Текст книги "Прирученый любовью (ЛП)"

Автор книги: Стефани Лоуренс

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 26 страниц)

Он сухо кивнул. “Боже,пожалуйста”.

Он услышал мягкий смешок, как она скользнула к двери. Тогда она ушла, и он мог, наконец, сосредоточиться на взятие бразды правления герцогством.

Он провел следующие два часа, перебирая ее списки и примечания, которые он сделал, затем написал короткие письма небрежным почерком; он был готов встречать Хендли.

Джефферс оказался неоценимым, зная, самый быстрый маршрут как добраться до каждого угла го владений; оказалось, что ему нужен личный лакей в конце концов.

Через Джефферса он договорился встретиться с упраляющим Волверстона-Фалвелом и агентом Келсо на следущее утро; оба жили в Харботтле, и поэтому должны были получить вызов.

После этого …, как только Джефферс уехал с последним из его официальных писем, Ройс очутился у окна за столом, глядя на север, в сторону Чевиотс и границы. Ущелье, через которое Коке протекала было видно здесь и там сквозь деревья. Поток сокращался на крутом берегу, и был направленый к мельнице замка,только шиферная крыша мельницы была видна из кабенета. После мельницы речка расширилась в декоративный поток, серию бассейнов и водоемов, замедляющих поток падения, пока это не текло мирно в большое искусственное озеро к югу от замка.

Ройс следовал за линией потока, его пристальный взгляд, остановился на последнем бассейне, прежде чем вид скрывался северным крылом замка.

В его голове, он продолжал линию вдоль берега, где поток достиг озера, и дальше вокруг западного берега … туда, где холодильник стоял в стороне от берега, скрытый ивовой рощей. Он постоял немного ,больше чувствуя, чем размышляя. Затем, приняв неизбежное, он повернулся и пошел к двери. Выйдя, он посмотрел на Джефферса.

“Я собираюсь на прогулку. Если мисс Честертон будет искать меня, скажите ей, что я увижу ее за ужином.”

“Да, Ваша Светлость.”

Он развернулся и пошел. Он предположил, что привыкнет к форме обращения, все же … она, как предполагалось, не походила на это.

Вечером, было блаженно тихо, хотя он почувствовал, как-будто затишье перед бурей;после ужина, сидя в библиотеке, наблюдая, как Минерва вышивает, Ройс мог ощутить давление здания.

Осмотр тела, лежащего в холодильнике не изменило ничего. Его отец был уже в возрасте, но он узнал того самого человека, который изгнал его-своего единственного сына в шестнадцать лет, того же самамого человека, от которого он унаследовал имя, титул и поместье, его рост и безжалостный характер, и многое другое.

Однако, характер и темперамент, создает сам человек;

глядя но мертвое лицо отца,суровое даже после смерти, он задался вопросом, насколько отличались они меж собою. Его отец был безжалостным деспотом; в глубине души, и он тоже.

Сидя в большом кресле перед камином,в котором маленький огонь горел несоответственно ярко, потягивая превосходный виски который налил ему Ретфорд , он сделал вид, что древняя, роскошная и все же удобная обстановка расслабила его.

Даже если бы он не чувствовал бури в душе, присудствие его хозяйки дома в той же самой комнате гарантировали, того, что он не мог бы расслабиться.

Его глаза, казалось, были неспособны оторваться от нее ни на минуту; его пристальный взгляд снова возвращался к ней, когда она сидела на шезлонге, смотря на рукоделие, отблески камина золотили ее зачесанные вверх волосы и бросали розовый блеск по ее щекам, он снова задался вопросом о странности беспокоющего его факта, что она старалась не привлекать его, в то время как он каждый мыслью, которую он имел, все более и более зацикливался на ней. Самонадеянность , в его случае, была не чем иным как правдой. Большинство дам находило его привлекательным; он обычно просто выбирал из тех, которые предлагают себя, поманит пальцем, и та леди была его, так, долго, как он хотел.

Он хотел свою хозяйку дома с силой страсти, которая удивила его, и все же ее незаинтересованность препятствует ему обладать ею. Он никогда не преследовал женщин, он активно обольщал их, и теперь не намеривался этого начинать.

