promiscuous laps

Cradle Of Filth «Byronic man»

–

Спасаясь от тоски в далеких странах,

Я продолжаю играть вампира-аристократа,

Разряжая свое ружье в теплые, тесные норки

Где искать Кристиана, я даже не мог представить. Если он жив – о другой возможности даже думать не хотелось, – то как узнать, остался ли он в столице или же уехал? Сначала я подумывал сходить в клуб и расспросить персонал: ведь кто-то же должен был видеть, как Кристиан входит и выходит. Правда, учитывая то обстоятельство, что он все-таки был носферату, приходилось делать и такие допущения, что он мог спокойно раствориться в воздухе или отвести людям глаза, заставив забыть о том, что его когда-либо видели в клубе. Да, это были варианты из области магии, но ведь умел же Алан узнавать мысли окружающих? А что это было, если не та же магия? Ведь я до сих пор не знал, на что сам способен, что уж говорить о способностях Кристиана… Идти в клуб было страшновато, поскольку близился вечер и вместе с тем возрастала возможность нарваться опять на Алана. Несколько минут я сидел, собираясь с духом, рядом с дремлющей на ковре Авророй, и вдруг меня посетила счастливая мысль позвонить Кристиану домой. Точно! И почему я не подумал об этом раньше?.. Даже не одевшись, я схватился за телефон. Поднявший трубку Валь ответил, что господин Кристо еще не возвращался.

– Ясно, – сразу же скис я.

– Господин Френе, это вы? – спросил вдруг Валь совсем другим, как бы настороженным голосом.

– Да.

– У меня есть для вас сообщение от господина Кристо, – сказал Валь. – Он не возвращался, но звонил, и просил передать вам, чтобы вы заглянули в почтовый ящик.

– В почтовый ящик? – обрадовался я. – Хорошо, Валь, огромное вам спасибо!

Я стал поспешно собирать раскиданную по комнате одежду; потревоженная Аврора приподняла голову и посмотрела на меня сонными глазами:

– Ты куда?

– Сейчас вернусь, – отозвался я, натягивая джинсы. – Спи.

Не вдаваясь в дальнейшие объяснения, я спустился вниз, на лестничную площадку, где одна из стен была занята рядами почтовых ячеек – по одной на каждую квартиру. Из моего ящика демонстративно торчал наружу белый уголок плотного конверта. Раньше бумажные письма я получал только от Агни, которая питала непонятное отвращение к электронной почте, но Агни не могла написать сюда, потому что не знала адреса; мы потеряли друг друга из виду с той поры, как она уехала с мужем (меня кольнула совесть – я ведь даже не спросил у Кристиана, знает ли он, где сейчас Агни и что с ней). Значит, письмо от Кристиана. Я потянул за торчащий уголок и достал конверт, на котором уверенным почерком выведено было: "Илэру Френе". Почерк Кристиана я узнал сразу. Я надорвал конверт и вынул письмо, написанное явно второпях. Тут же, не сходя с места, я пробежал его глазами. Письмо было недлинным.

"Илэр, я должен просить прощения за то, что втянул тебя в неприятности.

Алан поставил условие, что я не должен появляться в городе; в этом случае он гарантирует твою неприкосновенность. Приходится верить ему. Как ты уже, вероятно, понял, я его не пересилил. Вот что, Илэр: если у тебя еще есть желание со мной увидеться, приезжай в М***-ское предместье, здесь я остановился в гостинице «Лион» и буду ждать две недели; после мне придется уехать домой.

Кристиан.

PS Мне очень хотелось бы познакомиться с Мэвис, если это возможно."

Не передать словами, какое облегчение я испытал, прочитав письмо. Кристиан жив! Плохо, что Алан вынудил его уехать из города, и, значит, свободы мне не видать – пока – как собственных ушей, но главное, он все-таки жив, и я могу его увидеть. Ни секунды я не сомневался, что поеду в гостиницу, где он уже неделю ждет меня и, должно быть, сходит с ума от беспокойства. Хорошо бы, действительно хорошо было бы познакомить Кристиана и Мэвис, да и повидаться с ней очень хотелось, но ехать к ней было уже поздно, а тащить ее загород на ночь глядя мне не позволила бы совесть: возможно, она устала после работы, или же работа ждала ее завтра утром. Да и бог знает что за место этот провинциальный «Лион». И я рассудил так: не уедет же Кристиан сразу после встречи со мной, и значит, о знакомстве с Мэвис можно условиться особо.

