Текст книги "Звезды и стрелы (СИ)"
Автор книги: Стас Бородин
сообщить о нарушении
Текущая страница: 11 (всего у книги 24 страниц)
Часть 2
Глава 1
Не смотря на все трудности и испытания, которые мне довелось перенести, у меня все же было счастливое детство.
Окруженные со всех сторон недружелюбными соседями, мы со сверстниками не рисковали далеко удаляться от становища, однако бескрайние просторы прерий неизменно манили нас своими горизонтами и тысячами приключений, о которых мальчишки могли только мечтать!
Когда мы слушали военные песни, которые пели взрослые воины, когда мы внимали бесконечным пересказам историй о делах давно минувших дней, наши сердца всегда улетали вместе с ними в далекие дали!
Это было замечательное ощущение! Свобода, ветер и солнце, бьющее в глаза!
Мне всегда хотелось тайком оседлать быстрого коня, прихватить лук и колчан со стрелами, и без промедления помчаться, куда глаза глядят, пока необыкновенные приключения не захлестнут меня бурлящей волной, и не выбросят на чужой берег далеко-далеко от родного дома, уже взрослым и многоопытным воином!
Рассказы воинов волновали кровь, однако я никогда не терял головы. Я знал, что если решусь на подобное безрассудство, мое путешествие закончится довольно скоро, и, несомненно, бесславно.
Отряды арапахов, которые всегда были готовы подраться, кружили неподалеку у Холодного Камня, а у переправ через Великую Реку хозяйничали жестокие пауни.
Для нас мальчишек, далекие горизонты всегда оставались недостижимыми, однако и на землях, по которым кочевало наше племя, нам было вполне привольно.
В год моего рождения шайены заключили мир с кайова и команчами. Воины команчи теперь частенько гостили в нашем стойбище, а молодые кайова вместе с нами охотились на бизонов.
Прошли годы, однако рассказы о битве на Волчьем ручье знал наизусть каждый мальчишка. Мы знали, что сегодняшние друзья завтра опять могут превратиться во врагов, поэтому и относились к чужакам с опаской.
Нам, молодым воинам, пережившим страшную эпидемию холеры, которая унесла жизни каждого третьего соплеменника, всегда хотелось сразиться с настоящим врагом! Не ждать, когда новая зараза придет на равнины, чтобы наполнить наши типи запахом болезни и смерти. Нам хотелось проявить себя на поле боя, завоевать честь и славу, и получить новое имя, подобающее настоящему воину!
Мы все мечтали о войне.
Мы были храбрыми и глупыми. Такими, какими и должны быть мальчишки. Не раз, тайком от взрослых мы наблюдали за караванами бледнолицых, едущих в Мексику по тропе Санта-Фе.
Мы размахивали луками, и издавали леденящие кровь боевые кличи, наблюдая, как неуклюжие поселенцы в смешных шляпах и нелепых одеждах испуганно прячутся за своими повозками, и достают свои длинные ружья.
Мы часто бродили по развалинам форта Бент, лежащим на берегу Великой реки. Мы разглядывали крошечные каморки, в которых ютились солдаты, взбирались на полуразрушенные глинобитные стены, выглядывали в узкие бойницы. Все для нас было чудным и непонятным!
Кому в здравом уме придет в голову поселиться в таком отвратительном и жутком сооружении? Как это вообще возможно, добровольно запереться в крохотной душной комнатушке, с крошечным окошком под самым потолком?
Глядя на крепость бледнолицых, я иногда беспричинно вздрагивал. Это были совершенно не похожие на нас создания…
Я частенько расспрашивал маму о ее прежней жизни. Расспрашивал о Нью-Йорке, в котором она родилась и выросла. Расспрашивал о кораблях, об океанах, и о дальних странах, из которых приезжали люди, которых мы постоянно встречали на равнинах.
Мама охотно рассказывала о том, что помнила, но иногда она просто переводила разговор на другую тему, либо начинала смеяться, когда я, морща лоб, принимался осыпать ее вопросами, стараясь уловить смысл в ее невероятных историях.
– Это было так давно, – говорила она. – Что мне самой уже кажется сном. Сном, в котором трудно уже отличить правду от выдумки!
