Текст книги "Вне закона"

Автор книги: Стивен Кинг

Соавторы: Эд Макбейн,Энн Перри,Джеффри Дивер,Лоуренс Блок,Дональд Эдвин Уэстлейк,Джойс Кэрол Оутс,Уолтер Мосли,Джон Фаррис,Шэрин Маккрамб
сообщить о нарушении

Текущая страница: 33 (всего у книги 59 страниц)

– Аль-Барак? – переспросил Браун.

– Нет, Али, – ответил Паркер. – В арабском мире свыше пяти миллионов мужчин носят имя Али.

– А ты откуда знаешь? – уставился на него Клинг.

– Я вообще много чего знаю, – буркнул в ответ Паркер.

– Ну и при чем здесь это, скажите на милость? – осведомился Бернс.

– Да говорю просто на тот случай, если вдруг придется столкнуться с целой толпой Али, – объяснил Паркер. – Чтобы знали: ничего удивительного здесь нет, вот и все. Самое обычное явление.

– Давайте продолжим. – Бернс кивнул Эйлин.

– Трое детей, – повторила она. – Проживал в арабском районе Риверхед. Связи между ним и двумя другими жертвами пока не прослеживается. Даже молились все трое в разных мечетях. Убит выстрелом в затылок, тот же почерк, что и в первых двух случаях. Синяя звезда на ветровом стекле…

– Две предыдущие рисовал один и тот же человек, – не преминул вставить Мейер.

– И он правша, – добавил Карелла.

– Что показала баллистическая экспертиза? – обратился Бернс к Эйлин.

– Пулю отправили в лабораторию, но ожидать результатов пока рано.

– Два против одного, что стреляли из того же оружия, – заметил детектив Ричард Дженеро.

Будучи новичком в участке, Ричард редко позволял себе высказываться на подобного рода совещаниях. Ростом он был выше Уиллиса – Господи, да все здесь были выше Уиллиса, – тем не менее внешнее сходство между ними наблюдалось: такой же темноглазый, черноволосый. Как-то раз кто-то из практикантов даже спросил, уж не братья ли они. Уиллис тогда почему-то страшно обиделся и проворочал в ответ: «Я тебе покажу, какие мы, к черту, братья!»

– А это, в свою очередь, означает, что один и тот же парень убил всех троих, – сказал Бернс.

Дженеро почувствовал себя отмщенным. На губах его заиграла довольная улыбка.

– Или стреляли разные парни, но из одной и той же пушки, – заметил Карелла.

– Вдове сообщили?

– Да, поехали к ней прямо с места преступления, – ответил Уиллис.

– Насчет краски выяснили?

– Известная марка, продается повсюду, – отозвался Мейер.

– Что насчет парнишки Инверни?

– Пожалуй, стоит навестить его еще разок.

– Зачем?

– К религии относится своеобразно.

– В чем это проявляется?

– Считает, что все это дерьмо и чушь собачья.

– А разве не все так считают? – встрял Паркер.

– Лично я – нет, – пожал плечами Дженеро.

– Но это еще не означает, что он бросился убивать всех этих мусульман, – возразил Бернс. – Впрочем, потолковать с ним еще раз не помешает. Выясните, где он находился прошлой ночью в… Хэл? Когда схлопотал пулю этот таксист?

– Двадцать минут третьего.

– Было бы славно, если б этот Инверни оказался нашим парнем, – заметил Браун.

– Да, было бы очень даже неплохо.

– Разве что во сне, – язвительно заметил Паркер.

– А у тебя есть другие подозреваемые?

Паркер задумался.

– Ведь ты у нас настоящий эксперт по арабийским именам…

– Арабским.

– Вот я и подумал, может, у тебя есть идея получше, – насмешливо пробормотал Бернс.

– А что, если превратить в таксистов наших людей?

– Блестяще! – воскликнул Бернс. – Ты знаешь хоть одного копа-мусульманина?

– Как-то не подумал, – пробормотал Паркер и пожал плечами.

– Где произошло вчерашнее убийство?

– На углу Букер и Лоуэлл. В Риверхед, – ответила Эйлин. – В шести кварталах от стадиона.

– Похоже, он бродит повсюду, наш загадочный киллер.

