Текст книги "Звезды и стрелы (СИ)"
Автор книги: Стас Бородин
сообщить о нарушении
Текущая страница: 4 (всего у книги 24 страниц)
Глава 4
Как только мы пересекли реку, то сразу же поняли, что оказались на враждебной территории. Сгоревшие здания порта пялились на нас слепыми прямоугольниками окон, а от большей части пакгаузов вообще остались одни головешки.
Паром тяжело ткнулся в полуразрушенную пристань, которая жалобно заскрипела и застонала от удара.
– Осторожнее, вашу мать! – закричал старший паромщик. – Причал и так на честном слове держится! Глядите, в следующий раз будем разгружаться по пояс в воде!
Загремели цепи, и сходни медленно опустились за борт.
– Никого ждать не будем, – решил мистер Конноли. – Начинайте разгружать лошадей!
Мы дружно взялись за погрузку багажа.
Возница дилижанса с сомнением осмотрел пристань и покачал головой.
– Вас эта развалюха может и выдержит, – вздохнул он. – А у нас разгрузка опять займет целый день! Придется ждать, пока паромщики ее вновь подлатают!
Шеймус заулыбался.
– Вашу колымагу и обычная пристань едва выдержит! Так что кукуйте тут теперь!
В прибрежной грязи громоздились груды поломанной домашней утвари, разбитые дорожные сундуки, и даже какая-то мебель. Кое-где торчали пожелтевшие кости, и весело скалились конские черепа.
– Неприятное зрелище, правда? – помощник паромщика помог нам вывести коней из загона и закрепить мешки с провиантом. – Индейцы нагнали беженцев у самой переправы и устроили настоящую резню! Кто не поместился на пароме, так и остался лежать здесь…
Он указал пальцем на обуглившиеся остатки пакгаузов, черными зубьями торчащие на берегу.
– Видите, там телеги свалены в кучу? Поселенцы больше часа отбивались от дикарей, однако когда мы за ними вернулись, все уже было кончено!
Старший паромщик громко свистнул.
– Хорош трепаться, Билл, нам тут тоже нужна твоя помощь!
Билл торопливо раскланялся, принял с поклоном доллар и поспешил на помощь к своим товарищам, которые обступили дилижанс со всех сторон.
На берегу пахло смертью. Пахло порохом, гарью, разлагающимися останками и страхом. Шеймус громко чихнул.
– Фу, какой смрад! Прямо как на кукурузном поле при Энтитеме! – ирландец торопливо подтянул подпругу и потащил своего коня за поводья прочь от берега. Животное испуганно вращало глазами и громко фыркало.
Я проводил ирландца взглядом, но ничего не сказал. Кукурузное поле, которое он упомянул, было мне хорошо известно.
– Не отходи далеко, Шеймус, – крикнул мистер Конноли. – Если не хочешь схлопотать стрелу промеж лопаток!
Коротышка ирландец замер в нерешительности, очевидно, индейские стрелы страшили его куда больше чем пули конфедератов.
Порыв ветра, налетевшего с реки, обдал нас новой волной смрада, от которого даже мой аппалуза беспокойно насторожил уши.
– Передаю командование вам, мистер Блэйк, – сказал мистер Конноли, обращаясь ко мне. – Теперь, вы у нас главный. Если вы прикажете поскорее убираться отсюда прочь, я ничего не буду иметь против!
Я взобрался в седло и натянул поводья, сдерживая Маленькую Стрелу, беспокойно переступавшего передними ногами.
– Ждите моего сигнала, – сказал я. – Я поднимусь на холм и для начала осмотрюсь.
* * *
В траве весело поскрипывали кузнечики, а клонящееся к горизонту солнце все еще прилично припекало.
Если не оборачиваться назад, на разоренный и смердящий порт, о войне ничто не напоминало. Прямо передо мной расстилалась живописная равнина, усеянная крохотными прозрачными рощицами, и расчерченная вдоль и поперек извивающимися линиями оврагов и блестящими ленточками ручьев.
Персиковые сады были покрыты розовыми цветами, а на зеленых лугах паслось несколько коров и коз.
Вдали, под холмом, в тени деревьев пряталась крыша заброшенного имения. На проволочной изгороди развевались какие-то лохмотья, а в поле, неподалеку, стояло пугало в соломенной шляпе.
