Текст книги "Прирученый любовью (ЛП)"

Автор книги: Стефани Лоуренс

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 26 страниц)

Стефани Лоуренс

Прирученный любвью

Это не должно было быть так. Облаченный в шинель, сидя в одиночестве в своём экипаже, Royce Генри Верайзи, десятый герцог Волверстон,оказалося последним в очереди почтовых лошадей он помчался вверх по шоссе из Лондона по второстепенной дороге, ведущей к Sharperton и Harbottle. Плавно закругленного предгорья Cheviot Холмы собрались его в как руки матери; Волверстон замок, его детство и вновь унаследовал главное поместие, лежало рядом села Alwinton, за Harbottle.

Одна из лошадей сменяла шаг; Ройс проверил его, провел пару назад, пока они не были в шаге, то призвал их на. Они были маркировки. Его собственные высокие воспитанный чернокожие провела его до Санкт-Neots в понедельник после этого он сменил свежую пару ставится на каждые пятьдесят или около того километров.

Было уже утро среды, и он был далеко от Лондона, в очередной раз-после шестнадцати долгих лет-вьезжающего на родную территорию. Территория предков. Ротбери и темные поляны его леса лежали позади него; вперед прокат, в основном безлесные юбки Чевиотс, усеяна здесь и там с неизбежным овец, распространился по всему еще более бесплодной холмов себя, свою основу границы с Шотландией за его пределами.

Холмы, и что граница, сыграли важную роль в эволюции герцогства. Волверстон был создан после завоевания как Марчер светлости, чтобы защитить Англию от бесчинств мародеров шотландцев. Последующие герцоги, известные в народе как волки Севера, на протяжении веков пользовались королевскими привилегиями в пределах своих доменов. Многие утверждают, что они все еще пользуются. Конечно, они бы остались в высшей степени влиятельный клан, их богатство дополняется их боя доблесть, и защищены их успеха в убеждении последовательных государей, что такой хитрый, политически мощные экс-делателей королей были лучше оставить в покое, осталось провести середине марта, когда они были с первого устанавливая их элегантно кованые Norman ноги на английской земле.

Ройс изучали местность с пристальностью отточенные отсутствием. Вспоминая его родословную, он задавался вопросом заново, если их традиционная участник похода независимость-изначально боролись за и выиграл, признан обычаю и удовлетворен королевской грамотой, то юридически отменено, но никогда по-настоящему забрали, и еще меньше действительно отказались-было не опирается раскол между отцом и его. Его отец принадлежал к старой школе герцогов, которая включала большинство его сверстников. По своей вере, верность стране или государя была товаром, которым можно торговать и купить, что-то как Корона и страна должна была поставить подходящую цену на

прежде чем она была удовлетворена. Более, чтобы герцогов и графов иже отца, “страна” была неоднозначный смысл; как цари в своих областях, эти домены были их главной задачей в то время как сфера обладал более туманное и далекое существование, конечно, меньше, претензии на их честь. В то время как Ройс позволит, что ругаться на верность давления ЛОР монархия сумасшедший король Джордж и его беспутный сын, принц-регент-wasn’t привлекательным предложением, у него не было двусмысленности при присяге верности, и служение своей стране-Англии. Как единственный сын могущественного герцога семьи и, таким образом, преградили долгого обычая от службы в области, когда, в нежном возрасте двадцати двух лет, он был приближен к созданию сети английских шпионов на территории иностранного государства, он вскочил на шанс. Мало того, что он предложил перспективу способствуя поражения Наполеона, но с его обширными личных и семейных контактов в сочетании с присущей ему способности вдохновлять и командовать, позиция была сделаны специально; от первого он сидел на нем как влитой.

Но его служба для отца была позором для имени и титула, пятном на семейном гербе; его старомодные взгляды были помечены шпионаж как без вопросов бесчестного, даже если бы нужно было шпионаже на активных военных врагов. Это было мнение разделяют многие старшие сверстники в то время.