– Думаю, системы в выборе мест нет, – подал голос Браун.

– Надо прочесать все окрестности, – предложил Клинг. – Возможно, кто-то слышал выстрел в два часа ночи.

– В два двадцать, – уточнил Паркер.

– Лично я собираюсь задействовать всех наших сотрудников, – буркнул Бернс. – Никаких выходных, отпусков, отгулов и отсутствия по болезни. Все силы должны быть брошены на расследование этого дела. До сих пор удивляюсь, почему не позвонил комиссар. Когда происходит столь не… – У него на столе зазвонил телефон. – Словом, достаньте мне этого сукина сына хоть из-под земли! – рявкнул Бернс и жестом приказал всем детективам удалиться из кабинета.

Телефон продолжал звонить. Он тоскливо возвел очи к потолку и снял трубку.

«ТРЕТЬЕ УБИЙСТВО НА ПОЧВЕ НЕНАВИСТИ!

ЧИСЛО ЖЕРТВ СРЕДИ МУСУЛЬМАН МНОЖИТСЯ!»

По всему городу граждане хватали дневные выпуски «желтых» газет с кричащими заголовками на первых полосах, тут же находили статью на третьей и читали. Наверняка полиция утаивала очень важную информацию – ни единого ключа, ни намека на то, кто мог быть преступником. И от этого люди начинали нервничать. Им было совершенно ни к чему, чтобы эскалация загадочных убийств привела к ситуации, которая наблюдается в настоящее время в Израиле. Они не хотели, чтобы одно насилие порождало другое. Не хотели, чтобы ненависть порождала еще большую ненависть. Но предотвратить это, похоже, было уже невозможно.

И вот первое такое событие – полиция от души надеялась, что оно станет последним, – произошло в тот же день, 5 мая.

Паркер, который вообще много чего знал, мог бы поведать другим детективам из участка, что дате 5 мая всегда придавалось особое значение в мексиканских сообществах и среди чиканос.[28]28
  Чиканос – американцы мексиканского происхождения.


[Закрыть] А в этом быстро растущем городе их было немало. «Синко де Майо» – так назывался этот день по-испански. Именно 5 мая отмечалась победа мексиканской армии над французами в 1862 году. И мало кто сегодня знал – разве что за исключением Паркера, – что в «Ла баталья де Пуэбла» сражались и победили метисы и индейцы народности пуэбло. В наши дни почему-то многие испаноязычные обитатели города считают 5 мая днем независимости Мексики. На что Паркер мог бы возразить, мол, день независимости датируется 16 сентября 1810 года, а вовсе не 5 мая 1862-го. Сослуживцы прозвали Паркера ученым чудаком, но были правы лишь наполовину. Паркер действительно очень много читал.

Этим прекрасным и солнечным майским днем мексиканское население города готовилось отметить праздник фольклорными танцами, пением уличных музыкантов марьячи и распиванием национальных напитков типа коктейля «Маргарита». А усталые детективы из Восемьдесят седьмого участка разошлись по трем районам города, где, как кричали заголовки утренних газет, произошли «мусульманские убийства». И примерно в это же время мужчина с элегантным узким дипломатом фирмы «Гуччи» вошел в кинотеатр, где показывали иностранный фильм о японской проститутке, ставшей великой виолончелисткой и международной знаменитостью. Уселся в двенадцатом ряду, в самом центре, какое-то время смотрел рекламные ролики мебельных магазинов, местных ресторанов и антикварных лавок, и вот наконец, в час тридцать семь, как раз перед началом художественного фильма, поднялся и отправился в мужской туалет.

Дипломат «Гуччи» он оставил под сиденьем кресла.

Взрывчатки в этом узком кожаном портфеле было достаточно, чтобы разнести ближайшие семь рядов кресел. В нем также был установлен часовой механизм, должный привести в действие адскую машину ровно в 3.48 дня, как раз в тот момент, когда на экране бывшую японскую проститутку торжественно принимали в струнный квартет Джуллиарда.

