Текст книги "Вне закона"

Автор книги: Стивен Кинг

Соавторы: Эд Макбейн,Энн Перри,Джеффри Дивер,Лоуренс Блок,Дональд Эдвин Уэстлейк,Джойс Кэрол Оутс,Уолтер Мосли,Джон Фаррис,Шэрин Маккрамб
сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 59 страниц)

18

Нервозность Куэрка, как только он въехал на территорию типографии в грузовике с генератором, перешла в некое подобие паралича. Его органы чувств словно перестали функционировать. Он ничего не ощущал, только проделывал все то, что многократно прокручивал в голове, всю последовательность операций, реализовывал на практике фантазию, которая у него в уме всякий раз распрекрасно заканчивалась для них с Джанет. Потому-то, когда пришло время сделать все наяву, ему казалось, что все уже давно сделано и теперь он лишь вспоминает, как это было.

А работа, между прочим, двигалась даже быстрее, чем в фантазии, плавно, без сучка без задоринки, катилась к завершению. И с этими двумя парнями, которых он пригласил в помощники, не возникало проблем, а ведь это было одно из самых опасных звеньев операции. Он не мог все сделать в одиночку и не мог использовать местных, потому что никто из них не умел держать язык за зубами. Любители, дилетанты. Ему же требовались профессионалы, а он подрастерял связи.

Тем не менее, если он хотел сорвать куш, ему не оставалось ничего другого, как найти подходящих людей и уговорить их составить ему компанию. И ему повезло. Дортмундер и Келп настоящие профессионалы и при этом на удивление доверчивы. Он мог рассчитывать на то, что они все сделают как надо и никому не скажут ни слова. Но он также видел, что они не замечают, как их обводят вокруг пальца.

На уборку ушло еще полчаса. Перед тем как погасить свет и отсоединить кабель, они на погрузчике отвезли ящики с сиапами к грузовику и поставили в кузов по соседству с генератором. Потом отсоединили и смотали кабель и уехали с территории типографии, остановившись только у ворот, чтобы запереть их на замок.

Улицы Сикамора по-прежнему прятались в темноте. По-прежнему ни одного автомобиля не проносилось ни в одном, ни в другом направлении. Дортмундер и Келп ехали в кабине грузовика, рядом с Куэрком, благо места на широком сиденье хватало. Он остановил грузовик у «Семи лиг»:

– Я только открою дверь. – И спрыгнул на мостовую.

Согласно легенде, которую он им рассказал, в Герреру отправлялась группа евангелистов обращать в свою веру тамошних жителей, и Джанет собиралась указать в декларации, что в ящиках – молитвенники и псалтыри. И этой ночью их следует оставить в «Семи лигах», чтобы завтра утром она снабдила их необходимыми бирками и наклейками, после чего ящики забрал бы грузовик, загруженный вещами евангелистов, и отвез в аэропорт Кеннеди.

Как только они вытащили ящики из кузова, перенесли в «Семь лиг» и снова заперли дверь, Куэрк поинтересовался:

– Вас подвезти к вашему автомобилю?

– Не надо, – ответил Келп. – Мы оставили его там, – махнул он рукой на север.

– Да и тебе нужно побыстрее вернуть грузовик в гараж, – добавил Дортмундер.

– Это точно.

Следует ли пожать им руки? Куэрк чувствовал, что да. Они же работали вместе, в одной команде. И он протянул руку Келпу:

– Приятно было с тобой поработать.

Келп ответил солнечной ослепительной улыбкой, пусть и в разгаре ночи. Крепко пожал руку Куэрку.

– Чертовски рад, что наши пути пересеклись.

Рука Дортмундера была более костистой и не столь сильной, как у Келпа.

– Еще увидимся, – сказал ему Куэрк.

– Конечно, – кивнул Дортмундер.

– Вы знаете, как меня найти.

– Будь уверен.

Что ж, прощание прошло дружески.

– Мне лучше поставить грузовик в гараж до рассвета.

– Конечно, – ответили они и помахали ему, когда он залезал в кабину.

Куэрк развернулся на грузовике. Вновь взял, курс на регулируемый перекресток, тогда как Келп и Дортмундер зашагали на север и почти мгновенно словно растворились в темноте – уличные фонари были только в центре города.