Пейзаж был мирный, почти идиллический, но я всегда оставался начеку. Я знал, что любой дом может скрывать отряд неприятельских солдат, овраг – эскадрон кавалерии, а пшеничное поле или одинокое дерево служить укрытием для меткого снайпера.
Война навсегда въелась в мои плоть и кровь, превратив меня в осторожное, и подозрительное существо.
Подняв над головой ружье, я посигналил своим спутникам. С такого расстояния они казались крошечными муравьями на тонких ножках и с блестящими на солнце усиками.
У причала суетились паромщики, до меня доносился стук молотков и визг пилы. Похоже, что ремонт пристани шел полным ходом.
Глядя на приближающихся всадников, я поморщился. Выглядели мои спутники непрезентабельно. Шеймус болтался в седле как надутый кожаный пузырь, привязанный мальчишками к верхушке типи, а мистер Конноли, на огромном гнедом, был такой заманчивой мишенью, по которой не промахнулся бы даже слепой! Похоже, что провести их через индейские территории будет куда более сложной задачей, нежели мне показалось сразу.
– Фу, какая жара! – Шеймус вытер лоб платочком. Его поросячьи глазки быстро задвигались, изучая расстилающуюся перед нами равнину. – Что скажете, мистер Блэйк, есть поблизости краснокожие?
– Если индеец не захочет чтобы его увидели, мы его и не увидим, – сказал я. – Главное, чтобы команчи не посчитали нас легкой добычей, на которую стоит поохотиться.
– Это как? – спросил мистер Конноли, от него тоже нестерпимо несло потом, как и от толстяка.
Шеймус фыркнул, и привстал в стременах, обозревая окрестности.
– Мистер Блэйк хочет сказать, что мы должны выглядеть как оборванцы, которые могут очень быстро бегать! – он расстегнул на груди рубаху и принялся обмахиваться шляпой. – Однако ваши друзья могут за нами погнаться просто ради забавы. Еще они могут позариться на наши скальпы, или на наших лошадей, особенно на вашего аппалузу!
– Тогда, – сказал я. – Вам стоит ехать без головного убора! Одним соблазном для индейце встанет меньше!
Шеймус обиженно натянул шляпу на самые уши и заткнулся.
– У нас есть еще несколько часов до темноты, – сказал мистер Конноли. – Что будем делать?
Я посмотрел на солнце и кивнул.
– Отойдем подальше от реки, – сказал я. – И найдем подходящее место для ночевки. Нужно будет хорошо отдохнуть, завтра нас ожидает тяжелый день.
* * *
На ночь мы устроились в крошечном овраге. Разводить костер я не позволил, так что моим компаньоном пришлось обойтись без горячего кофе, и довольствоваться лишь водой из фляг, да обрезками пеммикана.
– Я с этой диетой совсем без зубов останусь, – пробормотал Шеймус, пряча кофейник назад в мешок. – Может, дашь хоть коньяку хлебнуть для сугрева?
Я отрицательно покачал головой. Конфискованная у ирландца фляга лежала на дне моего вещевого мешка.
– Никакого алкоголя в пути, – напомнил я. – Мы же договорились.
– Так это только для сугрева! – Шеймус надулся и принялся разворачивать на земле одеяло. – Ночи все еще чертовски холодные!
– А ты в сапогах спи, – предложил мистер Конноли.
– С моими-то мозолями? – Шеймус горестно застонал, и сунул сапоги под голову.
Распределив ночные караулы, я и сам не снимая сапог, залез под одеяло. Небо было светлое, ярко светила луна и спать совсем не хотелось.
Я лежал на спине, прислушиваясь к сиплому дыханию Шеймуса, и поглядывая на черный, на фоне звездного неба, силуэт мистера Конноли.
Ирландец сидел у самого спуска в овраг, положив винтовку на колени, и накинув одеяло на голову.
– Вы спите, Блэйк? – прошептал мистер Конноли.
– Нет, – сказал я. – Слежу за вами.
Здоровяк хмыкнул, и поплотнее завернулся в одеяло. Я видел, как от его дыхания поднимается пар.
– Как вы думаете, Блэйк, – ирландец повернулся ко мне. – Будут еще заморозки?