Весенние каникулы закончились недавно, и многие студенты университета Рэмси щеголяли отменным загаром, приобретенным в Мехико и Флориде. Атмосфера в кампусе царила самая оживленная, и Мейеру с Кареллой пришлось пробираться к регистрационному офису сквозь толпы студентов. Там они рассчитывали получить информацию о программе и расписании студента Энтони Инверни и уж затем потолковать с ним еще раз. Но это оказалось непросто. Каждому детективу пришлось сначала продемонстрировать свой жетон, затем – удостоверение личности. Мало того, еще произнести слова священного заклинания: «расследование убийства». Лишь после этого суровая желтоволосая дама с пучком на макушке поведала им о местонахождении Энтони Инверни в этот столь значимый для части населения день, Синко де Майо.

Произошло это в 1.45 дня.

Они нашли Инверни в аудитории, он сидел в первом ряду. Программа занятий была обозначена следующим образом: «Мораль в произведениях Шекспира». Он сидел и болтал с девушкой, на голове у нее красовался шарф, прикрывающий часть лба. Из чего детективы тут же сделали вывод, что девушка мусульманка, хотя, конечно, могли и ошибаться. Они спросили Инверни, нельзя ли потолковать с ним минут пять наедине. Паренек поднялся и сказал девушке: «Извини, Халима», – что подтверждало предположение детективов, однако еще ни о чем не говорило.

– Ну, в чем дело? – недовольно сморщился Энтони.

– Где ты был сегодня в два часа ночи? – Мейер решил сразу взять быка за рога.

– Что, опять та же песня?

– Та же, – кивнул Карелла.

– Во всех газетах написали, – вздохнул Инверни. – Но вы, смотрю, опять гавкаете не на то дерево.

– Так где ты был?

– С одним человеком.

– С кем это?

– С человеком.

– Этот человек, надеюсь, не Ребекка Шварц? Ведь если речь зайдет об алиби…

– С ума сошли, что ли? Неужели думаете, старый Сэм отпустит дочь на улицу в два часа ночи?

– Тогда кто же тот человек?

– Предпочел бы не вовлекать ее в эту историю.

– Ах вот как? Он, видите ли, «предпочел бы»! У нас три убитых таксиста. Самое время начать беспокоиться о них, а не о том, что ты можешь кого-то «вовлечь». Кто она? Кто твое алиби?

Энтони глянул через плечо. На секунду детективам показалось, что сейчас он назовет по имени девушку в голубом шарфе. Как ее там? Ханима, Халифа?.. Но он повернулся к ним и, понизив голос, произнес:

– Джуди Манцетти.

– И она была с тобой в два часа ночи?

– Да.

Теперь он говорил шепотом. И не смотрел в глаза.

– Где?

– У меня дома.

– И чем вы занимались?

– Ну… сами понимаете.

– Говори толком.

– Мы были в постели.

– Давай нам ее телефон и адрес, – велел Карелла.

– Эй, вы что? Я же сказал, не хочу ее вовлекать.

– Она уже вовлечена, – буркнул Карелла и раскрыл записную книжку.

Инверни продиктовал ему адрес и номер телефона.

– Ну все, что ли? А то сейчас начнутся занятия.

– А я думал, ты собираешься жениться на Бекки, – заметил Мейер.

– Конечно! Я и собираюсь жениться именно на Бекки! – с жаром произнес Инверни. – Но пока… – Он улыбнулся и перешел на заговорщицкий шепот. – Пока что трахаю Джуди.

Нет, подумал Мейер. Это Бекки он трахает мозги.

Было уже 2.00 дня.

Словно в подтверждение истинности утверждений всезнайки Паркера, обоих свидетелей, слышавших прошлой ночью выстрел, звали Али. Они как раз возвращались домой с вечеринки, и каждый был немного подшофе. Правда, тут же оба начали оправдываться, что это вовсе не в их правилах. Они осознают, что Коран строго запрещает употребление алкогольных напитков.

– Харам, – произнес первый Али, качая головой. – Совершенно точно харам.

– Да, невозможно, – подхватил второй Али и тоже покачал головой. – Запрещается. Строго-настрого. В Коране так и прописано: «Просят тебя воздерживаться от вина и азартных игр. Для людей то великий грех, как и получение барыша, только еще больший грех, чем барыш».

– Но наш друг отмечал день рождения, – виновато улыбнулся первый Али.

– Да, была вечеринка, – объяснил второй Али.

– Где именно? – поинтересовалась Эйлин.

