Текст книги "Пока смерть не заберет меня"

Автор книги: Светлана Крушина

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 30 страниц)

– Иногда мне кажется, что и обычные женщины, за редким исключением, ничем не отличаются от носферату, – проговорил я вполголоса, когда официантка, демонстративно закатив глаза, отошла обратно к бару. – И их поступками руководит в основном похоть. Ты видишь, как они смотрят на тебя? На нас? Как ты полагаешь, о чем они думают?

– Илэр, – тихо, но твердо прервал меня Кристиан. – Давай поговорим о чем-нибудь другом.

Вид у него при этом был строгий, почти суровый, как у священника.

– О чем?

– Да хотя бы о том, что нам теперь делать.

– Чтобы говорить об этом, мне не помешало бы знать, что произошло у вас с Аланом.

Кристиан чуть повел плечами, словно пиджак мешал ему, и сказал, не опуская, впрочем, глаз:

– Я проиграл Алану по всем статьям.

– А можно поподробнее?

Несколько секунд он молчал, и казалось, что продолжать разговор на эту тему он не пожелает, или же отделается категорическим «нельзя», и никаких подробностей мне не узнать. Его лицо стало замкнутым, глаза окончательно потемнели, черты обрели каменную твердость, а рот плотно сжался – лик суровый и непреклонный, лик святого или ангела с иконы. Я уже хотел было перевести разговор на другую тему, и торопливо соображал, о чем бы спросить или рассказать. Но Кристиан, немного подавшись вперед и по-прежнему пристально глядя мне в глаза, заговорил первый.

* * *

– Очень благоразумно, – усмехнулся Алан, проводив взглядом выскочившую за дверь Кати, которая буквально волоком утащила за собой все еще пребывающего в шоке от удара Илэра. От него по-прежнему короткими сильными толчками, в такт биению его сердца, исходила жаркая сила. – Всегда лучше беседовать, если никто не вмешивается.

Не отвечая, Кристиан взглянул за его спину, на бледного и застывшего в неподвижности на диване Грегора; на одурманенных девушек и юношу, которые едва ли понимали, где и зачем находятся. Алан чуть повернул голову и скосил на них глаза.

– Они нам не помешают.

– Пусть они тоже уйдут, – предложил Кристиан, размышляя, на самом ли деле воздух в маленькой гостиной накаляется, или же просто его воображение разыгралось. Никогда еще в присутствии Алана он не чувствовал себя настолько не в своей тарелке. Никогда еще Алан не демонстрировал так явно перед ним свою силу.

Блестя черными глазами, Алан коротко рассмеялся.

– Душка Кристо, добряк Кристо! Повторяю, не обращай на них внимания. Если они остались, то по доброй воле.

– Так же, как Илэр?

– Это упрек? – Алан сложил на груди руки и приподнял черную бровь, весело и как будто удивленно улыбаясь. – Но Илэр сам выбрал меня.

– И никогда не просил отпустить его?

– Я не обязан перед тобой отчитываться, – губы его еще улыбались, но глаза блестели холодно и тускло, как мертвые полированные камни. – К тому же, ты сам отказался от него, прогнал прочь. Помнишь?

– Отдай его мне, Алан, – тихо сказал Кристиан.

На минуту воцарилось молчание.

– Ты предъявляешь на него права? На этого глупого мальчишку, на моего слугу?

– Да.

Слышал бы это Илэр, подумал Кристиан. Мы говорим о нем, как о вещи, как о чем-то, не имеющем свободы воли… Вряд ли это понравилось бы мальчику. Впрочем, ничего тут не поделаешь. Этот разговор нельзя, никак нельзя вести в ином ключе…

– Он действительно тебе нужен? – спросил Алан вкрадчиво. – Нет, Кристо, правда? Этот сопляк, которому следовало бы родиться девчонкой, тебе нужен? Этот мальчишка, готовый лить слезы по любому поводу, этот достойный сынок своей неотразимой – и любвеобильной – мамочки, от которой он унаследовал отнюдь не одно только смазливое личико? Известно ли тебе, что он пытался убить себя, и не один раз? Впрочем, уж наверное, известно. Кому, как не тебе, он побежал бы жаловаться.