Достаточно плохо, но когда Ройс отказался отклонить службу, его отец организовал засаду. В Уайте,вечером, когда клуб был как всегда переполнен. Со своими приспешниками за спиной, его отец провёл общественный суд над Ройсом в резкой и раздражающей манерне. В конце заключительная часть речи, его отец торжественно заявил, что если Ройс откажется повиноваться его указу, и вместо этого пойдёт служить в должности, для которой он был нанят, он, девятый герцог, откажеться от сына. Даже в белом ярости атака отца спровоцировал, Ройс отметил, что “как будто”. Он был единственным законным сыном своего отца; независимо от того, как в ярости, его отец никогда не будет официально лишить наследства его. Запрещение бы, однако, изгнать его из всех семейных земель. Облицовочные его апоплексический сир над малиновым ковром в эксклюзивный клуб, окружен армией очарован аристократии, он ждал, не отвечает, пока его отец кончил хорошо репетировали речь. Он никогда подождал, пока выжидательной тишине окружающих их вырос толстый, то он произнес три слова: Как вы пожелаете. Потом он повернулся и пошел из клуба, и с того дня перестал быть сыном своего отца. С этого дня он был известен как Dalziel, название взято из малоизвестного филиала родословной своей матери, установка достаточно данных, что это его дед по материнской линии-к тому времени умер-кто научил его кредо, по которому он выбрал, чтобы жить. В то время как Variseys были участник похода владык, Debraighs были не менее мощный, но их земли лежали в самом сердце Англии, и они служили царю и страна-главным страна-самоотверженно в течение многих столетий. Debraighs стоял как обоих воинов и государственных деятелей по правую руку от бесчисленных монархов; обязанность их людей была выведена глубоко в них. Выразив сожаление по раскол с отцом, то Debraighs одобрил позицию Ройса, но, чувствительны даже тогда к динамике власти, он обескуражен их активную поддержку. Его дядя, граф Catersham, написал, спрашивая, было ли что-нибудь, что он мог сделать. Ройс ответил отрицательно, поскольку он должен был подобного запроса, его матери; его бой был с отцом и не должны включать больше никого. Это был его решение, один он придерживался на протяжении последующих шестнадцати лет; никто из них не ожидал победить Наполеона так долго. Но это было. Через эти годы он нанял лучших из его поколения гвардии, организовал их в сеть тайных оперативников, и успешно разместил их на протяжении территорий Наполеона. Их успех стал легендой; тех, кто правильно понял приписывают свою сеть с сохранением бесчисленные британские жизнь, и вносит непосредственный вклад в падения Наполеона. Его успех на этом этапе был сладким. Тем не менее, с Наполеоном на пути к Святой Елены, он распустил свою команду, выпустив их в жизни гражданского населения. И, по состоянию на понедельник, он тоже покинул свою прежнюю жизненную от жизни-Dalziel в. Он, однако, не ожидается, несет название за любезно одного из маркиза Winchelsea. Если бы не ожидается сразу взять под контроль герцогства и все это состоит. Его постоянный изгнание он бы никогда не ожидал, что его отца отступать не больше, чем он сам-было эффективно оттолкнули от него домов герцогства в, земель и людей, и в первую очередь от одного места, что означало наиболее ему Волверстон себя. Замок был гораздо больше, чем просто дом; каменные стены и зубчатые что-то держал-какая-то магия-что отклик в его крови, в его сердце, в его душе. Его отец знал, что, это было то же для него. Он не ожидал,что,больше,чем он ожидал,что возвращаються в одиночку в безумной спешке, даже без свого давнего грума,Генри,другой Волверстоун изгоем,по пустым милям.