Переодевшись к ужину-мысленно поблагодарив Тревор который предвидел необходимость сделать это-он вошел в гостиную, вооружившись списком вопросов и ответов предназначенных, чтобы отвлечь их обоих.

Она была рада , заполняя минуты, прежде чем Ретфорд вызвал их в столовую, затем продолжая трапезу, напоминала ему о местных семьях, высшем обществе и дворянстве, описала изменения в местном обществе, кто был теперь основными законодателями мнений, какие семьи уже канули в лету.

Не то, чтобы многое изменилось; с незначительными изменениями, все еще преобладала его предыдущая точка зрения на эту часть мира.

Когда Ретфорд убрал со стола, она поднялась, намереваясь оставить его в одиночестве со стакан портвейна. Он решил вместо этого следовать за нею в библиотеку и взять виски, которое его отец держал там. Продлевая мучения, будучи в ее присутствии, но он не хотел быть в одиночестве.

Когда он прокомментировал ее использование библиотеки вместо гостиной, она сказала ему, что после смерти его матери, его отец предпочел, чтобы она сидела с ним там … внезапно вспомнив, что это был он, а не его отец, идущий около нее, она остановилась. Прежде чем она смогла спросить, предпочитает ли он больше гостинную, он сказал, что не имеет значение и пошел за ней.

Вернувшись в библиотеку, они сели, в то время как Ретфорд принес виски, он спросил о лондонском доме.

Эта тема не заняла много времени ; кроме необходимости заново продумать про наличие дворецкого Гамильтона,который должен опять занять эту должность, все остальное было, как он предпологал.

Последовала странно удобная тишина; она была, оказалось , одной из тех редких женщин, которые не стремились заполнять тишину болтовней.

С другой стороны она провела вечера прошлых трех лет, сидя с его отцом; не удивительно,что она привыкла к долгому молчанию.

К сожалению, в то время как тишина обычно соответствовала бы его настроению, сегодня вечером она заставила его мучаться все более и более непристойными мыслям о ней; то как он медленно освобождает ее от одежды, ,раздвигает ещё изящьные ноги и погружаеться в ее тело.

Всё это было безнравственным, почти бестыдным.

Он внутри нахмурившись глядел на ее-картина благовоспитанного приличия , полностью забыв о боли, которую она причиняла ему, сверкая иглолкой она работала над частью того же самого вида вышивки, что и его мать, маленькое дело,так он думал это называют.

Технически, ее проживание, без компаньонки под его крышей, можно было бы назвать скандальным, учитывая ее положение и сколько времени она проживала тут…, “Сколько времени Вы были здесь хозяйкой дома ?”

Она подняла взгляд, затем вернулся к своей работе. “Одиннадцать лет. Я взяла на себя обязанности, когда мне исполнилось восемнадцать, но ни Ваша мать, ни Ваш отец не соглашались называть меня хозяйкой дома, пока мне не исполнилось двадцать пять, и они, наконец признали, что я не собираюсь выходить замуж”

“Они ожидали,что вы выйдете замуж” он спросил “Так почему вы этого не сделали?”

Она взглянула вверх, мелькнула легкая улыбка. “Не из-за отсутствия предложений, просто я не встретила такого человека, который мог предложить то, что я ценю”

“Так, Вы удовлетворены, будучи хозяйкой дома в Волверстоуне?”

Не удивившись на простой вопрос, Минерва пожала плечами. Она с готовностью ответить на любой вопрос, который он задал, портить эффект то, что он сидит там, апатичный, длиноногий, непринужденно развалившись,это было так типично по мужски-широкие плечи на фоне высокой спинки стула, предплечья, покоящиеся вдоль обитых ручек, длинные пальцы держали стакан, мощные бедра раздвинуты, имели воздействие на ее чувства. Ее нервы были натянуты, его присутствие заставляло их трепетать и звучать как струны. “Я не буду хозяйкой дома вечно, однажды, Вы женитесь, Ваша герцогиня возьмет бразды правления, и затем я планирую путешествовать”.

