Текст книги "Вне закона"

Автор книги: Стивен Кинг

Соавторы: Эд Макбейн,Энн Перри,Джеффри Дивер,Лоуренс Блок,Дональд Эдвин Уэстлейк,Джойс Кэрол Оутс,Уолтер Мосли,Джон Фаррис,Шэрин Маккрамб
сообщить о нарушении

Текущая страница: 58 (всего у книги 59 страниц)

В доме Эгмонта горел свет. Он один? Или привел кого-нибудь?

Это легко выяснить. По дорожке Келлер подошел к двери, нажал на кнопку звонка. Услышал, как он звенит в глубине дома, после чего воцарилась тишина. Келлер уже собрался позвонить второй раз, но сначала попробовал открыть дверь. Обнаружил, что она заперта, и не удивился. А тут послышались шаги, очень тихие, словно кто-то шел по толстому ковру. Дверь приоткрылась на несколько дюймов, дальше ее не пускала цепочка. Уильям Уоллис Эгмонт уставился на него с недоумением.

– Мистер Эгмонт?

– Да?

– Я Миллер. Дейвид Миллер. С другого склона холма. Арендовал дом Сундстремов на две недели.

– Да, конечно. – Эгмонт явно расслабился. – Разумеется, мистер Миллер. Кто-то говорил мне о вас на днях. И вроде бы я видел вас в клубе. И, если не ошибаюсь, на поле.

В этом Эгмонт ошибся, но поправлять его Келлер не стал.

– Скорее всего. Я играю в гольф при малейшей возможности.

– Как и я, сэр. Я играл сегодня и собираюсь поиграть завтра.

Келлер поднял руки, перекрестил запястья и, прижимая их друг к другу, спросил:

– В котором часу?

– Очень хорошо, – заулыбался Эгмонт. – «В котором часу?» В вас говорит бывалый гольфист. Чем я могу вам помочь?

– Дело деликатное. Вы не будете возражать, если я на минутку зайду к вам?

– Конечно, конечно, заходите. – Эгмонт отщелкнул цепочку, распахнул дверь.

Пульт управления системы сигнализации крепился на стене, справа от двери. Рядом с пультом висел лист бумаги с надписью поверху: «Как устанавливать охранную сигнализацию».

Ниже шла инструкция, напечатанная большими буквами, дабы старику не приходилось напрягать глаза. Келлер прочитал инструкцию, нажал положенные кнопки в нужной последовательности, вышел из дома Эгмонта. Несколько минут спустя вернулся в свой дом… дом Сундстремов. Сварил себе кофе на кухне Сундстремов, сел в кресло в гостиной Сундстремов и, пока кофе остывал, инициировал процесс прощания с Уильямом Уоллисом Эгмонтом.

Сам процесс он давно уже довел до автоматизма. Образ, появившийся перед его мысленным взором, из цветного стал черно-белым, потом серым, уходил все дальше и дальше, становился меньше и меньше, превратился в точку и, наконец, исчез, проглоченный прошлым.

Когда чашка с кофе опустела, он прошел в спальню Сундстремов и разделся, принял душ в ванной Сундстремов, вытерся полотенцем Сундстремов. Направился в кабинет, кабинет Гарви Сундстрема, снял со стены боевой топор с острова Фиджи, изготовленный из черного дерева, более тяжелый, чем казался; судя по всему, скорее настенное украшение, чем настоящее оружие. Но Келлер взялся за рукоятку, несколько раз махнул топором и понял, как островитяне могли его использовать и для защиты, и для нападения.

Келлер мог взять топор с собой в дом Эгмонта и уже видел, как он, держа топор обеими руками, описывает им широкую дугу и обрушивает лезвие на череп Эгмонта. Келлер покачал головой, вернул топор на место. Действительно, он прекрасно управился и без топора.

Утром он уехал позавтракать. Возвращаясь, увидел, как машина «скорой помощи» выезжает из восточных ворот «Сандаунер эстейтс». Охранник узнал Келлера и махнул рукой, показывая, что тот может проезжать, но Келлер нажал на педаль тормоза, опустил стекло и спросил насчет «скорой помощи». Охранник покачал головой и поделился печальной новостью.

Он поехал домой и позвонил Дот.

– Ничего не говори. Ты решил, что не сможешь этого сделать.

– Все сделано.

– Просто удивительно, как я могу это чувствовать. Как думаешь, это шестое чувство или известная всем женская интуиция? Можешь не отвечать. Я бы хотела сказать: увидимся завтра, – но не получится, так?