Но прежде всего, подавив нетерпение, я поднялся в квартиру, проклиная свою честность – пообещал же Авроре скоро вернуться, надо держать слово. Аврора снова сладко спала, свернувшись клубочком. Трогательная картина. Не хватало только плюшевого медвежонка в ее объятиях. Я немного постоял над ней, разглядывая по-детски умиротворенное личико, приоткрытые, припухшие от поцелуев, отнюдь не целомудренных, губы и длинные загнутые ресницы, от которых на щеки падали густые тени. Спящая, она казалась совсем ребенком, и иллюзия была столь сильной, что на мгновение я ужаснулся: телесная близость с ней показалась таким же кощунством, как близость с девочкой-подростком. Потом пришли воспоминания о том, с какой почти нимфоманской жадностью это «дитя» набрасывалось на меня, и иллюзия схлынула. Я наклонился и тихо поцеловал Аврору в лоб, потом набросил пальто, спустился вниз и поймал такси.

* * *

До гостиницы я добрался уже в десятом часу; совсем стемнело. «Лион» оказался частным отелем, на шесть-восемь номеров, не больше. Холл был отделан панелями «под дерево», просто и без претензий, и обставлен нарочито грубой деревянной мебелью. За стойкой читала книгу девушка-портье в белой блузке с деревенскими кружевами. Когда я подошел, она подняла голову и улыбнулась почти искренней профессиональной улыбкой:

– Чем могу помочь?

Я объяснил, что разыскиваю Кристиана Лэнгли.

– Да, господин Лэнгли живет у нас. Хотите его видеть?

– Да.

– Кажется, он сейчас в своем номере. Я позвоню, – все с той же приятной улыбкой сказала девушка, снимая трубку с телефона. – Как вас представить?

– Илэр Френе.

Девушка кивнула и сказала, обращаясь к невидимому абоненту:

– Господин Лэнгли? Простите за беспокойство, но вас спрашивает господин Илэр Френе… сейчас спуститесь? Хорошо, – и повернувшись ко мне: – Подождите, пожалуйста, минутку.

Я сел в одно из кресел с деревянными лакированными подлокотниками; но сразу же вскочил, нетерпение кололо меня тысячей иголок. Послышались торопливые шаги, и в холл стремительно вошел или, даже, пожалуй, ворвался Кристиан. Я бросился к нему:

– Крис!

– Илэр… – он крепко обнял меня. – Я боялся, что ты не приедешь. Думал, не захочешь меня больше видеть.

– Я только сегодня попал домой, а Валь подсказал заглянуть в почтовый ящик, – запротестовал я против такой очевидной глупости. – Если бы я вернулся раньше, то приехал бы сразу.

– Тебе сильно досталось от Алана, малыш? – Кристиан заглянул мне в лицо.

– А тебе?

Мы посмотрели друг на друга, и Кристиан прерывисто вздохнул.

– Похоже, нам обоим досталось, – сказал он печально. – Что ж, здесь, как и всюду, действует право сильного. Признаюсь, я был слишком самонадеян, и переоценил свои силы.

– Ничего, все могло кончиться гораздо хуже. Я боялся, что Алан убил тебя – ведь всю эту неделю я ничего не мог узнать…

Покачав головой, Кристиан оглянулся на девушку-портье: та, делая вид, будто увлечена книжкой, с любопытством наблюдала за нами из-под падающей на глаза челки и прислушивалась изо всех сил. Да, разговоры об убийстве могли показаться ей весьма подозрительными. Еще полицию вызовет.

– Здесь есть маленький ресторанчик, – сказал Кристиан вполголоса, – в котором подают на редкость хороший кофе, да и пирожные выше всяких похвал, – я невольно улыбнулся: Кристиан был и оставался сладкоежкой, в любых обстоятельствах предпочитая всем остальным лакомствам кофе и пирожные. – Предлагаю перенести разговор туда, если только ты не имеешь ничего против кофе так поздно вечером.

– Последние несколько лет я веду преимущественно ночной образ жизни, – отозвался я. – А часто случается, что день и ночь смешиваются, и трудно их различить. Так что в кофе на ночь глядя нет ничего страшного.

– Предпочитаешь лунные ночи? – склонившись ко мне, и так тихо, чтобы девушка-портье не услышала, спросил Кристиан.

– Нет, мне больше по душе новолунье, – отозвался я. – От лунного света я впадаю в сентиментальное настроение, а это не всегда хорошо.

Кристиан понимающе улыбнулся и кивнул.

Ресторанчик, про который он говорил, находился в том же здании, что и гостиница и, по сути, являлся частью гостиничного комплекса. В этот поздний час народу было немного, и свободный столик нашелся без труда. Зал был небольшой, но очень уютный. На столах лежали скатерти из настоящего беленого льна и стояли маленькие букетики из полевых цветов. Все было очень просто, почти по-деревенски, и не верилось, что только час назад я покинул столицу, один из самых шумных и густонаселенных городов континента.