– Не приходится долго ломать голову, чтобы догадаться, кто довел Илэра до такого состояния…

Алан быстро выбросил перед собой правую руку, раскрытой ладонью к собеседнику, словно что-то отстраняя.

– Вот только не надо, Кристо. Не надо искать виноватых. Лючио – тот был покрепче, а мальчишка – так, размазня, тряпка. Чуть что, хватается за нож.

– И однако же у тебя до сих пор нет над ним полной власти, – заметил Кристиан.

– Нет – так будет! – быстрым, змеиным движением, Алан подался вперед, и Кристиана обдало горячей волной силы с головы до ног. По всему телу волосы зашевелились и встали дыбом. – Будет. Никуда ему от меня не деться.

– Нет, Алан, не будет, – стараясь сохранять спокойствие – что становилось с каждой секундой все труднее, – проговорил Кристиан. Беспросветная бездна Алановых глаз засасывала, лишая воли, требуя покориться, но отводить взгляд было нельзя, никак нельзя. – Если за столько лет ничего не получилось, то и дальше не получится.

– За сколько это – "за столько"? За пять лет? Ерунда какая. Я никуда не тороплюсь. Илэр, надо думать, тоже.

– И к чему тебе такая головная боль? У тебя же и без Илэра полно преданных тебе людей… Новая кровь – ладно, но стоит ли она таких усилий?

– То есть, ты все-таки предлагаешь отдать его тебе?

– Да.

– Ну, так попробуй его забрать, – просто предложил Алан.

Подчеркнуто выпрямившись, некоторое время они неподвижно стояли друг напротив друга. Исходящая от Алана сила обжигала кожу, как горячий ветер или даже, как пляшущее на ветру открытое пламя. Кристиан упрямо боролся с желанием прикрыть от нее лицо и гнал от себя мысли о заведомом проигрыше. Что странно, его собственная атака не встречала почти никакого сопротивления, то ли проваливаясь в никуда, то ли попросту обходя Алана, никак его не задевая. Это было непривычно и жутковато, и Кристиан начал понемногу паниковать. Как совладать с противником, который тебя попросту игнорирует?..

– Уезжай по-хорошему, Кристо! – острые черты смуглого лица Алана обозначились еще резче, как будто кости выступили под истончившейся, как пергамент, кожей; узкие губы раздвинулись не то в усмешке, не то в оскале, обнажая блестящие острые зубы; на лбу вздулась и забилась жила. Может быть, он и отводил с легкостью от себя атаки Кристиана, но собственное наступление давалось ему все-таки не без труда. – Право, я не желаю тебе зла, и отпущу тебя безо всяких условий… впрочем, нет, с одним-единственным условием: чтобы ты никогда больше не приезжал в мой город и не искал встреч с моим воспитанником. До сих пор я не вмешивался в твои дела, ну и ты не вмешивайся в мои.

– Да ну? – усмехнулся Кристиан непослушными, пересохшими губами. – Не вмешивался в мои дела? А что же такое было, как не вмешательство, когда вы всей компанией нагрянули ко мне в гости?

– Не передергивай, Кристо, – сквозь зубы отозвался Алан.

Воздух в комнате медленно, но верно накалялся, и становилось ясно, что это не игра воображения. Росло внутреннее напряжение; каждый мускул, каждый нерв натянулся и отзывался дрожью на малейшее движение; все чувства обострились до предела, до безумия – так, самым краем глаза Кристиан сумел разглядеть выступившие на бледном лбу Грегора капли пота, и даже сумел расслышать его учащенное судорожное дыхание: напряжение Алана не могло не отразиться на его слуге, не успевшем или не сообразившем вовремя спастись бегством.

Простояв некоторое время в неподвижности, противники медленно двинулись по кругу, ни на мгновение не нарушая сцепку взглядов; так кружат друг против друга воины, готовясь сойтись в рукопашной; Кристиан дышал все чаще и прерывистее, тяжесть сковывала все тело, а на затылок давила невидимая ладонь, принуждая склониться перед превосходящем силами противником.

– Уйди, Кристо, добром прошу. Мальчишка того не стоит.

Не стоит? – хмыкнул про себя Кристиан. То-то ты сам из-за него едва наизнанку не выворачиваешься!

По-видимому, Алан прочел его последнюю мысль – сдвинув брови и понизив голос, он проговорил:

– Нет, это я тебя сейчас наизнанку выверну! Хватит, поиграли!..