Оба Али переглянулись и в конце концов признались, что вечеринку устроили в клубе под названием «Буфер». А Эйлин и Уиллис прекрасно знали и это заведение, и то, что там показывают стриптиз. Но тут оба Али стали клясться и божиться, что никто из их компании не заходил в так называемые частные комнаты. Нет, они просто наслаждались созерцанием молоденьких девиц, что крутились и танцевали вокруг палок.

Каких еще палок, подумала Эйлин. И какие такие молоденькие девицы? Может, то были члены Али и их дружков? И что за грязные мысли вечно лезут ей в голову…

Как бы там ни было, но оба Али вывалились из клуба «Буфер» в два часа ночи и увидели желтое такси, припаркованное напротив, через улицу. Домой они хотели добираться на метро, но, увидев такси, сочли, что оно послано им Провидением. Ну и сразу кинулись через дорогу. Первый Али – с поднятой рукой, чтоб успеть вовремя остановить машину. Второй трусил сзади и уже почти догнал приятеля, как вдруг оба услышали звук выстрела. Один-единственный, и прозвучал он из машины. Тут они замерли посреди дороги.

– И оттуда выскочил какой-то мужчина, – сказал первый Али, и глаза у него округлились и стали похожи на блюдца.

– Как выглядел мужчина? – спросила Эйлин.

– Высокий, – встрял второй Али. – И одет во все черное.

– Черный костюм, черный плащ, черная шляпа.

– С бородой или чисто выбрит?

– Нет. Без бороды.

– Нет.

– А вы уверены, что это был именно мужчина?

– Да, точно, уверены, – кивнул второй Али.

– Ну и что он сделал после того, как выбрался из машины?

– Подошел к ветровому стеклу.

– И попрыскал на него краской.

– Вы видели, как он прыскал на стекло краской?

– Да.

– О да, видели, видели.

– А потом?

– Потом он убежал.

– Бежал вперед, прямо по улице.

– К станции метро.

– Там как раз вход.

– В это самое метро.

А это означает, что вскоре убийца мог оказаться в любом районе города, подумала Эйлин.

– Спасибо, – произнес Уиллис.

Было 2.15 дня.

Детективам Паркеру и Дженеро пришлось еще раз побеседовать с Оззи Киразом, кузеном второго убитого таксиста.

Кираз как раз собирался на работу, когда они появились у него в начале четвертого. Он познакомил их с женой, трогательно миниатюрной женщиной чуть ли не вдвое ниже его, а затем провел в маленькую кухню-закуток, где собирался угостить чаем. У этой маленькой темноволосой женщины по имени Бадрия Кираз были тонкие черты лица и красивые черные глаза. Ей где-то под тридцать, решил Паркер. Несмотря на экзотическую внешность, выглядит настоящей американкой. На губах помада, веки подведены голубыми тенями, бежевые, сшитые на заказ слаксы обтягивают округлую и очень соблазнительную попку, а белая хлопковая майка – не менее соблазнительные грудки.

Кираз сказал, что они с женой работают по вечерам в разных районах города. Он – в аптеке Маджесты управляющим, а Бадрия – кассиршей супермаркета в Калмс-Пойнт. Смена у обоих с четырех дня и до полуночи. Далее Кираз поведал, что, еще проживая в Афганистане, мечтал стать учителем. Это до вторжения русских. И вот теперь, в Америке, служит в аптеке.

– Здесь же свободная страна, правильно? – заметил он и усмехнулся.

Дженеро так и не понял, одобряет он это или нет.

– Расскажите нам подробней о своем кузене, – попросил он.

– Что конкретно вам хотелось бы знать?

– О том, какие у него были отношения с человеком, с которым уже говорил наш коллега…

Дженеро любил использовать это слово, «коллега». В такие моменты ему казалось, что речь у него как у какого-нибудь профессора. Он заглянул в блокнот и напустил на себя еще более ученый вид.

– Мужчина по имени Аджмал, кажется, так вы это произносите?

– Да, – кивнул Кираз.

– Аджмал Хан. Повар из кондитерской «Макс», что в Мидтаун-Саут. Вы его знаете?

– Нет, не знаю.

– Друг вашего кузена, – подсказал Паркер.