Я посмотрел на дрожащие ореолы вокруг звезд и пожал плечами.
– Думаю, что нет.
– Хорошо, если так, – мистер Конноли вздохнул. – Значит, персики в этом году не померзнут.
Вновь воцарилась тишина. Я лежал, не шевелясь, прислушиваясь к дыханию ночи.
Где-то неподалеку заухала сова, а потом завыла одинокая собака.
– Это на ферме? – прошептал мистер Конноли.
– Наверно, – ответил я.
Мы вновь замолчали, каждый погруженный в свои мысли.
Когда я закрывал глаза, все произошедшее за последние дни казалось сном. Казалось, что я сейчас проснусь, и над моей головой вновь появится беленый потолок, а с плаца зазвучит труба, созывающая заключенных на построение.
За три с лишним года проведенных в тюрьме, я стал совсем другим человеком.
Мои чувства заметно притупились. К своему ужасу, я обнаружил, что стал почти таким же, как и мои белые спутники! Ночь теперь говорила со мной на непонятном языке, а ветер больше не спешил поделиться своими секретами.
Тихонько вздохнув, я перевернулся на другой бок. Проводник из меня получался никудышный, но признаваться в этом я не спешил.
– Что это, Блэйк? – ирландец сбросил одеяло с головы, прислушиваясь. – Похоже на стрельбу!
Где-то вдали шел бой. Щелкали винтовки и рявкали револьверы. Через мгновение послышалось ритмичное та-та-та-та пулемета Гатлинга, и все затихло.
– Думаю, что кто-то напал на дилижанс, – сказал я, потягиваясь.
– Хорошо, что мы с ними не поехали, – вздохнул мистер Конноли. – Хотя, они, похоже, отбили нападение.
Мы некоторое время сидели молча, прислушиваясь.
– Похоже, что отбили, – повторил мистер Конноли и вновь набросил одеяло на голову. – Думаете, что это были индейцы?
Я зевнул, нашаривая приклад ружья. Удостоверившись, что оно под рукой, я свернулся калачиком и закрыл глаза.
– Не забивайте себе голову, мистер Конноли, – сказал я. – Разбудите меня через час.
– А может, это на них напали умертвия, – пробормотал ирландец. – Может даже гризли!
– Гризли здесь не водятся! – фыркнул Шеймус. – Что вы как малые дети! Дайте человеку, наконец, поспать!
* * *
Выехали мы рано утром. Я рассчитывал за день покрыть двести миль и добраться до Фри-Сити еще до темноты.
Мои спутники выглядели не выспавшимися и помятыми. Очевидно, ночевка на сырой земле была для них делом не привычным.
– Чо лыбишься? – фыркнул Шеймус. – Вот доживешь до моих лет, тогда посмотрим на тебя!
Толстый ирландец покосился на мой вещевой мешок, в котором булькала фляга с коньяком.
– Может, дашь глоточек? – попросил он. – Знаешь, как все тело ломит!
Я только покачал головой.
Мистер Конноли держался молодцом. Я знал, что он не сомкнул глаз за всю ночь, однако, выглядел он более презентабельно, нежели его земляк.
Его упрямый подбородок был высоко поднят, а мятая рубашка застегнута на все пуговицы.
Не смотря на буйный нрав и задиристость, ирландцы всегда вызывали у меня симпатию. Среди белых людей они держались как-то обособленно. Говорили на своем языке, придерживались своих обычаев.
Они были самыми «не белыми» из белых, возможно, поэтому последние и относились к ним с опаской.
Немало ирландцев я повидал и на войне. Лучшие полки конфедератов, да и федералов тоже, были укомплектованы именно из уроженцев «Зеленого острова».
Они, с криком «Эрин го бра!», упрямо шли вперед, подняв разряженные винтовки и ощетинившись сверкающей стеной штыков, в то время, когда все остальные в панике разбегались, бросая оружие.
Маленькая Стрела нетерпеливо заплясал на месте, и тихонько заржал, привлекая к себе внимание.
– Я поеду вперед, – сказал я. – Вы держитесь чуть позади, но не выпускайте меня из виду. Следите за моими сигналами.
– Не беспокойся, – хмыкнул Шеймус. – Мы не потеряемся!
Кони у моих спутников были хорошие, но куда им было тягаться с моим легконогим аппалузой!