– Мне потребуется время, чтобы добраться до дому.

– Слушай, никакой спешки нет. Не торопись, осмотри достопримечательности. Клюшки у тебя с собой, не так ли?

– Клюшки?

– Остановись где-нибудь по пути, поиграй в гольф. Наслаждайся жизнью, Келлер. Ты это заслужил.

За день до окончания двухнедельной аренды он заглянул в здание гольф-клуба, расплатился по счету, отдал ключи и пропуск. Пешком прошелся до дома Сундстремов, положил чемодан в багажник автомобиля, маленькую набивную собаку – на переднее сиденье. Потом сел за руль, медленно объехал поле для гольфа и покинул «Сандаунер эстейтс» через восточные ворота.

– Милое местечко, – сказал он собаке. – Я понимаю, почему здесь нравится людям. Не просто из-за гольфа, погоды и безопасности. Человек ощущает, что тут с ним не может случиться ничего плохого. Даже твоя смерть здесь всего лишь часть естественного круговорота вещей в природе.

Он подключил блок круиз-контроля и направил автомобиль к Тусону, опустил щиток, защищая глаза от утреннего солнца. Хорошая погода для круиз-контроля. Однажды по радио он услышал, как мужской профессионально-сладкий голос предупреждал, что использовать круиз-контроль при дожде опасно. Если на мокрой мостовой сцепление колес и асфальта ослабнет, процессор блока круиз-контроля может решить, что колеса вращаются слишком медленно, и увеличит число оборотов двигателя, чтобы добавить автомобилю скорости. И вот тут автомобиль может занести со всеми вытекающими из этого трагическими последствиями.

Келлер не мог вспомнить, сколько людей гибло за год из-за ошибки, которую в такой ситуации допускал процессор блока круиз-контроля, но их оказалось куда больше, чем он мог себе представить, а потому для себя Келлер уже принял решение выключать круиз-контроль одновременно с включением дворников. Но теперь, пересекая пустыню Аризоны с запада на восток, он задумался, какова практическая применимость полученной им информации. Смерть в результате несчастного случая – штука полезная, именно такая причина появилась в свидетельстве о смерти Уильяма Уоллиса Эгмонта, но Келлер пока не мог представить себе, как использовать круиз-контроль в качестве рабочего инструмента для тех регионов Соединенных Штатов, которые славились дождливым климатом. Однако никогда не знаешь, чем обернется дело, поэтому он позволил себе поразмышлять на эту тему.

В Тусоне он убрал собаку в чемодан, прежде чем вернуть автомобиль, потом вышел в жару и нашел свой «форд-таурус» на стоянке длительного пребывания. Бросил чемодан на заднее сиденье, вставил ключ в замок зажигания… Интересно, а заведется двигатель? Если б не завелся, проблем не возникло бы, просто прогулялся бы к стойке агентства «Хертц». Но допустим, они заметили, что он сдавал в «Авис» другой автомобиль… Они такое подмечают? Он так не думал, но аэропорты за последнее время изменились. Там появились люди, которые подмечали все.

Он повернул ключ зажигания, и двигатель сразу завелся. Женщина у ворот подсчитала, сколько он должен заплатить, и в ее голосе слышались виноватые нотки, когда она назвала сумму. Он не мог не задуматься, сколько заплатил бы за другие автомобили, которые оставлял на таких же стоянках, автомобили с телами в багажниках. Наверное, очень большие деньги. Да только никто их платить не собирался. И он решил, что для разнообразия может хоть раз расплатиться по счету. Отсчитал купюры, взял квитанцию, выехал на автостраду.

По пути думал о том, как бы поступил, если бы двигатель не завелся. «Ради Бога, посмотри на себя, а? – сказал он. – Что-то могло случиться, но не случилось. С этим покончено, а ты гадаешь, как бы ты поступил, какую избрал стратегию. Переливаешь из пустого в порожнее. Что, черт побери, с тобой происходит?»

Он задумался над ответом. И озвучил его: «Ты хочешь знать, что с тобой происходит? Ты говоришь сам с собой, вот что с тобой происходит».

Он прекратил это безобразие. А двадцать минут спустя свернул на площадку отдыха, перегнулся через спинку, открыл чемодан, вернул собаку на переднее сиденье.

– Поехали, – сказал он.