Проезжая мимо стоянки у «Сикамор-хаус», Куэрк с огромным трудом подавил желание нажать на клаксон. Но Джанет и так увидела его, а автомобильный гудок глубокой ночью мог привлечь внимание. Как минимум внимание Дортмундера и Келпа.

Поэтому он поехал дальше, и перекресток встретил его зеленым светом. За его спиной Джанет в «крайслере» видела, как грузовик дважды проехал мимо стоянки. То есть теперь она знала, что работа сделана. И ему не терпелось вернуться к ней.

По пути к гаражу Куэрк все время улыбался. В гараж грузовик загнал задом, как он там и стоял. Сел в «хонду» и поехал в Сикамор. Теперь он не просто улыбался, но и напевал себе под нос, даже посвистывал от удовольствия. Справа от него небо начало светлеть – рассвет приближался.

Сикамор. Вновь регулируемый перекресток порадовал его зеленым светом. Миновав его, Куэрк свернул направо, на стоянку у «Сикамор-хаус», поставил «хонду» рядом с «крайслером». Выключил освещение, двигатель, вышел из автомобиля. Повернулся к «крайслеру» в надежде, что Джанет заведет двигатель или выйдет к нему. Не дождавшись, он наклонился к окошку и обнаружил, что кабина пуста.

Как? Почему? Они же договорились встретиться здесь после завершения работы. Что случилось? Где Джанет?

Может, ей срочно понадобилось пойти в туалет? А может, стало нехорошо после долгого, почти четырехчасового, ожидания и она решила посидеть в турбюро? Ее пребывание за рулем «крайслера» служило одной цели – если что-то пойдет не так, у него появится возможность быстро сменить автомобиль и замести следы. А дважды увидев грузовик, Джанет поняла, что ничего непредвиденного не произошло.

Так что она наверняка в «Семи лигах». Куэрк покинул автостоянку и зашагал по улице, на ходу доставая из кармана ключ от офиса Джанет. Подойдя, обнаружил, что внутри не горит свет. Странно.

Отпер дверь, открыл, вошел, закрыл дверь за собой, нашарил рукой выключатель, зажег свет и обмер, не веря своим глазам.

– Сюрприз, – буркнул Дортмундер.

19

Между обедом и работой в типографии Дортмундер и Келп обнаружили много такого, что их не только заинтересовало, но и удивило. Прежде всего им захотелось узнать, какая роль в ночных приключениях отведена Джанет, если отведена. Поэтому они подъехали к дому Туилли около одиннадцати и увидели, что в окнах горит свет. На прошлой неделе они тоже посетили этот дом, узнали о Роджере Туилли гораздо больше, чем о любом другом землянине, и сплошь неприятное. Если Джанет Туилли хотела начать новую жизнь с Кирби Куэрком, они ничего не имели против, особенно после того, как выяснили, что Роджер за человек, но не могли одобрить ее намерение оплачивать эту новую жизнь принадлежащими им сиапами.

Они припарковались в квартале от дома Туилли, обсуждая дальнейшие действия: следует ли Келпу отвезти Дортмундера в город, чтобы тот приглядывал за типографией, в то время как Келп останется и будет приглядывать за домом Туилли, когда Роджер решил все их проблемы. Сначала они увидели, как поднимаются ворота гаража.

– Свет не зажегся, – констатировал Дортмундер.

– Я знал, что он этого так не оставит, – вставил Келп.

Потом автомобиль выкатился из гаража, очень медленно, с выключенными двигателем и освещением. Более того, Роджер рысцой выбежал следом. И кто же рулил?

– Он знает, что-то готовится, – догадался Келп.

– Но он не знает, что именно, – уточнил Дортмундер.

– Он собирается последовать за ней.

– А мы последуем за ним.

– У меня есть идея получше. – Келп покачал головой. – Тот чемодан в багажнике?

– В багажнике? Да.

В подобные поездки они всегда брали с собой тот чемодан. Маленький по размерам, со всем необходимым. Инструменты, которые могли вдруг понадобиться, различные удостоверения личности, разное оружие и пара наручников.

– А что тебе нужно? – спросил Дортмундер.