Иногда, я совершенно забывал, что во мне течет кровь бледнолицых, однако мои дружки, цвет кожи которых совершенно не отличался от моей, считали своей обязанностью тут же об этом напомнить.
Они делали это без злобы, просто для того, чтобы посмеяться, да отпустить пару соленых шуточек, но для меня это стало настоящим проклятьем.
Стоя на полуразрушенной башне форта, я смотрел по сторонам, и никак не мог понять, почему же меня так тянет сюда. Чего я ищу на этих обгорелых безжизненных развалинах? Почему раз за разом, мое сердце замирает, когда я вижу очередной караван переселенцев, широкополые шляпы всадников и блестящие на солнце стволы ружей?
– Это «зов крови», – сказал мне отец.
Его суровое лицо, покрытое густой сетью морщин, расплылось в улыбке.
– Не нужно этого стыдиться, – сказал он, откладывая свою трубку в сторону. – Ты особенный, сын мой, и однажды это, возможно, послужит всему нашему народу!
Как же я хотел в это верить!
Прошло несколько лет, и на наши земли вновь пришла война.
Мир, заключенный с бледнолицыми в форте Ларами, продлился недолго. Один из наших воинов был тяжело ранен на переправе через реку Платт, но ему удалось добраться до становища и рассказать обо всем старейшинам.
Молодежь, конечно, не осталась в стороне. Все лето они нападали на караваны переселенцев возле форта Кирни, что, естественно, не могло не вызвать гнева со стороны бледнолицых.
Через месяц их кавалерия атаковала одно из наших становищ на Медвежьей Спине. В схватке погибло больше десятка воинов, да и раненных было не меньше.
Старейшины попытались образумить молодежь, да было слишком поздно.
Армия бледнолицых, ведомая ищейками из пауни и делаваров, вторглась на земли шайенов, намереваясь прижать нас к реке и истребить всех до единого!
Мы не боялись пришельцев, мы сами хотели с ними встретиться лицом к лицу. Боевой дух у шайенов был как никогда высок, и никто не пожелал остаться в стороне, не смотря на явное преимущество, которым обладал враг.
Из трех сотен, что составили наш отряд, лишь несколько десятков были опытными воинами, ходившими прежде по тропе войны. Остальные были либо слишком юны, либо слишком стары, чтобы схватиться с кавалерией бледнолицых на равных.
Между тем, шаман Белый Бык, пообещал защитить нас от вражеских пуль своей магией, и военные вожди, поверив его словам, решили дать бой.
Мы спустились к озеру, в котором обитали могущественные духи, и окунули в него свои руки. Маниту пообещали поддержать нас в бою, и превратить порох в ружьях врагов в озерный песок!
Воодушевленные такой поддержкой, мы окружили колонну вражеских всадников на марше возле реки, и с выставленными вперед ладонями ринулись в атаку.
Чудо свершилось, ружья бледнолицых молчали, однако это их не остановило! Выхватив из ножен свои «длинные ножи», они бросились нам навстречу. В считанные секунды многие из наших воинов оказались изрублены и повержены на землю, а остальные, зажимая руками кровоточащие раны, пустились наутек.
К счастью кони у нас были свежие, и мы без труда оторвались от погони, однако битва в этот день была проиграна!
Собрав пожитки мы, не теряя времени, скрылись в землях соседей, уходя подальше от кавалерии бледнолицых, которая потом еще долго рыскала по нашим охотничьим угодьям.
Вернуться домой мы смогли лишь после того, как в прериях выпал снег. Зима в тот год была особенно трудной, и много детей и стариков умерло тогда от голода и холода.
Много позже я узнал, что в том бою у Змеиного ручья, участвовал и был ранен лейтенант Джеб Стюарт, который впоследствии стал одним из самых славных генералов Юга.
Когда спустя много лет, мы с ним однажды сидели у костра, генерал признался, что страха, которого он тогда натерпелся, испытывать ему больше не приходилось!
Индейская стрела вонзилась Стюарту в грудь, и, выронив саблю, он был вынужден продолжать преследование уже безоружным!
Мой отец тоже был ранен в той схватке, и потом, долгими зимними вечерами, мечтал о «длинном ноже», рассказывая детям, о его страшной силе и остроте.
– Только оружие делает бледнолицых такими могущественными, – сказал он как-то мне. – Если бы у них не было «длинных ножей», мы бы перебили их как стаю куропаток!
