Текст книги "Вне закона"

Автор книги: Стивен Кинг

Соавторы: Эд Макбейн,Энн Перри,Джеффри Дивер,Лоуренс Блок,Дональд Эдвин Уэстлейк,Джойс Кэрол Оутс,Уолтер Мосли,Джон Фаррис,Шэрин Маккрамб
сообщить о нарушении

Текущая страница: 24 (всего у книги 59 страниц)

15

Когда мы вышли на улицу, нас поджидал серебристо-серый «кадиллак». С водительского места показался, приветствуя нас, темнокожий с широченными плечами и шеей, которой следовало быть на дюйм подлиннее.

– Мистер Беззаконец, – произнес он на английском наречии, каким изъясняются на Карибах. – Куда желаете поехать, сэр?

– Это Феликс Орлеан, – представил Беззаконец. – Феликс, познакомься с Дереком Чамберсом.

Руки у шофера оказались жесткими и сильными, росту в нем было поменьше, чем у Беззаконца, – всего около шести футов.

– Рад познакомиться, Дерек, – отозвался я.

– Мы отправляемся в одно место в Манхэттене, – сообщил Беззаконец. – Мне понадобятся телефонные справочники.

Дерек открыл заднюю дверцу, и Беззаконец скользнул на сиденье, оставляя место для меня. Я забрался в машину, и дверца за мной захлопнулась. Шофер обогнул автомобиль, открыл багажник, потом закрыл его. Усевшись на водительское сиденье, он протянул моему временному работодателю справочник и «Желтые страницы» Большого Нью-Йорка.

– На этом уровне коррупцию всегда легко вскрыть, – бормотал Беззаконец. – Крупные компании, богачи и власть имущие – все они чересчур самонадеянны, чтобы тратить время на сокрытие своих преступлений. У них есть официальные каналы, по каким подавать доклады, агенты со льготами по охране здоровья и любовницы, выполняющие их прихоти. Дерек, отвезите нас на Вторую авеню между Пятьдесят четвертой и Пятьдесят пятой.

– Слушаюсь, сэр, мистер Беззаконец.

– Это ваше настоящее имя? – спросил я. – Беззаконец?

Нигилист улыбнулся и потрепал меня по коленке:

– У тебя даже имя человека сомнение вызывает?

– Я подумал, а в чем смысл? Анархист по фамилии Беззаконец. Слишком уж хорошее совпадение.

– А что, если мои родители были революционерами? Что, если я высмотрел себе имя и решил во всем ему соответствовать?

– Ваши родители были революционерами, менявшими свои имена?

– Я Арчибальд Беззаконец, – решительно заявил он. – Я сижу здесь, с тобой рядом. Ты смотришь мне в глаза и сомневаешься в том, что видишь и что слышишь. На улицах встречаешься с азиатами, которых зовут Брайанами, африканцев по имени Джо. Однако не ставишь под сомнение очевидный факт, что их нарекли так в честь чужеземных дьяволов. Ты принимаешь их унижение как должное. Ты принимаешь их утрату истории. И то, что их вырвали из многовековой череды имен, передававшихся по наследству. Почему бы тебе не принять так же просто и мое вольное наречение?

– Я…

– Приехали, – объявил Дерек.

Здание, когда его только-только построили, считалось, должно быть, футуристическим и выпендрежным. Оно и теперь отличалось особой статью, пусть и несколько холодноватой. Серые сталь и камень контрастировали с толстым стеклом окон, что подчеркивалось их слегка зеленоватой затененностью. За стойкой, изогнутой в форме почки, сидели два охранника, перед ними светились экраны мониторов.

– Да? – обратился ко мне тот, что поменьше.

– Беззаконец, – выговорил я. – Арчибальд с помощником к мистеру Виале.

Вход в здание был освещен, но по углам помещения таилась тьма. Темнота поднималась до самой крыши.

Охранник взглянул на экран, отыскал номер и набрал его на старомодном аппарате с крутящимся диском.

– Человек по фамилии Беззаконец и с ним еще один к мистеру Виале, – доложил охранник.

Выслушав ответ, он обратился к нам:

– Присядьте, пожалуйста. Сейчас за вами спустятся и проводят.