– Наручники. Я спрячусь за передним сиденьем автомобиля этого сверхлюбопытного муженька, разберусь с ним, если возникнут проблемы, а если она не заметит «хвост», доберусь в его автомобиле до города. Ты же оставь нашу машину где-нибудь в городе и скажи Кирби, что я встречусь с вами уже в типографии.

Так они и поступили, а чуть позже Дортмундер выяснил, что для ног водителя места в их автомобиле еще меньше, чем для ног пассажира. Он поставил машину на стоянке у «Сикамор-хаус», но кабину покидать не стал. Увидел, как подъехал Куэрк, вылез из «хонды», зашагал к типографии, чтобы подготовить все к своему приезду на грузовике с дизелем.

Чуть позже, Дортмундер уже собирался уходить, подъехала Джанет Туилли, двигатель и освещение выключила, но осталась в кабине. Чтобы не привлекать к себе внимания, Дортмундер выкрутил лампочку из фонаря под крышей, так что интерьер их компакт-модели не осветился, когда он вылез из машины, чтобы пересечь автостоянку и направиться к автозаправке «Хесс», где они уговорились встретиться с Куэрком.

Телефонная будка около автозаправки порадовала Дортмундера – места для ног в ней хватало. Он привалился спиной к телефону, наблюдая, как переключается светофор. Какое-то время спустя увидел Куэрка, который возвращался на автостоянку. Вскоре тот выехал оттуда на «хонде».

И после того как они закончили работу в типографии, а Куэрк уехал на грузовике, чтобы поставить его в гараж, им осталось только забрать Джанет Туилли, которая несла вахту за рулем «крайслера-сирруса», и, воспользовавшись ее ключом, войти в «Семь лиг». Муж Джанет оставался на прежнем месте – связанный, лежал на полу собственного автомобиля на маленькой стоянке возле ресторана «У Луиджи». Не имело смысла переносить его куда-то еще.

Так что теперь они дожидались Куэрка. И он наконец появился.

20

Куэрк застыл, будто его огрели обухом по голове. Джанет, связанная, сидела за столом, с широко раскрытыми глазами, дрожа всем телом. Даже синяк и тот побледнел. Келп, все так же солнечно улыбаясь, сидел рядом, на стуле, предназначенном для клиентов. А Дортмундер стоял неподалеку от Куэрка. Не вплотную, но достаточно близко. Если бы Куэрк вдруг решил развернуться, открыть дверь и убежать, у него бы ничего не вышло.

Запинаясь, дрожа всем телом, Куэрк спросил:

– Что? Что случилось?

– Мы пришли уладить возникшие недоразумения.

Когда Дортмундер произнес эти слова, Келп поднялся, подошел к пустующему столу, взял стоящий рядом с ним стул и поставил его в центр комнаты, поближе к Джанет и своему стулу.

– Присядь, – предложил он.

– Энди, включи настольную лампу, – попросил Дортмундер, – а то эта слишком яркая.

Келп включил, а Дортмундер выключил верхний свет, который включил Куэрк. В длинной комнате прибавилось сумрака, свет смягчился, но Куэрк не мог сказать, что стало уютнее. Он старался думать, но мысли не хотели выстраиваться в более-менее стройную цепочку. Что происходит? Что они намерены делать? Он собрался с духом и спросил:

– Что не так, парни? Я думал, что все в порядке.

– Не совсем. – Дортмундер устроился на краешке стола Джанет.

– Давай, Кирби, присядь. – Келп указал на стул. – Мы тебе сейчас все расскажем.

Куэрку не оставалось ничего другого, как усесться на стул, который поставил для него Келп. Он чувствовал на себе взгляд Джанет, но не мог заставить себя посмотреть на нее. Вроде бы его стараниями жизнь ее должна была повернуться к лучшему. Но если два нью-йоркских бандита привязывают тебя к стулу, о повороте к лучшему не может быть и речи.

– Дело в том, Кирби, – продолжил Келп, – поначалу мы поверили в существование Родриго. – Говорил он весело, в голосе не проскальзывали злые нотки, но Куэрк понимал, что это все видимость.

– На какое-то время ты нас провел, это точно, – согласился Дортмундер. Вот его голос звучал куда как более мрачно, и этому голосу Куэрк верил.