Взгляд его остановился на жене Кираза, которая как раз вошла в гостиную с подносом. Поставив его на низенький столик перед диваном, она улыбнулась и сказала:

– Вообще-то мы пьем его сладким, но сахар я не клала. Можете положить, если хотите. А вот тут сливки, лимон. Оз, – добавила она, – ты знаешь, который теперь час?

– Я слежу за временем, Бадрия, не беспокойся. Если хочешь, можешь идти без меня.

– Ничего, если я пойду? – обратилась она к детективам.

– Да, конечно, – ответил Дженеро, и оба детектива вежливо поднялись со своих мест.

Кираз поцеловал жену в щеку. Она еще раз улыбнулась и вышла из комнаты. Вскоре они услышали, как за ней захлопнулась входная дверь. Мужчины снова сели. Через открытые окна слышался усиленный динамиками крик муэдзина, призывающего правоверных мусульман на молитву.

– Третья дневная молитва, – пояснил Кираз. – Называется «Салат аль-Аср». – А затем добавил не без сожаления в голосе: – Я больше не молюсь. Слишком уж сложное это в Америке дело. Раз хочешь быть американцем, надобно следовать здешним правилам игры, верно? Делать то же, что и американцы.

– Да, конечно, – согласился с ним Паркер, хотя лично его мало волновало соблюдение или несоблюдение американских, как выразился собеседник, правил игры.

– Тут вот какое дело, – начал Дженеро, выдавливая ломтик лимона в чашку с чаем. – Этот парень из закусочной сказал нашим коллегам, что ваш кузен встречался сразу с несколькими девушками…

– Это для меня новость, – заметил Кираз.

– Вот мы и решили еще раз поговорить с вами, – подхватил Паркер. – В надежде, что вы поможете нам выяснить, с кем именно он встречался, назвать имена…

– Имена этих девушек, – уточнил Дженеро.

– Ведь повар из кондитерской знаком с ними не был, – добавил Паркер.

– Я тоже не знаком. – Кираз взглянул на наручные часы.

И Паркер взглянул на часы. Двадцать минут четвертого.

– А он когда-нибудь говорил вам об этих девушках? – спросил Дженеро.

– Никогда. Мы, знаете ли, были не настолько близки. Он холостяк, я женат. И потом, у нас свои друзья – я имею в виду, у Бадрии и у меня. Это Америка. Тут другие обычаи, другие ценности и правила жизни. Раз уж живешь здесь, надо соблюдать американские обычаи, верно?.. – И он опять усмехнулся.

И Дженеро снова подумал: «Уж не играет ли с нами этот тип?»

– Но вы наверняка знали бы, если б одна из его подружек вдруг оказалась еврейкой, правильно? – спросил Паркер.

– Это из-за той синей звезды?

– Ну, в общем, да…

– Сомневаюсь, чтобы кузен встречался с еврейскими девушками.

– Ну, знаете, иногда…

– Да, конечно, – согласился Кираз. – Иногда все не так, как кажется. И вы наверняка думаете, что это не простое преступление на почве ненависти. Вы думаете, что еврей не станет убивать мусульманина лишь за то, что тот мусульманин. Вам кажется, что дело сложнее. Был ли Салим связан с еврейкой? Впал ли отец или брат этой еврейской девушки в ярость при одной только мысли об их отношениях? Может, Салима убили для острастки, чтобы любой другой мусульманин и помыслить не мог о связи с неверной? Может, именно поэтому и нарисовали на ветровом стекле звезду Давида? Дескать, держись подальше. Даже думать не смей…

– Ну, не сказал бы, что мы рассуждали именно так, – начал Паркер, – однако да, признаю, нечто подобное тоже рассматривалось.

– Но при этом вы забываете о двух других мусульманах, разве нет? – Кираз улыбнулся, как показалось Дженеро, с оттенком превосходства, даже какого-то презрения к тупоголовым детективам.

– Нет, мы не забыли, – ответил ему Паркер. – Просто пытаемся учесть все версии и возможности.