В Нью-Мексико он свернул с автострады и, следуя указателям, поехал к индейскому пуэбло. Полная женщина с заплетенными в косички волосами и бесстрастным лицом сидела в комнате в окружении горшков, которые сама и слепила. Келлер выбрал маленький черный горшок с зубчатой кромкой. Женщина осторожно завернула горшок в несколько газетных страниц, затем положила в бумажный пакет, который сунула в пластиковый. Келлер запихнул покупку в чемодан и поехал дальше.

– Не спрашивай, – предупредил он собаку.

На границе штата Колорадо пошел дождь, и он ехал десять минут, прежде чем вспомнил предупреждение парня со сладким голосом. Нажал на педаль тормоза, что автоматически вызывало отключение блока круиз-контроля, но на всякий случай воспользовался и выключателем.

– А ведь мог забыть и попал бы в аварию, – сообщил собаке.

В Канзасе он свернул на шоссе местного значения и посетил придорожную достопримечательность, дом, где однажды прятались братья Долтон.[76]76
  Банда Долтонов – известная на Среднем Западе преступная организация, в которую входили трое братьев Долтон. Грабили банки и поезда в штатах Канзас и Оклахома. Двух братьев убили в 1892 г., третий отсидел 15 лет.


[Закрыть] Они были преступниками, он это знал, современниками Джесси Джеймса[77]77
  Джеймс, Джесси (1847–1882) – знаменитый бандит Дикого Запада, герой многочисленных вестернов, баллад и преданий. Местными жителями почитался за Робин Гуда. Застрелен бывшим сообщником, который стал полицейским осведомителем.


[Закрыть] и Янгеров.[78]78
  Янгеры – четыре брата, легендарные бандиты Дикого Запада. Одного убили в 1874 г., остальных в 1876 г. арестовали и осудили на длительные сроки.


[Закрыть] Дом превратили в мини-музей, с подлинными вещами братьев и газетными вывесками, и там был подземный ход из дома в сарай, по которому братья могли уйти при внезапном визите полиции. Келлеру хотелось пройти подземным ходом, но он оказался закрыт.

– Однако приятно знать, что он существует, – улыбнулся он служительнице музея.

– Если вас интересует банда Долтонов, – ответила женщина, – то в Канзасе, правда, у противоположной границы штата, в городе Коффивилле, есть еще один музей.

Именно там, как ему, должно быть, известно, и погибла большая часть банды, в том числе и двое братьев Долтон, при попытке одновременно ограбить два банка. Он это знал, но только потому, что прочел в газетной вырезке на стендах музея.

Он остановился на автозаправочной станции, купил карту штата, наметил маршрут до Коффивилла. На полпути заночевал в «Ред руф инн», заказал пиццу в номер и поел перед телевизором. Переключал кабельные каналы, пока не нашел вестерн, который вроде бы стоило смотреть. Это же надо – фильм оказался про братьев Долтон! А кроме них, среди героев были и Джесси Джеймс с его младшим братом Френком, а также Коул Янгер и его братья.

И все выглядели классными парнями, общаться с которыми одно удовольствие. Насколько он мог судить по фильму, не было в этой компании ни поджигателей, ни садистов. Оставалось только гадать, мочился ли в постель Джесси Джеймс, когда был маленьким. Черта с два.

Утром он приехал в Коффивилл, купил билет, осмотрел музейные экспонаты. Это было смелое решение – одновременно грабить два банка, но, пожалуй, не самое умное в истории американской преступности. Местные жители их ждали и изрешетили пулями. Большинство членов банды погибли на месте или вскоре умерли от ран.

Эмметт Долтон получил двенадцать пуль, но выжил и попал в тюрьму. На этом история не закончилась. Он не только оправился от ран, но и вышел из тюрьмы и оказался в Лос-Анджелесе, где писал сценарии для зарождающейся киноиндустрии и сколотил небольшое состояние, торгуя недвижимостью.

Келлер провел в музее много времени, как губка впитывая информацию, которая потом стала пищей для размышлений.

В основном он молчал, но время от времени заговаривал с собакой.

– Возьмем солдат. – Они ехали по автостраде 40 к востоку от Де-Мойна. – Их забирают в армию, они проходят базовую подготовку и, не успев опомниться, уже целятся в других солдат и нажимают на спусковой крючок. Может, первые пару раз им приходится заставлять себя, может, поначалу им снятся кошмары, но потом они к этому привыкают и даже начинают получать удовольствие. Но от солдата требуется только нажимать на спусковой крючок – и ничего больше. Ему не нужно разыскивать по госпиталям раненых солдат, чтобы убедиться, что они не страдают. Ему не нужно одевать убитых и отправлять в лагерь. Ему нужно только нажимать на спусковой крючок и продолжать жить.