– Мы правильно предположили, что ты готов пойти на все это, потому что знаешь, как обменять сиапы на доллары. Вот почему мы поверили в Родриго. И верили, пока не услышали о Джанет. Вроде бы даже случайно.

– Да, как-то попало ее имя в разговор, – кивнул Дортмундер.

– И Гарри Мэтлок говорил нам, что ты хороший исполнитель, но не организатор, – продолжил Келп, – вот мы и подумали: а кто руководит операцией? Поэтому, когда мы приезжали на прошлой неделе, я заглянул сюда, чтобы посмотреть на Джанет.

Что? Вот теперь Куэрк уперся в нее взглядом, и Джанет отчаянно закивала.

– Она… – Куэрку пришлось откашляться. – Она мне не сказала.

– Она не знала, – пояснил Келп. – Я изобразил клиента, которому хочется отправиться куда-нибудь в Южную Америку. Я никак не мог определиться, куда именно, и мы беседовали примерно… – он с улыбкой, дружелюбно, вопросительно посмотрел на Джанет, – минут пятнадцать, не так ли? – Снова повернулся к Куэрку: – Самое забавное, она ни разу не упомянула о нашем туре в Герреру. Как и саму Герреру.

– Возможно, – Куэрк все пытался выкрутиться, хотя и знал, что бесполезно, – она уже полностью набрала группу.

– Вот тут следует упомянуть о той легкости, с которой мы получили два билета. Сначала она могла достать один, потом выяснилось, что и два, легко, тебе даже не пришлось связываться с ней. Но я забежал вперед с нашей историей.

– Я думал, вы на нее клюнули, – буркнул Куэрк.

Улыбка Келпа стала шире.

– Да, я знаю. Далее, побывав здесь, я заметил фингал под глазом Джанет, и мне не показалось, что она из тех женщин…

– Нам обоим это не показалось, – вставил Дортмундер.

– Спасибо, – выдохнул Куэрк.

– В общем, мы обследовали ее дом и поняли, за какое чудо она вышла замуж.

– Поначалу он не казался таким плохим, – объяснил Куэрк.

– Возможно. – Келп развивать тему не стал. – Итак, у нас есть властная женщина… – злобный взгляд Джанет он проигнорировал, – с фингалом и плохой муж. Есть еще человек, который любит, чтобы им командовали. Это ты. Вот мы и решили, что никакого Родриго нет, потому что обменом денег будет заниматься Джанет из штата Нью-Йорк. Опять же ее туристическое бюро больших денег не приносит, потому что второй стол пустует, то есть у нее нет помощника и партнера по бизнесу и с «наплывом» клиентов она справляется в одиночку. Поэтому возможно, только возможно, ваша идея состояла в том, чтобы уехать отсюда с сиапами на полмиллиона долларов. Вы бы могли добраться до Герреры на автомобиле, скажем через Мексику, найти там уютный домик, купить его и спокойно жить. Могли положить их в несколько тамошних банков, а потом даже иногда приезжать сюда, в Штаты, и тратить, предварительно обратив в настоящие деньги. Разумеется, при таком раскладе для нас ничего не оставалось.

– Я сожалею.

Дортмундер кивнул:

– Ты, конечно, сожалеешь.

– Тебе требовались два помощника, – вновь заговорил Келп. – Ты не мог связываться с местными дилетантами, так что тебе пришлось искать двух профессионалов, и ты вышел на нас.

– Я вас недооценил, – признал Куэрк.

– Не переживай из-за этого, – посоветовал ему Келп. – В этом мы специализируемся. Ты собирался сделать нам ручкой, а завтра Мэри-Энн и я выглядели бы довольно-таки глупо в аэропорту Кеннеди, пытаясь улететь по фальшивым билетам.

– Я сожалею.

– Мы знаем, – кивнул Дортмундер, но в его голосе не слышалось сочувствия.

– Но вот что я тебе скажу, – продолжил Келп, – ты должен радоваться, что все так вышло. Роджер, между прочим, догадался о ваших тайных замыслах. Параноик иногда оказывается прав, и Роджер оказался прав. Этой ночью он преследовал Джанет и, если бы не мы, основательно попортил бы вам жизнь.

Куэрк действительно боялся Роджера Туилли.