Шаман кивал соглашаясь.
– Но кроме «длинных ножей» у них есть еще ружья и пушки, – сказал он. – Но не бойтесь, братья мои, духи наших предков и маниту всегда готовы придти нам на помощь по первому же зову!
– Маниту! – фыркнул отец, потирая кривой шрам, оставленный саблей. – Не очень-то они нам помогли в прошлый раз!
– У бледнолицых, наверняка, есть своя магия! – нахмурился шаман. – И если мы не узнаем о ней как можно больше, нам с ними никогда не совладать!
Слова шамана надолго засели у меня в голове, и, насколько мне было известно, не давали они покоя и моему отцу.
* * *
Однажды, наш охотничий отряд наткнулся на очередной караван переселенцев, состоявший из нескольких сотен тяжелогруженых повозок с парусиновыми крышами и огромного стада домашнего скота.
Пыль от колес поднималась до самых небес. Ревели быки, ржали лошади, кричали люди. Караван походил на чудовищную змею, ползущую между холмов, по дороге, на обочинах которой повсюду торчали покосившиеся кресты над провалившимися могилами.
Смрад, шедший от колонны переселенцев, был слышен издалека, а шум, который они поднимали, распугал всю дичь на многие мили вокруг.
– Наше счастье, что они идут мимо, – ухмыльнулся Маленькая Черепаха. – Я бы не потерпел таких вонючек, если бы им вдруг вздумалось осесть у нас под боком!
– А кто тебя спрашивать будет, – хмыкнул Идущий Босиком. – Если они решат разбить лагерь прямо здесь, чем ты сможешь им помешать!?
– Здесь нет воды, – Маленькая Черепаха постучал пальцем себя по лбу. – Пусть остаются, через неделю они все подохнут! Вони, правда, тогда будет еще больше!
– А если они решат поселиться у Змеиного Ручья? – спросил Идущий Босиком. – А если они решат, что им нужны наши земли?
– Пусть только попробуют! – сказал я, поднимая над головой копье. – Мы быстро им покажем, чья магия сильнее!
Молодежь разразилась одобрительными криками, а от колонны поселенцев тут же отделился отряд из трех десятков вооруженных всадников. Все они были вооружены ружьями, а на некоторых была потрепанная военная форма.
– Тихо! – отец прикрикнул на моих товарищей, и натянул поводья, разворачивая коня. – Возвращаемся!
Остаток пути мы ехали молча. Охота не удалась, а подраться с бледнолицыми нам не позволили. Настроение у всех было удрученное и подавленное.
– С каждым годом бледнолицых становится все больше и больше, – сказал отец, оглядываясь назад через плечо. – Не удивлюсь, если Идущий Босиком окажется прав!
Воины озадаченно переглянулись, напряженно ожидая продолжения.
– Земли вон сколько, – пожал плечами Маленькая Черепаха. – Ее на всех хватит!
Отец только покачал головой.
– Кому, кроме бизонов нужна эта земля? – сказал он. – Бледнолицые не так глупы! Они ставят свои форты там, где есть вода и хорошие пастбища, а нас гонят прочь, на сухие пустоши, где даже траве не за что зацепиться!
Налетевший порыв ветра подбросил в воздух большой сухой куст, и погнал его по земле прочь.
– Бледнолицые сметут нас как ветер, – сказал отец, следя взглядом за прыгающим в отдалении сухим шаром. – Сметут, если у нас не будет корней, которыми можно уцепиться за землю!
Воины заволновались, натягивая поводья и поднимая своих скакунов на дыбы.
– Нам нужно завладеть их оружием, – отец повернулся ко мне, поднимая над головой старинный мушкет, для которого уже давно не было зарядов. – Нам нужно завладеть их магией!
* * *
Языки давались мне всегда с легкостью. Я хорошо говорил на языке кроу, сиу, команчей и ассинибойнов, однако овладеть языком бледнолицых оказалось гораздо сложней. Очень уж было много понятий, которых не было ни в одном из языков Великих равнин.
Мама рисовала на земле картинки, пытаясь объяснить, что обозначает то или иное слово. Иногда это ей удавалось, но зачастую я просто не мог себе представить, что же она хочет сказать.