В помещении стояла скамья из распиленного по длине ствола дерева. На ней уместилось бы человек десять. Половинка была густо покрыта лаком и снабжена штырями, которые не давали бревну перевернуться, когда кто-то на него садился.

– И они правят миром, – процедил сквозь зубы Арчибальд.

Он сидел рядом со мной, держа руки на коленях. По-прежнему был в черных брюках и армейской куртке, застегнутой до половины груди. Распахнутая куртка позволила мне заметить, что он носит ожерелье из куриных косточек, побелевших от времени и жгучих лучей солнца. Косточки как-то дико цокали друг о друга. Не приходилось сомневаться, почему охранник именно ко мне обратился с вопросом, по какому делу мы пришли.

– Кто? – спросил я.

– Люди в таких домах. Они владеют фермами в Турции, солнечными энергоустановками в пустыне Гоби. Они решают, какие законы принимать в заморских странах, и оплакивают смерть своих чад. Даже любовь их лицемерна. Даже смертью им не искупить своих преступлений…

Беззаконец замолчал, увидев, что к нам идет молодой человек в лавандовом костюме.

– Мистер Беззаконец? – обратился он ко мне.

– Нет, – честно ответил я.

Парень был бледен – явный морфинист на вид. Но номер свой он отрабатывал. Под отворотами пиджака у него имелись мышцы, как и на худосочных, словно спички, плечиках. Сам же себя он, наверное, по-прежнему считал девяностофунтовым слабаком. Он уставился на Беззаконца, как будто гигант был голодным львом, жаждущим закусить бледненьким мальчиком.

– Это вы Беззаконец?

– Мистер Арчибальд Беззаконец.

– Да-да, разумеется, – залепетал молодой человек. – Я Грант Харли, помощник мистера Виале. Прошу следовать за мной.

Он повел нас по настилу над занимающим весь коридор прудом, где плавали зеркальные карпы. В стоявших у стен кадках тянулись вверх трубочки бамбука. Мы вошли в большую комнату, где размещались пять секретарш. У каждой рабочий стол имел свой пастельного тона цвет. В этой комнате были окна и вместо набившей оскомину магнитофонной попсы звучала классическая флейта.

Одна из секретарш, сорокалетняя негритянка с широкой грудью и маленькими глазками, поднялась и подошла к нам.

– Вы Беззаконец? – спросила она меня.

– Мистер Беззаконец – это я, – встрял Арчибальд.

Негритянке, похоже, не понравилось, что этот человек знает себе цену, но, думаю, на нее большего страху нагнали его размеры и рык.

– Сюда, – указала она.

Через небольшую дверь мы прошли в длинный темный коридор. В конце его белела дверь. Секретарша открыла ее и провела нас в большую комнату, в центре которой ниже уровня пола располагался кабинет. Нам пришлось спуститься на пять ступенек, чтобы оказаться на уровне стола, за которым сидел человек такой заурядной наружности, что его и описать почти невозможно.

Вытянувшись на все свои пять футов и девять дюймов, он смотрел на нас вкрадчивыми карими глазами. Волосы темные, кожа белее белой. Руки – обыкновеннее не бывает. Костюм умеренно серого цвета, сорочка белая, с еле заметной голубой нитью.

– Арчибальд! – обратился он к тому, кому надо.

– Я знаком с вами? – спросил мой возможный работодатель.

– Нет. Но разумеется, я многое о вас знаю. Шесть лет назад у нас на Шри-Ланке пропало изумрудное ожерелье, и никто представить не мог, что оно когда-нибудь отыщется. Но в один прекрасный день вы пришли и швырнули его на стол. Насколько помнится, плату свою перевели какой-то благотворительной организации.

– Не могли бы мы присесть, мистер Виале?

– Разумеется. Прошу простить меня. Как зовут вашего приятеля?

– Феликс, – подал я голос. – Орлеан.

– Присаживайтесь, Феликс, Арчибальд. Сюда, на софу.

Напротив его стола располагалась мягкая пушистая софа. Перед нами оказался темный ореховый кофейный столик, весь в пятнах. Виале сел на простой стул из орехового дерева.