“Путешествовать? Куда?

КУДА-НИБУДЬ ДАЛЕКО ОТ НЕГО. Она изучала розу,она должно быть, просто вышивала; она не забыла как это делается. “Египет, возможно”.

“Египет?” Он не казался впечатленным ее выбором. “Почему туда?”

“Пирамиды”.

Мрачно задумчивый взгляд, который у него был, прежде чем он спросил, когда она стала хозяйкой дома, вернулся. “Из всего, что я слышал, область вокруг пирамид изобилует берберскими племенами, они варвары, которые, не колеблясь, похитят одинокую даму. Вы не можете поехать туда “.

Она представила себе, как сообщит ему, что она давно мечтала быть похищеной варваром, который перебросит ее через плечо, и перевезет в свой шатер, там бы опустил на покрытый шелком тюфяк и вконец быть соблазненной им-конечно он был варваром в этом вопросе-и потом, он не имеет никакой власти указывать ей, куда она может ехать.

Вместо этого она остановилась на ответе, который он хотел бы услышать еще меньше. Улыбаясь мягко, она глянула на свою работу. “Посмотрим”.

Нет. Она никуда не поедет, возле Египта или в любой другой стране бурлит опасность. Ройс хотел прочитать ей нотацию, что его родители воспитали ее не для того,что бы она рисковала своей жизнью далеко в непонятном поиключении. Но его характер настолько взрывной, что ее ответ гарантиреут только лиш обостренную напряженность, поэтому он держал губы плотно сжатыми и проглотил слова.

К величайшему облегчению, она сунула иглу в свою работу, затем свернула часть и поместила его в мешок гобелена, который очевидно лежал под одной стороны перекладных. Наклонившись, она засунула сумку на место, затем выпрямился и посмотрел на него. “Я собираюсь ложиться спать”. Она поднялась. Не вставайте, увидимся завтра. Спокойной ночи “.

Ему удалось прорычать “спокойной ночи” в ответ. Он провожал ее глазами до двери-в то время как он боролся с тем, чтобы остаться в кресле и позволить ей идти. Ее идея о Египте не помогла ему, возбуждая что-то первобытное, даже более примитивное внутри него.

Сексуальный голод был осязаемой болью как дверь, каторая закрытлась мягко позади нее.

Ее комната была в сторожевой башне, где-то недалеко от его новых апартаментов; но несмотря на все возрастающее искушение, он не пошел туда.

Она была его хозяйкой дома, и он нуждался в ней.

Пока он не был единогласно установлен как герцог, чтобы прочно держать бразды правления в своих руках, она была его лучшим, самым хорошо осведомленным, надежным, и заслуживающим доверия источником информации. Он будет избегать ее, насколько это будет возможно, Фалуэлл и Келсо помогут с этем, но ему все равно нужно будет видеть ее, говорить с ней, ежедневно.

Он будет видеть ее также во время еды, это был ее дом, в конце концов.

Оба его родителя занимались ее воспитанием; у него было твердое намерение соблюдать это обязательство даже при том, что их нет.

Хотя формально она не находилась под опекой герцогства, она имела такое же положении в обществе …, возможно, он мог бы выступать опикуном, вместо его родителей?

Это было бы извинило бы покровительство, которое он чувствовал ,и которое,он знал, будет продолжать чувствовать.

Несмотря на это, ему придется мириться с ее присудствием рядом, до тех пор, пока, как она отметила, он женится. Это было еще тем, что он должен будет сделать.

Брак для него, как и для всех герцогов Волверстона, действительно, характерно для всех Верайзи, будет равнодушно договорным делом. Браки его родителей и сестер были такими, и походили на союзы которые практикуются; мужчины заводили себе любовиц, как только наследники были произведены, женщины делали то же самое, и браки остались стабильными, и их состояния процветали. Его брак будет следовать этому порядку.Ни он, ни любой Верайзи, вероятно, не будут потокать недавней моде бракам по любви, в первую очередь потому, что, как признали все, кто их знал, поколение Верайзи, никого не любят.