– И это же обыкновенные парни, – продолжал он. – Восемнадцатилетние ребята, призванные из средней школы. Или нет, теперь они добровольцы, теперь никого не призывают, но в принципе разницы нет. Они – обыкновенные американские парни. В детстве не мучили животных и не устраивали поджоги. И не мочились в постель. Знаешь, что я тебе скажу? Я по-прежнему не понимаю, какое отношение имеет к этому ночное недержание мочи.

Возвращаясь в Нью-Йорк по мосту Джорджа Вашингтона, он не преминул заметить: «Что ж, их нет».

Говорил, понятное дело, о башнях-близнецах. И разумеется, их не было. Они рухнули, и Келлер это знал. Побывал на месте Всемирного торгового центра не один раз, чтобы убедиться: это не фотографический фокус, башен действительно нет. Но всякий раз надеялся их увидеть, в глубине души полагал, что 11 сентября – всего лишь сон. Нельзя же заставить исчезнуть часть горизонта, не так ли?

Он приехал в агентство «Хертц», вернул автомобиль. Выходил из офиса с чемоданом в руке, когда его догнал кто-то из служащих. В руках тот держал набивную собаку.

– Вы кое-что забыли. – Мужчина широко улыбался.

– Да, конечно, – кивнул Келлер. – У вас есть дети?

– У меня?

– Отдайте игрушку своему ребенку. Или любому другому ребенку.

– Вам она не нужна?

Он покачал головой, не сбавляя шага. Приехав домой, принял душ и побрился. Окно выходило на восток, не на юг, башен из окна он видеть не мог, поэтому все было как прежде. Вот почему он и смотрел в окно – убедить себя в том, что ничего не изменилось, все на месте, ничего не ушло.

Отсутствие перемен ему нравилось. Келлер снял трубку с телефонного аппарата и позвонил Дот.

Она ждала его на крыльце. На столе, как обычно, красовался графин ледяного чая.

– Ты заставил меня беспокоиться. Не звонил, не звонил и не звонил. Добирался до дома чуть ли не месяц. Ты что, шел пешком?

– Я не мог уехать сразу. Заплатил за две недели.

– И не хотел, чтобы деньги пропали даром.

– Я подумал, что более ранний отъезд вызовет подозрения. Я помню парня, он уехал на четыре дня раньше, сразу после смерти мистера Эгмонта.

– И ты подумал, что лучше болтаться рядом с местом убийства.

– Не было никакого убийства, – возразил Келлер. – Человек пришел домой, проведя вторую половину дня на поле для гольфа, запер дверь, включил охранную сигнализацию, разделся, набрал в ванну горячей воды. Потом лег в ванну, потерял сознание и утонул.

– Большинство несчастных случаев происходит дома, – кивнула Дот. – Такова статистика, не так ли? Что он сделал, ударился головой?

– Скорее всего о кафельную стену, после того как потерял равновесие. А может, у него был легкий инсульт. Трудно сказать.

– Ты его раздел и все такое?

Келлер кивнул.

– Положил в ванну. В воде он пришел в себя, но я ухватил его за ноги и высоко поднял, так что голова ушла под воду, и на том все закончилось.

– Вода в легких?

– Точно.

– Утонул.

Он кивнул.

– Ты в порядке, Келлер?

– Я? Конечно. Безусловно. В общем, я решил, что побуду там еще четыре дня и уеду. Когда мое время истечет.

– Как у Эгмонта.

– Не понял?

– Он ушел, когда его время истекло, – пояснила Дот. – И однако, за сколько дней можно добраться сюда из Финикса? За четыре, пять?

– Я сделал небольшой крюк. – И он рассказал ей о банде Долтонов.

– Два музея, – кивнула она. – Большинство людей не были ни в одном из музеев банды Долтонов, а ты побывал в обоих.

– Ну, они пытались одновременно ограбить два банка.

– А это тут при чем?

– Не знаю. Наверное, ни при чем. Ты слышала о Нашвилле,[79]79
  Дот говорит о Нашвилле, административном центре штата Теннесси, известном, как столица музыки кантри. Само название города часто служит обозначением этого музыкального стиля.


[Закрыть] штат Индиана?

– Я слышала о Нашвилле, слышала об Индиане, но, полагаю, ответ на твой вопрос – нет. И чем знаменит Нашвилл, штат Индиана? Тоже чем-то музыкальным?