В понедельник, вто время как убран последний из файлов Делзилом со своего стола, он планировал своё возвращение в Волверстон. Он вообразил подьезжая из Лондона потихоньку,пребывши в замок освежиться и отдохнуть,в подходящем состоянии идти в присудствии своего отца…и посмотреть, что будет дальше. Он вообразил извинений от своего отца, возможно, как раз может, фигурируют в этой сцене; ему было любопытно посмотреть, но не было затайоного дыхания. Но теперь он никогда не узнает. Его отец умер в воскресенье. Оставив раскол между ними прочный и глубокий,естественно учитывая, что они оба были незаживающие. Без внимания. Похоронены.

Он не знал, стоит ли проклинать отца или судьбу, оставив его прижечь рану. Несмотря на это, дело с его прошлым было больше не самый срочный вопрос на своей тарелке. Подняв бразды обширной и обширной герцогства после шестнадцатилетнего отсутствия собирался требовать все свое внимание, команда все его способности к исключая все остальное. Он добьется успеха-не было ни вопрос, ни вариант в этом отношении, но как долго это займет, и что это будет стоить ему … как дьявол он должен был это сделать, он не знал. Это не должно было быть, как это. Его отец был крепкий и достаточно здоровым для человека в его шестидесят лет. Он не был болен; Ройс полагает, что если бы ему пришлось, как-то сломал бы запрет отца и послал ему слово. Вместо этого, он был ошеломлен. В его версии его возвращения, его отец, и он сделал бы свой мир, их перемирия, независимо договоренность они сделали бы, то он бы начал освежающий свои знания о недвижимости, заполнив разрыв между ними когда ему было 21 и длиться не Волверстон, к его настоящему тридцать семь. Вместо этого, его отец ушел, оставив его, чтобы забрать бразды с отставанием в шестнадцать лет в знаниях висит как камень на шее. В то время как он должен был абсолютную уверенность Верайзи доверия, что он будет заполнить ботинки отца более чем адекватно, он не надеялся принятия командования экстренного над незнакомыми войск в местности, которая бы перешли в непредсказуемым образом за последние шестнадцать лет. Его характер, как и все Верайзи, особенно мужчин, был грозным, эмоция, которая носила то же режущую кромку, как их палаши из давно.

Он научился контролировать его, а лучше, чем его отец, чтобы держать его осадил, другое оружие, которые будут использоваться, чтобы завоевать и преодолеть; даже те, кто хорошо знал его, может обнаружить разницу между легкое раздражение и убийственную ярость. Нет, если он хотел, чтобы они знали. Контроль над своими эмоции давно стала второй натурой. С тех пор как он узнал о кончине отца, его характер был расти, беспокойный, в значительной степени неразумный, яростно голодными в течение некоторого релизе. Зная только релиз, который будет удовлетворять был, любезно непостоянной судьбы, было отказано ему навсегда. Не имея врага что бы наброситься на него, чтобы отомстить , оставил его ходить по канату, свои порывы и инстинкты плотно на поводке. Каменным лицом, он пронесся Харботтл . Женщина идет по улице с любопытством взглянул на него. В то время как он был явно направляясь к Волверстон, так как нет никакой другой назначения по этой дороге, к которой джентльмен иже с ним мог бы идти, он имел многочисленные мужские кузенов, и все они разделяют более чем мимолетное сходство; даже если женщина слышала о смерти отца, он вряд ли поняла бы, именно он. С Sharperton дорога следовал берега Коке; за барабанами из лошадиных копыт, он слышал реки булькающий вдоль ее скальном ложе. Теперь дорога изогнутые север; каменный мост перекинут через реку. Парный двухколесный экипаж с грохотом через; он обратил жесткий дыхание, он пересек в Волверстон земель. Чувствовал, что неопределенное подключения сцепление и затяните. Выпрямившись на сиденье, растягивая мышцы спины, он ослабил темп лошадей, и огляделся. Вдохнул запах знакомых достопримечательностей, каждый красуется в его памяти. Большинство из них были, как он и ожидал, в точности, как он напомнил, только шестнадцать лет старше. Форд впереди, через реку Альвин; он замедлил лошадей, и пусть они выбирают свой путь через. Когда колеса обратил свободной от воды, он щелкнул вожжи и установить пару вверх по небольшой подъем, дорога изогнутую снова, на этот раз на запад. Парный двухколесный экипаж возглавил подъем, и он замедлил лошадей на прогулку. Шифер крыши Алвинтон лежал непосредственно перед. Ближе, слева от него, между дорогой и Коке, сидел серый каменный храм с его священника и трех коттеджей. Он едва бросил взгляд на церковь, его взгляд обращается мимо него, через реку с массовым серого камня здания, который поднялся в величественной пышности запредельного. Волверстон замок. Сильно укрепленный квадрат Норман держать, добавлены и перестроен последующими поколениями, остается центральным и доминантой, его зубчатые зубчатые подняться над нижним крышах начале крыльями Тюдоров, как однозначно doglegged, один работает на запад, затем на север, другая на восток, затем на юг.