Не в пределах брака, и не в каком другом качестве тоже. Конечно, как только он будет связан узами брака, он будет свободен взять любовенцу, на долгое врямя, которую сможет сожержать….

Мысль об этом,повторно разбудила все фантазии, которые он пытался подавить в последний проведеный час .

С отвращением ворча, он осушил янтарную жидкость в стакане, потом поставил его, поднялся, поправил брюки, и направился в свою пустую кровать.

ТРИ

В девять часов на следующее утро, Ройс сидел во главе стола в столовой, и в одиночьку сьел завтрак. Он спал лучше, чем он ожидал-глубоко, не без сновидений, и сны не были из его прошлого, а скорее это фантазий, которые никогда не осуществляться.Во всех них присудствовала его хозяйка дома. Если не всегда совершенно обнаженная, то, по крайней мере меньше, чем одетая.

Он проснулся,когда увидил Тревора пересекающего спальню, наливавшого горячую воду в ванную. Сторожевая башня была построена в эру, когда охрана дверей была мудрой защитой; непременно дверь между коридором ,его раздевалкой и ванной надо убрать,это было срочной необходимостью. Он напомнил себе сказать его хозяйке дома.

Он задался вопросом, спросит ли она почему.

В то время как он лежал и ждал когда эрекция от его последнего сна исчезнеть, он репетировал различные ответы.

Он вошел в комнату для завтрака с обостренным чувством предвкушения, которое неутешительно погасло, когда, несмотря на поздний час, ее там не было. Возможно, она была одной из тех женщин, которые завтракали чаем и тостом в своей комнате.

Сдерживая своё неуместное любопытство о привычках его хозяйки дома, он сидел и позволил Ретфорду обслужить его, решительно подавляя вопрос относительно ее местонахождения. Он подходил к тарелке с ветчиной и колбасой, когда объект его одержимости пронеслась одетая в золотой бархатной амазонке для верховой езды, которую носили поверх черной шелковой блузки с черным бантом выше одного локтя и черной ковбойской шляпы, поверх ее золотых волос.

Пряди волос выбились из ее прически, создавая прекрасный нимб под шляпой, Ее щеки пылали с чистой жизненной силой. Она увидела его и улыбнулась, останавилась ,быстро стягивая перчатки. Кнут был подвернут под одной рукой. “Две выведенных демоном черных лошади прибыли в конюшни с Генри. Я узнал его, как ни удивительно.Все работники конюшни толпяться,сражаються за право устроить ваш скот” Она приподняла бровь. “Сколько еще лошадей следует ожидать?”

Он медленно жевал, потом проглотил. Она любила ездить, он вспомнил потяннутую стройность ее фигуры, когда она стояла на пороге в дверях, если ее тело по-прежнему звучит в такт ударов копыт, словно энергия, взволнованая ездой и по-прежнему заставляя бежать кровь по ее венах.

Ее вид вызвал у его нежелательную реакцию. Ну и?-она спросила. Он поднял глаза к ней. Нисколько.”

Нисколько?” Она уставилась на него. “На чем Вы ездили в Лондоне? Нанимали экипаж?”

Ее тон окрасил последние слова как совершенно невероятные – которыми они и были.

“Единственное действие которыми можно заниматься на лошадях в столице это спорт и прогулки. Она сморщила нос. “Это правда”. Она изучала его одно мгновение.

Он вернул свое внимание к своей тарелке. Она обдумывала возможность сказать ему,то что он уже знал этот особый, оценивающий предназначенный ей взгляд.

“Таким образом, у Вас нет собственной лошади. Ну, кроме старого Завоевателя”.

Он посмотрел вверх. . “Он еще жив?” Завоеватель был его лошадью, в то время когда он был изгнан, мощный серый жеребец лишь два года.

Она кивнула. “Никто другой не мог ездить на нем, так что он был поставлен в загон. Он более серый, чем был тогда, и он все ещё бегает за кобылами “. Она снова помедлила , потом решилась. ” Есть один из потомков Завоевателя, другой жеребец . Клинку сейчас три года, и он пока не обьезжен, он отказывается ездить под седлом, ну, это не надолго.” Она встретилась с ним взглядом.