– Там музей Джона Диллинджера.[80]80
  Диллинджер, Джон (1902–1934) – известный преступник, был объявлен ФБР «врагом общества номер один». Застрелен агентом ФБР 22 июля 1934 г. в Чикаго.


[Закрыть]

– Господи, Келлер, ты совершал паломничество по местам преступной славы Среднего Запада?

– В музее в Коффивилле лежали рекламные буклеты этого места, и я решил туда заехать. Это практически по дороге. Интересная экспозиция. У них есть деревянный револьвер, с помощью которого ему удалось бежать из тюрьмы. А может, его копия. В любом случае интересная экспозиция.

– Я тебе верю.

– Они были народными героями. Диллинджер, и Красавчик Флойд,[81]81
  Флойд, Чарлз, Красавчик (1904–1934) – известный преступник Среднего Запада.


[Закрыть] и Малыш Нельсон.[82]82
  Малыш Нельсон (1908–1934) – настоящее имя Лестер Джиллис; родился и вырос в Чикаго, один из самых жестоких гангстеров периода Депрессии.


[Закрыть]

– И Бонни и Клайд. У этой парочки тоже есть музей?

– Наверное. Они были героями, такими же, как Долтоны, и Янгеры, и Джеймсы, но не родственниками. В девятнадцатом веке отбор в банду шел по семейному принципу, но потом эта традиция умерла.

– Да, сегодня в банды сбиваются соседи по дому или кварталу, – согласилась Дот. – Слушай, а как же Ма Баркер.[83]83
  Баркер, Кейт, Ма (1871–1935) – возглавляла банду, в которую входили четыре ее сына.


[Закрыть] Она же современница Диллинджера, не так ли? И у нее был целый дом грабителей банков. Или так было только в кино?

– Нет, ты права. Я забыл про Ма Баркер.

– Ладно, давай забудем ее снова, чтобы ты мог добраться до главного.

Он покачал головой:

– Не уверен, что есть до чего добираться. Я просто не спешил домой. Вот и все. Мне надо было подумать.

– Не могу сказать, что меня это удивляет.

– Я давно собирался отойти отдел. Помнишь?

– Очень даже хорошо.

– В тот момент я решил, что могу себе это позволить. Отложил деньги на жизнь. Не так много, но хватило бы на небольшое бунгало где-нибудь во Флориде.

– И ездил бы с утра пораньше в ближайшее кафе «У Денни»,[84]84
  «У Денни» – сеть кафе быстрого обслуживания.


[Закрыть] чтобы получать скидку. Маленькая, но экономия.

– Ты тогда сказала, что мне нужно хобби, и вновь заинтересовала меня коллекционированием марок. Я и оглянуться не успел, как истратил на марки большие деньги.

– Вот так и пришел конец пенсионному фонду.

– Он уменьшился, – признал Келлер. – И мне больше не удавалось копить деньги, потому что все свободные уходили на марки.

Она нахмурилась:

– Думаю, я понимаю, что происходит. Ты не можешь заниматься тем, чем занимаешься, и не можешь уйти на пенсию.

– Вот я и пытался придумать, чем еще я смогу заняться. Эмметт Долтон переселился в Голливуд, писал сценарии и торговал недвижимостью.

– Ты работаешь над сценарием, Келлер? Готовишься сдать экзамен на риелтора?

– Я так и не смог придумать, чем заняться. Нет, конечно, я могу найти работу с минимальной зарплатой. Но я привык к определенному образу жизни, и многочасовые рабочие смены не по мне. Можешь представить меня за прилавком «Севн-илевн»?

– Я не могу представить тебя даже грабящим «Севн-илевн».

– Все было бы по-другому, будь я моложе.

– Действительно, вооруженный грабеж – удел молодых.

– Если моя жизнь только начиналась, я бы поступил на работу в какую-нибудь фирму и поднимался по служебной лестнице. Но для этого я слишком стар. Во-первых, никто меня не возьмет, а во-вторых, мне не хочется делать то, что я умею.

– Хочешь к чаю картофель фри? Нет, Келлер, что-то с тобой не так. Ты на себя не похож.

– Однажды я уже начинал с нуля. Приходил к старику,[85]85
  В том далеком прошлом боссом Келлера был мужчина в возрасте (его все и звали стариком), у которого Дот работала секретаршей.


[Закрыть] и он говорил, что делать. «Ритчи должен повидаться с одним человеком. Почему бы тебе не составить ему компанию?» Или: «Сходи к тому парню, скажи ему, что я недоволен его поведением». Или просто посылал меня за шоколадными батончиками. Помнишь, какие он предпочитал батончики?