Ударив скакуна пятками, я помчался вперед. Ветер тут же засвистел в ушах, а Маленькая Стрела радостно заржал.
С каждой минутой, с каждым ударом копыта, я чувствовал, как напряжение, сковывавшее мое тело, постепенно растворяется. Руки и плечи расслабились, ноги привычно сжали конские бока, а поводья повисли на луке седла.
Только сейчас я понял, насколько мне этого не хватало! Радостное возбуждение, переполнившее меня, передалось и моему жеребцу, который летел вперед, едва касаясь копытами земли, как настоящая стрела!
Быстрая езда всегда поднимала настроение. Вот и сейчас, буйная радость захлестнула меня горячей волной! Хотелось смеяться и кричать от восторга, не думая и не тревожась ни о чем!
Я пересек грунтовую дорогу и направил скакуна вдоль оврага, окруженного проволочным забором.
Зеленые холмы плавными волнами катились до самого горизонта, а на их вершинах стояли опрятные белые домики окруженные оградами и фруктовыми садами.
Натянув поводья, я осадил Маленькую Стрелу перед обгорелыми развалинами. От большого двухэтажного дома осталась лишь одна стена, которую и было видно с дороги.
Вся земля была покрыта воронками от артиллерийских снарядов и останками мертвых лошадей.
Маленькая Стрела громко фыркнул, и попятился. Мне это зрелище тоже не понравилось.
Шестерка мертвых лошадей лежала вповалку, а из-под их останков виднелся покореженный лафет пушки.
Ударив Маленькую Стрелу пятками, я двинулся дальше.
С обратной стороны холма, у колодца, стоял деревянный навес. Вся земля здесь была завалена окровавленным тряпьем, разорванными бинтами и пустыми патронными сумками.
Под цветущими персиковыми деревьями стоял большой стол, почерневший от крови, а чуть поодаль валялась перевернутая на бок полевая кухня.
Я услышал, как мои спутники тихонько подъехали сзади, но не обернулся.
– Тут, наверняка, был госпиталь! – предположил Шеймус. – Глядите!
На скамье возле колодца все еще стояло ведро, из которого торчала ампутированная нога, в стоптанном башмаке.
– Вы хотите сказать, что у индейцев есть артиллерия? – сказал я, поворачиваясь к мистеру Конноли.
Здоровяк сидел в седле как истукан, молча глядя на торчащую из ведра ногу.
Шеймус фыркнул.
– Поговаривают, что после окончания войны, часть конфедератов не пожелала сложить оружие, и примкнула к союзу команчей! – толстяк заулыбался. – Да я бы и сам так поступил на их месте!
– Выходит, – сердце заколотилось у меня в груди как сумасшедшее. – Война на самом деле еще не закончилась?
Мистер Конноли оторвался от созерцания башмака и пожал плечами.
– Для нас закончилась, – сказал он. – Наши генералы подписали капитуляцию, а нас с вами никто не спрашивал!
Лицо рыжеволосого верзилы помрачнело, а кулаки сжались.
– Теперь, пусть другие повоюют!
* * *
Разоренные фермы и поместья следовали одно за другим. Дороги были забиты перевернутыми экипажами и подводами, гружеными горами мебели и других пожитков.
В канавах смердели останки лошадей и коров, а на ветвях деревьев, что стояли вдоль дорог, раскачивались повешенные солдаты в синей форме.
– Глядите, какой замечательный стол! – воскликнул Шеймус, направляя коня к одной из перевернутых телег. – В Нью-Йорке за такой можно выручить целых двести долларов!
Стол был из красного полированного дерева, покрытого черными разводами и блестящими вкраплениями. Из раскрытых ящиков на землю высыпались какие-то бумаги, а позолоченные ножки в виде львиных фигур, утопали в грязи.
– Так возьмите его с собой! – фыркнул мистер Конноли. – Вы ведь за этим напросились в нашу экспедицию?
Позади толстяка к седлу был приторочен внушительный мешок до отказа забитый трофеями.
– Конечно, нет, – Шеймус скромно улыбнулся. – Просто у меня сердце кровью обливается, когда я вижу лежащее в грязи произведение искусства! Можете мне поверить, во Фри-Сити, перекупщики дадут за мои находки хорошую цену!