“Вы хотели бы попробовать?”.

Спросила с блестящей улыбкой – она знала, что только что , кинула вызов, которому он не в состоянии сопротивляться – она повернулась и покинула комнату. Оставив его думать-еще раз-другой прокатиться, он не против .

“Фалвел, нет ничего, срочно требующие внимания в поместье?” Ройс обратился с вопросом к своему слуге, который сморщив лоб и серьезно обдумав, в конце концов кивнул.

“Я бы сказал, Ваша светлость, что, хотя и могут быть обычные, незначительные детали, чтобы присутствовать здесь, нет ничего такого, что необходимо сделать в ближайшие несколько месяцев”

Фалвеллу было шестьдесят, тихий, довольно бесцветный человек, он слегка скланял голову почти постоянно удивлял Ройса, наверное он развил эту привычку в ответ на бушующую агрессию его родителя. Казалось, всегда соглашающегося, даже если он этого не делал.

Оба,и управляющий и агент которые ответили на его вызов,сидели перед столом в кабинете, в то время как он пытался быстро закончить с неприятными вопросами. Не то, чтобы они были неприятными, но он чувствовал себя все так . Подавляя в себе зарождающееся недовольство, он попытался расспросить лучшее понимания некоторых из них. “Скоро будет зима через несколько месяцев, и затем мы не будем в состоянии проявить внимание к чему-либо, до марта, или, что более вероятно до апреля.”

Ему было трудно поверить, что среди всех зданий и хозяйственных построек, ничего не нуждается в ремонте. Он перевел взгляд на своего агента. “И что из владений? Келсо?”

Агент был похож на Фалвелла, , но гораздо сложнее, более сухопарый, седой человек. Он был, однако, такой же суровый. “Ничего необходимо, что требуется вмешательство замка, Ваша светлость”.

Они использовали фразу “вмешательство замка” несколько раз, очевидно имея в виду помощь со стороны герцогской казны. Но они говорили о сараях, заборах, и дома на его землях, которые принадлежали к поместью и были предоставлены фермерам-арендаторам в обмен на их труд и главную порцию зерновых культур. Ройс нахмурился. “А как насчет ситуаций, которые не требуют “вмешательства замка”? Есть ли какой-либо ремонт или работа какого-либо вида, срочно необходимого там?” Его интонация была уточняющей и манера выражения более краткой.

Они обменялись взглядами как будто вопрос смутил их. Он получал очень плохое чувство . Его отец был старомоден в общем смысле, лорд былого; у него было растущее подозрение, что он собирался ступить на путь старых способов в пределах которых он считал трудно жить. Не без того, чтобы уколоть “Ну”, Келсо в конечном счете сказал, “есть вопрос домов Асвей Берн, и Ваш отец ясно дал понять арендаторам, что их надо починить. И если они не починили их к следующей весне, он собрался сносить дома и орать площадь под кукурузу, для большего количества зерна.

“Фактически”, Фалвелл продолжил рассказ, “Ваш покойный отец действительно должен был освоить землю для зерна,этим летом – как Келсо, и я советовал ему. Но я боюсь” -Фалвелл покачал головой, чопорно снисходительно-” Мисс Честертон вмешалася. Ее идеи не стоят того, чтобы рекомендовать-если состояние должно было постоянно выступать в таких вопросах, мы навсегда починили бы каждую небольшую вещь – но я полагаю, что Ваш покойный отец чувствовавши это … вынужден был , учитывая положение Мисс Честертон, чтобы, по крайней мере,создать видимость рассмотрения ее взглядов”.

Келсо фыркнул. ” Излишне доверчивый к ней он был. Только один раз за все годы, что я служил ему, он не делал того, что было лучшим для поместия”

“Ваш покойный отец имел правильное понимание того, что было связано с поместье, и обязательства арендаторов в том числе». Фалвелл тонко улыбнулся.

“Я уверен, что вы не захотите отклониться от этого успешного, и традиционного курса”.