– «Марс».

– Нет, это потом он перешел на них, а сначала ему нравились другие. Их было трудно найти, они продавались лишь в нескольких магазинах. Думаю, из всех моих знакомых он единственный, кому они нравились. Как же они назывались?

– Самое место для шоколадного батончика.

– «Окажи мне услугу, малыш, посмотри, продают ли в центре мои любимые батончики». А потом пришел день, когда за «окажи мне услугу» последовало: «Вот тебе пистолет, поезжай к тому парню и всади ему пару пуль в голову». Совершенно неожиданно для меня, но он, судя по всему, знал – я это сделаю. И вот что я тебе скажу. У меня не возникло и мысли, что я могу этого не сделать. «Вот тебе пистолет, окажи мне услугу». Я взял пистолет и оказал ему услугу.

– Так просто?

– Вот именно. Я привык делать то, что он мне говорил, сделал и в тот раз. Тем самым дал ему знать, что я из тех, кто на такое способен. Потому что не каждый может.

– Но тебя это не тревожило.

– Я об этом думал. Размышлял. И не позволил этому тревожить меня.

– А твой метод убирать из образа цвет и отталкивать образ все дальше от себя…

– Этому я научил себя позже. Поначалу было только отрицание. Я говорил себе: меня это не тревожит – и заставлял себя в это верить. И потом начал собой гордиться: «Посмотрите, что я сделал, какой я молодец». Ба-бах, он мертв, а ты – нет, и тут есть чему радоваться.

– Даже теперь?

Он покачал головой.

– Есть только ощущение, что работа закончена, вот и все. Если она была сложной, что ж, ты взял новый рубеж. Если есть другие дела, которыми ты предпочел бы заниматься, то сейчас ты можешь пойти домой и заняться ими.

– Покупать марки, ходить в кино.

– Совершенно верно.

– Ты просто притворялся, что тебя это не тревожит, и пришел день, тревога ушла.

– Притворяться было легко, потому что тревожило не так уж сильно. Но да, я продолжал это делать, и мне больше не приходилось притворяться. В Скотсдейле я жил в доме, где стены в комнатах украшали маски. Как я понимаю, различных первобытных племен. Вот я и подумал, что сначала я начал носить маску, но вскоре из маски она превратилась в мое лицо.

– Пожалуй, я тебя понимаю.

– Надеюсь. И потом, как я добрался сюда – не важно. Куда я отсюда пойду – вот в чем вопрос.

– У тебя было много времени для того, чтобы обдумать ответ.

– Не так уж и много.

– Со всеми этими заездами в Нашвилл и Коффи-Пот.

– Коффивилл.

– Как скажешь. Ты нашел ответ, Келлер?

– Ну… – Он глубоко вдохнул. – Первый: я готов завязать. Бизнес стал другим. Еще эта безопасность в аэропортах и люди, живущие за крепостными стенами… Я тоже изменился. Постарел, занимаюсь этим слишком долго.

– Хорошо.

– Второй: я не могу уйти на пенсию. Мне нужны деньги, а другого способа заработать на жизнь я не знаю.

– Я надеюсь, есть и третий, Келлер, потому что первый и второй не оставляют места для маневра.

– Что я сумел сделать, так это подсчитать, сколько мне нужно денег.

– Чтобы уйти на пенсию.

Он кивнул.

– И по моим подсчетам, получился миллион долларов.

– Милая кругленькая сумма.

– Она гораздо больше той, на которой я остановился, когда задумался о пенсии в прошлый раз. Думаю, эта более реалистичная. При правильном инвестировании я смогу прожить на проценты, которые составят примерно пятьдесят тысяч в год.

– И ты сможешь на них прожить?

– Мне же многого не нужно. Обойдусь без кругосветных круизов и дорогих ресторанов. И на одежду много денег не трачу. Если что-то покупаю, то ношу до тех пор, пока вещь не изотрется.

– Или даже дольше.

– Если бы у меня был миллион наличными плюс то, что я выручу за квартиру, то есть еще полмиллиона…

– И куда бы ты переехал?

– Даже не знаю. Наверное, туда, где теплее.

– В «Сандаунер эстейтс»?

– Слишком дорого. И потом, мне нет нужды жить за крепостной стеной. Да и в гольф я не играю.

– Можешь и начать, чтобы чем-то занять себя.

Он покачал головой.