Башня смотрела на север, смотрит прямо на узкой долине, через которую Clennell Улица, один из пограничных переходов, спустились с холмов. Ни рейдеры, ни трейдеры, могли пересечь границу по этому маршруту, не проходя под постоянно бдительным Волверстон в. С такого расстояния, он мог разобрать немного вне основных зданий. Замок стоял на холмистой местности над ущельем Коке вырезал западу от деревни Alwinton. Замка парк распространение на восток, юг и запад, земля продолжает расти, в конце концов становится холмы, которые защищенных замок на юге и западе. Сами Чевиотс защищали замок от северных ветров; только с востока, направление, откуда дорога подошел, был замок уязвимыми даже к элементов. Это всегда был его первый вид дома. Несмотря на все, он чувствовал блокировку подключения, почувствовал нарастающую волну сродства волны. Бразды потянул; он позволил лошади прийти к остановке. Рывки ленты, он поставил их рысью, когда он посмотрел о еще более остро. Поля, заборы, культуры, и коттеджи появились в разумный порядок. Он прошел через село-не намного больше, чем деревушка-с постоянной клипа. Жители деревни узнает его; некоторые из них могут даже приветствовать его, но он еще не был готов торговать поздравления, принять соболезнования еще нет своего отца смерть-не. Другой каменный мост перекинут через глубокий, узкое ущелье, через которое река хлынула и упал. Ущелье было причиной ни одна армия не даже попытались взять Волверстон; единственным подход через каменный мост-легко защитил. Из-за холмов на всех других сторон, было невозможно позиции Катапульты или любой тип осадной двигателя в любом месте, что не было хорошо в пределах диапазона неплохой лучника из зубчатых.

Ройс прокатилась по мосту, стук лошадиных копыт утонул под бурной ревом водах торопится, турбулентный и дикие, ниже. Так же, как себя. Чем ближе он подходил к замку, чтобы то, что ждало его там, тем сильнее волна своими эмоциями вырос. Чем больше тревожит и отвлекает. Более голодным, мстительный, и требовательным. Огромные ворота из кованого железа впереди, широко, поскольку они всегда были; изображение головы в рычащего волка в центре каждой соответствовали бронзовые статуи на вершине каменных колонн из которого ворота завис. С щелчком поводья, он послал лошади скачки через. Словно почувствовав конец своего путешествия, они наклонился в подвеску; деревья мелькали, массивные древние дубы, граничащие газоны, что откатился с обеих сторон. Он едва заметил, его внимание-все его чувства с блокировкой на здании возвышающейся перед ним. Это было, как массивный и как якорь в почве, что и дубов. Он стоял на протяжении стольких веков стало частью пейзажа. Он замедлил лошадей, как они приблизились к двор, пить в серого камня, тяжелых перемычек, глубоко утопленные окна, алмаз застекленные и этилированный, установить в толстых стенах. Входная дверь лежала в высокой каменной арки; Первоначально он был опускная решетка не дверь, передняя зал за его пределами, с его сводчатым потолком, изначально туннель, ведущий в внутренней стены замка. Передняя faзade, три этажа в высоту, была сформирована из внутренней стены замка стены замка; внешняя стена замка стена была демонтирована давно, а сама Держать лежал глубже