Ройс следил за этой парой – и был совершенно уверен, что нуждался в большей информации, и черт побери! Он должен проконсультироваться со своей хозяйкой дома , чтобы получить ее.

“Я могу заверить вас, что любые решения, которые я приму, будут руководствоваться тем, что лучше всего для поместия. Что касается этих домов” он перевел взгляд с одного мужчины на другого : “я считаю, что это остаеться единственной спорной ситуацией тогоже рода.”

“Насколько мне известно, Ваша светлость,” Келсо помолчал, а потом добавил, “если есть другие вопросы, требующие внимания, они еще не доведены до моего сведения.”

Ройс боролся, с тем,чтобы не сузить глаза; Келсо знал, или по крайней мере подозревал, что были другие ремонтные работы или необходимые починки, но люди поместия не приносили их ему.

Он отодвинулся от стола. “Я не буду принимать решений, пока у меня не было времени, чтобы познакомиться с деталями”.

Он поднялся; оба мужчины быстро встали на ноги. “Я пошлю известие, когда в следующий раз я захочу видеть вас”.

В его интонации было достаточно стальных ноток, чтобы заставить обоих мужчин, отступить в молчаливом согласии, они низко поклонились, и, “без протеста”, прошли к двери, даже при том, что Фалвел ранее сообщил ему, что его отец встречался с ними в первый понедельник каждого месяца. За деньги Ройса, что было далеко не слишком редко .

Его отец, возможно, не нуждался в более частых встречах, но информация была тем, без чего он не мог существовать, ненавидел скучное существование.

Он стоял глядя на дверь после того, как шаги пары исчезли. Он надеялся, что они обеспечат защиту между ним и его хозяйкой дома во всех вопросах, имеющих отношение к поместию, все же после разговора с ними в течение часа, он не был готов принять их взгляды, пока не имел полной картинв по любому вопросу. Конечно, не на домах Асвея Берна.

Он задался вопросом, какими были взгляды Минервы – и почему его отец, который никогда не любил в жизни, изменил своё поведение, счел целесообразным, чтобы успокоить кого-то, из-за ее идей.

Он должен был спросить ее.

Видя, что его план, держать ее на расстоянии рассыпается в пыль, он не мог сдержать рычание. Разворачиваясь возле стола, он направился к двери.

Резко открыв ее, он вышел, напугав Джефферса, который вытянулся. “Если кто-то будет спрашивать, я пошел кататься верхом.” “Да, Ваша светлость».

Прежде, чем выявить совет его хозяйки дома о домах, он проверит ее суждение о лошади.

Она была права.

Неопровержимо права. Скача громоподобно через тихий холмистый пейзаж, позволяя серому жеребцу,поднять голову, он почувствовал, как легкий ветерок дует ему в лицо, почувствовал возбуждение, которое пробежало по его венах, чувствовал, как все вокруг него-холмы и поля, дома, проносятся мимо в сумасшедшем темпе, и благословил ее пронецательность. Его отец был превосходным наездником, но никогда не имел терпения чтобы подняться на гору. Но, с другой стороны, он наслаждался вызовом, чтобы стать единым целым с лошадью, убедить его, что это в его интересах, нести его-так, что вместе они могли лететь как ветер.

Клинок был теперь его. Он будет возить его, везде где он захочет, просто за возможность побегать. Без ограничения, без сдержанности, пролетая над заборами, прыгая через камни и ручьи, скакать между холмами к растущим полям.

Выйдя из кабинета, он направился прямо к конюшне и попросил у Милборна оседлать жеребца. Услышав, что он намерен ехать на неукратимом звере, Милборн и Генри сопровождали его к загону с задней стороны замка. Они наблюдали, как он занимался с жеребецом, терпеливо и требовательно; пара усмехнулась восхищенно, когда Клинок наконец несся все вокруг загона с Ройсом на спине, тогда Ройс поместил лошадь в прегражденные ворота и прошествовал к их приветствиям. Как он сказал Минерве, он не держал лошадь в Лондоне. Когда он навещал друзей по стране, он ездил верхом на лошади, которой они его обеспечивали, но ни одина не была из породы Клинка-масивный, быстроногий. Его бедра обхватили широкий торс жеребца, он ехал в основном с помощью рук и колен, поводья были ослаблены, при необходимости.