– Некоторым из этих парней гольф нравился, но другие… меня не покидало ощущение, что они просто убедили себя, будто любят гольф. Самогипноз, знаешь ли. «В котором часу?»

– Ты о чем?

– Есть у них такой анекдот. Не важно… Нет, там я жить не хочу. Нов Нью-Мексико есть маленькие городки к северу от Альбукерке, в пустыне, и ты можешь купить коттедж или присмотреть себе дом на колесах и где-нибудь там его припарковать.

– Думаешь, сможешь это выдержать? Жизнь на природе?

– Не знаю. Я получу полмиллиона за квартиру плюс накоплю миллион. Если инвестировать их хотя бы под пять процентов годовых, то получится семьдесят пять тысяч в год. На такие деньги я прекрасно проживу.

– И твоя квартира стоит полмиллиона?

– Около того.

– Значит, тебе нужен миллион. Я бы с удовольствием одолжила его тебе, но в этом месяце у меня проблемы с деньгами. Так что ты собираешься делать – продать марки?

– Они таких денег не стоят. Я не знаю, сколько денег потратил на коллекцию, но гораздо меньше миллиона. Да и потом, нельзя выручить за них столько же, сколько заплатил.

– Я думала, марки – хорошие инвестиции.

– Лучше вкладывать деньги в них, чем тратить на черную икру и шампанское. Ведь при продаже ты хоть что-то выручишь. Но дилеры тоже должны получать прибыль, поэтому, если на каждый вложенный доллар получаешь пятьдесят центов, – это хорошо. И потом, продавать марки я все равно не собираюсь.

– Ты хочешь оставить их у себя. И пополнять коллекцию.

– Если буду получать семьдесят пять тысяч долларов в год, – ответил он, – и жить в маленьком городке в пустыне, то смогу позволить себе тратить на марки от десяти до пятнадцати тысяч в год.

– Готова спорить, в Нью-Мексико многие так и поступают.

– Может, и нет, но это не значит, что я не смогу.

– Ты просто будешь первым, Келлер. Но для этого тебе нужен миллион долларов.

– Именно об этом я и думал.

– Понятно. И как же ты собираешься его добыть?

– Ну, вопрос подразумевает ответ, не так ли? Я хочу сказать, умею-то я только одно.

– Думаю, твою мысль я уловила. Ты больше не можешь это делать, а потому должен заняться этим с удвоенным рвением. Ты должен уменьшить население страны наполовину, чтобы прекратить убивать людей.

– Когда ты так ставишь вопрос…

– Да, есть некая ирония, не так ли? Но и логика тоже. Ты хочешь браться за все высокооплачиваемые заказы, чтобы побыстрее накопить нужную сумму и выйти из дела. Знаешь, кого ты мне напоминаешь?

– Кого?

– Копов. Их пенсия определяется заработком в последний год службы, вот они и работают внеурочно, чтобы получить по максимуму и на пенсии жить в свое удовольствие. Обычно мы сидим и долго выбираем, а кроме того, между заказами ты всегда выдерживаешь паузу. Но теперь ситуация меняется, так? Ты хочешь сделать работу, вернуться домой, перевести дух и тут же браться за другую.

– Точно.

– Пока не накопишь миллион.

– Совершенно верно.

– Или даже чуть больше, чтобы учесть инфляцию.

– Возможно.

– Еще холодного чая, Келлер?

– Нет, благодарю.

– Может, кофе? Я смогу сварить кофе.

– Нет-нет.

– Ты уверен?

– Абсолютно.

– Ты провел много времени в Скотсдейле. Он действительно похож на банкира из «Монополии»?

– На фотографии. В реальной жизни – нет.

– Он не доставил тебе хлопот?

Келлер покачал головой.

– Он понял, что происходит, лишь когда для него все практически закончилось.

– То есть он ничего не опасался.

– Нет. Я вообще не понимаю, кто его мог заказать.

– Моя версия – нетерпеливый наследник. Тебя ничто не волновало, Келлер? До того, во время, после?

Он подумал, покачал головой.

– И ты не сразу уехал оттуда.

– Подумал, есть смысл побыть там несколько дней. Если бы задержался еще на один, попал бы на похороны.

– То есть ты уехал в тот день, когда его похоронили?

– Только его не хоронили. С ним поступили так же, как и с мистером Латтимором.

– Я должна знать, кто это?

– Я мог бы купить его дом. Тело мистера Латтимора кремировали, а после погребальной службы урну с его прахом опустили в водяную ловушку.

– Которая находилась на расстоянии одного хорошего удара от его парадной двери.