Мы с братьями даже несколько раз ездили в форт Ларами в поисках слов. Мы присматривались к жизни бледнолицых, к их одежде, и к их поведению. Мы высматривали валяющиеся на земле обрывки газет с картинками, пока однажды не выменяли у одного траппера несколько толстенных книг, на связку волчьих шкур.
Книги эти назывались «Британника». Мама очень расстроилась, что из двадцати томов нам досталось только пять, однако и этого было для меня более чем достаточно!
Мир внезапно распахнул для меня окно, через которое я увидел все то, что было скрыто за недостижимыми горизонтами, которые, как я вскоре понял, были не такими уж и далекими.
– Вот она магия белых людей! – воскликнул я, раскрывая книгу перед отцом. – Их магия, это знания, собранные со всех концов света, которые они могут использовать себе на благо и нам на погибель!
Черная Рубаха осторожно полистал книгу и с достоинством кивнул.
– Я знал, что ты разгадаешь секрет бледнолицых, – сказал он и гордо улыбнулся.
Прошел еще один год, и белых людей на равнинах стало даже больше чем бизонов. Мы стали готовиться к очередному переходу, в поисках нетронутых охотничьих земель, где сможем спокойно заготовить впрок мяса на зиму.
И вот, совершенно неожиданно, непрошенных гостей словно ветром вымело из прерий.
Война, которая разгорелась между Севером и Югом, предоставила нам всем небольшую передышку.
– Если ты поступишь к бледнолицым на службу, – сказал отец, осторожно листая энциклопедию. – То сможешь обучиться их военному делу. Узнаешь их секреты, и заслужишь их доверие. Все это может нам очень пригодиться!
Мама очень не хотела меня отпускать, однако, будучи женщиной мудрой и рассудительной, она понимала, что в этом отец был прав.
Братья смотрели на меня с печалью, а я собирался как на праздник! Упаковав в сумку пару запасных мокасин, смену одежды и сверток с пеммиканом, я оседлал скакуна, и, не оглядываясь, помчался прямиком к форту Фаунтлерой, до которого от нашего становища было всего-то пятьдесят миль.
Сержант вербовщик, сидящий за столом, во внутреннем дворике форта, был приятно удивлен, услыхав, как я хорошо говорю по-английски.
– От вас, индейцев, толку в регулярных войсках будет не много, – хмыкнул он, вытирая свою потную красную физиономию платком. – Но скауты, должен признать, из вас получаются отменные!
Не успел я и глазом моргнуть, как на моих ногах вместо удобных мокасин оказались стоптанные солдатские сапоги, в руках старинный мушкет, с перевязанным бечевой треснувшим прикладом, а в сотне ярдов впереди – катилась волна синих мундиров, ощетинившаяся стеной сверкающих на солнце штыков.
* * *
Мистер Конноли лежал на толстых закопченных жердях, установленных над квадратным отверстием в черном камне, из которого курились какие-то миазмы.
По обе стороны от него покоилось еще два тела со связанными руками и ногами, скрючившиеся в позе зародыша. Танцующий Волк напевал себе под нос какую-то заунывную мелодию и время от времени бросал в провал горсти сушеной травы, змеиные кожи и порошок из толченых игл дикобраза.
– Эта дыра достигает мира духов, – пояснил мне шаман. – Через нее на поверхность выходит их дыхание!
Безжизненные мумии, коптящиеся на деревянном настиле время от времени шевелились и вздрагивали, когда очередной выброс зловонных испарений обволакивал их призрачным саваном.
– Надеюсь, что духи примут твоего друга, – сказал Танцующий волк, накрывая мистера Конноли с головой медвежьей шкурой. – Если нет, от него останется только пустая оболочка, такая, как эта шкура.
Я сел возле отверстия в скале на корточки и попытался в него заглянуть. В чернильной тьме посверкивали зеленоватые искры и, как мне показалось, двигались какие-то тени.
Спина моя разом покрылась испариной, а в висках тяжело застучала кровь. Очевидно, духам не понравилось, что за ними подглядывают.
Борясь с подкатившей к горлу тошнотой, я попятился, и остановился лишь тогда, когда моя спина уперлась в холодный полированный камень.
– Духи предков не довольны, – шаман нахмурился. – Однако маниту, похоже, благоволят бледнолицему.