И Кристиан действительно почувствовал себя так, будто невидимая безжалостная рука разом выдернула наружу все его внутренности. Сдавленно охнув, он упал на колени, прижимая обе руки к животу. К нему бесшумно и мягко скользнул Алан и наклонился, заглядывая в лицо.

– Достаточно? А теперь послушай меня, Кристо. Сегодня ты уедешь и города и никогда больше не сунешь сюда свой нос. Тогда я обещаю, что, так и быть, посмотрю сквозь пальцы на своевольную выходку твоего любимчика. Если же ты устроишь еще какую-нибудь самодеятельность на моей территории, я ни за что не отвечаю. Понимаешь, я могу очень, очень рассердиться, и тогда последние пять лет малыш будет вспоминать как самые светлые в своей жизни. И не рассчитывай, что я позволю ему умереть… даже если он найдет способ осуществить это. Ты понял меня, Кристо?

– Понял, – едва слышно отозвался Кристиан, вперив взгляд в пол. – Хорошо, я уеду.

– Вот и молодец, – холодно проговорил Алан и повернулся к нему спиной, ясно давая понять, что не видит в нем больше противника. – Грегори! Позаботься о господине Лэнгли, – бросил он жестко.

Бледный как мел Грегор кивнул и, явно с усилием поднявшись, приблизился к Кристиану и положил ему на плечо ладонь. Или, вернее, навалился на его плечо всем своим весом. Когда Кристиан мгновение спустя осмелился поднять голову, Алана в комнате уже не было – он исчез бесшумно и незаметно, как туман.

* * *

Ночь катилась к рассвету, а мы все сидели в пустом зале ресторанчика, вызывая досаду у зевающих официанток. Перед нами стояло по чашке кофе – бог знает которые уж чашки за ночь. Кристиан устало откинулся на спинку стула и бездумно вертел в пальцах свою чашку; приглушенный свет свисающих с потолка светильников в плетенных абажурах резко обозначил складки у губ и морщинки в уголках глаз.

– Я уехал и не пытался тебя найти, потому что не мог не подчиниться, – глуховато проговорил он, опустив взгляд. – По сути, я признал безоговорочное превосходство Алана над собой.

– Брось, Крис. Зачем ты оправдываешься? Мне ли не знать, как трудно ему не подчиниться.

Кристиан вскинул на меня блеснувшие в полутьме глаза.

– По правде говоря, я уже успел забыть, что значит быть в подчинении у кого-то. Алан напомнил…

– Лорена говорила когда-то, что у тебя вовсе не было хозяина, – припомнил я. – Это правда?

– Это чушь, – очень серьезно ответил он. – Никто из нас не рождается в новой, нечеловеческой ипостаси свободным: тот, кто превращает нас, обретает над нами власть. И не всякому удается от этой власти освободиться.

– Я освобожусь, – пообещал я. – Причем постараюсь сделать это в ближайшее время. Мне просто необходимо поторопиться! Впрочем, – добавил я тише, – и этого будет недостаточно, если я не найду способ стать таким, как раньше. Понимаешь… Мэвис уже двадцать семь, а я до сих пор выгляжу, как восемнадцатилетний мальчишка. И останусь таким же ближайшие лет, наверное, пятьдесят, а то и сто. Куда это годится?

Кристиан покачал головой.

– Это слишком серьезная проблема, чтобы так просто ее разрешить, Илэр.

– А я и не рассчитываю, что будет просто… Для начала нужно поговорить с Дереком. Только не знаю, когда теперь смогу улизнуть от Алана надолго.

– К Дереку могу съездить я, – предложил Кристиан.

– Тебе разве не нужно возвращаться домой?

– Поездка много времени не займет, а тебе не стоит снова раздражать Алана.

– Да, пожалуй, – я закусил губу, припомнив недавнее сиденье под замком и неуемную жажду.

– Значит, решено. Поеду в Л*** сегодня утром.

– Утром? Нет, Крис, погоди, не так быстро (он взглянул вопросительно). Ты ведь хотел познакомиться с Мэвис? Я тоже хочу, чтобы вы познакомились. Задержись на пол дня, и я привезу ее сюда.