Несмотря на отсутствие опыта, Клинок почти сразу, взял направления Ройса, потому что он был достаточно силен, что бы внушить их ему. Требовалась сила и сосредаточенность для управления лошадью , которым и обладали немного наездников; к тому времени, как поля появились в поле зрения, Ройс больше не был удивлен, что даже Милборн не был в состоянии ездить на жеребце.

Схватив узды, он позволил Клинку чувствовать шаг, замедляя его постепенно, пока он не перешел на рысь.

Он хотел увидеть Завоевателя; он не знал почему. Он не был сентиментальным человеком, но все же воспоминания, вызванные ездой на его сыне , управляли им. Стоя в стременах, он оглядел широкое поле, потом услышал далекий и тихий звук трубы; Клинок в ответил фыркнул и ускорил темп.

Табун лошадей появилась из-за горба, сначало рысью,потом поскакал галопом к забору.

Завоеватель лидировал. Почти такой же размером, как и его сын, еще более масивный, более серый, отстал от табуна , он шевелил ушами, когда следил за Ройсом.

Останавливая Клинка под забором, Ройс наклонился и протянул на ладони высушенное яблоко . “Иди сюда, мальчик”.

Завоеватель заржал и вышел вперед, взял губами яблоко с ладони Ройса, сьел, потом перегнулся через ограду и, не обращая внимания на своего сына-ударил головой Ройса. Он усмехнулся, поглаживая голову. “Помнишь меня, да?” Завоеватель покачал головой, взмахнув гривой, потом он заметил интерес Клинка к кобылам, которые следовали за ним к забору.

С громким фырканьем, Завоеватель двинулся вперед, толкая кобылиц назад, пастись обратно. Направив его на место -гарем Завоевателя, Ройс сидел и смотрел как табун уходит прочь. Усаживаясь в седле, он похлопал Клинка по гладкой шее, затем огляделся вокруг.

Они были высоко на вершине Касл-Хилла, к северу от замка, глядя вниз на долину, он видел,что большая часть его дома купалась в ярком солнечном свете. Был только полдень.

Поворачиваясь, он проследил долину к северу, выбирая дорогу Кленнелл-Стрит, которая вилась вверх по холмам. Искушение шептало.

Он не назначил встреч в течение дня.

Беспокойство, которое не давало ему покоя даже до того, как он узнал о смерти отца, привело, как он подозревал, к необходимости закончить правление Далзила , при этом не имея альтернативного организованного образа жизни, потом осложняет неподготовленностью к герцогским обязанностям, поднимая внутри бурю чувств, чтобы отвлечь и насмехаться над ним.

Неожиданно подорвать его естественную уверенность Верайзи и оставить его не уверенным.

Чувство, которое он никогда не любил, тридцать семь лет, которое раздражало. Сильно.

Он взглянул на Клинка, затем щелкнул поводьями. “У нас есть достаточно время , чтобы убежать” Направляя серого вперед, он взял курс к границе и за пределы Шотландии.

Он сказал, что разберется с О’Лолином.

Ройс нашел сельский дом достаточно легко – холмы не изменились – но что изменилось, был сам сельский дом. Когда в последний раз он видел его, это было немного больше, чем дом арендатора с навесным сараем рядом. Расширенный и повторно выстроенный , долгий и низкий, отделаный грубым каменем, толстых бревен и с хорошим шифером на крыше -теперь уже точно это сельский дом

, уютный и состоятельный, с заду защищенный холмом и с новым сараем сбоку. Низкая каменная стена окружала двор; Роис проехал на уставшем Клинке через калитку, залаяла собака . Клинок испугался и понесся.

Собака была прикована цепью в открытой двери сарая.

Натягивая узду, Ройс остановился и сидел, терпеливо ожидая пока он успокоится, когда это пройзошло он слез с коня.