– Ошибка, – торжественно заявил Кираз. – Знаете, я иногда болтаю с одним врачом, он заходит к нам в аптеку. И вот что он мне как-то сказал: «Видишь ли, Оз, раз у этого существа полоски, как у зебры, лошадь тут и близко не стоит». Потому что люди приходят и спрашивают, что у нас есть от того или другого заболевания. Но почему они это делают? Да бог их знает! – Он пожал плечами, а затем добавил самодовольно: – Я всего лишь управляющий аптекой. Я не фармацевт, а они все равно меня спрашивают. – Он вновь выразительно пожал плечами. – Что можете порекомендовать от головной боли, кашля, насморка, того-другого? Спрашивают меня постоянно. Но я хорошо помню, что говорил мой друг врач. – Он явно гордился, что другом его является не кто-нибудь, а врач. – Если у человека симптомы обычной простуды, зачем искать у него атипичную пневмонию? Точка. – Он приподнял руки, развел ладонями вверх, словно показывая, как все просто. – Так что не стоит искать зебр, – с улыбкой добавил он. – Просто найдите поганого еврея, который разнес голову моему кузену, о'кей?..

Было уже 3.23.

В современных фильмах довольно популярен сюжет о Золушке, простой работящей девушке, которая в одночасье становится принцессой. Причем служанка заполучает принца не в сказке, а в самой обычной реальной жизни. В ряде таких фильмов героиней является простая и честная девушка из рабочего класса, которая вдруг решает стать студенткой колледжа и добивается своей цели. Или же простой паренек – он вдруг становится выдающимся футболистом. Самая, пожалуй, популярная сегодня тема. Ведь Америка – страна великих возможностей. И в Японии эта тема тоже достаточно хорошо разработана, хотя Рурико, проститутка из фильма, который все так рвались посмотреть, тоже была «рабочей» девушкой в определенном смысле этого слова, но при этом мечтала стать не принцессой, а виолончелисткой и выступать с концертами. Она должна была стать ею через три минуты…

Две девушки, стоявшие в очереди у одной из касс, тоже были простыми работящими девушками, именно поэтому и хотели купить билеты на четырехчасовой сеанс, чтоб посмотреть японский фильм. Они уже успели посмотреть фильм «Красотка» – еще одну сказку о том, как простая девушка становится принцессой. И ни на грош не верили, что Джулия Робертс стала бы отсасывать кому бы то ни было за пятьдесят баксов. Но может, у этой японской актрисы, как ее там, все обстояло иначе. Может, на сей раз они поверят, что эта, одна на миллион, волшебная история может действительно произойти с девушкой, зарабатывающей на жизнь таким вот образом.

Две подружки, Хейди и Розанна, выглядели и были одеты как секретарши, которые пораньше отпросились с работы…

Было уже 3.46.

Мало того, даже разговаривали они как первокурсницы колледжа. По мере того как приближалась их очередь, они сменили тему и заговорили о том, как Хейди собирается отмечать свой день рождения. Сегодня Хейди исполнилось девятнадцать. Ремеслом своим она занималась вот уже два года. И стать принцессой ей светило разве что в том случае, если бы она приняла предложение старого пердуна, постоянного своего клиента. Он вдруг пригласил ее в Лондон на уик-энд. А потом столь же внезапно отказался от своего предложения, узнав, что как раз на уик-энд у нее должны начаться месячные. Словом, не повезло.

– Как будешь отмечать? – спросила ее Розанна.

– Джимми пригласил меня на обед, – ответила Хейди.

Джимми, парень, с которым она встречалась, был копом и знал о ее профессии.

– Здорово.

– А ты думала. Конечно.

Еще пятнадцать секунд, и стрелки часов покажут 3.48.

– И все же я не понимаю, – пробормотала Розанна.

– Чего именно, дорогуша?

– Удивительное совпадение! – воскликнула Розанна. – Скажи, твой день рождения всегда приходится на Чинко де Майо?

Парочка, сидевшая в следующем ряду, сразу за тем креслом, под которым загадочный мужчина оставил портфель от Гуччи, обжималась и целовалась без всякого стеснения, как вдруг грянул взрыв.

Паренек уже запустил руку девушке под юбку, девица уже расстегнула молнию у него на брюках и скользнула рукой внутрь. Все эти манипуляции маскировал накинутый на колени плащ. Обоим было глубоко плевать, успешно ли выступит виолончелистка Рурико перед комиссией в Джульярдской музыкальной школе или же ей придется вернуться в трущобы Иокогамы, к привычному образу жизни. Главное для них было одновременно достичь оргазма здесь, в темном зале кинотеатра, под звуки душераздирающей мелодии из балета Арама Хачатуряна «Спартак», которые своими умелыми пальчиками извлекала Рурико из виолончели.