– Стоит ли утруждать девушку?..

– Но ты же не можешь поехать со мной? – нетерпеливо перебил я. – Уверен, она тоже будет рада знакомству.

Кристиан смотрел так, будто вовсе не был в этом уверен.

– Нет, Крис, пожалуйста, не возражай. Другой возможности может просто не представиться, – я посмотрел на часы и вздохнул. – Мне теперь лучше вернуться домой… Да и Мэвис просыпается рано; лучше, если я застану ее дома утром.

– Вызову тебе такси, – поднялся Кристиан. – И позвони, когда соберешься ехать сюда вместе со своей дамой.

Глава 4

So glad for the madness!

Cradle of Filth «Babylon A.D.»

–

Так радостно быть безумцем!

Мэвис была дома, и это, пожалуй, следовало счесть везением. Часто она уходила в «Янтарный», даже если было не ее дежурство – как я уже говорил, она любила своих маленьких подопечных и любила свою работу. И терпеть не могла бездельничать. Моему появлению она не очень удивилась, только спросила, почему я сперва не позвонил. Действительно, почему-то это не пришло мне в голову.

– Прости, – я с трепетом коснулся ее руки. Я смотрел в ее милое, почти акварельной нежности лицо, и все во мне переворачивалось. А она отвечала мне безмятежным взглядом и не замечала ни моих ярко блестящих глаз, ни необычного румянца – который появлялся всегда после того, как я подкреплял силы кровью, – ни искусанных, припухших (спасибо неистовой Авроре) губ. – Так спешил увидеть тебя, что даже забыл позвонить.

– Ну, ничего, – улыбнулась она. – Хорошо, что застал меня дома. Заходи, рассказывай, как съездил, как твои дела (она думала, что я уезжал по делам, связанным с моей работой в журнале). Я еще не завтракала. Присоединишься?

Но я остался стоять у порога и удержал ее.

– Хочу познакомить тебя с моим хорошим другом, Мэвис. Это замечательный человек, он был моим опекуном, когда я потерял отца.

– Прямо сейчас познакомить? – чуть приподняла брови Мэвис.

– Я понимаю, что, может быть, еще рано…

– Твой друг здесь, с тобой? – перебила она мягко.

– Нет, он ждет нас… меня… за городом.

– Нас?

– Я рассказывал Крису о тебе, – ответил я почему-то сконфужено. Под светлым, ясным взглядом Мэвис я часто смущался и начинал заикаться и мямлить, как школьник. Интересно знать, что она тогда обо мне думала? – Теперь он мой самый родной человек, и я не мог не рассказать. Поедем?..

Я боялся, что она начнет спрашивать: почему вот так вдруг, да еще с утра пораньше, да зачем ехать за город, да почему мой опекун не может сам приехать ко мне, что за таинственность такая… Но Мэвис только улыбнулась и сказала:

– Подождешь пару минут? Мне нужно переодеться, – и скользящим жестом указала на свой легкий домашний костюм, состоящий из мягких светлых брючек и куртки.

– Конечно, – поспешил согласиться я и сел ждать на мягкий пуф тут же в прихожей; пройти в комнату решительно отказался – боялся, что это каким-то образом затянет сборы. Впрочем, меня тут же начала мучить совесть: примчался чуть свет, не дал человеку ни поесть, ни даже выпить кофе, хотя сам всю ночь просидел в ресторане… Когда через несколько минут Мэвис вышла из комнаты, я поднялся и сказал, что, пожалуй, кофе все-таки пришелся бы кстати. А для убедительности еще и потер глаза жестом невыспавшегося человека. Мэвис улыбнулась и пригласила меня на кухню.