– Роджер? – переспросил он. – Где он?

– Лежит связанный в своем автомобиле, на стоянке ресторана «У Луиджи».

– За это ты у нас в долгу, – заметил Дортмундер.

– Он у нас в долгу за все, – поправил его Келп.

– Точно, – кивнул Дортмундер.

Келп поднялся:

– Я пойду за нашей тачкой, а ты ему все объясни.

Из этой парочки Келп нравился Куэрку больше. Почему Дортмундер не мог пойти за автомобилем? Но нет, Келп кивнул Куэрку и вышел из турбюро, а Дортмундер заговорил:

– Вот что мы собираемся сделать. Мы оставим тебе один ящик с сиапами, это сто тысяч долларов, с которыми вы поедете в Герреру и начнете там новую жизнь. Через шесть месяцев ты приедешь в Нью-Йорк, чтобы купить у нас еще один ящик, за полцены. Пятьдесят тысяч за сто тысяч, но в сиапах. Ты сможешь купить все ящики или будешь покупать их по одному каждые шесть месяцев.

– Но где я возьму деньги? – спросил Куэрк.

– Тебе придется их украсть, – ответил Дортмундер. – Это то, что ты умеешь делать, помнишь? О перевоспитании придется забыть.

Куэрк опустил голову. Мысль о геррерской тюрьме оттеснила все остальные.

А Дортмундер продолжал:

– Если ты не появишься через шесть месяцев, четыре ящика отправятся к копам вместе с анонимным письмом, где будут названы ваши фамилии, места, где вы прячетесь, подробно описан план, реализация которого привела к появлению этих ящиков, а также указаны возможные номера купюр, которые находятся у вас. После этого вам придется туго.

– Точно, – вздохнул Куэрк.

– Взгляни на ситуацию так, – предложил Дортмундер. – Ты нам лгал, воспользовался нашим доверием, но мы не собираемся поквитаться с тобой или причинить вред. Мы хотим получить только то, что принадлежит нам по праву. Так что пройди свою половину пути, а мы пройдем свою. – Он посмотрел в окно. – А вот и эта гребаная компакт-модель. Надеюсь, мы сможем засунуть в нее ящики. Пойдем, Куэрк, поможешь нам.

– Хорошо. – Куэрк поднялся. – А что будем делать с Роджером?

– Ничего, – ответил Дортмундер. – Утром его найдет повар ресторана «У Луиджи», пусть он и решает, что делать с Роджером. Берись за ящик.

Вдвоем они выносили ящики, а Келп торопливо укладывал их в машину. Им удалось засунуть три в багажник, а четвертый кое-как разместился на так называемом заднем сиденье. Сверху они положили свои вещи.

Когда погрузка закончилась, Куэрк, переминаясь с ноги на ногу на тротуаре, пробормотал:

– Я хочу поблагодарить вас, парни. Вы могли бы обойтись со мной куда как круче.

– Напрасно думаешь, что легко отделался. – Дортмундер мотнул головой в сторону «Семи лиг». – Рано или поздно тебе придется вынуть кляп и развязать веревки.

Энн Перри
ЗАЛОЖНИКИ
© Пер. с англ. В. Мисюченко

Энн Перри

Энн Перри известна как автор двух популярных серий детективных романов о викторианской эпохе, ставших едва ли не обязательным чтением для всех любителей исторических тайн. События в ее книгах о Томасе Питте, об Уильяме и Эстер Монк также разворачиваются в Лондоне XIX века, хотя и предлагают совершенно иной взгляд на английское общество. Писательница работает и еще над одной радушно встреченной читателями и критиками исторической серией, сюжеты которой взяты из времен Французской революции. Серию составили романы «Блюдо, съеденное холодным», а также «И вот еще что». Приступила она и к серии, повествующей о событиях времен Первой мировой войны. Серия открылась быстро разошедшимся романом «Пока без могил». Помимо этого, ею написана фантастическая дилогия «Тафея» и «Приходи, Армагеддон». Однако за какой бы жанр ни бралась писательница, ее умелое, скрупулезное исследование, многогранные персонажи и замысловатые сюжеты множили ряды ее почитателей во всем мире. В свободное время она выступает с лекциями о писательском мастерстве перед такими аудиториями, как, например, пассажиры круизного судна «Королева Елизавета Вторая». Среди ее новых книг – роман «Рождественское путешествие» о похождениях одного из второстепенных персонажей романов о Томасе Питте, а также вторая книга из серии о Первой мировой войне «Подопри небо плечом». Домом для Энн Перри стали горы Шотландии.