Сидя на стуле очень прямо, в идеально подогнанном по фигуре темно-сером костюме, с зачесанными назад и собранными в хвост густыми волосами, Кристиан как никогда напоминал аристократа старых времен. Собравшиеся у бара свободные официантки, все – молодые девушки, заинтересованно поглядывали на него, на меня, и перешептывались. Мы сидели не очень далеко, и отдельные слова и даже фразы долетали вполне отчетливо; так, я услышал, как одна из девушек сказала со смешком: "Посмотри, какие красавчики", – и бесцеремонно указала подруге на наш столик. Кристиан, который не мог этого не слышать, чуть насмешливо улыбнулся мне глазами. Я уставился на скатерть. Все-таки удивительное дело: чем дальше, тем сильнее привлекала женщин моя внешность, тем охотнее они подпадали под влияние моей харизмы, природа которой, теперь это было уже совершенно ясно, не имела ничего общего с человеческой. И только Мэвис, нежная Мэвис, внимания которой я желал как никакого другого, оставалась совершенно равнодушной к моим чарам. Это причиняло боль, но это же и делало ее столь невыразимо привлекательной.

Подошедшая официантка приняла у нас заказ, поочередно расстреливая глазами меня и Кристиана, и ушла, то и дело оглядываясь.

– Интересно, – проговорил я вполголоса, – можно ли как-нибудь это "выключить"?

– Девицы донимают?

– Не то слово.

– В твоем возрасте положено получать от этого удовольствие, – с усмешкой заметил Кристиан.

– Извращенное это какое-то удовольствие, – возразил я мрачно. – Иногда я начинаю чувствовать себя проституткой. Правда, деньги мне пока еще не предлагали, но если так пойдет дальше, то скоро начнут. Знаешь, что мне буквально сегодня сказала она знакомая… хм… девушка? Что от меня за километр несет сексом. Как тебе это нравится? Может быть, мне пойти танцевать стриптиз? Там я буду нарасхват. А? И на своем месте. И без того Алан то и дело пихает ко мне в постель разных девиц. Или, вернее, сказать, меня пихает к ним в постели… Да вот, например: ты, наверное, знаком с Хэтери? Однажды она вполне серьезно просила Алана, чтобы он одолжил ей меня на пару дней, как будто я вещь или зверушка; Алан отказал, но отнюдь не потому, что заботился о моих чувствах, а просто так, ему так захотелось. В другой раз, в другом настроении он с охотой отдал бы меня Хэтери или любому другому, кто изъявил бы желание, и я никак не мог бы воспрепятствовать.

Перегнувшись через стол, Кристиан слегка сжал мне плечо и встряхнул, прерывая мой грозящий сорваться в истерику монолог.

– Спокойно, малыш. Не распускайся.

– Да… – я осекся и с силой потер переносицу. – Извини.

– Что до Хэтери, – продолжил Кристиан, пристально глядя на меня потемневшими до цвета грозового неба глазами, – то она известна своим сладострастием…

– Сладострастием? Это очень мягкое для нее выражение, я бы сказал – похоть! И она не исключение! – перебил я нетерпеливо. – Крис, ведь они же все, все такие, ни один из них не лучше других! А я? Иногда, как подумаю, до чего я докатился, так гадко становится. Чем я занимаюсь, Крис? Что позволяю с собой делать? Да любой честный человек может плюнуть мне в глаза и будет прав. Разве об этом я думал, когда просил о превращении? А ведь, самое смешное, Алан сразу, еще до того, как подчинить меня, предупреждал, что я совершаю большую ошибку.

– Это был и в самом деле очень неразумный поступок, – серьезно кивнул Кристиан. – Но он уже совершен, и сожалеть по поводу своей легкомысленности поздно и ни к чему. Лучше подумать, как исправить последствия и вернуться к нормальной жизни.

– А возможно ли это? Еще пять лет назад я решил, что не смогу жить как раньше, однажды заглянув в мир, открытый моему отцу и скрытый от большинства людей. А ведь тогда я еще был человеком. Теперь же я… вообще непонятно кто.

– Ты человек, пока считаешь себя человеком. Возьми себя в руки, Илэр.

Около нашего столика вновь возникла официантка и принялась очень неспешно составлять с подноса кофейник, чашки и остальные приборы, при этом широко и хищно улыбаясь ярко накрашенным ртом. Я демонстративно отвернулся в сторону, а Кристиан спокойно, без улыбки, но очень элегантно поблагодарил ее наклоном головы. Я позавидовал его сдержанности – лично у меня все эти зазывные улыбки и сладкие взгляды вызывали тошноту и неудержимое желание сплюнуть.