Как только дверь дома открылась,оттуда вышел высокий человек. Ройс встретился взглядом с голубыми глазами сводного брата; кроме высоты и ширины плеч, единственное физическое сходство заключается в схожести глаз, носа и подбородка. Коричневые локоны Хэмиша начали седеть, но в остальном он, быт в своей обычной здоровой форме.

Ройс улыбнулся и шагнул вперед, протягивая руку. “Хэмиш.”

Рука охватила его , и тогда он попал в медвежьи объятия к брату .

Рo!” Хэмиш освободил его и похлопал по плечу,если бы, Ройс не ожидал,что брат так зделает ,он бы не устоял. Схватив его за плечи, Хэмиш вглядывался в его лицо.

“Независимо от причины, это чертовски хорошо, что ты вернулся.” “Хорошо вернуться”. Хэмиш отпустил его, а Ройс взглянул на холмы, на вид через их вершины-ветреный Gyle.

“Я знал, что скучаю по этому-но,я не подозревал, насколько. Ох,хорошо что ты вернулся,пусть даже из-за того, что старый ублюдок умер. “Старый ублюдок” это был способ Хэмиша обращаться к их отцу, не оскорбление, а термин, привязанности. Губы Ройса изогнулись “Да, хорошо, что он ушел, это одна из причин, что я здесь.Вот такие вот дела. Поговорим об этом, после того, как ты встретишься с Молли и ребятами”. Хэмиш поглядел на сарай, затем указал на маленькое выглядывающее лицо. “Дикон! Пойди и присмотри за той лошадью …”

Хэмиш поглядел на Клинка, перекладывая нервно концец повода. Ройс улыбнулся. “Я думаю, что должен помочь Дикону”. Хэмиш шел рядом, поскольку Ройс повел Клинка в сарай. “Разве это не тот жеребец, на котором не позволял старый ублюдок ездить?” “Да, я в курсе. У меня нет коня, теперь он мой “.

Да, конечно, ты всегда мог справляться с упрямыми ”.

Ройс улыбнулся мальчику, ждущему у двери сарая; голубые глаза Хэмиша смотрели назад на него. “Это не тот,которого я видел прежде”.

“Неа”. Останавливаясь около парня, Хэмиш потрепал его волосы. “Он родился, в то время как ты отсутствовал”. Он смотрел вниз на мальчика, который разглядывал Ройса широко раскрытыми глазами. “Это вот – новый герцог, парень – ты называй его Волверстоун ”.

Глаза мальчика перешли на своего отца. “Не ” старый ублюдок’?”

Ройс рассмеялся. “Нет, но если рядом больше никого нет, кроме семьи, ты можешь называть меня дядя РО.” В то время как Ройс и Дикон ставили Клинка в пустое стойло, Хэмиш облокотился на стену и ввел Ройса в курс дела с О’Лолинсом. Когда Ройс в последний раз был в Волверстоуне, Хэмиш, на два года старше, чем он, имел двоих маленьких“ребят” через редкие письма, которые они обменялись, Ройс знал, что Хэмиш был теперь гордый отец четырех, Дикон десяти лет-был третьим. Покидая сарай, они пересекли двор и вошли в дом; и Хэмиш и Ройс должны были нагнуться под низкой перекладеной.

“Привет, Молл!” Хэмиш прошел вперед в большую комнату. “Иди посмотри кто пришел.”

Маленькая,пухленькая женщина-более пухленькая, чем Ройс помнил ее-пришла суетясь в из кухни , вытирая свои руки об передник. Яркие голубые глаза были глубоко посажены на милом круглом лице под копной медно-красных рыжих завитков. Действительно, Хэмиш, как будто это – любой способ вызвать меня. Любой подумал бы, что ты был язычником -” Ее глаза, зажглись увидив Ройса, и она остановилась. Потом вскрикнула , от чего оба мужчины вздрогнули, и бросилась к Ройсу.

Он поймал ее, смеясь, когда она дико его обняла .

“Ройс, Ройс!” Она попыталась встряхнуть его, что было невозможным для нее, потом посмотрела в его лицо, сияя от радости. “Это так хорошо, что ты вернулся.”