– Выпьете чего-нибудь?

– Поговорим о красных алмазах, – ответствовал Беззаконец.

– Мне нравится, когда человек сразу переходит к делу, – произнес Жюль Виале. – Дело – это то, что заставляет мир вращаться…

– …как камешек вокруг костей невинных, – добавил Беззаконец. – Кого вы подозреваете в краже?

– В общем-то, мистер Беззаконец, я не имею права обсуждать обстоятельства любого находящегося в производстве дела, которое мы расследуем. Однако если…

Арчибальд встал.

– Пошли, Феликс.

Не успел я подняться, как страховой следователь вскочил на ноги, подняв руки вверх.

– Не надо так, – произнес он. – Вы же знаете, есть правила, которым я обязан следовать.

– У меня нет времени на ваши правила, мистер. Там люди гибнут, а ваше правительство скрывает это. Прогнило что-то в этом бизнесе, и я именно тот, кому надлежит оздоровить и очистить его.

– Что вы имели в виду, говоря о правительстве? – спросил Виале.

– Сначала вы ответите на мои вопросы, мистер Страховой Служитель, а потом я поделюсь сведениями с вами.

– Едва ли это справедливо, знаете ли, – замямлил Виале. – А ну как я сообщу вам все сведения, какими располагаю, а вы потом повернетесь да уйдете или заявите, что в действительности ничего не знаете.

– Я вам не лжец! – рявкнул Беззаконец. – Лжете вы. Все это здание – ложь. Мальчик ваш бледнолицый и ваши надутые секретарши – ложь. Если бы вы пожирали у себя за столом живую плоть, а у каждой двери выставили бы по горшку с говном, тогда, может, вы и были бы в чем-то на полпути к правде. Нет. Я не лжец, мистер Страховой Служитель. Я единственная правда, какую вы за целый год увидели.

Голос его звучал несколько взволнованно, натянуто. Я испугался – вдруг это и есть признак одного из его психологических расстройств.

– Мистер Беззаконец, – обратился я к нему.

Когда он обернулся на мой возглас, я увидел безумие в его взгляде.

– Что?

– Мы не захватили чемоданчик, и я не в состоянии полностью все запротоколировать.

На какой-то миг он взъярился, но потом разум возобладал. И он, смеясь, успокоил:

– Все в порядке, Феликс. Мы пока просто поговорим. – И, обернувшись к Виале, спросил: – Скажите, кого вы подозреваете в краже?

Виале посмотрел на нас обоих и вздохнул:

– Человека по имени Ламарр.

– Бенни, – кивнул Беззаконец. – Его и Лану Дрексел. А еще Валери Локс, Кеннета Корнелла и Генри Лансмана. Солдаты нам известны. Нам нужно знать, кто за ними стоит, кто финансирует.

Я видел, как сосредоточенно запоминает Виале имена.

– Кажется, вы знаете больше меня, – пролепетал он.

– Кто тот человек, что последнее время путешествует вместе с Ламарром? – задал вопрос Арчибальд. – Белый, за сорок. Короткая стрижка, возможно, седоват, а может, и нет.

– Уэйн Сакорлисс, – не задумываясь выпалил Виале. – Он уже несколько лет увивается вокруг Ламарра. Простой приживальщик, насколько мы можем судить. У него контора на Лексингтон-авеню, чуть южнее Сорок первой улицы.

– Кто покупатель? – не унимался Беззаконец.

– По нашему мнению, некий канадец по имени Рудольф Бикелл. Он очень богатый и коллекционирует редкие драгоценные камни. По полгода проводит в Лас-Вегасе.

– На чем деньги делает?

– На купле-продаже. Вашего зерна – пекарням, хлопка – нелегальным фабрикам в Азии, металла – производителям пушек, а пушек тем, кто за них побольше даст.

– Оружие?

– Все, что угодно. Он всего месяца три как перестал вытрясать из Стрэнгмана душу по поводу покупки камней. Мы полагаем, что, как только у него созрел определенный план, он и прекратил приставать.

– Сколько? – спросил Беззаконец.