Утренний кофе все-таки перерос в легкий завтрак; я, правда, от еды отказался, пил кофе и смотрел на Мэвис. Она была одета в легкий свитер под горло и в одну из своих любимых длинных свободных юбок. Который уже раз я подумал, как несовременно она выглядит на фоне большинства столичных девушек, обнажающих все, что только можно: и ноги, и руки, и грудь до пределов приличного, а иногда и сверх этих пределов; с накладными ресницами и ногтями, с искусственными бюстами и силиконовыми губами, с пирсингом и прочими украшениями в различных частях тела. Может быть, и Аврора, как позже – Мэвис, изначально привлекла меня своей исключительной естественностью. Только вот у Авроры и естественность оказалась какой-то… наигранной, что ли? – как весь ее образ шестнадцатилетней неформалки. В Мэвис же не было ни капли притворства. Она не пыталась подать себя с выгодной стороны, как-то привлечь к себе внимание, соблазнить и охмурить самца – на что были направлены все усилия подавляющей части молодых девиц – и этим была особенно мне дорога. Увы, я сам никак не соответствовал этой простоте и чистоте, и рядом с Мэвис особенно остро чувствовал, насколько грязна и темна моя собственная душа, соприкоснувшаяся с такими мерзостями, от которых Мэвис отшатнулась бы в отвращении, если бы лишь заподозрила меня в причастности к ним.

– …Поедем на моей машине? – предложила она. – Где ждет твой друг?

Я объяснил и спросил, знает ли она, как доехать. Мэвис представляла эти места довольно неплохо.

Ехали мы быстро, Мэвис удивительно ловко и уверенно управлялась со своей старенькой машиной; в дороге она не отвлекалась на разговоры, и мы сказали друг другу от силы пару слов. Да я и не испытывал потребности говорить, мне хорошо было уже от сознания того, что Мэвис рядом. По дороге я коротко переговорил по телефону с Кристианом, предупредив о нашем приезде, и условившись встретиться в небольшом сквере неподалеку от гостиницы. День обещал быть солнечным, и ничто не помешало бы провести на открытом воздухе час-другой. Кто как, а лично я насиделся уже в четырех стенах.

Кристиан уже ждал, сидя на скамье с удобно изогнутой деревянной спинкой. Заметив нас издалека, он поднялся навстречу и приветствовал нас стоя. Мэвис, подойдя, с любопытством подняла на него глаза.

– Познакомься, пожалуйста, – обратился я к ней. – Это Кристиан.

– Мэвис, – просто сказала она и первой протянула руку для пожатия, пытливо вглядываясь в лицо моего друга.

Кристиан ответил долгим пристальным взглядом и чуть сжал ее маленькую изящную ладонь.

– Кристиан Лэнгли. У вас удивительно поэтичное имя, Мэвис. И редкое.

Она улыбнулась чуть лукаво.

– То же самое сказал мне Илэр при знакомстве.

Они все смотрели друг на друга, как будто между ними происходил какой-то важный, неслышный посторонним разговор. В эту минуту я мог бы уйти, а они и не заметили бы, и это вдруг неприятно меня царапнуло. Что-то между ними происходило. Мэвис неотрывно смотрела в синие глубокие глаза Кристиана, и на лице ее проступало странное выражение какой-то мягкой, упоенной мечтательности, губы чуть дрогнули в улыбке. А Кристиан – он был так серьезен и строг, и взглядом, казалось, стремился проникнуть в самую душу Мэвис. Мне вдруг отчаянно захотелось встать между ними, прервать этот бессловесный разговор. Но они как будто услышали мои мысли и одновременно повернулись ко мне, и улыбнулись одинаково теплыми улыбками. Мэвис наконец отняла у Кристиана руку – он отпустил ее, казалось, крайне неохотно. Что, черт возьми, между ними произошло? Мне вдруг мучительно захотелось взять Мэвис за руку и увести отсюда. Странно.

– Илэр сказал, что вы были его опекуном, – ее удивительные светлые глаза вновь метнулись к глазам Кристиана, словно их притягивало магнитом. – Вы, наверное, его крестный отец?

– Нет, Илэр не крещен.

– В самом деле? – удивилась Мэвис. – Я не знала.

Еще бы она знала. После ее выступления относительно замужества мы никогда больше не говорили о боге и религии. Стоило ей хотя бы упомянуть об этих предметах или о чем-то связанном с ними, я тут же уводил беседу в сторону. Нет, я вовсе не считал ее веру и ее мировоззрение чем-то глупым и не стоящим обсуждения, но полагал лично для себя невозможным говорить об этом. Алан крепко вдолбил мне в голову мысль о собственной низости и, так сказать, несовместимости с высокими сферами. Да что там – с того самого дня, когда мы с Аланом сидели в соборе и обсуждали блэк-арт, я и в церковь-то ни разу не заходил. Уж и не знаю, как Мэвис терпела рядом с собой такого откровенного атеиста…

Нежная рука Мэвис неосознанным жестом коснулась ямочки между ключиц – там, скрытый свитером, на тонкой золотой цепочке висел крестик. Проследив ее жест, Кристиан перевел взгляд на меня; в глазах у него мелькнула тревога, тут же умело, впрочем, спрятанная за дружелюбной внимательностью, когда он снова повернулся к Мэвис.