Мистер Конноли вдруг что-то вскрикнул и затрясся под медвежьей шкурой, будто от холода.
Жерди, на которых лежали мумии, затряслись, и одна из скорченных фигур неожиданно перевернулась на бок и беззвучно соскользнула в черный провал.
Взметнулось удушающее облако светящегося газа, и медвежья шкура взлетела высоко в воздух, словно подброшенная невидимой рукой.
– Маниту приняли подношение! – прошептал Танцующий Волк.
Мистер Конноли задергался, будто бы его жгли железом, и тут же запахло горелым волосом и плотью.
– Уходи! – шаман посмотрел на меня, и, подняв с земли веер из орлиных перьев, принялся обмахивать им тело ирландца, покрытое крупными каплями зловонного пота. – Уходи, если не хочешь чтобы маниту запустили в тебя свои когти!
Я помчался во весь дух. Бежал я так быстро, что чуть не врезался в Шеймуса, который стоял на узенькой тропинке меж скал, с винтовкой наперевес.
– Стой! – крикнул толстяк. – Что-то случилось?
Задыхаясь, я вцепился в жилет ирландца обеими руками.
– Духи приняли мистера Конноли, – сказал я, с трудом восстанавливая дыхание. – Похоже, что мы вовремя успели!
Шеймус заулыбался. Его лицо, обгоревшее на солнце, было мокрым от пота, а щегольские усы уныло свисали с обеих сторон рта.
– Ну, это же отличная новость, правда? – воскликнул он. В его глазах на миг мелькнуло сомнение. – Или нет?
– Не знаю, – вздохнул я, все еще ощущая, как кровь пульсирует в висках, а сердце бешено колотится о грудную клетку. – Придется подождать до конца ритуала…
Шеймус подставил мне плечо и помог добраться до нашего импровизированного лагеря, разбитого между поваленных друг на друга черных мегалитов.
В тени каменных глыб Сет Кипман установил палатку, и сложил небольшой очаг. Седла и мешки со снаряжением лежали неподалеку, а лошадей траппер трижды в день водил к крошечному ручью, окруженному густыми зарослями бизоньей травы и сочной осоки.
– Я уже несколько раз видел отряды индейцев, по эту сторону реки, – сказал траппер, опуская на землю тяжелый мех с холодной водой. – Они переправляются вплавь. С ними нет женщин и детей, одни лишь воины.
Шеймус плеснул себе водой в лицо и блаженно улыбнулся.
– В следующий раз, я поведу лошадей на водопой, тоже охота поглядеть на этих краснокожих!
Траппер покачал головой.
– Если они тебя заметят, плохо будет. Воины в основном молодые, они времени не пожалеют, чтобы утыкать тебя стрелами как дикобраза.
Ирландец поежился, опуская мех с водой на землю.
– Сиди здесь и не высовывайся, – заключил Кипман. – Целее будешь.
День шел за днем, а ритуалу не было конца. Танцующий Волк не отходил от мистера Конноли ни на минуту. Он не ел и не спал, лишь все время напевал какие-то заунывные песни, да бросал в отверстие в камне горсти подношений.
Солнце пекло нещадно, и в полдень, когда тени укорачивались, а воздух между камнями накалялся, мы заползали в палатку, в которой было не многим прохладнее, чем снаружи.
Ночи напротив, были очень холодные. Мы жались друг к другу, сидя вокруг костра и укутавшись во все одеяла и попоны, что смогли найти в поклаже.
Между черных каменных вершин завывал ветер, а звезды усыпавшие небо серебристой крошкой, казались особенно большими и близкими.
– Мне все время кажется, что за нами следят, – сказал траппер, сжимая в руках чашку с горячим кофе. – Я каждое утро обхожу окрестности в поисках следов, но ничего не нахожу.
– Это духи краснокожих, – хихикнул Шеймус, зябко кутаясь с головой в одеяло. – Тут и плюнуть спокойно нельзя, чтобы не угодить какому-нибудь духу промеж глаз!
У меня мурашки побежали по коже.
– Глупый ты человек, Шеймус, – сказал я. – Не гневи духов, иначе нам всем несдобровать!
Траппер согласно закивал.
– Только идиот, который никогда не замерзал в занесенных снегом прериях, который никогда не слышал леденящего кровь воя Вендиго, может относиться к духам с неуважением!