– Мы готовы заплатить вплоть до трех миллионов. В том случае, если все камни окажутся в отличном состоянии. Прикрытие тоже затруднений не вызовет.

– Достаточно ли будет свидетельства полиции о том, что я сыграл главную роль в возвращении камней? – спросил Беззаконец тем бесподобным тоном, в каком составляются деловые контракты.

– Разумеется, – заявил Виале.

– Феликс, пошли, – позвал Арчибальд.

Пяти минут не прошло, как мы покинули серое страховое здание.

16

– А я-то думал, что вы анархист, – бормотал я, – политический пурист, человек народа!

Беззаконец сидел рядом со мной на заднем сиденье лимузина Дерека Чамберса и просматривал справочник.

– Все это как раз по мне, – заметил он. – Только чаще всего, Феликс, как уже говорил, я хожу по той самой кромке.

– Выходит, три миллиона для вас ничего не значат?

– Эти деньги оплатят бездну хождений, сынок. Рабы, перешагивающие границы, люди в оковах, вновь получающие возможность танцевать, – вот что будет оплачено этими деньгами, и еще многое.

Он дал Дереку адрес на Лексингтон.

Сакорлисс занимался продажей оправ на четырнадцатом этаже. Множество располагавшихся рядом контор пустовали. Приемная была необитаемой уже немалое время. На книге записей пыль и никаких признаков того, что телефон подключен. Я подумал, не перебрался ли Уэйн Сакорлисс к «Производителям линз» или в какой-то еще бизнес, покрупнее.

– Есть тут кто? – крикнул я.

За столиком в приемной виднелась дверь в коридор, устроенный из матовых стеклянных панелей. По форме он напоминал кочергу, ручка которой шла в направлении главной конторы.

– А кто там? – прозвучал в ответ чуть манерный мужской голос.

– Арчибальд Беззаконец, – известил я, – со своим помощником. – У меня язык не поворачивался выговорить слово «писец».

В застекленном углу появился человек, похожий на того, что я видел уходившим с места гибели Генри Лансмана. Только этот человек вместо красной пуховой куртки был одет в светло-коричневый костюм.

– Кто? – переспросил он.

– Мы пришли порасспросить вас о Бенни Ламарре, – произнес Беззаконец.

У Сакорлисса были водянисто-голубые глаза эллиптической формы и широкое лицо. Губы настолько чувственные, что казалось, они принадлежат не человеку, а слегка развращенному полубогу. Все черты его лица выражали только то, что ему хотелось. Не мелькнуло даже проблеска того, что ему знакомо имя человека, на кого он работал. Он вообще никак не отреагировал.

– Можно пройти в вашу контору, мистер Сакорлисс? – спросил я.

– Вы сюда за оправами пришли?

– Нет.

– Тогда не понимаю, о чем нам говорить.

– Ну хотя бы о Генри Лансмане.

Краем глаза я заметил, как одобрительно кивал мне Беззаконец.

– Понятия не имею, кто это, – заговорил Сакорлисс, – но раз уж вам приспичило, идите за мной.

Конец застекленной кочерги уперся в округлую комнату, по одной стороне которой тянулись, на расстоянии чуть не метр от пола, старомодные окна со вставленными в них тонированными стеклами. Сквозь них было видно людей в конторах не более чем в двадцати футах от меня. Кто-то работал, кто-то языками чесал. Эдакий приятный пролетарский взгляд на внутренний механизм коммерции большого города.

Эта комната выглядела тоже довольно запущено. Один кленовый стол да кресло из дуба, телефон с облезлым шнуром, тянущимся к розетке на противоположной стене через всю комнату. На полу лежал компьютер-лэптоп, и нигде не было видно ни клочка бумаги.

Сакорлисс хотя и был на несколько дюймов выше меня и, возможно, фунтов на двадцать тяжелее, чем ему полагалось, двигался ловко и уверенно. Как только мы вошли в комнату, он закрыл дверь.

Взгляд Беззаконца ни на миг не отрывался от него. Его настороженность вызывала во мне нервный зуд, только что делать, я не знал. А потому уселся на край кленового стола, в то время как Уэйн Сакорлисс с Арчибальдом стояли лицом друг к другу.