– А к какой церкви принадлежите вы? – спросил он вдруг вкрадчиво. Такого тона, – да и такого вопроса, – я не ожидал, и уставился на него с недоумением, но все его внимание было полностью поглощено Мэвис и тем, что она говорила.

Вероятно, он хотел выяснить что-то для себя важное, но мне было невмоготу слушать все эти церковные постулаты и разъяснения к ним, – а Мэвис взялась растолковывать их с большой охотой, – тем более что половину я все равно не понимал. Сидеть и слушать с постным лицом, не участвуя в разговоре, было бы глупо, и я извинился и сказал, что отойду на несколько минут – мол, очень хочется пить, куплю какой-нибудь воды и вернусь.

– И мне, пожалуйста, купи газированной воды, – попросила Мэвис, прервав свои разъяснения.

Я ушел из сквера, оставив их вдвоем; без меня они скорее найдут, о чем поговорить. Непонятная тревога грызла мне сердце. Да, непонятная: ведь я так хотел познакомить двух своих самых близких людей, почему же теперь мне так не по себе? Из-за слишком уж пристальных и долгих взглядов, которыми они обменялись? Но, подумаешь, что же тут такого: люди встретились впервые и стремятся скорее понять, что представляет собой новый знакомый. Откуда во мне эта мнительность, почему я жду подвоха даже от друзей?

Сунув руки в карманы длинного пальто, я шел по улице, все удаляясь от сквера, и, честно говоря, возвращаться мне не хотелось. Может быть, в самом деле, поймать такси и вернуться в город? Правда, потом трудно будет объяснить свое поведение Кристиану и Мэвис, раз уж я самому себе не в силах дать отчет в собственных стремлениях, но ничего, как-нибудь обойдутся без объяснений.

Ни до какого магазина я так и не дошел. Уселся на тянущуюся вдоль тротуара невысокую оградку и, вцепившись пальцами в холодный мокрый металл, предался мрачным размышлениям. Правильно все-таки Алан сказал, что мне следовало родиться девчонкой. Тогда было бы хоть не так стыдно распускать сопли по любому поводу. Ну что я за человек? не могу принять ни одного мало-мальски самостоятельного решения! Вот взять хотя бы отношения с Мэвис. Даже в этом вопросе – будем наконец честными – я втайне надеялся на Кристиана, на то, что он каким-то волшебным способом сумеет разрешить мои затруднения. Самому же мне не хватало смелости сделать первый шаг и хотя бы – для начала – сказать Мэвис о своих чувствах. Неужто я и в этом надеялся на Кристиана? Похоже было на то. Холодными руками я сжал голову. Господи, какой же я осел!..

* * *

– Простите, если покажусь невежливой, – Мэвис на половине фразы оборвала свою импровизированную лекцию, – но все же не могу удержаться и не спросить: вы христианин?

– Нет, – удивился Кристиан.

– Тогда почему вас так интересует наша церковь?

Кристиан не сразу нашелся, что ответить. Довольно долго он молча смотрел в детски ясные светло-голубые глаза девушки, с первого же мига заворожившие его исходящим из них светом. Мэвис улыбнулась его замешательству.

– Илэр не выносит всех этих разговоров, – сказала она, расправляя на коленях юбку. – Потому и убежал. Уж не этого ли вы добивались, чтобы поговорить наедине?

– Может быть, – пробормотал Кристиан, удивляясь собственному смущению. Эта девушка, уже далеко не дитя – двадцать семь лет, сказал Илэр, возраст вполне зрелый, – казалась одновременно и много старше и много моложе влюбленного в нее молодого человека. В ней таилась и детская светлая открытость миру, и мудрость пожившей женщины. Это странное сочетание делало ее необычайно привлекательной, особенно для того, кто умел заглядывать глубже внешней оболочки. Что до внешности, то, на взгляд Кристиана, она была довольно обычной: симпатичная девушка, и не более того. Такая не привлечет внимания в толпе… если только не смотреть ей в глаза.