– Пожалуй, – кивнул Келлер. – И потом, я все равно предпочел потратить тот день на дорогу домой.

– И тот, и многие другие. Со всеми музеями.

– Мне требовалось время многое обдумать. Решить, как жить дальше.

– И сегодня, если я правильно тебя поняла, первый день твоей жизни по-новому. Позволь расставить все точки над i. Ты покончил с кормежкой рабочих, которые разбирали завалы во Всемирном торговом центре. Ты насмотрелся на музеи известных преступников не столь уж далекого прошлого. И теперь ты готов выйти на охоту и убивать ради денег. Так?

– Похоже на то.

– Пока тебя не было, я только и делала, что отказывалась от заказов, Келлер, а теперь хочу взять в руки рог и протрубить, что мы готовы заняться делом. Заняться активно. Я выразилась достаточно ясно? – Дот поднялась. – Кстати, о деле. Не уходи.

Она вернулась с конвертом, положила на стол перед Келлером.

– Они заплатили сразу, а ты добирался до дому так долго, что я уже начала полагать эти деньги своими. Что это?

– По пути домой кое-что прикупил.

Она развернула бумагу, достала маленький черный горшок.

– Красиво. Что-то индейское?

– Из пуэбло в Нью-Мексико.

– Для меня?

– Вдруг захотелось купить этот горшочек. А потом я подумал: что с ним делать? Решил, что тебе понравится.

– Он будет прекрасно смотреться на каминной доске. И подойдет для того, чтобы держать в нем скрепки. Но мне придется выбирать, для чего его использовать, потому что скрепки на каминной доске не держат. Так ты говоришь, купил горшок в Нью-Мексико? В том городке, где решил осесть?

Он покачал головой.

– Я купил его в пуэбло. Чтобы там жить, нужно быть индейцем.

– Что ж, они делают красивые вещицы. Эта украсит мой дом.

– Рад, что тебе понравилось.

– А ты не потеряй это. – Она указала на конверт. – Первый взнос в твой пенсионный фонд. Хотя часть ты все равно потратишь на марки.

Двумя днями позже, он как раз занимался марками, зазвонил телефон.

– Я в городе, – сообщила Дот. – Если на то пошло, рядом с твоим домом.

Она назвала ресторан, Келлер спустился и нашел ее в кабинке у стены. Дот ела мягкое мороженое.

– Когда я была маленькой, такое продавали в аптечном магазине Уохлера за тридцать пять центов. Если сверху посыпали молотым грецким орехом, цена повышалась на пять центов. Мне не хочется говорить тебе, сколько стоит мороженое здесь, причем без грецкого ореха.

– Теперь все не так, как раньше.

– Ты прав, и долгая поездка не пропадает зря, если результатом становятся такие вот философские наблюдения. Но я приехала по другому поводу. А вот и официантка, Келлер. Хочешь заказать такое же мороженое?

Он покачал головой, попросил принести кофе. Официантка принесла ароматный горячий напиток и удалилась. Дот вздохнула:

– Утром мне позвонили.

– И что?

– Собиралась позвонить тебе, но это нетелефонный разговор, а мне не хотелось просить тебя приехать в Уайт-Плейнс, поскольку я уверена, что ты бы напрасно потратил время. Вот и решила приехать сама и поесть мороженого, раз уж я здесь. Мороженое вкусное, пусть и цена заоблачная. Ты уверен, что не хочешь?

– Абсолютно.

– Мне позвонил парень, с которым мы уже имели дело. Брокер, солидный человек. Есть работа, очень дорогая, которая внесет приличную лепту в твой пенсионный фонд, да и в мой тоже.

– Где?

– В Санта-Барбаре, это в Калифорнии. Временные сроки очень жесткие. Ты должен все сделать в среду или в четверг, а это невозможно, даже если гнать автомобиль день и ночь, останавливаясь только для того, чтобы залить в бак бензин. Но даже если ты доедешь туда за три дня, пользы от этого не будет, потому что дорога тебя вымотает. Да и в любом случае ты попадешь туда не раньше второй половины четверга. А значит, опоздаешь.

– Это точно.

– Я так и ответила, мол, не беремся. Просто хотела сначала справиться у тебя.

– Скажи, что беремся.

– Правда?

– Я вылечу завтра утром. Или сегодня вечером, если смогу купить билет.

– Ты же больше не собирался летать.

– Знаю.

– Но когда светит денежная работа…

– Теперь мое решение больше не летать утратило актуальность. Не спрашивай почему.