– Что вы от меня хотите? – допытывался Сакорлисс от представшего перед ним янтарного короля.

– Вам незачем нарываться на неприятности, Уэйн. Меня всего лишь интересует, почему правительство намерено замять факт и причину смерти Лансмана, его и еще нескольких людей, которых вы можете знать, а можете и не знать.

Рот Беззаконца растянулся в улыбке, но глаза смотрели безрадостно. На левой руке у него подергивался мизинец.

Сакорлисс сдвинулся на несколько дюймов вправо и повернулся спиной ко мне. Глядя на его голову в таком положении, я окончательно уверился: именно его я видел покидающим место смерти Генри Лансмана. Я хотел дать знак Беззаконцу, что мы получили что хотели, но тот все внимание сосредоточил на убийце.

– Я поставляю оправы для оптических стекол, мистер… э-э… Беззаконец, так ведь?

– Нам с вами незачем ссориться, Уэйн, – произнес Беззаконец несвойственным ему умиротворяющим тоном. – Феликс и я всего лишь хотим узнать, кому понадобилось укрывать тех, кто убивал международных преступников. Особенно когда эти убийства так хорошо устраивались, что ни один врач не заподозрил грязной игры.

С тем, что произошло в следующий момент, мне несколько дней пришлось разбираться. Сакорлисс приподнял правое плечо так, что навел меня на мысль, будто он собирается отвергнуть как беспочвенные все обвинения Беззаконца. Потом Арчибальд сделал полшага назад. Сакорлисс одолел то же расстояние, шагнув вперед с левой ноги. Потом убийца закричал, и я почувствовал сильный удар в грудь. Перелетел через стол, шмякнулся об пол и, проехавшись по нему, врезался в стену.

Я еще к стене скользил, а Сакорлисс уже успел выхватить откуда-то из костюма тонюсенький десятидюймовый стилет. Метнувшись к инквизитору-анархисту, он ударил его в грудь.

Беззаконец, однако, тоже не промах. Он схватил Сакорлисса за руку у локтя, так что лезвие вошло в тело анархиста не больше чем на полдюйма.

Натужно кашляя, я с трудом поднялся на ноги. Открывшаяся моим глазам картина отдавала сюрреализмом: двое мужчин сражались подобно титанам в черной живописи Гойи. Стилет Сакорлисса все еще торчал в груди Беззаконца, но гиганту удалось остановить продвижение лезвия. За окном напротив две женщины вели беседу. Целая контора, полная служащих, сновала туда-сюда, а один мужчина, перестав стучать по клавиатуре компьютера, мечтательно уставился в пространство, где велась битва.

Неуловимым движением Сакорлисс лягнул Беззаконца в бедро. Он проделал это еще дважды, и я понял – рано или поздно человек, с которым я сюда пришел, окажется мертв. Я толкнулся в дверь, но она была заперта. Я все еще откашливался и приходил в себя после удара киллера. И, оглядываясь, присматривал, чем бы ему врезать. Попробовал поднять дубовое кресло, но оно оказалось чересчур тяжелым, чтобы швырнуть его через голову.

Я уже было потянулся за лэптопом, когда Сакорлисс попытался ударить еще раз. Беззаконец вильнул бедром, и убийца потерял равновесие. Тогда Беззаконец схватил его и поднял над головой. И тут произошло самое поразительное. Каким-то образом Беззаконцу удалось обезоружить противника, так что, когда Сакорлисс с силой брякнулся об пол, у него еще и стилет в груди торчал.

Сакорлисс ударом отшвырнул Беззаконца и вскочил на ноги. Глянул на меня, потом на компьютер. Сделал шаг к лэптопу, но ноги его не слушались, и он опустился на одно колено. Сфокусировал взгляд на своем убийце.

– Кто вы такой? – услышал я его вопрос.

Он рухнул лицом вниз, и я подумал, что Сакорлисс мертв.

Мыском ботинка Беззаконец перевернул Сакорлисса и велел:

– Возьми компьютер.

А в здании напротив конторские служащие все так же чесали языками и работали.

К тому времени когда мы добрались до лимузина Дерека, я так продрог, что у меня зуб на зуб не попадал. Вскоре после этого я потерял сознание.