– Вы давно знаете Илэра?

– Всю его жизнь. Мы с его отцом дружили еще с университетских времен.

– Значит, вы должны понимать его лучше, чем я, – Мэвис задумчиво коснулась пальчиком подбородка. – С самого дня знакомства – вы знаете, при каких обстоятельствах мы познакомились? – меня не оставляет уверенность, что Илэр угодил в крупную неприятность, впутался во что-то нехорошее, но я ничего не могу узнать. Мы знакомы три года, но он упорно не пускает меня в свою жизнь. Он очень закрытый и очень тревожный человек, внутри у него затаилась и копится какая-то горечь, которую он не хочет или не может выпустить, и это меня беспокоит.

– Вы хотели бы ему помочь? – серьезно спросил Кристиан, немного подавшись вперед.

– Да, – просто ответила Мэвис. – А вы ведь тоже за этим приехали, верно?

– Верно.

Мэвис энергично кивнула.

– Хорошо. Возможно, Илэр доверяет вам больше, чем мне. Вы знаете, что с ним происходит?

– Знаю, – после небольшой заминки ответил Кристиан.

– Расскажите, – попросила Мэвис.

Но Кристиан молчал, опустив голову. Если он выдаст тайну Илэра, не будет ли это предательством по отношению к молодому человеку? Ведь сам он ни за что не желал открыться, опасаясь оттолкнуть любимую. Но что же делать? Невозможно выжидать и тянуть до бесконечности. Да Илэр и сам понимает, что время идет, добавляя Мэвис месяцы и годы, слишком быстро для живущего сотни лет носферату подталкивая ее к старости и к смерти. Очевидно же, что через десять лет Мэвис станет уже зрелой женщиной, прожившей почти половину жизни, тогда как Илэр по-прежнему будет выглядеть свежим юношей. Даже если он сумеет удержать любимую рядом, ничего ей не рассказывая, – что маловероятно, – у нее неизбежно возникнут подозрения… Но как сказать девушке, что ее друг – носферату, существо наполовину нечеловеческой природы, кровопийца и, возможно, убийца? Когда-то Кристиан решился открыться своей невесте, и тем самым подготовил ее гибель. Сто лет спустя он женился на другой женщине, только уверившись, что наверняка не вызовет каких подозрений и что, вследствие многолетнего отказа от употребления крови, стареет как положено обычному человеку. Но и этот брак был неудачным и окончился разводом… на счастье Киры.

Так что же сказать Мэвис? И, главное, как?

Кристиан поднял голову и встретился взглядом со спокойными и светлыми глазами девушки.

– Позвольте задать вам нескромный вопрос, Мэвис. Насколько важен для вас Илэр? Что он, кто он для вас?

Выражение лица Мэвис нисколько не изменилось, только пальцы вновь неосознанным движением порхнули к ямке между ключиц.

– Он человек, который нуждается в помощи и поддержке.

– И это все?

– Что вы имеете в виду, господин Лэнгли?

– Вы любите его? – в упор спросил Кристиан. – Только, пожалуйста, не надо этих отговорок насчет христианской любви к ближнему своему и всего такого прочего. Что для вас значит Илэр вне концепции вашей веры?

Нежное личико Мэвис посерьезнело и стало строгим.

– Какое вы имеете право спрашивать меня о вещах, которые вас не касаются?

– Это касается Илэра, а значит, и меня тоже.

– Вы говорите так, как будто представляете интересы Илэра в суде, – попыталась улыбнуться Мэвис, но улыбка получилась бледноватой.

– Вы знаете, что Илэр вас любит? – продолжал наступать Кристиан.

Золотистые пушистые ресницы затрепетали и опустились на зардевшиеся щеки; но уже спустя секунду Мэвис подняла глаза и прямо взглянула на собеседника.

– С чего вы взяли?

– Илэр сказал мне.

– Мне он ничего об этом не говорил.

– Он не решался.

– И поручил вам сказать это за него?

– Вовсе нет. Не думаю, что он обрадовался бы, если б услышал, о чем мы разговариваем.

– В таком случае, не разумнее и вам было бы промолчать об этом?