в доме. Сдача лошади идти по фасадом, Ройс дал себе момент, пусть эмоции царствование только для этого время. Тем не менее, неописуемая радость быть снова дома был глубоко в тени, догнал, запутанный, в паутине темных чувств; будучи так близко к его отец-туда, где его отец должен был, но уже не было-только разожгло уже острый как бритва край его беспокойный, неумолимый гнев. Нерациональное гнев-гнев, не объекта. Тем не менее, он все еще чувствовал его. Перемещение в дыхании, наполняя свои легкие с прохладный, свежий воздух, он стиснул зубы и отправили лошадей проезжающие вокруг дома. Как он обогнул северное крыло и конюшни пришел в поле зрения, он напомнил себе, что он не найдет удобный противника в замке, с которыми он мог бы потерять самообладание, с кем он мог отпустить глубокий, пребывающего гнев. Смирился с другой ночи раскалывающейся головы и без сна. Его отец исчез. Это не должно было быть так. Десять минут спустя, он вошел в дом через боковую дверь, тот, он всегда используется. Несколько минут в конюшне не помог его характер; главный конюх,Милборн, родом из давно, и предложил свои соболезнования и приветствовал его.

Он признал, что хорошо, предназначенные слова с коротким кивком, оставил почтовых лошадей к уходу Милборна, то вспомнил и остановился, чтобы сказать ему, что племянник Генри Milbourne был бы прибывать в ближайшее время собственную пару свисток Ройса. Он хотел спросить, кто еще из давней персонала были все еще там, но еще не сделал; Milbourne смотрел слишком понимание, оставив его чувство … подвергается. Он не любил чувствовать. Шинель закрученного о своих загрузились телят, он направился к западным лестнице. Снятие свои водительские перчатки, он засунул их в карман, затем взял мелкие шаги три за один раз. Он провел последние сорок восемь часов один, только что прибыл, а теперь должны были быть одни, поглощать и в некотором роде подчинить неожиданно сильные чувства возвращаются, как это было перемешивают.

Ему нужно было это более твердо успокоить его беспокойный нрав и поводок. На первом этаже галереи впереди. Он взял последние лестнице в спешке, вошел в галерею, развернулся влево в направлении западной башни-и столкнулся с женщиной. Он услышал ее вздох. Почувствовал ее телом и поймал ее положив руки на плечи и поддержал ее. Провел ее. Даже прежде, чем он заглянул ей в лицо, он не хотел ее отпускать. Его взгляд остановился на ее глазах, широких , коричневых с золотым оттенком, обрамленными пышними коричневыми ресницами. Ее длинные волосы были блестящие, шолковистые, цвета золотой пшеницы, заколоты высоко на голове. Ее кожа была сливочной совершенной, ее нос прямой патрицианский, ее лицо в форме сердца, ее подбородок аккуратно округленый,его взгляд остановился на губах. Розовых,как лепесток , приоткрытых в шоке удивления, нижня заманчиво пухлая , стремление попробывать их на вкус их было почти подавляющим. Она застала его врасплох; он не имел ни малейшего понятия, что она была там, скользя вдоль стены заглушая свои шаги. Он явно потряс ее; ее широко раскрытые глаза и полуоткрытый рот сказали, что она не слышала, как он шел на лестнице, либо он, вероятно, двигался бесшумно, как он обычно это делал. Она отшатнулась; отдаляя его твёрдое тело от своего,гораздо мягкого. Он знал, что оно мягкое, чувствовал ее зрелые формы,что опалило его чувства в этот миг мимолетного контакта. На рациональном уровне он задавался вопросом, как дама ее типа стала блуждать по этим залам, а на более примитивной плоскости он боролся с желанием поднять,нести ее в свою комнату, и облегчить внезапное, шокирующую интенсивную боль в паху и отвлечь свой нрав в единственно возможным способом, о котором он даже не мечтал. Это более примитивным сторона его видели в нем правильно, что это женщина-кто она должна ходить только там, в только то время, и был просто правильным женский оказывать ему, что особая служба.