17

Когда я очнулся, было темно. Лежал я на спине полностью одетым в приготовленной для сна постели. Горела пахучая свечка, из магнитофона доносилась негромкая музыка. Охватывало странное чувство: в душе царил покой, а в теле – онемелость. Руки лежали по бокам, но не возникало надобности шевелить ими. Я припомнил смерть Уэйна Сакорлисса и того странного ее свидетеля из окон напротив. Я думал о крови, растекшейся по деревянному полу, но меня это не трогало. Беззаконец, решил я, дал мне каких-нибудь успокоительных пилюль из своего медицинского чемоданчика. Я был признателен ему за любое проявление заботы, поскольку понимал – не получи я помощи, наверняка погрузился бы в пучину жуткого отчаяния.

Я ощутил легкое движение, будто перышко по лбу прошлось. Повернувшись, увидел, что рядом сидит незнакомая женщина – лет около пятидесяти, но все еще привлекательная.

– Сильно же вы напугались, – произнесла она.

– Где я?

– В Куинсе бывали когда-нибудь? – с улыбкой спросила женщина.

– В аэропорту Кеннеди.

Она была худощава и бледна, глаза ясные, голубые, пальцы длинные. Одета в кремовое платье. Лиф из грубого шелка, остальное – тоже шелк, но лучшей выделки. Волосы ее казались не столько белыми, сколько платиново-светлыми.

– Вы кто? – спросил я.

– Добрая знакомая Арчибальда. Сам он сейчас внизу. Хотите повидаться с ним?

– Не знаю, смогу ли подняться.

– Стоит вам начать двигаться, как все пройдет, – подбодрила женщина.

Взяв меня за руку, она встала, подтягивая меня за собой. Силенок у нее не хватало, только я послушно поднимался. Опасался, что, встав на ноги, почувствую головокружение. Но нет. По правде сказать, было мне очень хорошо.

За спальней находился короткий коридор с площадкой, к нему примыкала лестница, ведущая вниз. Из-за толстого зеленого ковра шагов наших не было слышно.

На первом этаже располагалась гостиная с двумя диванами и тремя мягкими креслами. Арчибальд Беззаконец, одетый в золотистый костюм и рубашку цвета охры, сидел в кресле, вытянув ноги на небольшой скамеечке.

– Феликс! Как ты, сынок?

– Вы убили человека.

– И правда убил. Может, не скажи ты ему про Лансмана, я бы сохранил ему жизнь, но…

– Уж не хотите ли вы сказать, что я виноват в его смерти?

– Стоило тебе упомянуть Лансмана, как Уэйн убедился, что мы опознали в нем убийцу. Мы или он – таков был выбор. Я попробовал убедить его, что мне до этого дела нет, но, увы, он профессионал и был обязан хотя бы попытаться прикончить нас.

Я сел на угловой диван, тот, что стоял к адвокату ближе.

– Как вы можете рядить в рыцарские одежды убийство? – спросил я.

– Я его не убивал, – ответил Беззаконец. – Я спасал наши жизни. Этот человек – хладнокровный убийца. Не пусти я в ход свои навыки в приемах тай-чи, он выпустил бы мне кишки, а потом и тебе бы горло перерезал.

Я припомнил последствия удара, нанесенного мне Сакорлиссом в грудь, и с какой быстротой напал он на, казалось бы, недосягаемого Беззаконца.

– А как же все свидетели?

– Никаких свидетелей не было.

– Люди в окнах через дорогу. Мы были у них как на ладони.

– О нет! – успокаивающе затряс Беззаконец головой в косичках. – Эти окна просвечивают только в одну сторону. У меня были такие же.

– Значит, никто не видел?

– Никто. А даже если бы и видели… Он пытался убить нас. То была самооборона, Феликс.

– Не хочет ли кто-нибудь из вас, милые мои, чаю? – предложила наша хозяйка.

– С удовольствием съел бы английский завтрак, если он у вас есть, мэм, – признался я.

Она улыбнулась:

– Арч, он мне нравится. Ты держись за него.