Я пожал плечами. Безделушки, которыми так восторгался ирландец, мне казались совершенно бесполезными.
Вскоре после полудня мы наткнулись на почтовый дилижанс, стоявший у обочины с настежь распахнутыми дверцами. Трое белых, наряженных в нелепые бархатные костюмы, парчовые жилетки и шелковые галстуки, потрошили мешки с почтой.
Завидев нас, они тут же схватились за оружие.
– Проваливайте, парни! – закричал один из молодчиков. – Это наша добыча!
Мы остановились на почтительном расстоянии, готовые к любой неожиданности.
– Позвольте, я с ними поговорю, – Шеймус ухмыльнулся и расправил плечи.
Он поднял руки вверх, показывая, что в них нет оружия, и медленно двинулся навстречу к мародерам.
– Стой, куда прешь! – заголосил крепыш в розовом жилете и желтых сапогах. В его руках, унизанных золотыми кольцами и браслетами, было по револьверу.
– Остыньте, парни, – засмеялся Шеймус. – Мы не интересуемся перепиской мистера Линкольна и Мэри Тодд!
Бандиты переглянулись и заухмылялись.
– Лучше скажите, не встречались ли вам умертвия в здешних краях!
Главарь банды сплюнул.
– Так вы из этих психов… – он покрутил дулом револьвера у виска. – Что гоняются за живой мертвечиной?
– Вроде того, – согласился Шеймус, медленно опуская руки.
Бандиты вновь переглянулись, но направленного на нас оружия не опустили.
– Хвала Всевышнему, в наших краях этой дряни нет, – прогнусавил пожилой мужчина в голубом жилете, с толстой золотой цепочкой, свисающей из кармашка. На бедре у него висел огромный тесак в простых кожаных ножнах, а в руках он держал новенький Генри. – Господь бережет детей своих, от порождений Диавола!
– Ой, заткнись уже, Симонс! – фыркнул главарь.
Он указал пистолетом на запад.
– Если вам хочется пощекотать нервишки, езжайте прямо, – бандит хитро ухмыльнулся. – В Блэквуде парни наткнулись на стаю волков – умертвий! Из десяти только трое в живых и осталось!
– Нет, спасибо, – Шеймус поежился. – Нам бы что попроще!
Бандиты захохотали.
– А что это за Блэквуд? – вперед выехал мистер Конноли. – Я бывал в этих местах, но не помню такого названия.
Главарь вновь заулыбался.
– Забудь, мистер, то, что было раньше! Теперь это Вольные Земли!
– Городок раньше назывался Роузвуд, – вздохнул Симонс, направляя на мистера Конноли ружье. – До того, как Господь прибрал к себе всех его обитателей!
– Просто от города остались одни головешки, – пояснил главарь. – Вот мы его и переименовали!
Удалившись от мародеров на приличное расстояние, я объявил привал. Мы спустились к маленькому ручью, проткавшему по дну оврага, и напоили лошадей.
Мистер Конноли открыл седельные сумки и разложил на попоне нашу нехитрую трапезу.
Шеймус опять уставился на мой вещевой мешок, но ничего не сказал.
Мы сидели молча и грызли твердый сыр с сухими лепешками. Солнце все еще было высоко в зените, а путь нам предстоял не близкий.
– Если вы спросите меня, то все это не просто так! – пробубнел Шеймус с набитым ртом. – Бог проклял Америку! Проклял за жестокость, за жадность, за лицемерие!
Мистер Конноли пренебрежительно фыркнул.
– Почему же он проклял именно Америку? – вздохнул он. – Почему же он тогда пощадил всех остальных?
– Всему свое время! – толстяк назидательно поднял палец вверх. – Это только начало! Вот попомните мое слово, скоро весь мир задрожит от ужаса!
Я прислушивался к разговору белых, и мне стало смешно.
– Вы оба не правы, – сказал я. – Вашему Богу нет дела до того, что происходит на земле с людьми! Это Вакан-Танка разгневался на вас! Это Матавилья проклял вас! Это маниту вселяются в мертвых животных, чтобы изгнать белого человека с наших земель! Это древние хранители ополчились против бледнолицых!
Мои спутники замолчали, и даже перестали жевать, переваривая услышанное.