Бриджит сложила последнюю пару брюк и утрамбовала их в чемодан. Она так много ждала от предстоящего отпуска, что от волнения чуть-чуть подводило живот. Это, конечно, не западное побережье с его свежим ветром с Атлантики и могучими вздымающимися волнами – отправиться туда значило пересечь границу Эйре,[13]13
  Эйре – старинное название Ирландии.


[Закрыть] а они себе такого позволить не могли. Однако и у северного побережья есть свои прелести, да и от Белфаста подальше, от обязанностей Коннора перед церковью и его политической партией. Всегда находилось то, что требовало его участия: кого-то нужно помирить, разрешить чей-то спор, кому-то помочь в тяжком горе, кого-то поддержать в слабости, принять решение, а потом отстаивать и убеждать.

Так было всегда, сколько она его знает, а до того этим занимался его отец. Ирландскому недовольству, выражавшемуся в той или иной форме, уже перевалило за три сотни лет. Мужество, с каким сражался человек за свои убеждения, определяло его сущность.

В чемодане еще оставалось место. Она обвела взглядом комнату, присматривая, что бы еще взять, и в эту минуту к двери подошел Лайам. В свои шестнадцать лет он был высок и строен, как Коннор, но не успел развить мускулатуру, к чему относился крайне болезненно.

– Ты уложил вещи? – спросила мать.

– Мам, тебе же столько не нужно, – уклонился он от ответа. – Мы всего на неделю едем. Да и… вещи можно стирать! Зачем мы вообще уезжаем? Там же делать нечего!

– Вот именно поэтому я и хочу туда, – отозвалась с улыбкой мать. – Твоему отцу необходимо ничегонеделание.

– Он будет проклинать его! – возразил сын. – Ворчать будет, мучиться все время, если ему чего-то будет не хватать, а когда домой вернется, так вдвое больше работы на себя взвалит, чтобы исправить все, что тут понапутают.

– А тебе не приходило в голову, – терпеливо выговаривала мать, – что все будет в порядке и мы отлично проведем время? Разве не чудесно побыть вместе, чтобы ни о ком не думать, чтобы никто ничего не требовал… Всего несколько дней, а?

– Нет. – Он усмехнулся. – Я там с ума сойду от скуки. И отец тоже. Все закончится тем, что он половину времени потратит на телефон.

– Там нет телефона. Это пляжный домик.

– Да мобильный же! – нетерпеливо воскликнул сын, и в его голосе прозвучали презрительные нотки. – Я сбегаю с Майклом повидаюсь.

– Мы уезжаем через два часа! – крикнула ему вдогонку Бриджит.

Но парня уже и след простыл. Она слышала, как легко и быстро простучали его кроссовки по полу коридора, а потом хлопнула дверь черного хода.

В комнату вошел Коннор.

– Что ты берешь? – Он оглядел чемодан. – Зачем тебе все эти брюки? Разве ты не взяла юбки? Не можешь же ты все время брюки носить.

Бриджит не только могла, но как раз и собиралась так сделать. Никто их не увидит. Один раз можно позволить себе не обращать внимания на внешний вид. Там некому будет осуждать или выговаривать, что жена министра и вождя протестантского дела показывает неподобающий пример. Во всяком случае, то, что на ней надето, не имело отношения к свободе вероисповедания, за которую Коннор сражался еще с тех пор, когда сам был в возрасте Лайама, принеся в жертву легкосердечие и чересчур краткую безответственность юности.

Только стоило ли затевать спор сейчас, накануне того редкого времени, когда они будут вместе? Это склонит мужа к мысли, будто ему перечат и она намеренно бросает ему вызов. Так было всегда. А ей хотелось, чтобы эта неделя стала для них временем без тревог, давления и угроз, какие приходится каждый день переносить дома. Или в Лондоне.

Не произнеся ни слова, она выложила брюки (все, кроме одной пары) и заменила их юбками.