– Красотка, он не хочет работать у меня. Считает, что это чересчур опасно.

Женщина опять улыбнулась:

– Тебе зеленого чая?

Беззаконец кивнул, и она покинула гостиную.

– Как вы ее назвали? – промямлил я.

– Красотка.

– Красотка Вторник?

– Она тебя еще не спрашивала, католик ты или нет?

Мне почему-то в голову не приходило, что Красотка Вторник – реальный человек. Во всяком случае, не миловидная средних лет женщина, живущая в обычном, как у рабочих, доме.

– Если спросит, – продолжал Беззаконец, – скажи, что родители – да, а сам ты отступил от веры.

– Заметано.

– Теперь поговорим-ка о том, что нам предстоит сделать вечером.

– Сегодня вечером? Я ничего не собираюсь делать с вами ни вечером, ни в какое другое время. Вы убили того человека.

– У меня был выбор?

– Зато у меня выбор есть! Выбор не сидеть с вами в одной комнате.

– Так. – Он кивнул. – Однако это очень непростая задачка. Феликс. Ты же видишь, даже мне здесь грозит опасность. Сакорлисс был убийцей. Мы наверняка находились на грани жестокой схватки с ним. Зато сейчас мы едем в санаторий навестить больного человека. Тут нет никакой опасности.

– Зачем, черт побери, я вам вообще нужен? Еще три дня назад вы знать обо мне не знали. Как я могу помогать такому, как вы?

– Моя работа связана с одиночеством, Феликс. А еще она, возможно, чуточку безумна. Я всю жизнь потратил, пробуя выправить сломанные системы, дабы убедиться в торжестве справедливости. В последнее время я стал немного запаздывать. Медлю, срываюсь, совершаю ошибки, которые могут стать роковыми. Иметь тебя рядом – это придает мне немного бодрости, уверенности, которая, я и не заметил как, пропала. Я прошу лишь об одном: побудь со мной, пока мы не найдем ответ на вопрос, почему был задействован Сакорлисс. Побудь со мной, пока в полиции не поверят, что они заполучили убийцу Генри Лансмана.

– Мне казалось, у него сердечный приступ был?

– Нет. Применили аэрозольный яд. Вчера вечером вскрытие подтвердило. Выдан ордер на твой арест в связи с этим убийством.

– На мой арест?!

– Английский завтрак, – возвестила Красотка Вторник, входя в комнату. – И зеленый чай для человека, который следит за своим здоровьем и за здоровьем порабощенного мира.

Она несла чашечки из тонкого фарфора на серебряном подносе, предлагая нам наши напитки.

– Феликс? – обратилась она ко мне.

– Да, мисс Вторник?

– Вы, случайно, не католик?

– Мои родители католики, мэм, только я сам после двенадцати лет в церковь не хожу.

О том, что в здании находится санаторий Обермана, говорила лишь маленькая бронзовая табличка на стене.

Часы показывали 12.15, когда Дерек высадил нас.

Беззаконец позвонил и застыл у двери в золотом костюме и с медицинским чемоданчиком в руке. Он походил на гремучую змею в воскресной шляпе, на палочку динамита, облитую шоколадом по самый запал.

Меня мутило от случившегося за день, и все же я решил остаться с анархистом, поскольку для меня это был единственный способ держаться на плаву. Если бы я тогда ушел, то, даже сбежав обратно в Новый Орлеан, стал бы легкой добычей для людей опасных. К тому же существовал и выданный ордер на мой арест.

Дверь открыла женщина, одетая во все белое. Молодая, высокая, в манерах и внешности проглядывало много мужского.

– Беззаконец? – спросила она меня.

– Это он, – указал я.

– Входите быстрей.

Мы поспешили в дом. Женщина довела нас до лифта, кабина которого была рассчитана на двоих, и подняла на шестой этаж.

Когда мы вышли, спросила:

– У вас с собой что нужно?

Беззаконец вынул большой бумажник из наружного кармана и отсчитал пять стодолларовых бумажек. Вручил их мужеподобной сестре.

– Никаких затей, – предостерегла она, убирая купюры в белый передник.

– В какой он палате? – спросил Беззаконец.

– В седьмой.