Гнев, даже ярость, может трансформироваться в похоть; он не был знаком с такой заменой, но это ударило с такой силой. Никогда раньше не угрожал такой результат его контролю. Желание,что он чувствовал к ней в тот момент было настолько сильным, что это шокировало даже его.

Достаточно иметь его хлопая желание вниз, сжимая зубы, затягивая хватку, и телесные посылы в ее сторону. Он должен был заставить свои руки, чтобы освободить ее. “Приношу свои извинения.” Его голос был близок к рычанию. С коротким кивком в ее сторону, не глядя в глаза, он зашагал дальше, быстро увеличивая расстояние между ними. За спиной он услышал втянутый вдох, слышал шелест юбок, когда она обернулась и посмотрела в след ему.

Ройс! Далзил-как, вы себя называете -остановитесь! ” Он продолжал идти.

–“Черт побери, я не собираюсь идти за вами!”

Он остановился. Голава поднялась, он составил в уме список тех, кто осмелится обратиться к нему такими словами, в таком тоне. Список не заставил себя долго ждать. Медленно, он вполоборота развернулся и посмотрел на леди, которая явно не знала, в какой опасности она стояла. Бегать за ним? Она должна была бежать от него в противоположном направлении. Но …

Долгое воспоминание наконец связалось с настоящим. Эти богатые осенние глаза были ключом. Он нахмурился.

–”Минерва?”

Эти сказочные глаза больше не были широко открыты, а сузились от раздражения; ее пышные губы сжались в твердой линии.

“Действительно”. Поколебавшись, она, сжала руки перед собой, подняла подбородок. “Я понимаю, Вы не знали об этом, но я здесь.”

Вопреки ожиданиям Минервы, информация не произвела никаких смягчений в каменном лице в отношении нее. Нет ослабления жесткой линии его губ, не блеска признания в его темных глазах-но предположение, что он понял, что она не была тем кто-то ему может помочь , хотя, в конце концов, он вспомнил ее: Минерва Миранда Честертон, сирота-дочь подруги детства его матери. Впоследствии стала личным секретарем его матери, компаньонкой, и доверенным лицом, совсем недавно то же самое с его отцом, хотя это было то, что он, скорее всего, не знал. Из них двоих, она знала точно, кем она была, где она была, и то, что она должна была сделать. Он, напротив, был неопределенным, в первом, еще более не уверены во втором , и почти наверняка не имел понятия о третьем. Зато, однако, она была подготовлена ​​для этого. То, что она не предвидела, было огромной проблемой, что в настоящее время сталкнулась с ней. Все шесть с лишним футов его , больше и гораздо более мощный в жизни, чем даже ее причудливые фантазии рисовали его. Его стильная шинель висела с плеч, которые были шире и тяжелее, чем она помнила, но она в последний раз видела его, когда ему было двадцать два. Он был немного выше, также, и была твердость в нем, которые не были прежде, строгость на лице, его точеные черты лица, твёрдое тело , что чуть было не столкнуло ее . Его лицо уже не было таким,каким она его помнила, исчез любой намек на цивилизованность. Широкий лоб над черными бровями, что немного дьявольски наклонные, прямой нос, тонкие губы могут очаровать любую женщину, и хорошо посаженные глаза такого глубокого темно-коричневого цвета , были непроницаемы. Длинные черные ресницы, которые бахромой обромляли глаза были предметом зависти. Его волосы были соболиного цвета, густые, модно подстрижение ,спадали волнами на его шею. Его одежда тоже была модно-элегантной, сдержанной,и дорогой. Несмотря на трудное путешествие, в течение двух дней, его галстук был тонким произведением искусства, и под пылью, его лоссыны блестели. Несмотря на это, никакое количество моды не смогли прикрыть его врожденной мужественности, опасную ауру ,котооую глаза любой женщины могли обнаружить. Прошедшие годы отточили и отполировали его, показывая каким хищныйм мужчиной он стал. Во всяком случае, казалась,что реальность усиливается.