– А что, – Шеймус пожал плечами. – В этом что-то есть!
Больше часа мы ехали молча, зорко глядя по сторонам и не выпуская из рук оружия.
Вокруг царила полная тишина. Не было слышно пения птиц, не было слышно даже жужжания насекомых. Только ветер время от времени принимался трясти кроны персиковых деревьев, поднимая вокруг нас настоящую метель из розовых лепестков.
В тени было довольно прохладно, однако по лицам моих спутников катились крупные капли пота.
Их губы были плотно стиснуты, а пальцы, сжимающие оружие, побелели. Белые люди боялись. Они боялись Вакан-Танку, боялись Матавилью, боялись маниту.
Дрожь пробежала и по моему телу. Может быть, мне тоже следовало бояться? Ведь я был предателем. Человеком, который предал свой народ, предал своих богов, предал своих предков.
Быть может, гнев божеств обрушится и на меня… быть может, он обрушится на меня в первую очередь?
Я почувствовал, как холодный пот выступил и у меня по всему телу.
– Глядите! – мистер Конноли привстал в седле, указывая на очередную разоренную усадьбу. – Звезды и стрелы!
Мое сердце бешено забилось, когда я услышал эти слова! Меня тут же бросило в жар!
Над полуразрушенным двухэтажным зданием развевался звездно-полосатый флаг с привязанным к древку пучком стрел.
Я пришпорил Маленькую Стрелу и мигом оказался у заваленного хламом крыльца.
Так вот, какое оно, знамя конфедерации индейцев!
Я задрал голову вверх, щурясь от солнца.
Флаг был старый, изодранный в клочья и продырявленный пулями, а стрелы, привязанные к закопченному древку, были очень необычными. Встряхнув головой, я вспомнил, где видел их раньше!
Перед моими глазами тут же появился мертвый медведь на берегу Миссисипи, с черной стрелой, торчащей из плеча. Я сразу же вспомнил эту жуткую щетину, которой была оперена стрела, и грозный рев умертвия вновь зазвучал у меня в ушах.
– Что за черт! – Мистер Конноли спрыгнул на землю и подбежал к крыльцу, на ходу поднимая винтовку.
– Куда?! – рявкнул Шеймус прицеливаясь во что-то из Генри.
Мистер Конноли уже взбежал на крыльцо по ступенькам и склонился над чем-то.
– Проклятые индейцы! – выдохнул ирландец.
На крыльце рядочком лежала целая семья. Отец, мать, и пятеро детей. У всех перерезаны горла и сняты скальпы.
Я спрыгнул на землю и поднялся по ступенькам к мистеру Конноли.
– Проклятые индейцы! – повторил он, оглядываясь по сторонам.
Склонившись над полуразложившимися трупами, я задержал дыхание и бегло осмотрел их раны. Сразу было видно, что скальпы сняты неумелой рукой.
– Это не индейцы, – сказал я, разгибаясь. – Это белые сняли с них скальпы.
Шеймус присел рядом со мной на корточки, и осторожно повернул голову мертвой девочки из стороны в сторону.
– Да уж, признаю, топорная работа, – согласился он. – Словно собака погрызла!
В полной тишине я услышал, как заскрипели зубы у мистера Конноли, а на его шее вздулись жилы.
– Пойдемте отсюда, – сказал Шеймус. – У нас нет времени на расследование.
Мы взгромоздились на своих коней и в гробовом молчании двинулись дальше.
Ферма сменяла ферму, усадьба усадьбу, а вокруг, царили только смерть и разрушения. Кроме банды мародеров мы за целый день не встретили ни одного живого существа.
– Вот ведь, как паршиво, – вздохнул Шеймус. – Просто какое-то царство мертвых!
Мистер Конноли поднял ружье. В кустах справа что-то зашуршало.
– А это что такое?
Прямо перед нами на дорогу вышел волк. Животное было огромным. Таких больших волков мне прежде еще видеть не доводилось!
Уши у твари были прижаты к затылку, а клыки оскалены.
– Чего ему надо? – спросил Шеймус, поднимая винтовку и прицеливаясь. – Вид у него какой-то неприветливый!
Шерсть на груди у чудовища была бурой от крови, а из загривка торчала черная стрела, с щетиной вместо оперения.