Шеймус захихикал, а в руке, высунувшейся из-под одеяла, показалась фляга с коньяком, обнаруженная в седельной сумке мистера Конноли.
– Срать я хотел, на ваших Вендиго! – сказал он, и сделал приличный глоток.
Высоко над нашими головами вновь завыл ветер. Звук был такой пронзительный и страшный, что ирландец вздрогнул и выронил флягу на песок.
– Что за черт! – зашипел он.
Я увидел, как между камней мелькнула какая-то черная тень, и волосы тут же встали дыбом у меня на голове!
– Заткнись уже! – рявкнул траппер, вынимая из кармана куртки связку индейских оберегов и наматывая их на руку. – Разве ты не чувствуешь, что у нас под ногами находятся сами врата в преисподнюю?!
Шеймус осторожно вытер песок с горлышка фляги и сделал еще несколько глотков.
– Чего мне бояться? – сказал он с беспечным видом, однако голос его подвел. Последнее слово он произнес почти фальцетом. – Все равно, в конце концов, я окажусь в аду! Уверен, там для меня уже давно вертел заготовлен!
Бутылка вновь забулькала в руках у ирландца, а ветер над нашими головами завыл как голодный кровожадный лесной дух.
Утром я как всегда заглянул к Танцующему Волку, чтобы проверить как дела у мистера Конноли.
Шаман сидел, привалившись спиной к камню. Его рот был открыт, губы почернели и растрескались, а в открытых глазах были видны одни белки.
– Он что, помер? – спросил Шеймус, неслышно ступая по мягкому белому песку.
– Нет, – я покачал головой. – Просто его дух покинул тело. Возможно, он вселился в какую-нибудь птицу и улетел далеко-далеко отсюда, в поисках каких-нибудь колдовских трав и корений!
Над нашими головами мелькнула тень орла, кружащего в вышине над Сломанной Стрелой.
– Быть может это он, – я показал пальцем вверх. – Следит за нами из поднебесья.
Шеймус захихикал.
– У нас у ирландцев, тоже есть куча суеверий, – сказал он. – Есть свои легенды и куча рассказов о древней магии и сверхъестественных существах, которые подстерегают пьяного ирландца на каждом шагу…
Толстяк похлопал себя по ремню с револьверами.
– Да вот только ни один из них мне пока не встретился, – он хитро подмигнул. – Должно быть, они боятся магии заключенной в моих малышках!
Я покосился на рукоятку револьвера, торчащую из потертой кобуры, и покачал головой.
– Сомневаюсь, – сказал я. – Ваша магия бессильна на Великих равнинах.
Шеймус кивнул, и, сделав несколько шагов, присел рядом с шаманом на корточки. Толстые пальцы бесцеремонно сомкнулись вокруг предплечья Танцующего Волка.
– Пульс есть, – сказал ирландец. – Слабенький, но ровный. Похоже, что твой дружок действительно улетел в заоблачные дали!
Шеймус поднял с земли грязную чашку и подозрительно понюхал ее.
– Надрался какой-то дряни, вот и улетел!
Чашка покатилась по песку и едва не упала в провал, над которым на закопченных жердях лежал мистер Конноли.
Медвежья шкура вновь скрывала его с головой, а длинные когтистые лапы свисали почти до самой земли.
Шеймус потыкал пальцем в черную скрюченную мумию, скалящую на нас желтые зубы.
– Так это Танцующего Волка мы должны благодарить за все неприятности, что свалились нам на головы? – ирландец склонился над отверстием в камне, но тут же отпрянул, громко закашлявшись. – Выходит, это он создал умертвий?
– Не думаю, – сказал я, убирая чашку прочь от зловонной дыры. – Для этого нужен шаман куда более сильный, чем Танцующий Волк!
Индеец, сидящий перед нами, казался совсем маленьким. Руки и ноги у него были худые хоть и мускулистые, да и возраст у него был почтенный.
– Более сильный? – Шеймус вскинул брови. – Ты что, забыл, как он приложил Кипмана? Внешний вид, знаешь ли, может быть обманчивым!
Я вновь покачал головой.
– Я говорю о другой силе, – сказал я. – Сам знаешь, о какой.
Ирландец вздохнул.