Он продолжал стоять на двадцать футов в сторону, хмурясь, он изучал ее, не делая никаких попыток приблизиться, давая ей больше времени, чтобы уити. Она думала, что переросла свое увлечение к ниму. Шестнадцати лет разлуки, безусловно, хватило бы,что бы чувства остыли. Очевидно, нет. Ее миссия, пока она рассматривала его, только что стала неизмеримо сложнее. Если он узнает о ее влечении,что простительно девушке тринадцати лет, но ужасно неловко для дамы двадцати девяти ,он безжалостно сможет использовать это знания, чтобы остановить ее от давления на него ,заставляя делать того,чтего он не хотел делать. В тот момент, единстаенный положительным аспектом в ситуации было то, что она была в состоянии замаскировать свою реакцию на него. Отныне она должна будет по-прежнему скрывать, эту реакция на него. Просто … Одно дело.

Верайзи как порода была сложной, но она была окружена ими в возрасте от шести лет, и научились ими управлять. Всеми, кроме этого Верайзи … о, это плохо.

К сожалению, не одино, а два обещания на смертном одре связали ее путь с его.

Она откашлялась, стараясь, очистить голову от замешательства, и что бы отвлечься от чувства.

“Я не ожидала Вас так рано, но я рада, что Вы вернулись.” С высоко поднятой головой, с прямым взглядом она шла вперёд.

–”Есть огромное количество решений, которые надо принять-” Он повернулся к ней.

– “Полагаю есть,но в настоящее время, мне нужно,смыть пыль.”

Его глаза-темные, бездонные, его взгляд невозможно острый осмотрел ее лицо.

–”Я так понимаю, что ты главная?”

–”Да. И-?”

Он отвернулся, и снова, пошел быстрее вокруг галереи. —”Я приду и найту вас через час.”

–”Очень хорошо. Но ваша комната не в том направлении “.

Он остановился. Пропустил три удара сердца, и не спеша, обернулся.

Опять она почувствовала силу его взгляда, на этот раз прижав ее более определенно. На этот раз, она предпочла бы сохранить растояние между ними, но он , гордо, и не спеша возвращался к ней. Он продолжал идти, пока не осталось более чем несколько футов между ними, что заставило его возвышаться над ней. Физическое запугивание было второй натурой мужчин Верайзи; они знали его с пеленок. Ей хотелось сказать,что уловка не имела никакого эффекта, и на самом деле этого не было. Эффект был чем-то совершенно другом, и более интенсивным и мощным, чем она когда-либо мечтала. Внутри она дрожала; но внешне она выдержала его взгляд и спокойно ждала. Первый раунд.

Он слегка опустил голову, чтобы мог смотреть прямо в ее лицо. “Крепость не поворачивается с тех веков когда она была построена.” – Его голос понизился, но не потерял своей остроты.– “Это означает, западная башня лежит вокруг галереи”.

Она встретила его темный взгляд, зналя лучше, чем кивать. С Верайзи нельзя допускать ни малейшего спуску; они были вроде тех, что, если рез сдался на дюйм, взяли весь уезд.

– “Западная башня лежит именно так, но вашей комнаты больше не существует.”

Мышцы напряглись , челюсти сжались. Его голос, когда он говорил, снизился до предупреждающего рычания. —”Где мои вещи?”

– “В герцогских покоях.« В центральной части крепости, с видом на юг; она не потрудилась сказать ему, то,что он уже знал.