Муж ничего не сказал, но по его лицу она видела – доволен. Вид у него был усталый. Сеточка тонких морщинок вокруг глаз стала гуще, да и на висках седых волос прибавилось. Как он ни жаловался, как ни отрицал, а отдых ему нужен даже больше, чей ей. Нужны дни без служения партии, без решений; ночи, когда можно поспать, не опасаясь, что разбудит телефон; необходима возможность поговорить, не взвешивая каждое слово, чтобы не поняли превратно и не процитировали неточно. Она вновь ощутила легкий трепет удовольствия и улыбнулась мужу.

Тот не заметил. Ушел, закрыв за собой дверь.

Бриджит была потрясена, хотя и понимала, что это глупо. Слишком много приходится ему держать в голове, чтобы обращать внимание на сентиментальные пустяки. Он вправе ожидать, что жена воспримет подобные вещи как должное. За двадцать четыре года их брака он ее ни разу не подвел. Он никого никогда не подводил! Чего бы то ни стоило, всегда держал слово. И вся Северная Ирландия знала это – и католики, и протестанты. Обещанию Коннора О'Молли можно было верить, оно было крепким, как скала, непреложным, как слово Бога, и таким же жестким.

Бриджит ужаснулась. Да как она могла подумать о таком! Он ведет войну духа, в ней нет места полумерам и нельзя прельщаться на приманку компромисса. И он выбрал верные слова. Бриджит чувствовала, как ее одолевает искушение умерить недовольство и добиться хоть немного мира, поступиться истиной только для того, чтобы передохнуть от постоянной борьбы. От борьбы устали и душа, и сердце. Она изголодалась по смеху, дружбе, по обычным вещам повседневной жизни – без гнета внешней добродетельности и непреходящего внутреннего гнева.

Ему же это покажется слабостью, даже предательством. Праведное никогда не может пойти на компромисс с неправедным. Такова цена руководства другими – тут нет места снисходительности к себе. Сколько же раз он повторял это и действовал соответственно?

Бриджит бросила взгляд на брюки, выложенные из чемодана. Они удобные… и с ними можно носить легкие, на плоской подошве, туфли. Ведь считается, что они едут на отдых. И Бриджит опять сунула в чемодан две пары брюк – на самое дно. Все равно распаковывать вещи ей, муж не узнает.

Уложить вещи супруга труда не составляло: пижамы, нижнее белье, носки, побольше сорочек, чтобы он всегда ходил в свежей, свитера, повседневные брюки посветлее, туалетные принадлежности. Книги и бумаги он принесет сам – это область, которой, как считалось, она не должна касаться.

Три чемодана средних размеров и портфель Коннора легко уместятся в багажнике машины. Телохранители, Билли и Иэн, поедут отдельно, в машине следом, и они не ее забота. По правде говоря, она постарается представить, что их нет вовсе. Они необходимы, разумеется. Коннор находился под прицелом у ИРА, хотя, насколько ей было известно, республиканцы ни разу не угрожали ему физической расправой. Политически такой поступок был бы большой глупостью, став тем, что объединило бы все разновеликие протестантские группировки в едином мощном порыве возмущения.

А что касается словесных нападок, то Коннор платил своим хулителям той же монетой, а то и похлеще. Он обладал даром слова, знаниями, но главным была страсть, так что его проповеди и политические выступления (порой трудно было определить, где заканчивается одно и начинается другое) изрыгались как раскаленная лава, чтобы испепелить тех, кого не устраивало его представление о выживании и свободе протестантизма. Порой они с той же яростью обрушивались и на тех, кто позволял себе колебания или, с его точки зрения, был повинен в величайшем из грехов – отступничестве. Труса он презирал даже сильнее, чем ненавидел явного врага.

В дверь позвонили, и не успел еще никто подойти, как Бриджит услышала, что дверь открылась, а следом донесся голос Ройзин:

– Мама, здравствуй! Ты где?

– В спальне, – ответила Бриджит. – Заканчиваю укладываться. Чаю выпьешь?

– Я приготовлю, – отозвалась Ройзин, появляясь в дверях. Двадцати трех лет, стройная, с пушистыми каштановыми волосами, такими же, как у матери, только темнее, без высветленных до цвета меда прядей. Чуть больше года назад она вышла замуж и с тех пор будто светилась изумлением и счастьем.