– Может ты и прав, – пробормотал он. – Знать бы это наверняка!
* * *
Ночью я не забыл повесить над головой своего Ловца Снов, однако он все равно не уберег меня от крика умирающих, свиста пуль и жуткой артиллерийской канонады.
Страшные картины сменялись одна за другой, проносясь перед моим внутренним взором, да такие реальные, что я проснулся от собственного крика.
– Кошмары? – Сет Кипман, глядел на меня из-под приподнятого одеяла, его лицо было освещено мерцающими углями в прогоревшем очаге.
– Да, – я задрожал от холода и поспешно натянул отброшенное в сторону одеяло. – Война, будь она неладна.
Траппер выдохнул белое облачко.
– Она на всех нас оставила след, – сказал он. – У одних снаружи, а у других внутри.
Придерживая одеяло на груди, Кипман сел.
– Кого-то война опалила, – сказал он. – А на ком-то не оставила даже царапины!
Взгляд траппера переместился с мерцающих угольев на мирно похрапывающего ирландца.
– Это потому, – сказал я. – Что у него полно собственных демонов, которые не дают ему покоя. Похоже, что у нашего ирландского друга столько секретов, что хватит на десятерых!
Траппер нахмурился, поглаживая указательным пальцем переносицу.
– Говорят, что он был одной из ищеек Пинкертона…
Его взгляд остановился на револьверах, которые ирландец теперь неизменно подкладывал под голову.
– Это правда, – подтвердил я. – И, похоже, не из рядовых ищеек…
Подобрав несколько щепок, сложенных в сторонке аккуратной горкой, я положил их сверху на уголья.
– А вы, что, были не в ладах с законом? – спросил я.
Траппер усмехнулся.
– В тех местах, где я в последнее время обретался, о такой вещи как закон слыхом не слыхивали, – сказал он. – Там, где я бывал, люди уважали друг друга, а слова тщательно взвешивали, прежде чем произнести…
– Трапперы достойные люди, – кивнул я.
– А как же, – Сет Кипман ухмыльнулся. – Если среди нас и встречаются время от времени уроды, то долго они на этом свете не задерживаются.
Щепки, лежащие на углях, загорелись, и сразу же стало светлей. Трепещущие тени отпрянули в темноту, оставив нас у костра в одиночестве.
– Тихо здесь, – сказал траппер поеживаясь. – Мне даже как-то не по себе от этой тишины.
Я молча кивнул.
В царстве призраков только ветер решался нарушать тишину. А может это была какая-то неприкаянная душа, жалующаяся на свою судьбу? Мы с траппером переглянулись.
– В своих странствиях я много повидал, – Сет Кипман достал из-за пояса кисет и неторопливо принялся набивать трубку. – Повидал такого, что ни один белый человек не поверил бы моим рассказам.
Я опять молча кивнул. Чудеса и в самом деле были повсюду. Они встречались на каждом шагу, нужно было только знать, куда смотреть, чтобы их разглядеть.
– Я встречался с загадочным лесным народцем в Скалистых горах, – траппер прижал табак пальцем, и потянулся к костру за угольком. – Самый высокий из них был не выше моего колена!
Голубоватые клубы горького дыма взлетели к черному небу.
– Однажды, у меня на глазах старик шаман превратился в медведя! Я видел своими глазами, как дети-чинуха ходят по воде как по земле! Я видел, как глубокие старики становились молодыми, испив шаманского зелья, – глаза траппера заблестели как уголья под седыми кустистыми бровями. – Твой народ иногда делился со мной своими секретами, и никогда не гнал прочь от своих костров…
В груди у меня что-то жарко полыхнуло, а к глазам подступили слезы.
– Сердце кровью обливается, когда я вижу, что мы делаем с этими землями, – траппер вздохнул. – Но я всегда думал, что ничто не сможет этого остановить. Я думал, что ничто не может встать на пути прогресса. Я думал, что ваша магия отступит перед нашими пушками и ружьями, как это случалось уже тысячу раз в тысяче разных уголков света…
Траппер затянулся, и протянул мне свою трубку. Я принял ее с поклоном.
Табак был горький, с примесью каких-то незнакомых мне трав.
– Я рад, что ошибся, – сказал Сет Кипман и улыбнулся, выдыхая облачко белого дыма.