Когда взорвалась бомба, обоим в короткую долю секунды пришла в голову одна и та же мысль: они умерли и вознеслись прямо на небеса.

К счастью для сотрудников Восемьдесят седьмого участка, взрыв в кинотеатре произошел на территории, подведомственной Двадцать первому участку. И поскольку не прослеживалось прямой связи между этим новым актом насилия и убийствами мусульман-таксистов, никто из Двадцать первого не стал им звонить и пытаться спихнуть с рук это дело. Зато в связи с тем, что данное преступление было сразу квалифицировано как террористический акт, копы из Двадцать первого тут же связались с Объединенным центром по борьбе с терроризмом из федерального управления и переложили эту тяжкую ношу на их плечи. Что, однако, не остановило бойких на язык телевизионных комментаторов, тут же связавших взрыв в кинотеатре с серией загадочных убийств мусульман-таксистов.

Комментаторы самого либерального толка с пеной у рта доказывали, что за новую вспышку насилия в самом сердце Соединенных Штатов ответственна неправильная политика, которые ведут американцы в Ираке. Консервативные комментаторы лишь укоризненно качали головой в ответ на столь безграмотные заявления коллег, обвиняли их в полном непонимании ситуации, а затем дружно набросились на местные силовые структуры и полицию, обвиняя их в том, что они совершенно не способны решать проблемы в городе со столь разношерстным населением. Вот решали бы как положено, и тогда никакого насилия не было бы.

Не прошло и полутора часов, как все кабельные каналы потребовали немедленно произвести аресты по делу, которое теперь объединено в одно. Во всех вечерних информационных программах, что выходят в эфир в половине седьмого, главной новостью стал взрыв в кинотеатре, и его уже открыто связывали с убийствами трех мусульманских таксистов и синими звездами Давида на ветровых стеклах их машин. И все это повторялось и обсасывалось до бесконечности в разных вариантах и стало лейтмотивом всех последующих передач.

Али Аль-Барак, третья жертва загадочного убийцы, работал на таксомоторную фирму под незамысловатым названием «КебКо». Гараж их находился в укромном местечке рядом с мостом Калмс-Пойнт, неподалеку от рынка с тем же названием, и располагался под массивными каменными опорными колоннами, по ту сторону моста, где начинался район Айсола. Рынок был уже закрыт, жалюзи на всех витринах опущены, когда без четверти семь вечера сюда прибыли детективы Мейер и Карелла. Они с трудом разыскали гараж «КебКо». Пришлось объехать квартал несколько раз, а движение на мосту в этот час было весьма интенсивное. В какой-то момент Карелла даже предложил включить сирену, но Мейер счел, что это уж слишком.

И вот наконец они увидели гараж, затесавшийся между двумя большими многоквартирными домами. Они вполне могли принять его за обычный подземный гараж, что принято строить в жилых массивах, если бы не неприметная вывеска с надписью «КебКо». Они съехали по пандусу, нашли офис диспетчера, представились и объяснили, с какой целью прибыли.

– Да… – протянул диспетчер и кивнул. Звали его Хазир Демиркол. И он поведал им, что, как и Аль-Барак, мусульманин, хоть и не из Саудовской Аравии. – Я курд, – сказал он. – Приехал в эту страну десять лет назад.

– Что можете рассказать нам об Аль-Бараке? – спросил Мейер.

– Так и знал, что рано или поздно его убьют, – ответил Демиркол. – Уж больно любил спускать язык.

«Распускать», – хотел поправить его Карелла, но не стал.

– Это в каком смысле? – спросил он.

– Всю дорогу жаловался, мол, вина Израиля – безобразия в арабском мире. Если бы не Израиль, не было бы войны в Ираке. Не было бы терроризма. Не было бы одиннадцатого сентября. Ведь он из Саудовской Аравии, ну, вы понимаете. Это его соотечественники разнесли Всемирный торговый центр! Дурак он, больше никто. Не важно, как ты относишься к евреям. Я и сам отношусь к ним точно так же. Но, живя в этом городе, я, знаете ли, научился держать язык за зубами.