– Вы все собрались?

В ее голосе Бриджит уловила легкое раздражение, натянутость, которую дочь старалась скрыть. «Силы небесные, – подумала она, – только бы не размолвка с Имонном!» У молодых хватало любви, чтобы одолеть любые противоречия, однако Бриджит не хотелось уезжать на неделю, оставляя Ройзин расстроенной. Дочь очень ранима, а Имонн походил на Коннора страстностью убеждений, приверженностью им и ожиданием такой же приверженности от тех, кого он любит. И он пребывал в полном неведении о том, как мало отдавал себя семье, так же забывал объяснить, словом или лаской, что, по его мнению, семье знать положено.

– Что с тобой? – спросила она вслух.

– Я должна поговорить с отцом, – ответила Ройзин. – Честно говоря, за тем и пришла.

У Бриджит от удивления широко раскрылись глаза.

Ройзин, судорожно вздохнув, извинилась:

– Мам, прости. Я и тебе пришла пожелать хорошенько отдохнуть. Небесам известно, как тебе нужен отдых. Но об этом я могла и по телефону сказать.

Бриджит внимательно посмотрела на дочь, заметила, как заалели у той щеки, как неловко прижаты руки к бокам.

– У тебя все нормально? – пробормотала она с тревогой. Едва не спросила – может, дочка беременна… что-то подталкивало ее к подобной мысли, однако сочла это нескромным. Если так, Ройзин сама признается, когда соберется с духом.

– Да, конечно же, нормально! – быстро воскликнула Ройзин. – Где отец?

– Разговор о политике? – Прозвучало это скорее выводом, нежели вопросом. Мать заметила, как глубже стали тени в глазах Ройзин, как сжалась у той правая рука в кулак. – Нельзя разве подождать до нашего возвращения? Я прошу!

Когда Ройзин заговорила, лицо ее сделалось неописуемо чужым, замкнутым.

– Имонн попросил меня прийти. Есть вещи, которые не могут ждать, мама. Я поставлю чайник. Он не в отъезде, а?

– Нет…

Не успела мать продолжить, как Ройзин резко развернулась и ушла. Бриджит еще раз осмотрелась. Она всегда забывала что-нибудь, но, как правило, пустяк, без которого можно обойтись. Да и не за границу же едут, в самом деле. Домик на берегу одинок – в этом вся прелесть, – но в паре миль есть деревня, а с автомобилем это расстояние не проблема. Хотя они и берут с собой необходимые продукты, все же довольно часто придется ездить в магазин.

Она пошла через кухню и увидела, что Ройзин готовит чай, а Коннор стоит у окна и не сводит глаз с цветника на заднем дворе. Бриджит предпочла бы избежать конфликта, однако понимала – вмешиваться бесполезно. Рано или поздно она все равно узнает, о чем шла речь. Если отец и дочь придут к согласию, появится повод отметить это, и она присоединится к ним. Если же нет, холод между ними расползется по всему дому – словно в кухне ледяной столб вырастет.

Ройзин обернулась, держа в руке чайник:

– Отец?

Тот даже не пошевелился, так и стоял, повернувшись спиной. Дочь разлила чай в три чашки.

– Отец, Имонн разговаривал с некоторыми из умеренных о новой инициативе в образовании… – Она осеклась, увидев, как напряглись у него плечи. – Выслушай их по крайней мере! – Голос звучал напряженно и настойчиво. – Не отказывайся, пока не выслушаешь их!

Коннор наконец резко обернулся. В скупом свете лицо его было жестким, почти серым.

– Я выслушал все, что мне требовалось, о католических школах и их методике, Рози. Разве не иезуиты говорили: «Дайте мне ребенка, которому нет еще семи, и я дам вам мужчину»? Папистский предрассудок, основанный на страхе. Его не выбить из сознания. Это яд на всю жизнь.

Ройзин глотнула, словно у нее пересохло в горле.

– То же самое они думают о нас! Ни за что не уступят в том, что касается обучения их детей так, как они хотят. Они просто не могут себе позволить такого, иначе им просто не сохранить свой народ!