Она отступила, достаточно далеко, чтобы укузать ему , повернулась к нему спиной и начала пидти дальше по крепости.

– “Вы стали герцогом , и это ваши апартаменты. Слуги зделали изменения в западной башне и комната преобразована в гостевую. И прежде чем вы спросите “-она слышала, как он неохотно следуют за ней, его длинные ноги сокращли расстояние в несколько шагов-” все, что было в западной башне комнате сейчас находится в герцогском номере, в том числе, я могла бы добавить, все ваши Армиллярные сферы. Пришлось перенести .Каждые горничные и даже лакеи отказываются прикасаться к ним, опасаясь что они распадаются в их руках “

Он накопил изысканные коллекции астрологических сферы внутри сфер; она надеялась, упоминание о них будет стимулировать его принять необходимость переселения.

После минуты ходьбы молча рядом с ней, он сказал: “Мои сестры?”

“Ваш отец скончался в воскресенье, незадолго до полудня. Я направила гонца к Вам немедленно, но я не была уверена, что Вы хотите, так что я оставила в неведеньи ваших сестер в течение двадцати четырех часов. “Она взглянула на него. “Вы были дальше всех, но мы ждали вас здесь в первую очередь. Я ожидаю, что они прибудут завтра “.

Он посмотрел ей в глаза. “Спасибо. Я должен отдохнуть для того, чтобы бороться с ними “.

Для чего она и сделала это. “Я направила письмо с посланником к вам за Кольер, Collier, и Whitticombe.” Я послала его с сопроводительным письмом от меня, с просьбой принять участие здесь, при первой же возможности. ” “А это значит, они прибудут завтра, тоже. Поздно вечером, скорее всего, “.

“Действительно”.

Они завернули за угол в короткий зал лакей закрыл массивную дубовую дверь за ними. Лакей увидел их, низко поклонился, затем отступил.

“Джефферс принесет свои вещи. Если вам нужно что-нибудь еще-”

“Я позвоню. Кто здесь дворецкий ? “

Она всегда спрашивает, если он имеет никакой информации. “Ретфорд племянник старого дворецкого “

Он кивнул. “Я помню его.” Дверь в апартаменты герцога приблизились, она остановилась рядом с ним.

“Я присоединюсь к Вам кабинете в час.” Он посмотрел на нее. “Находиться ли кабенет в том же месте?”

“Он не изменился.”

“Это то, что, я полагаю.” Она склонила голову, собирался отвернуться, когда она заметила, что, хотя его рука накрыла дверную ручку, он не отпустил ее.

Он стоял глядя на дверь. “Если это не имеет никакой разницы, это было более десяти лет, как ваш отец зделал эту комнату.”

Это заставило ее нахмурившись вид. “Какую комнату он использовал?” “Он переехал в восточной комнату башни. Это остались нетронутыми, так как он умер “.

“Когда он переехать туда?” Он посмотрел на дверь перед собой. “Вот отсюда.” Это было не ее место, чтобы скрыть правду. “Шестнадцать лет назад.”

В случае, если он не в состоянии понять связь,она добавила , “Когда он вернулся из Лондона после того как Вас выгнал.”

Он нахмурился, как если бы информация не имела никакого смысла. Это заставило ее задуматься, но она промолчала. Она ждала, но он больше не сказал ничего.

Резко кивнул на прощание, повернул ручку и открыл дверь. “Увидимся в кабенете в течение часа.” С безмятежным наклоном головы, она повернулась и пошла прочь.

И почувствовала, его темный взгляд за своей спиной , чувствовала, как отпускаерься с ее плеч, на ее бедра, и в конце концов, на ее ноги. Ей удалось сдержать внутреннюю дрожь, пока она не скрылась от его остро наблюдательного взгляда.

Потом она идя быстро и решительно направилась к своей собственной комнате герцогини; она имела час, чтобы найти броню достаточно крепкую, чтобы защитить ее от неожиданного удара десятого герцога Волверстона.