– Почему? – с интересом уставился на него Мейер.

Демиркол обернулся к нему, оглядел с ног до головы. Одна бровь дернулась. Он все понял. Этот человек еврей. Этот детектив – еврей.

– Теперь не важно, – ответил он. – Вы только посмотрите, что случилось с Али. Вот почему.

– Так вы считаете, его убил еврей?

– Ну не ангел же из рая нарисовал ему синюю звезду на стекле.

– А кто мог слышать, когда он высказывал вслух все эти идеи? – спросил Карелла.

– Да откуда мне знать? Али вел себя слишком свободно, слишком уж распоясался, если хотите знать мое мнение. Ведь тут у нас демократия, разве нет? Та самая, которую Америка пытается насадить в Ираке, так или нет? – саркастически добавил Демиркол. – Он болтал об этом повсюду. В гараже со своими дружками, в такси с пассажирами. Уверен, он даже в мечети болтал все о том же, вместо того чтобы молиться. Свобода слова, правильно? Даже если тебя за нее убивают.

– Вы думаете, он высказал свое мнение не тому человеку? – спросил Мейер. – Не тому еврею, так?..

– Тому самому еврею, который поубивал всех этих водителей. – Демиркол энергично закивал, глядя прямо в глаза Мейеру, словно бросал ему вызов.

– А мечеть, что вы упомянули… – начал Карелла. – Вы, случайно, не знаете, что за…

– Маджид Ат-Абу, – тут же выпалил Демиркол. – Совсем близко отсюда. – И он махнул рукой, указывая направление.

Вот это была действительно мечеть. Она появилась словно из сказок «Тысячи и одной ночи», блистая минаретами и куполами, бирюзовыми изразцами и позолотой. Настоящая мечеть.

Это выдающееся во всех смыслах сооружение, Маджид Ат-Абу, находилось не так уж и близко, как утверждал Демиркол. До мечети было больше мили, и пришлось проехать полрайона. Когда наконец, уже в девятом часу вечера, детективы добрались до нее, там шла вечерняя молитва. Небо за сверкающим куполом озаряли последние пурпурно-золотистые отблески заходящего солнца. Справа от аркообразного входа горделиво высился минарет, с которого муэдзин созывал верующих на молитву. Мейер с Кареллой остановились на тротуаре у входа, какое-то время прислушивались к доносящемуся изнутри заунывному гулу голосов, дожидаясь удобного момента, когда можно будет войти.

На тротуаре через улицу толпились и шумели арабской внешности мальчишки в футболках и джинсах. Мейер подивился, что они такое там говорят. Карелла был удивлен, что ребята не пошли на молитву.

– Иван Сикимавучлор! – завопил один из мальчишек, и остальные покатились со смеху.

– А как тебе Александр Сиксалландр? – спросил какой-то шпингалет, и все снова дружно расхохотались.

– Или мадам Деллемер? – воскликнул третий мальчишка.

Снова громкий смех. Карелла не понимал, как это они не попадали на тротуар, сгибаясь пополам от хохота. Лишь через минуту до детективов дошло, что мальчишки выкрикивают имена. Да и как им было догадаться сразу, ведь они не знали, что «Иван Сикимавучлор» означает по-турецки «Иван, который держит мой член», «Александр Сиксалландр» – «Александр, размахивающий членом», а бедная «мадам Деллемер» есть не что иное, как «дама, сосущая сперму». Мейера с Кареллой тоже завораживали названия некоторых книг, когда сами они были мальчишками…

«Распахнутый халат» Сеймура Хэйера.

«Месть по-русски» Ивана Кучакокова.

«Китайское проклятие» Ван Хонг Ло.

«Гавайский рай» А'авана Лейя Оо'аа.

Но арабские тинейджеры, выросшие в Америке, насмехались сейчас над родным языком.

– Фенази Керим! – торжествующе выкрикнул какой-то мальчишка, и поскольку ни одному из детективов в голову не пришло, что это искусственно изобретенное имя означает ни много ни мало, как «я трахаю тебя плохо», заразительный смех мальчишек заставил и их улыбнуться.

Вечерняя молитва закончилась.