– Нет, – отрезал Кристиан. – Время уходит, Мэвис. Еще немного, и Илэр может погибнуть.

– Погибнуть? – светло-голубые глаза Мэвис расширились. – В каком смысле?

– Погибнуть не физически, но нравственно, – пояснил Кристиан.

– Я вас не совсем понимаю, господин Лэнгли.

– Что бы вы сказали, если бы узнали, что Илэр принадлежит к некоей организации, которая, скажем так, нелегальна?

– Какого рода эта нелегальность?

– Скажем, деятельность этой организации носит незаконный и в некотором роде мистический характер.

– Мистический? – повторила Мэвис в замешательстве, во все глаза глядя на Кристиана. – Я все еще не понимаю. Илэр – сатанист? Потому вы и спрашивали, к какой церкви я принадлежу?

– Почему же сразу сатанист, – несмотря на серьезность разговора, Кристиан не мог не улыбнуться. – Скажите, Мэвис, вы верите в истории о магии, призраках, вампирах и оборотнях?

– Если говорить о магии и чудесах как о проявлениях деятельности высших сил – то да, пожалуй, – после небольшой паузы ответила она. – Что до остального, то, конечно, нет, не верю.

– То есть в вампиров и оборотней вы не верите? – спросил Кристиан, а про себя подумал: Илэр меня убьет, когда узнает. То есть, «убьет» – фигурально выражаясь. На деле, как бы мне не приобрести заклятого врага на всю жизнь. Может быть, прекратить этот опасный и безумный разговор, пока не поздно?

– Есть, вероятно, больные люди, которые воображают себя подобными сверхъестественными существами, – пожала плечами Мэвис.

– Они действительно больны, но совсем не в том роде, в каком вы думаете, – тихо сказал Кристиан.

Мэвис ничего не отвечала, и только смотрела на него выжидающе, чуть нахмурив брови. Она сидела на скамейке ровно, не позволяя себе откинуться на спинку, сложив руки на коленях и подобрав скрещенные ноги. Только четок в руках не хватало. Кристиану вдруг подумалось, что сейчас она удивительно похожа на монашку, и на ней вполне уместно смотрелся бы строгий черно-белый монастырский наряд.

– Илэр тоже болен, – добавил он после паузы.

Мэвис вскинула брови.

– Он не похож на сумасшедшего!

– Конечно, он не сумасшедший. Болезнь живет в его крови, а не в голове.

– Господин Лэнгли…

– Есть существа, которые не являются чем-то сверхъестественным, но вместе с тем они не совсем люди…

– Господин Лэнгли! – Мэвис резко поднялась, недоумевающая и слегка рассерженная. – Мне не совсем понятен смысл ваших речей, но, кажется, вы пытаетесь сказать, что Илэр – не то оборотень, не то вампир…

– Подождите, Мэвис…

– …Если это шутка, то она не слишком хорошего тона, – решительно закончила фразу Мэвис и посмотрела на маленькие наручные часики, золотистой змейкой охватывающие ее запястье. – Не понимаю, куда запропастился Илэр… он уже давно должен был вернуться…

Кристиан тоже встал и теперь возвышался над миниатюрной девушкой больше чем на голову.

– Уверяю вас, это не шутки. Если вы выслушаете меня до конца… Черт! Простите, – его прервал звонок мобильного телефона, лежащего в кармане. – Не уходите, Мэвис, – остановил он девушку, поднося трубку к уху. – Это Илэр.

– Крис? – донесся из динамика странно напряженный и почти звенящий голос молодого человека. – Крис, я должен вернуться в город. Прямо сейчас! Извинись за меня перед Мэвис, ладно?

– Что случилось? – Кристиан отвернулся немного в сторону от встревожено вслушивающейся Мэвис и даже прикрыл трубку ладонью. – Это из-за Алана? – спросил он приглушенно.

– Нет, Алан тут ни при чем. Он, наверное, и не знает, что я уехал… Крис, я, кажется, сделал дурацкую ошибку. Не надо было втягивать ни тебя, ни Мэвис… – Илэр говорил сбивчиво и, кажется, очень волновался. – Я сам, сам должен все сделать. И послушай, Крис, ничего не рассказывай ей обо мне, даже если будет спрашивать… Особенно если будет спрашивать…